Lapsa1
читать дальше
228. Гора Цзяо. Все пошло прахом.
На помосте платформы школы Жуфэн Призыва Душ , Сюй Шуанлинь, глядя как в темноте словно капли рассеиваются на ветру золотистые потоки света, словно вновь видел ту снежную ночь праздника фонарей, когда он бросил в печь бумагу.
В один миг все сгорело дотла, только немного искр по-прежнему, пройдя через время и расстояние обожгли его.
Я желаю, чтобы Ло Фэнхуа, Наньгун Сюй и Наньгун Лю, мы трое.
На всю жизнь оставались близкими друзьями.
Однако, в мире, среди людей, давно уж нет Наньгун Сюя. Сейчас, вместо него, Сюй Шуанлинь. Сумасшедший демон, Сюй Шуанлинь, выползший из глубин преисподней и вернувшийся в мир, чтобы потребовать жизни всех людей высокой морали и чести.
Нет больше Наньгун Сюя.
Он, как и его имя, погрузился в небытие*
* безбрежное пространство между небом и землей
Время, словно каток по небольшой скале прошлось по нему, сминая кости и мясо.
Не говоря уже об этой крохотной ветке с ивовым пухом*.
* ивовый пух 柳絮– это буквально имена братьев Наньгун, вместе «Люсюй». Это те же иероглифы. Отдельно иероглиф絮 сюй означает – старый хлопок, грубое волокно, пух, а вместе с Лю – это именно «ивовый пух». В общем эту фразу можно прочесть и как «Не говоря уже об этих маленьких Лю и Сюй»
Через много лет ивы постарели, клены опали, пух, гонимый ветрами бродяжничал по свету. Правда не для того, чтобы увидеть цветы на краю земли, а чтобы заполнить поля и долины кровью, застить все небо и покрыть всю землю ненавистью и враждой*
* красивая фраза, все это аналогии к именам, к Наньгугн Лю- ива, Ло Фэнхуа- клен, Наньгун Сюй – пух и отсылка к песне Ло Фэнхуа.
Но, почему то, независимо от него, те вещи, которым учил его Ло Фэнхуа, невольно все передались и воплотились в Е Ванси. Поэтому, лично увидев истинно хорошего, благородного человека чести, он не смог сдержать родившееся в его сердце сострадание, он не мог продолжать действовать безжалостно.
Почему….
Почему он может плакать.
Сюй Шуанлинь стоял на коленях на платформе Призыва Душ в конце концов не сдержав слезы, громко зарыдал. Слезы катились вниз по его изуродованному искаженному лицу, он гладил угасшее духовное ядро Ло Фэнхуа. Под конец его плач перешел в глухой душераздирающий стон, задыхающийся от слез, словно с каждым звуком из глотки вырывалась кровь.
- Учитель… Ло Фэнхуа…
Его хитроумный план, его пропитанная безумием злоба, его искаженное страстное желание, он положил на это всю свою жизнь.
Чтобы так все разрушить?
Он вспомнил, как после судейства на горе Линшань, его сердце было переполнено ненавистью, что привело к тому, что в дальнейшем, когда отец хотел передать трон Наньгун Лю, в его душе родилось неповиновение, ярость узурпатора.
____________________
Он до сих пор помнил старое бледное лицо больного отца, с неверием, пристально смотрящее на него.
- Это место главы должно быть моим. – его руки схватили отца за горло, потихоньку соединяясь. Холодной злобой сияли его глаза, - Столетнее наследие школы Жуфэн, отец, если вы не хотите, чтобы оно было разрушено, его должен получить я. В вашем пожилом возрасте уже можно и уйти на покой.
- Сюй -эр…
Он закрыл глаза. Он не мог позволить отцу говорить дальше. Вены на его руках вздулись и послышался леденящий душу «клик», с таким необычным звуком ломается шея.
Он снял перстень школы Жуфэн и прижался к нему губами.
Перстень был холодный, но не более холодный, чем его лицо.
- Я всего лишь желаю справедливости, если вы не даете это мне, я возьму сам. Отец, там, в подземном мире, не стоит ненавидеть меня.
Он развернулся и вышел.
В памяти возникла другая сцена.
