Lapsa1
читать дальше
Тасянь Цзюнь так и заснул, крепко обнимая Чу Ваньнина, как мастер Мо перед своим уходом той снежной ночью на горе Наьпин, так же обнимал этого человека вплоть до того момента как в сумерках угас огонь светильника и рассвет разделил этих двоих, все точно так же.
Прилив сильного возбуждения спал, Чу Ваньнин теперь напоминал затраханную испорченную куклу, оба тела, волка и лиса, были покрыты спермой и потом, что он мог сделать, что сказать? В таком состоянии он пролежал очень-очень долго, пока медленно сознание начало возвращаться к нему. Сначала он расслышал шум льющейся воды, за окном в ночи идет дождь, ощутил дыхание Тасянь Цзюня, объятья…
Чу Ваньнин бросил в сторону рассеянный мутный взгляд.
Через мгновение он повернул голову и смотрел в спокойное лицо Тасянь Цюнь с закрытыми глазами.
- ….
На мгновение Чу Ваньнина охватил дикий ужас, он вдруг запутался, какая это ночь, рядом лежит человек, такой холодный, он испугался, что с телом этого человека будет так же, как в снежной ночи, в хижине на горе Наньпин, постепенно, капля за каплей исчезнет жизненная энергия, постепенно затихнет стук сердца, он испугался до дрожи.
Почему?
Абсолютно ясно, что это только бренное тело, оболочка, очевидно, что это всего лишь живой мертвец, но почему же все-таки они так похожи, совершенно одинаковые, те же эмоции, манеры.
Но Тасянь Цзюнь не мог ответить, скорее всего он и не знал ответа на этот вопрос.
Этот клубок противоречивых мыслей и жарких эмоций постепенно схлынул как морской отлив, взгляд начал прояснятся и Чу Ваньнин заставил себя успокоиться в этом отчаянии и горе…. Он заставит себя успокоиться. Зал Ушань наполнен запахами любовной страсти, …да, это точно зал Ушань.
Не гора Наньпин.
Обнимающий его человек не мастер Мо. Это Тасянь Цзюнь.
Его любовник, давно уже ушедший в мир иной, ученик, муж…. Живой мертвец, сломанный, живой позор, Чу Ваньнин изо всех сил сдерживал в глотке скорбь и тоску, очень медленно подавляя все свои эмоции. Все вырезать, все уничтожить. Два человека в конце двух жизней обнимались в глухом месте, отрезанном от всего мира пока движение воздуха внутри постепенно утихало. Все опять было мирно и спокойно.
Последняя связующая нить* ушла с ночью.
*缠绵- скорее сильно запутанное, то, от чего не избавиться, как затяжная болезнь, интимное, а так же заниматься сексом в общем не позитивный смысл.
Через какое-то время постепенно в комнате все стихло.
Под слоями опущенного полога соскользнули в беспорядке с кровати парчовые покрывала, за окном сверкали вспышки молний, свет и тень, такие разные. Ливень так и не прекратился, наоборот, он стал еще сильнее.
Чу Ваньнин открыл глаза, была еще глубокая ночь, мужчина рядом с ним спал. Наверное, из-за многолетней привычки спать вместе, а может, потому что Тасянь Цзюнь полагал, что накормив его расслабляющим зельем Жуаньцзинь*, он чувствовал себя в безопасности, одним словом, Тасянь Цзюнь сейчас спал очень крепко, не предприняв никаких мер предосторожности. Его мощное ладное тело наполовину придавливало Чу Ваньнина, оно было таким тяжелым, что Чу Ваньнин задыхался.
*软筋- мифический яд из старых китайских фильмов по действию описан что-то вроде миорелаксанта.
Повернув голову, Чу Ваньнин смотрел на его лицо.
Когда врата Жизни и смерти, времени и пространства распахнулись, и он встретил Тасянь Цзюня, он еще помнил о том холодном ощущении от мертвой тишины в его груди.
Однако сейчас, у плотно прильнувшего к нему человека, сердце билось.
Это крупицы вырезанного духовного ядра были заново собраны и помещены в сердце Тасянь Цзюня, как какая-то вещь.
…. нельзя об этом думать, Мо Жань уже мертв, и не важно в каком мире, он уже мертв.
Это повторял сам себе Чу Ваньнин под медленное мощное биение сердца внутри.
