Lapsa1
читать дальше
На задней части горы Цзяо, у подножья, была уединенная узкая тропинка, ведущая к месту, плотно укрытому густыми лианами. Поднимаясь по этой тропинке в этом месте люди рода Наньгунов обычно отдыхали, когда поднимались для совершения семейных жертвоприношений, дворец Цинтань. Дворцовый зал был небольшим, однако окруженный многочисленными галереями с меняющимися пейзажами. В окружавшем его саду рос всего один вид цветов, способных издавать слабое свечение – цветы крови дракона. Сейчас сезон цветения уж прошел, сквозь буйную растительность только кое где были видны распустившиеся цветы, издалека напоминающие рассыпавшиеся искры, которыми расшито ночное небо.
Ши Мэй прошел вглубь сада, в стороне там был горячий источник. Он сбросил одежду и белыми, как нефрит пальцами ступил на берег, устремив взгляд на свое отражение в воде.
Вода в горячем источнике обжигала, однако его глаза были очень холодны.
Он протянул руку и медленно провел по своей груди…
Там, по причине того, что запретная техника восстала против него, образовался большой сплошной гнойник. Однако, теперь ему не нужно было беспокоиться об этом, все шло по плану, все будет в порядке.
Он шагнул в источник. Вода на горе Цзяо смешивалась с дыханием околдованного дракона и поднимающиеся пузыри делали купание приятным. Ши Мей оперся на край источника и закрыл глаза.
Вдруг неподалеку послышался шорох и топот. Ши Мэй, не открывая глаза равнодушно проговорил:
- Есть кто?
Наньгун Лю протиснулся сквозь заросли и вышел, в его волосах, помимо шпильки, был прикреплён цветок кровь дракона.
Увидев Ши Мэй, он радостно засмеялся:
- Сердечный друг старшего брата принимает ванну, ооо? Есть что-то, чем я могу помочь?
- Нет, - ответил Ши Мэй.
Наньгун Лю поскреб в затылке:
- Тогда я не буду тут стоять, я пойду первым. А то неправильно, что ты голый, а я в одежде, ты смущаешь.
В поднимающемся тумане Ши Мэй улыбнулся. Кожа на его лице во влажном воздухе источника казалась еще более сияющей и нежной, как первый тонкий лед на реке Янцзы такой хрупкий, пронизанный светом и холодный, пробирающий до костей.
Он открыл свои персиковые глаза и с то ли искренней, то ли насмешливой улыбкой, посмотрел на Наньгун Лю:
- Чем я тебя смущаю?
Наньгун Лю ответил очень прямо:
- Эй, потому что ты очень красивый.
- Ооо…. Ты еще совсем ребенок, а уже разбираешься в красоте и уродстве?
Наньгун Лю возмущенно пропыхтел:
- Мне уже пять лет, я не ребенок.
Ши Мэй, похоже заинтересовался, его улыбка стала шире:
- Хорошо, будем считать, что старший братец ошибся. Давай, старший братец задаст тебе вопрос. Кто тебе больше нравится, я или Тасянь Цзюнь?
- Конечно сердечный друг старшего брата. – ответил не задумываясь Наньгун Лю, - А кто это, Тасянь Цзюнь? Я его не знаю.
- Тогда поменяю вопрос. – сказал Ши Мэй, - Я, или тот Мо Жань… ты его помнишь? Он тебе представлялся.
Наньгун Лю, сунув в рот палец надолго серьезно задумался и немного кивнул головой.
- Я или он, кто больше нравится? Не надо выбирать по тому, кого ты больше знаешь, я спрашиваю тебя о выборе по красоте.
На этот раз Наньгун Лю не смог сразу ответить, он наклонил голову и думал очень долго и наконец сказал:
- Все-таки мне больше нравится сердечный друг старшего брата.
Ши Мэй, похоже, был доволен:
- Ммм? Тогда скажи мне, чем он не хорош?
- …я не могу сказать.
- Тогда почему я тебе больше нравлюсь?
Наньгун Лю ответил, казалось с некоторой обидой:
- Я тоже не знаю…. Считать, что красивый, значит красивый, так ведь.
Ши Мэй затих на минуту, задумавшись и вдруг вышел из глубокого места горячего источника и дошел до мелководья, затянутого паром. Присев, обеими руками он уперся в дно источника, обнажив нежную, красивую спину. Потом хихикая, сказал:
- Подойди сюда, - проговорив это, он поманил Наньгун Лю влажной рукой и, как только Наньгун Лю подошел, Ши Мэй выпрямился во весь рост.
- Аааа…
Ши Мэй рассмеялся:
- Что ты кричишь? Ты стесняешься, того, что есть у любого мужчины?
Наньгун Лю двумя руками кое-как протер глаза и пробормотал:
- Конечно не стесняюсь. Ты воду разбрызгал, мне в глаза попала.
Ши Мэй было начхать на его глаза, он подтащил Наньгун Лю за руку ближе и заставил внимательно посмотреть на себя. Таким образом безобразная рана в середине груди немедленно оказалась прямо перед глазами Наньгун Лю.
- Смотри сюда. Боишься?
Открытая рана сильно гноилась, гной вытекал наружу. Наньгун Лю, лишь скользнув по ней взглядом, тут же почувствовал, что хочет отвернуться. Слова ребенка бесхитростны, и он сказал:
- Очень противно.
Улыбка Ши Мэй не изменилась, однако глаза похолодели:
- А теперь, ты все еще считаешь меня красивым?
- …..- Наньгун Лю настойчиво пытался вырваться из его хватки, но Ши Мэй был слишком сильным, как Наньгун Лю не боролся, все было бесполезно. Под конец его глаз заволокло слезами, он немного испугался. Съежившись, он задрожал, - Ты, пусти меня. Мне не нравится так.
- Посмотри хорошенько.
- Я не хочу….. ай-яай-яай!
Раздался громкий щелчок. Ши Мэй применил столько силы, удерживая Наньгун Лю, что вывихнул ему руку. Сияние в его глазах нельзя было назвать сердитым, но он не желал сдаваться. Почти с параноидальной настойчивостью он спрашивал:
- Только что разве не ты говорил, что я красивый? Так почему сейчас эта маленькая рана испортила твой рот, сразу красота превратилась в уродство?
- Нет…
- Красивому человеку стоит лишь заиметь небольшой изъян и тут же люди чувствуют к нему отвращение? – Ши Мэй вплотную подступил к нему, - Прежняя преданность, близкая связь приедается, прежние желания превращаются в рыбную кость в горле.
Наньгун Лю наконец не выдержал и зарыдал:
- Я не понимаю, не понимаю! Отпусти меня, я не хочу больше оставаться здесь.
Его крик заставил Ши Мэй и так с самого начала в мрачном, подавленном настроении, помрачнеть еще больше, в его глазах словно накатывали черные тучи. Вдруг, он поднял руку и отвесил оплеуху Наньгун Лю.
В конце концов он отпустил его и холодно кинул:
- Ничтожная тварь, катись отсюда.
