Lapsa1
Сюэ Чженъюн - лучший мужчина на свете 
читать дальше
………тишина. Цзян Си был почти готов рассмеяться, но в глубине его глаз блеснул ужас:
- Ван Чуцин, ты чокнулась?* Ты понимаешь, что говоришь?
*именно грубое выражение, не безумие, не сошла с ума
Под пышными рукавами его руки непроизвольно сжались в кулаки, в мозгу словно обрушился камнепад и голова раскололась. Все тело словно отяжелело и ослабло, закружилась голова.
- Он и я, что мы можем иметь общего?
Пусть Цзян Си и был непреклонен, но эти слова госпожи Ван заставили его испуг перейти в растерянность, а от растерянности до сомнения, а от сомнений дошло до ярости. Он так долго считал себя одиноким и независимым в том мире, не имел никаких привязанностей и родни, а тут сын? Ему говорят, что Сюэ Мэн его сын? Это попросту.. до предела абсурдно!
Госпожа Ван часто и тяжело дышала, сдерживая очередной приступ, кровь прилила к горлу. Казалось, она чувствовала себя униженной, однако по-прежнему твердо повторила:
- Это дело прошлое, младший брат, тебя это и самому ясно. Мэн -эр и ты связаны, и я все равно не могла бы тебя обмануть.
- ……….
Цзян Си затих на мгновение и вдруг рассмеялся. Он так редко так безудержно хохотал. Он смеялся и смеялся, а в глазах его читалась язвительная насмешка и ярость.
Сквозь зубы он холодно процедил:
- Мой сын? Старшая сестра хочет поручить мне опеку над ребенком и разве невозможно было об этом просто попросить, какая была надобность плести подобную смехотворную сказку?! Натура вашего сына, его черты лица, его фигура и дурной нрав, неужели это все хоть немного похоже на меня?
Поскольку в душе он испытывал огромное беспокойство, то изо всех сил не хотел это признавать и поэтому скалил зубы и выпускал когти.
- Ты и Сюэ Чженъюн натворили дел, а сейчас таким дешевым способом пытаешься обманом меня заставить их исправлять? Сюэ Мэн, Сюэ Цзымин, как он может быть моим сыном?!!
Однако сердце его невыносимо трепетало, в глубине сознания холодный голос разума говорил ему – да это так, он твой ребенок, подумай о его возрасте, подумай о том, как старшая сестра Ван ушла из школы Гу Юйэ, спроси себя сам, Цзян Си, прикинь хорошенько….
О чем тут думать!
Он рвался назад почти как пойманный в ловушку зверь, кусал и рвал на куски эти ростки здравомыслия в глубине своей души.
С какой стати ему думать?
Больше двадцати лет одиночества и вдруг ему говорят, что у него есть родной сын. Тот самый ребенок, что всегда противостоит ему, родившийся с внешностью, которая вызывает у него отвращение, а кроме того, веривший так долго, что его отец - другой человек.
Какой абсурд.
Он, Цзян Си, в конце концов, никогда не был особо добросердечным человеком, эдаким добряком, желающим быть милым для всех, и никоим образом он не даст сделать из себя безмозглого кретина. Он не может остаться в дураках, не может поверить в эту чепуху, совершенно не может….
- Сюэхуан.
Голос замер.
Казалось в этот момент исчезло все сияние, Цзян Си словно попал в непроглядную тьму ночи. Он растерянно огляделся вокруг.
В первый раз он был так ошеломлен.
Госпожа Ван повторила:
- Сюэхуан.
- … о чем ты? – шевелились его губы, постепенно белея.
Госпожа Ван тихо проговорила:
- Младший брат, ты не мог не понять.
- …
Этого действительно, невозможно было не понять.
Сюэхуан его непревзойденно божественное оружие, несмотря на то, что другие люди могли его использовать как меч, однако у них не было возможности высвободить истинную мощь божественного оружия. Лишь его кровные родственники, только они могли подчинить дух Сюэхуан.
Цзян Си в этот момент не мог произнести ни слова.
Он даже мог и не пытаться, после слов госпожи Ван, что еще можно ответить? Похоже, в итоге он зашел в тупик.
Он был в шоке.
- ….это, об этом….
Спустя долгое время Цзян Си с мертвенно бледным лицом хрипло заговорил. После первоначальной безумной злости он был почти уничтожен:
- Об этом Сюэ Чженъюн, он…. тоже знает?
- Он всегда все знал, - ответила госпожа Ван.
- ………..
Когда она проговорила эту фразу, в ее мягком взгляде опять появилась боль.
… Сюэ Чженъюн увидел ее, когда ей исполнилось семнадцать лет, словно только что раскрывшийся лотос.
В тот день он, следуя через Янчжоу*, ехал верхом на ослике пожевывая травинку. И случайно увидел Ван Чуцин, которая пришла в порт, купить ткань. Среди красивых, как цветущие ветви младших сестричек Гу Юйэ, он не заметил никого, а только лишь смотрел на барышню Ван в толпе.
*округ в провинции Цзянсу
Сюэ Чженъюн был прямолинейным человеком, он тут же улыбаясь подошел к ней поздороваться.
Другие девушки-культиваторы высмеяли его легкомыслие, но у Ван Чуцин был мягкий и нежный нрав и она, немного смутившись, заливаясь румянцем ответила ему парой слов, и, потупившись, быстро ушла.
Девушка была такой нежной и очаровательной, что Сюэ Чжэнъюн влюбился в нее с первого взгляда, поэтому он время от времени отправлялся в Гу Юйэ, к ней, в течение года, двух лет, трех лет, с праздника середины осени и до первого полнолуния нового года он навещал ее. В конце концов, по Гу Юйэ пошли слухи, что она и эта шпана состоят в интимных отношениях. Каким бы не был хорошим нрав Ван Чуцин, она не стерпела подобного, и, прикрыв смущение вспышкой гнева, прогнала его.
Сюэ Чженъюн в то время был мелким нахалом, и никуда не ушел.
Барышня Ван попросила его больше не приходить и не ставить ее в затруднительное положение.
Сюэ Чженъюн ответил, что у нее нет возлюбленного и у него тоже нет, поэтому он будет просто приходить, навещать ее, а когда она выйдет замуж, то он тотчас же отстанет.
Барышня Ван не нашлась, что ответить.
Сюэ Чженъюн только рассмеялся, действительно, как и обещал, он исчезнет, быстрее молнии.
Он сделал паузу и снова спросил ее с некоторым беспокойством:
- Ты… ты ведь еще не намереваешься обзавестись возлюбленным?
Лицо барышни Ван в мгновение покраснело, и она опустила голову, подобная отражению нежного цветка в воде*, прошептала:
- Нет.
*娇花照水- «В праздности она подобна нежному цветку, отражающемуся в воде, а в действии она подобна слабой иве, поддерживающей ветер» «Сон в красном тереме» 32 глава. Употребляют в смысле очаровательный, трогательный.
Однако, это были неправдивые слова.
Конечно, у нее был возлюбленный, и этот человек был не только ее возлюбленным, но и мечтой многих женщин-культиваторов в Гу Юйэ – ей очень сильно нравился младший братец Цзян Си.
Однако, каждый ученик Гу Юйэ также знал, что Цзян Си дрянной человек.
Среди сверстников у него была самая выдающаяся внешность, самая яростная техника и самый красивый голос.
А также самое черствое сердце.
Этот человек был замкнутым по своей природе, его речь была резкой и язвительной, однако его сила была велика, а техника безжалостной, да к тому же он выглядел очень хорошо. Человеку таких выдающихся способностей очень легко было пробудить привязанность в сердцах девушек. Но для Цзян Си сердечная привязанность означала не более чем свиное сердце*, он никогда никем не дорожил. Женщины преподносили ему искренние чувства, а он от досады скорбно вздыхал и кривился, юноши преподносили ему искренние чувства, а он обзывал их извращенцами.