Мо Жань уже умер, его нет в живых. Это только тело, оболочка без души.
Ты же знаешь, что должен сделать.
Сердце его стало твердым как железо, в ладони собирался яркий свет, он то угасал, то вспыхивал вновь и в конце концов потух.
Чу Ваньнин молча внимательно смотрел на мужчину рядом с собой.
В тусклом свете, Тасянь Цзюнь выглядел так, с закрытыми глазами, с сомкнутыми ресницами, что еще труднее было понять какой это мир, прошлая жизнь или настоящая.
Чу Ваньнин вдруг подумал, что на самом деле они точно так же спали в их первую дождливую ночь, в городке Учан. В ту ночь он, тоже проснувшись раньше, также склонился и поцеловал сладко спящего Мо Жань в щеку.
Нет…нет, нет, нет.
Мо Жань уже умер… даже если бьется сердце, это просто труп, даже если может говорить, у него все равно нет души.
Мертв.
Но почему же тогда он все еще помнит то, что случилось после перерождения, почему его глаза так ясно переполнены эмоциями, чувствами, отчего….
Чу Ваньнин затрепетал от страха, он не мог додумать дальше.
Он сцепил зубы, он собрал в руке сияние и призвал Хуайша. Сгустившись, яркий свет превратился в золотой кинжал. Он выпрямился и в то же мгновение, закрыв глаза, не обращая ни на что внимание изо всех сил безжалостно вонзил клинок в грудь Тасянь Цзюнь!!
Ша- с шелестящим звуком, до самого эфеса!
Чу Ваньнин резко распахнул глаза, рядом не было и тени. Хуайша, превращенный в острый нож проткнул кровать. Острое как бритва непревзойденное оружие в итоге не вонзилось в тело живого мертвеца – императора.
Дождь был такой сильный, что окно с восточной стороны, давно требовавшее ремонта, внезапно распахнулось под натиском бури, сильный ливень заливался внутрь, порывами задувал зимний ветер.
Небо раскололо молнией, холодным блеском осветив пугающее лицо сбоку от кровати.
- Этот достопочтенный все-таки простодушно полагал, что никогда снова не дашь волю рукам.
- ….
Чу Ваньнин медленно повернул голову.
Тасянь Цзюнь опирался на столбик кровати, голую грудь пересекала царапина, полученная когда уклонился от ножа, но он не обращая на нее никакого внимания, всего лишь бесстрастно смотрел на Чу Ваньнина.
- Надо же, ты все же хотел убить меня.
Он бросился вперед с поразительной скоростью, в один миг он схватил Чу Ваньнина за запястье, послышался звонкий щелчок, он вывихнул его руку.
- Правда, я похоже стал еще могущественнее, чем прежде? – Тасянь Цзюнь посмотрел в посеревшее от боли лицо Чу Ваньнина, однако тот по-прежнему молчал, поэтому Тасянь Цзюнь холодно продолжил, - С этими приёмами ты ведь еще не знаком, а?
Помолчав, он продолжал, похоже посмеиваясь над собой:
- На самом деле в этом нет ничего удивительного. Если бы ты остался тут один, когда ты никого здесь не знаешь и никому нельзя доверять, тогда, самым интересным делом за весь день остается тренировка. И когда так пройдет лет семь-восемь, ты бы тоже смог намного сильнее усовершенствоваться.
Сияние Хуайша померкло, превратившись в слабую тень, которая вновь влилась плоть Чу Ваньнина.
Тасянь Цзюнь чуть улыбнулся:
- Учитель, когда то, всем приемам, что я знал, я научился у тебя. Однако теперь это не так.
- …
- Сколько времени он прожил там возродившись, столько же времени я томился в этом мире, а теперь я получил его духовное ядро. – говоря это он провел мозолистым большим пальцем по брови Чу Ваньнина, - С возможностями Учителя убить меня невозможно.
Спустя несколько мгновений он как будто что то вспомнив, продолжил:
- Учитель, возможно еще не знает, как много я сделал, оставаясь в этом заброшенном мире?
Тон его речей был таким интимным и ласковым, и он больше не называл себя «этот достопочтенный».
- Пойдем со мной, я покажу тебе.
Место, куда он собирался идти с Чу Ваньнином было совсем близко, оно находилось на заднем склоне горы Сышэн, там, где граница магического барьера была самой слабой.
