Lapsa1
читать дальше
Мо Жань неторопливо достал из большой чаши листочек бумаги и развернул его.
Он пробежал глазами по листку и вздохнул с облегчением. Но тут же снова напрягся.
- Что там? – спросил деревенский староста.
Мо Жань передал ему листок, чтобы он посмотрел. Староста прочел и сказал вслух:
- Ха-ха-ха. К счастью, господину даосу не попалось ничего про соучеников, про сестриц наставниц, ни про младших сестриц, а то, чего доброго, эдак мы могли б обидеть человека.
Чу Ваньнину с самого начала было интересно, что там за вопрос вытащил Мо Жань. Услышав то, что сказал деревенский староста, ему стало еще более любопытно. Он прямо-таки уставился на эту бумажную ленту, как будто хотел просверлить ее взглядом насквозь.
Мо Жань сказал со смехом:
- Но староста, посмотри-ка, сколько вопросов написано на этой бумаге. Разве это не нарушение правил? Ведь можно задавать только один вопрос, а тут фактически задано три.
- Господин даос очень метко вытащил именно это. – сказал староста, - Если господин даос недоволен, то эту бумажку он может выкинуть и тянуть следующую.
Заново тянуть жребий, кто знает, что ему попадется, может «какая женщина красивее, с длинными ногами или с тонкой талией» или что-то в этом роде. Мо Жань ответил с улыбкой:
- Ясно, ясно. Тогда все же оставляем эту.
Сказав это он вернул бумажку старосте и сказал:
- Я вытянул бумажку с вопросом, назовите трех людей, которых вы больше всех любите в этой жизни.
Чу Ваньнин:
- …………..
К этому времени глаза Линьг-эр были совсем красными, когда она вернулась. Она не вышла вперед, потому что боялась, что другие люди сразу поймут, что она только что рыдала в голос. Она сидела в стороне от света костра и поэтому Мо Жань ее не заметил.
На самом деле, после того как Мо Жань прочитал вопрос, он тоже ни на кого не смотрел вокруг. Он считал, что это слишком личный вопрос и так же все почувствовали себя немного неловко, поэтому никто не произнес ни слова и только смотрели на огонь.
Костер заставлял искрится его черные глаза, его свет то освещал, то затемнял красивое загорелое лицо. Он долго смотрел на пламя, глубоко задумавшись, а затем сказал:
- Тогда сначала я скажу, что это моя мама. Я потерял мать сравнительно рано, по правде говоря, я уже и не очень помню, как она выглядела. Я только помню, что когда она была жива, у меня всегда была еда и сладкий сон, я чувствовал себя спокойно и безмятежно. Поэтому, если говорить о трех людях, то она первая среди них.
Деревенский староста кивнул :
- Безграничная материнская любовь (Так же ласково, как мать облизывает теленка),да, засчитываем господину даосу одного человека.
- Тогда второй человек - это мой старший брат -наставник. Он всегда обходился со мной тепло и ласково. Пусть нас и не связывают кровные узы, однако наши отношения крепче родных братских.
Все верно, этот ответ Чу Ваньнин предполагал с самого начала, поэтому на лице, как и в душе , все же не поднялась слишком большая волна. Мо Жань любит Ши Минцзин, это давно уже ясный и очевидный факт. Когда то в прошлом, когда они находились в озере Цзянчен, он тогда уже своими ушами это слышал. И сейчас для него это ничуть не было неожиданным.
Он лишь смотрел, как костер в ночи освещает этого мужчину. Как будто выструганного тесаком. Мощный, крепкий силуэт казался очень красивым, да при том еще и сам по себе внутри он был упрямым и резким. Дух человека может в значительной степени отразиться в глазах. Глаза у Мо Жань были то черными и мрачными, то яркими и светлыми, очень одухотворенными. Они напоминали лампу, которая никогда не погаснет, если только в ней не кончится масло.
Человек имеющий такие глаза, обречен быть крайне упрямым и настойчивым.
Чу Ваньнин был буквально помешан на этом упрямстве, только жаль, этот образец упрямства ему не принадлежал.
Мо Жань говорил про Ши Минцзина много хорошего, Чу Ваньнин даже не прислушивался. Он почувствовал, что вечерний ветерок немного прохладный, поэтому попросил себе чашку горячего чая, принял ее двумя руками и медленно выпил.
Чай сразу согрел его горло, попав в желудок он окутал теплом все тело, смягчая и сердце.
Он снова молча сменил чашку и же собирался отпить из нее, как вдруг услышал, что Мо Жань, кончив говорить о Ши Минцзин, после недолгой паузы произнес эту фразу:
- Есть еще один человек. Третий о котором я скажу, это мой Учитель.
- Кхе, кхе, кхе! – Чу Ваньнин, как будто обжегшись чаем, закашлялся. Он беспрерывно кашлял и лицо его стало ярко-красным. Опустив голову, он оттирал разводы от воды со стола, ни разу не подняв взгляд на Мо Жань.
Он привык быть очень скромным и непритязательным в личных отношениях и если ты резко поднимешь его с земли, он ,весь с ног до головы покрытый пылью лишь испугается и растеряется. Он захочет снова ускользнуть поглубже в темноту, скукожится и спрятаться там.
Но Мо Жань явно не планировал дать ему шанс спрятаться.