После того, как плачущий в голос Наньгун Лю отошел достаточно далеко, Ши Мэй вернулся в глубокую часть горячего источника. Со всех сторон его окружал по-прежнему восхитительный пейзаж, цветы крови дракона цвели, покрытые росой, вся атмосфера вокруг была наполнена слабым ароматом. Однако изначально наполняющая его радость постепенно исчезла, в его груди остался только гнев, безбрежная гнев.
Он вдруг с силой ударил по водной глади, брызги воды разлетелись во все стороны и снова вода успокоилась.
Рябь разошлась и вновь отразилось по-прежнему нежное и мягкое, но с гниющей грудью, перевернутое изображение.
Ши Мэй внезапно захлестнула волна уныния и бессилия. Он снова оперся о край водоема и прикрыв глаза, посмотрел за горизонт.
- Люди изменчивы.
Пробормотал он.
Прорастают семена, почки сменяются ярко зелеными листочками, среди зеленых листьев могут прорасти цветы, цветы увядают и опавшие лепестки становятся грязью.
Время невозможно увидеть, невозможно потрогать, однако каждый человек потихоньку изнашивается под его воздействием, у одних затачиваются когти и клыки, у других стачиваются.
- Все меняется…
Он устало зачерпнул воды и умыл лицо.
Сравнивая себя самого из прошлой жизни и этой, он подумал, может он сделал в итоге какой-то неверный шаг с самого начала и теперь не может обернуться назад?
Помывшись и сменив одежду, Ши Мэй собрал свои черные волосы в свободный пучок и по тропинке, сопровождаемый тонким одурманивающим ароматом, вернулся в тайную комнату на горе Цзяо. Постояв немного у двери, он протянул руку и открыл ее.
К этому времени наступила уже глубокая ночь, свечи в тайной комнате почти все погасли, остался лишь крохотный одинокий огонек, горящий за тюлевым пологом.
Ши Мэй хладнокровно вошел внутрь, не издавая ни малейшего шороха, его присутствие выдавал лишь нежный аромат мыльного корня. И именно этот запах потревожил лежащего на кровати за пологом, мужчину.
Раздался тяжелый и хриплый голос Тасянь Цзюнь:
- Кто?
Ши Мэй мрачно отозвался:
-… я.
За пологом помолчали немного, доносилось лишь шорох одежды, когда кто-то поднимался.
- … хозяин действительно благородный. Глубокой бессонной ночью он пришел подслушивать у спальни за этим достопочтенным? - с холодной усмешкой процедил Тасянь Цзюнь, - У вас что, лихорадка?
Выражение лица Ши Мэй стало еще холодней:
- Ты тоже не перегибай палку. Если ты доведешь его до смерти, то это весело не закончится.
Сейчас голос Тасянь Цзюнь стал томным и ленивым, в низком голосе сквозила усталость:
- Хозяин, вы можете не беспокоиться, этот достопочтенный точно не имеет никаких извращенных наклонностей в постели. Всегда нравилось заниматься конкретным делом, а не праздно болтать, жалить людей змеями, завязывать глаза и играть в угадайку, это все мне не интересно. Играми я никого не убью.
- ……….
Праздно болтать, жалить людей змеями, завязывать глаза и играть в угадайку – сразу было понятно, о ком он говорит.
В груди Ши Мэй взметнулось пламя гнева, он шагнул вперед и отдернул полог. Словно столкнулись мечи и посыпались искры, женственное мягкое лицо Ши Минцзин встретилось с красивым лицом Тасянь Цзюнь.
- Ты..! – не закончив говорить, он вдруг умолк.
Он предполагал. Что Тасянь Цзюнь и Чу Ваньнин, встретившись после долгой разлуки неизбежно будут такими голодными и томимыми жаждой, что проявят это всеми возможными способами.
Однако, открыв занавесь, перед его глазами предстала совсем неожиданная картина.
Он увидел Чу Ваньнина спящим в полузабытьи его щеки были обжигающе красными, у него был жар. А Тасянь Цзюнь, широко распахнув полы своих одежд, обнажив большую часть светлой ладной груди, обнимал и прижимал к ней Чу Ваньнина. Его лицо было невозмутимым, однако большая рука поглаживала волосы человека в его объятьях. Его вид выражал одновременно и неприязнь, и невозможность отпустить.
- …зачем ты это делаешь? – спросил Ши Мэй.
На лице Тасянь Цзюня появилось презрительное выражение:
- А как ты полагаешь, зачем этот достопочтенный это делает?
- ………..
Брось, к чему спорить с покойником.
Ши Мэй прикрыл глаза изо всех сил стараясь подавить в себе злость, но под ложечкой жгло, словно разгоралось пламя. В итоге он не мог его погасить и с издевкой возразил:
- Я и не думал, что Тасянь Цзюню в таком почтенном возрасте, чтобы отправиться спать все еще нужно, чтобы ему составил компанию учитель. Я думаю, это не потому, что ты боишься темноты, а потому что ты хочешь поныть отцу-наставнику.
Нельзя сказать, что эта фраза Ши Мэй не сработала. Тасянь Цзюнь тут же опасно сощурился. Он машинально поднял руку, желая оттолкнуть лежащего в забытьи у него на груди Чу Ваньнина или, скорее всего, столкнуть его вниз с кровати, так как по всей видимости он очень разозлился.
Но, однако, видя, что Ши Мэй приближается к ним, он в итоге обнял человека на своей груди ещё крепче и широким рукавом пао, одним взмахом плотно прикрыл лицо Чу Ваньнина.
Проделав это, Тасянь Цзюнь помрачнел и подняв взгляд сказал:
- Занятия этого достопочтенного тебя не касаются.
Ши Мэй скрипнул зубами:
- Имей меру, не огрызайся, ты не хочешь подумать о том, кто тебя создал?
- Корифей Ханлинь открыл свою пасть и захлопнул и этим он решил угрожать этому достопочтенному. – холодно проговорил Тасянь Цзюнь, - Поистине, от этого будет большой толк.
- Ты…!
Ши Мэй попытался сдержаться, но в итоге не выдержал. Он стремительно поднял руку и ткнул Тасянь Цзюнь в лоб посылая в него духовную энергию.
- Сбор души.
Заклинание полностью сорвалось с губ и просочилось сквозь зубы, однако взгляд Тасянь Цзюнь по-прежнему оставался непреклонным и строптивым так долго, что Ши Мэй внутри поежился от страха, и он даже почувствовал, что этот человек вот-вот полностью вырвется из его хватки.
На его лбу проступили мелкие капли пота, пока он сдерживал Тасянь Цзюнь, наконец, вложив почти всю духовную силу, он низко крикнул:
- Сбор души!
На сей раз Тасянь Цзюнь слегка покачнулся и после, его взгляд наконец рассредоточился.
Израсходовав столько духовных сил, Ши Мэй часто дышал, держась за грудь, которую сдавила глухая боль, перед глазами поплыли круги.
Из-за его конституции духовное ядро и духовные силы у него было очень слабыми, как бы прилежно он не культивировал их с помощью учебы и упорных тренировок, он не мог сравниться с остальными. Обычно он был очень хорош в использовании зелий, но, когда требовалось применить духовные силы, его тело просто не могло их поддерживать.
