Lapsa1
читать дальше
Увидев, что Чу Ваньнин повернулся, в глазах Хуа Биньань промелькнула улыбка. Он мягко и дружелюбно из-под голубовато изумрудного шелкового рукава, протянул вперед свою белую нежную руку, указав на обитую парчой шкатулку, стоящую перед Чу Ваньнином.
Чу Ваньнин чуть кивнул головой и сказал немому слуге:
- Большое спасибо.
Немой слуга, увидев, что он принял шкатулку, низко поклонился и вернулся, встав рядом со своим хозяином.
Сюэ Чженъюн изумленно спросил:
- Юйхен, ты знаком с гуру Ханьлинь?
- Нет, - Чу Ваньнин смотрел на шкатулку перед собой, - Если бы мы были знакомы, мне бы не пришлось тратить на аукционе Сюаньюань огромные деньги, 250000, чтобы купить нектар мо*
*貘 мо- это тапир. В китайской мифологии тапиры питаются снами. То есть это снотворное baijiahao.baidu.com/s?id=1647300092995697613&wf...
- Тогда почему он дал тебе это?
- Я тоже не знаю,- ответил Чу Ваньнин, - Откроем, посмотрим.
Парчовая шкатулка оказалась полна доверху, в ней лежало пять поразительно изящных и гладких флаконов с нектаром мо. Там же лежало и письмо.
Чу Ваньнин открыл и прочел его. В письме, написанном на простых бамбуковых дощечках, говорилось, что, узнав о том, что мастер Чу во дворце Сюаньюань потратил много денег на нектар и понимая, что нектар мо не стоит таких денег, он давно уже хотел предложить ему еще пять флаконов с нетаром мо. Но, у него никак не было возможности напрямую встретиться с уважаемым мастером. И вот наконец на собрании на горе Линшань у него получилось и он надеется, что господин примет это.
Сюэ Чженъюн тут же сказал:
- По-моему, он хочет завязать знакомство с тобой.
- ……………
Если не принять подобный подарок, это было бы удар по достоинству противной стороны и поэтому Чу Ваньнин издалека поблагодарил Хуа Биньань, но затканную парчой шкатулку затем сразу же передал Сюэ Чженъюну.
Радостный Сюэ Чженъюн переспросил:
- Это мне?
- …. Отдайте старейшине Таньлан. – ответил Чу Ваньнин, - Я вообще то чувствую, что этот Хуа Биньань немного странный. Палата Сюаньюань каждый год продает с молотка лекарства по огромным ценам, все из-за наценки, неужели он каждому покупателю ее компенсирует?
Сюэ Чженъюн в нерешительности сказал:
- Я считаю, что это не удивительно. Высокая цена не на столько высокая, что тебе показалось, что это уже слишком, я первый раз такое слышу.
На лице Чу Ваньнина отразился гнев:
- Не более, чем заслуживает, не так уж и слишком. Короче говоря, возьмите эти пять флаконов и отдайте Таньлану. Я не думаю, что там внутри наркотик или что то такое, но пусть Таньлан изучит этот нектар мо и научится готовить, чтобы не было лишних расходов.
- Тебе это больше не требуется?
- Я….
Он начал говорить и сам удивился, что эти нелепые, но невероятно реальные сны, сему сейчас снились все реже и реже. Не считая одного раза, когда они только приехали в школу Жуфэн, время от времени ему снились небольшие разрозненные сцены, но в остальные ночи ему снились хорошие сны.
Поэтому снова пить нектар мо, означало попросту транжирить добро. Чу Ваньнин считал, что в этом нет необходимости, оставлять у себя такое хорошее лекарство.
Пробыв несколько дней на горе Линшань, они вернулись на Пик Сышэн. Но Мо Жань там уже не было.
- Ушел уничтожать призраков, - сказал Сюэ Мэн.
Между бровяими Чу Ваньнина пролегла легкая морщинка:
- Опять какой то призрак? В этом месяце уже девятнадцатый.
- Это все те, что разбежались из пагоды Цзинu в школе Жуфэн. – вздохнул Сюэ Мэн, - Мы поймали очень много и закрыли в нашей башне Тунтянь. Но башня Тунтянь по сравнению с пагодой Цзинu очень маленькая, вмурованные духовные камни и амулеты не такие сильные, как в школе Жуфэн. Если так будет продолжаться, боюсь башня не продержится долго.
- В следующий раз, когда придет глава Ли Усинь, пусть он с собой немного заберет в усадьбу Битань и удерживает в своей пагоде Шэнлин*- сказал Сюэ Чженъюн.
*Святой дух.
- Это хорошая идея, - ответил Сюэ Мэн.
Сюэ Чженъюн продолжал:
- И с Гу Юэе, тоже можно немного поделиться. Я слышал их башня Чжайсин*по сравнению с пагодой Цзинu в Жуфэн, еще выше и еще больше…
*Собирать звезды
На этот раз Сюэ Мэн не согласился. Он вскинул свои блестящие черные брови и гневно крикнул:
- Нет!
- Почему?
- Мне не нравится этот пес Цзян, он такой противный. Пусть башня Тунтянь хоть лопнет, я не желаю отдать им даже демона, пойманного нашей школой!
Чу Ваньнин покачал головой. Не желая дальше слушать препирательства отца и сына, оставил их и пошел вперед.