Чу Ваньнин, этот человек, слишком закрыт. Если он решит уйти, то он в миг покажет вам свою спину и затылок. Он выглядел таким вспыльчивым и казался дерзким. Выражение лица было таким, что в глазах, казалось, проскальзывали холодные, фиолетовые молнии, будто сейчас загрохочет гром перед атакой. Но Мо Жань точно знал, что это не более чем отточенная годами привычная маска.
Он прекрасно видел нежную и ласковую душу Чу Ваньнина, там, среди пара, в зале Менг по, такую ранимую и беспомощную.
Он не хотел позволить Чу Ваньнину снова подобным образом относится к себе пренебрежительно.
Чу Ваньнину впредь не надо будет носить эту пугающую злобную маску. А если и правда, болезненное самоуважение этого малого не позволяет снять ее, в таком случае Мо Жань протянет руку и сделает это за него.
Пролитый чай уже давно был вытерт дочиста, но Чу Ваньнин не мог остановиться, он все тер и тер эти высохшие пятна от воды.
Он имел привычку прятаться, буквально сворачиваясь в кокон, поэтому сейчас не хотел поднимать головы.
Постепенно он заметил, что вокруг стало очень тихо. Тишина было немного странной. И когда маленький ребенок хихикнул и начал насмехаться, его голос был очень низкий, но было так тихо, что все было отлично слышно.
- Мама, господин бессмертный Чу такой обалдевший.
Мать торопливо прикрыла его рукой его уста невинного младенца:
- Тсс…
Но Чу Ваньнин все же услышал это.
Обалдевший….
Нет, Юйхен ночного неба, за всю свою жизнь, «обалдевший», с этим иероглифом не пересекался. Он бывал наглым, заносчивым, резким, да, точно еще свирепым и бездушным, но…
- Учитель, если вы не перестанете тереть, то боюсь, вы протрете грот.
Черные войлочные сапоги подошли и остановились напротив него. Расстояние до них был всего один шаг. Приблизься он еще хоть на полшага, это было бы уже оскорбительным, только поэтому он остановился там. Чу Ваньнин видел, как резкая черная тень нависла над ним, высокая как гора, угнетающая и подавляющая его. Она давила на него так, что он почти и дышать мог с трудом. В том, как она довлела над ним было что-то унизительное и он вспыхнул от гнева.
Мельком он ощутил себя таким подавленным и тут же разозлился на собственную внезапную слабость.
Поэтому он скомкал платок и отбросил его, резко задиристо подняв голову. С едва сдерживаемым гневом он взглянул своими фениксовыми глазами на Мо Жань, он и вправду был словно натянутая тетива.
Почти в этот же момент Мо Жань немного почтительно, немного ласково произнес:
- Учитель, позаботьтесь обо мне.
Эта фраза на самом деле была как магическое заклинание. Чу Ваньнин всегда реагировал на нее одинаково, он только мог сам про себя знать, что когда Мо Жань произнес «позаботьтесь обо мне», он поднял голову совсем не из-за этого.
Но какая польза от этого?
Кроме него, и Мо Жань, и все люди вокруг единодушно решили, что Чу Ваньнин и правда из-за мольбы ученика так быстро согласился с ним.
Так быстро.
Не имело значения, что на самом деле значили эти два иероглифа, он еще больше почувствовал себя униженным. Он считал, что сильно уронил свою репутацию. (потерял лицо)
Лицо Чу Ваньнина как будто заледенело, но в глазах тлел огонь.
Однако натолкнувшись на ласковый и кроткий, теплый взгляд Мо Жань, как будто безбрежные весенние воды в два счета вышли из под земли и затопили и его гнев, его острые зубы и острый язык.
Мо Жань сказал:
- Учитель, мой третий ответ – это вы.
Чу Ваньнин не нашел места, куда выплеснуть свой гнев, поэтому с каменным лицом ответил:
- ….Мм
Он продемонстрировал настоящую невозмутимость и равнодушие.
Он сохранил спокойный и непринужденный вид, действительно не посрамил своего звания, относящегося равнодушно к людскому миру, подобно луне, Мастера- наставника Чу. Чу Ваньнин мысленно издал торжествующий возглас.
Но Мо Жань смотрел на него и казалось, забавлялся.
Мастер- наставник Мо, думал, что этот мастер- наставник Чу, неужто и правда, такой маленький дурачок.
Чу Ваньнин естественно и понятия не имел, что его ученик в душе давно все понял, что это просто личина этого маленького дурачка. Чем больше он волнуется, тем больше старается выглядеть отстраненным и равнодушным.
Он спросил:
- Ну и что? Для чего ты сюда подошел?
Этот вопрос, был просто задан без цели, а попал в самое яблочко. Улыбка мгновенно застыла на лице Мо Жань.
Мо Жань рассчитывал сделать все, что угодно.
Но все, что угодно, было невозможно сделать.
Ну и что с того, что ему нравится Чу Ваньнин? Он обнаружил это слишком поздно. Этот человек сейчас бесконечно далек, и он не может дотянуться до него. Более того, он уже истратил обе жизни гоняясь за Ши Мей и вдруг внезапно оказывается, что он любил не того человека. Он хочет опять вернуться и, на самом деле, в душе, ему самому это тоже не просто принять.
