Lapsa1
читать дальше
С этим звуком, Сюэ Мэн казалось утратил всю имеющуюся мощь и гордыню, его глаза закрылись, щеки обожгло влажным жаром.
- Не сражайтесь…
Однако, подобно пылающему огню, загорается все легко, а потушить очень трудно. В зале Даньсин шла беспорядочная бойня, повсюду были мертвые и раненые, для этих людей свежая кровь была что масло для костра, ненависть и бешенство тут же разгорелись до крайности, теперь гневный клич Сюэ Мэна и сетования Сюэ Чженъюна почти никто не услышал.
Даже если бы кто и услышал, то застилающую глаза убийственную красную пелену уже было не сдержать.
За это время невзгод и тревог навалилось слишком много, бесконечные убийства, расколы небес, доска Чжэньлун, резня в Гу Юйэ, сплошные беспорядки во дворце Цзяндун, ферма Битань уже много времени оставалась без хозяина, буддистская школа храма Убэй запятнана кровью, немало присутствующих здесь культиваторов в прошлом в одночасье лишились своих близких и друзей…
Кто зачинщик? Кто лжет?
Эти вопросы остались без ответа, однако все указывало и вело к воротам Пика Сышэн. Поэтому вся накопившаяся ярость и страх взорвались в этом месте
Вылитую воду трудно собрать.
Сюэ Мэн в своей жизни еще мало видел больших сражений и в данный момент он совсем не понимал, у чему это ведет. Сейчас его грудь бурно вздымалась, он замер на месте и смотрел на это безумное побоище.
Однако Сюэ Чженъюн ясно понимал, что это дело уже на столько вышло из под контроля, что о зачинщике никто и не задумывается…
Он, сжав зубы, терпя мучительную боль в разошедшейся ране, старался сфокусировать взгляд, перед глазами темнело. Он сжал руку Сюэ Мэна:
- Ты.. скорее уходи.
- Отец?!
- Скорее уходи!! Найди свою матушку и уходите отсюда!!
Однако, он не успел закончить, как семь или восемь человек появились перед ними двумя, у каждого глаза горели жаждой убийства:
- Сюэ Мэн, ты убил моего брата-наставника, я хочу, чтобы ты заплатил жизнью!
- Звереныш мерзкого отродья!
Сюэ Мэн застыл на месте – он убил брата-наставника этого человека? Когда… он точно знал, что он никогда не вредил жизни другого человека, он никогда…
Его рассудок был в полном смятении, в этом хаосе он опустил голову и увидел в своей руке Лунчэн, по которому стекала алая кровь. Тут же волосы встали дыбом.
Так он убил кого-то.
Он лишил жизни, первый раз убил, убил ту сваху, что давала ложные показания, а потом ведь…
Он не мог вспомнить. Только что обезумев, он устроил резню, на его руках, на лице, повсюду кровь, на его руках, на лице ….. на его руках, на лице….
-Аааа!!
Сюэ Мэн вдруг завыл как дикий заверь на краю гибели, на висках вспучились вены, глазницы словно растрескались.
Почему все изменилось, как все стало таким… с того времени как ушел Мо Жань, все, все перевернулось, одно за другим, все выходило из-под его контроля, он все дальше и дальше отдалялся от своей прежней жизни.
- Я убил людей.. отец.. я кого-то убил..
В панике он обернулся и столкнулся с ужасно бледным лицом Сюэ Чжэнъюна. Сюэ Чженъюн схватил его за руку и потащил за собой. В руке у него был железный веер, которым он крушил и убивал, прорубая сквозь толпу кровавый путь.
- Иди.
Этот еле держащийся на ногах мужчина, давал шанс выжить своему повзрослевшему сыну.
- Мэн-эр, скорее, уходи.
Сюэ Мэн застыл в оцепенении, не двигаясь с места, и в это время кто то кинулся на него с убийственными намерениями. Сюэ Чженъюн не мог уже отразить удар, поэтому он просто крепко перехватил лезвие рукой, в одно мгновение хлынула кровь и обнажилась кость. Сюэ Чженъюн мрачно выругался, второй рукой он выхватил из-за пояса кинжал и вонзил в живот того человека.
Горячая кровь брызнула фонтаном!!
- Иди, ну!!
Сюэ Чженъюн яростно бранясь вдруг краем глаза заметил одного человека и сурово выкрикнул:
- Ханьсюэ! Забери его!! Уведи отсюда!!
Мэй Ханьсюэ тоже бился поблизости, наконец прорвав окружение, он быстро добрался до Сюэ Мэн. Сперва он бросил взгляд на Сюэ Чженъюна и в его глазах отразилось глухая боль, затем он схватил Сюэ Мэна за плечо и твердо сказал:
- Следуй за мной.
Не договорив, он уже повел за собой Сюэ Мэна, прибывающего в беспамятстве, прорубаясь через побоище к задним воротам зала Даньсин.
Может, из-за того, что толпа людей не успела опомниться, не поняв, что дворец Тасюэ перешёл на сторону врага, Мэй Ханьсюэ с Сюэ Мэном быстро почти дошли до задних ворот, когда наконец кто-то среагировал и с яростным рыком два человека внезапно бросились на них. Они выкрикивали:
- Убил людей и хочешь сбежать? А кто запалит жизнью за жизнь?!
Мэй Ханьсюэ подхватил одной рукой висящее в воздухе кунхоу* и раздались несколько звуков, как гром с неба, отбросившие противников. Как только он выдохнул, раздался вопль Сюэ Чженъюна:
- Осторожно, сзади!!
*китайский струнный инструмент, похожий на арфу
Когда он оглянулся, заметив человека с окровавленным лицом, который со злобной ухмылкой подбежал к ним и замахнулся мечом, было слишком поздно, чтобы остановить его. В этот же момент вдруг в воздухе пронесся железный веер, напитанный духовной силой. Он быстро прокрутился в воздухе и вонзился прямиком в того человека, пронзив его грудь.
- Дядя..
- Папа…
Оба юноши обернулись, Сюэ Чжэнъюн дышал с трудом, очевидно, что это стоил ему огромного усилия. Железный веер со звоном упал на землю после попадания в цель.
