Lapsa1
читать дальше
Ши Мэй уставился на него, в его глазах поочерёдно сверкали то ужас, то ярость, то непонимание, то бешенство. Две жизни он планировал это и сейчас у него не будет возможности получить это.
- Ты останавливаешь меня!
Услышав это, Чу Ваньнин поднял взгляд и спокойно посмотрел на него, точно тк же как много лет назад дождливым днем, он заметил стоящего под карнизом учебного класса этого ребенка на Пике Сышэн.
В то время ему даже в голову не пришло, что Ши Мэй может оказаться выжившей костяной бабочкой.
Его первое впечатление о Ши Мэй полностью основывалось на словах других людей. Он слышал о новоприбывшем на Пик Сышэн ребенке, этот малыш всегда был очень старателен и усерден в учебе, однако, к сожалению, от природы духовное ядро у него было очень слабым и ему было очень трудно использовать мантры и заклинания. К тому же, по причине того, что его природные дарования были так слабы, ни один старейшина не пожелал взять его в ученики, даже Сюаньцзи после проверки его духовного корня тактично отказал ему.
В тот момент лил дождь и капли стекали по черной черепичной крыше навеса и капали вниз. Подобный лотосу мальчик, как молодой побег бамбука, с беспомощным видом запрокинул голову, прижимая к себе стопку толстых книг.
- …это ты? – спросил Чу Ваньнин немного растерянно.
Он узнал этого необщительного ребенка и, сжимая рукоять бумажного зонта, подошел к нему.
- А, старейшина Юйхэн. – паренек испугался и торопливо опустил голову, приветствуя старшего, чуть не выронив стопку книг, доходившую ему до подбородка, - Приветствую старейшину.
- …так поздно, а ты по прежнему в школе?
- Нет, ничего не поделаешь, необходимо просмотреть так много вещей, а я не успел закончить читать.
Чу Ваньнин присмотрелся, его взгляд выхватил сверху «Собирание различных трав и цветов, школа целительства Гу Юйэ».
Ребёнок выглядел немного сконфуженным, его снежно белые щеки стали пунцовыми:
- У мне плохие природные данные, я только и могу, что взглянуть на записи целительской школы… я не думаю, что школа Гй Юйэ лучше….
Чу Ваньнин был слегка в недоумении, между бровей возникла легкая морщинка:
- Ты просто читал эту книгу, чего ты так волнуешься?
Ребенок тут же еще ниже опустил голову:
- Этот ученик неправ.
Маленькое худенькое тело изо всех сил старалось сжаться, не желая привлекать к себе внимания. Он выглядел очень жалко и Чу Ваньнину невольно пришел в голову отрывок из недавнего диалога старейшин….
- Этот Ши Мэй славный и действительно смышленый, вот только у него совсем нет ни капли природного таланта, как жаль.
- Он действительно не подходит для совершенствования. Эх, уважаемый глава непонятно, о чем думал, зачем стоило его принимать в ученики, если у него нет духовного корня для совершенствования? Если из жалости, то пусть бы лучше пристроил его в зал Мэн-по, мыть овощи, готовить, это тоже прекрасная работа.
- Однако, он как будто проявлял интерес к учению целителей, Танлан, а ты не думал принять его?
Старейшина Таньлан лениво ответил:
- Характер у него слишком мягкий, мне не нравится. Не возьму.
Зонтик двинулся, капли дождя, словно жемчуг затарахтели по промасленной бумаге.
Белые пальцы перехватили рукоять зонта, костяшки напряглись. Чу Ваньнин равнодушно сказал этому ребенку:
- Пойдем, уже поздно. Я провожу тебя.
Распустившийся под навесом белый маленький дикий цветок колыхнулся. Ши Мэй замер, а затем вежливо поклонился, прежде чем спрятаться под сенью бумажного зонта.
И они пошли сквозь косой дождь и ветер.
Глаза Ши Мэй были кроваво красными, все тело натянуто как тетива, котороая вот-вот порвется, он в ярости кричал:
- Чу Ваньнин!! Зачем ты хочешь остановить меня?! уже дошло до такого положения, зачем останавливать меня!!
- Все достойные смерти уже убиты, осталось всего лишь тридцать жизней и все!! Всего лишь тридцать человеческих жизней и клан костяных бабочек сможет жить дальше, более тысячи лет!! Наконец можно будет вернуться на родину в демонический мир, зачем ты делаешь это? Для чего это тебе, а?
