Lapsa1
читать дальше
Собравшиеся в зале Даньсин даосы не знали, как это расценить. Очень многие, низко наклонив головы, с помрачневшими лицами не произносили ни слова.
- Увы, несправедливые обиды… повсюду несправедливые обиды. - промолвил корифей Сюаньцзин.
Хозяйка Цитадели Тяньинь, Му Яньли:
- Тот, кто первым напрасно обвинил, имеет долг перед обиженным, в этом мире очень много таких случаев. Конечно, изначально это и есть карма, все взаимосвязанно, это звенья одной цепи.- произнеся это, она тут же сменила тему разговора, - Но, однако, Мо Жань, видите ли, страдая, вы не должны был выпускать злобу наружу, это не повод рассматривать жизнь других людей как ничтожную былинку.
- Да!
Вспылив, старейшина дворца Хуан, сказал:
- Господин Мо, тебе нанесена обида и конечно же это очень прискорбно. Однако то, что ты после этого посвятил себя злым делам, это как насмешка над судьбой. У каждого своя судьба и свое счастье, ты ни в коем случае не мог сам кого-то обижать по этой причине. Обернись, твои обиды не имеют отношения к другим людям.
- Ты действительно совершал хорошие поступки и претерпевал несправедливость, но, согласно тому, что мы знаем, в последствии ты убил намного больше…. Это разные вещи, не смешивай их, этого недостаточно, чтобы искупить.
Мо Жань промолчал.
Цзян Си, вздохнув, вдруг сказал:
- Как это можно подсчитать?
- Это…
- Как вы предполагаете это подсчитать, чья-то жизнь — это не жизнь? Разве есть для этого какая-то справедливая мера? – Цзян Си безрассудно никогда не почитал Цитадель Тяньинь как верховное божество, - Я, впрочем, не о снисхождении по отношению к Мо Жань говорю, однако, я хочу спросить о этой фразе. Сегодня мы стоим здесь и говорим, что для Мо Жань подсчитан долг и пусть он погасит его. Так, а что же с тем, что Мо Жань перенёс унижения и обиды? Как с перенесенной несправедливостью?
-….. – никто и подумать не мог, что Цзян Си, в школе которого несколько дней назад убили больше всего народа , вдруг так смело выскажется, подставит свою голову за Мо Вэйюй. Все тут же замерли в изумлении.
- Глава Цзян, - проговорила Му Яньли, - Цитадель Тяньинь всегда беспристрастна. Мой род из поколения в поколение хранит божественную меру весов*. Когда придет время, мы можем с помощью божественной меры взвесить прегрешения и заслуги молодого господина Мо и определить наказание. Вам не нужно об этом беспокоиться.
*法器 ритуальная утварь, так же линейная мера.
- Очень интересно, какая связь его со мной, с чего мне за него беспокоиться?
Цзян Си уже очень давно с недовольством смотрел на Цитадель Тяньинь он был из школы культиваторов, изучавшей медицину и говоря простым языком, знал, что дело лишь в хорошо приготовленном лекарстве и тело всякого смертного сможет снова вернуться в грешный мир, поэтому в Гу Юйэ не верили слепо потомкам богов.
Прищурив пару прекрасных глаз, он холодно и равнодушно сказал:
- Вот только этому Цзяну очень любопытно, осмелюсь спросить милостивых господ из Цитадели Тяньинь, после допроса Мо Жань, господа, разве вы не должны проверить и рассмотреть на суде все те старые дела? Разве вы не должны раскопать землю на три чи*, чтобы проверить влачит ли еще свое жалкое существование в этом мире этот Наньгун Ян? Разве вы не должны пойти в Сянтань и разыскать того купца, что домогался барышни Сюнь? Мо Жань должен отдать жизнь за жизнь**, это закон небес и земли. Следовательно, то, что его закрыли в собачей клетке, избивали, у него не было ни одежды, ни пропитания, посетители и благодетель унижали его, мать умерла от голода, - это все означает, что нужно кого-то найти и за это судить?
* расследовать
**殺人償命 - если вы кого-то убиваете, вы должны заплатить за это собственной жизнью
Первый принцип уголовного законодательства династии Хань.
Корифей Сюаньцзин, запинаясь проговорил:
- Глава Цзян, почему вы вдруг оправдываете этого грешника?
- О оправдании речи не идет, - тонкие губы Цзян Си открылись и закрылись, - Я всего лишь подумал, как мы, на горе Хуан, обращались с Наньгун Сы и Е Ванси. Некий Цзян не очень хотел бы увидеть повторение той истории.
Некто проговорил:
- Конечно это разное, это совсем другая ситуация.
- В чем она разная? – возразил Цзян Си, - Ныне Наньгун Сы умер, Е Ванси с того дня и до сих пор прикована к постели в Гу Юйэ. Это дело может и не было похожим в начале, но неужто не мы вынуждали их оплатить кровавый долг школы Жуфэн, хотели погасить этот долг кровью двух их жизней?
Он повернулся кругом, его карие глаза были как у сокола
- Так что о том времени? Где была Цитадель Тяньинь? Где была справедливость?
Люди Усадьбы Битань из-за дела о записях тайной техники фехтования тоже были связаны со школой Жуфэн узами очень сильной вражды. Ученик Ли Усиня, Чжэнь Цунмин, проговорил:
- Глава Цзянь, вы говорите пристрастно. Наньгун Сы потомок школы Жуфэн, у обиды есть обиженный, а у долга есть хозяин*, только когда все люди школы Жуфэн умрут, только тогда старый долг не подлежит расследованию. Никто не хочет остаться в дураках.
*冤有头债有主 – у обиды есть голова (персона), а у долга хозяин.
Цзян Си криво усмехнулся:
- Так, так это поэтому ты не очень хорошо усвоил эту истину? Никто не хочет быть тем, кто снес последнюю оплеуху и однако человеку нельзя отвечать ударом на удар.
Чжэнь Цунмин:
- …………..
- Ты так считаешь, Сюй Шуанлинь считал также, тогда и Мо Жань должен хотеть того же. – Цзян Си тряхнул рукавом, - Когда что-то случается с другим человеком, то это, как говорят, проще простого, ничего страшного. Но когда по-настоящему жестокая несправедливость приближается к твоей макушке, ты только и можешь думать, отчего в этом мире столько злодеев, однако мучаюсь и страдаю один лишь я.
Чжэнь Цунмин ответил:
- Судя по словам главы Цзян, вы думаете, что наше отношение к Е Ванси и Наньгун Сы было чересчур жестоким и несправедливым? Дело о техники фехтования из Усадьбы Битань надо прекратить?
- Наньгун Сы уже умер, - ответил Цзян Си, - Что еще вы собираетесь расследовать в суде?
Чжэнь Цунмин внезапно вспылил:
- В таком случае мой наставник умер зря?! Наньгун Сы умер, но есть же еще Е Ванси? Она была командиром тайной стражи школы Жуфэн, неужто она ничего не знает о записях тайной техники фехтования?!
В толпе наступила мертвая тишина.
Все знали холодный и мрачный нрав Цзян Си, и Чжэнь Цунмин* и в самом деле ничуть не соответствовал своему имени, если в одиночку решился публично противостоять Цзян Си.
*甄淙明 zhēn cóngmíng чжэнь цунмин - «воплощение ясного взгляда/благоразумия» звучит так же, как и 真聪明 «истинно одаренный умом».
Цзян Си взглянул на Чжэнь Цунмин и сказал:
- Тогда, на горе Цзяо, Наньгун Сы вступил в схватку с Наньгун Чанъин, он был серьезно ранен…. В то время по губам я понял, что он сказал мне одну фразу.
- …. Какую фразу?
Цзян Си закрыл глаза и перед его закрытыми глазам вновь промелькнул смертельно раненый в жестокой схватке Наньгун Сы. Он был внутри магического барьера, под мечом Наньгун Чанъин и повернувшись к Цзян Си спокойно проговорил одну фразу.
- Проследите, чтобы все столетние сокровища школы Жуфэн были розданы, помогите беднякам, не оставьте ничего.
