Lapsa1
читать дальше
Лишь только глубокой ночью, когда все спали, во дворце Ушань, под покровом полога, когда заснул и Мо Жань, Чу Ваньнин только тогда мог приподняться и погладить его бледное лицо.
Только тогда он тихонько проговорил:
- Прости меня, этот отец-наставник не защитил тебя как следует.
Это я не уберег тебя.
Позволил тебе стать пешкой в руках других.
Стать презираемым всеми тираном.
В этом мире никто не знает тебя настоящего, не знает, каким добрым ты был, каким чистым и невинным. Никто не знает, что когда-то ты страдал от того, что не мог спасти дождевых червей под проливным дождем, никто не знает, как светло ты улыбался, глядя на расцветающие лотосы в пруду.
Все в этом мире ропщут на тебя за хладнокровную безжалостность, но никто не знает, что ты когда-то, сгорая от смущения, почесав макушку говорил:
- Я, у меня не много способностей, но позже, если у меня появятся свободные деньги, я построю больше домов. Чтобы такие люди, как я в прошлом, которым негде жить, могли поселиться там, это будет хорошо, а.
Все, кто ненавидит тебя, как беспощадного убийцу, не знают, что когда-то ты сказал мне:
- Учитель, я тоже хочу непревзойденное божественное оружие, похожее на Тяньвэнь. Оно поможет отличить белое от черного, правду от лжи, добро от зла, а еще может спасать жизни, так?
Все проклинают тебя и любой может взыскать с тебя*.
* то есть ты точно виновен перед всеми и любой имеет право тебя наказать. Очень много грехов.
Я знаю правду, но все же не в состоянии защитить твою честь.
Вероятно Мо Жань принадлежал к той категории людей, которые очень чувствительны к чужому взгляду, даже во время сна. Его веки дрогнули и Чу Ваньнин не спел среагировать, как его глаза открылись.
- Ты…
Их взгляды встретились.
- На что ты смотришь?
Переживания Чу Ваньнина уже достигли пика, он не знал как с ними справиться, поэтому перевернулся, чтобы не смотреть на Мо Жань и коротко ответил:
- Неважно.
Мо Жань промолчал. Через некоторое время теплое тело сзади обняло Чу Ваньнина, крепкая, широкая грудь прижалась к его спине.
В ночной мгле Чу Ваньнин открыл глаза. Перед ним легкий ветерок раскачивал тюлевый полог, позади была горячая грудь и сердце Тасянь Цзюнь. Голосе того мужчины, когда он заговорил был то ли насмешливым, то ли томным.
- Твое тело такое холодное и потное. – тихо сказал он.
Говоря это, он наклонился к шее и тщательно обнюхал ее .
- Тебе приснился дурной сон? – Мо Жань, чуть улыбался с благодушием только что проснувшегося человека, - Чую запах страха.
Чу Ваньнин не ответил, однако он и правда чуть дрожал.
Не от страха, а от того, как тяжело было на душе, из-за угрызений совести, от того, что он осуждал себя, это почти разрывало его. Он потратил все силы, чтобы сдержаться и оставаться внешне спокойным.
В итоге ему все-таки удалось притвориться и обмануть Мо Жань, тот не заметил его странного состояния. Мо Жань зевнул, окончательно просыпаясь. Он опять понюхал плечи, волосы на висках Чу Ваньнина и издал удовлетворенное:
- Мммм. Но, кстати, почему твое тело, даже когда потеет, издает цветочный аромат? – он то ли искренне то ли нет, улыбался, - Прям как фигурка, вырезанная из дерева.
В обычное время, если бы он так пошутил, то точно вызвал бы приступ стыда и гнева и его тут же отругали.
Однако этой ночью Мо Жань, чуть подождав, так и не дождался ответной реакции. Это было немного неожиданно. Тогда он попросту поднялся и перевернул Чу Ваньнина, снова плотно придавив его сверху. Величественное, широкое тело полностью накрыло человека под ним.
Глаза смотрели в глаза.
Он лежал на нем, и они видели только друг друга.
Внутри зала были погашены не все свечи, в проникающем из-за многочисленных слоев кисейного занавеса мутном свете, Мо Жань внимательно вглядывался в это запоминающееся лицо, которое было так близко.
Брови в разлет все такие же суровые, раскосые фениксовые глаза, высокая и прямая переносица, во всем облике сквозит природная гордость и высокомерие.
Однако, не понятно почему, этим вечером во всем этом общем виде чувствовалось что-то странное.