Ши Мэй на минуту закрыл глаза, а потом опять воззрился на Тасянь Цзюнь:
- Я снова разок спрошу тебя – зачем ты только что это делал?
Поскольку он был под контролем, Тасянь Цзюнь бездумно равнодушно произнес:
- У него жар, боялся, что замерзнет.
- … и что?
Эта крупинка оставшейся от прошлой жизни души, шагающий труп, кукла, безразлично ответила:
- Этот достопочтенный держал в руках, чтобы немного согреть.
- ………
Уставившись, Ши Мэй очень долго смотрел на Тасянь Цзюнь.
- Согреть?? – бледные губы дрогнули и неожиданно он рассмеялся, хотя в глубине персиковых глаз не было и намека на улыбку, - Мо Жань, ты чокнулся? Ты проверь температуру своего тела, ты что, не понимаешь? Ты же один холодный кусок льда, ты уже давно мертв. У тебя нет сердца, нет легких, у тебя не может быть тепла. Ты сам весь от холода застыл, и ты хочешь согреть его?
В пустых черных глазах Тасянь Цзюнь промелькнула боль, однако, это выражение было мимолетным, в конце концов он был всего лишь трупом.
- Встань. - сказал Ши Мэй.
Тасянь Цзюнь, услышав приказ, поднялся не сразу. Его темные брови сильно хмурились, казалось, его собственное сознание борется с контролем Ши Мэй из последних сил.
- Ты, давай, вставай!
Приказ был еще резче, сказанный таким жестким тоном, что Тасянь Цзюнь наконец повиновался.
Он медленно поднялся с кровати, полы его одежд были по-прежнему широко распахнуты. Тепло Чу Ваньнина все еще оставалось на его груди, которая уже давно не поднималась и не опускалась.
- Выйди вон. – мрачно приказал Ши Мэй.
Тасянь Цзюнь замешкался, сделав несколько шагов, он вдруг опять остановился и тихо сказал:
- Оно есть.
- …что?
- Есть. – в ступоре повторил Тасянь Цзюнь.
Ши Мэй, не понимая переспросил:
- Что есть?
- Тепло. – этот мужчина медленно поднял руку и погладил себя по груди, погладил то место, где оставалось тепло от Чу Ваньнина:
- Вот здесь горячо.
Ши Мэй показалось, словно в него воткнули иглу. Внезапно он разозлился. Ничто не раздражало его больше, чем марионетка в его руках, которая его не слушалась.
- Катись вон отсюда! – заорал он.
Тасянь Цзюнь тут же опят сделал пару шагов, однако, на этот раз это действительно было всего лишь два шага. Его лицо вдруг исказилось от боли.
- Не…. – он схватился за голову, на руках вздулись как канаты жилы, все тело задрожало, из горла вырывалось низкое дыхание, - Достопочтенный… не хочет… как можно, как можно так… так..
Он закрыл глаза. Его воля то усиливалась, то ослаблялась, память восстанавливалась и уплывала опять. Он боролся изо всех сил, все спутывалось, то погружалось, то всплывало, невзгоды и муки его обеих жизней.
- …э.. ты… наглеешь..!!
Пробормотал он и вдруг замолк. Дрожь прекратилась.
Ши Мэй мрачно застонал, сжав грудь. Тасянь Цзюнь, вырвавшись из под контроля, нанес ему ответный удар, вернул ему сторицей неукротимый излишек энергии. Ши Мэй пошатнулся и отступил назад. Тут же, вслед за этим, он увидел, как Тасянь Цзюн открыл глаза и его зрачки словно рассеявшийся туманом заволокло нечто кровавое и свирепое.
- …….
В этих хищных черных глазах, в которых больше не было и следа замешательства, ясно отражалось его холодное лицо.
Ши Мэй побледнел и медленно проговорил:
- Однако, ты восстанавливаешься все быстрее.
Тасянь Цзюнь не издал ни звука, в его глазах начал разгораться свет, когда он, слегка задыхаясь поднял руку, призывая Бугуй.
Ши Мэй слегка приподнял подбородок. Его взгляд скользнул вверх от рукоятке меча и поднялся до лица Мо Жань, похожего сейчас на морду леопарда.
- Что, злишься? Хочешь меня убить?
Черное, не отражающее свет лезвие с шорохом взметнулось и в мгновение зависло перед белоснежной шеей Ши Мэй так сильно и свирепо, что даже поцарапало кожу и на ней показалась алая полоса.
Ши Мэй не отступил:
- Ваше величество, владыка, - усмехнувшись произнес он, - Ваша теперешняя способность двигаться полностью зависит от поддержки моей духовной силы. Если убьешь меня, ты тоже сдохнешь. Эту малость ты не можешь не понимать.
- ……..
- С точки зрения силы, я действительно не могу победить тебя. – продолжил Ши Мэй, - Однако, ты сам подумай, как следует, хочешь ли ты бороться не а жизнь, а на смерть, либо спокойно продолжать существовать в этом мире.
Рука Тасянь Цзюнь была тверда. Она нисколько не дрожала.
Однако, спустя мгновение он вдруг отдернул руку, убрал Бугуй и отвернулся.
Ши Мэй увидев, что он убрал меч, поднял руку и медленно коснулся своей окровавленной шеи, после чего сказал:
- К счастью, ты не настолько глуп.
- …….
- В будущем, не ори чуть что, что убьешь меня. На деле мы зависим друг от друга и ты сам, в душе , это понимаешь. – Ши Мэй взглянул на Тасянь Цзюнь, - Ты сейчас как меч, покрытый ржавчиной, я собираюсь тебя восстановить, чтобы тебя можно было использовать как прежде. Чтобы ты оставался для меня острым клинком. Что же касается тебя, то боюсь, ты после восстановления рассчитываешь окончательно освободиться т моего контроля и захочешь мою голову.
Тасянь Цзюнь закатил свои черные глаза и, наклонившись, холодно уставился прямо на него.
- Все эти годы ты в другом мире продолжаешь работать на меня. Щель «врат жизни и смерти» очень узкая, трудно пройти человеку, поэтому обычно я посылаю тебе голубя. Однако, от случая к случаю, мы также можем общаться внутренне, в душе. Поэтому я знаю, о чем ты думаешь, тебе незачем так изумляться.
Тасянь Цзюнь наконец то открыл рот и холодно сказал:
- По-моему ты недалек от слепоты. Своим единственным глазом ты рассмотрел, что этот достопочтенный изумился?
- … - Ши Мэй сжал губы, выражение его лица стало угрюмым, - Хорошо, раз уж ты понимаешь выгоду и убытки этого дела, тогда тебе следует потерпеть какое-то время. В тот день, когда мы общими усилиями завершим все, тогда и посмотрим, способен ли ты взбунтоваться и убить меня или все же это я в будущем обрету непобедимое острое оружие
- Там будет видно, - ответил Тасянь Цзюнь.