- Это…- в толпе даосы обменивались растерянными взглядами, на некоторых лицах появилась тень стыда. Монахи из храма Убэй, тут же опустили глаза и, сложив руки в молитвенном жесте, принялись восхвалять Будду.
Лицо Чжэнь Цунмина то зеленело, то краснело, в итоге он сквозь зубы произнес:
- Как на счет того, что от него и костей не осталось? Все сокровища в тайнике школы Жуфэн, кто их откроет, как их получить? Он просто пустословил, это позерство.
- Наньгун Сы не знал, что от него не останется ничего, - ответил Цзян Си, - более того, я предпочитаю верить в то, что человек на пороге смерти говорит хорошие слова.
Губы Чжэнь Цунмина задрожали, похоже, он хотел что то ответить, однако так и не произнес ничего вслух.
Помолчав долгое время, он спросил:
- Так вот по какой причине глава Цзян сегодня вступается за Мо Вэйюй? Он желает требовать снисхождения, чтобы не повторилась история с Наньгун Сы?
- Некий Цзян лишь считает, что добиться честности и справедливости от начала и до конца очень трудно, можно сказать, что это почти невозможно. Смотря как господа осуждают другого человека, не ставят ли они себя слишком высоко, не надо думать, что вы представитель справедливости, представляете собой закон неба.
Он посмотрел на божественного потомка Цитадели Тяньинь:
- Даже открытое судебное разбирательство Цитадели едва ли полностью правильное.
Когда он произнес это, заговорил Сюэ Чженъюн.
Он выглядел очень усталым, он просто не знал, как смотреть на Мо Жань. Однако, поколебавшись, он все же хрипло со вздохом произнес:
- Глава Цзян сказал верно. Так много лет в мире культивации неспокойно, много трудностей и потрясений, много неразберихи и хаоса и каждая школа в известной степени замешана в разных делах, кто способен в таких условиях судить абсолютно справедливо и непредвзято? Увы, на самом деле….
Он вздохнул, прикрыв глаза.
- На самом деле что значит не считаться с человеческой жизнью? Разве только убивать собственноручно? Тот указ о корректировке цен школы Жуфэн без ножа и крови погубил столько ни в чем неповинных людей. Незначительная персона, некий Сюэ, находиться в этом мире уже сорок с небольшим лет, он немного сыскал заслуг, причина его пути не ради того, чтобы совершенствоваться до небожителя, он не стремиться к великой славе. Он лишь хочет немного уменьшить количество страданий в этом мире.
Говоря об этом, судя по глазам, он был немного в оцепенении.
Хозяин Пика Сышен, пусть до сих пор и сохранял спокойствие, но зная, что все это время он растил этого ребенка, который не был ему родным племянником, все же был немного растерян и удручен.
Сюэ Чженъюн опять пробормотал:
- Я лишь хочу, чтобы люди не страдали так много, хоть одним меньше, это уже хорошо.
В это время, сбоку Му Яньли холодно проговорила:
- У главы Сюэ большое сердце, однако задумывались ли вы, что проявляя снисхождение к преступнику, вы относитесь без уважения к невинно обиженным, умершим людям, не уважаете испивших горькую чашу замешанных в этом простых людей. У Цитадели Тяньинь недостаточно сил, и в самом деле мы не можем расследовать каждое преступление и вину всех людей и осудить. Когда-то каждый из них ответит по закону. Однако, надо наказывать в назидание другим*, по сколько уж моя Цитадель вмешалось в дело Мо Жань, мы не можем небрежно к нему отнестись. Надеюсь, глава примет это к сведению.
*杀鸡儆猴 - убить курицу на глазах обезьян
Сюэ Чженъюн:
- ………..
Му Яньли, закончив эту речь, обернулась и опять посмотрела на Мо Жань.
- Молодой господин Мо, теперь вы уже закончили рассказ о своих горьких жизненных обстоятельствах и получили много заслуженного сочувствия. Почему бы сейчас не поговорить о чем-то другом.
Мо Жань равнодушно посмотрел на нее:
- О чем хочет побеседовать хозяйка Цитадели?
- Прежде вы сказали, что к унижению и смерти той девушки из лавки соевого творога не имеете отношения. – проговорила Му Яньли, - В этом я верю вам. Но, однако погиб еще один человек и за это вы точено несете ответственность.
Мо Жань закрыл глаза:
- Расследование хозяйки Цитадели и правда очень точное.
- В таком случае вам сейчас придется подробно ответить на вопросы, - холодно произнесла Му Яньли, - В начале ответьте, как вы убили Мо Нянь, того, кто был настоящим племянником уважаемого главы Сюэ?
Не успела она закончить фразу, как злобный голос перебил ее.
В глазах Сюэ Мэн стояли злые слезы, скрежеща зубами он низко прокричал:
- Замолчи. Больше ни слова!
Му Яньли, окинув его взглядом, оценив продолжила:
- …уклониться и избежать, так называемый баловень судьбы, по-видимому больше ничего.
Ответом на ее слова стал скрежет Лунчэн, как предупреждение. Меч чиркнул рядом со щекой Му Яньли и врезался в столб, опилки брызнули во все стороны.
Му Яньли и не думала уворачиваться, она даже глазом не моргнула. Пара прекрасных глаз подобных льду и инею, воззрились на Сюэ Мэн.
Сюэ Мэн стиснул зубы, все мышцы на его лице дрожали от сдерживаемой ненависти:
- Какой родной племянник, голубь, занимающий гнездо сороки, инь и ян поменяны местами…. Ты уже достаточно наговорила.
Он внезапно выдернул Лунчэн. Грудь его бурно вздымалась.
Он больше не посмотрел на Мо Жань и не смотрел ни на кого. Он был похож на загнанного в ловушку зверя, которого довели до бешенства до того, что он готов был полностью разрушится.
- Вы закончили говорить, все?! Это не слишком ли затянулось?! Это веселая пьеса вас порадовала?
Госпожа Ван проговорила:
- Мэн-эр…
Сюэ Мэн не отреагировал на слова матери. Его глаза были ярко красные, когда подняв Лунчэн он обвел взглядом всех присутствующих в зале с выражением то ли самоуничижения, то ли презрения:
- Смотреть как поколение наставников превращается в демонов- убийц, смотреть как на Пике Сышэн брат пошел на брата, смотреть, как близкие люди становятся врагами – это не считается чем то плохим?
Голос его был хриплым подобно разбитой сюнь*, под конец он затрепетал как перо.
*древнейший китайский инструмент, глиняная флейта
- Вы пришли действительно ради того, чтобы найти справедливость? Для того, чтобы узнать истину? – он остановился и сквозь стиснутые зубы крикнул, - А не для того, чтобы затеять ссору и нанести обиду?!
- Молодой государь Сюэ, вы слишком выходите за рамки приличия. – произнес Цзян Си, прищурив глаза.
Сюэ Мэн поавернулся, в глазах его бушевало пламя:
- Теперь твоя очередь меня воспитывать?
- Мэн-эр!
Сюэ Чженъюн поднялся, чтобы схватить за плечо Сюэ Мэн и увести, однако, едва коснувшись его, он застыл на месте. Несмотря на то, что Сюэ Мэн ревел возмущенно и гневно, тело его все трепетало.
Он был почти сломлен.
- Я не желаю это слушать. – он останавливался после каждого слова, в каждом слове все больше нарастала ненависть, - Все это ложь. Обман…..стадо мошенников!
Сюэ Чженъюн хотел удержать его, но Сюэ Мэн уже развернулся и, расталкивая толпу, вышел из зала Даньсин.
С начала и до конца он ни разу не взглянул на Мо Жань.
На самом деле обманывать мог кто угодно, но правда была такова, что в душе Сюэ Мэну уже все было ясно. Но в этом мире так много вещей, которые легко понять, но невыносимо трудно принять.
Двадцать с небольшим лет Сюэ Мэн благополучно плыл по течению, кроме смерти Чу Ваньнина, он никогда в жизни не испытывал больших потрясений. И как раз, потому что он так благополучно жил без помех, до настоящего времени, внутри он оставался все таким же ребенком. И сейчас это вовсе не проявилось чем-то хорошим, ребенок, имея одновременно душевную чистоту, однако груб и не отёсан, невежественен, импульсивен и резок.