Если бы сразу после возрождения он понял свои чувства, тогда, может быть, сейчас они снова были бы на равных.
На сегодняшний день эти чувства, это «открытие», лишь напрасно добавило ему терзаний и тоски.
В предыдущей жизни он принес телу Чу Ваньнина слишком много физических мучений. Он привык использовать его для постельных утех, воспринимая это, для этого гордого человека, как самую жестокую пытку.
Причиной таких выводов на самом деле было то, что в душе Мо Жань считал Чу Ваньнина чуть ли не божеством, человеком, который был выше материального мира, полностью отреченный от мирских забот. И уж тем более у такого человека не могло быть никаких чувственных желаний, он был чужд плотской любви.
Чтобы сломать Чу Ваньнина, у него в наличии было тысячи самых разнообразных сексуальных приемов.
Но в будущем он должен быть хорошим с Чу Ваньнином.
Он не должен задумываться о многом.
Он вдруг резко поглупел и ему было понятно лишь одно, что в будущем он собирается держать Учителя на расстоянии. Он вознесет его на алтарь, а сам будет поклонятся ему.
Но сейчас это «люблю» заключает в себе на самом деле лишь обжигающую, как крутой кипяток, тайную любовную страсть.
Но вот только Мо Жань нельзя позволить Чу Ваньнину обнаружить это. Все, что он мог делать, это сдерживать себя. Выказывать лишь «хорошее отношение ученика к учителю». Чтобы выразить любовь таким образом ему надо тщательно притворяться. Снова и снова – благоговейное почтение и уважение, только это он мог показать Чу Ваньнину.
И поэтому Мо Жань ответил:
- Я всего лишь хотел, чтобы Учитель знал это.
- ………..- Чу Ваньнин спокойно смотрел на него.
Мо Жань добавил:
- Только, не смог сдержаться и хотел, чтобы все это знали ……
- Знали что?
Мо Жань улыбнулся, черные глаза его ярко вспыхнули. Их сияние так и обжигало, они были не способны скрыть бурлящее внутри страстное желание.
- Знали, как мне повезло, - улыбаясь говорил он, - Я обучаюсь у лучшего во всем мире, самого самого лучшего Учителя.
Употребление стольких повторяющихся эпитетов, прозвучало коряво и неуклюже, что говорило о том, что он очень старался сильно высказаться.
Когда Мо Жань говорил так искренне, его стиль речи часто бывал грубым и примитивным.
Чу Ваньнин смотрел на него совершенно нечитаемым взглядом, только лишь его ресницы немного дрожали.
Мо Жань глубоко вздохнул, и на одном дыхании, с непонятно откуда взявшейся смелостью, почувствовав, что если он на сей раз ошибется, то, пожалуй, в этой жизни он так никогда и не сумеет, таким образом, так своевольно и чистосердечно сказать, решил выразить свои собственные чаяния.
Он внезапно преклонил колено, чтобы быть на одном уровне с сидящим Чу Ваньнином. Досадно, что его тело было таким высоким и даже в таком положении он оказался чуть выше него и смотрел свысока на своего Учителя.
Но ему было все равно. Он лишь чувствовал, как быстро колотится его сердце и как стремительно бежит по венам кровь.
- Учитель.
Чу Ваньнин тут же почувствовал, что что дело принимает дурной оборот.
Выражение глаз этого мужчины было слишком взволнованное. Чу Ваньнин невольно отпрянул назад и посмотрел вверх на него.
Да вот только острая стрела все равно уже пронзила его сердце.
- Я люблю вас.
Ему было не убежать. Бегущего в лесной чаще дикого оленя, охотник поразил стрелой точно в ногу, поэтому он покорно опустился на землю. Чу Ваньнин, остолбенев, смотрел на него. Внутри его головы раздавался только грохот, он ничего не слышал и не видел вокруг……
Люблю - это слово содержит в себе столько скрытого смысла, оно такое туманное.
Оно не похоже на слово «влюблен» не так просто и откровенно. Это слово в одном случае способно обжечь сердце другого человека, а в другом имеет очень много толкований. Оно дает возможность мужчинам и женщинам, притворяясь спокойными, выразить так много своих чувств, выпустить переполнявшую их сердца любовь.
Мо Жань думал про себя: я люблю тебя. Но не смею напугать, принудить тебя. Ты можешь считать то, что я сказал, всего лишь дружбой, привязанностью между учителем и учеником. Таким образом это будет правильным отношением, хотя мне жаль, но для тебя это будет лучше.
Чу Ваньнин в свою очередь думал про себя: Ты любишь меня, потому что жалеешь. Любишь, потому что я учил тебя. В благодарность за то, что я спас твою жизнь. Эта не та любовь, которую бы я хотел, но для того, чтобы получить твою симпатию и дружбу, я сделал все, что мог и у меня больше нет сил, не осталось ничего такого, что я мог бы обменять и получить чуть больше чувств. Я смог получить твое признание и одобрение моих трудов как учителя, любимого учителя. На большем я не настаиваю.
Они больше ничего не сказали друг другу. Все присутствующие люди вокруг восхваляли лишь их глубокую привязанность как ученика и учителя.
Только лишь сидящая в дальнем углу Линьг-эр смутно чувствовала, что тут что-то неправильно. Когда она смотрела на красивое лицо Мо Жань, на нем отражалось, то, что он подавляет слишком глубокое желание и страсть, которая заставляла ее чувствовать себя странно взволнованной.