- Что с тобой? – он протянул руку и коснулся щеки Чу Ваньнина. Кончикам пальцев передалась дрожь, и человек под ним вдруг закрыл глаза, сдерживая тысячи эмоций.
Мо Жань полностью проснулся и пришел в себя.
Он почувствовал возбуждение.
Нахмуренные брови Чу Ваньнина, хорошо, бледные тонкие губы, сгодится, все же глядя на это от рождения тонкое и хрупкое лицо….. всего этого было достаточно, чтобы породить в его груди огромную жажду захватить и подчинить.
Но все же его не оставляло какое-то смутное беспокойство, которое заставило Мо Жань, набравшись терпения снова спросить:
- В конце концов, что случилось?
Чу Ваньнин приоткрыл глаза, в зрачках мерцал раздробленный свет.
Он не мог по-настоящему из души выплеснуть все горе и тоску, которые мучили его, в итоге он хрипло выдавил лишь одну фразу:
- Мы…. Как мы дошли до этого.
- ……..
- Если бы остановили это раньше, возможно все было бы по-другому.
Мо Жань не ответил. Он подумал, что Чу Ваньнин весьма смешон. Он уже все проиграл, сам находиться в подчинении так долго, они женаты, ему пожалован титул императорской наложницы, он лучшая пища, заказанная императором.*
*запретные лучшие вещи
Все это дело решенное, зачем же он сегодня вечером придается пустым мечтам, опять какие-то дикие мыли.
Поздней ночью никого не было больше в зале Ушань, лишь только на бамбуковой кровати эта обнаженная пара, товарищи по ненависти и обидам.
За окном по ветру носился аромат цветов, заставляя Мо Жань чувствовать себя расслабленно, как бы то ни было, он ничуть не злился на этого мужчину.
Он был более терпелив с Чу Фэй, в любом случае, по сравнению с императрицей, терпения требовалось не мало.
Поэтому он с большим интересом смотрел на Чу Ваньнина, скрывающего свои мучения, смотрел, смотрел и сердце его начало зудеть, жар, как языки пламени, вспыхнул снова.
Поэтому он в кое то веке решил пошутить с некоторой ленью:
- Ваньнин, если бы ты раньше это заметил, как ты рассчитывал остановить этого достопочтенного?
Кончики пальцев цунь за цунем сползали вниз. Тасянь Цзюнь был сексуальным и томным:
- Своим телом?
Увидев как на мгновение в глазах Чу Ваньнина вспыхнули непонятные, смешанные эмоции, взгляд Мо Жань затопило влажным тяжелым паром и через мгновение он шепотом выругался.
Он не мог вынести любого намека на соблазн от Чу Ваньнина, все равно, делал ли он это намеренно или нет.
Не было никаких лишних объяснений и прелюдий.
Словно дикий зверь он задрал длинные напряженные ноги Чу Ваньнина и торопливо надавив, вошел в него….
Сперма от предыдущего секса еще не успела вытечь, вплоть до того, что задний проход все еще был раздражен после предыдущего секса, поэтому очень гладко сразу принял член.
Когда он проник внутрь, он и Чу Ваньнин, задыхаясь, не смогли сдержать глухих стонов.
Чу Ваньнин распахнув затуманенные глаза видел перед собой широкую и мощную грудь Мо Жань, его полное страсти и сексуального желания выразительное лицо, чуть приоткрытые, красиво очерченные яркие губы, тяжело дышащего из-за возбуждения…
Если Бакучанхэнь раздувает первоначальные, собственные желания, неужто это истрепанное бренное тело могло само по себе вызвать в Мо Жань этот жаркий огонь?
Он не знал.
Всю эту ночь на пролёт он занимался с Мо Жань любовью, его мысли были в беспорядке, он не имел сил, как в обычные дни, сильно сопротивляться.
Возможно Мо Жань сильно возбудило этого его необычное поведение или возможно от того, что Чу Ваньнин был не совсем здоров, в тот день с утра у него был небольшой жар, внутри него было особенно горячо. В итоге, Мо Жань, обняв его, трахая очень быстро, вбиваясь сильно и глубоко, безостановочно целовал губы Чу Ваньнина. Трахал, приподняв его за талию и ягодиц, а потом сбоку, подняв одну ногу Чу Ваньнина, вбивался в него короткими быстрыми толчками.
Душа Чу Ваньнина была в смятении, кадык дергался, сила его самоконтроля была совсем не такой, как в прошлые разы, он даже временами изредка тихо, низко стонать.