Он вернулся в водный павильон и задремал. В этот вечер он действительно хорошо спал, былые сны его не тревожили. К тому времени как он проснулся, заходящее солнце было как кровь и сумерки как вода пропитывали небосвод. В конце концов только лишь кровавый след вечерней зари остался на горизонте.
К этому времени в зале Мэн-по уже не осталось еды, но он чувствовал небольшой голод. Приведя в порядок платье и волосы, он откинул занавесь, собираясь пройти кружок по городку Учан, чтобы немного перекусить.
В эту самое время, так удачно, что он заметил Мо Жань, который возвращался назад, одолев демона. Он как раз шел по лестнице вверх по направлению к павильону Алого лотоса.
Увидев его, Мо Жань улыбнулся:
- Я слышал, как дядя говорил, что ты пошел спать, как раз шел будить тебя.
- Ты по делу?
- Нет никакого дела. Я просто хотел прогуляться вместе с тобой.
Надо же, как удачно, Чу Ваньнин почувствовал радость от того, что их мысли совпали, такая чуткость, что они так подходят друг другу, расслабляла и успокаивала.
- Куда пойдем?
Оба спросили разом.
Чу Ваньнин растерялся, как и Мо Жань.
Вслед за этим:
- Куда ты скажешь.
Также проговорили хором.
Чу Ваньнин смущенно покраснел и сжал все десять пальцев под длинными рукавами. Ладони вспотели. Его черные глаза были горячи. Но он быстро успокоился, взглянув на Мо Жань.
Мо Жань не сдержался и его рот растянулся в улыбке.
- Везде хорошо.
Чу Ваньнин на самом деле был счастлив, но эта его старая привычка казаться холодным, пусть даже он был так рад, так не равнодушен, так сильно, что казалось вокруг его головы темно красный отблеск, как вокруг цветущей яблони.
- Тогда идем, - сказал он, - Пойдем в город, осмотримся, немного перекусим.
Он даже не спросил Мо Жань как прошло изгнание демона. Хорошо это или нет, но между ними установилась какая то кармическая связь, понимание друг друга без слов. Уже когда он стоял перед бамбуковой дверью, смотря как развевается боевое одеяние Мо Жань, золотой орнамент на темном подоле волнами мерцает в сумерках, он сразу понял, что все хорошо, не нужно лишних слов.
Они вместе вошли в городок Учан.
С годами неустанно Учан становился все лучше и больше. Если в начале в нем было всего три переулка и три продольные городские улицы, то ныне он увеличился до шести переулков и пяти улиц, почти на целый круг больше.
- Когда я впервые пришел на Пик Сышэн, по вечерам двери и окна всех домов были плотно закрыты, во дворах повсюду стоял пряный запах сожженных благовоний, на дверях везде вывески с иероглифами зеркальных заклинаний, под карнизами колокольчики для успокоения духов.* - Чу Ваньнин смотрел на беспрерывный поток людей. Зажглись фонари, смеркалось. Он продолжал, - Ныне, разве что название осталось прежним, остальное уже и не узнать.
*ритуалы для отпугивания злых духов
Мо Жань рассмеялся:
- С Пиком Сышэн здесь будет все лучше и лучше.
Эти двое шли по городской главной улице, заново вымощенной голубым камнем. Повсюду выдували* сахарные леденцы, демонстрировали театр теней, ларьки в которых торговали легкими жареными закусками, люди ели кипящий гудон**, переливающиеся драгоценные камни, яшма, ласкают взор, шум, галдеж, все вверх дном. На улицах развешаны рядами бумажные фонари, поэтому ночной рынок выглядит нарядно и празднично, цивилизованный мир.
*делают, чтобы было красиво, как стеклодувы, только с жженым сахаром
**острый горячий суп
Мо Жань, увидев ларек, в котором подавали гудон, вспомнил, как они все вместе, с Сюэ Мэном, останавливались здесь перекусить. Рассмеявшись, он потянул Чу Ваньнина:
- Учитель, давай тут поедим, в этом месте есть твое любимое соевое молоко.
Они уселись на маленькие скрипучие бамбуковые стулья, было довольно холодно, но повару, готовящему еду, было очень жарко. Он был полуобнажен и постоянно вытирал пот. Он подошел к ним и спросил:
- Господа даосы, что желаете?
Чу Ваньнин:
- Юаньянго*
*буквально слово означает- утка мандаринка, так же назвается и блюдо. Он заказал – хого* разделенную на две части , в одной секции острый бульон, во второй не острый. Хого(огненный котел) как самовар с подогревом внизу, там бульон кипящий в нем как в кастрюле в которую нужно опускать порезанные и поданные ингредиенты (мясо, овощи)
Мо Жань:
- Кастрюлю грибного супа.
- ……. ты не хочешь острой еды?
Мо Жань опустил глаза и улыбнулся. Его голос был мягкий и тихий:
- Подумываю в будущем воздерживаться от нее.*
*хочу бросить, воздержаться (как от бухла и сигарет )))
Чу Ваньнин на мгновение растерялся. Он смутно понимал, почему Мо Жань вдруг неожиданно перехотел есть острую пищу. Как рыбу из озерной воды он тащил эту мысль на поверхность, и в сердце, как в пруду, все забурлило и запузырилось, содрогнулось под накатывающими волнами.
- Тебе нет необходимости воздерживаться….
- Нет, мне так просто нравится.
- …………..
