Lapsa1
Сегодня я от души хочу отпинать эту собаку сутулую, Тасянь, он гадский и ужасный. 
читать дальше
Но, однако в нерешительности потоптавшись возле павильона Алых лотосов, Мо Жань все же угомонился. Он не сделал ничего безумного.
Это было слишком опасно.
Сейчас ведь он впервые создал камни Чжэньлун и еще не проверил, действуют ли они. Будет крайне опрометчиво все упустить, решив их опробовать на корифее такого уровня. Ему еще дорога своя собственная жизнь.
Так что после долгих колебаний Мо Жань обуздал свой первый порыв и покинул павильон Алого лотоса. Много раз обдумав все позднее, он в конечном итоге решил поместить эти два черных камня Чжэньлун в тело новых учеников Пика Сышэн. Ему нужно было много раз их испытать и поэтому юные ученики, с еще нестабильным фундаментом развития, действительно были самым верным выбором.
Это был прохладный вечер, сумерки уже накрыли вершины гор. Мо Жань быстро вскинул руку. Он смотрел на двоих ребят, которые веселились, устроив соревнование на берегу реки по пусканию камешков по воде. Он был напряжен на столько, что его руки тряслись, а зрачки стали меньше булавочной головки. Лунный свет освещал его бледное безжизненное лицо, он сжал губы и пошевелив пальцами медленно вышел вперед.
Ну конечно, это был первый раз, когда он совершал такое чудовищное преступление, использование запретной магии. Он был взволнован и сильно напряжен.
Ша..
Два человека внезапно опустились на колени. Но Мо Жань, как птица, пуганая луком, совсем как злодей совершающий идеальное убийство, которому угрожает едва заметное дуновение ветерка, немедленно спрятался поблизости в роще. Его сердце, похоже готово было выпрыгнуть из глотки.
Тук-тук--тук—тук
Спустя время, придя в себя он увидел, что эти два человека в ступоре так и стоят на коленях на прежнем месте, абсолютно неподвижно. Бешено бьющееся сердце медленно успокоилось.
Его нижнее белье полностью помокло от холодного пота, кожа на голове одеревенела.
Он вышел.
Теперь он вновь стоял под серебристым светом луны на камнях с краю речной отмели.
На этот раз можно считать он был почти невозмутим. Несмотря на то, что он по прежнему не осмеливался дышать, он появился осторожно, словно скользящая в сумерках шипящая змея.
Мо Жань склонил голову рассматривая этих двух младших учеников.
Только что они играли и шумели, а сейчас на их лицах не было и полкапли крови, спокойны, как стоячая вода. Они абсолютно неподвижно стояли на земле на коленях. Когда Мо Жань осматривал их, они даже не подняли голову, так же не шевелясь.
- ……….
Мо Жань постарался заклинанием сдвинуть их, управляя кончиком пальца.
Двое учеников, ударяясь друг о друга медленно встали. Их глаза остекленели и в этих двух пар черных, словно лакированых глаз Мо Жань видел свое собственное перевернутое отражение.
Это отражение не было очень четким, но, неизвестно почему, Мо Жань казалось, что он видит все очень ясно, была видна каждая мелочь, абсолютно не к чему придраться.
На фоне полной луны, он увидел демона с бледным лицом и красным огнем в глазах.
Мо Жань услышал свой собственный дрожащий голос, который хрипло сказал:
- Назовите свое имя.
В ответ он услышал два бездушных нежных голоса:
- Имя не зависит от меня.
Сердце Мо Жань опять яростно забилось, кровь неслась по венам как кони, сорвавшиеся с поводьев, его кадык судорожно дернулся и он прошептал:
- Где ты находишься?
- Место не зависит от меня.
- Какой сегодня день?
- ЯВремя не зависит от меня.
Являясь на доске Вэйци Чжэньлун управляемой черной, низшей фигурой, они не знали ответа на эти три вопроса: твое имя – не знаю, где ты сейчас – не знаю, какое сейчас время – не знаю.
…. Это все определял хозяин.
Это было именно то, что описано в древнем свитке, один в один.
Мо Жань в ужасе затрепетал. Как ни странно, осознав то, что он собственноручно сделал два полноценных камня, разве он не должен быть вне себя от восторга, но он испытывал страх.
Чего он боялся? Он и сам не знал, но в его душе воцарился хаос, все перепуталось.
Он только знал, что стоит на краю пропасти…. Нет, он уже упал вниз в пропасть, и внизу тьма, непроглядная чернота, он не может разглядеть ее дна. Не видно, где его погибель, где она заканчивается, где хоть какой-то огонь и где конец.
Он чувствовал, словно внутри его душа вопит от боли, пронзительно кричит. Но, очень скоро она разбилась вдребезги, раздробилась в порошок, остались лишь обломки.
Дрожа, он протянул руку, чтобы коснуться щеки марионетки.
Он сглотнул, но во рту не было слюны, губы все потрескались. Его красивое лицо исказилось, когда он, уставившись на этого маленького ученика, задал последний вопрос:
- Чего ты хочешь?
- Я хочу ради хозяина камня разбиться вдребезги без сожаления.
- …………
Мо Жань перестало трясти.
Вокруг вдруг стало очень тихо, холодное спокойствие, как лед.
Он сделал два камня. Ровно две штуки. И использовал их так, что эти двое его младших товарища забыли свои имена, превратились в управляемых им марионеток на веревочках.
Если он, их хозяин, хотел, чтобы они пошли на восток, они не могли отправиться на запад. Если он хотел, чтобы они убили друг друга, они не могли его ослушаться.
Он и правда их хозяин.
На доске Чжэньлун самый худший контроль над мертвым, неодушевленным предметом, самый мощный, над живым человеком.
Врожденная духовная энергия Мо Жань была подавляюще тиранической, грубой и свирепой и из-за этого он имел больше возможностей от природы. Он в первый раз совершил преступление и в результате своих трудов он получил под контроль камней двоих живых совершенствующихся, даже несмотря на то, что это были юные только начавшие свой путь даосы.