Его реакции возбуждала Мо Жань еще сильнее, между скомканными одеялами и подушками, Тасянь Цзюнь тяжело дышал, его голос был низким и хриплым:
- Вот здесь, да?
На самом деле эрогенные зоны Чу Ваньнина Мо Жань знал очень хорошо, в конце концов они занимались этим столько раз. Но выдержка Чу Ваньнина была поразительной он очень редко стонал во время секса, поэтому Мо Жань не был уверен окончательно.
Всматриваясь в нахмуренное выразительное лицо Чу Ваньнина, он всякий раз, в соответствии с реакцией, то немного менял угол проникновения, то позу.
- Где тебе лучше всего, когда я ебу тебя?
Так запутанно.
… все это целиком, было так запутанно.
Чу Ваньнин слушал, как Мо Жань беспрерывно шепча на ухо, спрашивал его, целовал, задыхаясь и мучительное желание опаляло его, словно жгучий ветер и проливной дождь перемешались.
Сейчас, впервые в жизни, он чувствовал себя как ряска, плывущая по воде, не способный ни за что ухватиться, ничего контролировать, ничего изменить.
Всю эту ночь напролет он был таким хрупким.
Еще невыносимее было то, что хотя он и не отвечал, Мо Жань очень быстро по его трепету и выражению лица понял тот правильный угол и ту позу, в которой он не в силах был сдержаться.
Поэтому он всаживал яростно и неистово именно туда и каждый раз когда он доставал внутри Чу Ваньнина до этого места. Чу Ваньнин в начале еще мог сдержаться, прикусив губу, однако, когда Мо Жань начал сильнее и резче двигаться, звуки хлопков мошонки по ягодицам и ногам, заставляли любого покраснеть, из места их соединения вытекали наружу липкие любовные жидкости, промачивая все кругом….
Чу Ваньнин еще держался, но Мо Жань схватил его за подбородок, снизу стремительно тараня его, сверху же его губы влажные и голодные целовали его.
Его глаза вдруг затуманились.
Когда поцелуй кончился, он хотел сдержаться, но больше не смог.
Под Мо Жань, следуя за его толчками, он хрипло и низко застонал, беспомощно задыхаясь.
Попытки ухватиться сбоку за простыни и одеяла были сродни тому, как он пытался удержать свою надменность и гордыню. Но все бесполезно, Мо Жань трахал его слишком свирепо, слишком глубоко и сильно.
Его ноги дрожали, и между ляжками было уже позорно мокро, он уже не мог сдерживать свои тихие стоны и вздохи, вплоть до того, что когда Мо Жань трахал его по настоящему жестко и сильно, он окончательно потерял контроль, его ноги были широко раздвинуты, пальцы на ногах поджались, и почти не сдерживая крик, он, задыхаясь кричал Мо Жань:
- Ааа… да… аааа..
В этот момент яростный взгляд Мо Жань потемнел.
Чем больше он кричал, чем больше терял контроль, тем более яростно и сильнее трахал его Мо Жань.
Все было перевернуть, все , что лежало на кровати было сброшено, одеяла подушки, все вперемешку соскользнуло на пол, но занятых страстным сексом людей на кровати это ничуть не волновало.
Это был такой секс, что можно было сказать, он неразрывно связал их.
Шум от них был таким громким, что дворцовая ночная стража снаружи, на следующий день при виде Чу Ваньнина, краснела и в их глазах читалась некая двусмысленность.
Он кончил на него, возбуждение было таким сильным и бурным, что весь матрас стал липким и мокрым, пропитанный запахом похоти.
Фактически, можно считать, что Чу Ваньнин, за все время находясь под домашним арестом, в первый раз без использования снадобий кончил от того, что его трахал Мо Жань.
В трансе он слышал, как Мо Жань низким голосом говорил:
- Вполне естественно, что мы дошли до этого, знаешь почему?
- ……….
- Потому что я очень давно хотел получить тебя. – Пальцы Мо Жань погрузились в длинные темные волосы Чу Ваньнина, - Я ненавидел твое высокомерие, твой равнодушный и холодный вид, неважно, что я делал, я не мог и на половину угодить тебе.
Перышки ресниц Чу Ваньнина дрожали, почти покалывали.
Этот человек непрестанно бормотал у его виска. Было совершенно ясно, что это он унижен, но получалось наоборот, что это тот мужчина, вспоминая о прошлом, выглядел как вечно ноющая женщина:
- Все равно, сколько бы хорошего я не сделал, старался изо всех сил, ты никогда не желал взглянуть на меня хоть одним глазком.