Сюэ Чженъюн очень долго стоял в оцепенении, смотря ему вслед, прежде чем медленно сел на прежнее место.
Его молодость давно уже прошла, скоро ему уж исполниться пятьдесят и на висках уже много седых волос. Он не знал, сколько еще может выдержать. Ему ничего не оставалось, как только сесть.
По крайней мере так ему было хоть чуть спокойнее.
У Му Яньли лицо было словно покрыто тонким слоем льда, ни капли тепла. Она приступила к делу ограничиваясь лишь фактами, поэтому проговорила:
- Мо Вэйюй, о том деле вы хотите рассказать сами или мне надо позвать свидетелей?
Мо Жань был очень спокоен.
Спокоен, как приговоренный смертник.
- Нет необходимости беспокоить посторонних. – ответил он. – По тому делу, если остались в живых свидетели, я не хотел бы их видеть.
Он медленно поднял голову.
Тусклый солнечный свет осветил его безжизненно бледное лицо.
- Я сам расскажу.
Му Яньли подняла руку и тотчас же люди из Цитадели Тяньинь принесли пустое кресло. Она удобно расположилась в нем, рукой подперев щеку, всей позой демонстрируя, что намерена выслушать длинную историю и сказала:
- Прошу.
Мо Жань прикрыл глаза и, помолчав, заговорил.
- Это дело началось с одного дельца.
- Какого дельца?
- …. Господа, вы должны знать, что в мире культивации есть такое занятие, как сыщик*
*собиратель сплетен
Ма Юнь, хозяин усадьбы Таобао, как лучше всех об этом осведомленный, подняв руку сказал:
- Верно, верно, в нашей усадьбе хорошо знают таких людей, они в одиночку расхаживают по улицам разузнавая за уличными прилавками, книжными рядами какие-то новости, старые сплетни и тому подобное, помогая строя планы и замыслы от этого имеют процент прибыли.
- Именно, - сказал Мо Жань, - Поэтому, когда дядя повсюду выяснял о ребенке погибшего старшего брата, расспрашивая он так же говорил с одним сыщиком.
Сюэ Чженъюн:
- ….
Этот случай Сюэ Чженъюн, конечно же помнил. Зацепку, где искать искать Мо Жань дал ему именно тот сыщик. Тогда в пожаре в доме Цзуйюй, говорили, что счастливо уцелел лишь один ребенок. Он даже до сих пор отчетливо помнил взволнованное лицо того господина сыщика, как он, непрестанно ахая, благодарил милость божью, рассказывая, как дитя его брата спаслось в большом бедствии к огромной радости.
- В том году тот господин сыщик получил одно задание и спустя некоторое время расследования узнал, что разыскиваемое лицо может находиться в доме Цзуйюй. Он искал женщину по фамилии Мо.
Некто любопытный спросил:
- И кто же это?
- У старшего брата главы Сюэ была возлюбленная, известная под именем Мо Нянцзы *. Она была дочерью наложницы одной богатой семьи.
*墨娘子 (мо нянцзы)– звучит примерно как и слово 嬷娘 (мо нян)- та самая хозяйка дома Цзуйюй. Вместе это слово обозначает мамаша проституток или свекровь. В фамилии этой девушки иероглиф Мо – тушь, сажа, грязь. А в слове, обозначающем хозяйку дома Цзуйюй, иероглиф Мо – как старуха, мамка.
* 庶女 дочь боковой ветви рода (наложницы)
Кто- то в изумлении откликнулся:
- Мо Нянцзы? Это разве не прозвище хозяйки в доме Цзуйюй?
- Однако, по тому, что я слышал, похоже это весьма неприятная и злая женщина.
Мо Жань равнодушно продолжал:
- Она тоже не родилась злой. Я слышал, как моя мама говорила, что Мо Нянцзы испытала в жизни примерно то же, что и она и она тоже достойна жалости. В юности у нее был возлюбленный, бедный и довольно необразованный свободный* культиватор. Этот странствующий культиватор говорил, что хочет дойти до нижней границы мира культивации и там создать славную, престижную школу. Мо Нянцзы все свои деньги, все украшения, все подарила ему, она с решимостью помогла ему осуществить его честолюбивые стремления.
* то есть не принадлежащий конкретной школе
- Это правда мой брат.. – пробормотал Сюэ Чженъюн.
Мо Жань продолжил:
- Перед разлукой этот странствующий культиватор поклялся Мо Нянцзы взять ее в жены. Как только его великое стремление завершиться успехом, он зашлет ей трех свах и шесть приглашений и быстрый как ветер, яркий как свет*жениться на ней и заберет ее с собой. Он даже подарил Мо Нянцзы строчку стихотворения «Водная гладь в тумане, берег реки. Две разукрашенные джонки связаны вместе. Медленный голос музыкальной богини. Ваш муженек расстается и приходит без слов, услышь.». В дальнейшем, господин следователь использовал эти строки как доказательство, что он опознал ее.
* 风风光光 эта идиома используется для того чтобы показать что то напыщенное, показное.
Подобные события между мужчиной и женщиной были очень притягательны для ушей толпы.
Какая-то женщина культиватор спросила:
- Неужели предыдущий глава Пика Сышэн, так же как и Наньгун Ян, просто бросил свою и жену и ребенка?
Глаза леопарда Сюэ Чженъюна широко раскрылись, он тут же закричал:
- Чушь несешь! Мой старший брат совсем не такой! Мой старший брат никогда не забывал барышню Мо….
При воспоминании о своём умершем старшем брате, этот мужчина не мог снести боль в груди, его глаза немного покраснели.
Сбоку от него, старейшина Сюаньцзи тоже сказал:
- Красавица, прошу, будь осторожна в словах. Причина в том, что предыдущий глава, после основания школы, к несчастью, отдал жизнь в жестокой битве, а вовсе не потому, что он отрекся от своего слова. Перед смертью он постоянно говорил с уважаемым главой о той женщине, он всегда говорил, что ждет того часа, когда школа немного окрепнет и он тут же немедленно отправится за ней. Он вообще ничем не похож на Наньгун Яна.
- Это действительно так. – тихо проговорил Мо Жань, - Она в итоге получила больше счастья, чем моя мать. Ее муж умер, но тем не менее, до сих пор есть люди, котрые помнят, что он хотел принять ее и забрать в свой дом. Наньгун Ян живой, но он никогда не осмеливался признать ни меня, ни мою мать.
- Ха! Тогда теперь мне все ясно! С самого начала ты поэтому позавидовал, поэтому выдал фальшивку за настоящее, убил Мо Нянцзы, сжег дом Цзуйюй, присвоил чужое имя!
Услышав такие злые предположения, Мо Жань взглянул на этого «очень смышленого» культиватора и ответил:
- Я никогда сам не хотел выдавать себя за другого.
Тот культиватор, ничуть не смирившись с кривой ухмылкой проговорил:
- Ну естественно, а что тогда случилось? Неужто тебя в придачу еще и кто-то вынудил назваться молодым господином Пика Сышэн?
Что тогда случилось?
Мо Жань не мог не подумать о том, что в этом мире полным полно вещей, которые с самого начала должны быть совсем не такими. И только лишь однажды стоит бабочке взмахнуть своим крылом, как одним махом синее безбрежнее море превратиться в тутовую плантацию.*
* Означает очень сильные перемены в мире. Аллюзия из «Жизнеописания святых и бессмертных» «вечно юная богиня Ма Гу» Гу Хун (ученый, алхимик, святой бессмертный в даосской традиции) 283-343г.н.э)
Как с самого начала он и не думал занимать место племянника Сюэ Чженъюна, так же как и Мо Нянцзы станет злой хозяйкой музыкальной труппы, совершившей столько злых дел.
Она тоже была очень ласковой и доброй в юности, она стояла у окна, надеясь на скорое возвращение мужа. Она тоже была счастлива известить своего далекого возлюбленного, о том, что ждет ребенка, и тоже получила письмо от человека ставшего отцом, полное переливающегося через край волнения и эмоций.
У нее были все эти прекрасные годы и месяцы.