Буря содрогнулась, он был словно слепой дракон с отрезанными когтями. Куда пропала тень той нежности и мягкости на его лице.
- Ты уничтожишь Тасянь Цзюня и эти умершие даосы тоже не смогут прийти в себя. Ты разрушишь его, этот грешный мир уже не спасти, ты…ты…
- Прежде чем обрушится небесная кара, разрушить врата жизни и смерти, времени и пространства. Этот мир и правда уже невозможно спасти, однако другой еще можно сохранить.
- Мне всего лишь нужно тридцать жизней и только!
- … ни одна жизнь не должна пропасть. – Чу Ваньнин закрыл глаза, сияние в руке стало нестерпимым, - Тяньвэнь, десять тысяч гробов!
Как некогда, когда Шэньнун накрепко связал мертвые тела, вслед за его резким приказом в отовсюду из-под земли послышался глухой звук.
Ладонь резко сомкнулась!
На заднем склоне горы, находившийся без сознания Тасян Цзюнь был моментально крепко связан лозами.
Губы Ши Мэй побелели, зрачки сжались до размера булавочной головки:
- … почему ты… так безжалостен….
- ….
- Недостаточно лишить нас способа выжить*. Ты хочешь убить собственного ученика… мне всего лишь… мне всего лишь надо тридцать жизней и только….
* жизненного пути, средства к существованию
В одном мире все усеяно трупами, второй неспокойный, раздираемый стихиями. После того как граница с демоническим миром будет открыта настежь, совершенно неизвестно, как все будет происходить. Испокон веков демоны намного воинственнее и кровожадней, потребовалась измена Гоучэня и ожесточенное сопротивление Фуси и только тогда они покинули мир людей.
Чу Ваньнину было ясно, что это будет не тридцать жизней….
Да даже если всего лишь тридцать человеческих жизней, то кто заслуживает смерти? Кто должен быть тем кто проложит дорогу костяным бабочкам? Кто должен быть жертвенным животным на заклание?
Золотой свет в ладонях разгорался еще ярче он сиял в глазах Ши Мэй и Ши Мэй похоже хотел, чтобы то сияние выковыряло его сердце и душу. В ярости он собирался уйти, но Чу Ваньнин преградил ему путь магическим барьером.
Он не мог уйти.
Без Тасянь Цзюня Ши Мэй был словно мясник, лишившийся острого тесака, только и оставалась, что руки из плоти и крови…. Он с Му Яньли были не соперники Чу Ваньнину.
В отчаянии глаза Ши Мэй покраснели так, что казалось из них вот-вот брызнет кровь. Как он должен поступить? Что ему делать?! Он…
Внезапно ему пришла в голову мысль. Это давало ему такую возможность, как и мяснику, столкнувшемуся с хищным зверем, пошатываясь, он отбросит свой мешок и достанет последнее оружие. Он собирался метнуть этот острый нож в того человека, кто твердо решил разрушить все то, что он планировал всю жизнь.
- Ладо, ладно, Учитель. Ты и правда жесток. Ты…. приступай, сделай это.
- …
- Давай, сделай.
Чу Ваньнин не понимал, почему его поведение круто изменилось, однако, он увидел, что Ши Мэй вдруг прикрыв лицо, запрокинул голову и захохотал. Затем он вдруг, не опуская рук, в упор уставился в лицо Чу Ваньнина и четко произнося слова выговорил:
- Смело, приступай, Учитель. Давай, не стесняйся разорви его труп в клочья. Разве что из нас двоих никто не получи выгоды, все проиграют, некрасиво получится!
Му Яньли с болью во взгляде смотрела на его безумный вид, она тихо произнесла:
- А- Нань…
Ши Мэй уже не слышал ничего, что бы она там не говорила. Сейчас у него в руках, на краю гибели, был тот самый последний удар для дикого зверя, сумасшедшая мощь, он почти кровожадно оскалился:
- Убей его… давай, убей.
- ….
Выплевывая яд и кровь, Ши Мэй. Смертельно черными глазами глядя сквозь пальцы смотрел на Чу Ваньнина четко выговаривая каждое слово:
- Вместе с его телом окончательно умрет единственная нить его разумной души, так маниакально любившая, цеплявшаяся за тебя.