После первоначального испуга, Мо Жань вдруг почувствовал возбуждение, он был очень воодушевлен. Казалось перед его глазами начали медленно разворачиваться картины с грандиозными замыслами. Картины разгула, песни, вино, букеты цветов и горы парчи все на его ладони, все теперь его.
Все что любил, он теперь мог крепко держать.
Все, что ненавидел, он мог размолоть в порошок.
Мо Жань был взволнован, его сердце забилось еще быстрее, еще быстрее. Но не потому, что он был в замешательстве, а потому что его вдохновляла игра в Чжэньлун! Третья запретная техника!
Двигаясь наощупь он терпел поражение несметное количество раз, но, в конце концов он смог…… наконец ему удалось…. Он отлично справился.
Весь мир теперь у него в кармане!*
*всемирный управляющий монетным двором у него в мешке
Имея в распоряжении эти пешки он был способен сделать очень много того, с чем бы раньше не справился. Он мог управлять всеми от Мобэй до Цзяннань*, они все его приспешники!
* Мобэй на севере- внешняя Монголия (устаревшее название), Цзяннань на юге -правобережье реки Янцзы
Перед глазами все переливались яркими красками и пестрыми узорами.
Казалось, он мог сделать, что угодно, добиться всего, он….
- Мо Жань.
В одну секунду, хорошо знакомый, глубокий холодный голос прервал его.
Как таз холодной воды, все эти хоромы, высокие платформы словно обрушились, как будто с облаков он падал на жесткую землю и упав вернулся в удручающую реальность.
Мо Жань медленно обернулся. Его багряно красный, хищный взгляд упал на холодного человека в белом, стоящего на камнях в лунном свете.
- …………….
Не было такого случая, когда он не хотел бы видеть Чу Ваньнина больше, чем в этот момент.
- Что ты здесь делаешь?
Руки Мо Жаня сжались в кулаки, поджав губы он не мог дать ответ прямо сейчас.
За его спиной еще стояли две пешки Чжэньлун. Они были сделаны не идеально и если Чу Ваньнин подойдет поближе и рассмотрит их, то, конечно он увидит нечто странное и тогда все раскроется.
Со своим характером Чу Ваньнин наверняка вытянет из него все жилы, переломает ноги, уничтожит его духовное ядро, а потом спалит все те записи, что он переписал в запретном отсеке книгохранилища из древнего оборванного редкого свитка.
Увидев, что он молчит, Чу Ваньнин немного нахмурился и своими белыми шелковыми сапогами ступил на песок, сделав шаг.
Но на самом деле это всего лишь шаг, только шаг и все. Затем он остановился и посмотрел на стоящих за спиной Мо Жань двух учеников.
Не оглядываясь, Мо Жань легко пошевелил мизинцем, но внутри использовав всю волю, в душе криком отдал приказ. И наконец оба ученика, подчинившись его приказу задвигались по его желанию.
Один другому сказал со смехом:
- Ты бросил слишком близко, я только что точно бросил дальше тебя.
- Ты хочешь меня надуть, во всяком случае ты… ооо, старейшина Юйхен!
Они двигались как обычно, именно картина обычной веселой забавы. Увидев Чу Ваньнина, они тут же остолбенели. А затем оба, один за другим поприветствовали его. Чу Ваньнин всматриваясь в их глаза чувствовал, что в них что-то неправильно, но не мог понять что именно.
- Приветствую, старейшина.
- Приветствую старейшину Юйхена.
Оба ученика сдерживая улыбки, должным образом поприветствовав Чу Ваньнина тактично намеревались убраться отсюда.
Чу Ваньнин, все еще нахмурив брови пристально смотрел, как две пешки спокойно подходят к отмели, идя рядом и задевая друг друга плечами, направляясь в бамбуковую рощу…..
Он очень долго провожал глазами этих двоих, а затем обернувшись опять уставился на Мо Жань. Мо Жань про себя вздохнул с облегчением, но выдохнув всего лишь до половины, он вдруг услышал как Чу Ваньнин сказал:
- Стойте.
- ………
Лицо Мо Жань немного напряглось. Ногтями он впился в ладони до красных следов, но не проронил ни звука. Ничего не говоря, он спокойно наблюдал за каждым крошечными изменением в лице Чу Ваньнина, наблюдал за каждым его движением.
- Вернитесь. – сказал Чу Ваньнин двум силуэтам, застывшим в ступоре.
У Мо Жань не было выхода, только и оставалось, что скрепив сердце приказать двум пешкам подчиняться приказам. Медленно они вернулись из бамбуковой рощи и встали напротив Чу Ваньнина.
Легкое облако уплыло и выглянула полная луна.
В ярком лунном свете Чу Ваньнин пристально вглядывался в лица учеников. Вдруг, подняв руку, он приложил кончики пальцев сбоку, к шее одного из них.
Мо Жань во все глаза уставился в лицо Чу Ваньнину. Он не подавал виду, но его сердце билось как сумасшедшее.
Он понял, что почувствовав, что что-то не в порядке, Чу Ваньнин решил проверить пульс. Видите ли, новички в партии Чжэньлун, обычно могли взять под контроль только мертвое тело, они не способны сразу управлять живыми людьми. И хотя эти двое хотя и были изготовлены из живых людей, однако Мо Жань сам точно не знал, сделал ли он все идеально.
Он не знал, не убил ли он их, когда забивал в их сердца камни.
- …………..
Неизвестно, сколько времени длилось это напряжение, Чу Ваньнин наконец опустил руку и стряхнув рукав, произнес:
- Идите.
Мо Жань почувствовал, что нож, который был прижат к его шее, убрали. Чу Ваньнин ничего не заметил. У неба есть глаза, они позволили под носом у Чу Ваньнина украсть жизнь.
Подождав, пока те двое позванных им учеников ушли, Чу Ваньнин глядя ему в глаза спросил:
- Что ты тут делаешь так поздно?