Ши Мэй собирался еще что-то добавить к этому вопросу, как вдруг, Чу Ваньнин, лежащий на кровати, издал тихий мрачный стон. Это был лишь еле слышный, мимолетный звук, словно жизниь «царицы ночи»*, однако оба мужчины, только что ожесточенно спорившие**, мгновенно повернулись.
*Эпифиллум остролепестный – кактус с ароматными цветами, которые распускаются только на одну ночь (правда, сама видела )))
**唇枪舌剑 - губы – копья, язык – меч
- Ваньнин?
- Учитель…
- …..,
Прежние брат-наставник и младший брат посмотрели друг на друга, Тасянь Цзюнь мрачно молчал. Чуть позже, его взгляд переместился с Ши Мэй на пребывавшего в забытьи Чу Ваньнина.
Через минуту, он казавшимся безразличным тоном произнес:
- У этого человека уже много дней лихорадка. Не заметно, что ему становиться легче, если это так и будет продолжаться, то может ли он…
Слова прервались на этом месте, и он дальше не продолжал. Этот, косивший людей, как коноплю, этот Владыка, наступающий на бессмертных, дойдя до этого иероглифа, осекся. Его длинные ресницы затрепетали, и он закрыл глаза.
За о Ши Мэй было се равно:
- Что хотел спросить? Может ли он умереть, это?
Непонятно, была ли это иллюзия, но с изначально и так очень бледного лица Тасянь Цзюнь, окончательно сошли все краски. Он сжал губы, словно отказываясь произнести это слово «умереть» и только лаконично спросил:
- Может?
- Конечно не умрет. Ты недооцениваешь уважаемого бессмертного Бэйдоу. Однако, об этом тебе хватет наглости спрашивать у меня? – Ши Мэй поднял брови, - Почему его лихорадит? Не потому ли, что ты как зверь, так безжалостно обошелся с ним.
Выражение лица Тасянь Цзюнь стало еще хуже, он мрачно ответил:
- Тот он - не я, не равняй меня с этим отбросом.
Слушая его слова, Ши Мэй смерил его взглядом и наконец произнес:
- Очень кстати. Я тоже считаю его отбросом. Тебе прекрасно известно, что я приложил немало усилий, сделав этот огромный разрыв во вратах времени и пространства, чтобы пригласить тебя сюда, именно для того, чтобы заставить это ничтожество исчезнуть и позволить тебе опять подняться на вершину как человеку.
- Ваше величество, - поразмыслив, он именно так сейчас обратился к Тасянь Цзюнь, - Осталось совсем немного и наши цели будут достигнуты. Вы же тоже желаете обрести полную силу, чтобы в вас бурлило и клокотало духовное ядро, да или нет?
- ……..
Словно змея на охоте, Ши Мэй высунувшая кончик алого языка, убеждал и соблазнял.
Он заметил страстное желание во взгляде Тасянь Цзюнь.
Поэтому его лицо расслабилось, и он улыбнулся, полный решимости победить, у него уже в голове нарисовался готовый план.*
*成竹在胸 с готовым бамбуком в душе (прежде, чем его рисовать) – иметь ясно представление о способе решения задачи
- Если рассчитываете полностью, целиком восстановить былую мощь, тогда слушайтесь. – его белоснежные зубы были покрыты ядом, а глаза сияли, - Будьте послушны и только так можем легко уладить дела.
Тасянь Цзюнь, помолчав, махнул рукавом:
- Оставим этот разговор на потом.
Вслед за этим он указал на Чу Ваньнина:
- Поговорим об этом.
- Что он, просто его души смешиваются и это слишком большое потрясение для тела, только и всего. – равнодушно ответил Ши Мэй, - Не о чем тут говорить. Вот только если вы действительно хотите, чтобы ему было немного легче, будет лучше, если вы выйдите.
Выражение глаз Тасянь Цзюнь тут же стало настороженным:
- Что ты хочешь сделать?
Ши Мэй не то улыбаясь, не то ухмыляясь ответил:
- Хочу исцелить его.
- Этот достопочтенный тоже хочет находиться здесь.
- Так не годиться. – ответил Ши Мэй, - Искусство врачевания корифея Ханлинь ни в коем случае не должен видеть посторонний человек.
- ………..
Видя, что Тасянь Цзюнь так и не собирается уходить, Ши Мэй тогда промолвил:
- Хорошо, можете не уходить. Тогда уйду я, а вы оставайтесь. Так или иначе, владыка, чьи умения достигают небес, несомненно, способен хорошо позаботиться о нем.
Услышав, что сказал Ши Мэй, лицо Тасянь Цзюнь поникло.
Его духовная сущность была кровожадной, следовала пути насилия, меньше всего она подходила именно для врачевания. В его предыдущей жизни во дворце было так много людей, что не было недостатка в лекарях, поэтому он никогда тщательно не изучал это искусство.
Ши Мэй восстановил самообладание и посмеиваясь, смотрел на него.
У тасянь Цзюнь его улыбающееся лицо явно вызывало отвращение, поэтому он отвернулся, сцепив зубы. Он вовсе не желал видеть Ши Мэй.
Через некоторое время он произнес:
- … годиться. Этот достопочтенный выйдет, а ты вылечишь его раны. – помолчав, он злобно добавил, - Однако этот достопочтенный будет здесь, у самой двери и если ты посмеешь….
Он не успел договорить, а на его лице уже застыло выражение, способное довести человека до смерти.
- Если ты опять посмеешь хоть что-то сделать с ним, этот достопочтенный тут же возжелает твою собачью жизнь.
Эта угроза не произвела большого впечатления на Ши Мэй, он опять улыбнулся и махнул рукой перед Тасянь Цзюнь, прося его на выход.
Тасянь Цзюнь пошел к выходу, перед тем как выйти, он стоял в дверном проеме довольно долго с хмурым выражением лица. Ши Мэй наконец то остался в тишине в этой тайной комнате, посмотрев на наконец то закрывшуюся дверь, спустя несколько мгновений он повернулся и пошел к тому человеку в белом на кровати.
- …….- Язвительная улыбка сползла с лица Ши Мэй и сменилась на очень спокойное и в то же время совершенно безумное выражение. Он прошептал, - Учитель.
Он приближался шаг за шагом.
Теперь, когда наконец Чу Ваньнин был в его руках, что ему Тасянь Цзюнь, стоящий у двери во дворе? У него есть сколько угодно способов, чтобы не дать Чу Ваньнину не издать ни звука.
Пусть это владыка всего людского царства, вошедший сюда, как бы он не гневался, каким бы ни был свирепым, он бессилен. Он может укорять и винить только сам себя за излишнюю доверчивость и беспомощность, ему осталось лишь откланяться, оставив своего возлюбленного в змеином логове вместе с Ханлинь.
Тонкие белые пальцы отодвинули полог и Ши Мэй почти нежно и ненасытно уставился на человека в лихорадке на кровати:
- На этот раз никто не придет потревожить нас.
Он медленно сел и погладил Чу Ваньнина по щеке.
- ….. ну же, Чу Фэй, разрешишь мне, пока твой супруг стоит за стенкой хорошенько настроить и проучить тебя, а?