Это был первый вечер после того, как он узурпировал трон. Когда слуги оттерли кровавые пятна, которые были повсюду, после битвы, отец был уже мертв, Наньгун Лю и вся его семья заперты под охраной в водной тюрьме, все пытавшиеся сопротивляться, усмирены, все задачи решены, он просто не знал, что еще делать.
Во дворе он разжег одну жаровню, и, думая о своем, заварил чай. Он сидел совершенно один, поглаживая большим пальцем ярко искрящийся перстень главы школы.
Отныне, именно он уважаемый глава и хозяин школы Жуфэн.
Те чужие люди, что замышляли против него на собрании на горе Линшань, без всяких раздумий и разговоров были полностью уничтожены. Однако, он не знал, как надо поступить со старшим братом и совершенно не понимал, что делать с Ло Фэнхуа.
Сумерки постепенно надвигались и солнце садилось все ниже.
Видя, что скоро совсем стемнеет, Сюй Шуанлинь наконец то принял окончательное решение, навестить в водной тюрьме, сидящего под стражей старшего брата и своего учителя.
Взяв с собой несколько человек из свиты, он прошел уже полдороги, когда последний луч солнца поглотила ночная тьма. В этот момент по коже пробежала дрожь, и он почувствовал, что замерз, голова тоже немного закружилась.
- Уважаемый глава, что случилось?
Отмахнувшись от бросившегося ему на помощь слуги, Сюй Шуанлинь сказал:
- Не мешайте, я вдруг вспомнил об одном деле, с которым не все улажено. Прежде мне нужно вернуться в главный зал. Не ходите за мной.
Подавляя боль, которая становилась все очевиднее, он накинул капюшон своего плаща и повернул широкими шагами к воротам главного зала школы Жуфэн. Под конец он, не выдержав, побежал и с силой толкнув двери, ввалился внутрь, плотно закрыв их за собой.
- Уважаемый глава?
- Стойте снаружи, охраняйте. Не разрешайте никому войти. Не действуйте безрассудно, если случиться что-то из ряда вон выходящее, немедленно доложите мне.
После того, как отдал охранникам приказ, Сюй Шуанлинь, часто и тяжело дыша, пошатываясь, прошел в глубь тронного зала. Сняв капюшон, он опустил голову и осмотрев себя, обнаружил, что его кожа растрескалась как от мороза. Все, что он видел было покрыто ужасными ранами.
Первое, о чем он подумал - это что отец проклял его.
И тут же решил, что это невозможно. Болезнь этого старикашки была слишком запущена, он не имел столько сил для наложения заклинания и как он мог, совершенно незаметно* провернуть такое дело?
*даже духи не знали и демоны не почуяли
Но тогда, что же это?
Слишком больно, разрывает все мышцы, все тело выглядит отвратительно. Он доковылял до окна, непрерывно сотрясаясь в конвульсиях. Его бледные пальцы скрючились, упав на землю ничком, он, царапая пол, оставлял красные полосы.
Было слишком больно…
Он не осмеливался громко кричать, не осмеливался позвать лекаря. Его положение еще было не прочным. Он, как предводитель мятежа, не мог проявить ни малейшей слабости.
В главном зале, задыхаясь, он стонал в голос, в судорогах катаясь по полу. Пинаясь ногами от резкой боли, Сюй Шуанлинь случайно сорвал занавес, и он упал, накрыв его тело.
И заслонив яркий свет луны за окном.
Внезапно Сюй Шуанлинь почувствовал, как боль быстро отступает. Весь в холодном поту, он натянул на себя ткань плотнее и попытался отдышаться, хватая ртом воздух. Спустя немного времени, полагая, что боль уже прошла, он откинул занавес и сел прямо, собираясь подняться на ноги.
Откуда ему было знать, что как только лунный свет коснется его, его кожа тут же опять начнет лопаться и боль пронзать плоть до костей.
И тогда Сюй Шуанлинь внезапно осознал, что вероятно ему нельзя находиться под лунным светом. С трудом, пошатываясь, он встал и из последних сил плотно закрыл окно. После этого спрятался внутри главного зала в таком темном месте, что, вытянув руку, пальцев было не разглядеть.
Его дыхание постепенно выровнялось.
Боль окончательно отступила. Горячая кровь побежала по венам и можно было невооруженным глазом увидеть, как быстро исцелялись раны.