Это не так.
Между нами уже был мир и согласие, между нами уже был кувшин с вином Лихуабай, во время дождя мы вместе были под одним зонтом. Но ты все забыл, а я не могу напомнить тебе.
- Поэтому, вот видишь, только когда схватив тебя переломать руки и ноги, вытащить жилы и выдернуть когти и клыки, только тогда ты послушно ляжешь рядом со мной. – Мо Жань поцеловал его. Тон его речи стал горячее и безумнее, - Только став владыкой, наступающим на бессмертных, я мог так унизить и подмять тебя, мучить и принуждать тебя, топтать тебя.
Получивший разрядку член, до сих пор был еще немного твердым, он пульсировал в теле Чу Ваньнина.
- Возможность увидеть тебя сейчас в таком виде. – Мо Жань прошептал, - Это стоит того, чтобы пойти в ад за свои грехи. Довольно возбуждающе.
Он погладил волосы Чу Ваньнина и так и не вытащил член из него.
С этого дня у Мо Жань появилась привычка, даже зная, что Чу Ваньнин может заболеть, зная, что это неудобно, он не хотел выходить из него.
Его душу сжигало пламя, разбрызгивая желание во все стороны, у него была звериная натура.
И только Чу Ваньнин был его водой, он был его ножнами, тем человеком, кого он хотел разорвать в клочья и целовать останки.
А что же Чу Ваньнин? Он с самого начала мучаясь и страдая, до самого конца идя ко дну, постепенно, в одиночку перебирал все известные подсказки, нащупывал нити, думал о том тайном человеке, что посадил цветок Бакучанхэнь в Мо Жань, о его планах, для чего он это сделал, что в конце хотел получить.
А еще, хотя в книге было написано, что на третьем этапе цветок Бакучанхэнь невозможно было вытащить, Чу Ваньнин все еще не хотел сдаваться.
Он всегда был очень упрям и шел до конца, не сдаваясь.
Он не смириться с судьбой.
Так проходили день за днем.
Чу Ваньнин очень страдал, что из-за недостатка духовной силы не мог ничего сделать, тем более он не мог никому ничего рассказать.
Закулисного злодея нелегко было обнаружить, уничтожить цветок Бакучанхэнь так и вообще невероятное дело, однако то, что тот человек как-то контролировал Мо Жань, становилось все более очевидным…
Мо Жань вдруг начал изучать технику прохода времени и пространства, жизни и смерти.
- Технику Возрождения этот достопочтенный и правда не может практиковать.
В воспоминаниях был тот день, когда Мо Жань стоял перед окном, заложив руки за спину, смотря на иволгу, щебечущую во дворе, равнодушно сказал:
- Просмотрел свитки предков, там говориться, что человек с сильной темной энергией, может этим овладеть, - говоря это, он, повернув голову, бросил взгляд на Чу Ваньнина, - Я имею в виду первую запрещенную технику.
- Проход времени и пространства, жизни и смерти?
- А что еще это может быть.
- … ты не сможешь ей овладеть.
Мо Жань чуть улыбнулся:
- Во всяком нужно пробовать, прежде чем склонять голову. Ничего не было бы сделано, чтобы если рассуждать возможно этот или невозможно.
Чу Ваньнин покачал головой:
- Это величайшая запретная техника, противная воле небес. Разорвать два не связанных мира, до сих пор законы небес не прощают….
Он не закончил говорит, как его прервали.
Мо Жань с томным выражением лица проговорил:
- Законы небес чушь, с чего это они должны прощать меня? Этот достопочтенный в этой жизни меньше всего верит в судьбу.
И после этого он начал практиковать. Знания о первой запретной техники были уже давно утеряны, Мо Жань, пользуясь своим положением с большим трудом смог получить всего один старинный том, да еще и там не доставало самых важных глав. Не имея полной книги, Мо Жань, пусть его духовная сила и была невероятной, все же только и мог, что открыть проход через пространство, ему было не под силу овладеть истинной полной техникой времени и пространства.
И именно тогда Чу Ваньнин начал понимать намерения того человека, который подсадил в Мо Жань ядовитый цветок….
Это было определенно не для итого, чтобы завладеть всем миром. Он догадывался, что целью того человека было именно открытие прохода времени и пространства, жизни и смерти. Да, к тому же не просто проделать отверстие для прохода, а полностью объединить два мира.
Вот только очень мало людей, таких например как Мо Жань с талантом, дарованным небесами в виде огромной тиранической духовной силой, даже если это было возможным, были способны это сделать.