- Мимо шел, - ответил Мо Жань.
Тон его речи был наглым, по сколько ни в коем случае он не должен был вызвать подозрения хорошим отношением к Чу Ваньнину. Может быть именно из-за его холодного и непочтительного вида, изначально преисполненный сомнениями Чу Ваньнин, сейчас сжал губы и не нашелся что сказать.
Он не хотел оставаться наедине с Чу Ваньнином ни минутой дольше, поэтому отвернув взгляд пошел вперед. Но когда он дотронулся плечом до плеча Чу Ваньнина, тот неожиданно произнес одну фразу, которая заставила его напрячься еще больше.
- В запретной зоне книгохранилища недавно кто-то побывал.
- ………..
Мо Жань не мог повернуть голову, однако его взгляд изменился.
- Ты должно быть знаешь, что там хранятся несколько истрепанных свитков с записями о искусстве запретных заклинаний, из тех, что распределили между собой главы десяти великих школ.
Мо Жань остановился.
- Я знаю. – ответил он.
- На одном из самых важных старых свитков есть явные следы того, что его кто-то перелистывал.
- И какое это имеет отношение ко мне? – с холодной усмешкой спросил Мо Жань.
Он с трудом сдерживался, прекрасно понимая, что достаточно выйти золотому свету Тяньвэнь и обмотать его для допроса, весь его преступный замысел, что пророс внутри злом, все будет обнажено перед Чу Ваньнином.
Его великие мечты, честолюбивые амбиции, все пойдет прахом.
Чу Ваньнин немного помолчал.
- Мо Жань, до каких пор ты будешь упрямиться?
Его тихий голос звучал подавленно и удрученно.
- ……….
Мо Жань не ответил. Однако он почти уже видел, что будет дальше.
Наверняка сейчас промелькнет золотой блеск Тяньвэнь.
Наверняка сейчас Чу Ваньнин, в соответствии со своим образом благородного человека, задаст вопрос, как он тварь, хуже животного, решил такое сотворить, так или иначе, в глазах Чу Ваньнина он всегда именно такой….
- Ты что, не понимаешь, на сколько это опасно?
Это неправильно.
Он задумался над этой сухой и невыразительной фразой.
А потом, он безучастно чуть повернулся и посмотрел в лицо Чу Ваньнина в лунном свете.
Бледное лицо, чуть нахмуренные брови вразлет, скрывающие беспокойство, пара проницательных, видящих его насквозь глаз. Но все же они не сумели разглядеть в нем ничего.
- Если кто-то практикует это запретное искусство, то он может убивать людей. Ты так поздно не спишь, оказался в этом заброшенном месте, неужто тебе жизнь недорога?
- ………….
Голос Чу Ваньнина был таким низким, он продолжал, почти сжав зубы:
- Столько людей погибло после небесного раскола, неужто это не научило тебя заботиться о себе? Раз уж ты знаешь, что кто-то прочел испорченные свитки, как ты можешь быть таким неосторожным!
Мо Жань молчал, его черные как смоль глаза уставились на человека напротив.
На его лбу выступила испарин. К этому времени он уже медленно успокаивался, подул холодный ветер.
Его тело потихоньку расслабилось, а сердце затопило странное ощущение. Мо Жань почти улыбался.
- Учитель….
Раскосые глаза Чу Ваньнина слегка замерцали.
После смерти Ши Мей, Мо Жань больше никогда не улыбался ему и очень редко называл учителем.
- Так вы заботитесь обо мне? – слегка улыбнувшись спросил Мо Жань.
- …………
Улыбка стала еще шире и ярче.
Настолько яркой, что она выглядела как лезвие ножа. Белый нож вошел, окровавленный вышел. Хрясь, он погрузился в грудь и по лезвию стекают алые бусины крови. Он медленно улыбнулся словно злой демон обнажил ряд белых зубов, словно скорпион занес хвост полный яда.
- Битва при расколе небес…. – он рассмеялся. – Учитель может упоминать битву при расколе небес, надо же. Та битва, неважно чему она научила меня, главное, что Учитель научился жалеть людей, ого.
Увидев, что блеск в глазах Чу Ваньнина дрожит, напряженный, он не мог улизнуть, никаких путей отступления.
Улыбка на лице Мо Жань становилась все более и более гротескной, бессмысленной и жестокой.
Наброситься на него, кусать и рвать, вцепиться в горло и кости Чу Ваньнина. Внезапно он почувствовал радость и неожиданно залился смехом:
- Ха-ха-ха, хорошо, превосходно, поистине хорошая сделка, один безымянный ученик в обмен на совесть образцового наставника Чу. Образцовый наставник Чу, наконец то беспокоиться о жизни окружающих его людей. Учитель, сегодня я наконец то почувствовал, что Ши Мей умер не зря.
Несмотря на то, что Чу Ваньнин сохранял строгий вид холодного человека, этот стервятник кружил вокруг него безумно хохоча, заставил его вздрогнуть.
- Мо Жань….
- Ши Мей умер, это хорошо, его смерть окупилась, смерть и чувство долга, отдал жизнь за благородное дело!
- Мо Жань, ты….
Перестань смеяться.
Не говори больше.
Но он действительно не мог открыть рта, Чу Ваньнин не мог открыть рот. Он не мог принести извинения. Не мог жалобно умолять. Он даже не мог снисходительно упрекать этого ученика, который чуть не сошел с ума, говоря - ты ошибаешься, дело не в том, что я не хотел спасать его, дело в том, что у меня действительно больше не было духовных сил.
Я получил такую же рану, что и он, и если бы я потратил еще хоть один цунь духовной силы, то стал бы могилой с костями, слугой загробного мира.
Он стеснялся произнести это.
Возможно, потому что чувствовал, что такое признание звучит слишком немощно.
К тому же, возможно он чувствовал, что вероятно в душе Мо Жань, смерь этого Учителя и правда так незначительна, как он может сравниться с нежным и ласковым Ши Минцзином.