Но, она была чистым по натуре человеком, выросшем в деревне, в уезде Цзычан, где о лунъянах* (гомосексуалах) даже никто и не слыхал. Поэтому она тоже лишь чувствовала себя странно, но что ее насторожило, она не могла сказать.
В этом мире, неизбежно некоторые люди, любят неохотно и поэтому они неосознанно бессердечны. Они распутны и необузданны, поступают как хотят и идут куда хотят, не страшась небес.
Но, если уж они полюбят, то тогда это будет жаркое адское пламя, на котором они жарятся в масле. У них горячее сердце, глаза краснеют. Они вечно не могут утолить эту жажду в своей душе, огромное страстное желание при виде любимого человека. Они хотят погрузиться с ним в море страстей, стать неразлучными.
Но что, если тот человек и правда об этом узнает? Тогда они действительно будут в панике, испугаются. Они будут бояться и волноваться, что он их не полюбит, они боятся быть отвергнуты. Они на столько сильно этого страшатся, больше небесного владыки. Допустим, если на дереве осенняя цикада прострекотала два раза, они уже с огромной тревогой задумываются: «Боже мой, на дереве цикада стрекотала, это действительно страшно, может это же означает, что он не любит меня?»
В общем, любовь — это очень расплывчато. Ты постоянно гадаешь и сомневаешься. Ты прячешься и избегаешь. За две версты все способны учуять эту заполняющую все вокруг ауру подавленности и тревоги. (использован кислый, затхлый запах, но нам это сравнение не знакомо)
Мо Вейюй в прошлой жизни был владыкой, наступающим на бессмертных, а в этой жизни он мастер-наставник Мо.
Печально известным и примером для своего поколения.
Он был и самым свирепым, отвратительным демоном, а ныне святым, праведным человеком. Но, однако от этой зловонной ауры, он не мог окончательно избавиться.
А Чу Ваньнин?
Этот малый был вечно как рыба в сетях. Любовью только повеяло в его сторону, и он уже трепетал как трава и страдал от головной боли. Он тут же запутался.
Только вот при этом он до смерти боялся потерять лицо (испортить свою репутацию). Он лишь фыркал, что об этом гнилом деле нечего и говорить.
Этот человек действительно, на самом деле лез на рожон.
Автор говорит:
Маленький театр «Любовь по настоящему печальное чувство (ревнивое, страдания) (в оригинале кислая(протухшая) вонь, означает все вышеперечисленное.)
Мо Жань
В самом начале: Кто ты? Какой у тебя титул (ранг, должность)? Могу я тебя отвлечь? Ты голоден? Тогда идем со мной.
После начала тайной любви: Как говорят…. Боже мой, на дереве цикада стрекочет, это знак, означает ли это, что ты меня не любишь?
Чу Ваньнин
В самом начале: Ищешь помощь, я помогу, что за дело? Тогда зачем ты пришел? Ты свободен?
После начала тайной любви: … ничего особенного, так тоже сгодиться что ты лишь искал моей помощи.
Сюэ Мен
В самом начале: Брысь отсюда, урод!
После начала тайной любви: кхе… тщательно рассмотрев, мне кажется, ты не так уж уродлива. Хотя, в сравнении со мной ты немного недотягиваешь, но, через силу возможно я гляну еще…..
Ши Мей
В самом начале: Тебе нездоровится? Как, какая разница? Проходи, присядь, я проверю твой пульс
После начала тайной любви: Я плохо себя чувствую, мог бы ты побыть со мной немного? Ни к чему звать доктора. Ты можешь налить мне стакан горячей воды. Побудь со мной, посиди немного, и я сразу выздоровею.
Е Ваньси
В самом начале: Все в соответствии с нормами сеты Жуфэн, за исключением того, что затрагивает нравственность и честь.
После начала тайной любви: Все и вся согласно твоим нормам. Но что затрагивает нравственность и честь…. Ты не должен задевать честь, я доверяю тебе.
Мей Ханьсюэ
В самом начале: Барышня, я дарю тебе саше, браслеты, серьги, жемчужные подвески, ты можешь подарить мне себя?
После начала тайной любви: смотри выше.
Наньгун Сы
В самом начале: Брысь отсюда, ты мешаешь мне кормить собаку.
После начала тайной любви: Подойди, поедешь со мной вместе на собаке
Наобайцзинь : Гав-гав!!! (Хозяин, а как же максимальный вес не более 70 кг?)
*( В китайском тексте это звучит как «лунъян». Р. Ван Гулик,голандский востоковед в "Сексуальная жизнь в древнем Китае" описывает некоего Лун Ян-цзюнь, который в IV в. до н. э. служил министром при князе Вэй: одно место в источнике III в. до н. э. «Чжань го цэ» подтверждает, что у него в самом деле была гомосексуальная связь с хозяином. Лун Ян-цзюнь приобрел в китайской истории такую широкую известность, что слово «лунъян» стало в литературе общепринятым словом для обозначения гея, наравне с выражением «отрезанный рукав».)
Мо Жань неторопливо достал из большой чаши листочек бумаги и развернул его.
Он пробежал глазами по листку и вздохнул с облегчением. Но тут же снова напрягся.