Ши Мэй уставился на него, в его глазах поочерёдно сверкали то ужас, то ярость, то непонимание, то бешенство. Две жизни он планировал это и сейчас у него не будет возможности получить это.
- Ты останавливаешь меня!
Услышав это, Чу Ваньнин поднял взгляд и спокойно посмотрел на него, точно тк же как много лет назад дождливым днем, он заметил стоящего под карнизом учебного класса этого ребенка на Пике Сышэн.
В то время ему даже в голову не пришло, что Ши Мэй может оказаться выжившей костяной бабочкой.
Его первое впечатление о Ши Мэй полностью основывалось на словах других людей. Он слышал о новоприбывшем на Пик Сышэн ребенке, этот малыш всегда был очень старателен и усерден в учебе, однако, к сожалению, от природы духовное ядро у него было очень слабым и ему было очень трудно использовать мантры и заклинания. К тому же, по причине того, что его природные дарования были так слабы, ни один старейшина не пожелал взять его в ученики, даже Сюаньцзи после проверки его духовного корня тактично отказал ему.
В тот момент лил дождь и капли стекали по черной черепичной крыше навеса и капали вниз. Подобный лотосу мальчик, как молодой побег бамбука, с беспомощным видом запрокинул голову, прижимая к себе стопку толстых книг.
- …это ты? – спросил Чу Ваньнин немного растерянно.
Он узнал этого необщительного ребенка и, сжимая рукоять бумажного зонта, подошел к нему.
- А, старейшина Юйхэн. – паренек испугался и торопливо опустил голову, приветствуя старшего, чуть не выронив стопку книг, доходившую ему до подбородка, - Приветствую старейшину.
- …так поздно, а ты по прежнему в школе?
- Нет, ничего не поделаешь, необходимо просмотреть так много вещей, а я не успел закончить читать.
Чу Ваньнин присмотрелся, его взгляд выхватил сверху «Собирание различных трав и цветов, школа целительства Гу Юйэ».
Ребёнок выглядел немного сконфуженным, его снежно белые щеки стали пунцовыми:
- У мне плохие природные данные, я только и могу, что взглянуть на записи целительской школы… я не думаю, что школа Гй Юйэ лучше….
Чу Ваньнин был слегка в недоумении, между бровей возникла легкая морщинка:
- Ты просто читал эту книгу, чего ты так волнуешься?
Ребенок тут же еще ниже опустил голову:
- Этот ученик неправ.
Маленькое худенькое тело изо всех сил старалось сжаться, не желая привлекать к себе внимания. Он выглядел очень жалко и Чу Ваньнину невольно пришел в голову отрывок из недавнего диалога старейшин….
- Этот Ши Мэй славный и действительно смышленый, вот только у него совсем нет ни капли природного таланта, как жаль.
- Он действительно не подходит для совершенствования. Эх, уважаемый глава непонятно, о чем думал, зачем стоило его принимать в ученики, если у него нет духовного корня для совершенствования? Если из жалости, то пусть бы лучше пристроил его в зал Мэн-по, мыть овощи, готовить, это тоже прекрасная работа.
- Однако, он как будто проявлял интерес к учению целителей, Танлан, а ты не думал принять его?
Старейшина Таньлан лениво ответил:
- Характер у него слишком мягкий, мне не нравится. Не возьму.
Зонтик двинулся, капли дождя, словно жемчуг затарахтели по промасленной бумаге.
Белые пальцы перехватили рукоять зонта, костяшки напряглись. Чу Ваньнин равнодушно сказал этому ребенку:
- Пойдем, уже поздно. Я провожу тебя.
Распустившийся под навесом белый маленький дикий цветок колыхнулся. Ши Мэй замер, а затем вежливо поклонился, прежде чем спрятаться под сенью бумажного зонта.
И они пошли сквозь косой дождь и ветер.
Глаза Ши Мэй были кроваво красными, все тело натянуто как тетива, котороая вот-вот порвется, он в ярости кричал:
- Чу Ваньнин!! Зачем ты хочешь остановить меня?! уже дошло до такого положения, зачем останавливать меня!!
- Все достойные смерти уже убиты, осталось всего лишь тридцать жизней и все!! Всего лишь тридцать человеческих жизней и клан костяных бабочек сможет жить дальше, более тысячи лет!! Наконец можно будет вернуться на родину в демонический мир, зачем ты делаешь это? Для чего это тебе, а?