В прежней схватке его одежда промокла, а одежды Чу Ваньнина были совсем разорваны и прорезаны. Но об этом Тасянь Цзюнь нисколько не беспокоился, н сложил пальцы в щепоть и с помощью духовной энергии, создал бабочку, передавая приказ. Через несколько минут Лю Гун уже поспешил в зал с ворохом чистой одежды.
Чу Ваньнин сквозь щель в пологе увидел старого слугу, он сам не понимал, что за ощущения были в его душе.
- Ваше величество, одежда прибыла.
- Эти старые одеяния, только ты и знаешь, где они лежали, все нашел и подобрал так быстро. Положи и уходи. – закончил равнодушно Тасянь Цзюнь.
Зная, что в данную минуту Чу Ваньнин находиться здесь, за этим пологом, руки старого слуги немного дрожали, он хотел снова, хоть одним глазком взглянуть на прежнего хозяина. Но, следуя церемониалу, он лишь, как и прежде, низко склонил голову и кланяясь до земли, ковыляя, вышел из зала.
Одежда полностью подошла, не могло быть иначе, по сколько это были старые вещи принадлежавшие Чу Ваньнину.
Мо Жань сидел в стороне, опираясь на свои стройные ноги, он молча смотрел как за занавесками одевается Чу Ваньнин. Выражение его глаз было несколько размытым, никто бы не понял, о чем он сейчас думает, как никто и не понял почему после смерти наставника Чу, ненавидевший его до глубины души Тасянь Цзюнь за столько лет так и не соглашался сжечь его одежду и все вещи.
Ведь было очевидно, что никто больше не нуждается в этих вещах.
Дождь шел все так же сильно и в ночном небе клубились черные тучи, принимая странные образы. Однако, Тасянь Цзюнь буднично раскрыл магический барьер над собой и над Чу Ваньнином, защищающий от дождя. Всю дорогу, проходя мимо террас, павильонов, везде, куда ни кинь взгляд, все скрывалось за пеленой дождя, и строения и растения и лица слуг от этого виделись смутно.
- Ваше величество, уважаемый наставник.
- Приветствуем ваше величество и уважаемого наставника.
Проходя мимо зала Саньшэн* с моста Найхе уже можно было увидеть над задним склоном горы зловещее алое свечение. Тасянь Цзюнь шагал немного впереди, повернувшись к Чу Ваньнину он, скользнув по нему взглядом проговорил с натянутой улыбкой:
- Школа Пик Сышэн стояла в месте соединения Инь и Янь, магический барьер тут очень слабый. Прежде ты постоянно сюда ходил его подлатать. Вот только ощущал ли ты кроме ауры мира духов еще какую-то атмосферу?
*три существования – настоящее прошедшее, будущее.
Чу Ваньнин не ответил, но пальцы под рукавами сжались в кулаки.
Он более-менее уже сам понимал, что увидит … Ши Минцзин открыл врата жизни и смерти, времени и пространства, контролировал пешки в партии Чжэньлун, смешал два мира, разве то дело, которое он задумал не было после этого легко сделать.
- …
- Коли ты наконец оказался в этом мире, ты должно быт ь прошел немало городов и деревень. – шаги Тасянь Цзюнь замедлились, идя плечом к плечу, его тон был таким спокойным, словно они мирно беседовали о обычных житейских делах, - Не находишь ли ты, что в этих деревнях и городах как-то пугающе тихо?
Два человека вместе подошли к узкой, извилистой как бараньи кишки тропе, ведущей к заднему склону горы и раздвинули пышно разросшиеся, ниспадающие лианы трубкоцвета*
* 藤罗花- Campsis grandiflora крупная многолетняя листопадная лиана с яркими декоративными цветками из семейства Бигнониевые
Впереди, за очередным поворотом, был обрыв на задней стороне горы.
Тасянь Цзюнь внезапно остановился, он стоял перед поворотом, скала позади него словно горела ослепительно ярким пламенем, отражаясь от камней и делая их темно красными. Тасянь Цзюнь повернулся в профиль и это странное красное пламя расползлось по его зрачкам. Он оскалил зубы в плотоядной яркой улыбке, обращаясь к Чу Ваньнину.
- Здесь выставлены плоды многолетних достижений этого достопочтенного. Учитель, сделай милоть.