Сюй Шуанлинь , всем нутром чуявший что что-то не так, накинув и завязав так плотно плащ, что не осталось ни кусочка видимой плоти, не медля, отправился в библиотеку. Он тщательно искал, пкребирая все свитки полночи, и наконец, в дедовом книжном сундуке нашел древние записи..
Оказывается, родоначальник школы Жуфэн, Наньгун Чанъин в сражении с Гунь, пусть победил этого лютого зверя и, наконец заточил его под пагодой Цзинu, однако же Гунь успел наложить на него отвратительное заклятье.
Этот древний лютый зверь принадлежал иньской*породе, он был тесно связан со светом луны и темнотой ночи. Потому то он и смог наложить проклятье на древнего главу школы Жуфэн, из-за которого стоило лишь появиться лунному свету, как тут же разрывалась кожа и мясо и боль пронизывала до самых костей.
*инь- женское начало, водное, а так же коварное, тёмное
Каждую ночь полнолуния, когда негативная темная иньская энергия была на пике, даже если спрятаться в самом темном месте и на вас не будет светить луна, вы все равно будете мучаться.
Поэтому, на протяжении нескольких сотен лет это было самой большой тайной школы Жуфэн. Все последующие поколения глав школы держали это в строжайшем секрете, опасаясь, что кто-нибудь может воспользовался этой возможностью, чтобы захватить школу. Даже их родные сыновья, до последней минуты не знали правды.
Какая ирония.
На что он только не пошел* и все это для того, чтобы в результате заполучить жестоко проклятую должность?
*Слишком много проблем, идиома, относится к сложному вопросу, с которым очень трудно справиться.
На следующий день Сюй Шуанлинь отправился к водной тюрьме.
Там был заперт Наньгун Лю со своей женой Жунъ Янь, а в другой камере сидел под стражей Ло Фэнхуа.
Он не пошел к Ло Фэнхуа, а сперва направился в тюремную камеру к своему старшему брату.
- А-Сюй! А-Сюй! Что ты собираешься делать? Зачем… - только увидев его, Наньгун Лю тут же сильно разволновался, но его руки и ноги были скованы заклинанием, поэтому он не мог даже пошевелиться, а мог только стоя на коленях на земле, плача взывать к своему младшему брату, - Ты с ума сошел? Неужели ради должности главы школы нужно было дойти до такого?
После мучений прошлой ночи, лицо Сюй Шуанлиня выглядело изможденным. Он проговорил, холодно усмехнувшись:
- Я всего лишь забрал обратно принадлежащие мне.
- ………….
- Ты украл мое искусство владения мечом, разрушил мою репутацию, а мне всего лишь двадцать лет, Наньгун Лю. – он помолчал, в его глазах словно застыл лед, - Мне всего двадцать, а ты показал мне, что тяжелая работа, усердие, ничего не стоят.
* жизнь лу-лу – тяжело работать, но вести обычную, посредственную жизнь
Он медленно подошел. Подол его пау тащился по земле. Он нагнулся и взглянул в лицо своего старшего брата.
- Наньгун Лю, у таких отбросов как ты, всегда большие амбиции, вы всегда стремитесь пролезть повыше, а как же я? – он говорил медленно, растягивая слова, - Я по сравнению с тобой, прилежнее, талантливее тебя, превосхожу тебя во всем, вот только не могу превзойти твой длинный язык.
Он схватил Наньгун Лю за подбородок, и надавив пальцами с силой заставил его открыть плотно закрытый рот.
Он уставился внутрь, на эту скользкую, липкую, толстую бледно розовую штуку.
- И в самом деле, острое, бескровное оружие. Надо его отрезать.
У Наньгун Лю от ужаса выпучились глаза, но поскольку он не мог воспользоваться своим ртом, не мог вымолвить ни слова, он только и мог, что всхлипывать и рыдать, капая слюнями.
- Не отрезать? – ухмыльнулся Сюй Шуанлинь, - Можно и без отрезания языка обойтись. Учитывая наши с тобой братские узы, я убью тебя быстро и без колебаний, можно считать, что я делаю тебе одолжение.