Лишь только глубокой ночью, когда все спали, во дворце Ушань, под покровом полога, когда заснул и Мо Жань, Чу Ваньнин только тогда мог приподняться и погладить его бледное лицо.
Только тогда он тихонько проговорил:
- Прости меня, этот отец-наставник не защитил тебя как следует.
Это я не уберег тебя.
Позволил тебе стать пешкой в руках других.
Стать презираемым всеми тираном.
В этом мире никто не знает тебя настоящего, не знает, каким добрым ты был, каким чистым и невинным. Никто не знает, что когда-то ты страдал от того, что не мог спасти дождевых червей под проливным дождем, никто не знает, как светло ты улыбался, глядя на расцветающие лотосы в пруду.
Все в этом мире ропщут на тебя за хладнокровную безжалостность, но никто не знает, что ты когда-то, сгорая от смущения, почесав макушку говорил:
- Я, у меня не много способностей, но позже, если у меня появятся свободные деньги, я построю больше домов. Чтобы такие люди, как я в прошлом, которым негде жить, могли поселиться там, это будет хорошо, а.
Все, кто ненавидит тебя, как беспощадного убийцу, не знают, что когда-то ты сказал мне:
- Учитель, я тоже хочу непревзойденное божественное оружие, похожее на Тяньвэнь. Оно поможет отличить белое от черного, правду от лжи, добро от зла, а еще может спасать жизни, так?
Все проклинают тебя и любой может взыскать с тебя*.
* то есть ты точно виновен перед всеми и любой имеет право тебя наказать. Очень много грехов.
Я знаю правду, но все же не в состоянии защитить твою честь.
Вероятно Мо Жань принадлежал к той категории людей, которые очень чувствительны к чужому взгляду, даже во время сна. Его веки дрогнули и Чу Ваньнин не спел среагировать, как его глаза открылись.
- Ты…
Их взгляды встретились.
- На что ты смотришь?
Переживания Чу Ваньнина уже достигли пика, он не знал как с ними справиться, поэтому перевернулся, чтобы не смотреть на Мо Жань и коротко ответил:
- Неважно.
Мо Жань промолчал. Через некоторое время теплое тело сзади обняло Чу Ваньнина, крепкая, широкая грудь прижалась к его спине.
В ночной мгле Чу Ваньнин открыл глаза. Перед ним легкий ветерок раскачивал тюлевый полог, позади была горячая грудь и сердце Тасянь Цзюнь. Голосе того мужчины, когда он заговорил был то ли насмешливым, то ли томным.
- Твое тело такое холодное и потное. – тихо сказал он.
Говоря это, он наклонился к шее и тщательно обнюхал ее .
- Тебе приснился дурной сон? – Мо Жань, чуть улыбался с благодушием только что проснувшегося человека, - Чую запах страха.
Чу Ваньнин не ответил, однако он и правда чуть дрожал.
Не от страха, а от того, как тяжело было на душе, из-за угрызений совести, от того, что он осуждал себя, это почти разрывало его. Он потратил все силы, чтобы сдержаться и оставаться внешне спокойным.
В итоге ему все-таки удалось притвориться и обмануть Мо Жань, тот не заметил его странного состояния. Мо Жань зевнул, окончательно просыпаясь. Он опять понюхал плечи, волосы на висках Чу Ваньнина и издал удовлетворенное:
- Мммм. Но, кстати, почему твое тело, даже когда потеет, издает цветочный аромат? – он то ли искренне то ли нет, улыбался, - Прям как фигурка, вырезанная из дерева.
В обычное время, если бы он так пошутил, то точно вызвал бы приступ стыда и гнева и его тут же отругали.
Однако этой ночью Мо Жань, чуть подождав, так и не дождался ответной реакции. Это было немного неожиданно. Тогда он попросту поднялся и перевернул Чу Ваньнина, снова плотно придавив его сверху. Величественное, широкое тело полностью накрыло человека под ним.
Глаза смотрели в глаза.
Он лежал на нем, и они видели только друг друга.
Внутри зала были погашены не все свечи, в проникающем из-за многочисленных слоев кисейного занавеса мутном свете, Мо Жань внимательно вглядывался в это запоминающееся лицо, которое было так близко.
Брови в разлет все такие же суровые, раскосые фениксовые глаза, высокая и прямая переносица, во всем облике сквозит природная гордость и высокомерие.
Однако, не понятно почему, этим вечером во всем этом общем виде чувствовалось что-то странное.