Поэтому в итоге Чу Ваньнин стараясь изо всех сил подавить дрожь в голосе, смиренно, выдавливая по одному слову за раз, проговорил:
- Мо Вэйюй, как долго ты будешь сходить с ума.
- ………..
- Пойдем домой.
Разъяренное пламя скорби кипело, в глотке защипало.
- Смерть Ши Минцзина это не в обмен на такого сумасшедшего как ты.
- Верно сказано, Учитель. – захихикал Мо Жань, - Как можно смерть Ши Мей поменять на меня?
Как скорпион, подобно пчеле и муравью впился в сердце.
- Ясно, что его смерть была в обмен на тебя, Учитель.
Жало вонзились в плоть.
Увидев, как побледнело лицо Чу Ваньнина, его сердце наполнилось болезненным удовольствием. Не жалея сил, он хотел вонзить в него шипы, язвить и насмехаться над ним, собственные страдания разрывали его изнутри, пусть также и для Чу Ваньнина жизнь станет хуже смерти.
Превосходно.
Они вместе пойдут в ад.
- Я тоже хотел пойти домой. – спокойно и непринужденно, с сияющей улыбкой произнес Мо Жань. Ямочки на щеках были такими глубокими, постепенно наливаясь отравленным вином, - Я тоже не хотел слоняться кругом поздней ночью. Но мой дом стоит напротив его дома.
Мо Жань не сказал, кого, он употребил простое слово «его».
И эта близость среди них еще больше заставила мучится Чу Ваньнина.
- В его комнате лампа никогда больше не засветит.
Чу Ваньнин закрыл глаза.
Мо Жань насмешливо улыбался, но понемногу уже успокаивался.
- Я хотел пойти и попросить его о миске чаошоу, чтобы поесть. Но я больше не могу этого попросить.
На какое-то мгновение ресницы Чу Ваньнина задрожали, его губы шевельнулись, как будто он что-то хотел сказать.
Однако Мо Жань не дал ему ни шанса ни смелости ничего сказать, он насмешливо проговорил:
- Учитель, чаошоу это такая вещь, которую лучше всего делают люди из царства Шу. Красное масло, чили перец и сычуанский перец, ничего не может быть упущено. Все, что вы больше всего ненавидите. Вы хотели взамен приготовить мне миску, я понимаю ваше намерение. Но только вы приготовили эту вещь, и мне незачем пробовать это на вкус, есть только одно слово, чтобы это описать.
Чу Ваньнин так и не открыв глаза, немного нахмурился.
Казалось, что так он мог спрятаться от острых мечей, слетающих с губ.
- Я не так много читаю, к счастью, несколько дней назад я слышал, как Сюэ Мэн сказал одну фразу. Я думаю, она годится, чтобы описать чаошоу Учителя. На самом деле, очень подходит.
Что это?
Напрасные хлопоты?
Бесполезная трата сил?
Чу Ваньнин судорожно искал в своем подсознании, как будто он должен был найти щит и броню. Надо первым найти самое неприятное слово для себя, чтобы быть готовым. Чтобы оскорбление не было таким унизительным.
Не стоящий и гроша?
Мо Жань все еще молчал, он смаковал эту фразу между зубов.
Верно, не стоящий и гроша.
Чу Ваньнин глубоко верил, что не найти сравнения более сильного, чтобы у человека похолодело на сердце.
Он успокоился.
Лишь только до того момента, как услышал, что Мо Жань спокойно проговорил:
- Жалкая подделка*
* Жалкое подражание, неумелое копирование, обезьянничать,
Он почти недоуменно распахнул глаза.
Он совсем не ожидал, что собеседник может быть таким ядовитым. Под широкими рукавами его руки затряслись.
Замесить тесто, приправы, специи, растереть начинку….
Согласно «Запискам о приготовлении еды княжества Ба и царства Шу», серьезно и внимательно почитанным им слово за словом, с перепачканным в муке лицом, он заворачивал чаошоу вкривь и вкось, пока они не получились круглыми, пухлыми и милыми.
Он все хорошо изучил, он очень старался совершенствоваться.
И все это обменяно на эти два слова.
Жалкая подделка.
Поздней ночью на речной отмели, в серебристом свете Мо Жань смотрел на него. Чу Ваньнин немного постоял на прежнем месте и вдруг, не проронив ни слова, повернулся кругом и пошел.
Неизвестно почему, Мо Жань показалось в тот день, что когда он уходил, его шаги были довольно быстрыми. В них больше не было прежнего спокойствия, больше походило, что он потерпел поражение и сбегает.
Он не знал почему, в его душе родилось неопределенное ощущение. Он нахмурился и глядя в спину Чу Ваньнина, когда его силуэт должен был вот-вот исчезнуть, вдруг крикнул:
- Подождите!!
Автор говорит:
Бить собаку надо осторожно, сила атаки велика, предлагаю организовать команду.
Слишком поздно сегодня для некоторых ответов, до сохранения я написала 6000 и сократила до 4000 иероглифов…. Как ни пиши, все недовольна, моя черепушка болит нет никаких сил, совсем никаких. Ускользаю, ускользаю (溜了溜了) на сленге- не справляюсь .
0.5 : как я воспринимаю партию в Вейцзи Чжэньлун – наверное как какое то модернизированное современное занятие?
2.0 : Расскажи поподробнее
0.5 : ….. собрать разных людей, животных, а потом играть в дочки-матери. (играть в семью)
2.0 : …. Хахахаха, поэтому ты такой глупый, социально изолированный домосед (домашний мальчик, отаку) ? Не удивительно, что ты ниже меня на 3 см!!
Тасянь намекает на Симс? (это Лапса))))
читать дальше
Но, однако в нерешительности потоптавшись возле павильона Алых лотосов, Мо Жань все же угомонился. Он не сделал ничего безумного.
Это было слишком опасно.
