Lapsa1
читать дальше
Чу Ваньнин тяжело дышал, в горле у него пересохло.
Он не желал смириться и признать свое поражение. И из-за этого, наперекор своей душе, он, с трудом погасив пламя внутри, по-прежнему с равнодушным видом спросил:
- ..Всю жизнь?
- Всю жизнь.
- Я могу идти очень быстро, не обращая внимания на тебя.
- Это неважно, я догоню.
- Я так же могу и остановиться и не захочу идти дальше.
- Я буду стоять рядом с Учителем.
Чу Ваньнин и не рассчитывал, что он будет отвечать так быстро , не раздумывая и это заставляло его нервничать еще больше. Разгорячившись, он с досады взмахнул рукавом:
- А если я больше не смогу идти?
- Тогда я понесу вас на руках.
Чу Ваньнин:
-…………………..
Мо Жань замер, поняв, что сказал нечто столь непочтительное. Это было так дерзко. Он вытаращил глаза и торопливо замахал руками:
- Я понесу вас на спине.
Сердце Чу Ваньнина трепетало все больше и больше. Не смотря на все его старания, сдержаться, сейчас он так хотел поднять этого мужчину, он хотел прикоснуться к нему и это его сильно волновало. От волнения он нахмурился и выглядел теперь очень раздраженным:
- Кто-то хочет, чтоб ты его носил? – сердито сказал Чу Ваньнин.
Мо Жань растерянно открыл рот, однако он не знал, что сказать.
О его Учителе было так трудно заботиться. Нести на спине – плохо, нести на руках, тоже плохо, он не мог нести его на носилках и уж совершенно точно не мог тащить его за собой. Он такой глупый, совершенно не знает, что еще сказать, чтобы Чу Ваньнин остался доволен.
Печально опустив голову, он сейчас был похож на брошенного щенка.
Наконец чуть слышно прошептал:
- Тогда я тоже никуда не уйду.
- ………………
- Если хотите тут мокнуть под дождем, тогда я останусь вместе с вами.
Чу Ваньнин так запутался, что чувствовал себя связанным по рукам и ногам и это его нервировало. Он привык быть независимым. Поэтому не думая, он отрубил:
- Я не хочу, чтобы ты меня сопровождал.
Мо Жань молчал. Искоса взглянув на него, Чу Ваньнин мог видеть только его широкий лоб, черные брови и тонкие длинные ресницы. Они немного дрожали, как занавесь от порывов ветра. Чуть поднимались и опускались.
- Учитель…..
Услышав отказ взволнованного Чу Ваньнина, Мо Жань истолковал его по своему:
- Вы все еще сердитесь на меня….
А Чу Ваньнин занятый мыслями о своем трепещущем сердце и тем, что никак не может от них отделаться, не расслышав его спросил:
- Что?
- Когда мы были в царстве призраков, когда я говорил с Учителем, я столько раз повторял, что я виноват, простите меня, но я знаю, что этого недостаточно. За эти пять лет, я ни одного часа, ни одной минуты не прожил не стыдясь, зная как я вам обязан.
Чу Ваньнин:
- ……………….
- Я думал, что хочу стать чуть лучше, чтобы вы могли положиться на меня, чтобы не чувствовать себя таким грязным, таким никчемным. Но я …. я не могу угнаться за вами…. Каждый день, когда я просыпаюсь, я всегда беспокоюсь сон это или наяву. Я боюсь проснуться, а ты мертв. И в моих ушах раздаются те слова, которые ты сказал, спасая меня на озере Цзенчен, ты сказал тогда, что если сон очень хороший, он редко бывает явью. И тогда…. тогда мне становится так тяжело на душе…
Голос Мо Жань был таким хриплым.
Он хотел рассказать многое, но не мог. Он подумал, что недостойным будет говорить обо всем Чу Ваньнину. Как он мог безжалостно рассказать ему все, что происходило с ним за последние пять лет?
Он….когда он один оставался в заснеженном ущелье, не понимая где находится и какой сейчас год, то брал иглу и колол себе пальцы до кости. Это было больно, но этой боли было достаточно, чтобы он мог понять, что его душа все еще бодрствует, что он сам все еще жив, что он в мире людей.
Тогда только он мог понять, что все происходящее — это не один долгий сон его предыдущей жизни. Что, проснувшись, он не увидит, что на пике Сышэн «вещи остались прежними, а люди нет» и не взглянет в полные ненависти глаза Сюэ Мена. Не увидит разрушенную до основания секту Жуфен. Не увидит, как в Павильоне Алых лотосов спит, не раздеваясь Чу Ваньнин, как будто бы живой.
Как будто бы живой, как живой.
Эти четыре слова, всего четыре слова, что могло с ними сравниться, когда каждая буква заставляла его плакать кровавыми слезами.