- Что с тобой? – он протянул руку и коснулся щеки Чу Ваньнина. Кончикам пальцев передалась дрожь, и человек под ним вдруг закрыл глаза, сдерживая тысячи эмоций.
Мо Жань полностью проснулся и пришел в себя.
Он почувствовал возбуждение.
Нахмуренные брови Чу Ваньнина, хорошо, бледные тонкие губы, сгодится, все же глядя на это от рождения тонкое и хрупкое лицо….. всего этого было достаточно, чтобы породить в его груди огромную жажду захватить и подчинить.
Но все же его не оставляло какое-то смутное беспокойство, которое заставило Мо Жань, набравшись терпения снова спросить:
- В конце концов, что случилось?
Чу Ваньнин приоткрыл глаза, в зрачках мерцал раздробленный свет.
Он не мог по-настоящему из души выплеснуть все горе и тоску, которые мучили его, в итоге он хрипло выдавил лишь одну фразу:
- Мы…. Как мы дошли до этого.
- ……..
- Если бы остановили это раньше, возможно все было бы по-другому.
Мо Жань не ответил. Он подумал, что Чу Ваньнин весьма смешон. Он уже все проиграл, сам находиться в подчинении так долго, они женаты, ему пожалован титул императорской наложницы, он лучшая пища, заказанная императором.*
*запретные лучшие вещи
Все это дело решенное, зачем же он сегодня вечером придается пустым мечтам, опять какие-то дикие мыли.
Поздней ночью никого не было больше в зале Ушань, лишь только на бамбуковой кровати эта обнаженная пара, товарищи по ненависти и обидам.
За окном по ветру носился аромат цветов, заставляя Мо Жань чувствовать себя расслабленно, как бы то ни было, он ничуть не злился на этого мужчину.
Он был более терпелив с Чу Фэй, в любом случае, по сравнению с императрицей, терпения требовалось не мало.
Поэтому он с большим интересом смотрел на Чу Ваньнина, скрывающего свои мучения, смотрел, смотрел и сердце его начало зудеть, жар, как языки пламени, вспыхнул снова.
Поэтому он в кое то веке решил пошутить с некоторой ленью:
- Ваньнин, если бы ты раньше это заметил, как ты рассчитывал остановить этого достопочтенного?
Кончики пальцев цунь за цунем сползали вниз. Тасянь Цзюнь был сексуальным и томным:
- Своим телом?
Увидев как на мгновение в глазах Чу Ваньнина вспыхнули непонятные, смешанные эмоции, взгляд Мо Жань затопило влажным тяжелым паром и через мгновение он шепотом выругался.
Он не мог вынести любого намека на соблазн от Чу Ваньнина, все равно, делал ли он это намеренно или нет.
Не было никаких лишних объяснений и прелюдий.
Словно дикий зверь он задрал длинные напряженные ноги Чу Ваньнина и торопливо надавив, вошел в него….
Сперма от предыдущего секса еще не успела вытечь, вплоть до того, что задний проход все еще был раздражен после предыдущего секса, поэтому очень гладко сразу принял член.
Когда он проник внутрь, он и Чу Ваньнин, задыхаясь, не смогли сдержать глухих стонов.
Чу Ваньнин распахнув затуманенные глаза видел перед собой широкую и мощную грудь Мо Жань, его полное страсти и сексуального желания выразительное лицо, чуть приоткрытые, красиво очерченные яркие губы, тяжело дышащего из-за возбуждения…
Если Бакучанхэнь раздувает первоначальные, собственные желания, неужто это истрепанное бренное тело могло само по себе вызвать в Мо Жань этот жаркий огонь?
Он не знал.
Всю эту ночь на пролёт он занимался с Мо Жань любовью, его мысли были в беспорядке, он не имел сил, как в обычные дни, сильно сопротивляться.
Возможно Мо Жань сильно возбудило этого его необычное поведение или возможно от того, что Чу Ваньнин был не совсем здоров, в тот день с утра у него был небольшой жар, внутри него было особенно горячо. В итоге, Мо Жань, обняв его, трахая очень быстро, вбиваясь сильно и глубоко, безостановочно целовал губы Чу Ваньнина. Трахал, приподняв его за талию и ягодиц, а потом сбоку, подняв одну ногу Чу Ваньнина, вбивался в него короткими быстрыми толчками.
Душа Чу Ваньнина была в смятении, кадык дергался, сила его самоконтроля была совсем не такой, как в прошлые разы, он даже временами изредка тихо, низко стонать.