*игра слов, 芳心(фансинь) – привязанность, 猪心 (чжусинь) – свиное сердце, получается, что фансинь, что чжусинь все равно.
Так Цзян Ечэнь* и жил между небом и землей, постоянно обижая и задевая людей, сам того не осознавая.
*夜沉-погружаться во мрак, тонуть в ночи
Так же, как и многие старшие и младшие сестры, Ван Чуцин тоже была тайно влюблена в Цзян Си. Однако, в душе она понимала, что не выглядит как несравненная красавица и возрастом она была старше Цзян Си, поэтому она конечно, не решилась смело объясниться с ним. Ведь, в конце концов, Цзян Си никогда не принимал доброе расположение ни от одной женщины. Когда кто-то хвалил его, он не слушал, кто-то поддерживал его, он не был за это благодарным, если кто-то посмел признаться ему в любви, он мог так выбранить его, что даже родная мать не узнает и убежит в слезах. Одним словом, тот, кто способен был бы обнажить перед Цзян Си свои тайные переживания, должен быть выдающимся героем.
Госпожа Ван не ощущала себя такой выдающейся личностью, а поэтому, она с самого начала полагала, что это чувство вместе с ней пройдя через годы, износится к старости и в итоге сойдет с ней в могилу. Однако, как-то глава школы позвал их двоих.
- Гу Юйэ занимает первое место среди школ по совершенствованию долголетия и взращиванию великого духа, большинство учеников способны прожить больше ста лет. – вымолвил глава, - И все главы прошлых эпох в результате упорного культивирования изобретали методы продления жизни, желая найти путь к бессмертию и вечной молодости, чтобы без вознесения блаженствовать в человеческом мире.
И в самом деле, ради техники бессмертия глава Гу Юйэ пробовал разные методы, в том числе, естественно и оставленный богиней девяти небес Сюаньнюй *метод парной культивации.
*玄女 Сюаньнюй- Легендарная богиня неба с человеческой головой и телом птицы, которая научила Хуан Ди (Желтого Императора, основатель даосизма и первопредок всех китайцев) искусству войны, чтобы завоевать Чию
Она и Цзян Си имели один чистейшую водную природу, второй чистейшую природу огня и оба не познали человеческих отношений, они наилучшим образом подходили для совершенствования, потому глава и нашел их, чтобы они практиковали вместе. Ван Чуцин, из-за того, что ей уже давно нравился Цзян Си, в душе была этому очень рада. Однако Цзян Си это не особо воодушевило, он был недоволен. Как человек, сосредоточенный на том, чтобы идти по пути Дао, он презирал любовные отношения, которые считал хлопотными и бесполезными. Он действительно не представлял, зачем в этом мире столько любовных страданий. Для него это было уму непостижимо.
- Заводить любовные отношения- это болезнь. А больного надо лечить.
.. именно эти слова вылетевшие изо рта первого красавца Гу Юйэ, Цзян Си, разбили сердца немалому количеству молодых девушек испытывающих сердечную привязанность.
Как полагал Цзян Си, даже если это сексуальные практики самой Сюаньнюй, они также не должны приводить к какими то привязанностям, парное совершенствование есть парное совершенствование. А, поскольку это пожелание главы, он тоже не будет слишком много нудеть, а со старшей сестрой затвориться и будет практиковать согласно изложенному в древних трактатах предков.
Однако любовь в глазах девушки невозможно было скрыть, и через некоторое время мало помалу, Цзян Си постепенно понял чувства этой старшей сестры к себе.
Это его очень нервировало и заставляло чувствовать себя неловко.
Он практиковал с ней лишь по приказу, совершенно не имея личного интереса. Более того, сама эта секретная техника парной культивации требовала не иметь каких-либо мирских мыслей. Мужчина и женщина соединяются время от времени лишь для того, чтобы смешивались духовные потоки, ни в коем случае не допуская каких-либо чувственных и любовных желаний.
По этой причине Цзян Си много раз строго напоминал старшей сестрице, чтобы она сосредоточилась на безмятежном мышлении и перестала думать о всякой всячине.
- Если ты имея в душе какие-то бесполезные мысли так и продолжишь парное культивирование, то боюсь, утратишь связь с реальностью и твое духовное ядро станет тираническим.
Но как барышня Ван могла держать под контролем и остановить собственные чувства? И в итоге однажды под конец практики, из-за нестабильности разума, ее духовный поток пришел в беспорядок и божественное сознание затуманилось. Цзян Си стоило огромных усилий подавить огненную ян ее духовного ядра. Из-за этого он пришел в ярость, вопрошая, почему она не внемлет его советам, а целый день витает в облаках*
*胡思- необоснованные, нереалистичные мысли
- Если так и будешь продолжать, не культивируй, это может погубить тебя.
В тот момент ей было так тяжело на душе, что с неизвестно откуда взявшейся храбростью, она со слезами на глазах пошла напролом и прямо спросила его:
- Ечэнь, ты культивируешь только из-за приказа главы?
На лице Цзян Си отразилось крайнее недоумение, когда он риторически спросил:
- Естественно, а ради чего еще?
Несмотря на то, что давно известно, что Цзян Си холоден как ледяной родник, а его сердце из железа и камня, когда она сама наяву услышала его ответ, то не сдержалась и слезы ручьями потекли из глаз. Она чувствовала себя опозоренной, подняв руку кое как она наспех вытирала слезы, но они все текли и текли, заставляя ее чувствовать себя еще хуже. Торопливо поднявшись, Ван Чуцин задыхаясь проговорила:
- Прости.
И ушла не обернувшись.
После этого Цзян Си несколько дней не приходил ее разыскивать, а увидев на улице не пытался с ней заговорить.
Некоторые из младших красавиц-совершенствующихся в Гу Юйэ что-то стали замечать и за глаза начали смеяться над Ван Чуцин:
- Изначально она, полная надежд, собиралась сблизиться и даже думала, что способна уцепиться за старшего брата Цзян. Как это возможно?
- Парная культивация и есть парная культивация, только и всего, а она лишь тешила себя иллюзиями. Если, культивируя дойдет до одержимости и потеряет связь с реальностью, она ни за что ни про что может еще и впутать туда нашего брата наставника, Ечэня и действительно причинить немалый вред.
- Да ладно, какая еще парная культивация, брат наставник делал этот с ней ради общества, а она с ним занималась ради личных интересов. Какие помыслы она скрывала всем известно, ха. По-моему, она рассчитывала так просто захапать себе брата наставника.
- Старшая ученица Ван старше нас, она по сравнению с нами намного бесстыжее.*
* кожа не сравниться в толщине с нашей, более толстокожая, бесстыжая
.
Эти фразы передавались и передавались, и достигли ушей Сюэ Чжэнъюна, который, как обычно, пришел к барышне Ван на Праздник середины осени.
Молодой герой Сюэ был человеком простым, но совсем не глупым, в итоге, он, естественно, понял, в чем тут дело. Он тут же разгневался и призвал к порядку этих не в меру болтливых юных дев, а после, побежал разыскивать барышню Ван. Отыскав ее, он не находил слов и только лишь оцепенело смотрел на нее:
- Ты..
Ван Чуцин подняла ярко красные, заплаканные глаза.
Сюэ Чженъюн торопливо добавил:
- Ты не реви, а, не надо слушать эту чепуху, что говорят другие. Ты, ты… я считаю, что ты самая хорошая, я..я …
Ван Чуцин стояла, опираясь на иву, ее взгляд был устремлен на хрустально чистую гладь озера:
- В прошлом я сказала тебе неправду, у меня есть человек, который мне нравится.