На задней части горы Цзяо, у подножья, была уединенная узкая тропинка, ведущая к месту, плотно укрытому густыми лианами. Поднимаясь по этой тропинке в этом месте люди рода Наньгунов обычно отдыхали, когда поднимались для совершения семейных жертвоприношений, дворец Цинтань. Дворцовый зал был небольшим, однако окруженный многочисленными галереями с меняющимися пейзажами. В окружавшем его саду рос всего один вид цветов, способных издавать слабое свечение – цветы крови дракона. Сейчас сезон цветения уж прошел, сквозь буйную растительность только кое где были видны распустившиеся цветы, издалека напоминающие рассыпавшиеся искры, которыми расшито ночное небо.
Ши Мэй прошел вглубь сада, в стороне там был горячий источник. Он сбросил одежду и белыми, как нефрит пальцами ступил на берег, устремив взгляд на свое отражение в воде.
Вода в горячем источнике обжигала, однако его глаза были очень холодны.
Он протянул руку и медленно провел по своей груди…
Там, по причине того, что запретная техника восстала против него, образовался большой сплошной гнойник. Однако, теперь ему не нужно было беспокоиться об этом, все шло по плану, все будет в порядке.
Он шагнул в источник. Вода на горе Цзяо смешивалась с дыханием околдованного дракона и поднимающиеся пузыри делали купание приятным. Ши Мей оперся на край источника и закрыл глаза.
Вдруг неподалеку послышался шорох и топот. Ши Мэй, не открывая глаза равнодушно проговорил:
- Есть кто?
Наньгун Лю протиснулся сквозь заросли и вышел, в его волосах, помимо шпильки, был прикреплён цветок кровь дракона.
Увидев Ши Мэй, он радостно засмеялся:
- Сердечный друг старшего брата принимает ванну, ооо? Есть что-то, чем я могу помочь?
- Нет, - ответил Ши Мэй.
Наньгун Лю поскреб в затылке:
- Тогда я не буду тут стоять, я пойду первым. А то неправильно, что ты голый, а я в одежде, ты смущаешь.
В поднимающемся тумане Ши Мэй улыбнулся. Кожа на его лице во влажном воздухе источника казалась еще более сияющей и нежной, как первый тонкий лед на реке Янцзы такой хрупкий, пронизанный светом и холодный, пробирающий до костей.
Он открыл свои персиковые глаза и с то ли искренней, то ли насмешливой улыбкой, посмотрел на Наньгун Лю:
- Чем я тебя смущаю?
Наньгун Лю ответил очень прямо:
- Эй, потому что ты очень красивый.
- Ооо…. Ты еще совсем ребенок, а уже разбираешься в красоте и уродстве?
Наньгун Лю возмущенно пропыхтел:
- Мне уже пять лет, я не ребенок.
Ши Мэй, похоже заинтересовался, его улыбка стала шире:
- Хорошо, будем считать, что старший братец ошибся. Давай, старший братец задаст тебе вопрос. Кто тебе больше нравится, я или Тасянь Цзюнь?
- Конечно сердечный друг старшего брата. – ответил не задумываясь Наньгун Лю, - А кто это, Тасянь Цзюнь? Я его не знаю.
- Тогда поменяю вопрос. – сказал Ши Мэй, - Я, или тот Мо Жань… ты его помнишь? Он тебе представлялся.
Наньгун Лю, сунув в рот палец надолго серьезно задумался и немного кивнул головой.
- Я или он, кто больше нравится? Не надо выбирать по тому, кого ты больше знаешь, я спрашиваю тебя о выборе по красоте.
На этот раз Наньгун Лю не смог сразу ответить, он наклонил голову и думал очень долго и наконец сказал:
- Все-таки мне больше нравится сердечный друг старшего брата.
Ши Мэй, похоже, был доволен:
- Ммм? Тогда скажи мне, чем он не хорош?
- …я не могу сказать.
- Тогда почему я тебе больше нравлюсь?
Наньгун Лю ответил, казалось с некоторой обидой:
- Я тоже не знаю…. Считать, что красивый, значит красивый, так ведь.
Ши Мэй затих на минуту, задумавшись и вдруг вышел из глубокого места горячего источника и дошел до мелководья, затянутого паром. Присев, обеими руками он уперся в дно источника, обнажив нежную, красивую спину. Потом хихикая, сказал:
- Подойди сюда, - проговорив это, он поманил Наньгун Лю влажной рукой и, как только Наньгун Лю подошел, Ши Мэй выпрямился во весь рост.
- Аааа…
Ши Мэй рассмеялся:
- Что ты кричишь? Ты стесняешься, того, что есть у любого мужчины?
Наньгун Лю двумя руками кое-как протер глаза и пробормотал:
- Конечно не стесняюсь. Ты воду разбрызгал, мне в глаза попала.
Ши Мэй было начхать на его глаза, он подтащил Наньгун Лю за руку ближе и заставил внимательно посмотреть на себя. Таким образом безобразная рана в середине груди немедленно оказалась прямо перед глазами Наньгун Лю.
- Смотри сюда. Боишься?
Открытая рана сильно гноилась, гной вытекал наружу. Наньгун Лю, лишь скользнув по ней взглядом, тут же почувствовал, что хочет отвернуться. Слова ребенка бесхитростны, и он сказал:
- Очень противно.
Улыбка Ши Мэй не изменилась, однако глаза похолодели:
- А теперь, ты все еще считаешь меня красивым?
- …..- Наньгун Лю настойчиво пытался вырваться из его хватки, но Ши Мэй был слишком сильным, как Наньгун Лю не боролся, все было бесполезно. Под конец его глаз заволокло слезами, он немного испугался. Съежившись, он задрожал, - Ты, пусти меня. Мне не нравится так.
- Посмотри хорошенько.
- Я не хочу….. ай-яай-яай!
Раздался громкий щелчок. Ши Мэй применил столько силы, удерживая Наньгун Лю, что вывихнул ему руку. Сияние в его глазах нельзя было назвать сердитым, но он не желал сдаваться. Почти с параноидальной настойчивостью он спрашивал:
- Только что разве не ты говорил, что я красивый? Так почему сейчас эта маленькая рана испортила твой рот, сразу красота превратилась в уродство?
- Нет…
- Красивому человеку стоит лишь заиметь небольшой изъян и тут же люди чувствуют к нему отвращение? – Ши Мэй вплотную подступил к нему, - Прежняя преданность, близкая связь приедается, прежние желания превращаются в рыбную кость в горле.
Наньгун Лю наконец не выдержал и зарыдал:
- Я не понимаю, не понимаю! Отпусти меня, я не хочу больше оставаться здесь.
Его крик заставил Ши Мэй и так с самого начала в мрачном, подавленном настроении, помрачнеть еще больше, в его глазах словно накатывали черные тучи. Вдруг, он поднял руку и отвесил оплеуху Наньгун Лю.
В конце концов он отпустил его и холодно кинул:
- Ничтожная тварь, катись отсюда.