Как только рука разжалась, Наньгун Лю тут же громко зарыдал:
- Не убивай меня! Не убивай! Дело только в собрании на Луншань? Ты, ты приведи меня туда, я перед всеми, перед всем миром, я, я верну тебе все по справедливости!
- Опоздал, - Сюй Шуанлинь вытащил белоснежный платок и тщательно вытер руки. Окинул мельком равнодушным взглядом и продолжил, - Что ты там скажешь? Все будут считать, что ты говоришь это только под моим давлением, что я заставил тебя признаться. Грязь, которой ты меня облил, уже не отмыть.
Наньгун Лю еще не успел ответить, как рядом с ним послышался резкий как нож женский голос.
- Наньгун Сюй! Я понимаю, ваши обиды, но что вы сейчас делаете? Убили собственного отца, отняли перстень главы школы, сейчас замышляете братоубийство, вы… как вы можете быть таким жестоким?
- Ооо, сестрица-наставница Жунъ. – усмехнулся Сюй Шуанлинь, - Если бы ты сейчас не заговорила, я бы и забыл, что ты здесь.
Хотя Жунъ Янь была скована заклинанием и тоже стояла на коленях, но выражение ее лица было резким и упрямым, и пусть в ее глазах стояли слезы, в них не было никакой слабости:
- Когда-то я… я действительно ошиблась в тебе.
- Ну а я тут при чем, если ты ошиблась? – Сюй Шуанлинь рассмеялся, - Сначала ты даришь мне свое саше*, а потом выходишь замуж за моего старшего брата. Сначала ты нарушаешь наш договор, жена старшего брата, а теперь снова напоминаешь мне о прошлых временах? Я вообще и подумать не мог, что ты со мной посмеешь заговорить, ты и правда потеряла контроль над собой или это он тебя заставил, а?
* как обещание выйти замуж, знак привязанности
Лицо Жунъ Янь побелело, она хотела что то еще сказать, но, в конце концов, прикусив губу, медленно закрыла глаза.
Слезы покатились по ее щекам.
Меч уже появился в руке, переливаясь холодным блеском.
- Не…не… А-Сюй, скажи, что ты хочешь, мы обо всем можем договориться… не убивай меня… умоляю, не надо убивать…
- Может ты ошибся своим положением? – Сюй Шуанлинь протер клинок, уголки его рта по прежнему были приподняты, в ехидной ухмылке, - Наньгун Лю, теперь я глава школы, а ты мой заключенный, у тебя ничего нет, о чем ты собрался со мной договариваться? Какие козыри у тебя есть? Твоя собачья жизнь?
- Я могу усердно трудиться, буду пахать как конь! Могу… я отблагодарю тебя, я сделаю все, что угодно! Если хочешь, я отдам назад тебе твою сестрицу-наставницу Жунъ!
Жунъ Янь тут же распахнула глаза и повернулась.
- Наньгун Лю! – крикнула она с праведным негодованием.
Наньгун Лю дрожа от ужаса, не обратил никакого внимания на жену. Он мог лишь всхлипывая бормотать своему младшему брату:
- Только пощади меня…. умоляю тебя, пощади…
- Довольно, - томно проговорил Сюй Шуанлинь. Он похлопав по щекам Наньгун Лю рукояткой меча, продолжил, - Ты думаешь, что я притронусь к уже облизанному тобой мандарину?
- Тогда я еще могу… я могу… - Наньгун Лю напрягал мозги изо всех сил и тем не менее не мог больше ничего придумать, лишь слезы и сопли лились по его лицу. В конце концов он взвыл, - А-Сюй, мы же когда то учились вместе, ели пирожные вместе, вместе лазали по крышам…. Мы вместе культивировали, вместе с учителем ели юньсяо, учились играть на цине, все эти дни, все это время, ты что, все забыл?
Выражение лица Сюй Шуанлинь немного изменилось, но затем, на нем вновь появилась холодная усмешка. Он ничего не ответил, лишь поднял меч, собираясь пустить его в дело.
- Ааааа!!
- Погоди!!!
Холодное лезвие застыло в паре цунь от шеи Наньгун Лю. На самом деле, Сюй Шуанлинь сам не был уверен, что сможет продвинуть меч на эти пару цуней дальше, даже без этих воплей.
Но на его лице не отразилось ничего. По прежнему холодно он спросил:
- Что опять? У вас обоих так много «последних слов».