- Что там? – спросил деревенский староста.
Мо Жань передал ему листок, чтобы он посмотрел. Староста прочел и сказал вслух:
- Ха-ха-ха. К счастью, господину даосу не попалось ничего про соучеников, про сестриц наставниц, ни про младших сестриц, а то, чего доброго, эдак мы могли б обидеть человека.
Чу Ваньнину с самого начала было интересно, что там за вопрос вытащил Мо Жань. Услышав то, что сказал деревенский староста, ему стало еще более любопытно. Он прямо-таки уставился на эту бумажную ленту, как будто хотел просверлить ее взглядом насквозь.
Мо Жань сказал со смехом:
- Но староста, посмотри-ка, сколько вопросов написано на этой бумаге. Разве это не нарушение правил? Ведь можно задавать только один вопрос, а тут фактически задано три.
- Господин даос очень метко вытащил именно это. – сказал староста, - Если господин даос недоволен, то эту бумажку он может выкинуть и тянуть следующую.
Заново тянуть жребий, кто знает, что ему попадется, может «какая женщина красивее, с длинными ногами или с тонкой талией» или что-то в этом роде. Мо Жань ответил с улыбкой:
- Ясно, ясно. Тогда все же оставляем эту.
Сказав это он вернул бумажку старосте и сказал:
- Я вытянул бумажку с вопросом, назовите трех людей, которых вы больше всех любите в этой жизни.
Чу Ваньнин:
- …………..
К этому времени глаза Линьг-эр были совсем красными, когда она вернулась. Она не вышла вперед, потому что боялась, что другие люди сразу поймут, что она только что рыдала в голос. Она сидела в стороне от света костра и поэтому Мо Жань ее не заметил.
На самом деле, после того как Мо Жань прочитал вопрос, он тоже ни на кого не смотрел вокруг. Он считал, что это слишком личный вопрос и так же все почувствовали себя немного неловко, поэтому никто не произнес ни слова и только смотрели на огонь.
Костер заставлял искрится его черные глаза, его свет то освещал, то затемнял красивое загорелое лицо. Он долго смотрел на пламя, глубоко задумавшись, а затем сказал:
- Тогда сначала я скажу, что это моя мама. Я потерял мать сравнительно рано, по правде говоря, я уже и не очень помню, как она выглядела. Я только помню, что когда она была жива, у меня всегда была еда и сладкий сон, я чувствовал себя спокойно и безмятежно. Поэтому, если говорить о трех людях, то она первая среди них.
Деревенский староста кивнул :
- Безграничная материнская любовь (Так же ласково, как мать облизывает теленка),да, засчитываем господину даосу одного человека.
- Тогда второй человек - это мой старший брат -наставник. Он всегда обходился со мной тепло и ласково. Пусть нас и не связывают кровные узы, однако наши отношения крепче родных братских.
Все верно, этот ответ Чу Ваньнин предполагал с самого начала, поэтому на лице, как и в душе , все же не поднялась слишком большая волна. Мо Жань любит Ши Минцзин, это давно уже ясный и очевидный факт. Когда то в прошлом, когда они находились в озере Цзянчен, он тогда уже своими ушами это слышал. И сейчас для него это ничуть не было неожиданным.
Он лишь смотрел, как костер в ночи освещает этого мужчину. Как будто выструганного тесаком. Мощный, крепкий силуэт казался очень красивым, да при том еще и сам по себе внутри он был упрямым и резким. Дух человека может в значительной степени отразиться в глазах. Глаза у Мо Жань были то черными и мрачными, то яркими и светлыми, очень одухотворенными. Они напоминали лампу, которая никогда не погаснет, если только в ней не кончится масло.
Человек имеющий такие глаза, обречен быть крайне упрямым и настойчивым.
Чу Ваньнин был буквально помешан на этом упрямстве, только жаль, этот образец упрямства ему не принадлежал.
Мо Жань говорил про Ши Минцзина много хорошего, Чу Ваньнин даже не прислушивался. Он почувствовал, что вечерний ветерок немного прохладный, поэтому попросил себе чашку горячего чая, принял ее двумя руками и медленно выпил.
Чай сразу согрел его горло, попав в желудок он окутал теплом все тело, смягчая и сердце.
Он снова молча сменил чашку и же собирался отпить из нее, как вдруг услышал, что Мо Жань, кончив говорить о Ши Минцзин, после недолгой паузы произнес эту фразу:
- Есть еще один человек. Третий о котором я скажу, это мой Учитель.
- Кхе, кхе, кхе! – Чу Ваньнин, как будто обжегшись чаем, закашлялся. Он беспрерывно кашлял и лицо его стало ярко-красным. Опустив голову, он оттирал разводы от воды со стола, ни разу не подняв взгляд на Мо Жань.
Он привык быть очень скромным и непритязательным в личных отношениях и если ты резко поднимешь его с земли, он ,весь с ног до головы покрытый пылью лишь испугается и растеряется. Он захочет снова ускользнуть поглубже в темноту, скукожится и спрятаться там.
Но Мо Жань явно не планировал дать ему шанс спрятаться.