- …ммм.
- Тогда почему ты все еще не уходишь?
Сюэ Чженъюн почесал в затылке:
- Но тому человеку не нравишься ты… он тебя не любит, а я.. я, всегда могу поговорить с тобой, да? Он к тому же вряд ли будет вмешиваться.
- …
Заметив ее молчание, Сюэ Чженъюн немного смутился:
- Он же не будет вмешиваться?
Барышня Ван прошептала, склонив голову:
- Ему будет все равно.
Можно ли считать отношениями между нее и Цзян Си? С самого начала это было не более, чем приказом наставника, это ее односторонние чувства.
В школе все говорили, что Цзян Си подонок. Но Ван Чуцин посчитала, что если какого-то мужчину, всего лишь из-за того, что он не хочет принимать чужие чувства, сразу же записывают в подонки, то это, пожалуй, слишком жестоко.
Цзян Си никогда никого не обманывал в личных отношениях, он так же никогда никому не давал повода для надежд, это они, подобно мотылькам, слетающимся к огню, хорошо зная о его бессердечии и холодности, принимая желаемое за действительное, гонялись за ним.
И вот сейчас, сделав этот шаг, она, чувствуя себя невыносимо неловко собиралась отпустить его.
Вот только, к несчастью, по всей вероятности ученик, отвечающий за приготовление специального лечебного питания, составляя лекарственный сбор по неосторожности ошибся, а может, это произошло по другой причине, но в итоге барышня Ван обнаружила, что она беременна.
Она была в панике и чувствовала себя абсолютно беспомощной, представляя, как будут обсуждать ее старшие и младшие сестры, смеяться над ней, она не представляла, как поведет себя Цзян Си. Так или иначе, она не могла ничего поделать и от беспокойства, не находя себе места, решила пойти разыскать главу школы.
Но когда дошла до дома главы, собираясь постучать, она услышала доносящийся изнутри холодный, безразличный голос говорившего Цзян Си.
- Мирские желания сестры наставницы неустойчивы, ее духовное ядро становиться все более тираническим. Так, недавно, применяя технику хинаяны*она не смогла держать под контролем и остановить течение своей духовной энергии, если снова подобное случиться, боюсь, это может повредить ее телу. Настоятельно прошу главу отменить указ о парном совершенствовании, я не способен впредь совершенствоваться с ней.
*小法- методы хинаяны. Хинаяна (малый путь, малая колесница)- более ранняя форма буддизма. Идеал совершенствования личности в хинаяне — архат — достигает совершенства самостоятельно, мало заботясь о совершенстве других. Достичь нирваны, согласно хинаяне, могут только буддийские монахи, которым позволено использовать определённые методы.
- Ах, Си-эр, лучше бы тебе снова с ней поговорить, может быть можно…
- Не зачем возвращаться к этому вопросу. Я уже много раз ей говорил, но она совсем не подходит для этого пути. – говорил Цзян Си, - Мышление Чуцин слишком легко поколебать, это бесполезно.
- … в таком случае, как ты хочешь поступить? – спросил глава.
- Если больше нет никого чистого помыслами, отрешенного от мирского, способного отбросить все мысли, то лучше не культивировать. – ответил Цзян Си.
Глава вздохнул:
- … мне понятно. Можешь идти. Отречься от мирской суеты, отказаться от мыслей это самое трудное препятствие на пути парной культивации, не знаю, отыщется ли за эти несколько десятков лет в Гу Юйэ такой же человек как ты, способный полностью сконцентрироваться.
Цзян Си, впрочем, не ушел сразу, постояв еще немного, он спросил:
- А разве это очень трудно?
- Исключительно тяжело. – глава взглянул на него, - Ты и Ван Чуцин так долго были вместе, неужели ты ни разу, ни капли не колебался?
Цзян Си едва ли с недоумением ответил:
- …а из-за чего мне… колебаться?
Глава пристально вглядывался в Цзян Си какое-то время. В глазах этого юноши он не увидел ни капли фальши, и это его изумило. Чуть подумав, он спросил:
- Цзян Си, кто такая Ван Чуцин в твоих глазах?
- Старшая сестра-наставница
- А во время парной культивации?
- … объект парной культивации.
- И ничего более?
- И больше ничего.
- …
Заметив сложное выражение лица главы, Цзян Си нахмурился:
- А разве должно быть по-другому?
- Нет. - Спустя долгое время, вздохнул уже старый почтенный глава школы, - В течении стольких лет ученики в парной культивации так и не смогли преодолеть эмоциональный барьер. Ты первый. ...... Но, к сожалению, я не знаю, кто сможет закончить с тобой это важное дело.
В тот день ни Цзян Си, ни глава школы не знали, что эта беседа будет подслушана полностью барышней Ван. Если в прошлом барышня Ван в душе все еще и питала каплю каких-то иллюзий, чуть-чуть каких то надежд, то этот диалог заставил ее тело заледенеть, а ее саму окончательно потерять самоуважение*
*потерять лицо – репутацию, самоуважение, опозориться
Это было невыносимо. Действительно непонятно, как все еще находиться в школе, непонятно как на глаза людям показаться. Еще раньше ее основа была сломлена уколами старших сестер соучениц, а если еще и прознают, что она по неосторожности забеременела от братца-наставника Цзян….
При одной мысли об этом ее бросало в дрожь, и она больше не могла оставаться в школе. Ночью он сбежала на остров Линьлин.
- …разве ты не сбежала с Сюэ Чженъюном?
- Нет, - ответила госпожа Ван.
Цзян Си вдруг закрыл глаза, как ни странно, не зная, что будет правильным сказать.
Он действительно был бесчувственным человеком, всем сердцем, преданным только лишь собственному пути. За всю свою жизнь, не считая госпожи Ван, он не соприкасался ни с кем проходя мимо женских прелестей. И в том году в парной культивации с этой старшей сестрой наставницей он совершенно не испытывал никаких чувств. Однако в последствии, услышав, что госпожа Ван и Сюэ Чженъюн сбежали на отдаленный остров, все же небольшая складка залегла у него между бровями, он нахмурился.
Он подумал, что в этом мире чувства действительно подобно цветам и траве, недолговечны. В этом мире женщины и правда очень ненадежны. Даже эта старшая сестрица, которая по отношению к нему была переполнена глубоким чувством, все-таки, чтобы она там не говорила, она ушла с другим.
С тех пор любовные дела еще больше у него вызывали чувство брезгливости, даже некоторое отвращение.
И только спустя двадцать лет из уст своей старшей сестры-наставницы он наконец услышал правду о том, что действительно тогда произошло. Вот только тогдашняя «барышня Ван» стала ныне «госпожой Ван» и лучшие годы их жизней уже прошли.
Только спустя долгое время Цзян Си очень жестко спросил:
- В таком случае ты… как дошло до того, что ты решила уйти из Гу Юйэ?
- Я была не в состоянии находиться с тобой под одной крышей, братец-наставник. – через двадцать лет госпожа Ван наконец-то смогла спокойно говорить о своей репутации, - У всех людей есть чувство собственного достоинства, мне оно не позволило вернуться к отношениям просто учеников одной школы.
- ….
- Я хотела убить Мэн-эр в утробе, но у меня не поднялась рука. – бесцветным голосом продолжала госпожа Ван, - Поэтому я в одиночку побывала во многих местах и впоследствии в храме на горе Байди* родила нашего с тобой ребенка. Чженъюн разыскал меня и остался рядом со мной, когда Мэн-эр исполнился уже один год. Он всегда знал о его положении.