228. Гора Цзяо. Все пошло прахом.
На помосте платформы школы Жуфэн Призыва Душ , Сюй Шуанлинь, глядя как в темноте словно капли рассеиваются на ветру золотистые потоки света, словно вновь видел ту снежную ночь праздника фонарей, когда он бросил в печь бумагу.
В один миг все сгорело дотла, только немного искр по-прежнему, пройдя через время и расстояние обожгли его.
Я желаю, чтобы Ло Фэнхуа, Наньгун Сюй и Наньгун Лю, мы трое.
На всю жизнь оставались близкими друзьями.
Однако, в мире, среди людей, давно уж нет Наньгун Сюя. Сейчас, вместо него, Сюй Шуанлинь. Сумасшедший демон, Сюй Шуанлинь, выползший из глубин преисподней и вернувшийся в мир, чтобы потребовать жизни всех людей высокой морали и чести.
Нет больше Наньгун Сюя.
Он, как и его имя, погрузился в небытие*
* безбрежное пространство между небом и землей
Время, словно каток по небольшой скале прошлось по нему, сминая кости и мясо.
Не говоря уже об этой крохотной ветке с ивовым пухом*.
* ивовый пух 柳絮– это буквально имена братьев Наньгун, вместе «Люсюй». Это те же иероглифы. Отдельно иероглиф絮 сюй означает – старый хлопок, грубое волокно, пух, а вместе с Лю – это именно «ивовый пух». В общем эту фразу можно прочесть и как «Не говоря уже об этих маленьких Лю и Сюй»
Через много лет ивы постарели, клены опали, пух, гонимый ветрами бродяжничал по свету. Правда не для того, чтобы увидеть цветы на краю земли, а чтобы заполнить поля и долины кровью, застить все небо и покрыть всю землю ненавистью и враждой*
* красивая фраза, все это аналогии к именам, к Наньгугн Лю- ива, Ло Фэнхуа- клен, Наньгун Сюй – пух и отсылка к песне Ло Фэнхуа.
Но, почему то, независимо от него, те вещи, которым учил его Ло Фэнхуа, невольно все передались и воплотились в Е Ванси. Поэтому, лично увидев истинно хорошего, благородного человека чести, он не смог сдержать родившееся в его сердце сострадание, он не мог продолжать действовать безжалостно.
Почему….
Почему он может плакать.
Сюй Шуанлинь стоял на коленях на платформе Призыва Душ в конце концов не сдержав слезы, громко зарыдал. Слезы катились вниз по его изуродованному искаженному лицу, он гладил угасшее духовное ядро Ло Фэнхуа. Под конец его плач перешел в глухой душераздирающий стон, задыхающийся от слез, словно с каждым звуком из глотки вырывалась кровь.
- Учитель… Ло Фэнхуа…
Его хитроумный план, его пропитанная безумием злоба, его искаженное страстное желание, он положил на это всю свою жизнь.
Чтобы так все разрушить?
Он вспомнил, как после судейства на горе Линшань, его сердце было переполнено ненавистью, что привело к тому, что в дальнейшем, когда отец хотел передать трон Наньгун Лю, в его душе родилось неповиновение, ярость узурпатора.
____________________
Он до сих пор помнил старое бледное лицо больного отца, с неверием, пристально смотрящее на него.
- Это место главы должно быть моим. – его руки схватили отца за горло, потихоньку соединяясь. Холодной злобой сияли его глаза, - Столетнее наследие школы Жуфэн, отец, если вы не хотите, чтобы оно было разрушено, его должен получить я. В вашем пожилом возрасте уже можно и уйти на покой.
- Сюй -эр…
Он закрыл глаза. Он не мог позволить отцу говорить дальше. Вены на его руках вздулись и послышался леденящий душу «клик», с таким необычным звуком ломается шея.
Он снял перстень школы Жуфэн и прижался к нему губами.
Перстень был холодный, но не более холодный, чем его лицо.
- Я всего лишь желаю справедливости, если вы не даете это мне, я возьму сам. Отец, там, в подземном мире, не стоит ненавидеть меня.
Он развернулся и вышел.
В памяти возникла другая сцена.