Чу Ваньнин, этот человек, слишком закрыт. Если он решит уйти, то он в миг покажет вам свою спину и затылок. Он выглядел таким вспыльчивым и казался дерзким. Выражение лица было таким, что в глазах, казалось, проскальзывали холодные, фиолетовые молнии, будто сейчас загрохочет гром перед атакой. Но Мо Жань точно знал, что это не более чем отточенная годами привычная маска.
Он прекрасно видел нежную и ласковую душу Чу Ваньнина, там, среди пара, в зале Менг по, такую ранимую и беспомощную.
Он не хотел позволить Чу Ваньнину снова подобным образом относится к себе пренебрежительно.
Чу Ваньнину впредь не надо будет носить эту пугающую злобную маску. А если и правда, болезненное самоуважение этого малого не позволяет снять ее, в таком случае Мо Жань протянет руку и сделает это за него.
Пролитый чай уже давно был вытерт дочиста, но Чу Ваньнин не мог остановиться, он все тер и тер эти высохшие пятна от воды.
Он имел привычку прятаться, буквально сворачиваясь в кокон, поэтому сейчас не хотел поднимать головы.
Постепенно он заметил, что вокруг стало очень тихо. Тишина было немного странной. И когда маленький ребенок хихикнул и начал насмехаться, его голос был очень низкий, но было так тихо, что все было отлично слышно.
- Мама, господин бессмертный Чу такой обалдевший.
Мать торопливо прикрыла его рукой его уста невинного младенца:
- Тсс…
Но Чу Ваньнин все же услышал это.
Обалдевший….
Нет, Юйхен ночного неба, за всю свою жизнь, «обалдевший», с этим иероглифом не пересекался. Он бывал наглым, заносчивым, резким, да, точно еще свирепым и бездушным, но…
- Учитель, если вы не перестанете тереть, то боюсь, вы протрете грот.
Черные войлочные сапоги подошли и остановились напротив него. Расстояние до них был всего один шаг. Приблизься он еще хоть на полшага, это было бы уже оскорбительным, только поэтому он остановился там. Чу Ваньнин видел, как резкая черная тень нависла над ним, высокая как гора, угнетающая и подавляющая его. Она давила на него так, что он почти и дышать мог с трудом. В том, как она довлела над ним было что-то унизительное и он вспыхнул от гнева.
Мельком он ощутил себя таким подавленным и тут же разозлился на собственную внезапную слабость.
Поэтому он скомкал платок и отбросил его, резко задиристо подняв голову. С едва сдерживаемым гневом он взглянул своими фениксовыми глазами на Мо Жань, он и вправду был словно натянутая тетива.
Почти в этот же момент Мо Жань немного почтительно, немного ласково произнес:
- Учитель, позаботьтесь обо мне.
Эта фраза на самом деле была как магическое заклинание. Чу Ваньнин всегда реагировал на нее одинаково, он только мог сам про себя знать, что когда Мо Жань произнес «позаботьтесь обо мне», он поднял голову совсем не из-за этого.
Но какая польза от этого?
Кроме него, и Мо Жань, и все люди вокруг единодушно решили, что Чу Ваньнин и правда из-за мольбы ученика так быстро согласился с ним.
Так быстро.
Не имело значения, что на самом деле значили эти два иероглифа, он еще больше почувствовал себя униженным. Он считал, что сильно уронил свою репутацию. (потерял лицо)
Лицо Чу Ваньнина как будто заледенело, но в глазах тлел огонь.
Однако натолкнувшись на ласковый и кроткий, теплый взгляд Мо Жань, как будто безбрежные весенние воды в два счета вышли из под земли и затопили и его гнев, его острые зубы и острый язык.
Мо Жань сказал:
- Учитель, мой третий ответ – это вы.
Чу Ваньнин не нашел места, куда выплеснуть свой гнев, поэтому с каменным лицом ответил:
- ….Мм
Он продемонстрировал настоящую невозмутимость и равнодушие.
Он сохранил спокойный и непринужденный вид, действительно не посрамил своего звания, относящегося равнодушно к людскому миру, подобно луне, Мастера- наставника Чу. Чу Ваньнин мысленно издал торжествующий возглас.
Но Мо Жань смотрел на него и казалось, забавлялся.
Мастер- наставник Мо, думал, что этот мастер- наставник Чу, неужто и правда, такой маленький дурачок.
Чу Ваньнин естественно и понятия не имел, что его ученик в душе давно все понял, что это просто личина этого маленького дурачка. Чем больше он волнуется, тем больше старается выглядеть отстраненным и равнодушным.
Он спросил:
- Ну и что? Для чего ты сюда подошел?
Этот вопрос, был просто задан без цели, а попал в самое яблочко. Улыбка мгновенно застыла на лице Мо Жань.
Мо Жань рассчитывал сделать все, что угодно.
Но все, что угодно, было невозможно сделать.
Ну и что с того, что ему нравится Чу Ваньнин? Он обнаружил это слишком поздно. Этот человек сейчас бесконечно далек, и он не может дотянуться до него. Более того, он уже истратил обе жизни гоняясь за Ши Мей и вдруг внезапно оказывается, что он любил не того человека. Он хочет опять вернуться и, на самом деле, в душе, ему самому это тоже не просто принять.
Если бы сразу после возрождения он понял свои чувства, тогда, может быть, сейчас они снова были бы на равных.
На сегодняшний день эти чувства, это «открытие», лишь напрасно добавило ему терзаний и тоски.