Свежая кровь испачкала веер, никаких слов на нем уже было не разобрать, то ли «Сюэ прекрасен» , то ли «Другие уродливы».
Сюэ Чженъюн с трудом махнул рукой в сторону двух молодых мужчин, и прошептал:
- Быстро ...
Он не успел договорить, когда в сжавшемся зрачке Сюэ Мэна отразился наполненный духовной силой клинок. Какой-то ученик зала Цзяндун занес свирепое лезвие за спиной Сюэ Чженъюна и, Сюэ Мэн не успел издать ни звука, как оно опустилось на его отца…
Удар!
Вскрик.
Сюэ Мэн распахнул глаза и в мгновение словно оглох.
Словно он на дне огромного, безбрежного океана, ни ветра, ни тепла , ни света.
Темнота.
Вся кровь в теле Сюэ Мэн застыла, как будто что-то взорвалось, волосы встали дыбом, глазами, вылезающими из орбит, он уставился на этого человека перед собой.
Лицо Сюэ Чженъюна, было чуть расслабленным и довольным, по сколько он видел до этого, что его сын получил помощь, все в порядке в этот момент.
Вопреки ожиданиям, оно казалось даже немного безмятежным.
Море очень глубоко, бесконечно, бескрайнее. Ледяная вода, каменными иглами впивается в плоть и кости, трудно избавиться от этого в жизни.*
*выражение про кости из произведения Оуя́н Сю (1007 — 22 сентября 1072) — китайский государственный деятель, историограф, эссеист и поэт эпохи Сун, «Осенние звуки»
Очень тихо. Мёртвая тишина.
Не было ни звука… ни звука…
Не было.
Потекла кровь с рассечённой макушки, заливая глаза, по щеке.
Две алые линии, словно полились красные слезы
На мгновение Сюэ Мэну показалось, что это шутка, или сон, или что все еще можно повернуть назад, все вернуть.
Но все не так.
Слишком поздно. У людей есть привязанности и есть слабые места.
Бог войны тоже может умереть.
- Отец!!!!!
Хриплый крик, горные вершины упали в море.
В миг тишина разбилась, поднялись волны, тысячи снежных вершин, раскалываются камни и содрогаются небеса, реки хлынули вспять, синее море опрокинулось волнами и эта волна расколола небеса!
Сюэ Мэн как безумный бросился к Сюэ Чженъюну, его вопль, как у раненого зверя разрывающий небеса, останавливающий движение поблизости, заставил людей в ужасе обернуться….
Людской поток, как морская волна отступил перед ним и он, спотыкаясь устремился к Сюэ Чженюну.
Сюэ Чженъюн остался стоять на ногах, даже не согнул спину. Он смотрел в сторону Сюэ Мэна, его тигриные глаза были широко открыты, все время открыты. Эти глаза заставили Сюэ Мэна почувствовать, что он еще жив, что его еще можно спасти, что он еще….
В двух шагах от него Сюэ Чженъюн упал.
Бах.. он упал почти плашмя. Все вокруг расступились, звон оружия стих.
Сюэ Мэн остановился, не в силах сделать еще шаг вперед.
Он стоял на месте и все его тело дрожало, от слабой, мелкой дрожи превращаясь в яростный озноб, губы, руки, он не мог это контролировать.
Он хрипло пробормотал, вопросительно, осторожно.
- Отец?
Спина все в крови.
Ему никто не ответил.
Лунчэн со звоном выпал из рук, Сюэ Мэн медленно попятился, он отступал… но куда он мог отступить? Во вчерашний день? Он больше никогда не вернётся.
В жизни человека, неважно, что произошло несчастье и от боли разрываются внутренности, нужно переступить и тогда больше ни шагу назад.
В зале Даньсин стояла тишина.
Он перестал отступать, он зашатался, а потом рухнул на колени. В растерянности он смотрел на все это и слезы по щекам катились из глаз. Он поднял руку и попытался стереть их, но сколько бы он не тер, они все капали и капали, слезы катились градом.
Наконец он закрыл лицо ладонями и из его глотки вырвался дрожащий всхлип. Этот всхлип был словно расплывающаяся тушь на бумаге, она покрывает бумагу все больше и больше, пока не превратиться в сплошное черное пятно.
- Отец… папа!!
Всхлипы закончились громкими рыданиями.
Человек, который всегда стоял перед Сюэ Мэном, больше не мог подняться на ноги, широкими плечами и открытой улыбкой защитив его жизнь от невзгод* .
*风风雨雨- затяжных дождей и ветра.
Юноша-счастливчик, баловень судьбы в прошлом, не беспокоящийся ни о чем, сейчас это время действительно закончилось.
Обвалилось как земля и рассыпалось, как черепица.
Хаос, все перемешалось.
Тот, нанесший жестокий удар культиватор из зала Цзяндун, остолбенел. Его меч упал на пол.
- Не, не… это не я.. – бормотал он.
Он непрерывно мотал головой, глядя как Сюэ Мэн стоит на коленях, словно обезумевший. Он был до смерти напуган, он трясся словно зерна в решете. Он искал путь отступления, но взгляды всех людей были сосредоточены на нем, он не мог сбежать.
- Нет… послушай меня… я с самого начала просто хотел выбить оружие у него из рук…
Он уставился на Сюэ Мэна, нервно сглотнув.
Сюэ Мэн в эту минуту был все еще охвачен безмерным горем, однако, парень отлично понимал, что как только Сюэ Мэн поднимет взгляд, его будет ждать лишь один путь – смерть.
- Иди быстро, пригласи сюда госпожу Ван. – старейшина Сюаньцзи выглядящий самым невозмутимым среди всех, посмотрел на съежившегося и дрожащего Сюэ Мэна который так и не поднялся и лишь горько рыдал. Он шепотом отдавал распоряжения адепту, - Поторопись, боюсь, скоро уже никто не сможет удержать молодого господина.
Этот адепт видел смерть главы школы, все его лицо было залито слезами:
- Но учитель, глава не позволял приходить госпоже. Госпожа никогда не занимается и не вникает ни в какие большие дела, она…
- Сколько ты будешь болтать всю эту чушь. – ответил Сюаньцзи, - Мигом иди.