Ну и что, что она была дочерью наложницы, а посторонние люди насмехались над ее любимым, как над ничтожеством, пустым местом, высмеивали ее, что на забеременела вне брака. Однажды он сдержит свое слов, обретя славу и почет он соединиться с ней и заберет их с ребенком в свой дом. Она глубоко и искренне верила в это.
Но затем, счастливые дни один за другим проходили мимо, постепенно письма каждые три дня превращались в письма каждые семь дней, а семидневные превращались в одно письмо в месяц и в итоге вообще закончились. Мо Нянцзы окончательно пала духом, по характеру она была непослушной и норовистой, эти любовные отношения она с самого начала скрывала от своих родителей, а после рождения ребенка она все никак не решалась вернуться домой. В результате отец был в ярости, главная жена ругалась на все лады. И Мо Нянцзы в порыве гнева ушла. А затем, несколько раз переезжая и работая то там, то сям, дочь богатой семьи в конце концов стала хозяйкой музыкального дома Цзуйюй.
Жизнь человека имеет свои взлеты и падения и рок подобен горнилу (плавильной печи), входя куда-то ты не знаешь, что можешь выйти совсем другим, полностью преобразившимся.
Мо Жань был таков и Мо Нянцзы, была точно такой же.
Господин сыщик нашел ее уже спустя четырнадцать лет с тех пор, когда она была доверчива, невинна и беззлобна живя в женской половине дворца.
Тот человек, с поручением от Сюэ Чженъюна, пришел, расселся и открыв бумажный веер с улыбкой произнес:
- Здесь ли Мо Нянцзы? Позовите ее.
Мо Нянцзы пришла, одетая в верхнюю куртку персикового цвета, наброшеным на плечи нежно желтого цвета шелковым палантином, виляя бедрами и держа в руке длинную курительную трубку. Подняв зазвеневший дин-дон занавес из бусин, она, нежно улыбаясь произнесла:
- Ах, этот молодой господин пришел на рассвете послушать песни? Вам по душе больше пипа или все же янцинь*? Мои музыканты здесь владеют всеми видами звуков,**они глубоко изучили каждый, откройте двери любому желанию, я вам немного уступлю в цене.
*китайский инструмент на подобие цымбал. А так она спрашивает хочет он мальчика или девочку.
**金石丝竹 - колокол и музыкальные камни, струнные и духовые
Да именно так, в этой жизни, четырнадцать лет назад, когда ее любимый уходил, она опираясь на унизанный жемчугом занавес с печальным выражением на тоном изящном лице провожала его взглядом.
Четырнадцать лет спустя, младший брат ее возлюбленного нашел ее. Жемчужный занавес лет бесконечно разделивший человеческую жизнь, снова поднялся. Она всего лишь раздвинула ярко красный и изумрудно зеленый, а уже прошла сквозь тутовые поля, вместо синего моря. Прежняя девушка, словно молодой олененок сгоравшая от стыда давно уже умерла и вознеслась, а та, что сидит и командует всем домом Цзуйюй, в клубах дыма, женщина уже увядающая, давно не молодая.
Господин сыщик был не слишком чувствительным и добросердечным. Он во всем полагался только на деньги. Помахивая веером, он с улыбкой сказал:
- Не будем ходить вокруг да около, я здесь чтобы узнать о Мо Нянцзы для одного человека.
Улыбка мигом исчезла с лица Мо Нянцзы, прохладным тоном она переспросила:
- Для человека? Что выяснить?
Тот господин медленно продекламировал:
- Водная гладь в тумане, берег реки. Две разукрашенные джонки связаны вместе. Медленный голос музыкальной богини. Ваш муженек расстается и приходит без слов, услышь.
Дослушав до половины, Мо Нянцзы изменилась в лице, когда он закончил последнее предложение, все краски сбежали с ее лица, губы задрожали, пара острых и тонких, даже немного резких бровей задвигалась. Она долго стояла, прижав платок к груди, пока дрожащим голосом не произнесла:
- Вы, вы…кто вы такой?!
Господин сыщик по-прежнему улыбался:
- Если я не ошибаюсь, то я тот, кто нашел человека для господина бессмертного Сюэ. Мо Нянцзы, как вы поживали все эти годы?
Мо Нянцзы зашаталась, она не могла устоять на ногах и упала на круглый тунговый табурет. Открыв рот, она тяжело дышала, ее лицо то краснело, то белело. Она молча взмахнула рукой выгоняя всех из помещения, кроме господина сыщика, оставшись с ним один на один. Уставившийся взгляд в лицо этого дельца, был то полон восторга и вместе с тем печален. На ее лице отразилась вся гамма чувств.
Господин сыщик с равнодушным лицом поднял чайник, наполнил чашку уже полу остывшим чаем и протянул ей:
- Прежде выпейте чай.
Мо Нянцзы , дрожа взяла чашку обеими руками и сделала один глоток, второй, выпив все, до дна, она по прежнему несколько раз прикладывала ко рту пустую чашку, а потом подняв голову, спросила:
- Этот Сюэ…Сюэ Лан, это он велел разыскать меня?
Господин сыщик со вздохом произнес:
- По правде говоря, тот господин даос Сюэ, которого держит в памяти Мо Нянцзы, давно уже умер.
- Что?!
- По правде его младший брат послал меня повсюду разыскивать близкую подругу его старшего брата. Вначале эти братья вдвоем на нижней границе мира культивации самостоятельно организовали школу, все пошло хорошо, они больше не были одиночками носившимися по волнам, которым не на кого опереться. Однако тот благородный даос Сюэ был постоянно занят развитием школы, он был очень занят, и в последствии, сражаясь с нечистыми силами с ним произошел несчастный случай, к сожалению он был….
Мо Нянцзы, не дослушав до конца, закрыв лицо, разразилась рыданиями.
Очень долго успокаивал ее господин сыщик, пока она с трудом взяла себя в руки. Зтем он продолжил:
- Перед тем как умереть, господин даос Сюэ некогда уже упоминал о деле с Мо Нянцзы и поэтому его младший брат все эти годы беспрестанно разыскивал местонахождение Мо Нянцзы. Надеясь отыскать вас и забрать домой.
Мо Нянцзы бормотала, не осмеливаясь верить самой себе. Внезапно, она крепко схватила сыщика за руку и проговорила:
- Снова, прошу снова скажите это стихотворение! Я не верю, я не верю, что он мог умереть…
Эта запись была самым важным звеном в этом деле и конечно же он выучил ее наизусть. Поэтому тут же повторил ее снова:
- Водная гладь в тумане, берег реки. Две разукрашенные джонки связаны вместе. Медленный голос музыкальной богини. Ваш муженек расстается и приходит без слов, услышь.
Мо Нянцзы тихо вскрикнула «Ах», слезы мгновенно наполнили ее глаза:
- Он, он, все эти годы не искал меня, потому что, я думала… а я еще обижалась на него…
- Прошло очень много лет, Мо Нянцзы, примиритесь с утратой, - со вздохом проговорил сыщик, - Да, к стати, Мо Нянцзы, у вас же есть еще сын?
- Да…да, да! – Мо Нянцзы задыхаясь, глотала слезы, она то рыдая в голос, то утирая слезы крикнула в сторону верхнего этажа дома:
- А-Нянь, А-Нянь…Мо Нянь! Быстрее, быстрее спускайся!
Дверь в теплые комнаты открылась и однако в ней появился не Мо Нянь, а очень хилый, худой ребенок.
В обеих руках этот ребенок нес кучу одежды для стирки, его худое маленькое лицо было почти не видно из-за одежды. На щеках виднелись синяки и шрамы, сам он выглядел слабым и робким.
Господин сыщик в некотором замешательстве спросил:
- Это…ваш сын?
- Ах, нет, нет, - утирая слезы проговорила Мо Нянцзы, - Это маленький слуга, который в доме разводит огонь.
Сыщик вздохнул с явным облегчением и уже с легким сердцем улыбаясь проговорил:
- А, вот оно что.
Мо Нянцзы повернулась к тому ребенку:
- Мо Жань, куда поел молодой господин?