В предыдущей жизни он принес телу Чу Ваньнина слишком много физических мучений. Он привык использовать его для постельных утех, воспринимая это, для этого гордого человека, как самую жестокую пытку.
Причиной таких выводов на самом деле было то, что в душе Мо Жань считал Чу Ваньнина чуть ли не божеством, человеком, который был выше материального мира, полностью отреченный от мирских забот. И уж тем более у такого человека не могло быть никаких чувственных желаний, он был чужд плотской любви.
Чтобы сломать Чу Ваньнина, у него в наличии было тысячи самых разнообразных сексуальных приемов.
Но в будущем он должен быть хорошим с Чу Ваньнином.
Он не должен задумываться о многом.
Он вдруг резко поглупел и ему было понятно лишь одно, что в будущем он собирается держать Учителя на расстоянии. Он вознесет его на алтарь, а сам будет поклонятся ему.
Но сейчас это «люблю» заключает в себе на самом деле лишь обжигающую, как крутой кипяток, тайную любовную страсть.
Но вот только Мо Жань нельзя позволить Чу Ваньнину обнаружить это. Все, что он мог делать, это сдерживать себя. Выказывать лишь «хорошее отношение ученика к учителю». Чтобы выразить любовь таким образом ему надо тщательно притворяться. Снова и снова – благоговейное почтение и уважение, только это он мог показать Чу Ваньнину.
И поэтому Мо Жань ответил:
- Я всего лишь хотел, чтобы Учитель знал это.
- ………..- Чу Ваньнин спокойно смотрел на него.
Мо Жань добавил:
- Только, не смог сдержаться и хотел, чтобы все это знали ……
- Знали что?
Мо Жань улыбнулся, черные глаза его ярко вспыхнули. Их сияние так и обжигало, они были не способны скрыть бурлящее внутри страстное желание.
- Знали, как мне повезло, - улыбаясь говорил он, - Я обучаюсь у лучшего во всем мире, самого самого лучшего Учителя.
Употребление стольких повторяющихся эпитетов, прозвучало коряво и неуклюже, что говорило о том, что он очень старался сильно высказаться.
Когда Мо Жань говорил так искренне, его стиль речи часто бывал грубым и примитивным.
Чу Ваньнин смотрел на него совершенно нечитаемым взглядом, только лишь его ресницы немного дрожали.
Мо Жань глубоко вздохнул, и на одном дыхании, с непонятно откуда взявшейся смелостью, почувствовав, что если он на сей раз ошибется, то, пожалуй, в этой жизни он так никогда и не сумеет, таким образом, так своевольно и чистосердечно сказать, решил выразить свои собственные чаяния.
Он внезапно преклонил колено, чтобы быть на одном уровне с сидящим Чу Ваньнином. Досадно, что его тело было таким высоким и даже в таком положении он оказался чуть выше него и смотрел свысока на своего Учителя.
Но ему было все равно. Он лишь чувствовал, как быстро колотится его сердце и как стремительно бежит по венам кровь.
- Учитель.
Чу Ваньнин тут же почувствовал, что что дело принимает дурной оборот.
Выражение глаз этого мужчины было слишком взволнованное. Чу Ваньнин невольно отпрянул назад и посмотрел вверх на него.
Да вот только острая стрела все равно уже пронзила его сердце.
- Я люблю вас.
Ему было не убежать. Бегущего в лесной чаще дикого оленя, охотник поразил стрелой точно в ногу, поэтому он покорно опустился на землю. Чу Ваньнин, остолбенев, смотрел на него. Внутри его головы раздавался только грохот, он ничего не слышал и не видел вокруг……
Люблю - это слово содержит в себе столько скрытого смысла, оно такое туманное.
Оно не похоже на слово «влюблен» не так просто и откровенно. Это слово в одном случае способно обжечь сердце другого человека, а в другом имеет очень много толкований. Оно дает возможность мужчинам и женщинам, притворяясь спокойными, выразить так много своих чувств, выпустить переполнявшую их сердца любовь.
Мо Жань думал про себя: я люблю тебя. Но не смею напугать, принудить тебя. Ты можешь считать то, что я сказал, всего лишь дружбой, привязанностью между учителем и учеником. Таким образом это будет правильным отношением, хотя мне жаль, но для тебя это будет лучше.
Чу Ваньнин в свою очередь думал про себя: Ты любишь меня, потому что жалеешь. Любишь, потому что я учил тебя. В благодарность за то, что я спас твою жизнь. Эта не та любовь, которую бы я хотел, но для того, чтобы получить твою симпатию и дружбу, я сделал все, что мог и у меня больше нет сил, не осталось ничего такого, что я мог бы обменять и получить чуть больше чувств. Я смог получить твое признание и одобрение моих трудов как учителя, любимого учителя. На большем я не настаиваю.
Они больше ничего не сказали друг другу. Все присутствующие люди вокруг восхваляли лишь их глубокую привязанность как ученика и учителя.
Только лишь сидящая в дальнем углу Линьг-эр смутно чувствовала, что тут что-то неправильно. Когда она смотрела на красивое лицо Мо Жань, на нем отражалось, то, что он подавляет слишком глубокое желание и страсть, которая заставляла ее чувствовать себя странно взволнованной.