* Байдичэн (город Белого императора)- замок и храмовый комплекс на горе Байди на северном побережье реки Янцзы в уезде Фэнцзе на востоке города Чунцин
Пока она говорила, у нее опять начался кашель с кровью.
В то время она была одержима и довела культивацию своего духовного ядра до тиранического состояния и все эти годы подавляла его, никогда не применяя свои выученные заклинания. Теперь, когда поднялся огонь Феникса и пламя разбушевалось, ее жизнь подошла к концу.
Госпожа Ван постепенно перестала кашлять, ее дыхание уже стало сбиваться, когда она проговорила:
- Братец-наставник, слухи о том, как Чженъюн похитил меня, вернулся со мной на Пик Сышэн и взял в жены, он распустил для публики. Он всегда боялся опозорить меня… и смутить Мэн-эра.
Ее взгляд долго бесцельно блуждавший остановился на мертвом теле Сюэ Чженъюна.
Лишь на мгновение, и тут же наполнился скорбью.
Она вспомнила, что в первый год ее замужества, Сюэ Чженъюн улыбаясь, сказал ей:
- Отлично, с этого момента не думай о прошлом. Прежде в Гу Юйэ тот дрянной малый унизил тебя. Я такого не сделаю.
- Ты останешься со мной и в этой жизни я хочу, чтобы ты ослепительно сияла*
*风风光光 – означает достоинство на грани высокомерия, великолепие, помпезно, нарядно.
- Пока я жив, я не допущу, чтобы тебе снова нанесли хоть малейшую обиду.
Госпожа Ван резко отвернулась, ее била мелкая дрожь.
Обещание благородного человека и на четвёрке коней не догнать.
*Крепкое слово, сказал-сделал.
Сюэ Чженъюн сделал, что обещал, пока он был рядом, ей никогда не приходилось выходить к посторонним людям, открыто выступать* и никто не ставил ее в трудное положение.
*Эта фраза имеет уничижительный смысл. Раньше к женщинам, вынужденным появляться на публике, было такое отношение, что она бедная, несчастная, за нее некому заступиться, ей не на кого опереться, некому о ней позаботиться и она вынуждена сама что-то улаживать, заниматься какими-то делами, что-то решать с другими, посторонними людьми вне семьи.
Все пролитые слезы, полученные обиды и поношения, льющаяся кровь, все это случилось после его ухода.
- Все это время для него не имело значения, что мое тело слабо, что я не способна забеременеть и выносить плод. Так же не имело значения то, что Мэн-эр вовсе не его сын, плоть от плоти, он считал его родным. Сюэ Мэн… Сюэ Мэн так и вырос, не испытывая ни страданий и горя…
Она прикрыла глаза, ее бледное лицо стало почти прозрачным.
- А теперь, мы оба уже не в состоянии его защитить.
Цзян Си стоял оцепенев.
- Братец-наставник, ты можешь считать эти двадцать лет моей местью тебе, хочешь обижайся, хочешь ненавидь, можешь чувствовать ко мне отвращение…. Но только меня.
Голос госпожи Ван все слабел, становился неясным.
- Прошу, помоги ему… не позволь другим навредить ему…
Под конец ее бормотание превратился в шелест летящего по ветру пуха:
- Ечэнь… умоляю тебя…
Небесное пламя Феникса застило небо и солнце, Цзян Си стоял посреди этого огненного моря, пылающие, раскаленные небо и земля вокруг были алого цвета. Он смотрел на женщину, сидящую высоко на троне. Ее глаза были закрыты и опущены, казалось, она всего лишь заснула. Он полагал, что, пожалуй у нее есть еще что сказать ему, тем более, она только недавно говорила с Сюэ Мэном и пообещала, что они, мать и сын, встретятся в зале Шуантянь, поэтому он терпеливо ждал.
Он так же ждал, что она встанет и скажет, что все это ложь, просто шутка, всего лишь фарс.
Хладнокровный и сдержанный по природе он очень долго ждал, к этому времени его лицо становилось все больше зловещим и безжалостным, на сердце становилось все тяжелее, а кровь застывала в венах.
Но она больше не говорила.
Госпожа Ван и Сюэ Чженъюн, оба скончались.
Она была дочерью знатной семьи, на высшей ступени культивации, нежной и добродетельной, впоследствии люди говорили, что Сюэ Чженъюн похитил ее сделал своей женой. Также некоторые говорили, что она сама сбежала с Сюэ Чженъюном, а потом вышла замуж, множество версий, но никто не знал правды. Все эти годы на Пике Сышэн очень многие полагали, что госпожа Ван не слишком сильно любила своего мужа и только лишь из-за робости не осмеливалась роптать.
Однако, что бы там не думали и не говорили другие, в тот момент, когда она узнала о смерти Сюэ Чженъюна, она тут же пожелала уйти. Она не знала, что это – самоубийство во имя любви из-за невозможности быть вместе или жертва с ее стороны. Свои мысли она и сама до конца не могла понять. Что это было в ее жизни, благодарность мужу или все же любовь? Чувства к Цзян Си разве уже не исчезли? Как бы пристально она не смотрела, она не смогла это понять.
В этом мире полным полно такого, что не имеет единственного точного ответа
В конце ей смутно припомнились одна фраза из стихотворения, которое она прочитала, сидя на подоконнике много лет назад …
«Всю длинную ночь я не сомкну глаз*, отплачу за всю жизнь, не поднимая бровей*»
* Юань Чжэнь (779-831, китайского цзедуши, писатель и поэт эпохи династии Тан) После смерти жены Юань Чжэнь посвятил ей пять стихотворений, оплакивая её смерть. В них выражается бесконечная ностальгия поэта по покойной жене, его непоколебимая верность и желание никогда больше не жениться. Эти строки трактуются так «Я могу только тосковать по тебе всю ночь, чтобы отплатить скорбью за жертвы, которые ты принес для меня, и за трудности из-за меня, что ты испытал в своей жизни.»
*не поднимать брови- не веселиться, не радоваться
В то время они с Сюэ Чженъюном только недавно поженились и к ней пришли воспоминания о той молодой девушке и годах проведенных в Гу Юйэ. Она смотрела в окно, туман, накрывший царство Шу был таким плотным, встречи и разлуки, соединиться и разойтись, похоже, что все исчезло в этом белом облаке и нет никого.
Не отличимо небо от земли.
Кто-то подошел и она, забывшись приняла его за Цзян Си. Но когда ей на плечи накинули теплый жилет, она очнулась ото сна.
Потому что она точно знала, что Цзян Си никогда не поймет, холодно ли ей.
Госпожа Ван обернулась и увидела «яркую свечу перед западным окном во время ночного дождя в Башане»*
* Ли Шан-инь (813-858) - вероятно, единственный танский поэт, писавший о любви в классическом жанре ши. Отсылка к строчке из стихотворения «Ночью в дождь пишу на север» Перевод по главой.
Ее молодой, красивый муж, искренне улыбаясь, смотрел на нее, ероша свои волосы:
- День холодный, а. Будь осторожна, не замерзни и не простудись.
Зал Даньсин был устелен толстым ковром с рисунком поллии японской. Это был любимый растительный орнамент госпожи Ван. Цзян Си повернулся и вышел из этого зала, наполненного цветами японской поллии со своим привычным безразличным видом, сейчас его вид был еще более деревянный, чем в обычный день.
С треском распахнулись ворота зала.
Он уже собирался покинуть это место, однако , открыв дверь, мгновенно увидел перед собой бледное, абсолютно неподвижное, как у покойника, лицо Сюэ Мэна.
Спросила ты меня о том,
Когда вернусь к любимой в дом.
Не знаю сам. Пруды в горах
Ночным наполнились дождем...
Когда же вместе мы зажжем
Светильник на окне твоем,
О черной ночи говоря
И горном крае под дождем?