Тасянь Цзюнь так и заснул, крепко обнимая Чу Ваньнина, как мастер Мо перед своим уходом той снежной ночью на горе Наьпин, так же обнимал этого человека вплоть до того момента как в сумерках угас огонь светильника и рассвет разделил этих двоих, все точно так же.
Прилив сильного возбуждения спал, Чу Ваньнин теперь напоминал затраханную испорченную куклу, оба тела, волка и лиса, были покрыты спермой и потом, что он мог сделать, что сказать? В таком состоянии он пролежал очень-очень долго, пока медленно сознание начало возвращаться к нему. Сначала он расслышал шум льющейся воды, за окном в ночи идет дождь, ощутил дыхание Тасянь Цзюня, объятья…
Чу Ваньнин бросил в сторону рассеянный мутный взгляд.
Через мгновение он повернул голову и смотрел в спокойное лицо Тасянь Цюнь с закрытыми глазами.
- ….
На мгновение Чу Ваньнина охватил дикий ужас, он вдруг запутался, какая это ночь, рядом лежит человек, такой холодный, он испугался, что с телом этого человека будет так же, как в снежной ночи, в хижине на горе Наньпин, постепенно, капля за каплей исчезнет жизненная энергия, постепенно затихнет стук сердца, он испугался до дрожи.
Почему?
Абсолютно ясно, что это только бренное тело, оболочка, очевидно, что это всего лишь живой мертвец, но почему же все-таки они так похожи, совершенно одинаковые, те же эмоции, манеры.
Но Тасянь Цзюнь не мог ответить, скорее всего он и не знал ответа на этот вопрос.
Этот клубок противоречивых мыслей и жарких эмоций постепенно схлынул как морской отлив, взгляд начал прояснятся и Чу Ваньнин заставил себя успокоиться в этом отчаянии и горе…. Он заставит себя успокоиться. Зал Ушань наполнен запахами любовной страсти, …да, это точно зал Ушань.
Не гора Наньпин.
Обнимающий его человек не мастер Мо. Это Тасянь Цзюнь.
Его любовник, давно уже ушедший в мир иной, ученик, муж…. Живой мертвец, сломанный, живой позор, Чу Ваньнин изо всех сил сдерживал в глотке скорбь и тоску, очень медленно подавляя все свои эмоции. Все вырезать, все уничтожить. Два человека в конце двух жизней обнимались в глухом месте, отрезанном от всего мира пока движение воздуха внутри постепенно утихало. Все опять было мирно и спокойно.
Последняя связующая нить* ушла с ночью.
*缠绵- скорее сильно запутанное, то, от чего не избавиться, как затяжная болезнь, интимное, а так же заниматься сексом в общем не позитивный смысл.
Через какое-то время постепенно в комнате все стихло.
Под слоями опущенного полога соскользнули в беспорядке с кровати парчовые покрывала, за окном сверкали вспышки молний, свет и тень, такие разные. Ливень так и не прекратился, наоборот, он стал еще сильнее.
Чу Ваньнин открыл глаза, была еще глубокая ночь, мужчина рядом с ним спал. Наверное, из-за многолетней привычки спать вместе, а может, потому что Тасянь Цзюнь полагал, что накормив его расслабляющим зельем Жуаньцзинь*, он чувствовал себя в безопасности, одним словом, Тасянь Цзюнь сейчас спал очень крепко, не предприняв никаких мер предосторожности. Его мощное ладное тело наполовину придавливало Чу Ваньнина, оно было таким тяжелым, что Чу Ваньнин задыхался.
*软筋- мифический яд из старых китайских фильмов по действию описан что-то вроде миорелаксанта.
Повернув голову, Чу Ваньнин смотрел на его лицо.
Когда врата Жизни и смерти, времени и пространства распахнулись, и он встретил Тасянь Цзюня, он еще помнил о том холодном ощущении от мертвой тишины в его груди.
Однако сейчас, у плотно прильнувшего к нему человека, сердце билось.
Это крупицы вырезанного духовного ядра были заново собраны и помещены в сердце Тасянь Цзюня, как какая-то вещь.
…. нельзя об этом думать, Мо Жань уже мертв, и не важно в каком мире, он уже мертв.
Это повторял сам себе Чу Ваньнин под медленное мощное биение сердца внутри.