Этот адепт вытер слезы и кивнув, помчался на задний склон горы.
Только после смерти главы школы, все наконец то начало успокаиваться. Во дворце некоторые стонали от полученных ран, кто-то из присутствующих смертельно побледнел, кто-то сжал губы. Некто прошептал:
- Как так вышло? Выносливость и сноровка Сюэ Чженъюна вовсе не такие слабые, почему он не уклонился?
Они не знали, что только за день до этого Сюэ Чжэнъюна в поселке Учан, когда он истреблял там злых духов, был ранен в жизненно важное место пешкой Чжэньлун. Они лишь со вздохом говорили:
- Ах, так долго сидеть на посту главы, человек все же стареет, вот тебе и герой на закате жизни.
Сюэ Мэн не слушал эти лицемерные речи*, его глаза от слез и ненависти понемногу наливались алым, он задыхался от рыданий, глотая слезы и горько убиваясь, в конце, его глаза словно покрылись красными кленовыми листьями.
*竜窣的言语 - Речь волочащаяся за драконом?
Он поднял взгляд и уставился на всех тех, кто нападал. В его глазах, в эту минуту была сожжена вся чистота и искренность, остались лишь кровь и ненависть, злоба и обида.
Гневный рык! Вскинут лютый Лунчэн!!
Убить!
На этот раз Сюэ Иэн действительно сорвался, полностью потеряв контроль над собой. Вокруг громко закричали, его превращение было столь ужасно в потерявшего рассудок, безразличного к смерти и боли, кто способен остановить его? Никто его не удержит.
… плевать! Он не видел их! Перед ним были лишь лица демонов, коробящиеся и скрючивающиеся один за другим силуэты, он чувствовал себя словно в чистилище, огромном и безбрежном, посреди кровавого моря.
Ненависть!
За что?
Почему двадцать лет преданного служения неизбежно в итоге удостоится пары тройки пустых пересудов?
Почему вся отданная не щадя себя, жизнь, в итоге завершиться лишь поистине несправедливой оплатой, реками горячей крови?
Почему так получается, что ложка риса вскормит добро и килограмм риса – вражду.
Почему это все так глупо?
Льются реки крови.
Чьи-то слова даже невозможно услышать, чьи-то увещевания заканчиваются лишь пузырями на воде.
Сюэ Мэн сошел с ума, феникс захотел крови, из крови возгорелось пламя, и из пламени вышел свирепый зверь с красными глазами, с окровавленными зубами, перегрызающий глотки всем, кто попытается его остановить!
Некогда был юноша в разгаре лета и пения цикад.
Сюэ Чженъюн, искрящийся улыбкой, погладив Сюэ Мэна по голове, спрашивал:
- Чем мой сын хочет заниматься в будущем?
- Я буду как отец. – ответил птенец феникса, распахнув чистые, ясные глаза, - Это значит быть великим, могучим героем, быть хорошим человеком, карать зло и проповедовать добро, жить достойно.*
*顶天立地- головой подпирать неба, ногами стоять на земле – гигантский, могучий
**不愧于心 – быть достойным, (не посрамить) своего сердца – жить так, чтобы ничего в себе не стыдиться, не совершать недостойных поступков, за которые самому стыдно.
Кровь брызнула на его лицо, чей-то вопль ужаса.
Он кого-то убил?
Похоже, что это чья-то старшая сестра или жена.
Неважно.
Смерть, убийство всего лишь убийство, так или иначе он уже грязен, так или иначе, они сами виноваты… и правда, они вынудили его!!
Он сошел с ума беспощадно убивая, толпа расходилась. Он не слышал… ничего не слышал..
Вплоть до т ого момента, когда раздался голос этого человека.
- Мэн-эр.
Словно ведро ледяной воды*
*掐七寸 – на самом деле звучит как «ущипнули семь цуней» - семь цуней от головы змеи вниз, считается, что в этом месте находится парализующая точка на теле змеи, ухватить за семь цуней- попасть в уязвимое место.
Дрожащий голос, с отчаянно подавливаемыми эмоциями.
Слабый и нежный, словно поднимающийся дымок из курительницы*, который можно прервать кончиком пальца.
*имеется в виду курительная свеча, когда красивым узором насыпаются мелко размолотые благовония и поджигаются. Стоит прервать дорожку, и она потухнет.
Сюэ Мэн замер*
*скорее перевод – впал в транс, но как то не очень звучит.
- Хватайте его!
- Не позвольте ему снова впасть в безумие!
Люди бросились к нему со всех сторон.
- Мэн-эр…
Сюэ Мэн был словно бесстрашный воин, атакованный волчьей стаей. Все его тело было в крови, одна рука была в таком плохом состоянии, после этой битвы, что, пожалуй, он никогда больше не сможет держать меч в этой руке. Он, прищурившись всмотрелся, кровь заливала его глаза. В ступоре он повернулся.
Задние ворота зала Даньсин распахнулись, оттуда бил яркий дневной свет.
В проеме появилась госпожа Ван, одетая в простое белое одеяние, хрупкая и нежная, никогда не вмешивающаяся в прошлом в дела дворца, вплоть до этого момента.
Она прибыла тотчас, как только услышала известие, у этой в прежние времена очаровательной красавицы, и юбка и жакет* уже промокли от слез.
*袄裙- аокун, женщины носили отдельно юбку и жакет, со времен династии Хань (200 годы до нашей эры).
Сюэ Мэн хриплым, надтреснутым голосом произнес:
- Мама?
Адепты Пика Сышэн один за другим преклонили колено:
- Госпожа.
Старейшины поклонились:
- Госпожа Ван.
Ее лицо было совершенно бескровным, единственными яркими пятнами выделялись коралловые капли серег. Она не проронила ни слова,сперва взглянув на тело своего мужа и сильно покачнувшись, а затем посмотрела на Сюэ Мэна, которого, воспользовавшись моментом, окружавшие его люди скрутили и бросили на колени на пол, и лицо ее стало еще бледнее.
Все адепты вокруг нее беспокоились, она была так хрупка, что, пожалуй в любой момент могла упасть без чувств.
Но госпожа Ван лишь едва заметно дрожа чуть приоткрыв губы попыталась что-то сказать, но у нее не вышло.