Перевод А. Ахматовой.
читать дальше
………тишина. Цзян Си был почти готов рассмеяться, но в глубине его глаз блеснул ужас:
- Ван Чуцин, ты чокнулась?* Ты понимаешь, что говоришь?
*именно грубое выражение, не безумие, не сошла с ума
Под пышными рукавами его руки непроизвольно сжались в кулаки, в мозгу словно обрушился камнепад и голова раскололась. Все тело словно отяжелело и ослабло, закружилась голова.
- Он и я, что мы можем иметь общего?
Пусть Цзян Си и был непреклонен, но эти слова госпожи Ван заставили его испуг перейти в растерянность, а от растерянности до сомнения, а от сомнений дошло до ярости. Он так долго считал себя одиноким и независимым в том мире, не имел никаких привязанностей и родни, а тут сын? Ему говорят, что Сюэ Мэн его сын? Это попросту.. до предела абсурдно!
Госпожа Ван часто и тяжело дышала, сдерживая очередной приступ, кровь прилила к горлу. Казалось, она чувствовала себя униженной, однако по-прежнему твердо повторила:
- Это дело прошлое, младший брат, тебя это и самому ясно. Мэн -эр и ты связаны, и я все равно не могла бы тебя обмануть.
- ……….
Цзян Си затих на мгновение и вдруг рассмеялся. Он так редко так безудержно хохотал. Он смеялся и смеялся, а в глазах его читалась язвительная насмешка и ярость.
Сквозь зубы он холодно процедил:
- Мой сын? Старшая сестра хочет поручить мне опеку над ребенком и разве невозможно было об этом просто попросить, какая была надобность плести подобную смехотворную сказку?! Натура вашего сына, его черты лица, его фигура и дурной нрав, неужели это все хоть немного похоже на меня?
Поскольку в душе он испытывал огромное беспокойство, то изо всех сил не хотел это признавать и поэтому скалил зубы и выпускал когти.
- Ты и Сюэ Чженъюн натворили дел, а сейчас таким дешевым способом пытаешься обманом меня заставить их исправлять? Сюэ Мэн, Сюэ Цзымин, как он может быть моим сыном?!!
Однако сердце его невыносимо трепетало, в глубине сознания холодный голос разума говорил ему – да это так, он твой ребенок, подумай о его возрасте, подумай о том, как старшая сестра Ван ушла из школы Гу Юйэ, спроси себя сам, Цзян Си, прикинь хорошенько….
О чем тут думать!
Он рвался назад почти как пойманный в ловушку зверь, кусал и рвал на куски эти ростки здравомыслия в глубине своей души.
С какой стати ему думать?
Больше двадцати лет одиночества и вдруг ему говорят, что у него есть родной сын. Тот самый ребенок, что всегда противостоит ему, родившийся с внешностью, которая вызывает у него отвращение, а кроме того, веривший так долго, что его отец - другой человек.
Какой абсурд.
Он, Цзян Си, в конце концов, никогда не был особо добросердечным человеком, эдаким добряком, желающим быть милым для всех, и никоим образом он не даст сделать из себя безмозглого кретина. Он не может остаться в дураках, не может поверить в эту чепуху, совершенно не может….
- Сюэхуан.
Голос замер.
Казалось в этот момент исчезло все сияние, Цзян Си словно попал в непроглядную тьму ночи. Он растерянно огляделся вокруг.
В первый раз он был так ошеломлен.
Госпожа Ван повторила:
- Сюэхуан.
- … о чем ты? – шевелились его губы, постепенно белея.
Госпожа Ван тихо проговорила:
- Младший брат, ты не мог не понять.
- …
Этого действительно, невозможно было не понять.
Сюэхуан его непревзойденно божественное оружие, несмотря на то, что другие люди могли его использовать как меч, однако у них не было возможности высвободить истинную мощь божественного оружия. Лишь его кровные родственники, только они могли подчинить дух Сюэхуан.
Цзян Си в этот момент не мог произнести ни слова.
Он даже мог и не пытаться, после слов госпожи Ван, что еще можно ответить? Похоже, в итоге он зашел в тупик.
Он был в шоке.
- ….это, об этом….
Спустя долгое время Цзян Си с мертвенно бледным лицом хрипло заговорил. После первоначальной безумной злости он был почти уничтожен:
- Об этом Сюэ Чженъюн, он…. тоже знает?
- Он всегда все знал, - ответила госпожа Ван.
- ………..
Когда она проговорила эту фразу, в ее мягком взгляде опять появилась боль.
… Сюэ Чженъюн увидел ее, когда ей исполнилось семнадцать лет, словно только что раскрывшийся лотос.
В тот день он, следуя через Янчжоу*, ехал верхом на ослике пожевывая травинку. И случайно увидел Ван Чуцин, которая пришла в порт, купить ткань. Среди красивых, как цветущие ветви младших сестричек Гу Юйэ, он не заметил никого, а только лишь смотрел на барышню Ван в толпе.
*округ в провинции Цзянсу
Сюэ Чженъюн был прямолинейным человеком, он тут же улыбаясь подошел к ней поздороваться.
Другие девушки-культиваторы высмеяли его легкомыслие, но у Ван Чуцин был мягкий и нежный нрав и она, немного смутившись, заливаясь румянцем ответила ему парой слов, и, потупившись, быстро ушла.
Девушка была такой нежной и очаровательной, что Сюэ Чжэнъюн влюбился в нее с первого взгляда, поэтому он время от времени отправлялся в Гу Юйэ, к ней, в течение года, двух лет, трех лет, с праздника середины осени и до первого полнолуния нового года он навещал ее. В конце концов, по Гу Юйэ пошли слухи, что она и эта шпана состоят в интимных отношениях. Каким бы не был хорошим нрав Ван Чуцин, она не стерпела подобного, и, прикрыв смущение вспышкой гнева, прогнала его.
Сюэ Чженъюн в то время был мелким нахалом, и никуда не ушел.
Барышня Ван попросила его больше не приходить и не ставить ее в затруднительное положение.
Сюэ Чженъюн ответил, что у нее нет возлюбленного и у него тоже нет, поэтому он будет просто приходить, навещать ее, а когда она выйдет замуж, то он тотчас же отстанет.
Барышня Ван не нашлась, что ответить.
Сюэ Чженъюн только рассмеялся, действительно, как и обещал, он исчезнет, быстрее молнии.
Он сделал паузу и снова спросил ее с некоторым беспокойством:
- Ты… ты ведь еще не намереваешься обзавестись возлюбленным?
Лицо барышни Ван в мгновение покраснело, и она опустила голову, подобная отражению нежного цветка в воде*, прошептала:
- Нет.
*娇花照水- «В праздности она подобна нежному цветку, отражающемуся в воде, а в действии она подобна слабой иве, поддерживающей ветер» «Сон в красном тереме» 32 глава. Употребляют в смысле очаровательный, трогательный.
Однако, это были неправдивые слова.
Конечно, у нее был возлюбленный, и этот человек был не только ее возлюбленным, но и мечтой многих женщин-культиваторов в Гу Юйэ – ей очень сильно нравился младший братец Цзян Си.
Однако, каждый ученик Гу Юйэ также знал, что Цзян Си дрянной человек.
Среди сверстников у него была самая выдающаяся внешность, самая яростная техника и самый красивый голос.
А также самое черствое сердце.
Этот человек был замкнутым по своей природе, его речь была резкой и язвительной, однако его сила была велика, а техника безжалостной, да к тому же он выглядел очень хорошо. Человеку таких выдающихся способностей очень легко было пробудить привязанность в сердцах девушек. Но для Цзян Си сердечная привязанность означала не более чем свиное сердце*, он никогда никем не дорожил. Женщины преподносили ему искренние чувства, а он от досады скорбно вздыхал и кривился, юноши преподносили ему искренние чувства, а он обзывал их извращенцами.