Мо Жань уже умер, его нет в живых. Это только тело, оболочка без души.
Ты же знаешь, что должен сделать.
Сердце его стало твердым как железо, в ладони собирался яркий свет, он то угасал, то вспыхивал вновь и в конце концов потух.
Чу Ваньнин молча внимательно смотрел на мужчину рядом с собой.
В тусклом свете, Тасянь Цзюнь выглядел так, с закрытыми глазами, с сомкнутыми ресницами, что еще труднее было понять какой это мир, прошлая жизнь или настоящая.
Чу Ваньнин вдруг подумал, что на самом деле они точно так же спали в их первую дождливую ночь, в городке Учан. В ту ночь он, тоже проснувшись раньше, также склонился и поцеловал сладко спящего Мо Жань в щеку.
Нет…нет, нет, нет.
Мо Жань уже умер… даже если бьется сердце, это просто труп, даже если может говорить, у него все равно нет души.
Мертв.
Но почему же тогда он все еще помнит то, что случилось после перерождения, почему его глаза так ясно переполнены эмоциями, чувствами, отчего….
Чу Ваньнин затрепетал от страха, он не мог додумать дальше.
Он сцепил зубы, он собрал в руке сияние и призвал Хуайша. Сгустившись, яркий свет превратился в золотой кинжал. Он выпрямился и в то же мгновение, закрыв глаза, не обращая ни на что внимание изо всех сил безжалостно вонзил клинок в грудь Тасянь Цзюнь!!
Ша- с шелестящим звуком, до самого эфеса!
Чу Ваньнин резко распахнул глаза, рядом не было и тени. Хуайша, превращенный в острый нож проткнул кровать. Острое как бритва непревзойденное оружие в итоге не вонзилось в тело живого мертвеца – императора.
Дождь был такой сильный, что окно с восточной стороны, давно требовавшее ремонта, внезапно распахнулось под натиском бури, сильный ливень заливался внутрь, порывами задувал зимний ветер.
Небо раскололо молнией, холодным блеском осветив пугающее лицо сбоку от кровати.
- Этот достопочтенный все-таки простодушно полагал, что никогда снова не дашь волю рукам.
- ….
Чу Ваньнин медленно повернул голову.
Тасянь Цзюнь опирался на столбик кровати, голую грудь пересекала царапина, полученная когда уклонился от ножа, но он не обращая на нее никакого внимания, всего лишь бесстрастно смотрел на Чу Ваньнина.
- Надо же, ты все же хотел убить меня.
Он бросился вперед с поразительной скоростью, в один миг он схватил Чу Ваньнина за запястье, послышался звонкий щелчок, он вывихнул его руку.
- Правда, я похоже стал еще могущественнее, чем прежде? – Тасянь Цзюнь посмотрел в посеревшее от боли лицо Чу Ваньнина, однако тот по-прежнему молчал, поэтому Тасянь Цзюнь холодно продолжил, - С этими приёмами ты ведь еще не знаком, а?
Помолчав, он продолжал, похоже посмеиваясь над собой:
- На самом деле в этом нет ничего удивительного. Если бы ты остался тут один, когда ты никого здесь не знаешь и никому нельзя доверять, тогда, самым интересным делом за весь день остается тренировка. И когда так пройдет лет семь-восемь, ты бы тоже смог намного сильнее усовершенствоваться.
Сияние Хуайша померкло, превратившись в слабую тень, которая вновь влилась плоть Чу Ваньнина.
Тасянь Цзюнь чуть улыбнулся:
- Учитель, когда то, всем приемам, что я знал, я научился у тебя. Однако теперь это не так.
- …
- Сколько времени он прожил там возродившись, столько же времени я томился в этом мире, а теперь я получил его духовное ядро. – говоря это он провел мозолистым большим пальцем по брови Чу Ваньнина, - С возможностями Учителя убить меня невозможно.
Спустя несколько мгновений он как будто что то вспомнив, продолжил:
- Учитель, возможно еще не знает, как много я сделал, оставаясь в этом заброшенном мире?
Тон его речей был таким интимным и ласковым, и он больше не называл себя «этот достопочтенный».
- Пойдем со мной, я покажу тебе.
Место, куда он собирался идти с Чу Ваньнином было совсем близко, оно находилось на заднем склоне горы Сышэн, там, где граница магического барьера была самой слабой.