После того, как плачущий в голос Наньгун Лю отошел достаточно далеко, Ши Мэй вернулся в глубокую часть горячего источника. Со всех сторон его окружал по-прежнему восхитительный пейзаж, цветы крови дракона цвели, покрытые росой, вся атмосфера вокруг была наполнена слабым ароматом. Однако изначально наполняющая его радость постепенно исчезла, в его груди остался только гнев, безбрежная гнев.
Он вдруг с силой ударил по водной глади, брызги воды разлетелись во все стороны и снова вода успокоилась.
Рябь разошлась и вновь отразилось по-прежнему нежное и мягкое, но с гниющей грудью, перевернутое изображение.
Ши Мэй внезапно захлестнула волна уныния и бессилия. Он снова оперся о край водоема и прикрыв глаза, посмотрел за горизонт.
- Люди изменчивы.
Пробормотал он.
Прорастают семена, почки сменяются ярко зелеными листочками, среди зеленых листьев могут прорасти цветы, цветы увядают и опавшие лепестки становятся грязью.
Время невозможно увидеть, невозможно потрогать, однако каждый человек потихоньку изнашивается под его воздействием, у одних затачиваются когти и клыки, у других стачиваются.
- Все меняется…
Он устало зачерпнул воды и умыл лицо.
Сравнивая себя самого из прошлой жизни и этой, он подумал, может он сделал в итоге какой-то неверный шаг с самого начала и теперь не может обернуться назад?
Помывшись и сменив одежду, Ши Мэй собрал свои черные волосы в свободный пучок и по тропинке, сопровождаемый тонким одурманивающим ароматом, вернулся в тайную комнату на горе Цзяо. Постояв немного у двери, он протянул руку и открыл ее.
К этому времени наступила уже глубокая ночь, свечи в тайной комнате почти все погасли, остался лишь крохотный одинокий огонек, горящий за тюлевым пологом.
Ши Мэй хладнокровно вошел внутрь, не издавая ни малейшего шороха, его присутствие выдавал лишь нежный аромат мыльного корня. И именно этот запах потревожил лежащего на кровати за пологом, мужчину.
Раздался тяжелый и хриплый голос Тасянь Цзюнь:
- Кто?
Ши Мэй мрачно отозвался:
-… я.
За пологом помолчали немного, доносилось лишь шорох одежды, когда кто-то поднимался.
- … хозяин действительно благородный. Глубокой бессонной ночью он пришел подслушивать у спальни за этим достопочтенным? - с холодной усмешкой процедил Тасянь Цзюнь, - У вас что, лихорадка?
Выражение лица Ши Мэй стало еще холодней:
- Ты тоже не перегибай палку. Если ты доведешь его до смерти, то это весело не закончится.
Сейчас голос Тасянь Цзюнь стал томным и ленивым, в низком голосе сквозила усталость:
- Хозяин, вы можете не беспокоиться, этот достопочтенный точно не имеет никаких извращенных наклонностей в постели. Всегда нравилось заниматься конкретным делом, а не праздно болтать, жалить людей змеями, завязывать глаза и играть в угадайку, это все мне не интересно. Играми я никого не убью.
- ……….
Праздно болтать, жалить людей змеями, завязывать глаза и играть в угадайку – сразу было понятно, о ком он говорит.
В груди Ши Мэй взметнулось пламя гнева, он шагнул вперед и отдернул полог. Словно столкнулись мечи и посыпались искры, женственное мягкое лицо Ши Минцзин встретилось с красивым лицом Тасянь Цзюнь.
- Ты..! – не закончив говорить, он вдруг умолк.
Он предполагал. Что Тасянь Цзюнь и Чу Ваньнин, встретившись после долгой разлуки неизбежно будут такими голодными и томимыми жаждой, что проявят это всеми возможными способами.
Однако, открыв занавесь, перед его глазами предстала совсем неожиданная картина.
Он увидел Чу Ваньнина спящим в полузабытьи его щеки были обжигающе красными, у него был жар. А Тасянь Цзюнь, широко распахнув полы своих одежд, обнажив большую часть светлой ладной груди, обнимал и прижимал к ней Чу Ваньнина. Его лицо было невозмутимым, однако большая рука поглаживала волосы человека в его объятьях. Его вид выражал одновременно и неприязнь, и невозможность отпустить.
- …зачем ты это делаешь? – спросил Ши Мэй.
На лице Тасянь Цзюня появилось презрительное выражение:
- А как ты полагаешь, зачем этот достопочтенный это делает?
- ………..
Брось, к чему спорить с покойником.
Ши Мэй прикрыл глаза изо всех сил стараясь подавить в себе злость, но под ложечкой жгло, словно разгоралось пламя. В итоге он не мог его погасить и с издевкой возразил:
- Я и не думал, что Тасянь Цзюню в таком почтенном возрасте, чтобы отправиться спать все еще нужно, чтобы ему составил компанию учитель. Я думаю, это не потому, что ты боишься темноты, а потому что ты хочешь поныть отцу-наставнику.
Нельзя сказать, что эта фраза Ши Мэй не сработала. Тасянь Цзюнь тут же опасно сощурился. Он машинально поднял руку, желая оттолкнуть лежащего в забытьи у него на груди Чу Ваньнина или, скорее всего, столкнуть его вниз с кровати, так как по всей видимости он очень разозлился.
Но, однако, видя, что Ши Мэй приближается к ним, он в итоге обнял человека на своей груди ещё крепче и широким рукавом пао, одним взмахом плотно прикрыл лицо Чу Ваньнина.
Проделав это, Тасянь Цзюнь помрачнел и подняв взгляд сказал:
- Занятия этого достопочтенного тебя не касаются.
Ши Мэй скрипнул зубами:
- Имей меру, не огрызайся, ты не хочешь подумать о том, кто тебя создал?
- Корифей Ханлинь открыл свою пасть и захлопнул и этим он решил угрожать этому достопочтенному. – холодно проговорил Тасянь Цзюнь, - Поистине, от этого будет большой толк.
- Ты…!
Ши Мэй попытался сдержаться, но в итоге не выдержал. Он стремительно поднял руку и ткнул Тасянь Цзюнь в лоб посылая в него духовную энергию.
- Сбор души.
Заклинание полностью сорвалось с губ и просочилось сквозь зубы, однако взгляд Тасянь Цзюнь по-прежнему оставался непреклонным и строптивым так долго, что Ши Мэй внутри поежился от страха, и он даже почувствовал, что этот человек вот-вот полностью вырвется из его хватки.
На его лбу проступили мелкие капли пота, пока он сдерживал Тасянь Цзюнь, наконец, вложив почти всю духовную силу, он низко крикнул:
- Сбор души!
На сей раз Тасянь Цзюнь слегка покачнулся и после, его взгляд наконец рассредоточился.
Израсходовав столько духовных сил, Ши Мэй часто дышал, держась за грудь, которую сдавила глухая боль, перед глазами поплыли круги.
Из-за его конституции духовное ядро и духовные силы у него было очень слабыми, как бы прилежно он не культивировал их с помощью учебы и упорных тренировок, он не мог сравниться с остальными. Обычно он был очень хорош в использовании зелий, но, когда требовалось применить духовные силы, его тело просто не могло их поддерживать.