*игра слов, 芳心(фансинь) – привязанность, 猪心 (чжусинь) – свиное сердце, получается, что фансинь, что чжусинь все равно.
Так Цзян Ечэнь* и жил между небом и землей, постоянно обижая и задевая людей, сам того не осознавая.
*夜沉-погружаться во мрак, тонуть в ночи
Так же, как и многие старшие и младшие сестры, Ван Чуцин тоже была тайно влюблена в Цзян Си. Однако, в душе она понимала, что не выглядит как несравненная красавица и возрастом она была старше Цзян Си, поэтому она конечно, не решилась смело объясниться с ним. Ведь, в конце концов, Цзян Си никогда не принимал доброе расположение ни от одной женщины. Когда кто-то хвалил его, он не слушал, кто-то поддерживал его, он не был за это благодарным, если кто-то посмел признаться ему в любви, он мог так выбранить его, что даже родная мать не узнает и убежит в слезах. Одним словом, тот, кто способен был бы обнажить перед Цзян Си свои тайные переживания, должен быть выдающимся героем.
Госпожа Ван не ощущала себя такой выдающейся личностью, а поэтому, она с самого начала полагала, что это чувство вместе с ней пройдя через годы, износится к старости и в итоге сойдет с ней в могилу. Однако, как-то глава школы позвал их двоих.
- Гу Юйэ занимает первое место среди школ по совершенствованию долголетия и взращиванию великого духа, большинство учеников способны прожить больше ста лет. – вымолвил глава, - И все главы прошлых эпох в результате упорного культивирования изобретали методы продления жизни, желая найти путь к бессмертию и вечной молодости, чтобы без вознесения блаженствовать в человеческом мире.
И в самом деле, ради техники бессмертия глава Гу Юйэ пробовал разные методы, в том числе, естественно и оставленный богиней девяти небес Сюаньнюй *метод парной культивации.
*玄女 Сюаньнюй- Легендарная богиня неба с человеческой головой и телом птицы, которая научила Хуан Ди (Желтого Императора, основатель даосизма и первопредок всех китайцев) искусству войны, чтобы завоевать Чию
Она и Цзян Си имели один чистейшую водную природу, второй чистейшую природу огня и оба не познали человеческих отношений, они наилучшим образом подходили для совершенствования, потому глава и нашел их, чтобы они практиковали вместе. Ван Чуцин, из-за того, что ей уже давно нравился Цзян Си, в душе была этому очень рада. Однако Цзян Си это не особо воодушевило, он был недоволен. Как человек, сосредоточенный на том, чтобы идти по пути Дао, он презирал любовные отношения, которые считал хлопотными и бесполезными. Он действительно не представлял, зачем в этом мире столько любовных страданий. Для него это было уму непостижимо.
- Заводить любовные отношения- это болезнь. А больного надо лечить.
.. именно эти слова вылетевшие изо рта первого красавца Гу Юйэ, Цзян Си, разбили сердца немалому количеству молодых девушек испытывающих сердечную привязанность.
Как полагал Цзян Си, даже если это сексуальные практики самой Сюаньнюй, они также не должны приводить к какими то привязанностям, парное совершенствование есть парное совершенствование. А, поскольку это пожелание главы, он тоже не будет слишком много нудеть, а со старшей сестрой затвориться и будет практиковать согласно изложенному в древних трактатах предков.
Однако любовь в глазах девушки невозможно было скрыть, и через некоторое время мало помалу, Цзян Си постепенно понял чувства этой старшей сестры к себе.
Это его очень нервировало и заставляло чувствовать себя неловко.
Он практиковал с ней лишь по приказу, совершенно не имея личного интереса. Более того, сама эта секретная техника парной культивации требовала не иметь каких-либо мирских мыслей. Мужчина и женщина соединяются время от времени лишь для того, чтобы смешивались духовные потоки, ни в коем случае не допуская каких-либо чувственных и любовных желаний.
По этой причине Цзян Си много раз строго напоминал старшей сестрице, чтобы она сосредоточилась на безмятежном мышлении и перестала думать о всякой всячине.
- Если ты имея в душе какие-то бесполезные мысли так и продолжишь парное культивирование, то боюсь, утратишь связь с реальностью и твое духовное ядро станет тираническим.
Но как барышня Ван могла держать под контролем и остановить собственные чувства? И в итоге однажды под конец практики, из-за нестабильности разума, ее духовный поток пришел в беспорядок и божественное сознание затуманилось. Цзян Си стоило огромных усилий подавить огненную ян ее духовного ядра. Из-за этого он пришел в ярость, вопрошая, почему она не внемлет его советам, а целый день витает в облаках*
*胡思- необоснованные, нереалистичные мысли
- Если так и будешь продолжать, не культивируй, это может погубить тебя.
В тот момент ей было так тяжело на душе, что с неизвестно откуда взявшейся храбростью, она со слезами на глазах пошла напролом и прямо спросила его:
- Ечэнь, ты культивируешь только из-за приказа главы?
На лице Цзян Си отразилось крайнее недоумение, когда он риторически спросил:
- Естественно, а ради чего еще?
Несмотря на то, что давно известно, что Цзян Си холоден как ледяной родник, а его сердце из железа и камня, когда она сама наяву услышала его ответ, то не сдержалась и слезы ручьями потекли из глаз. Она чувствовала себя опозоренной, подняв руку кое как она наспех вытирала слезы, но они все текли и текли, заставляя ее чувствовать себя еще хуже. Торопливо поднявшись, Ван Чуцин задыхаясь проговорила:
- Прости.
И ушла не обернувшись.
После этого Цзян Си несколько дней не приходил ее разыскивать, а увидев на улице не пытался с ней заговорить.
Некоторые из младших красавиц-совершенствующихся в Гу Юйэ что-то стали замечать и за глаза начали смеяться над Ван Чуцин:
- Изначально она, полная надежд, собиралась сблизиться и даже думала, что способна уцепиться за старшего брата Цзян. Как это возможно?
- Парная культивация и есть парная культивация, только и всего, а она лишь тешила себя иллюзиями. Если, культивируя дойдет до одержимости и потеряет связь с реальностью, она ни за что ни про что может еще и впутать туда нашего брата наставника, Ечэня и действительно причинить немалый вред.
- Да ладно, какая еще парная культивация, брат наставник делал этот с ней ради общества, а она с ним занималась ради личных интересов. Какие помыслы она скрывала всем известно, ха. По-моему, она рассчитывала так просто захапать себе брата наставника.
- Старшая ученица Ван старше нас, она по сравнению с нами намного бесстыжее.*
* кожа не сравниться в толщине с нашей, более толстокожая, бесстыжая
.
Эти фразы передавались и передавались, и достигли ушей Сюэ Чжэнъюна, который, как обычно, пришел к барышне Ван на Праздник середины осени.
Молодой герой Сюэ был человеком простым, но совсем не глупым, в итоге, он, естественно, понял, в чем тут дело. Он тут же разгневался и призвал к порядку этих не в меру болтливых юных дев, а после, побежал разыскивать барышню Ван. Отыскав ее, он не находил слов и только лишь оцепенело смотрел на нее:
- Ты..
Ван Чуцин подняла ярко красные, заплаканные глаза.
Сюэ Чженъюн торопливо добавил:
- Ты не реви, а, не надо слушать эту чепуху, что говорят другие. Ты, ты… я считаю, что ты самая хорошая, я..я …
Ван Чуцин стояла, опираясь на иву, ее взгляд был устремлен на хрустально чистую гладь озера:
- В прошлом я сказала тебе неправду, у меня есть человек, который мне нравится.