Это был первый вечер после того, как он узурпировал трон. Когда слуги оттерли кровавые пятна, которые были повсюду, после битвы, отец был уже мертв, Наньгун Лю и вся его семья заперты под охраной в водной тюрьме, все пытавшиеся сопротивляться, усмирены, все задачи решены, он просто не знал, что еще делать.
Во дворе он разжег одну жаровню, и, думая о своем, заварил чай. Он сидел совершенно один, поглаживая большим пальцем ярко искрящийся перстень главы школы.
Отныне, именно он уважаемый глава и хозяин школы Жуфэн.
Те чужие люди, что замышляли против него на собрании на горе Линшань, без всяких раздумий и разговоров были полностью уничтожены. Однако, он не знал, как надо поступить со старшим братом и совершенно не понимал, что делать с Ло Фэнхуа.
Сумерки постепенно надвигались и солнце садилось все ниже.
Видя, что скоро совсем стемнеет, Сюй Шуанлинь наконец то принял окончательное решение, навестить в водной тюрьме, сидящего под стражей старшего брата и своего учителя.
Взяв с собой несколько человек из свиты, он прошел уже полдороги, когда последний луч солнца поглотила ночная тьма. В этот момент по коже пробежала дрожь, и он почувствовал, что замерз, голова тоже немного закружилась.
- Уважаемый глава, что случилось?
Отмахнувшись от бросившегося ему на помощь слуги, Сюй Шуанлинь сказал:
- Не мешайте, я вдруг вспомнил об одном деле, с которым не все улажено. Прежде мне нужно вернуться в главный зал. Не ходите за мной.
Подавляя боль, которая становилась все очевиднее, он накинул капюшон своего плаща и повернул широкими шагами к воротам главного зала школы Жуфэн. Под конец он, не выдержав, побежал и с силой толкнув двери, ввалился внутрь, плотно закрыв их за собой.
- Уважаемый глава?
- Стойте снаружи, охраняйте. Не разрешайте никому войти. Не действуйте безрассудно, если случиться что-то из ряда вон выходящее, немедленно доложите мне.
После того, как отдал охранникам приказ, Сюй Шуанлинь, часто и тяжело дыша, пошатываясь, прошел в глубь тронного зала. Сняв капюшон, он опустил голову и осмотрев себя, обнаружил, что его кожа растрескалась как от мороза. Все, что он видел было покрыто ужасными ранами.
Первое, о чем он подумал - это что отец проклял его.
И тут же решил, что это невозможно. Болезнь этого старикашки была слишком запущена, он не имел столько сил для наложения заклинания и как он мог, совершенно незаметно* провернуть такое дело?
*даже духи не знали и демоны не почуяли
Но тогда, что же это?
Слишком больно, разрывает все мышцы, все тело выглядит отвратительно. Он доковылял до окна, непрерывно сотрясаясь в конвульсиях. Его бледные пальцы скрючились, упав на землю ничком, он, царапая пол, оставлял красные полосы.
Было слишком больно…
Он не осмеливался громко кричать, не осмеливался позвать лекаря. Его положение еще было не прочным. Он, как предводитель мятежа, не мог проявить ни малейшей слабости.
В главном зале, задыхаясь, он стонал в голос, в судорогах катаясь по полу. Пинаясь ногами от резкой боли, Сюй Шуанлинь случайно сорвал занавес, и он упал, накрыв его тело.
И заслонив яркий свет луны за окном.
Внезапно Сюй Шуанлинь почувствовал, как боль быстро отступает. Весь в холодном поту, он натянул на себя ткань плотнее и попытался отдышаться, хватая ртом воздух. Спустя немного времени, полагая, что боль уже прошла, он откинул занавес и сел прямо, собираясь подняться на ноги.
Откуда ему было знать, что как только лунный свет коснется его, его кожа тут же опять начнет лопаться и боль пронзать плоть до костей.
И тогда Сюй Шуанлинь внезапно осознал, что вероятно ему нельзя находиться под лунным светом. С трудом, пошатываясь, он встал и из последних сил плотно закрыл окно. После этого спрятался внутри главного зала в таком темном месте, что, вытянув руку, пальцев было не разглядеть.
Его дыхание постепенно выровнялось.
Боль окончательно отступила. Горячая кровь побежала по венам и можно было невооруженным глазом увидеть, как быстро исцелялись раны.