«Нравится воздерживаться», «Я хочу воздерживаться». Он взглянул на Чу Ваньнина сквозь занавесь густых ресниц, его взгляд упал на его порозовевшее ухо. Мо Жань улыбнулся.
Вторую часть предложения он так и не договорил…
Когда вы едите вдвоем, во время того, как вы едите хого, можно попеременно погружать палочки в обе секции и превратить все в праздничный горшок, а не отдельно красный (острая) и белый(пресная), четко разграниченный.
Мо Жань заказал еще немного жареных блюд. К сожалению, в лавке не было большого разнообразия десертов. Он намеревался пойти в другое место и заказать три кувшина из толстого фарфора соевого молока, а затем уже сидеть и ждать пока приготовятся блюда.
Вокруг людей, которые едят вместе, мужчин и женщин, стариков и детей, черноволосых или покрытых инеем, поднимается пар от бурлящего котла, под которой вздымается свет от огня. Галдеж, крики, застольные игры, шутки и тайные желания, все это бурлит и клокочет в дыму, в горячем воздухе. Аромат блюд и спиртного нагреваясь, смешиваются вместе в одно озеро, а затем в море тепла и умиротворения.
Людской мир такой простой и заурядный, мирская суета такая бойкая и живая.
До того, как Мо Жань исполнилось пятнадцать, он голодал, у него не было возможности вкушать разнообразные блюда, пить вино.
После того, как он стал Тасянь -Цзюнь, владыкой над всеми людьми, он по-прежнему не мог заполучить эту мирную тишину и безмятежность.
Теперь у него есть это.
Внезапно взметнулись языки пламени. Мужчина, готовящий блюда опустил потроха в котел. Жар от огня скапливался внутри и закручиваясь поднимался вверх. Игра света и тени делала этого обнаженного по пояс мужчину, с головы до ног лоснящимся в отблесках медного цвета. Масло и соль, соевый соус, уксус, все по порядку. Сильные, мускулистые руки все встряхнули, и плошка с жаркое в миг была вынута из кастрюли.
Еще кипящее все подавалось на стол.
- Юбаошуанцуй*! – громко прокричал маленький официант-помощник, криком расчищая дорогу.
*Потроха жареные во фритюре
В предыдущей жизни Тасянь- Цзюню не могли угодить и самые изысканные деликатесы, неизвестно почему эти «Юбаошуанцуй!» заставили его рассмеяться. Он положил подбородок на свои длинные пальцы, его густые ресницы задрожали, свет от огня всего мира собрался за этой темной занавесью разгоняя мрак и ярко освещая.
- Что ты смеешься? – спросил Чу Ваньнин.
- Не знаю, я просто очень рад.
Чу Ваньнин ничего не сказал, но красавчик перед ним улыбался так очаровательно, что необъяснимым образом, в глубине его души тоже стало светлее.
После еды, запрокинув голову он взглянул на небо. На небесах собирается дождь, но внизу люди, похоже не обращали на это никакого внимания. Они по-прежнему славно развлекались поздней ночью.
Проходя мимо лавки с расставленными бумажными фонарями, Мо Жань внезапно остановился и застыл, глядя на них.
Чу Ваньнин, проследил за его взглядом. Оказалось, он смотрел, как старый мастер как раз в этот момент тщательно оклеивал бумагой фонарь в виде пагоды. Рядом уже стоял другой, очень похожий фонарь. Он уже был полностью готов и внизу его была приделана подставка, как для речного фонаря*.
*речные фонари – это бумажные ритуальные фонари пускаемые по воде 15 числа седьмой луны, чтобы «светить блуждающим духам».
- Дядюшка*, прошу прощения. Я возьму этот фонарь-пагоду.
* Лаобо- вежливое обращение к друзьям отца, отцу друга, в общем к старшему.
Не спросив о цене, не спросив у Мо Жань, нравится ему, не нравится.
Чу Ваньнин подошел и вручил золотой лист сгорбленному старику, так серьезно и тщательно оклеивающему фонарь. Затем он взял этот фонарь и передал своему ученику, стоявшему позади него.
- Возьми.
Мо Жань в радостном изумлении, все еще немного растеряно:
- Это мне?
Чу Ваньнин ничего не ответил. Он нес в руке половину горшка вина, которое не допил за ужином. Оглянувшись вокруг, его взгляд упал на журчащий вдалеке ручей, и он пошел этой дорогой.
Огонь фонаря, то разгорался ярче, то притухал, затем снова ярко загорался, освещая цветы на нем и делая эту пагоду еще величественнее.
Мо Жань держа обеими руками речной фонарь шел и бормотал себе под нос:
- Еще с детства хотел запустить такой, но каждый год у меня не было на это денег.
- Ага., - Чу Ваньнин равнодушно взглянул на него, - Ты самый бедный.
Мо Жань улыбнулся.
Воды реки тихо струились внизу. Чу Ваньнин не захотел спуститься ниже к воде по каменным ступенькам, ему было лень. Так что он просто прислонился к опоре моста, в благодушном настроении, скрестив руки. Даос в белом одеянии опирался спиной о почерневшую от времени опору, держа в руке перевязанный ярко красной нитью горшок с вином. Запрокинув голову, он отпил один глоток, а затем чуть повернулся в сторону. Красный мерцающий свет фонаря тускло освещал его словно фарфоровое, гладкое лицо. Его выражение было довольно равнодушным, но, тем не менее в глазах было не спрятать тепло. Так он и смотрел на того довольного, держащего обеими руками речной фонарь, немного неуклюжего мужчину.