Его реакции возбуждала Мо Жань еще сильнее, между скомканными одеялами и подушками, Тасянь Цзюнь тяжело дышал, его голос был низким и хриплым:
- Вот здесь, да?
На самом деле эрогенные зоны Чу Ваньнина Мо Жань знал очень хорошо, в конце концов они занимались этим столько раз. Но выдержка Чу Ваньнина была поразительной он очень редко стонал во время секса, поэтому Мо Жань не был уверен окончательно.
Всматриваясь в нахмуренное выразительное лицо Чу Ваньнина, он всякий раз, в соответствии с реакцией, то немного менял угол проникновения, то позу.
- Где тебе лучше всего, когда я ебу тебя?
Так запутанно.
… все это целиком, было так запутанно.
Чу Ваньнин слушал, как Мо Жань беспрерывно шепча на ухо, спрашивал его, целовал, задыхаясь и мучительное желание опаляло его, словно жгучий ветер и проливной дождь перемешались.
Сейчас, впервые в жизни, он чувствовал себя как ряска, плывущая по воде, не способный ни за что ухватиться, ничего контролировать, ничего изменить.
Всю эту ночь напролет он был таким хрупким.
Еще невыносимее было то, что хотя он и не отвечал, Мо Жань очень быстро по его трепету и выражению лица понял тот правильный угол и ту позу, в которой он не в силах был сдержаться.
Поэтому он всаживал яростно и неистово именно туда и каждый раз когда он доставал внутри Чу Ваньнина до этого места. Чу Ваньнин в начале еще мог сдержаться, прикусив губу, однако, когда Мо Жань начал сильнее и резче двигаться, звуки хлопков мошонки по ягодицам и ногам, заставляли любого покраснеть, из места их соединения вытекали наружу липкие любовные жидкости, промачивая все кругом….
Чу Ваньнин еще держался, но Мо Жань схватил его за подбородок, снизу стремительно тараня его, сверху же его губы влажные и голодные целовали его.
Его глаза вдруг затуманились.
Когда поцелуй кончился, он хотел сдержаться, но больше не смог.
Под Мо Жань, следуя за его толчками, он хрипло и низко застонал, беспомощно задыхаясь.
Попытки ухватиться сбоку за простыни и одеяла были сродни тому, как он пытался удержать свою надменность и гордыню. Но все бесполезно, Мо Жань трахал его слишком свирепо, слишком глубоко и сильно.
Его ноги дрожали, и между ляжками было уже позорно мокро, он уже не мог сдерживать свои тихие стоны и вздохи, вплоть до того, что когда Мо Жань трахал его по настоящему жестко и сильно, он окончательно потерял контроль, его ноги были широко раздвинуты, пальцы на ногах поджались, и почти не сдерживая крик, он, задыхаясь кричал Мо Жань:
- Ааа… да… аааа..
В этот момент яростный взгляд Мо Жань потемнел.
Чем больше он кричал, чем больше терял контроль, тем более яростно и сильнее трахал его Мо Жань.
Все было перевернуть, все , что лежало на кровати было сброшено, одеяла подушки, все вперемешку соскользнуло на пол, но занятых страстным сексом людей на кровати это ничуть не волновало.
Это был такой секс, что можно было сказать, он неразрывно связал их.
Шум от них был таким громким, что дворцовая ночная стража снаружи, на следующий день при виде Чу Ваньнина, краснела и в их глазах читалась некая двусмысленность.
Он кончил на него, возбуждение было таким сильным и бурным, что весь матрас стал липким и мокрым, пропитанный запахом похоти.
Фактически, можно считать, что Чу Ваньнин, за все время находясь под домашним арестом, в первый раз без использования снадобий кончил от того, что его трахал Мо Жань.
В трансе он слышал, как Мо Жань низким голосом говорил:
- Вполне естественно, что мы дошли до этого, знаешь почему?
- ……….
- Потому что я очень давно хотел получить тебя. – Пальцы Мо Жань погрузились в длинные темные волосы Чу Ваньнина, - Я ненавидел твое высокомерие, твой равнодушный и холодный вид, неважно, что я делал, я не мог и на половину угодить тебе.
Перышки ресниц Чу Ваньнина дрожали, почти покалывали.
Этот человек непрестанно бормотал у его виска. Было совершенно ясно, что это он унижен, но получалось наоборот, что это тот мужчина, вспоминая о прошлом, выглядел как вечно ноющая женщина:
- Все равно, сколько бы хорошего я не сделал, старался изо всех сил, ты никогда не желал взглянуть на меня хоть одним глазком.