Собравшиеся в зале Даньсин даосы не знали, как это расценить. Очень многие, низко наклонив головы, с помрачневшими лицами не произносили ни слова.
- Увы, несправедливые обиды… повсюду несправедливые обиды. - промолвил корифей Сюаньцзин.
Хозяйка Цитадели Тяньинь, Му Яньли:
- Тот, кто первым напрасно обвинил, имеет долг перед обиженным, в этом мире очень много таких случаев. Конечно, изначально это и есть карма, все взаимосвязанно, это звенья одной цепи.- произнеся это, она тут же сменила тему разговора, - Но, однако, Мо Жань, видите ли, страдая, вы не должны был выпускать злобу наружу, это не повод рассматривать жизнь других людей как ничтожную былинку.
- Да!
Вспылив, старейшина дворца Хуан, сказал:
- Господин Мо, тебе нанесена обида и конечно же это очень прискорбно. Однако то, что ты после этого посвятил себя злым делам, это как насмешка над судьбой. У каждого своя судьба и свое счастье, ты ни в коем случае не мог сам кого-то обижать по этой причине. Обернись, твои обиды не имеют отношения к другим людям.
- Ты действительно совершал хорошие поступки и претерпевал несправедливость, но, согласно тому, что мы знаем, в последствии ты убил намного больше…. Это разные вещи, не смешивай их, этого недостаточно, чтобы искупить.
Мо Жань промолчал.
Цзян Си, вздохнув, вдруг сказал:
- Как это можно подсчитать?
- Это…
- Как вы предполагаете это подсчитать, чья-то жизнь — это не жизнь? Разве есть для этого какая-то справедливая мера? – Цзян Си безрассудно никогда не почитал Цитадель Тяньинь как верховное божество, - Я, впрочем, не о снисхождении по отношению к Мо Жань говорю, однако, я хочу спросить о этой фразе. Сегодня мы стоим здесь и говорим, что для Мо Жань подсчитан долг и пусть он погасит его. Так, а что же с тем, что Мо Жань перенёс унижения и обиды? Как с перенесенной несправедливостью?
-….. – никто и подумать не мог, что Цзян Си, в школе которого несколько дней назад убили больше всего народа , вдруг так смело выскажется, подставит свою голову за Мо Вэйюй. Все тут же замерли в изумлении.
- Глава Цзян, - проговорила Му Яньли, - Цитадель Тяньинь всегда беспристрастна. Мой род из поколения в поколение хранит божественную меру весов*. Когда придет время, мы можем с помощью божественной меры взвесить прегрешения и заслуги молодого господина Мо и определить наказание. Вам не нужно об этом беспокоиться.
*法器 ритуальная утварь, так же линейная мера.
- Очень интересно, какая связь его со мной, с чего мне за него беспокоиться?
Цзян Си уже очень давно с недовольством смотрел на Цитадель Тяньинь он был из школы культиваторов, изучавшей медицину и говоря простым языком, знал, что дело лишь в хорошо приготовленном лекарстве и тело всякого смертного сможет снова вернуться в грешный мир, поэтому в Гу Юйэ не верили слепо потомкам богов.
Прищурив пару прекрасных глаз, он холодно и равнодушно сказал:
- Вот только этому Цзяну очень любопытно, осмелюсь спросить милостивых господ из Цитадели Тяньинь, после допроса Мо Жань, господа, разве вы не должны проверить и рассмотреть на суде все те старые дела? Разве вы не должны раскопать землю на три чи*, чтобы проверить влачит ли еще свое жалкое существование в этом мире этот Наньгун Ян? Разве вы не должны пойти в Сянтань и разыскать того купца, что домогался барышни Сюнь? Мо Жань должен отдать жизнь за жизнь**, это закон небес и земли. Следовательно, то, что его закрыли в собачей клетке, избивали, у него не было ни одежды, ни пропитания, посетители и благодетель унижали его, мать умерла от голода, - это все означает, что нужно кого-то найти и за это судить?
* расследовать
**殺人償命 - если вы кого-то убиваете, вы должны заплатить за это собственной жизнью
Первый принцип уголовного законодательства династии Хань.
Корифей Сюаньцзин, запинаясь проговорил:
- Глава Цзян, почему вы вдруг оправдываете этого грешника?
- О оправдании речи не идет, - тонкие губы Цзян Си открылись и закрылись, - Я всего лишь подумал, как мы, на горе Хуан, обращались с Наньгун Сы и Е Ванси. Некий Цзян не очень хотел бы увидеть повторение той истории.
Некто проговорил:
- Конечно это разное, это совсем другая ситуация.
- В чем она разная? – возразил Цзян Си, - Ныне Наньгун Сы умер, Е Ванси с того дня и до сих пор прикована к постели в Гу Юйэ. Это дело может и не было похожим в начале, но неужто не мы вынуждали их оплатить кровавый долг школы Жуфэн, хотели погасить этот долг кровью двух их жизней?
Он повернулся кругом, его карие глаза были как у сокола
- Так что о том времени? Где была Цитадель Тяньинь? Где была справедливость?
Люди Усадьбы Битань из-за дела о записях тайной техники фехтования тоже были связаны со школой Жуфэн узами очень сильной вражды. Ученик Ли Усиня, Чжэнь Цунмин, проговорил:
- Глава Цзянь, вы говорите пристрастно. Наньгун Сы потомок школы Жуфэн, у обиды есть обиженный, а у долга есть хозяин*, только когда все люди школы Жуфэн умрут, только тогда старый долг не подлежит расследованию. Никто не хочет остаться в дураках.
*冤有头债有主 – у обиды есть голова (персона), а у долга хозяин.
Цзян Си криво усмехнулся:
- Так, так это поэтому ты не очень хорошо усвоил эту истину? Никто не хочет быть тем, кто снес последнюю оплеуху и однако человеку нельзя отвечать ударом на удар.
Чжэнь Цунмин:
- …………..
- Ты так считаешь, Сюй Шуанлинь считал также, тогда и Мо Жань должен хотеть того же. – Цзян Си тряхнул рукавом, - Когда что-то случается с другим человеком, то это, как говорят, проще простого, ничего страшного. Но когда по-настоящему жестокая несправедливость приближается к твоей макушке, ты только и можешь думать, отчего в этом мире столько злодеев, однако мучаюсь и страдаю один лишь я.
Чжэнь Цунмин ответил:
- Судя по словам главы Цзян, вы думаете, что наше отношение к Е Ванси и Наньгун Сы было чересчур жестоким и несправедливым? Дело о техники фехтования из Усадьбы Битань надо прекратить?
- Наньгун Сы уже умер, - ответил Цзян Си, - Что еще вы собираетесь расследовать в суде?
Чжэнь Цунмин внезапно вспылил:
- В таком случае мой наставник умер зря?! Наньгун Сы умер, но есть же еще Е Ванси? Она была командиром тайной стражи школы Жуфэн, неужто она ничего не знает о записях тайной техники фехтования?!
В толпе наступила мертвая тишина.
Все знали холодный и мрачный нрав Цзян Си, и Чжэнь Цунмин* и в самом деле ничуть не соответствовал своему имени, если в одиночку решился публично противостоять Цзян Си.
*甄淙明 zhēn cóngmíng чжэнь цунмин - «воплощение ясного взгляда/благоразумия» звучит так же, как и 真聪明 «истинно одаренный умом».
Цзян Си взглянул на Чжэнь Цунмин и сказал:
- Тогда, на горе Цзяо, Наньгун Сы вступил в схватку с Наньгун Чанъин, он был серьезно ранен…. В то время по губам я понял, что он сказал мне одну фразу.
- …. Какую фразу?
Цзян Си закрыл глаза и перед его закрытыми глазам вновь промелькнул смертельно раненый в жестокой схватке Наньгун Сы. Он был внутри магического барьера, под мечом Наньгун Чанъин и повернувшись к Цзян Си спокойно проговорил одну фразу.
- Проследите, чтобы все столетние сокровища школы Жуфэн были розданы, помогите беднякам, не оставьте ничего.
- Это…- в толпе даосы обменивались растерянными взглядами, на некоторых лицах появилась тень стыда. Монахи из храма Убэй, тут же опустили глаза и, сложив руки в молитвенном жесте, принялись восхвалять Будду.