Во второй раз у нее получилось, она открыла рот и раздался ее невыносимо хриплый, глухой голос. Она изо всех сил старалась успокоиться.
- Отпустите его.
Два слова взметнулись против этих грубых слов, удерживающих Сюэ Мэна людей.
Многие из этих людей никогда не видели лица госпожи Ван, а когда увидели сейчас, то решили, что это невероятно слабая и мягкая женщина. Поэтому они ответили ей жестко и зло:
- Твой сын убил столько людей, как его отпустить?!
- Следует под стражей отвести его в Цитадель Тяньинь и судить!!
У госпожи Ван слезы стояли в глазах, однако она опять, твердо, подчеркивая каждую букву произнесла:
- Отпустите его.
- ….
Никто не отпустил, об стороны упорствовали.
Госпожа Ван слегка запрокинула голову, словно пытаясь сдержать слезы, но ей это не удалось, горько-соленые слезы ручьем потекли по ее щекам. Она закрыла глаза, ее тонкое хрупкое тело слегка дрожало, такое слабое, словно пух на ветру.
- Школа Пика Сышэн сегодня отказалась распуститься, - сказал кто-то поблизости, - Однако она нанесла неисчислимый вред культиваторам верхнего мира. Дело Мо Жань и Чу Ваньнина так и осталось открытым, поэтому, как бы то ни было, все требуют справедливости, заплатить жизнью за жизнь это закон неба и принцип земли. Простите, госпожа.
Госпожа Ван молча, не взглянув больше на мертвое тело своего мужа, пошла вперед, сквозь безмолвную толпу людей. Шаг за шагом по лестнице она поднялась наверх и встала перед троном главы школы.
Она застыла там.
Внизу все загудели, прокатилось эхом голоса:
- Смерть главы Сюэ была просто случайностью, но Сюэ Мэн, тем не менее убивал намеренно.
- Верно, обязательно следует увести его.
Голоса, как прилив, как волны, что поднимаются и опускаются, одна уменьшается, другая растет.
В зал ворвался ветер, пологи затрепетали, шелковые, белые и прохладные.
- Преступления Сюэ Мэна не…
Бах!! Прокатилось гулкое эхо.
Весь зал содрогнулся в испуге.
Оказывается, это ударила по столу тонкая как тростник женщина. Госпожа Ван распахнула глаза и ее изящное, словно цветок гибискуса лицо, покраснело.
Она не знала, как разозлиться, однако ярость уже жгла ее душу.
Она стояла перед всем залом, окинув всех взглядом.
- Мэн -эр мой ребенок, Жань-эр мой племянник, а Чженъюн мой муж.
Ее голос не раздавался эхом, однако слова были ясными и звучали отчетливо.
- Вы выскоблили духовное ядро моего племянника и забрали жизнь моего мужа. А сейчас еще хотите передо мной забрать моего сына, разве не так?
В зале Цзяндун было больше всего женщин, но именно они были менее всего способны понять чувства госпожи Ван.
Тотчас же женщина-культиватор равнодушно сказала:
- Урожденная Ван, говори немного разумнее.
- Именно, если бы твой племянник не изучал запретные техники, зачем нужно было бы тогда вырезать его духовное ядро? Если бы твой муж прислушивался к советам, разве могла произойти такая кровавая драма? Если бы твой родной сын не убил бы бесчисленное множество людей, разве мы бы хотели его забрать? Урожденная Ван, в покрывании ошибок тоже должна быть мера.
Ненависть других школ к Пику Сышэн уже была столь глубока, никто не хотел так просто их отпускать.
- Закрыть школу, закрыть ее!
- Схватите всех этих людей и заберите с собой! Обязательно следует расследовать и сурово наказать! Этих демонов, убивающих людей, неужели вы хотите отпустить их?
- Никого не щадить, всех арестовать!
Госпожа Ван, стоя на вершине зала, стоя лицом к лицу с этим хаосом, такая слабая женщина, что от ветерка с ног валится, закрыла глаза и медленно произнесла:
- Я, еще не умершая*, здесь, пока я жива, я не позволю вам снова тронуть Пик Сышэн и хоть каплю тронуть моего сына.
*так вдова тоже о себе говорит
Люди, стоящие внизу, услышав это, сочли ее смешной и только лишь у Цзян Си немного изменилось выражение лица.
Стоящая рядом с опорной балкой женщина-культиватор из зала Цзяндун первой подала голос:
- Нечего сказать, ты хвастаешься без зазрения совести.
Госпожа Ван медленно начала спускаться по ступеням вниз, не обращая внимания на ту женщину. Она только лишь обвела взглядом следивших за ее движениями, окружавших ее людей:
- Вы только и можете, что обижать вдов и сирот, разве это может считаться мастерством?
Спустившись вниз, она стояла на ковре, расшитом темно бордовым орнаментом с японской поллией и подняла пару обворожительных глаз, ее лицо оставалось мягким и нежным, но взгляд, однако, был решительным.
Она подняла руку вверх, махнув ей, сняла с запястья серебряный браслет.
Та, насмехавшаяся над ней женщина, прищурясь спросила:
- Что ты делаешь?
Неизвестно почему, на ладони поднятой руки у госпожи Ван ослепительно ярко вспыхнуло красное сияние. Когда ее ладонь сомкнулась, эти тонкие маленькие пальчики, сжав серебряный браслет, стерли его в порошок!!
Толпа людей в испуге отшатнулась, сделав шаг назад, даже люди пика Сышэн были шокированы так, что лишись дара речи, даже Сюэ Мэн молча смотрел пораженный. Единственным человеком в толпе был Цзян Си - только Цзян Си.
Он смотрел на нее и на его лице была тревога, но ни капли удивления.
- Пик Сышэн, Пик жизни и смерти в жизни и смерти не измениться. Все господа, если хотите закрыть эту школу, выйдите вперед…
Госпожа Ван стряхнула с руки пыль от серебряного браслета и, подняв взгляд, и произнесла всего лишь одно предложение, от которого толпа пришла в ужас.
- И сразитесь со мной.