Но, она была чистым по натуре человеком, выросшем в деревне, в уезде Цзычан, где о лунъянах* (гомосексуалах) даже никто и не слыхал. Поэтому она тоже лишь чувствовала себя странно, но что ее насторожило, она не могла сказать.
В этом мире, неизбежно некоторые люди, любят неохотно и поэтому они неосознанно бессердечны. Они распутны и необузданны, поступают как хотят и идут куда хотят, не страшась небес.
Но, если уж они полюбят, то тогда это будет жаркое адское пламя, на котором они жарятся в масле. У них горячее сердце, глаза краснеют. Они вечно не могут утолить эту жажду в своей душе, огромное страстное желание при виде любимого человека. Они хотят погрузиться с ним в море страстей, стать неразлучными.
Но что, если тот человек и правда об этом узнает? Тогда они действительно будут в панике, испугаются. Они будут бояться и волноваться, что он их не полюбит, они боятся быть отвергнуты. Они на столько сильно этого страшатся, больше небесного владыки. Допустим, если на дереве осенняя цикада прострекотала два раза, они уже с огромной тревогой задумываются: «Боже мой, на дереве цикада стрекотала, это действительно страшно, может это же означает, что он не любит меня?»
В общем, любовь — это очень расплывчато. Ты постоянно гадаешь и сомневаешься. Ты прячешься и избегаешь. За две версты все способны учуять эту заполняющую все вокруг ауру подавленности и тревоги. (использован кислый, затхлый запах, но нам это сравнение не знакомо)
Мо Вейюй в прошлой жизни был владыкой, наступающим на бессмертных, а в этой жизни он мастер-наставник Мо.
Печально известным и примером для своего поколения.
Он был и самым свирепым, отвратительным демоном, а ныне святым, праведным человеком. Но, однако от этой зловонной ауры, он не мог окончательно избавиться.
А Чу Ваньнин?
Этот малый был вечно как рыба в сетях. Любовью только повеяло в его сторону, и он уже трепетал как трава и страдал от головной боли. Он тут же запутался.
Только вот при этом он до смерти боялся потерять лицо (испортить свою репутацию). Он лишь фыркал, что об этом гнилом деле нечего и говорить.
Этот человек действительно, на самом деле лез на рожон.
Автор говорит:
Маленький театр «Любовь по настоящему печальное чувство (ревнивое, страдания) (в оригинале кислая(протухшая) вонь, означает все вышеперечисленное.)
Мо Жань
В самом начале: Кто ты? Какой у тебя титул (ранг, должность)? Могу я тебя отвлечь? Ты голоден? Тогда идем со мной.
После начала тайной любви: Как говорят…. Боже мой, на дереве цикада стрекочет, это знак, означает ли это, что ты меня не любишь?
Чу Ваньнин
В самом начале: Ищешь помощь, я помогу, что за дело? Тогда зачем ты пришел? Ты свободен?
После начала тайной любви: … ничего особенного, так тоже сгодиться что ты лишь искал моей помощи.
Сюэ Мен
В самом начале: Брысь отсюда, урод!
После начала тайной любви: кхе… тщательно рассмотрев, мне кажется, ты не так уж уродлива. Хотя, в сравнении со мной ты немного недотягиваешь, но, через силу возможно я гляну еще…..
Ши Мей
В самом начале: Тебе нездоровится? Как, какая разница? Проходи, присядь, я проверю твой пульс
После начала тайной любви: Я плохо себя чувствую, мог бы ты побыть со мной немного? Ни к чему звать доктора. Ты можешь налить мне стакан горячей воды. Побудь со мной, посиди немного, и я сразу выздоровею.
Е Ваньси
В самом начале: Все в соответствии с нормами сеты Жуфэн, за исключением того, что затрагивает нравственность и честь.
После начала тайной любви: Все и вся согласно твоим нормам. Но что затрагивает нравственность и честь…. Ты не должен задевать честь, я доверяю тебе.
Мей Ханьсюэ
В самом начале: Барышня, я дарю тебе саше, браслеты, серьги, жемчужные подвески, ты можешь подарить мне себя?
После начала тайной любви: смотри выше.
Наньгун Сы
В самом начале: Брысь отсюда, ты мешаешь мне кормить собаку.
После начала тайной любви: Подойди, поедешь со мной вместе на собаке
Наобайцзинь : Гав-гав!!! (Хозяин, а как же максимальный вес не более 70 кг?)
*( В китайском тексте это звучит как «лунъян». Р. Ван Гулик,голандский востоковед в "Сексуальная жизнь в древнем Китае" описывает некоего Лун Ян-цзюнь, который в IV в. до н. э. служил министром при князе Вэй: одно место в источнике III в. до н. э. «Чжань го цэ» подтверждает, что у него в самом деле была гомосексуальная связь с хозяином. Лун Ян-цзюнь приобрел в китайской истории такую широкую известность, что слово «лунъян» стало в литературе общепринятым словом для обозначения гея, наравне с выражением «отрезанный рукав».)
@темы: 18+, Хаски, 2ha, Хаски и его Учитель Белый Кот, Мо Жань, Чу ВаньНин, Император Мира Тасьень-Цзюнь, husky and his white cat shizun, Чу ВаньНин - Учитель, ЧВН, Шицзунь - Белый Кот, Мо ВэйЮй