Как ни странно, но когда он узнал, что Чу Ваньнин умер, ради его спасения и отправился за ним в царство демонов, его сердце, хотя и болело, но все же он не чувствовал такого подавляющего безнадежного отчаяния.
Но по мере того, как проходила жизнь, по мере того как проплывало время… по мере того, как близился день пробуждения Чу Ваньнина, Мо Жань все больше страдал, все больше его сердце обливалось кровью.
Казалось бы, человек годы провел в уединении, он имел много свободного времени, чтобы о многом подумать, опять же он жил без Чу Ваньнина все это время. Вместо этого он маниакально пытался подражать этому человеку, он страстно желал полностью разрушить себя, чтобы измениться ради Чу Ваньнина, стать его отражением.
В итоге, множество воспоминаний о себе, в свое время постепенно забытых, начали снова возвращаться к нему как морской прилив. Эти прошлые события как волны накатывали и отступали, обнажая его как сырой песок. Он совсем один стоял на берегу этого моря, буря над которым уже пронеслась.
Сейчас все стало таким ясным.
Он вспомнил прошлую жизнь, дым от сигнальных огней, поднимающийся со всех сторон, когда все шло к концу.
Тогда к нему пришел Сюэ Мен на Пик Сышэн, в изменившийся до неузнаваемости дворец Ушань. Сюэ Мен тогда сквозь слезы говорил об одной его ошибке за другой.
Почему он таким образом относился к своему Учителю.
Сюэ Мен уже тогда вынуждал его повернуть голову и перед смертью оглянуться назад…
«Мо Жань», сказал он.
«Подумай хорошенько. Оставь свою свирепую ненависть. Оглянись.
Он вел тебя за собой, обучал боевым искусствам, защищал и помогал тебе.
Он научил тебя читать, обучал каллиграфии, научил писать стихи и рисовать.
Он ради тебя учился готовить, так неуклюже, что вечно ранился.
Он когда-то… он же день и ночь ждал тебя, ждал, когда ты вернешься. Он единственный от заката…. до самого рассвета…..»
Но тогда Мо Жань не захотел его слушать, он не хотел посмотреть назад.
Теперь он стоял на берегу моря своей судьбы, после отлива. Он опустил вниз голову и увидел, что под ногами валяется какой-то комочек, чье -то сердце. Это сердце когда-то уже было благосклонно к нему, оно было настолько искренним, что готово было умереть, столько времени оно напрасно страдало.
Из-за своего самодурства, он не замечал этого и наступил на него.
Вот так он заботился о Чу Ваньнине, топча его сердце!
Мо Жань часто приходило это в голову и тогда он чувствовал, что все его тело холодеет, а плоть и кровь размываются. Но только что он сделал…. Что сделал, а? За две жизни, за шестнадцать лет, он хоть один раз поблагодарил Чу Ваньнина? Он хоть когда-то, хоть раз, мог поставить Чу Ваньнина в своем сердце на первое место?!
Скотина!!!
Неужто он раньше и вправду был такой бездушный чурбан, которого ничто не могло растрогать?!
За эти пять лет столько раз в его глупых снах ему снилось, что Чу Ваньнин в своих белых одеждах вернулся, он был такой же как прежде.
И каждый раз он просыпался на мокрой подушке, каждый раз он повторял одно и то же: «Чу Ваньнин, Учитель, прости меня, я так виноват, я такой плохой, я недостойный»
Он произносил это каждый день, а его угрызения совести ничуть не становились меньше.
Он думал о этом человеке в начале весны, когда до него доносился аромат цветов, и зимой, когда падал снег, он постоянно думал о нем.
Позже, каждый золотистый рассвет напоминал ему о душе Чу Ваньнина. Темнота поздней ночи, напоминала ему о глазах Чу Ваньнина. А также каждое ослепительное лунное сияние было похоже на белый рукав, смахивающий снег. Восходящее солнце было подобно скрытому теплу и доброте в его глазах. В поднимающейся над горизонтом заре в синеве, среди солнечных лучей и облаков, он видел величественный силуэт Чу Ваньнина.
Повсюду только он.
Из-за боли этих воспоминаний, он постепенно сам проникся жалостью к простым людям и часто был готов пожертвовать собой, чтобы спасти их. Он даже почти забыл о своей маниакальной любви к Ши Мей.
Как то, он обратил внимание в заснеженной долине, что из-под снега, навстречу весне пробиваются первые цветы.
Он остановился, чтобы посмотреть на них. Казалось, что в его мыслях ничего не особенного, он лишь подумал «Ооо, этот цветок такой красивый. Если бы Учитель его сейчас увидел, ему бы он, конечно понравился.»
Эту мысль он смутно помнил, держал ее в своей памяти. Он мельком подумал о ней, о самой простом и незначительном пустяке.