Ши Мэй на минуту закрыл глаза, а потом опять воззрился на Тасянь Цзюнь:
- Я снова разок спрошу тебя – зачем ты только что это делал?
Поскольку он был под контролем, Тасянь Цзюнь бездумно равнодушно произнес:
- У него жар, боялся, что замерзнет.
- … и что?
Эта крупинка оставшейся от прошлой жизни души, шагающий труп, кукла, безразлично ответила:
- Этот достопочтенный держал в руках, чтобы немного согреть.
- ………
Уставившись, Ши Мэй очень долго смотрел на Тасянь Цзюнь.
- Согреть?? – бледные губы дрогнули и неожиданно он рассмеялся, хотя в глубине персиковых глаз не было и намека на улыбку, - Мо Жань, ты чокнулся? Ты проверь температуру своего тела, ты что, не понимаешь? Ты же один холодный кусок льда, ты уже давно мертв. У тебя нет сердца, нет легких, у тебя не может быть тепла. Ты сам весь от холода застыл, и ты хочешь согреть его?
В пустых черных глазах Тасянь Цзюнь промелькнула боль, однако, это выражение было мимолетным, в конце концов он был всего лишь трупом.
- Встань. - сказал Ши Мэй.
Тасянь Цзюнь, услышав приказ, поднялся не сразу. Его темные брови сильно хмурились, казалось, его собственное сознание борется с контролем Ши Мэй из последних сил.
- Ты, давай, вставай!
Приказ был еще резче, сказанный таким жестким тоном, что Тасянь Цзюнь наконец повиновался.
Он медленно поднялся с кровати, полы его одежд были по-прежнему широко распахнуты. Тепло Чу Ваньнина все еще оставалось на его груди, которая уже давно не поднималась и не опускалась.
- Выйди вон. – мрачно приказал Ши Мэй.
Тасянь Цзюнь замешкался, сделав несколько шагов, он вдруг опять остановился и тихо сказал:
- Оно есть.
- …что?
- Есть. – в ступоре повторил Тасянь Цзюнь.
Ши Мэй, не понимая переспросил:
- Что есть?
- Тепло. – этот мужчина медленно поднял руку и погладил себя по груди, погладил то место, где оставалось тепло от Чу Ваньнина:
- Вот здесь горячо.
Ши Мэй показалось, словно в него воткнули иглу. Внезапно он разозлился. Ничто не раздражало его больше, чем марионетка в его руках, которая его не слушалась.
- Катись вон отсюда! – заорал он.
Тасянь Цзюнь тут же опят сделал пару шагов, однако, на этот раз это действительно было всего лишь два шага. Его лицо вдруг исказилось от боли.
- Не…. – он схватился за голову, на руках вздулись как канаты жилы, все тело задрожало, из горла вырывалось низкое дыхание, - Достопочтенный… не хочет… как можно, как можно так… так..
Он закрыл глаза. Его воля то усиливалась, то ослаблялась, память восстанавливалась и уплывала опять. Он боролся изо всех сил, все спутывалось, то погружалось, то всплывало, невзгоды и муки его обеих жизней.
- …э.. ты… наглеешь..!!
Пробормотал он и вдруг замолк. Дрожь прекратилась.
Ши Мэй мрачно застонал, сжав грудь. Тасянь Цзюнь, вырвавшись из под контроля, нанес ему ответный удар, вернул ему сторицей неукротимый излишек энергии. Ши Мэй пошатнулся и отступил назад. Тут же, вслед за этим, он увидел, как Тасянь Цзюн открыл глаза и его зрачки словно рассеявшийся туманом заволокло нечто кровавое и свирепое.
- …….
В этих хищных черных глазах, в которых больше не было и следа замешательства, ясно отражалось его холодное лицо.
Ши Мэй побледнел и медленно проговорил:
- Однако, ты восстанавливаешься все быстрее.
Тасянь Цзюнь не издал ни звука, в его глазах начал разгораться свет, когда он, слегка задыхаясь поднял руку, призывая Бугуй.
Ши Мэй слегка приподнял подбородок. Его взгляд скользнул вверх от рукоятке меча и поднялся до лица Мо Жань, похожего сейчас на морду леопарда.
- Что, злишься? Хочешь меня убить?
Черное, не отражающее свет лезвие с шорохом взметнулось и в мгновение зависло перед белоснежной шеей Ши Мэй так сильно и свирепо, что даже поцарапало кожу и на ней показалась алая полоса.
Ши Мэй не отступил:
- Ваше величество, владыка, - усмехнувшись произнес он, - Ваша теперешняя способность двигаться полностью зависит от поддержки моей духовной силы. Если убьешь меня, ты тоже сдохнешь. Эту малость ты не можешь не понимать.
- ……..
- С точки зрения силы, я действительно не могу победить тебя. – продолжил Ши Мэй, - Однако, ты сам подумай, как следует, хочешь ли ты бороться не а жизнь, а на смерть, либо спокойно продолжать существовать в этом мире.
Рука Тасянь Цзюнь была тверда. Она нисколько не дрожала.
Однако, спустя мгновение он вдруг отдернул руку, убрал Бугуй и отвернулся.
Ши Мэй увидев, что он убрал меч, поднял руку и медленно коснулся своей окровавленной шеи, после чего сказал:
- К счастью, ты не настолько глуп.
- …….
- В будущем, не ори чуть что, что убьешь меня. На деле мы зависим друг от друга и ты сам, в душе , это понимаешь. – Ши Мэй взглянул на Тасянь Цзюнь, - Ты сейчас как меч, покрытый ржавчиной, я собираюсь тебя восстановить, чтобы тебя можно было использовать как прежде. Чтобы ты оставался для меня острым клинком. Что же касается тебя, то боюсь, ты после восстановления рассчитываешь окончательно освободиться т моего контроля и захочешь мою голову.
Тасянь Цзюнь закатил свои черные глаза и, наклонившись, холодно уставился прямо на него.
- Все эти годы ты в другом мире продолжаешь работать на меня. Щель «врат жизни и смерти» очень узкая, трудно пройти человеку, поэтому обычно я посылаю тебе голубя. Однако, от случая к случаю, мы также можем общаться внутренне, в душе. Поэтому я знаю, о чем ты думаешь, тебе незачем так изумляться.
Тасянь Цзюнь наконец то открыл рот и холодно сказал:
- По-моему ты недалек от слепоты. Своим единственным глазом ты рассмотрел, что этот достопочтенный изумился?
- … - Ши Мэй сжал губы, выражение его лица стало угрюмым, - Хорошо, раз уж ты понимаешь выгоду и убытки этого дела, тогда тебе следует потерпеть какое-то время. В тот день, когда мы общими усилиями завершим все, тогда и посмотрим, способен ли ты взбунтоваться и убить меня или все же это я в будущем обрету непобедимое острое оружие
- Там будет видно, - ответил Тасянь Цзюнь.