Сейчас ведь он впервые создал камни Чжэньлун и еще не проверил, действуют ли они. Будет крайне опрометчиво все упустить, решив их опробовать на корифее такого уровня. Ему еще дорога своя собственная жизнь.
Так что после долгих колебаний Мо Жань обуздал свой первый порыв и покинул павильон Алого лотоса. Много раз обдумав все позднее, он в конечном итоге решил поместить эти два черных камня Чжэньлун в тело новых учеников Пика Сышэн. Ему нужно было много раз их испытать и поэтому юные ученики, с еще нестабильным фундаментом развития, действительно были самым верным выбором.
Это был прохладный вечер, сумерки уже накрыли вершины гор. Мо Жань быстро вскинул руку. Он смотрел на двоих ребят, которые веселились, устроив соревнование на берегу реки по пусканию камешков по воде. Он был напряжен на столько, что его руки тряслись, а зрачки стали меньше булавочной головки. Лунный свет освещал его бледное безжизненное лицо, он сжал губы и пошевелив пальцами медленно вышел вперед.
Ну конечно, это был первый раз, когда он совершал такое чудовищное преступление, использование запретной магии. Он был взволнован и сильно напряжен.
Ша..
Два человека внезапно опустились на колени. Но Мо Жань, как птица, пуганая луком, совсем как злодей совершающий идеальное убийство, которому угрожает едва заметное дуновение ветерка, немедленно спрятался поблизости в роще. Его сердце, похоже готово было выпрыгнуть из глотки.
Тук-тук--тук—тук
Спустя время, придя в себя он увидел, что эти два человека в ступоре так и стоят на коленях на прежнем месте, абсолютно неподвижно. Бешено бьющееся сердце медленно успокоилось.
Его нижнее белье полностью помокло от холодного пота, кожа на голове одеревенела.
Он вышел.
Теперь он вновь стоял под серебристым светом луны на камнях с краю речной отмели.
На этот раз можно считать он был почти невозмутим. Несмотря на то, что он по прежнему не осмеливался дышать, он появился осторожно, словно скользящая в сумерках шипящая змея.
Мо Жань склонил голову рассматривая этих двух младших учеников.
Только что они играли и шумели, а сейчас на их лицах не было и полкапли крови, спокойны, как стоячая вода. Они абсолютно неподвижно стояли на земле на коленях. Когда Мо Жань осматривал их, они даже не подняли голову, так же не шевелясь.
- ……….
Мо Жань постарался заклинанием сдвинуть их, управляя кончиком пальца.
Двое учеников, ударяясь друг о друга медленно встали. Их глаза остекленели и в этих двух пар черных, словно лакированых глаз Мо Жань видел свое собственное перевернутое отражение.
Это отражение не было очень четким, но, неизвестно почему, Мо Жань казалось, что он видит все очень ясно, была видна каждая мелочь, абсолютно не к чему придраться.
На фоне полной луны, он увидел демона с бледным лицом и красным огнем в глазах.
Мо Жань услышал свой собственный дрожащий голос, который хрипло сказал:
- Назовите свое имя.
В ответ он услышал два бездушных нежных голоса:
- Имя не зависит от меня.
Сердце Мо Жань опять яростно забилось, кровь неслась по венам как кони, сорвавшиеся с поводьев, его кадык судорожно дернулся и он прошептал:
- Где ты находишься?
- Место не зависит от меня.
- Какой сегодня день?
- ЯВремя не зависит от меня.
Являясь на доске Вэйци Чжэньлун управляемой черной, низшей фигурой, они не знали ответа на эти три вопроса: твое имя – не знаю, где ты сейчас – не знаю, какое сейчас время – не знаю.
…. Это все определял хозяин.
Это было именно то, что описано в древнем свитке, один в один.
Мо Жань в ужасе затрепетал. Как ни странно, осознав то, что он собственноручно сделал два полноценных камня, разве он не должен быть вне себя от восторга, но он испытывал страх.
Чего он боялся? Он и сам не знал, но в его душе воцарился хаос, все перепуталось.
Он только знал, что стоит на краю пропасти…. Нет, он уже упал вниз в пропасть, и внизу тьма, непроглядная чернота, он не может разглядеть ее дна. Не видно, где его погибель, где она заканчивается, где хоть какой-то огонь и где конец.
Он чувствовал, словно внутри его душа вопит от боли, пронзительно кричит. Но, очень скоро она разбилась вдребезги, раздробилась в порошок, остались лишь обломки.
Дрожа, он протянул руку, чтобы коснуться щеки марионетки.
Он сглотнул, но во рту не было слюны, губы все потрескались. Его красивое лицо исказилось, когда он, уставившись на этого маленького ученика, задал последний вопрос:
- Чего ты хочешь?
- Я хочу ради хозяина камня разбиться вдребезги без сожаления.
- …………
Мо Жань перестало трясти.
Вокруг вдруг стало очень тихо, холодное спокойствие, как лед.
Он сделал два камня. Ровно две штуки. И использовал их так, что эти двое его младших товарища забыли свои имена, превратились в управляемых им марионеток на веревочках.
Если он, их хозяин, хотел, чтобы они пошли на восток, они не могли отправиться на запад. Если он хотел, чтобы они убили друг друга, они не могли его ослушаться.
Он и правда их хозяин.
На доске Чжэньлун самый худший контроль над мертвым, неодушевленным предметом, самый мощный, над живым человеком.
Врожденная духовная энергия Мо Жань была подавляюще тиранической, грубой и свирепой и из-за этого он имел больше возможностей от природы. Он в первый раз совершил преступление и в результате своих трудов он получил под контроль камней двоих живых совершенствующихся, даже несмотря на то, что это были юные только начавшие свой путь даосы.
После первоначального испуга, Мо Жань вдруг почувствовал возбуждение, он был очень воодушевлен. Казалось перед его глазами начали медленно разворачиваться картины с грандиозными замыслами. Картины разгула, песни, вино, букеты цветов и горы парчи все на его ладони, все теперь его.