Балда, решил сейчас в игры играть.
Однако все же не моргая, он смотрел как Мо Жань дошел до самой кромки берега реки, болтая без умолку, слишком много разглагольствуя над этой пагодой, в конце концов наклонился и тихонько положил ее на воду. Крохотный красно золотой лучик отразился в прозрачной воде. Мо Жань подгреб воду с обеих сторон направляя по течению, отправляя пагоду в дальний путь.
В тот день Мо Жань в непроглядной тьме долго стоял на берегу.
Сегодня был не праздничный день и на реке, кроме него больше никто не зажигал фонарей.
Лишь этот крохотный фонарик в виде пагоды, слабо, но упрямо светил в бесконечно длинной ночи, уплывая вдаль по холодной реке. Он плыл все дальше, превращаясь в трепещущую искру в безжизненном пространстве и наконец был поглощён тьмой и исчез.
Мо Жань молча стоял там, и никто не мог знать, о чем он думал.
Он видел финал.
На темной речной глади больше не осталось света.
Накрапывал дождь, начиналась гроза.
Дождевые капли быстро застучали по беленым стенам и черной черепице.
Люди на улицах засмеялись, закричали и толпа начала разбегаться. Зимой редко так неожиданно начинался проливной дождь. В ларьках мелкие торговцы наперегонки хватали бурые промасленные холсты и плотно накрывали свой товар, кухонную утварь, инструменты, они толкали перед собой свои маленькие тележки, быстро разбегались во все стороны, чтобы спастись под крышей от проливного дождя.
Чу Ваньнин тоже на минуту растерялся. Если подсчитать, то по времени весна уже близко, но и зима еще не кончилась, и из – за такого дождя не надо так сильно беспокоиться.
Он стоял под мостом, ветер не задувал на него дождь, всего лишь немного намочил подол. Зато Мо Жань, бегом поднимаясь с берега, весь промок. Лицо было все мокрое и глаза, темные и влажные.
Чу Ваньнин ласково смотрел на него, а потом, немного смущенно улыбнулся.
- Прочти заклинание, высуши себя.
- Угу.
Такой сильный ливень ничуть не мог помешать даосам отправится в дорогу, тем более таким уважаемым мастерам как Мо Жань и Чу Ваньнин. Один маленький магический барьер и они могли бы совершенно сухими вернуться на Пик Сышэн.
Но никто из них так и не открыл этот барьер. Вместо этого они вместе стояли под опорой моста, ожидая, когда закончится дождь.
После долгого ожидания дождь и не думал заканчиваться. Туман между небом и землей, соединял их в одно целое. Только что такой оживленный ночной рынок полностью рассеялся. Казалось, что это дождевая вода размыла акварельные краски, намочив картину.
- Этот дождь как будто и не думает прекращаться. – сказал Мо Жань.
Чу Ваньнин равнодушно отозвался:
- Дождь льет, как какой-то ненормальный.
Мо Жань громко расхохотался и смеясь повернул голову к Чу Ваньнину:
- Что же делать, мы не можем вернуться.
- ……………
Чу Ваньнин знал, что он должен ответить ему: «Ты что не даос?» «Не умеешь открывать барьер?» «Почему это мы не можем вернуться»
Однако он промолчал. По какой-то причине он не проронил ни слова, но и не согласился. Подняв голову, он смотрел в безбрежную дождливую ночь.
Внутри его трясло, а ладони покрылись потом.
Пока он лихорадочно думал, что ответить, Мо Жань взял его за руку. Она немного дрожала, была горячей, немного потной, и все это беспрепятственно, ничем не прикрытое попало в руки Мо Жань.
Мо Жань смотрел на него долгое время. Затем сглотнул и сказал:
- Учитель, я, я думал, с тобой….
Слова вертелись на языке, он постеснялся сказать их вслух, но его сердце трепетало и в горле стоял комок.
В конце концов его горячие темные глаза снова наполнились влагой, его страстные слова были скрыты, чтобы замаскировать излишнюю интимность, он прошептал:
- Я правда, говорю… дождь очень сильный. Сегодня вечером уже поздно возвращаться в школу, идти в такую даль, можно простудиться.
Чу Ваньнин не реагировал, от неожиданности он глупо выпалил:
- Мне не холодно.
- Тогда жарко?
- И не жарко…
Дыхание Мо Жаня стало горячей. Его грудь поднималась и опускалась, не ожидая, что Чу Ваньнин так ответит, он поднял его руку и приложил к своей горячей груди, прошептав:
- Мне жарко.
Дождь бьет по ряске.
Но Чу Ваньнин видел, как от пламени в его глазах, все вокруг расплавилось и потекло, как в середине лета.
Этот парень так сильно волновался, что казался почти жалким и одновременно очень милым.
Он произнес хриплым голосом:
- Пойдем в ближайшую гостиницу, хорошо? Прямо сейчас, пойдем.
Автор говорит:
Собака: Увидев последнюю фразу, почему я чувствую как будто это студент, обманывая своего бойфренда идет снимать номер в гостинице, свинья.
Увидев, что Чу Ваньнин повернулся, в глазах Хуа Биньань промелькнула улыбка. Он мягко и дружелюбно из-под голубовато изумрудного шелкового рукава, протянул вперед свою белую нежную руку, указав на обитую парчой шкатулку, стоящую перед Чу Ваньнином.