С этим звуком, Сюэ Мэн казалось утратил всю имеющуюся мощь и гордыню, его глаза закрылись, щеки обожгло влажным жаром.
- Не сражайтесь…
Однако, подобно пылающему огню, загорается все легко, а потушить очень трудно. В зале Даньсин шла беспорядочная бойня, повсюду были мертвые и раненые, для этих людей свежая кровь была что масло для костра, ненависть и бешенство тут же разгорелись до крайности, теперь гневный клич Сюэ Мэна и сетования Сюэ Чженъюна почти никто не услышал.
Даже если бы кто и услышал, то застилающую глаза убийственную красную пелену уже было не сдержать.
За это время невзгод и тревог навалилось слишком много, бесконечные убийства, расколы небес, доска Чжэньлун, резня в Гу Юйэ, сплошные беспорядки во дворце Цзяндун, ферма Битань уже много времени оставалась без хозяина, буддистская школа храма Убэй запятнана кровью, немало присутствующих здесь культиваторов в прошлом в одночасье лишились своих близких и друзей…
Кто зачинщик? Кто лжет?
Эти вопросы остались без ответа, однако все указывало и вело к воротам Пика Сышэн. Поэтому вся накопившаяся ярость и страх взорвались в этом месте
Вылитую воду трудно собрать.
Сюэ Мэн в своей жизни еще мало видел больших сражений и в данный момент он совсем не понимал, у чему это ведет. Сейчас его грудь бурно вздымалась, он замер на месте и смотрел на это безумное побоище.
Однако Сюэ Чженъюн ясно понимал, что это дело уже на столько вышло из под контроля, что о зачинщике никто и не задумывается…
Он, сжав зубы, терпя мучительную боль в разошедшейся ране, старался сфокусировать взгляд, перед глазами темнело. Он сжал руку Сюэ Мэна:
- Ты.. скорее уходи.
- Отец?!
- Скорее уходи!! Найди свою матушку и уходите отсюда!!
Однако, он не успел закончить, как семь или восемь человек появились перед ними двумя, у каждого глаза горели жаждой убийства:
- Сюэ Мэн, ты убил моего брата-наставника, я хочу, чтобы ты заплатил жизнью!
- Звереныш мерзкого отродья!
Сюэ Мэн застыл на месте – он убил брата-наставника этого человека? Когда… он точно знал, что он никогда не вредил жизни другого человека, он никогда…
Его рассудок был в полном смятении, в этом хаосе он опустил голову и увидел в своей руке Лунчэн, по которому стекала алая кровь. Тут же волосы встали дыбом.
Так он убил кого-то.
Он лишил жизни, первый раз убил, убил ту сваху, что давала ложные показания, а потом ведь…
Он не мог вспомнить. Только что обезумев, он устроил резню, на его руках, на лице, повсюду кровь, на его руках, на лице ….. на его руках, на лице….
-Аааа!!
Сюэ Мэн вдруг завыл как дикий заверь на краю гибели, на висках вспучились вены, глазницы словно растрескались.
Почему все изменилось, как все стало таким… с того времени как ушел Мо Жань, все, все перевернулось, одно за другим, все выходило из-под его контроля, он все дальше и дальше отдалялся от своей прежней жизни.
- Я убил людей.. отец.. я кого-то убил..
В панике он обернулся и столкнулся с ужасно бледным лицом Сюэ Чжэнъюна. Сюэ Чженъюн схватил его за руку и потащил за собой. В руке у него был железный веер, которым он крушил и убивал, прорубая сквозь толпу кровавый путь.
- Иди.
Этот еле держащийся на ногах мужчина, давал шанс выжить своему повзрослевшему сыну.
- Мэн-эр, скорее, уходи.
Сюэ Мэн застыл в оцепенении, не двигаясь с места, и в это время кто то кинулся на него с убийственными намерениями. Сюэ Чженъюн не мог уже отразить удар, поэтому он просто крепко перехватил лезвие рукой, в одно мгновение хлынула кровь и обнажилась кость. Сюэ Чженъюн мрачно выругался, второй рукой он выхватил из-за пояса кинжал и вонзил в живот того человека.
Горячая кровь брызнула фонтаном!!
- Иди, ну!!
Сюэ Чженъюн яростно бранясь вдруг краем глаза заметил одного человека и сурово выкрикнул:
- Ханьсюэ! Забери его!! Уведи отсюда!!
Мэй Ханьсюэ тоже бился поблизости, наконец прорвав окружение, он быстро добрался до Сюэ Мэн. Сперва он бросил взгляд на Сюэ Чженъюна и в его глазах отразилось глухая боль, затем он схватил Сюэ Мэна за плечо и твердо сказал:
- Следуй за мной.
Не договорив, он уже повел за собой Сюэ Мэна, прибывающего в беспамятстве, прорубаясь через побоище к задним воротам зала Даньсин.
Может, из-за того, что толпа людей не успела опомниться, не поняв, что дворец Тасюэ перешёл на сторону врага, Мэй Ханьсюэ с Сюэ Мэном быстро почти дошли до задних ворот, когда наконец кто-то среагировал и с яростным рыком два человека внезапно бросились на них. Они выкрикивали:
- Убил людей и хочешь сбежать? А кто запалит жизнью за жизнь?!
Мэй Ханьсюэ подхватил одной рукой висящее в воздухе кунхоу* и раздались несколько звуков, как гром с неба, отбросившие противников. Как только он выдохнул, раздался вопль Сюэ Чженъюна:
- Осторожно, сзади!!
*китайский струнный инструмент, похожий на арфу
Когда он оглянулся, заметив человека с окровавленным лицом, который со злобной ухмылкой подбежал к ним и замахнулся мечом, было слишком поздно, чтобы остановить его. В этот же момент вдруг в воздухе пронесся железный веер, напитанный духовной силой. Он быстро прокрутился в воздухе и вонзился прямиком в того человека, пронзив его грудь.
- Дядя..
- Папа…
Оба юноши обернулись, Сюэ Чжэнъюн дышал с трудом, очевидно, что это стоил ему огромного усилия. Железный веер со звоном упал на землю после попадания в цель.
Свежая кровь испачкала веер, никаких слов на нем уже было не разобрать, то ли «Сюэ прекрасен» , то ли «Другие уродливы».