- …ммм.
- Тогда почему ты все еще не уходишь?
Сюэ Чженъюн почесал в затылке:
- Но тому человеку не нравишься ты… он тебя не любит, а я.. я, всегда могу поговорить с тобой, да? Он к тому же вряд ли будет вмешиваться.
- …
Заметив ее молчание, Сюэ Чженъюн немного смутился:
- Он же не будет вмешиваться?
Барышня Ван прошептала, склонив голову:
- Ему будет все равно.
Можно ли считать отношениями между нее и Цзян Си? С самого начала это было не более, чем приказом наставника, это ее односторонние чувства.
В школе все говорили, что Цзян Си подонок. Но Ван Чуцин посчитала, что если какого-то мужчину, всего лишь из-за того, что он не хочет принимать чужие чувства, сразу же записывают в подонки, то это, пожалуй, слишком жестоко.
Цзян Си никогда никого не обманывал в личных отношениях, он так же никогда никому не давал повода для надежд, это они, подобно мотылькам, слетающимся к огню, хорошо зная о его бессердечии и холодности, принимая желаемое за действительное, гонялись за ним.
И вот сейчас, сделав этот шаг, она, чувствуя себя невыносимо неловко собиралась отпустить его.
Вот только, к несчастью, по всей вероятности ученик, отвечающий за приготовление специального лечебного питания, составляя лекарственный сбор по неосторожности ошибся, а может, это произошло по другой причине, но в итоге барышня Ван обнаружила, что она беременна.
Она была в панике и чувствовала себя абсолютно беспомощной, представляя, как будут обсуждать ее старшие и младшие сестры, смеяться над ней, она не представляла, как поведет себя Цзян Си. Так или иначе, она не могла ничего поделать и от беспокойства, не находя себе места, решила пойти разыскать главу школы.
Но когда дошла до дома главы, собираясь постучать, она услышала доносящийся изнутри холодный, безразличный голос говорившего Цзян Си.
- Мирские желания сестры наставницы неустойчивы, ее духовное ядро становиться все более тираническим. Так, недавно, применяя технику хинаяны*она не смогла держать под контролем и остановить течение своей духовной энергии, если снова подобное случиться, боюсь, это может повредить ее телу. Настоятельно прошу главу отменить указ о парном совершенствовании, я не способен впредь совершенствоваться с ней.
*小法- методы хинаяны. Хинаяна (малый путь, малая колесница)- более ранняя форма буддизма. Идеал совершенствования личности в хинаяне — архат — достигает совершенства самостоятельно, мало заботясь о совершенстве других. Достичь нирваны, согласно хинаяне, могут только буддийские монахи, которым позволено использовать определённые методы.
- Ах, Си-эр, лучше бы тебе снова с ней поговорить, может быть можно…
- Не зачем возвращаться к этому вопросу. Я уже много раз ей говорил, но она совсем не подходит для этого пути. – говорил Цзян Си, - Мышление Чуцин слишком легко поколебать, это бесполезно.
- … в таком случае, как ты хочешь поступить? – спросил глава.
- Если больше нет никого чистого помыслами, отрешенного от мирского, способного отбросить все мысли, то лучше не культивировать. – ответил Цзян Си.
Глава вздохнул:
- … мне понятно. Можешь идти. Отречься от мирской суеты, отказаться от мыслей это самое трудное препятствие на пути парной культивации, не знаю, отыщется ли за эти несколько десятков лет в Гу Юйэ такой же человек как ты, способный полностью сконцентрироваться.
Цзян Си, впрочем, не ушел сразу, постояв еще немного, он спросил:
- А разве это очень трудно?
- Исключительно тяжело. – глава взглянул на него, - Ты и Ван Чуцин так долго были вместе, неужели ты ни разу, ни капли не колебался?
Цзян Си едва ли с недоумением ответил:
- …а из-за чего мне… колебаться?
Глава пристально вглядывался в Цзян Си какое-то время. В глазах этого юноши он не увидел ни капли фальши, и это его изумило. Чуть подумав, он спросил:
- Цзян Си, кто такая Ван Чуцин в твоих глазах?
- Старшая сестра-наставница
- А во время парной культивации?
- … объект парной культивации.
- И ничего более?
- И больше ничего.
- …
Заметив сложное выражение лица главы, Цзян Си нахмурился:
- А разве должно быть по-другому?
- Нет. - Спустя долгое время, вздохнул уже старый почтенный глава школы, - В течении стольких лет ученики в парной культивации так и не смогли преодолеть эмоциональный барьер. Ты первый. ...... Но, к сожалению, я не знаю, кто сможет закончить с тобой это важное дело.
В тот день ни Цзян Си, ни глава школы не знали, что эта беседа будет подслушана полностью барышней Ван. Если в прошлом барышня Ван в душе все еще и питала каплю каких-то иллюзий, чуть-чуть каких то надежд, то этот диалог заставил ее тело заледенеть, а ее саму окончательно потерять самоуважение*
*потерять лицо – репутацию, самоуважение, опозориться
Это было невыносимо. Действительно непонятно, как все еще находиться в школе, непонятно как на глаза людям показаться. Еще раньше ее основа была сломлена уколами старших сестер соучениц, а если еще и прознают, что она по неосторожности забеременела от братца-наставника Цзян….
При одной мысли об этом ее бросало в дрожь, и она больше не могла оставаться в школе. Ночью он сбежала на остров Линьлин.
- …разве ты не сбежала с Сюэ Чженъюном?
- Нет, - ответила госпожа Ван.
Цзян Си вдруг закрыл глаза, как ни странно, не зная, что будет правильным сказать.
Он действительно был бесчувственным человеком, всем сердцем, преданным только лишь собственному пути. За всю свою жизнь, не считая госпожи Ван, он не соприкасался ни с кем проходя мимо женских прелестей. И в том году в парной культивации с этой старшей сестрой наставницей он совершенно не испытывал никаких чувств. Однако в последствии, услышав, что госпожа Ван и Сюэ Чженъюн сбежали на отдаленный остров, все же небольшая складка залегла у него между бровями, он нахмурился.
Он подумал, что в этом мире чувства действительно подобно цветам и траве, недолговечны. В этом мире женщины и правда очень ненадежны. Даже эта старшая сестрица, которая по отношению к нему была переполнена глубоким чувством, все-таки, чтобы она там не говорила, она ушла с другим.
С тех пор любовные дела еще больше у него вызывали чувство брезгливости, даже некоторое отвращение.
И только спустя двадцать лет из уст своей старшей сестры-наставницы он наконец услышал правду о том, что действительно тогда произошло. Вот только тогдашняя «барышня Ван» стала ныне «госпожой Ван» и лучшие годы их жизней уже прошли.
Только спустя долгое время Цзян Си очень жестко спросил:
- В таком случае ты… как дошло до того, что ты решила уйти из Гу Юйэ?
- Я была не в состоянии находиться с тобой под одной крышей, братец-наставник. – через двадцать лет госпожа Ван наконец-то смогла спокойно говорить о своей репутации, - У всех людей есть чувство собственного достоинства, мне оно не позволило вернуться к отношениям просто учеников одной школы.
- ….
- Я хотела убить Мэн-эр в утробе, но у меня не поднялась рука. – бесцветным голосом продолжала госпожа Ван, - Поэтому я в одиночку побывала во многих местах и впоследствии в храме на горе Байди* родила нашего с тобой ребенка. Чженъюн разыскал меня и остался рядом со мной, когда Мэн-эр исполнился уже один год. Он всегда знал о его положении.
* Байдичэн (город Белого императора)- замок и храмовый комплекс на горе Байди на северном побережье реки Янцзы в уезде Фэнцзе на востоке города Чунцин
Пока она говорила, у нее опять начался кашель с кровью.