Чу Ваньнин чуть кивнул головой и сказал немому слуге:
- Большое спасибо.
Немой слуга, увидев, что он принял шкатулку, низко поклонился и вернулся, встав рядом со своим хозяином.
Сюэ Чженъюн изумленно спросил:
- Юйхен, ты знаком с гуру Ханьлинь?
- Нет, - Чу Ваньнин смотрел на шкатулку перед собой, - Если бы мы были знакомы, мне бы не пришлось тратить на аукционе Сюаньюань огромные деньги, 250000, чтобы купить нектар мо*
*貘 мо- это тапир. В китайской мифологии тапиры питаются снами. То есть это снотворное baijiahao.baidu.com/s?id=1647300092995697613&wf...
- Тогда почему он дал тебе это?
- Я тоже не знаю,- ответил Чу Ваньнин, - Откроем, посмотрим.
Парчовая шкатулка оказалась полна доверху, в ней лежало пять поразительно изящных и гладких флаконов с нектаром мо. Там же лежало и письмо.
Чу Ваньнин открыл и прочел его. В письме, написанном на простых бамбуковых дощечках, говорилось, что, узнав о том, что мастер Чу во дворце Сюаньюань потратил много денег на нектар и понимая, что нектар мо не стоит таких денег, он давно уже хотел предложить ему еще пять флаконов с нетаром мо. Но, у него никак не было возможности напрямую встретиться с уважаемым мастером. И вот наконец на собрании на горе Линшань у него получилось и он надеется, что господин примет это.
Сюэ Чженъюн тут же сказал:
- По-моему, он хочет завязать знакомство с тобой.
- ……………
Если не принять подобный подарок, это было бы удар по достоинству противной стороны и поэтому Чу Ваньнин издалека поблагодарил Хуа Биньань, но затканную парчой шкатулку затем сразу же передал Сюэ Чженъюну.
Радостный Сюэ Чженъюн переспросил:
- Это мне?
- …. Отдайте старейшине Таньлан. – ответил Чу Ваньнин, - Я вообще то чувствую, что этот Хуа Биньань немного странный. Палата Сюаньюань каждый год продает с молотка лекарства по огромным ценам, все из-за наценки, неужели он каждому покупателю ее компенсирует?
Сюэ Чженъюн в нерешительности сказал:
- Я считаю, что это не удивительно. Высокая цена не на столько высокая, что тебе показалось, что это уже слишком, я первый раз такое слышу.
На лице Чу Ваньнина отразился гнев:
- Не более, чем заслуживает, не так уж и слишком. Короче говоря, возьмите эти пять флаконов и отдайте Таньлану. Я не думаю, что там внутри наркотик или что то такое, но пусть Таньлан изучит этот нектар мо и научится готовить, чтобы не было лишних расходов.
- Тебе это больше не требуется?
- Я….
Он начал говорить и сам удивился, что эти нелепые, но невероятно реальные сны, сему сейчас снились все реже и реже. Не считая одного раза, когда они только приехали в школу Жуфэн, время от времени ему снились небольшие разрозненные сцены, но в остальные ночи ему снились хорошие сны.
Поэтому снова пить нектар мо, означало попросту транжирить добро. Чу Ваньнин считал, что в этом нет необходимости, оставлять у себя такое хорошее лекарство.
Пробыв несколько дней на горе Линшань, они вернулись на Пик Сышэн. Но Мо Жань там уже не было.
- Ушел уничтожать призраков, - сказал Сюэ Мэн.
Между бровяими Чу Ваньнина пролегла легкая морщинка:
- Опять какой то призрак? В этом месяце уже девятнадцатый.
- Это все те, что разбежались из пагоды Цзинu в школе Жуфэн. – вздохнул Сюэ Мэн, - Мы поймали очень много и закрыли в нашей башне Тунтянь. Но башня Тунтянь по сравнению с пагодой Цзинu очень маленькая, вмурованные духовные камни и амулеты не такие сильные, как в школе Жуфэн. Если так будет продолжаться, боюсь башня не продержится долго.
- В следующий раз, когда придет глава Ли Усинь, пусть он с собой немного заберет в усадьбу Битань и удерживает в своей пагоде Шэнлин*- сказал Сюэ Чженъюн.
*Святой дух.
- Это хорошая идея, - ответил Сюэ Мэн.
Сюэ Чженъюн продолжал:
- И с Гу Юэе, тоже можно немного поделиться. Я слышал их башня Чжайсин*по сравнению с пагодой Цзинu в Жуфэн, еще выше и еще больше…
*Собирать звезды
На этот раз Сюэ Мэн не согласился. Он вскинул свои блестящие черные брови и гневно крикнул:
- Нет!
- Почему?
- Мне не нравится этот пес Цзян, он такой противный. Пусть башня Тунтянь хоть лопнет, я не желаю отдать им даже демона, пойманного нашей школой!
Чу Ваньнин покачал головой. Не желая дальше слушать препирательства отца и сына, оставил их и пошел вперед.
Он вернулся в водный павильон и задремал. В этот вечер он действительно хорошо спал, былые сны его не тревожили. К тому времени как он проснулся, заходящее солнце было как кровь и сумерки как вода пропитывали небосвод. В конце концов только лишь кровавый след вечерней зари остался на горизонте.