Сюй Шуанлинь , всем нутром чуявший что что-то не так, накинув и завязав так плотно плащ, что не осталось ни кусочка видимой плоти, не медля, отправился в библиотеку. Он тщательно искал, пкребирая все свитки полночи, и наконец, в дедовом книжном сундуке нашел древние записи..
Оказывается, родоначальник школы Жуфэн, Наньгун Чанъин в сражении с Гунь, пусть победил этого лютого зверя и, наконец заточил его под пагодой Цзинu, однако же Гунь успел наложить на него отвратительное заклятье.
Этот древний лютый зверь принадлежал иньской*породе, он был тесно связан со светом луны и темнотой ночи. Потому то он и смог наложить проклятье на древнего главу школы Жуфэн, из-за которого стоило лишь появиться лунному свету, как тут же разрывалась кожа и мясо и боль пронизывала до самых костей.
*инь- женское начало, водное, а так же коварное, тёмное
Каждую ночь полнолуния, когда негативная темная иньская энергия была на пике, даже если спрятаться в самом темном месте и на вас не будет светить луна, вы все равно будете мучаться.
Поэтому, на протяжении нескольких сотен лет это было самой большой тайной школы Жуфэн. Все последующие поколения глав школы держали это в строжайшем секрете, опасаясь, что кто-нибудь может воспользовался этой возможностью, чтобы захватить школу. Даже их родные сыновья, до последней минуты не знали правды.
Какая ирония.
На что он только не пошел* и все это для того, чтобы в результате заполучить жестоко проклятую должность?
*Слишком много проблем, идиома, относится к сложному вопросу, с которым очень трудно справиться.
На следующий день Сюй Шуанлинь отправился к водной тюрьме.
Там был заперт Наньгун Лю со своей женой Жунъ Янь, а в другой камере сидел под стражей Ло Фэнхуа.
Он не пошел к Ло Фэнхуа, а сперва направился в тюремную камеру к своему старшему брату.
- А-Сюй! А-Сюй! Что ты собираешься делать? Зачем… - только увидев его, Наньгун Лю тут же сильно разволновался, но его руки и ноги были скованы заклинанием, поэтому он не мог даже пошевелиться, а мог только стоя на коленях на земле, плача взывать к своему младшему брату, - Ты с ума сошел? Неужели ради должности главы школы нужно было дойти до такого?
После мучений прошлой ночи, лицо Сюй Шуанлиня выглядело изможденным. Он проговорил, холодно усмехнувшись:
- Я всего лишь забрал обратно принадлежащие мне.
- ………….
- Ты украл мое искусство владения мечом, разрушил мою репутацию, а мне всего лишь двадцать лет, Наньгун Лю. – он помолчал, в его глазах словно застыл лед, - Мне всего двадцать, а ты показал мне, что тяжелая работа, усердие, ничего не стоят.
* жизнь лу-лу – тяжело работать, но вести обычную, посредственную жизнь
Он медленно подошел. Подол его пау тащился по земле. Он нагнулся и взглянул в лицо своего старшего брата.
- Наньгун Лю, у таких отбросов как ты, всегда большие амбиции, вы всегда стремитесь пролезть повыше, а как же я? – он говорил медленно, растягивая слова, - Я по сравнению с тобой, прилежнее, талантливее тебя, превосхожу тебя во всем, вот только не могу превзойти твой длинный язык.
Он схватил Наньгун Лю за подбородок, и надавив пальцами с силой заставил его открыть плотно закрытый рот.
Он уставился внутрь, на эту скользкую, липкую, толстую бледно розовую штуку.
- И в самом деле, острое, бескровное оружие. Надо его отрезать.
У Наньгун Лю от ужаса выпучились глаза, но поскольку он не мог воспользоваться своим ртом, не мог вымолвить ни слова, он только и мог, что всхлипывать и рыдать, капая слюнями.
- Не отрезать? – ухмыльнулся Сюй Шуанлинь, - Можно и без отрезания языка обойтись. Учитывая наши с тобой братские узы, я убью тебя быстро и без колебаний, можно считать, что я делаю тебе одолжение.
Как только рука разжалась, Наньгун Лю тут же громко зарыдал:
- Не убивай меня! Не убивай! Дело только в собрании на Луншань? Ты, ты приведи меня туда, я перед всеми, перед всем миром, я, я верну тебе все по справедливости!