Сюэ Чженъюн с трудом махнул рукой в сторону двух молодых мужчин, и прошептал:
- Быстро ...
Он не успел договорить, когда в сжавшемся зрачке Сюэ Мэна отразился наполненный духовной силой клинок. Какой-то ученик зала Цзяндун занес свирепое лезвие за спиной Сюэ Чженъюна и, Сюэ Мэн не успел издать ни звука, как оно опустилось на его отца…
Удар!
Вскрик.
Сюэ Мэн распахнул глаза и в мгновение словно оглох.
Словно он на дне огромного, безбрежного океана, ни ветра, ни тепла , ни света.
Темнота.
Вся кровь в теле Сюэ Мэн застыла, как будто что-то взорвалось, волосы встали дыбом, глазами, вылезающими из орбит, он уставился на этого человека перед собой.
Лицо Сюэ Чженъюна, было чуть расслабленным и довольным, по сколько он видел до этого, что его сын получил помощь, все в порядке в этот момент.
Вопреки ожиданиям, оно казалось даже немного безмятежным.
Море очень глубоко, бесконечно, бескрайнее. Ледяная вода, каменными иглами впивается в плоть и кости, трудно избавиться от этого в жизни.*
*выражение про кости из произведения Оуя́н Сю (1007 — 22 сентября 1072) — китайский государственный деятель, историограф, эссеист и поэт эпохи Сун, «Осенние звуки»
Очень тихо. Мёртвая тишина.
Не было ни звука… ни звука…
Не было.
Потекла кровь с рассечённой макушки, заливая глаза, по щеке.
Две алые линии, словно полились красные слезы
На мгновение Сюэ Мэну показалось, что это шутка, или сон, или что все еще можно повернуть назад, все вернуть.
Но все не так.
Слишком поздно. У людей есть привязанности и есть слабые места.
Бог войны тоже может умереть.
- Отец!!!!!
Хриплый крик, горные вершины упали в море.
В миг тишина разбилась, поднялись волны, тысячи снежных вершин, раскалываются камни и содрогаются небеса, реки хлынули вспять, синее море опрокинулось волнами и эта волна расколола небеса!
Сюэ Мэн как безумный бросился к Сюэ Чженъюну, его вопль, как у раненого зверя разрывающий небеса, останавливающий движение поблизости, заставил людей в ужасе обернуться….
Людской поток, как морская волна отступил перед ним и он, спотыкаясь устремился к Сюэ Чженюну.
Сюэ Чженъюн остался стоять на ногах, даже не согнул спину. Он смотрел в сторону Сюэ Мэна, его тигриные глаза были широко открыты, все время открыты. Эти глаза заставили Сюэ Мэна почувствовать, что он еще жив, что его еще можно спасти, что он еще….
В двух шагах от него Сюэ Чженъюн упал.
Бах.. он упал почти плашмя. Все вокруг расступились, звон оружия стих.
Сюэ Мэн остановился, не в силах сделать еще шаг вперед.
Он стоял на месте и все его тело дрожало, от слабой, мелкой дрожи превращаясь в яростный озноб, губы, руки, он не мог это контролировать.
Он хрипло пробормотал, вопросительно, осторожно.
- Отец?
Спина все в крови.
Ему никто не ответил.
Лунчэн со звоном выпал из рук, Сюэ Мэн медленно попятился, он отступал… но куда он мог отступить? Во вчерашний день? Он больше никогда не вернётся.
В жизни человека, неважно, что произошло несчастье и от боли разрываются внутренности, нужно переступить и тогда больше ни шагу назад.
В зале Даньсин стояла тишина.
Он перестал отступать, он зашатался, а потом рухнул на колени. В растерянности он смотрел на все это и слезы по щекам катились из глаз. Он поднял руку и попытался стереть их, но сколько бы он не тер, они все капали и капали, слезы катились градом.
Наконец он закрыл лицо ладонями и из его глотки вырвался дрожащий всхлип. Этот всхлип был словно расплывающаяся тушь на бумаге, она покрывает бумагу все больше и больше, пока не превратиться в сплошное черное пятно.
- Отец… папа!!
Всхлипы закончились громкими рыданиями.
Человек, который всегда стоял перед Сюэ Мэном, больше не мог подняться на ноги, широкими плечами и открытой улыбкой защитив его жизнь от невзгод* .
*风风雨雨- затяжных дождей и ветра.
Юноша-счастливчик, баловень судьбы в прошлом, не беспокоящийся ни о чем, сейчас это время действительно закончилось.
Обвалилось как земля и рассыпалось, как черепица.
Хаос, все перемешалось.
Тот, нанесший жестокий удар культиватор из зала Цзяндун, остолбенел. Его меч упал на пол.
- Не, не… это не я.. – бормотал он.
Он непрерывно мотал головой, глядя как Сюэ Мэн стоит на коленях, словно обезумевший. Он был до смерти напуган, он трясся словно зерна в решете. Он искал путь отступления, но взгляды всех людей были сосредоточены на нем, он не мог сбежать.
- Нет… послушай меня… я с самого начала просто хотел выбить оружие у него из рук…
Он уставился на Сюэ Мэна, нервно сглотнув.
Сюэ Мэн в эту минуту был все еще охвачен безмерным горем, однако, парень отлично понимал, что как только Сюэ Мэн поднимет взгляд, его будет ждать лишь один путь – смерть.
- Иди быстро, пригласи сюда госпожу Ван. – старейшина Сюаньцзи выглядящий самым невозмутимым среди всех, посмотрел на съежившегося и дрожащего Сюэ Мэна который так и не поднялся и лишь горько рыдал. Он шепотом отдавал распоряжения адепту, - Поторопись, боюсь, скоро уже никто не сможет удержать молодого господина.
Этот адепт видел смерть главы школы, все его лицо было залито слезами:
- Но учитель, глава не позволял приходить госпоже. Госпожа никогда не занимается и не вникает ни в какие большие дела, она…
- Сколько ты будешь болтать всю эту чушь. – ответил Сюаньцзи, - Мигом иди.
Этот адепт вытер слезы и кивнув, помчался на задний склон горы.