К этому времени в зале Мэн-по уже не осталось еды, но он чувствовал небольшой голод. Приведя в порядок платье и волосы, он откинул занавесь, собираясь пройти кружок по городку Учан, чтобы немного перекусить.
В эту самое время, так удачно, что он заметил Мо Жань, который возвращался назад, одолев демона. Он как раз шел по лестнице вверх по направлению к павильону Алого лотоса.
Увидев его, Мо Жань улыбнулся:
- Я слышал, как дядя говорил, что ты пошел спать, как раз шел будить тебя.
- Ты по делу?
- Нет никакого дела. Я просто хотел прогуляться вместе с тобой.
Надо же, как удачно, Чу Ваньнин почувствовал радость от того, что их мысли совпали, такая чуткость, что они так подходят друг другу, расслабляла и успокаивала.
- Куда пойдем?
Оба спросили разом.
Чу Ваньнин растерялся, как и Мо Жань.
Вслед за этим:
- Куда ты скажешь.
Также проговорили хором.
Чу Ваньнин смущенно покраснел и сжал все десять пальцев под длинными рукавами. Ладони вспотели. Его черные глаза были горячи. Но он быстро успокоился, взглянув на Мо Жань.
Мо Жань не сдержался и его рот растянулся в улыбке.
- Везде хорошо.
Чу Ваньнин на самом деле был счастлив, но эта его старая привычка казаться холодным, пусть даже он был так рад, так не равнодушен, так сильно, что казалось вокруг его головы темно красный отблеск, как вокруг цветущей яблони.
- Тогда идем, - сказал он, - Пойдем в город, осмотримся, немного перекусим.
Он даже не спросил Мо Жань как прошло изгнание демона. Хорошо это или нет, но между ними установилась какая то кармическая связь, понимание друг друга без слов. Уже когда он стоял перед бамбуковой дверью, смотря как развевается боевое одеяние Мо Жань, золотой орнамент на темном подоле волнами мерцает в сумерках, он сразу понял, что все хорошо, не нужно лишних слов.
Они вместе вошли в городок Учан.
С годами неустанно Учан становился все лучше и больше. Если в начале в нем было всего три переулка и три продольные городские улицы, то ныне он увеличился до шести переулков и пяти улиц, почти на целый круг больше.
- Когда я впервые пришел на Пик Сышэн, по вечерам двери и окна всех домов были плотно закрыты, во дворах повсюду стоял пряный запах сожженных благовоний, на дверях везде вывески с иероглифами зеркальных заклинаний, под карнизами колокольчики для успокоения духов.* - Чу Ваньнин смотрел на беспрерывный поток людей. Зажглись фонари, смеркалось. Он продолжал, - Ныне, разве что название осталось прежним, остальное уже и не узнать.
*ритуалы для отпугивания злых духов
Мо Жань рассмеялся:
- С Пиком Сышэн здесь будет все лучше и лучше.
Эти двое шли по городской главной улице, заново вымощенной голубым камнем. Повсюду выдували* сахарные леденцы, демонстрировали театр теней, ларьки в которых торговали легкими жареными закусками, люди ели кипящий гудон**, переливающиеся драгоценные камни, яшма, ласкают взор, шум, галдеж, все вверх дном. На улицах развешаны рядами бумажные фонари, поэтому ночной рынок выглядит нарядно и празднично, цивилизованный мир.
*делают, чтобы было красиво, как стеклодувы, только с жженым сахаром
**острый горячий суп
Мо Жань, увидев ларек, в котором подавали гудон, вспомнил, как они все вместе, с Сюэ Мэном, останавливались здесь перекусить. Рассмеявшись, он потянул Чу Ваньнина:
- Учитель, давай тут поедим, в этом месте есть твое любимое соевое молоко.
Они уселись на маленькие скрипучие бамбуковые стулья, было довольно холодно, но повару, готовящему еду, было очень жарко. Он был полуобнажен и постоянно вытирал пот. Он подошел к ним и спросил:
- Господа даосы, что желаете?
Чу Ваньнин:
- Юаньянго*
*буквально слово означает- утка мандаринка, так же назвается и блюдо. Он заказал – хого* разделенную на две части , в одной секции острый бульон, во второй не острый. Хого(огненный котел) как самовар с подогревом внизу, там бульон кипящий в нем как в кастрюле в которую нужно опускать порезанные и поданные ингредиенты (мясо, овощи)
Мо Жань:
- Кастрюлю грибного супа.
- ……. ты не хочешь острой еды?
Мо Жань опустил глаза и улыбнулся. Его голос был мягкий и тихий:
- Подумываю в будущем воздерживаться от нее.*
*хочу бросить, воздержаться (как от бухла и сигарет )))
Чу Ваньнин на мгновение растерялся. Он смутно понимал, почему Мо Жань вдруг неожиданно перехотел есть острую пищу. Как рыбу из озерной воды он тащил эту мысль на поверхность, и в сердце, как в пруду, все забурлило и запузырилось, содрогнулось под накатывающими волнами.
- Тебе нет необходимости воздерживаться….
- Нет, мне так просто нравится.
- …………..
«Нравится воздерживаться», «Я хочу воздерживаться». Он взглянул на Чу Ваньнина сквозь занавесь густых ресниц, его взгляд упал на его порозовевшее ухо. Мо Жань улыбнулся.