Лицо Чжэнь Цунмина то зеленело, то краснело, в итоге он сквозь зубы произнес:
- Как на счет того, что от него и костей не осталось? Все сокровища в тайнике школы Жуфэн, кто их откроет, как их получить? Он просто пустословил, это позерство.
- Наньгун Сы не знал, что от него не останется ничего, - ответил Цзян Си, - более того, я предпочитаю верить в то, что человек на пороге смерти говорит хорошие слова.
Губы Чжэнь Цунмина задрожали, похоже, он хотел что то ответить, однако так и не произнес ничего вслух.
Помолчав долгое время, он спросил:
- Так вот по какой причине глава Цзян сегодня вступается за Мо Вэйюй? Он желает требовать снисхождения, чтобы не повторилась история с Наньгун Сы?
- Некий Цзян лишь считает, что добиться честности и справедливости от начала и до конца очень трудно, можно сказать, что это почти невозможно. Смотря как господа осуждают другого человека, не ставят ли они себя слишком высоко, не надо думать, что вы представитель справедливости, представляете собой закон неба.
Он посмотрел на божественного потомка Цитадели Тяньинь:
- Даже открытое судебное разбирательство Цитадели едва ли полностью правильное.
Когда он произнес это, заговорил Сюэ Чженъюн.
Он выглядел очень усталым, он просто не знал, как смотреть на Мо Жань. Однако, поколебавшись, он все же хрипло со вздохом произнес:
- Глава Цзян сказал верно. Так много лет в мире культивации неспокойно, много трудностей и потрясений, много неразберихи и хаоса и каждая школа в известной степени замешана в разных делах, кто способен в таких условиях судить абсолютно справедливо и непредвзято? Увы, на самом деле….
Он вздохнул, прикрыв глаза.
- На самом деле что значит не считаться с человеческой жизнью? Разве только убивать собственноручно? Тот указ о корректировке цен школы Жуфэн без ножа и крови погубил столько ни в чем неповинных людей. Незначительная персона, некий Сюэ, находиться в этом мире уже сорок с небольшим лет, он немного сыскал заслуг, причина его пути не ради того, чтобы совершенствоваться до небожителя, он не стремиться к великой славе. Он лишь хочет немного уменьшить количество страданий в этом мире.
Говоря об этом, судя по глазам, он был немного в оцепенении.
Хозяин Пика Сышен, пусть до сих пор и сохранял спокойствие, но зная, что все это время он растил этого ребенка, который не был ему родным племянником, все же был немного растерян и удручен.
Сюэ Чженъюн опять пробормотал:
- Я лишь хочу, чтобы люди не страдали так много, хоть одним меньше, это уже хорошо.
В это время, сбоку Му Яньли холодно проговорила:
- У главы Сюэ большое сердце, однако задумывались ли вы, что проявляя снисхождение к преступнику, вы относитесь без уважения к невинно обиженным, умершим людям, не уважаете испивших горькую чашу замешанных в этом простых людей. У Цитадели Тяньинь недостаточно сил, и в самом деле мы не можем расследовать каждое преступление и вину всех людей и осудить. Когда-то каждый из них ответит по закону. Однако, надо наказывать в назидание другим*, по сколько уж моя Цитадель вмешалось в дело Мо Жань, мы не можем небрежно к нему отнестись. Надеюсь, глава примет это к сведению.
*杀鸡儆猴 - убить курицу на глазах обезьян
Сюэ Чженъюн:
- ………..
Му Яньли, закончив эту речь, обернулась и опять посмотрела на Мо Жань.
- Молодой господин Мо, теперь вы уже закончили рассказ о своих горьких жизненных обстоятельствах и получили много заслуженного сочувствия. Почему бы сейчас не поговорить о чем-то другом.
Мо Жань равнодушно посмотрел на нее:
- О чем хочет побеседовать хозяйка Цитадели?
- Прежде вы сказали, что к унижению и смерти той девушки из лавки соевого творога не имеете отношения. – проговорила Му Яньли, - В этом я верю вам. Но, однако погиб еще один человек и за это вы точено несете ответственность.
Мо Жань закрыл глаза:
- Расследование хозяйки Цитадели и правда очень точное.
- В таком случае вам сейчас придется подробно ответить на вопросы, - холодно произнесла Му Яньли, - В начале ответьте, как вы убили Мо Нянь, того, кто был настоящим племянником уважаемого главы Сюэ?
Не успела она закончить фразу, как злобный голос перебил ее.
В глазах Сюэ Мэн стояли злые слезы, скрежеща зубами он низко прокричал:
- Замолчи. Больше ни слова!
Му Яньли, окинув его взглядом, оценив продолжила:
- …уклониться и избежать, так называемый баловень судьбы, по-видимому больше ничего.
Ответом на ее слова стал скрежет Лунчэн, как предупреждение. Меч чиркнул рядом со щекой Му Яньли и врезался в столб, опилки брызнули во все стороны.
Му Яньли и не думала уворачиваться, она даже глазом не моргнула. Пара прекрасных глаз подобных льду и инею, воззрились на Сюэ Мэн.
Сюэ Мэн стиснул зубы, все мышцы на его лице дрожали от сдерживаемой ненависти:
- Какой родной племянник, голубь, занимающий гнездо сороки, инь и ян поменяны местами…. Ты уже достаточно наговорила.
Он внезапно выдернул Лунчэн. Грудь его бурно вздымалась.
Он больше не посмотрел на Мо Жань и не смотрел ни на кого. Он был похож на загнанного в ловушку зверя, которого довели до бешенства до того, что он готов был полностью разрушится.
- Вы закончили говорить, все?! Это не слишком ли затянулось?! Это веселая пьеса вас порадовала?
Госпожа Ван проговорила:
- Мэн-эр…
Сюэ Мэн не отреагировал на слова матери. Его глаза были ярко красные, когда подняв Лунчэн он обвел взглядом всех присутствующих в зале с выражением то ли самоуничижения, то ли презрения:
- Смотреть как поколение наставников превращается в демонов- убийц, смотреть как на Пике Сышэн брат пошел на брата, смотреть, как близкие люди становятся врагами – это не считается чем то плохим?
Голос его был хриплым подобно разбитой сюнь*, под конец он затрепетал как перо.
*древнейший китайский инструмент, глиняная флейта
- Вы пришли действительно ради того, чтобы найти справедливость? Для того, чтобы узнать истину? – он остановился и сквозь стиснутые зубы крикнул, - А не для того, чтобы затеять ссору и нанести обиду?!
- Молодой государь Сюэ, вы слишком выходите за рамки приличия. – произнес Цзян Си, прищурив глаза.
Сюэ Мэн поавернулся, в глазах его бушевало пламя:
- Теперь твоя очередь меня воспитывать?
- Мэн-эр!
Сюэ Чженъюн поднялся, чтобы схватить за плечо Сюэ Мэн и увести, однако, едва коснувшись его, он застыл на месте. Несмотря на то, что Сюэ Мэн ревел возмущенно и гневно, тело его все трепетало.
Он был почти сломлен.
- Я не желаю это слушать. – он останавливался после каждого слова, в каждом слове все больше нарастала ненависть, - Все это ложь. Обман…..стадо мошенников!
Сюэ Чженъюн хотел удержать его, но Сюэ Мэн уже развернулся и, расталкивая толпу, вышел из зала Даньсин.
С начала и до конца он ни разу не взглянул на Мо Жань.
На самом деле обманывать мог кто угодно, но правда была такова, что в душе Сюэ Мэну уже все было ясно. Но в этом мире так много вещей, которые легко понять, но невыносимо трудно принять.
Двадцать с небольшим лет Сюэ Мэн благополучно плыл по течению, кроме смерти Чу Ваньнина, он никогда в жизни не испытывал больших потрясений. И как раз, потому что он так благополучно жил без помех, до настоящего времени, внутри он оставался все таким же ребенком. И сейчас это вовсе не проявилось чем-то хорошим, ребенок, имея одновременно душевную чистоту, однако груб и не отёсан, невежественен, импульсивен и резок.