Только после смерти главы школы, все наконец то начало успокаиваться. Во дворце некоторые стонали от полученных ран, кто-то из присутствующих смертельно побледнел, кто-то сжал губы. Некто прошептал:
- Как так вышло? Выносливость и сноровка Сюэ Чженъюна вовсе не такие слабые, почему он не уклонился?
Они не знали, что только за день до этого Сюэ Чжэнъюна в поселке Учан, когда он истреблял там злых духов, был ранен в жизненно важное место пешкой Чжэньлун. Они лишь со вздохом говорили:
- Ах, так долго сидеть на посту главы, человек все же стареет, вот тебе и герой на закате жизни.
Сюэ Мэн не слушал эти лицемерные речи*, его глаза от слез и ненависти понемногу наливались алым, он задыхался от рыданий, глотая слезы и горько убиваясь, в конце, его глаза словно покрылись красными кленовыми листьями.
*竜窣的言语 - Речь волочащаяся за драконом?
Он поднял взгляд и уставился на всех тех, кто нападал. В его глазах, в эту минуту была сожжена вся чистота и искренность, остались лишь кровь и ненависть, злоба и обида.
Гневный рык! Вскинут лютый Лунчэн!!
Убить!
На этот раз Сюэ Иэн действительно сорвался, полностью потеряв контроль над собой. Вокруг громко закричали, его превращение было столь ужасно в потерявшего рассудок, безразличного к смерти и боли, кто способен остановить его? Никто его не удержит.
… плевать! Он не видел их! Перед ним были лишь лица демонов, коробящиеся и скрючивающиеся один за другим силуэты, он чувствовал себя словно в чистилище, огромном и безбрежном, посреди кровавого моря.
Ненависть!
За что?
Почему двадцать лет преданного служения неизбежно в итоге удостоится пары тройки пустых пересудов?
Почему вся отданная не щадя себя, жизнь, в итоге завершиться лишь поистине несправедливой оплатой, реками горячей крови?
Почему так получается, что ложка риса вскормит добро и килограмм риса – вражду.
Почему это все так глупо?
Льются реки крови.
Чьи-то слова даже невозможно услышать, чьи-то увещевания заканчиваются лишь пузырями на воде.
Сюэ Мэн сошел с ума, феникс захотел крови, из крови возгорелось пламя, и из пламени вышел свирепый зверь с красными глазами, с окровавленными зубами, перегрызающий глотки всем, кто попытается его остановить!
Некогда был юноша в разгаре лета и пения цикад.
Сюэ Чженъюн, искрящийся улыбкой, погладив Сюэ Мэна по голове, спрашивал:
- Чем мой сын хочет заниматься в будущем?
- Я буду как отец. – ответил птенец феникса, распахнув чистые, ясные глаза, - Это значит быть великим, могучим героем, быть хорошим человеком, карать зло и проповедовать добро, жить достойно.*
*顶天立地- головой подпирать неба, ногами стоять на земле – гигантский, могучий
**不愧于心 – быть достойным, (не посрамить) своего сердца – жить так, чтобы ничего в себе не стыдиться, не совершать недостойных поступков, за которые самому стыдно.
Кровь брызнула на его лицо, чей-то вопль ужаса.
Он кого-то убил?
Похоже, что это чья-то старшая сестра или жена.
Неважно.
Смерть, убийство всего лишь убийство, так или иначе он уже грязен, так или иначе, они сами виноваты… и правда, они вынудили его!!
Он сошел с ума беспощадно убивая, толпа расходилась. Он не слышал… ничего не слышал..
Вплоть до т ого момента, когда раздался голос этого человека.
- Мэн-эр.
Словно ведро ледяной воды*
*掐七寸 – на самом деле звучит как «ущипнули семь цуней» - семь цуней от головы змеи вниз, считается, что в этом месте находится парализующая точка на теле змеи, ухватить за семь цуней- попасть в уязвимое место.
Дрожащий голос, с отчаянно подавливаемыми эмоциями.
Слабый и нежный, словно поднимающийся дымок из курительницы*, который можно прервать кончиком пальца.
*имеется в виду курительная свеча, когда красивым узором насыпаются мелко размолотые благовония и поджигаются. Стоит прервать дорожку, и она потухнет.
Сюэ Мэн замер*
*скорее перевод – впал в транс, но как то не очень звучит.
- Хватайте его!
- Не позвольте ему снова впасть в безумие!
Люди бросились к нему со всех сторон.
- Мэн-эр…
Сюэ Мэн был словно бесстрашный воин, атакованный волчьей стаей. Все его тело было в крови, одна рука была в таком плохом состоянии, после этой битвы, что, пожалуй, он никогда больше не сможет держать меч в этой руке. Он, прищурившись всмотрелся, кровь заливала его глаза. В ступоре он повернулся.
Задние ворота зала Даньсин распахнулись, оттуда бил яркий дневной свет.
В проеме появилась госпожа Ван, одетая в простое белое одеяние, хрупкая и нежная, никогда не вмешивающаяся в прошлом в дела дворца, вплоть до этого момента.
Она прибыла тотчас, как только услышала известие, у этой в прежние времена очаровательной красавицы, и юбка и жакет* уже промокли от слез.
*袄裙- аокун, женщины носили отдельно юбку и жакет, со времен династии Хань (200 годы до нашей эры).
Сюэ Мэн хриплым, надтреснутым голосом произнес:
- Мама?
Адепты Пика Сышэн один за другим преклонили колено:
- Госпожа.
Старейшины поклонились:
- Госпожа Ван.
Ее лицо было совершенно бескровным, единственными яркими пятнами выделялись коралловые капли серег. Она не проронила ни слова,сперва взглянув на тело своего мужа и сильно покачнувшись, а затем посмотрела на Сюэ Мэна, которого, воспользовавшись моментом, окружавшие его люди скрутили и бросили на колени на пол, и лицо ее стало еще бледнее.
Все адепты вокруг нее беспокоились, она была так хрупка, что, пожалуй в любой момент могла упасть без чувств.
Но госпожа Ван лишь едва заметно дрожа чуть приоткрыв губы попыталась что-то сказать, но у нее не вышло.