Вторую часть предложения он так и не договорил…
Когда вы едите вдвоем, во время того, как вы едите хого, можно попеременно погружать палочки в обе секции и превратить все в праздничный горшок, а не отдельно красный (острая) и белый(пресная), четко разграниченный.
Мо Жань заказал еще немного жареных блюд. К сожалению, в лавке не было большого разнообразия десертов. Он намеревался пойти в другое место и заказать три кувшина из толстого фарфора соевого молока, а затем уже сидеть и ждать пока приготовятся блюда.
Вокруг людей, которые едят вместе, мужчин и женщин, стариков и детей, черноволосых или покрытых инеем, поднимается пар от бурлящего котла, под которой вздымается свет от огня. Галдеж, крики, застольные игры, шутки и тайные желания, все это бурлит и клокочет в дыму, в горячем воздухе. Аромат блюд и спиртного нагреваясь, смешиваются вместе в одно озеро, а затем в море тепла и умиротворения.
Людской мир такой простой и заурядный, мирская суета такая бойкая и живая.
До того, как Мо Жань исполнилось пятнадцать, он голодал, у него не было возможности вкушать разнообразные блюда, пить вино.
После того, как он стал Тасянь -Цзюнь, владыкой над всеми людьми, он по-прежнему не мог заполучить эту мирную тишину и безмятежность.
Теперь у него есть это.
Внезапно взметнулись языки пламени. Мужчина, готовящий блюда опустил потроха в котел. Жар от огня скапливался внутри и закручиваясь поднимался вверх. Игра света и тени делала этого обнаженного по пояс мужчину, с головы до ног лоснящимся в отблесках медного цвета. Масло и соль, соевый соус, уксус, все по порядку. Сильные, мускулистые руки все встряхнули, и плошка с жаркое в миг была вынута из кастрюли.
Еще кипящее все подавалось на стол.
- Юбаошуанцуй*! – громко прокричал маленький официант-помощник, криком расчищая дорогу.
*Потроха жареные во фритюре
В предыдущей жизни Тасянь- Цзюню не могли угодить и самые изысканные деликатесы, неизвестно почему эти «Юбаошуанцуй!» заставили его рассмеяться. Он положил подбородок на свои длинные пальцы, его густые ресницы задрожали, свет от огня всего мира собрался за этой темной занавесью разгоняя мрак и ярко освещая.
- Что ты смеешься? – спросил Чу Ваньнин.
- Не знаю, я просто очень рад.
Чу Ваньнин ничего не сказал, но красавчик перед ним улыбался так очаровательно, что необъяснимым образом, в глубине его души тоже стало светлее.
После еды, запрокинув голову он взглянул на небо. На небесах собирается дождь, но внизу люди, похоже не обращали на это никакого внимания. Они по-прежнему славно развлекались поздней ночью.
Проходя мимо лавки с расставленными бумажными фонарями, Мо Жань внезапно остановился и застыл, глядя на них.
Чу Ваньнин, проследил за его взглядом. Оказалось, он смотрел, как старый мастер как раз в этот момент тщательно оклеивал бумагой фонарь в виде пагоды. Рядом уже стоял другой, очень похожий фонарь. Он уже был полностью готов и внизу его была приделана подставка, как для речного фонаря*.
*речные фонари – это бумажные ритуальные фонари пускаемые по воде 15 числа седьмой луны, чтобы «светить блуждающим духам».
- Дядюшка*, прошу прощения. Я возьму этот фонарь-пагоду.
* Лаобо- вежливое обращение к друзьям отца, отцу друга, в общем к старшему.
Не спросив о цене, не спросив у Мо Жань, нравится ему, не нравится.
Чу Ваньнин подошел и вручил золотой лист сгорбленному старику, так серьезно и тщательно оклеивающему фонарь. Затем он взял этот фонарь и передал своему ученику, стоявшему позади него.
- Возьми.
Мо Жань в радостном изумлении, все еще немного растеряно:
- Это мне?
Чу Ваньнин ничего не ответил. Он нес в руке половину горшка вина, которое не допил за ужином. Оглянувшись вокруг, его взгляд упал на журчащий вдалеке ручей, и он пошел этой дорогой.
Огонь фонаря, то разгорался ярче, то притухал, затем снова ярко загорался, освещая цветы на нем и делая эту пагоду еще величественнее.
Мо Жань держа обеими руками речной фонарь шел и бормотал себе под нос:
- Еще с детства хотел запустить такой, но каждый год у меня не было на это денег.
- Ага., - Чу Ваньнин равнодушно взглянул на него, - Ты самый бедный.
Мо Жань улыбнулся.
Воды реки тихо струились внизу. Чу Ваньнин не захотел спуститься ниже к воде по каменным ступенькам, ему было лень. Так что он просто прислонился к опоре моста, в благодушном настроении, скрестив руки. Даос в белом одеянии опирался спиной о почерневшую от времени опору, держа в руке перевязанный ярко красной нитью горшок с вином. Запрокинув голову, он отпил один глоток, а затем чуть повернулся в сторону. Красный мерцающий свет фонаря тускло освещал его словно фарфоровое, гладкое лицо. Его выражение было довольно равнодушным, но, тем не менее в глазах было не спрятать тепло. Так он и смотрел на того довольного, держащего обеими руками речной фонарь, немного неуклюжего мужчину.
Балда, решил сейчас в игры играть.