В прежней схватке его одежда промокла, а одежды Чу Ваньнина были совсем разорваны и прорезаны. Но об этом Тасянь Цзюнь нисколько не беспокоился, н сложил пальцы в щепоть и с помощью духовной энергии, создал бабочку, передавая приказ. Через несколько минут Лю Гун уже поспешил в зал с ворохом чистой одежды.
Чу Ваньнин сквозь щель в пологе увидел старого слугу, он сам не понимал, что за ощущения были в его душе.
- Ваше величество, одежда прибыла.
- Эти старые одеяния, только ты и знаешь, где они лежали, все нашел и подобрал так быстро. Положи и уходи. – закончил равнодушно Тасянь Цзюнь.
Зная, что в данную минуту Чу Ваньнин находиться здесь, за этим пологом, руки старого слуги немного дрожали, он хотел снова, хоть одним глазком взглянуть на прежнего хозяина. Но, следуя церемониалу, он лишь, как и прежде, низко склонил голову и кланяясь до земли, ковыляя, вышел из зала.
Одежда полностью подошла, не могло быть иначе, по сколько это были старые вещи принадлежавшие Чу Ваньнину.
Мо Жань сидел в стороне, опираясь на свои стройные ноги, он молча смотрел как за занавесками одевается Чу Ваньнин. Выражение его глаз было несколько размытым, никто бы не понял, о чем он сейчас думает, как никто и не понял почему после смерти наставника Чу, ненавидевший его до глубины души Тасянь Цзюнь за столько лет так и не соглашался сжечь его одежду и все вещи.
Ведь было очевидно, что никто больше не нуждается в этих вещах.
Дождь шел все так же сильно и в ночном небе клубились черные тучи, принимая странные образы. Однако, Тасянь Цзюнь буднично раскрыл магический барьер над собой и над Чу Ваньнином, защищающий от дождя. Всю дорогу, проходя мимо террас, павильонов, везде, куда ни кинь взгляд, все скрывалось за пеленой дождя, и строения и растения и лица слуг от этого виделись смутно.
- Ваше величество, уважаемый наставник.
- Приветствуем ваше величество и уважаемого наставника.
Проходя мимо зала Саньшэн* с моста Найхе уже можно было увидеть над задним склоном горы зловещее алое свечение. Тасянь Цзюнь шагал немного впереди, повернувшись к Чу Ваньнину он, скользнув по нему взглядом проговорил с натянутой улыбкой:
- Школа Пик Сышэн стояла в месте соединения Инь и Янь, магический барьер тут очень слабый. Прежде ты постоянно сюда ходил его подлатать. Вот только ощущал ли ты кроме ауры мира духов еще какую-то атмосферу?
*три существования – настоящее прошедшее, будущее.
Чу Ваньнин не ответил, но пальцы под рукавами сжались в кулаки.
Он более-менее уже сам понимал, что увидит … Ши Минцзин открыл врата жизни и смерти, времени и пространства, контролировал пешки в партии Чжэньлун, смешал два мира, разве то дело, которое он задумал не было после этого легко сделать.
- …
- Коли ты наконец оказался в этом мире, ты должно быт ь прошел немало городов и деревень. – шаги Тасянь Цзюнь замедлились, идя плечом к плечу, его тон был таким спокойным, словно они мирно беседовали о обычных житейских делах, - Не находишь ли ты, что в этих деревнях и городах как-то пугающе тихо?
Два человека вместе подошли к узкой, извилистой как бараньи кишки тропе, ведущей к заднему склону горы и раздвинули пышно разросшиеся, ниспадающие лианы трубкоцвета*
* 藤罗花- Campsis grandiflora крупная многолетняя листопадная лиана с яркими декоративными цветками из семейства Бигнониевые
Впереди, за очередным поворотом, был обрыв на задней стороне горы.
Тасянь Цзюнь внезапно остановился, он стоял перед поворотом, скала позади него словно горела ослепительно ярким пламенем, отражаясь от камней и делая их темно красными. Тасянь Цзюнь повернулся в профиль и это странное красное пламя расползлось по его зрачкам. Он оскалил зубы в плотоядной яркой улыбке, обращаясь к Чу Ваньнину.
- Здесь выставлены плоды многолетних достижений этого достопочтенного. Учитель, сделай милоть.