Все что любил, он теперь мог крепко держать.
Все, что ненавидел, он мог размолоть в порошок.
Мо Жань был взволнован, его сердце забилось еще быстрее, еще быстрее. Но не потому, что он был в замешательстве, а потому что его вдохновляла игра в Чжэньлун! Третья запретная техника!
Двигаясь наощупь он терпел поражение несметное количество раз, но, в конце концов он смог…… наконец ему удалось…. Он отлично справился.
Весь мир теперь у него в кармане!*
*всемирный управляющий монетным двором у него в мешке
Имея в распоряжении эти пешки он был способен сделать очень много того, с чем бы раньше не справился. Он мог управлять всеми от Мобэй до Цзяннань*, они все его приспешники!
* Мобэй на севере- внешняя Монголия (устаревшее название), Цзяннань на юге -правобережье реки Янцзы
Перед глазами все переливались яркими красками и пестрыми узорами.
Казалось, он мог сделать, что угодно, добиться всего, он….
- Мо Жань.
В одну секунду, хорошо знакомый, глубокий холодный голос прервал его.
Как таз холодной воды, все эти хоромы, высокие платформы словно обрушились, как будто с облаков он падал на жесткую землю и упав вернулся в удручающую реальность.
Мо Жань медленно обернулся. Его багряно красный, хищный взгляд упал на холодного человека в белом, стоящего на камнях в лунном свете.
- …………….
Не было такого случая, когда он не хотел бы видеть Чу Ваньнина больше, чем в этот момент.
- Что ты здесь делаешь?
Руки Мо Жаня сжались в кулаки, поджав губы он не мог дать ответ прямо сейчас.
За его спиной еще стояли две пешки Чжэньлун. Они были сделаны не идеально и если Чу Ваньнин подойдет поближе и рассмотрит их, то, конечно он увидит нечто странное и тогда все раскроется.
Со своим характером Чу Ваньнин наверняка вытянет из него все жилы, переломает ноги, уничтожит его духовное ядро, а потом спалит все те записи, что он переписал в запретном отсеке книгохранилища из древнего оборванного редкого свитка.
Увидев, что он молчит, Чу Ваньнин немного нахмурился и своими белыми шелковыми сапогами ступил на песок, сделав шаг.
Но на самом деле это всего лишь шаг, только шаг и все. Затем он остановился и посмотрел на стоящих за спиной Мо Жань двух учеников.
Не оглядываясь, Мо Жань легко пошевелил мизинцем, но внутри использовав всю волю, в душе криком отдал приказ. И наконец оба ученика, подчинившись его приказу задвигались по его желанию.
Один другому сказал со смехом:
- Ты бросил слишком близко, я только что точно бросил дальше тебя.
- Ты хочешь меня надуть, во всяком случае ты… ооо, старейшина Юйхен!
Они двигались как обычно, именно картина обычной веселой забавы. Увидев Чу Ваньнина, они тут же остолбенели. А затем оба, один за другим поприветствовали его. Чу Ваньнин всматриваясь в их глаза чувствовал, что в них что-то неправильно, но не мог понять что именно.
- Приветствую, старейшина.
- Приветствую старейшину Юйхена.
Оба ученика сдерживая улыбки, должным образом поприветствовав Чу Ваньнина тактично намеревались убраться отсюда.
Чу Ваньнин, все еще нахмурив брови пристально смотрел, как две пешки спокойно подходят к отмели, идя рядом и задевая друг друга плечами, направляясь в бамбуковую рощу…..
Он очень долго провожал глазами этих двоих, а затем обернувшись опять уставился на Мо Жань. Мо Жань про себя вздохнул с облегчением, но выдохнув всего лишь до половины, он вдруг услышал как Чу Ваньнин сказал:
- Стойте.
- ………
Лицо Мо Жань немного напряглось. Ногтями он впился в ладони до красных следов, но не проронил ни звука. Ничего не говоря, он спокойно наблюдал за каждым крошечными изменением в лице Чу Ваньнина, наблюдал за каждым его движением.
- Вернитесь. – сказал Чу Ваньнин двум силуэтам, застывшим в ступоре.
У Мо Жань не было выхода, только и оставалось, что скрепив сердце приказать двум пешкам подчиняться приказам. Медленно они вернулись из бамбуковой рощи и встали напротив Чу Ваньнина.
Легкое облако уплыло и выглянула полная луна.
В ярком лунном свете Чу Ваньнин пристально вглядывался в лица учеников. Вдруг, подняв руку, он приложил кончики пальцев сбоку, к шее одного из них.
Мо Жань во все глаза уставился в лицо Чу Ваньнину. Он не подавал виду, но его сердце билось как сумасшедшее.
Он понял, что почувствовав, что что-то не в порядке, Чу Ваньнин решил проверить пульс. Видите ли, новички в партии Чжэньлун, обычно могли взять под контроль только мертвое тело, они не способны сразу управлять живыми людьми. И хотя эти двое хотя и были изготовлены из живых людей, однако Мо Жань сам точно не знал, сделал ли он все идеально.
Он не знал, не убил ли он их, когда забивал в их сердца камни.
- …………..
Неизвестно, сколько времени длилось это напряжение, Чу Ваньнин наконец опустил руку и стряхнув рукав, произнес:
- Идите.
Мо Жань почувствовал, что нож, который был прижат к его шее, убрали. Чу Ваньнин ничего не заметил. У неба есть глаза, они позволили под носом у Чу Ваньнина украсть жизнь.
Подождав, пока те двое позванных им учеников ушли, Чу Ваньнин глядя ему в глаза спросил:
- Что ты тут делаешь так поздно?
- Мимо шел, - ответил Мо Жань.
Тон его речи был наглым, по сколько ни в коем случае он не должен был вызвать подозрения хорошим отношением к Чу Ваньнину. Может быть именно из-за его холодного и непочтительного вида, изначально преисполненный сомнениями Чу Ваньнин, сейчас сжал губы и не нашелся что сказать.