Однако все же не моргая, он смотрел как Мо Жань дошел до самой кромки берега реки, болтая без умолку, слишком много разглагольствуя над этой пагодой, в конце концов наклонился и тихонько положил ее на воду. Крохотный красно золотой лучик отразился в прозрачной воде. Мо Жань подгреб воду с обеих сторон направляя по течению, отправляя пагоду в дальний путь.
В тот день Мо Жань в непроглядной тьме долго стоял на берегу.
Сегодня был не праздничный день и на реке, кроме него больше никто не зажигал фонарей.
Лишь этот крохотный фонарик в виде пагоды, слабо, но упрямо светил в бесконечно длинной ночи, уплывая вдаль по холодной реке. Он плыл все дальше, превращаясь в трепещущую искру в безжизненном пространстве и наконец был поглощён тьмой и исчез.
Мо Жань молча стоял там, и никто не мог знать, о чем он думал.
Он видел финал.
На темной речной глади больше не осталось света.
Накрапывал дождь, начиналась гроза.
Дождевые капли быстро застучали по беленым стенам и черной черепице.
Люди на улицах засмеялись, закричали и толпа начала разбегаться. Зимой редко так неожиданно начинался проливной дождь. В ларьках мелкие торговцы наперегонки хватали бурые промасленные холсты и плотно накрывали свой товар, кухонную утварь, инструменты, они толкали перед собой свои маленькие тележки, быстро разбегались во все стороны, чтобы спастись под крышей от проливного дождя.
Чу Ваньнин тоже на минуту растерялся. Если подсчитать, то по времени весна уже близко, но и зима еще не кончилась, и из – за такого дождя не надо так сильно беспокоиться.
Он стоял под мостом, ветер не задувал на него дождь, всего лишь немного намочил подол. Зато Мо Жань, бегом поднимаясь с берега, весь промок. Лицо было все мокрое и глаза, темные и влажные.
Чу Ваньнин ласково смотрел на него, а потом, немного смущенно улыбнулся.
- Прочти заклинание, высуши себя.
- Угу.
Такой сильный ливень ничуть не мог помешать даосам отправится в дорогу, тем более таким уважаемым мастерам как Мо Жань и Чу Ваньнин. Один маленький магический барьер и они могли бы совершенно сухими вернуться на Пик Сышэн.
Но никто из них так и не открыл этот барьер. Вместо этого они вместе стояли под опорой моста, ожидая, когда закончится дождь.
После долгого ожидания дождь и не думал заканчиваться. Туман между небом и землей, соединял их в одно целое. Только что такой оживленный ночной рынок полностью рассеялся. Казалось, что это дождевая вода размыла акварельные краски, намочив картину.
- Этот дождь как будто и не думает прекращаться. – сказал Мо Жань.
Чу Ваньнин равнодушно отозвался:
- Дождь льет, как какой-то ненормальный.
Мо Жань громко расхохотался и смеясь повернул голову к Чу Ваньнину:
- Что же делать, мы не можем вернуться.
- ……………
Чу Ваньнин знал, что он должен ответить ему: «Ты что не даос?» «Не умеешь открывать барьер?» «Почему это мы не можем вернуться»
Однако он промолчал. По какой-то причине он не проронил ни слова, но и не согласился. Подняв голову, он смотрел в безбрежную дождливую ночь.
Внутри его трясло, а ладони покрылись потом.
Пока он лихорадочно думал, что ответить, Мо Жань взял его за руку. Она немного дрожала, была горячей, немного потной, и все это беспрепятственно, ничем не прикрытое попало в руки Мо Жань.
Мо Жань смотрел на него долгое время. Затем сглотнул и сказал:
- Учитель, я, я думал, с тобой….
Слова вертелись на языке, он постеснялся сказать их вслух, но его сердце трепетало и в горле стоял комок.
В конце концов его горячие темные глаза снова наполнились влагой, его страстные слова были скрыты, чтобы замаскировать излишнюю интимность, он прошептал:
- Я правда, говорю… дождь очень сильный. Сегодня вечером уже поздно возвращаться в школу, идти в такую даль, можно простудиться.
Чу Ваньнин не реагировал, от неожиданности он глупо выпалил:
- Мне не холодно.
- Тогда жарко?
- И не жарко…
Дыхание Мо Жаня стало горячей. Его грудь поднималась и опускалась, не ожидая, что Чу Ваньнин так ответит, он поднял его руку и приложил к своей горячей груди, прошептав:
- Мне жарко.
Дождь бьет по ряске.
Но Чу Ваньнин видел, как от пламени в его глазах, все вокруг расплавилось и потекло, как в середине лета.
Этот парень так сильно волновался, что казался почти жалким и одновременно очень милым.
Он произнес хриплым голосом:
- Пойдем в ближайшую гостиницу, хорошо? Прямо сейчас, пойдем.
Автор говорит:
Собака: Увидев последнюю фразу, почему я чувствую как будто это студент, обманывая своего бойфренда идет снимать номер в гостинице, свинья.
@темы: 18+, Хаски, 2ha, Хаски и его Учитель Белый Кот, Мо Жань, Чу ВаньНин, Император Мира Тасьень-Цзюнь, husky and his white cat shizun, Чу ВаньНин - Учитель, ЧВН, Шицзунь - Белый Кот, Мо ВэйЮй
-
-
31.01.2021 в 09:57