- Опоздал, - Сюй Шуанлинь вытащил белоснежный платок и тщательно вытер руки. Окинул мельком равнодушным взглядом и продолжил, - Что ты там скажешь? Все будут считать, что ты говоришь это только под моим давлением, что я заставил тебя признаться. Грязь, которой ты меня облил, уже не отмыть.
Наньгун Лю еще не успел ответить, как рядом с ним послышался резкий как нож женский голос.
- Наньгун Сюй! Я понимаю, ваши обиды, но что вы сейчас делаете? Убили собственного отца, отняли перстень главы школы, сейчас замышляете братоубийство, вы… как вы можете быть таким жестоким?
- Ооо, сестрица-наставница Жунъ. – усмехнулся Сюй Шуанлинь, - Если бы ты сейчас не заговорила, я бы и забыл, что ты здесь.
Хотя Жунъ Янь была скована заклинанием и тоже стояла на коленях, но выражение ее лица было резким и упрямым, и пусть в ее глазах стояли слезы, в них не было никакой слабости:
- Когда-то я… я действительно ошиблась в тебе.
- Ну а я тут при чем, если ты ошиблась? – Сюй Шуанлинь рассмеялся, - Сначала ты даришь мне свое саше*, а потом выходишь замуж за моего старшего брата. Сначала ты нарушаешь наш договор, жена старшего брата, а теперь снова напоминаешь мне о прошлых временах? Я вообще и подумать не мог, что ты со мной посмеешь заговорить, ты и правда потеряла контроль над собой или это он тебя заставил, а?
* как обещание выйти замуж, знак привязанности
Лицо Жунъ Янь побелело, она хотела что то еще сказать, но, в конце концов, прикусив губу, медленно закрыла глаза.
Слезы покатились по ее щекам.
Меч уже появился в руке, переливаясь холодным блеском.
- Не…не… А-Сюй, скажи, что ты хочешь, мы обо всем можем договориться… не убивай меня… умоляю, не надо убивать…
- Может ты ошибся своим положением? – Сюй Шуанлинь протер клинок, уголки его рта по прежнему были приподняты, в ехидной ухмылке, - Наньгун Лю, теперь я глава школы, а ты мой заключенный, у тебя ничего нет, о чем ты собрался со мной договариваться? Какие козыри у тебя есть? Твоя собачья жизнь?
- Я могу усердно трудиться, буду пахать как конь! Могу… я отблагодарю тебя, я сделаю все, что угодно! Если хочешь, я отдам назад тебе твою сестрицу-наставницу Жунъ!
Жунъ Янь тут же распахнула глаза и повернулась.
- Наньгун Лю! – крикнула она с праведным негодованием.
Наньгун Лю дрожа от ужаса, не обратил никакого внимания на жену. Он мог лишь всхлипывая бормотать своему младшему брату:
- Только пощади меня…. умоляю тебя, пощади…
- Довольно, - томно проговорил Сюй Шуанлинь. Он похлопав по щекам Наньгун Лю рукояткой меча, продолжил, - Ты думаешь, что я притронусь к уже облизанному тобой мандарину?
- Тогда я еще могу… я могу… - Наньгун Лю напрягал мозги изо всех сил и тем не менее не мог больше ничего придумать, лишь слезы и сопли лились по его лицу. В конце концов он взвыл, - А-Сюй, мы же когда то учились вместе, ели пирожные вместе, вместе лазали по крышам…. Мы вместе культивировали, вместе с учителем ели юньсяо, учились играть на цине, все эти дни, все это время, ты что, все забыл?
Выражение лица Сюй Шуанлинь немного изменилось, но затем, на нем вновь появилась холодная усмешка. Он ничего не ответил, лишь поднял меч, собираясь пустить его в дело.
- Ааааа!!
- Погоди!!!
Холодное лезвие застыло в паре цунь от шеи Наньгун Лю. На самом деле, Сюй Шуанлинь сам не был уверен, что сможет продвинуть меч на эти пару цуней дальше, даже без этих воплей.
Но на его лице не отразилось ничего. По прежнему холодно он спросил:
- Что опять? У вас обоих так много «последних слов».