Буря содрогнулась, он был словно слепой дракон с отрезанными когтями. Куда пропала тень той нежности и мягкости на его лице.
- Ты уничтожишь Тасянь Цзюня и эти умершие даосы тоже не смогут прийти в себя. Ты разрушишь его, этот грешный мир уже не спасти, ты…ты…
- Прежде чем обрушится небесная кара, разрушить врата жизни и смерти, времени и пространства. Этот мир и правда уже невозможно спасти, однако другой еще можно сохранить.
- Мне всего лишь нужно тридцать жизней и только!
- … ни одна жизнь не должна пропасть. – Чу Ваньнин закрыл глаза, сияние в руке стало нестерпимым, - Тяньвэнь, десять тысяч гробов!
Как некогда, когда Шэньнун накрепко связал мертвые тела, вслед за его резким приказом в отовсюду из-под земли послышался глухой звук.
Ладонь резко сомкнулась!
На заднем склоне горы, находившийся без сознания Тасян Цзюнь был моментально крепко связан лозами.
Губы Ши Мэй побелели, зрачки сжались до размера булавочной головки:
- … почему ты… так безжалостен….
- ….
- Недостаточно лишить нас способа выжить*. Ты хочешь убить собственного ученика… мне всего лишь… мне всего лишь надо тридцать жизней и только….
* жизненного пути, средства к существованию
В одном мире все усеяно трупами, второй неспокойный, раздираемый стихиями. После того как граница с демоническим миром будет открыта настежь, совершенно неизвестно, как все будет происходить. Испокон веков демоны намного воинственнее и кровожадней, потребовалась измена Гоучэня и ожесточенное сопротивление Фуси и только тогда они покинули мир людей.
Чу Ваньнину было ясно, что это будет не тридцать жизней….
Да даже если всего лишь тридцать человеческих жизней, то кто заслуживает смерти? Кто должен быть тем кто проложит дорогу костяным бабочкам? Кто должен быть жертвенным животным на заклание?
Золотой свет в ладонях разгорался еще ярче он сиял в глазах Ши Мэй и Ши Мэй похоже хотел, чтобы то сияние выковыряло его сердце и душу. В ярости он собирался уйти, но Чу Ваньнин преградил ему путь магическим барьером.
Он не мог уйти.
Без Тасянь Цзюня Ши Мэй был словно мясник, лишившийся острого тесака, только и оставалась, что руки из плоти и крови…. Он с Му Яньли были не соперники Чу Ваньнину.
В отчаянии глаза Ши Мэй покраснели так, что казалось из них вот-вот брызнет кровь. Как он должен поступить? Что ему делать?! Он…
Внезапно ему пришла в голову мысль. Это давало ему такую возможность, как и мяснику, столкнувшемуся с хищным зверем, пошатываясь, он отбросит свой мешок и достанет последнее оружие. Он собирался метнуть этот острый нож в того человека, кто твердо решил разрушить все то, что он планировал всю жизнь.
- Ладо, ладно, Учитель. Ты и правда жесток. Ты…. приступай, сделай это.
- …
- Давай, сделай.
Чу Ваньнин не понимал, почему его поведение круто изменилось, однако, он увидел, что Ши Мэй вдруг прикрыв лицо, запрокинул голову и захохотал. Затем он вдруг, не опуская рук, в упор уставился в лицо Чу Ваньнина и четко произнося слова выговорил:
- Смело, приступай, Учитель. Давай, не стесняйся разорви его труп в клочья. Разве что из нас двоих никто не получи выгоды, все проиграют, некрасиво получится!
Му Яньли с болью во взгляде смотрела на его безумный вид, она тихо произнесла:
- А- Нань…
Ши Мэй уже не слышал ничего, что бы она там не говорила. Сейчас у него в руках, на краю гибели, был тот самый последний удар для дикого зверя, сумасшедшая мощь, он почти кровожадно оскалился:
- Убей его… давай, убей.
- ….
Выплевывая яд и кровь, Ши Мэй. Смертельно черными глазами глядя сквозь пальцы смотрел на Чу Ваньнина четко выговаривая каждое слово:
- Вместе с его телом окончательно умрет единственная нить его разумной души, так маниакально любившая, цеплявшаяся за тебя.