В то время она была одержима и довела культивацию своего духовного ядра до тиранического состояния и все эти годы подавляла его, никогда не применяя свои выученные заклинания. Теперь, когда поднялся огонь Феникса и пламя разбушевалось, ее жизнь подошла к концу.
Госпожа Ван постепенно перестала кашлять, ее дыхание уже стало сбиваться, когда она проговорила:
- Братец-наставник, слухи о том, как Чженъюн похитил меня, вернулся со мной на Пик Сышэн и взял в жены, он распустил для публики. Он всегда боялся опозорить меня… и смутить Мэн-эра.
Ее взгляд долго бесцельно блуждавший остановился на мертвом теле Сюэ Чженъюна.
Лишь на мгновение, и тут же наполнился скорбью.
Она вспомнила, что в первый год ее замужества, Сюэ Чженъюн улыбаясь, сказал ей:
- Отлично, с этого момента не думай о прошлом. Прежде в Гу Юйэ тот дрянной малый унизил тебя. Я такого не сделаю.
- Ты останешься со мной и в этой жизни я хочу, чтобы ты ослепительно сияла*
*风风光光 – означает достоинство на грани высокомерия, великолепие, помпезно, нарядно.
- Пока я жив, я не допущу, чтобы тебе снова нанесли хоть малейшую обиду.
Госпожа Ван резко отвернулась, ее била мелкая дрожь.
Обещание благородного человека и на четвёрке коней не догнать.
*Крепкое слово, сказал-сделал.
Сюэ Чженъюн сделал, что обещал, пока он был рядом, ей никогда не приходилось выходить к посторонним людям, открыто выступать* и никто не ставил ее в трудное положение.
*Эта фраза имеет уничижительный смысл. Раньше к женщинам, вынужденным появляться на публике, было такое отношение, что она бедная, несчастная, за нее некому заступиться, ей не на кого опереться, некому о ней позаботиться и она вынуждена сама что-то улаживать, заниматься какими-то делами, что-то решать с другими, посторонними людьми вне семьи.
Все пролитые слезы, полученные обиды и поношения, льющаяся кровь, все это случилось после его ухода.
- Все это время для него не имело значения, что мое тело слабо, что я не способна забеременеть и выносить плод. Так же не имело значения то, что Мэн-эр вовсе не его сын, плоть от плоти, он считал его родным. Сюэ Мэн… Сюэ Мэн так и вырос, не испытывая ни страданий и горя…
Она прикрыла глаза, ее бледное лицо стало почти прозрачным.
- А теперь, мы оба уже не в состоянии его защитить.
Цзян Си стоял оцепенев.
- Братец-наставник, ты можешь считать эти двадцать лет моей местью тебе, хочешь обижайся, хочешь ненавидь, можешь чувствовать ко мне отвращение…. Но только меня.
Голос госпожи Ван все слабел, становился неясным.
- Прошу, помоги ему… не позволь другим навредить ему…
Под конец ее бормотание превратился в шелест летящего по ветру пуха:
- Ечэнь… умоляю тебя…
Небесное пламя Феникса застило небо и солнце, Цзян Си стоял посреди этого огненного моря, пылающие, раскаленные небо и земля вокруг были алого цвета. Он смотрел на женщину, сидящую высоко на троне. Ее глаза были закрыты и опущены, казалось, она всего лишь заснула. Он полагал, что, пожалуй у нее есть еще что сказать ему, тем более, она только недавно говорила с Сюэ Мэном и пообещала, что они, мать и сын, встретятся в зале Шуантянь, поэтому он терпеливо ждал.
Он так же ждал, что она встанет и скажет, что все это ложь, просто шутка, всего лишь фарс.
Хладнокровный и сдержанный по природе он очень долго ждал, к этому времени его лицо становилось все больше зловещим и безжалостным, на сердце становилось все тяжелее, а кровь застывала в венах.
Но она больше не говорила.
Госпожа Ван и Сюэ Чженъюн, оба скончались.
Она была дочерью знатной семьи, на высшей ступени культивации, нежной и добродетельной, впоследствии люди говорили, что Сюэ Чженъюн похитил ее сделал своей женой. Также некоторые говорили, что она сама сбежала с Сюэ Чженъюном, а потом вышла замуж, множество версий, но никто не знал правды. Все эти годы на Пике Сышэн очень многие полагали, что госпожа Ван не слишком сильно любила своего мужа и только лишь из-за робости не осмеливалась роптать.
Однако, что бы там не думали и не говорили другие, в тот момент, когда она узнала о смерти Сюэ Чженъюна, она тут же пожелала уйти. Она не знала, что это – самоубийство во имя любви из-за невозможности быть вместе или жертва с ее стороны. Свои мысли она и сама до конца не могла понять. Что это было в ее жизни, благодарность мужу или все же любовь? Чувства к Цзян Си разве уже не исчезли? Как бы пристально она не смотрела, она не смогла это понять.
В этом мире полным полно такого, что не имеет единственного точного ответа
В конце ей смутно припомнились одна фраза из стихотворения, которое она прочитала, сидя на подоконнике много лет назад …
«Всю длинную ночь я не сомкну глаз*, отплачу за всю жизнь, не поднимая бровей*»
* Юань Чжэнь (779-831, китайского цзедуши, писатель и поэт эпохи династии Тан) После смерти жены Юань Чжэнь посвятил ей пять стихотворений, оплакивая её смерть. В них выражается бесконечная ностальгия поэта по покойной жене, его непоколебимая верность и желание никогда больше не жениться. Эти строки трактуются так «Я могу только тосковать по тебе всю ночь, чтобы отплатить скорбью за жертвы, которые ты принес для меня, и за трудности из-за меня, что ты испытал в своей жизни.»
*не поднимать брови- не веселиться, не радоваться
В то время они с Сюэ Чженъюном только недавно поженились и к ней пришли воспоминания о той молодой девушке и годах проведенных в Гу Юйэ. Она смотрела в окно, туман, накрывший царство Шу был таким плотным, встречи и разлуки, соединиться и разойтись, похоже, что все исчезло в этом белом облаке и нет никого.
Не отличимо небо от земли.
Кто-то подошел и она, забывшись приняла его за Цзян Си. Но когда ей на плечи накинули теплый жилет, она очнулась ото сна.
Потому что она точно знала, что Цзян Си никогда не поймет, холодно ли ей.
Госпожа Ван обернулась и увидела «яркую свечу перед западным окном во время ночного дождя в Башане»*
* Ли Шан-инь (813-858) - вероятно, единственный танский поэт, писавший о любви в классическом жанре ши. Отсылка к строчке из стихотворения «Ночью в дождь пишу на север» Перевод по главой.
Ее молодой, красивый муж, искренне улыбаясь, смотрел на нее, ероша свои волосы:
- День холодный, а. Будь осторожна, не замерзни и не простудись.
Зал Даньсин был устелен толстым ковром с рисунком поллии японской. Это был любимый растительный орнамент госпожи Ван. Цзян Си повернулся и вышел из этого зала, наполненного цветами японской поллии со своим привычным безразличным видом, сейчас его вид был еще более деревянный, чем в обычный день.
С треском распахнулись ворота зала.
Он уже собирался покинуть это место, однако , открыв дверь, мгновенно увидел перед собой бледное, абсолютно неподвижное, как у покойника, лицо Сюэ Мэна.
Спросила ты меня о том,
Когда вернусь к любимой в дом.
Не знаю сам. Пруды в горах
Ночным наполнились дождем...
Когда же вместе мы зажжем
Светильник на окне твоем,
О черной ночи говоря
И горном крае под дождем?
Перевод А. Ахматовой.