Сюэ Чженъюн очень долго стоял в оцепенении, смотря ему вслед, прежде чем медленно сел на прежнее место.
Его молодость давно уже прошла, скоро ему уж исполниться пятьдесят и на висках уже много седых волос. Он не знал, сколько еще может выдержать. Ему ничего не оставалось, как только сесть.
По крайней мере так ему было хоть чуть спокойнее.
У Му Яньли лицо было словно покрыто тонким слоем льда, ни капли тепла. Она приступила к делу ограничиваясь лишь фактами, поэтому проговорила:
- Мо Вэйюй, о том деле вы хотите рассказать сами или мне надо позвать свидетелей?
Мо Жань был очень спокоен.
Спокоен, как приговоренный смертник.
- Нет необходимости беспокоить посторонних. – ответил он. – По тому делу, если остались в живых свидетели, я не хотел бы их видеть.
Он медленно поднял голову.
Тусклый солнечный свет осветил его безжизненно бледное лицо.
- Я сам расскажу.
Му Яньли подняла руку и тотчас же люди из Цитадели Тяньинь принесли пустое кресло. Она удобно расположилась в нем, рукой подперев щеку, всей позой демонстрируя, что намерена выслушать длинную историю и сказала:
- Прошу.
Мо Жань прикрыл глаза и, помолчав, заговорил.
- Это дело началось с одного дельца.
- Какого дельца?
- …. Господа, вы должны знать, что в мире культивации есть такое занятие, как сыщик*
*собиратель сплетен
Ма Юнь, хозяин усадьбы Таобао, как лучше всех об этом осведомленный, подняв руку сказал:
- Верно, верно, в нашей усадьбе хорошо знают таких людей, они в одиночку расхаживают по улицам разузнавая за уличными прилавками, книжными рядами какие-то новости, старые сплетни и тому подобное, помогая строя планы и замыслы от этого имеют процент прибыли.
- Именно, - сказал Мо Жань, - Поэтому, когда дядя повсюду выяснял о ребенке погибшего старшего брата, расспрашивая он так же говорил с одним сыщиком.
Сюэ Чженъюн:
- ….
Этот случай Сюэ Чженъюн, конечно же помнил. Зацепку, где искать искать Мо Жань дал ему именно тот сыщик. Тогда в пожаре в доме Цзуйюй, говорили, что счастливо уцелел лишь один ребенок. Он даже до сих пор отчетливо помнил взволнованное лицо того господина сыщика, как он, непрестанно ахая, благодарил милость божью, рассказывая, как дитя его брата спаслось в большом бедствии к огромной радости.
- В том году тот господин сыщик получил одно задание и спустя некоторое время расследования узнал, что разыскиваемое лицо может находиться в доме Цзуйюй. Он искал женщину по фамилии Мо.
Некто любопытный спросил:
- И кто же это?
- У старшего брата главы Сюэ была возлюбленная, известная под именем Мо Нянцзы *. Она была дочерью наложницы одной богатой семьи.
*墨娘子 (мо нянцзы)– звучит примерно как и слово 嬷娘 (мо нян)- та самая хозяйка дома Цзуйюй. Вместе это слово обозначает мамаша проституток или свекровь. В фамилии этой девушки иероглиф Мо – тушь, сажа, грязь. А в слове, обозначающем хозяйку дома Цзуйюй, иероглиф Мо – как старуха, мамка.
* 庶女 дочь боковой ветви рода (наложницы)
Кто- то в изумлении откликнулся:
- Мо Нянцзы? Это разве не прозвище хозяйки в доме Цзуйюй?
- Однако, по тому, что я слышал, похоже это весьма неприятная и злая женщина.
Мо Жань равнодушно продолжал:
- Она тоже не родилась злой. Я слышал, как моя мама говорила, что Мо Нянцзы испытала в жизни примерно то же, что и она и она тоже достойна жалости. В юности у нее был возлюбленный, бедный и довольно необразованный свободный* культиватор. Этот странствующий культиватор говорил, что хочет дойти до нижней границы мира культивации и там создать славную, престижную школу. Мо Нянцзы все свои деньги, все украшения, все подарила ему, она с решимостью помогла ему осуществить его честолюбивые стремления.
* то есть не принадлежащий конкретной школе
- Это правда мой брат.. – пробормотал Сюэ Чженъюн.
Мо Жань продолжил:
- Перед разлукой этот странствующий культиватор поклялся Мо Нянцзы взять ее в жены. Как только его великое стремление завершиться успехом, он зашлет ей трех свах и шесть приглашений и быстрый как ветер, яркий как свет*жениться на ней и заберет ее с собой. Он даже подарил Мо Нянцзы строчку стихотворения «Водная гладь в тумане, берег реки. Две разукрашенные джонки связаны вместе. Медленный голос музыкальной богини. Ваш муженек расстается и приходит без слов, услышь.». В дальнейшем, господин следователь использовал эти строки как доказательство, что он опознал ее.
* 风风光光 эта идиома используется для того чтобы показать что то напыщенное, показное.
Подобные события между мужчиной и женщиной были очень притягательны для ушей толпы.
Какая-то женщина культиватор спросила:
- Неужели предыдущий глава Пика Сышэн, так же как и Наньгун Ян, просто бросил свою и жену и ребенка?
Глаза леопарда Сюэ Чженъюна широко раскрылись, он тут же закричал:
- Чушь несешь! Мой старший брат совсем не такой! Мой старший брат никогда не забывал барышню Мо….
При воспоминании о своём умершем старшем брате, этот мужчина не мог снести боль в груди, его глаза немного покраснели.
Сбоку от него, старейшина Сюаньцзи тоже сказал:
- Красавица, прошу, будь осторожна в словах. Причина в том, что предыдущий глава, после основания школы, к несчастью, отдал жизнь в жестокой битве, а вовсе не потому, что он отрекся от своего слова. Перед смертью он постоянно говорил с уважаемым главой о той женщине, он всегда говорил, что ждет того часа, когда школа немного окрепнет и он тут же немедленно отправится за ней. Он вообще ничем не похож на Наньгун Яна.
- Это действительно так. – тихо проговорил Мо Жань, - Она в итоге получила больше счастья, чем моя мать. Ее муж умер, но тем не менее, до сих пор есть люди, котрые помнят, что он хотел принять ее и забрать в свой дом. Наньгун Ян живой, но он никогда не осмеливался признать ни меня, ни мою мать.
- Ха! Тогда теперь мне все ясно! С самого начала ты поэтому позавидовал, поэтому выдал фальшивку за настоящее, убил Мо Нянцзы, сжег дом Цзуйюй, присвоил чужое имя!
Услышав такие злые предположения, Мо Жань взглянул на этого «очень смышленого» культиватора и ответил:
- Я никогда сам не хотел выдавать себя за другого.
Тот культиватор, ничуть не смирившись с кривой ухмылкой проговорил:
- Ну естественно, а что тогда случилось? Неужто тебя в придачу еще и кто-то вынудил назваться молодым господином Пика Сышэн?
Что тогда случилось?
Мо Жань не мог не подумать о том, что в этом мире полным полно вещей, которые с самого начала должны быть совсем не такими. И только лишь однажды стоит бабочке взмахнуть своим крылом, как одним махом синее безбрежнее море превратиться в тутовую плантацию.*
* Означает очень сильные перемены в мире. Аллюзия из «Жизнеописания святых и бессмертных» «вечно юная богиня Ма Гу» Гу Хун (ученый, алхимик, святой бессмертный в даосской традиции) 283-343г.н.э)
Как с самого начала он и не думал занимать место племянника Сюэ Чженъюна, так же как и Мо Нянцзы станет злой хозяйкой музыкальной труппы, совершившей столько злых дел.
Она тоже была очень ласковой и доброй в юности, она стояла у окна, надеясь на скорое возвращение мужа. Она тоже была счастлива известить своего далекого возлюбленного, о том, что ждет ребенка, и тоже получила письмо от человека ставшего отцом, полное переливающегося через край волнения и эмоций.
У нее были все эти прекрасные годы и месяцы.