Это не так.
Между нами уже был мир и согласие, между нами уже был кувшин с вином Лихуабай, во время дождя мы вместе были под одним зонтом. Но ты все забыл, а я не могу напомнить тебе.
- Поэтому, вот видишь, только когда схватив тебя переломать руки и ноги, вытащить жилы и выдернуть когти и клыки, только тогда ты послушно ляжешь рядом со мной. – Мо Жань поцеловал его. Тон его речи стал горячее и безумнее, - Только став владыкой, наступающим на бессмертных, я мог так унизить и подмять тебя, мучить и принуждать тебя, топтать тебя.
Получивший разрядку член, до сих пор был еще немного твердым, он пульсировал в теле Чу Ваньнина.
- Возможность увидеть тебя сейчас в таком виде. – Мо Жань прошептал, - Это стоит того, чтобы пойти в ад за свои грехи. Довольно возбуждающе.
Он погладил волосы Чу Ваньнина и так и не вытащил член из него.
С этого дня у Мо Жань появилась привычка, даже зная, что Чу Ваньнин может заболеть, зная, что это неудобно, он не хотел выходить из него.
Его душу сжигало пламя, разбрызгивая желание во все стороны, у него была звериная натура.
И только Чу Ваньнин был его водой, он был его ножнами, тем человеком, кого он хотел разорвать в клочья и целовать останки.
А что же Чу Ваньнин? Он с самого начала мучаясь и страдая, до самого конца идя ко дну, постепенно, в одиночку перебирал все известные подсказки, нащупывал нити, думал о том тайном человеке, что посадил цветок Бакучанхэнь в Мо Жань, о его планах, для чего он это сделал, что в конце хотел получить.
А еще, хотя в книге было написано, что на третьем этапе цветок Бакучанхэнь невозможно было вытащить, Чу Ваньнин все еще не хотел сдаваться.
Он всегда был очень упрям и шел до конца, не сдаваясь.
Он не смириться с судьбой.
Так проходили день за днем.
Чу Ваньнин очень страдал, что из-за недостатка духовной силы не мог ничего сделать, тем более он не мог никому ничего рассказать.
Закулисного злодея нелегко было обнаружить, уничтожить цветок Бакучанхэнь так и вообще невероятное дело, однако то, что тот человек как-то контролировал Мо Жань, становилось все более очевидным…
Мо Жань вдруг начал изучать технику прохода времени и пространства, жизни и смерти.
- Технику Возрождения этот достопочтенный и правда не может практиковать.
В воспоминаниях был тот день, когда Мо Жань стоял перед окном, заложив руки за спину, смотря на иволгу, щебечущую во дворе, равнодушно сказал:
- Просмотрел свитки предков, там говориться, что человек с сильной темной энергией, может этим овладеть, - говоря это, он, повернув голову, бросил взгляд на Чу Ваньнина, - Я имею в виду первую запрещенную технику.
- Проход времени и пространства, жизни и смерти?
- А что еще это может быть.
- … ты не сможешь ей овладеть.
Мо Жань чуть улыбнулся:
- Во всяком нужно пробовать, прежде чем склонять голову. Ничего не было бы сделано, чтобы если рассуждать возможно этот или невозможно.
Чу Ваньнин покачал головой:
- Это величайшая запретная техника, противная воле небес. Разорвать два не связанных мира, до сих пор законы небес не прощают….
Он не закончил говорит, как его прервали.
Мо Жань с томным выражением лица проговорил:
- Законы небес чушь, с чего это они должны прощать меня? Этот достопочтенный в этой жизни меньше всего верит в судьбу.
И после этого он начал практиковать. Знания о первой запретной техники были уже давно утеряны, Мо Жань, пользуясь своим положением с большим трудом смог получить всего один старинный том, да еще и там не доставало самых важных глав. Не имея полной книги, Мо Жань, пусть его духовная сила и была невероятной, все же только и мог, что открыть проход через пространство, ему было не под силу овладеть истинной полной техникой времени и пространства.
И именно тогда Чу Ваньнин начал понимать намерения того человека, который подсадил в Мо Жань ядовитый цветок….
Это было определенно не для итого, чтобы завладеть всем миром. Он догадывался, что целью того человека было именно открытие прохода времени и пространства, жизни и смерти. Да, к тому же не просто проделать отверстие для прохода, а полностью объединить два мира.
Вот только очень мало людей, таких например как Мо Жань с талантом, дарованным небесами в виде огромной тиранической духовной силой, даже если это было возможным, были способны это сделать.