Он не хотел оставаться наедине с Чу Ваньнином ни минутой дольше, поэтому отвернув взгляд пошел вперед. Но когда он дотронулся плечом до плеча Чу Ваньнина, тот неожиданно произнес одну фразу, которая заставила его напрячься еще больше.
- В запретной зоне книгохранилища недавно кто-то побывал.
- ………..
Мо Жань не мог повернуть голову, однако его взгляд изменился.
- Ты должно быть знаешь, что там хранятся несколько истрепанных свитков с записями о искусстве запретных заклинаний, из тех, что распределили между собой главы десяти великих школ.
Мо Жань остановился.
- Я знаю. – ответил он.
- На одном из самых важных старых свитков есть явные следы того, что его кто-то перелистывал.
- И какое это имеет отношение ко мне? – с холодной усмешкой спросил Мо Жань.
Он с трудом сдерживался, прекрасно понимая, что достаточно выйти золотому свету Тяньвэнь и обмотать его для допроса, весь его преступный замысел, что пророс внутри злом, все будет обнажено перед Чу Ваньнином.
Его великие мечты, честолюбивые амбиции, все пойдет прахом.
Чу Ваньнин немного помолчал.
- Мо Жань, до каких пор ты будешь упрямиться?
Его тихий голос звучал подавленно и удрученно.
- ……….
Мо Жань не ответил. Однако он почти уже видел, что будет дальше.
Наверняка сейчас промелькнет золотой блеск Тяньвэнь.
Наверняка сейчас Чу Ваньнин, в соответствии со своим образом благородного человека, задаст вопрос, как он тварь, хуже животного, решил такое сотворить, так или иначе, в глазах Чу Ваньнина он всегда именно такой….
- Ты что, не понимаешь, на сколько это опасно?
Это неправильно.
Он задумался над этой сухой и невыразительной фразой.
А потом, он безучастно чуть повернулся и посмотрел в лицо Чу Ваньнина в лунном свете.
Бледное лицо, чуть нахмуренные брови вразлет, скрывающие беспокойство, пара проницательных, видящих его насквозь глаз. Но все же они не сумели разглядеть в нем ничего.
- Если кто-то практикует это запретное искусство, то он может убивать людей. Ты так поздно не спишь, оказался в этом заброшенном месте, неужто тебе жизнь недорога?
- ………….
Голос Чу Ваньнина был таким низким, он продолжал, почти сжав зубы:
- Столько людей погибло после небесного раскола, неужто это не научило тебя заботиться о себе? Раз уж ты знаешь, что кто-то прочел испорченные свитки, как ты можешь быть таким неосторожным!
Мо Жань молчал, его черные как смоль глаза уставились на человека напротив.
На его лбу выступила испарин. К этому времени он уже медленно успокаивался, подул холодный ветер.
Его тело потихоньку расслабилось, а сердце затопило странное ощущение. Мо Жань почти улыбался.
- Учитель….
Раскосые глаза Чу Ваньнина слегка замерцали.
После смерти Ши Мей, Мо Жань больше никогда не улыбался ему и очень редко называл учителем.
- Так вы заботитесь обо мне? – слегка улыбнувшись спросил Мо Жань.
- …………
Улыбка стала еще шире и ярче.
Настолько яркой, что она выглядела как лезвие ножа. Белый нож вошел, окровавленный вышел. Хрясь, он погрузился в грудь и по лезвию стекают алые бусины крови. Он медленно улыбнулся словно злой демон обнажил ряд белых зубов, словно скорпион занес хвост полный яда.
- Битва при расколе небес…. – он рассмеялся. – Учитель может упоминать битву при расколе небес, надо же. Та битва, неважно чему она научила меня, главное, что Учитель научился жалеть людей, ого.
Увидев, что блеск в глазах Чу Ваньнина дрожит, напряженный, он не мог улизнуть, никаких путей отступления.
Улыбка на лице Мо Жань становилась все более и более гротескной, бессмысленной и жестокой.
Наброситься на него, кусать и рвать, вцепиться в горло и кости Чу Ваньнина. Внезапно он почувствовал радость и неожиданно залился смехом:
- Ха-ха-ха, хорошо, превосходно, поистине хорошая сделка, один безымянный ученик в обмен на совесть образцового наставника Чу. Образцовый наставник Чу, наконец то беспокоиться о жизни окружающих его людей. Учитель, сегодня я наконец то почувствовал, что Ши Мей умер не зря.
Несмотря на то, что Чу Ваньнин сохранял строгий вид холодного человека, этот стервятник кружил вокруг него безумно хохоча, заставил его вздрогнуть.
- Мо Жань….
- Ши Мей умер, это хорошо, его смерть окупилась, смерть и чувство долга, отдал жизнь за благородное дело!
- Мо Жань, ты….
Перестань смеяться.
Не говори больше.
Но он действительно не мог открыть рта, Чу Ваньнин не мог открыть рот. Он не мог принести извинения. Не мог жалобно умолять. Он даже не мог снисходительно упрекать этого ученика, который чуть не сошел с ума, говоря - ты ошибаешься, дело не в том, что я не хотел спасать его, дело в том, что у меня действительно больше не было духовных сил.
Я получил такую же рану, что и он, и если бы я потратил еще хоть один цунь духовной силы, то стал бы могилой с костями, слугой загробного мира.
Он стеснялся произнести это.
Возможно, потому что чувствовал, что такое признание звучит слишком немощно.
К тому же, возможно он чувствовал, что вероятно в душе Мо Жань, смерь этого Учителя и правда так незначительна, как он может сравниться с нежным и ласковым Ши Минцзином.
Поэтому в итоге Чу Ваньнин стараясь изо всех сил подавить дрожь в голосе, смиренно, выдавливая по одному слову за раз, проговорил:
- Мо Вэйюй, как долго ты будешь сходить с ума.
- ………..
- Пойдем домой.