Ши Мэй собирался еще что-то добавить к этому вопросу, как вдруг, Чу Ваньнин, лежащий на кровати, издал тихий мрачный стон. Это был лишь еле слышный, мимолетный звук, словно жизниь «царицы ночи»*, однако оба мужчины, только что ожесточенно спорившие**, мгновенно повернулись.
*Эпифиллум остролепестный – кактус с ароматными цветами, которые распускаются только на одну ночь (правда, сама видела )))
**唇枪舌剑 - губы – копья, язык – меч
- Ваньнин?
- Учитель…
- …..,
Прежние брат-наставник и младший брат посмотрели друг на друга, Тасянь Цзюнь мрачно молчал. Чуть позже, его взгляд переместился с Ши Мэй на пребывавшего в забытьи Чу Ваньнина.
Через минуту, он казавшимся безразличным тоном произнес:
- У этого человека уже много дней лихорадка. Не заметно, что ему становиться легче, если это так и будет продолжаться, то может ли он…
Слова прервались на этом месте, и он дальше не продолжал. Этот, косивший людей, как коноплю, этот Владыка, наступающий на бессмертных, дойдя до этого иероглифа, осекся. Его длинные ресницы затрепетали, и он закрыл глаза.
За о Ши Мэй было се равно:
- Что хотел спросить? Может ли он умереть, это?
Непонятно, была ли это иллюзия, но с изначально и так очень бледного лица Тасянь Цзюнь, окончательно сошли все краски. Он сжал губы, словно отказываясь произнести это слово «умереть» и только лаконично спросил:
- Может?
- Конечно не умрет. Ты недооцениваешь уважаемого бессмертного Бэйдоу. Однако, об этом тебе хватет наглости спрашивать у меня? – Ши Мэй поднял брови, - Почему его лихорадит? Не потому ли, что ты как зверь, так безжалостно обошелся с ним.
Выражение лица Тасянь Цзюнь стало еще хуже, он мрачно ответил:
- Тот он - не я, не равняй меня с этим отбросом.
Слушая его слова, Ши Мэй смерил его взглядом и наконец произнес:
- Очень кстати. Я тоже считаю его отбросом. Тебе прекрасно известно, что я приложил немало усилий, сделав этот огромный разрыв во вратах времени и пространства, чтобы пригласить тебя сюда, именно для того, чтобы заставить это ничтожество исчезнуть и позволить тебе опять подняться на вершину как человеку.
- Ваше величество, - поразмыслив, он именно так сейчас обратился к Тасянь Цзюнь, - Осталось совсем немного и наши цели будут достигнуты. Вы же тоже желаете обрести полную силу, чтобы в вас бурлило и клокотало духовное ядро, да или нет?
- ……..
Словно змея на охоте, Ши Мэй высунувшая кончик алого языка, убеждал и соблазнял.
Он заметил страстное желание во взгляде Тасянь Цзюнь.
Поэтому его лицо расслабилось, и он улыбнулся, полный решимости победить, у него уже в голове нарисовался готовый план.*
*成竹在胸 с готовым бамбуком в душе (прежде, чем его рисовать) – иметь ясно представление о способе решения задачи
- Если рассчитываете полностью, целиком восстановить былую мощь, тогда слушайтесь. – его белоснежные зубы были покрыты ядом, а глаза сияли, - Будьте послушны и только так можем легко уладить дела.
Тасянь Цзюнь, помолчав, махнул рукавом:
- Оставим этот разговор на потом.
Вслед за этим он указал на Чу Ваньнина:
- Поговорим об этом.
- Что он, просто его души смешиваются и это слишком большое потрясение для тела, только и всего. – равнодушно ответил Ши Мэй, - Не о чем тут говорить. Вот только если вы действительно хотите, чтобы ему было немного легче, будет лучше, если вы выйдите.
Выражение глаз Тасянь Цзюнь тут же стало настороженным:
- Что ты хочешь сделать?
Ши Мэй не то улыбаясь, не то ухмыляясь ответил:
- Хочу исцелить его.
- Этот достопочтенный тоже хочет находиться здесь.
- Так не годиться. – ответил Ши Мэй, - Искусство врачевания корифея Ханлинь ни в коем случае не должен видеть посторонний человек.
- ………..
Видя, что Тасянь Цзюнь так и не собирается уходить, Ши Мэй тогда промолвил:
- Хорошо, можете не уходить. Тогда уйду я, а вы оставайтесь. Так или иначе, владыка, чьи умения достигают небес, несомненно, способен хорошо позаботиться о нем.
Услышав, что сказал Ши Мэй, лицо Тасянь Цзюнь поникло.
Его духовная сущность была кровожадной, следовала пути насилия, меньше всего она подходила именно для врачевания. В его предыдущей жизни во дворце было так много людей, что не было недостатка в лекарях, поэтому он никогда тщательно не изучал это искусство.
Ши Мэй восстановил самообладание и посмеиваясь, смотрел на него.
У тасянь Цзюнь его улыбающееся лицо явно вызывало отвращение, поэтому он отвернулся, сцепив зубы. Он вовсе не желал видеть Ши Мэй.
Через некоторое время он произнес:
- … годиться. Этот достопочтенный выйдет, а ты вылечишь его раны. – помолчав, он злобно добавил, - Однако этот достопочтенный будет здесь, у самой двери и если ты посмеешь….
Он не успел договорить, а на его лице уже застыло выражение, способное довести человека до смерти.
- Если ты опять посмеешь хоть что-то сделать с ним, этот достопочтенный тут же возжелает твою собачью жизнь.
Эта угроза не произвела большого впечатления на Ши Мэй, он опять улыбнулся и махнул рукой перед Тасянь Цзюнь, прося его на выход.
Тасянь Цзюнь пошел к выходу, перед тем как выйти, он стоял в дверном проеме довольно долго с хмурым выражением лица. Ши Мэй наконец то остался в тишине в этой тайной комнате, посмотрев на наконец то закрывшуюся дверь, спустя несколько мгновений он повернулся и пошел к тому человеку в белом на кровати.
- …….- Язвительная улыбка сползла с лица Ши Мэй и сменилась на очень спокойное и в то же время совершенно безумное выражение. Он прошептал, - Учитель.
Он приближался шаг за шагом.
Теперь, когда наконец Чу Ваньнин был в его руках, что ему Тасянь Цзюнь, стоящий у двери во дворе? У него есть сколько угодно способов, чтобы не дать Чу Ваньнину не издать ни звука.
Пусть это владыка всего людского царства, вошедший сюда, как бы он не гневался, каким бы ни был свирепым, он бессилен. Он может укорять и винить только сам себя за излишнюю доверчивость и беспомощность, ему осталось лишь откланяться, оставив своего возлюбленного в змеином логове вместе с Ханлинь.
Тонкие белые пальцы отодвинули полог и Ши Мэй почти нежно и ненасытно уставился на человека в лихорадке на кровати:
- На этот раз никто не придет потревожить нас.
Он медленно сел и погладил Чу Ваньнина по щеке.
- ….. ну же, Чу Фэй, разрешишь мне, пока твой супруг стоит за стенкой хорошенько настроить и проучить тебя, а?