Ну и что, что она была дочерью наложницы, а посторонние люди насмехались над ее любимым, как над ничтожеством, пустым местом, высмеивали ее, что на забеременела вне брака. Однажды он сдержит свое слов, обретя славу и почет он соединиться с ней и заберет их с ребенком в свой дом. Она глубоко и искренне верила в это.
Но затем, счастливые дни один за другим проходили мимо, постепенно письма каждые три дня превращались в письма каждые семь дней, а семидневные превращались в одно письмо в месяц и в итоге вообще закончились. Мо Нянцзы окончательно пала духом, по характеру она была непослушной и норовистой, эти любовные отношения она с самого начала скрывала от своих родителей, а после рождения ребенка она все никак не решалась вернуться домой. В результате отец был в ярости, главная жена ругалась на все лады. И Мо Нянцзы в порыве гнева ушла. А затем, несколько раз переезжая и работая то там, то сям, дочь богатой семьи в конце концов стала хозяйкой музыкального дома Цзуйюй.
Жизнь человека имеет свои взлеты и падения и рок подобен горнилу (плавильной печи), входя куда-то ты не знаешь, что можешь выйти совсем другим, полностью преобразившимся.
Мо Жань был таков и Мо Нянцзы, была точно такой же.
Господин сыщик нашел ее уже спустя четырнадцать лет с тех пор, когда она была доверчива, невинна и беззлобна живя в женской половине дворца.
Тот человек, с поручением от Сюэ Чженъюна, пришел, расселся и открыв бумажный веер с улыбкой произнес:
- Здесь ли Мо Нянцзы? Позовите ее.
Мо Нянцзы пришла, одетая в верхнюю куртку персикового цвета, наброшеным на плечи нежно желтого цвета шелковым палантином, виляя бедрами и держа в руке длинную курительную трубку. Подняв зазвеневший дин-дон занавес из бусин, она, нежно улыбаясь произнесла:
- Ах, этот молодой господин пришел на рассвете послушать песни? Вам по душе больше пипа или все же янцинь*? Мои музыканты здесь владеют всеми видами звуков,**они глубоко изучили каждый, откройте двери любому желанию, я вам немного уступлю в цене.
*китайский инструмент на подобие цымбал. А так она спрашивает хочет он мальчика или девочку.
**金石丝竹 - колокол и музыкальные камни, струнные и духовые
Да именно так, в этой жизни, четырнадцать лет назад, когда ее любимый уходил, она опираясь на унизанный жемчугом занавес с печальным выражением на тоном изящном лице провожала его взглядом.
Четырнадцать лет спустя, младший брат ее возлюбленного нашел ее. Жемчужный занавес лет бесконечно разделивший человеческую жизнь, снова поднялся. Она всего лишь раздвинула ярко красный и изумрудно зеленый, а уже прошла сквозь тутовые поля, вместо синего моря. Прежняя девушка, словно молодой олененок сгоравшая от стыда давно уже умерла и вознеслась, а та, что сидит и командует всем домом Цзуйюй, в клубах дыма, женщина уже увядающая, давно не молодая.
Господин сыщик был не слишком чувствительным и добросердечным. Он во всем полагался только на деньги. Помахивая веером, он с улыбкой сказал:
- Не будем ходить вокруг да около, я здесь чтобы узнать о Мо Нянцзы для одного человека.
Улыбка мигом исчезла с лица Мо Нянцзы, прохладным тоном она переспросила:
- Для человека? Что выяснить?
Тот господин медленно продекламировал:
- Водная гладь в тумане, берег реки. Две разукрашенные джонки связаны вместе. Медленный голос музыкальной богини. Ваш муженек расстается и приходит без слов, услышь.
Дослушав до половины, Мо Нянцзы изменилась в лице, когда он закончил последнее предложение, все краски сбежали с ее лица, губы задрожали, пара острых и тонких, даже немного резких бровей задвигалась. Она долго стояла, прижав платок к груди, пока дрожащим голосом не произнесла:
- Вы, вы…кто вы такой?!
Господин сыщик по-прежнему улыбался:
- Если я не ошибаюсь, то я тот, кто нашел человека для господина бессмертного Сюэ. Мо Нянцзы, как вы поживали все эти годы?
Мо Нянцзы зашаталась, она не могла устоять на ногах и упала на круглый тунговый табурет. Открыв рот, она тяжело дышала, ее лицо то краснело, то белело. Она молча взмахнула рукой выгоняя всех из помещения, кроме господина сыщика, оставшись с ним один на один. Уставившийся взгляд в лицо этого дельца, был то полон восторга и вместе с тем печален. На ее лице отразилась вся гамма чувств.
Господин сыщик с равнодушным лицом поднял чайник, наполнил чашку уже полу остывшим чаем и протянул ей:
- Прежде выпейте чай.
Мо Нянцзы , дрожа взяла чашку обеими руками и сделала один глоток, второй, выпив все, до дна, она по прежнему несколько раз прикладывала ко рту пустую чашку, а потом подняв голову, спросила:
- Этот Сюэ…Сюэ Лан, это он велел разыскать меня?
Господин сыщик со вздохом произнес:
- По правде говоря, тот господин даос Сюэ, которого держит в памяти Мо Нянцзы, давно уже умер.
- Что?!
- По правде его младший брат послал меня повсюду разыскивать близкую подругу его старшего брата. Вначале эти братья вдвоем на нижней границе мира культивации самостоятельно организовали школу, все пошло хорошо, они больше не были одиночками носившимися по волнам, которым не на кого опереться. Однако тот благородный даос Сюэ был постоянно занят развитием школы, он был очень занят, и в последствии, сражаясь с нечистыми силами с ним произошел несчастный случай, к сожалению он был….
Мо Нянцзы, не дослушав до конца, закрыв лицо, разразилась рыданиями.
Очень долго успокаивал ее господин сыщик, пока она с трудом взяла себя в руки. Зтем он продолжил:
- Перед тем как умереть, господин даос Сюэ некогда уже упоминал о деле с Мо Нянцзы и поэтому его младший брат все эти годы беспрестанно разыскивал местонахождение Мо Нянцзы. Надеясь отыскать вас и забрать домой.
Мо Нянцзы бормотала, не осмеливаясь верить самой себе. Внезапно, она крепко схватила сыщика за руку и проговорила:
- Снова, прошу снова скажите это стихотворение! Я не верю, я не верю, что он мог умереть…
Эта запись была самым важным звеном в этом деле и конечно же он выучил ее наизусть. Поэтому тут же повторил ее снова:
- Водная гладь в тумане, берег реки. Две разукрашенные джонки связаны вместе. Медленный голос музыкальной богини. Ваш муженек расстается и приходит без слов, услышь.
Мо Нянцзы тихо вскрикнула «Ах», слезы мгновенно наполнили ее глаза:
- Он, он, все эти годы не искал меня, потому что, я думала… а я еще обижалась на него…
- Прошло очень много лет, Мо Нянцзы, примиритесь с утратой, - со вздохом проговорил сыщик, - Да, к стати, Мо Нянцзы, у вас же есть еще сын?
- Да…да, да! – Мо Нянцзы задыхаясь, глотала слезы, она то рыдая в голос, то утирая слезы крикнула в сторону верхнего этажа дома:
- А-Нянь, А-Нянь…Мо Нянь! Быстрее, быстрее спускайся!
Дверь в теплые комнаты открылась и однако в ней появился не Мо Нянь, а очень хилый, худой ребенок.
В обеих руках этот ребенок нес кучу одежды для стирки, его худое маленькое лицо было почти не видно из-за одежды. На щеках виднелись синяки и шрамы, сам он выглядел слабым и робким.
Господин сыщик в некотором замешательстве спросил:
- Это…ваш сын?
- Ах, нет, нет, - утирая слезы проговорила Мо Нянцзы, - Это маленький слуга, который в доме разводит огонь.
Сыщик вздохнул с явным облегчением и уже с легким сердцем улыбаясь проговорил:
- А, вот оно что.
Мо Нянцзы повернулась к тому ребенку:
- Мо Жань, куда поел молодой господин?
-
-
09.04.2022 в 10:24-
-
09.04.2022 в 14:04-
-
09.04.2022 в 15:17