Во второй раз у нее получилось, она открыла рот и раздался ее невыносимо хриплый, глухой голос. Она изо всех сил старалась успокоиться.
- Отпустите его.
Два слова взметнулись против этих грубых слов, удерживающих Сюэ Мэна людей.
Многие из этих людей никогда не видели лица госпожи Ван, а когда увидели сейчас, то решили, что это невероятно слабая и мягкая женщина. Поэтому они ответили ей жестко и зло:
- Твой сын убил столько людей, как его отпустить?!
- Следует под стражей отвести его в Цитадель Тяньинь и судить!!
У госпожи Ван слезы стояли в глазах, однако она опять, твердо, подчеркивая каждую букву произнесла:
- Отпустите его.
- ….
Никто не отпустил, об стороны упорствовали.
Госпожа Ван слегка запрокинула голову, словно пытаясь сдержать слезы, но ей это не удалось, горько-соленые слезы ручьем потекли по ее щекам. Она закрыла глаза, ее тонкое хрупкое тело слегка дрожало, такое слабое, словно пух на ветру.
- Школа Пика Сышэн сегодня отказалась распуститься, - сказал кто-то поблизости, - Однако она нанесла неисчислимый вред культиваторам верхнего мира. Дело Мо Жань и Чу Ваньнина так и осталось открытым, поэтому, как бы то ни было, все требуют справедливости, заплатить жизнью за жизнь это закон неба и принцип земли. Простите, госпожа.
Госпожа Ван молча, не взглянув больше на мертвое тело своего мужа, пошла вперед, сквозь безмолвную толпу людей. Шаг за шагом по лестнице она поднялась наверх и встала перед троном главы школы.
Она застыла там.
Внизу все загудели, прокатилось эхом голоса:
- Смерть главы Сюэ была просто случайностью, но Сюэ Мэн, тем не менее убивал намеренно.
- Верно, обязательно следует увести его.
Голоса, как прилив, как волны, что поднимаются и опускаются, одна уменьшается, другая растет.
В зал ворвался ветер, пологи затрепетали, шелковые, белые и прохладные.
- Преступления Сюэ Мэна не…
Бах!! Прокатилось гулкое эхо.
Весь зал содрогнулся в испуге.
Оказывается, это ударила по столу тонкая как тростник женщина. Госпожа Ван распахнула глаза и ее изящное, словно цветок гибискуса лицо, покраснело.
Она не знала, как разозлиться, однако ярость уже жгла ее душу.
Она стояла перед всем залом, окинув всех взглядом.
- Мэн -эр мой ребенок, Жань-эр мой племянник, а Чженъюн мой муж.
Ее голос не раздавался эхом, однако слова были ясными и звучали отчетливо.
- Вы выскоблили духовное ядро моего племянника и забрали жизнь моего мужа. А сейчас еще хотите передо мной забрать моего сына, разве не так?
В зале Цзяндун было больше всего женщин, но именно они были менее всего способны понять чувства госпожи Ван.
Тотчас же женщина-культиватор равнодушно сказала:
- Урожденная Ван, говори немного разумнее.
- Именно, если бы твой племянник не изучал запретные техники, зачем нужно было бы тогда вырезать его духовное ядро? Если бы твой муж прислушивался к советам, разве могла произойти такая кровавая драма? Если бы твой родной сын не убил бы бесчисленное множество людей, разве мы бы хотели его забрать? Урожденная Ван, в покрывании ошибок тоже должна быть мера.
Ненависть других школ к Пику Сышэн уже была столь глубока, никто не хотел так просто их отпускать.
- Закрыть школу, закрыть ее!
- Схватите всех этих людей и заберите с собой! Обязательно следует расследовать и сурово наказать! Этих демонов, убивающих людей, неужели вы хотите отпустить их?
- Никого не щадить, всех арестовать!
Госпожа Ван, стоя на вершине зала, стоя лицом к лицу с этим хаосом, такая слабая женщина, что от ветерка с ног валится, закрыла глаза и медленно произнесла:
- Я, еще не умершая*, здесь, пока я жива, я не позволю вам снова тронуть Пик Сышэн и хоть каплю тронуть моего сына.
*так вдова тоже о себе говорит
Люди, стоящие внизу, услышав это, сочли ее смешной и только лишь у Цзян Си немного изменилось выражение лица.
Стоящая рядом с опорной балкой женщина-культиватор из зала Цзяндун первой подала голос:
- Нечего сказать, ты хвастаешься без зазрения совести.
Госпожа Ван медленно начала спускаться по ступеням вниз, не обращая внимания на ту женщину. Она только лишь обвела взглядом следивших за ее движениями, окружавших ее людей:
- Вы только и можете, что обижать вдов и сирот, разве это может считаться мастерством?
Спустившись вниз, она стояла на ковре, расшитом темно бордовым орнаментом с японской поллией и подняла пару обворожительных глаз, ее лицо оставалось мягким и нежным, но взгляд, однако, был решительным.
Она подняла руку вверх, махнув ей, сняла с запястья серебряный браслет.
Та, насмехавшаяся над ней женщина, прищурясь спросила:
- Что ты делаешь?
Неизвестно почему, на ладони поднятой руки у госпожи Ван ослепительно ярко вспыхнуло красное сияние. Когда ее ладонь сомкнулась, эти тонкие маленькие пальчики, сжав серебряный браслет, стерли его в порошок!!
Толпа людей в испуге отшатнулась, сделав шаг назад, даже люди пика Сышэн были шокированы так, что лишись дара речи, даже Сюэ Мэн молча смотрел пораженный. Единственным человеком в толпе был Цзян Си - только Цзян Си.
Он смотрел на нее и на его лице была тревога, но ни капли удивления.
- Пик Сышэн, Пик жизни и смерти в жизни и смерти не измениться. Все господа, если хотите закрыть эту школу, выйдите вперед…
Госпожа Ван стряхнула с руки пыль от серебряного браслета и, подняв взгляд, и произнесла всего лишь одно предложение, от которого толпа пришла в ужас.
- И сразитесь со мной.
-
-
29.08.2022 в 01:49-
-
29.08.2022 в 07:54-
-
29.08.2022 в 11:18-
-
29.08.2022 в 13:39