Разъяренное пламя скорби кипело, в глотке защипало.
- Смерть Ши Минцзина это не в обмен на такого сумасшедшего как ты.
- Верно сказано, Учитель. – захихикал Мо Жань, - Как можно смерть Ши Мей поменять на меня?
Как скорпион, подобно пчеле и муравью впился в сердце.
- Ясно, что его смерть была в обмен на тебя, Учитель.
Жало вонзились в плоть.
Увидев, как побледнело лицо Чу Ваньнина, его сердце наполнилось болезненным удовольствием. Не жалея сил, он хотел вонзить в него шипы, язвить и насмехаться над ним, собственные страдания разрывали его изнутри, пусть также и для Чу Ваньнина жизнь станет хуже смерти.
Превосходно.
Они вместе пойдут в ад.
- Я тоже хотел пойти домой. – спокойно и непринужденно, с сияющей улыбкой произнес Мо Жань. Ямочки на щеках были такими глубокими, постепенно наливаясь отравленным вином, - Я тоже не хотел слоняться кругом поздней ночью. Но мой дом стоит напротив его дома.
Мо Жань не сказал, кого, он употребил простое слово «его».
И эта близость среди них еще больше заставила мучится Чу Ваньнина.
- В его комнате лампа никогда больше не засветит.
Чу Ваньнин закрыл глаза.
Мо Жань насмешливо улыбался, но понемногу уже успокаивался.
- Я хотел пойти и попросить его о миске чаошоу, чтобы поесть. Но я больше не могу этого попросить.
На какое-то мгновение ресницы Чу Ваньнина задрожали, его губы шевельнулись, как будто он что-то хотел сказать.
Однако Мо Жань не дал ему ни шанса ни смелости ничего сказать, он насмешливо проговорил:
- Учитель, чаошоу это такая вещь, которую лучше всего делают люди из царства Шу. Красное масло, чили перец и сычуанский перец, ничего не может быть упущено. Все, что вы больше всего ненавидите. Вы хотели взамен приготовить мне миску, я понимаю ваше намерение. Но только вы приготовили эту вещь, и мне незачем пробовать это на вкус, есть только одно слово, чтобы это описать.
Чу Ваньнин так и не открыв глаза, немного нахмурился.
Казалось, что так он мог спрятаться от острых мечей, слетающих с губ.
- Я не так много читаю, к счастью, несколько дней назад я слышал, как Сюэ Мэн сказал одну фразу. Я думаю, она годится, чтобы описать чаошоу Учителя. На самом деле, очень подходит.
Что это?
Напрасные хлопоты?
Бесполезная трата сил?
Чу Ваньнин судорожно искал в своем подсознании, как будто он должен был найти щит и броню. Надо первым найти самое неприятное слово для себя, чтобы быть готовым. Чтобы оскорбление не было таким унизительным.
Не стоящий и гроша?
Мо Жань все еще молчал, он смаковал эту фразу между зубов.
Верно, не стоящий и гроша.
Чу Ваньнин глубоко верил, что не найти сравнения более сильного, чтобы у человека похолодело на сердце.
Он успокоился.
Лишь только до того момента, как услышал, что Мо Жань спокойно проговорил:
- Жалкая подделка*
* Жалкое подражание, неумелое копирование, обезьянничать,
Он почти недоуменно распахнул глаза.
Он совсем не ожидал, что собеседник может быть таким ядовитым. Под широкими рукавами его руки затряслись.
Замесить тесто, приправы, специи, растереть начинку….
Согласно «Запискам о приготовлении еды княжества Ба и царства Шу», серьезно и внимательно почитанным им слово за словом, с перепачканным в муке лицом, он заворачивал чаошоу вкривь и вкось, пока они не получились круглыми, пухлыми и милыми.
Он все хорошо изучил, он очень старался совершенствоваться.
И все это обменяно на эти два слова.
Жалкая подделка.
Поздней ночью на речной отмели, в серебристом свете Мо Жань смотрел на него. Чу Ваньнин немного постоял на прежнем месте и вдруг, не проронив ни слова, повернулся кругом и пошел.
Неизвестно почему, Мо Жань показалось в тот день, что когда он уходил, его шаги были довольно быстрыми. В них больше не было прежнего спокойствия, больше походило, что он потерпел поражение и сбегает.
Он не знал почему, в его душе родилось неопределенное ощущение. Он нахмурился и глядя в спину Чу Ваньнина, когда его силуэт должен был вот-вот исчезнуть, вдруг крикнул:
- Подождите!!
Автор говорит:
Бить собаку надо осторожно, сила атаки велика, предлагаю организовать команду.
Слишком поздно сегодня для некоторых ответов, до сохранения я написала 6000 и сократила до 4000 иероглифов…. Как ни пиши, все недовольна, моя черепушка болит нет никаких сил, совсем никаких. Ускользаю, ускользаю (溜了溜了) на сленге- не справляюсь .
0.5 : как я воспринимаю партию в Вейцзи Чжэньлун – наверное как какое то модернизированное современное занятие?
2.0 : Расскажи поподробнее
0.5 : ….. собрать разных людей, животных, а потом играть в дочки-матери. (играть в семью)
2.0 : …. Хахахаха, поэтому ты такой глупый, социально изолированный домосед (домашний мальчик, отаку) ? Не удивительно, что ты ниже меня на 3 см!!
Тасянь намекает на Симс? (это Лапса))))
-
-
13.04.2021 в 06:58-
-
13.04.2021 в 11:56-
-
13.04.2021 в 15:52-
-
13.04.2021 в 19:39-
-
13.04.2021 в 19:43-
-
13.04.2021 в 20:02-
-
13.04.2021 в 20:16-
-
13.04.2021 в 20:17-
-
13.04.2021 в 20:30-
-
13.04.2021 в 20:44-
-
13.04.2021 в 20:45-
-
13.04.2021 в 20:59-
-
13.04.2021 в 21:29-
-
13.04.2021 в 21:30