Когда Чу Ваньнин умер, это не свело его с ума. Он был полностью разбит, он так скорбел и оплакивал его, но, тем не менее, он находил в это время минуту, чтобы перевести дыхание и кричать от нахлынувших чувств. Сейчас же эта дамба была разрушена, и он был полностью разбит.
Он захлебывался от рыданий в этом холодном заснеженном ущелье, напугав стаю птиц. Он сорвал голос в этом ужасном крике. Стыдно так убиваться над золотым цветком растущем из под снега.
Пять лет.
Он никогда не простит себе.
- Учитель…. Я виноват… я изо всех сил спешил сюда. Я приготовил вам подарки. Я хотел лично поприветствовать вас, не с пустыми руками….
С большим трудом он старался удержать себя в руках и наконец все рассыпалось в пыль, этот человек так долго претворялся спокойным, но сейчас все его спокойствие рушилось.
Мо Жань стоящий на коленях перед Чу Ваньнином, в конце концов ухватился за его ногу. Он совсем потерял голову и мог только беспорядочно цепляться за Чу Ваньнина.
- Я….такой дурак. Ты воскрес, а я дал обещание, что буду рядом, но из-за одного дела я не смог сдержать его. Я такой плохой.
Чу Ваньнин не мог видеть его таким, он всегда любил Мо Жань и теперь, встретившись после долгой разлуки, как он мог так обидеть его.
Но, услышав, как он вспомнил о одном деле, он, поколебавшись немного, все же спросил:
- Почему ты задержался сегодня?
- С самого начала …. я все успевал вовремя. Но в Цайдье я натолкнулся на нечисть, которая там немного безобразничала и я…..
- Ты задержался, потому что уничтожал злых духов?
- Простите меня. – Мо Жань низко опустил голову, - Я не только опоздал, но и все приготовленные для Учителя подарки, почти все было уничтожено….. и я вымазался весь в грязи и крови и поэтому я сначала поспешил умыться, а в результате …..
Сердце Чу Ваньнина наполнилось нежностью.
Мастер Мо.
Этот Мо Жань действительно совсем не такой, как пять лет назад.
Пять лет назад он был таким эгоистом и думал только о себе. А сейчас он наконец то понял, что важно. Чу Ваньнин вовсе не был каким-то романтичным (ветер, цветы, снег и луна – романтические образы часто используются в бульварной романтической литературе) человеком, пожалуй, если бы Мо Жань увидел козни духов в городке Цайдье и прошел мимо, вот это бы напротив его разозлило. Но теперь этот скромный и искренний мужчина покорно стоит на коленях перед ним и неуклюже просит прощения. Сейчас он чувствовал, что это одновременно и глупо, и очень мило.
Чу Ваньнин медленно приблизился, нежность переливалась из его сердца через край, он протянул руку, чтобы помочь Мо Жань подняться. И вдруг неожиданно услышал низкий голос Мо Жань:
- Учитель, прошу не погоняй меня, останься моим наставником.
На этот раз пришла очередь Чу Ваньнину остолбенеть. Он и подумать не мог, что Мо Жань будет так сильно переживать и стыдиться. Поэтому тоже не мог сразу сообразить, что ему сказать и только нерешительно спросил:
- Почему…
- Пусть идет дождь, я все равно буду вместе с вами, я пойду с вами, буду охранять вас, я понесу вас. Вы не хотите всего этого, вам это не нравится, но я умоляю, пожалуйста, не гоните меня.
Мо Жань наконец поднял свое лицо и сердце Чу Ваньнина затрепетало.
Он видел, что его влажные глаза покраснели и были исполнены такой тоски.
Чу Ваньнин, всегда столь решительный, вдруг понял, что не знает, что делать. В растерянности он проговорил, запинаясь:
- Ты…. в этом году тебе уже двадцать два, почему ты все еще…
Он замолк и тяжело вздохнул:
- Сначала поднимись.
Мо Жань поднял руки и изо всех сил потер глаза. Он упрямо проговорил:
- Учитель не хочет меня, я не встану.
…………….. действительно, вот ведь шпана!
У Чу Ваньнина уже начала болеть голова, он сжал губы и схватив его за предплечье, потянул вверх.
Но как только его пальцы коснулись руки, почувствовали эти налитые мышцы, горячую плоть молодого, крепкого тела, которое совсем не было таким, как у подростка, Чу Ваньнин внезапно остановился. В груди стало горячо и больно, он замер, а затем отпустил руку Мо Жань.
К счастью, Мо Жань в этот момент так переживал, что не обратил внимание на странность Чу Ваньнина. За то Чу Ваньнин с недоверием уставился на свою руку, сердце все еще испуганно трепыхалось, как яростный прибой.
Он на самом деле …. Что произошло?
Неужели за пять лет глубокого сна неожиданно он, выбравший путь очищения сердца и усмирения желаний, сдержанный и надменный, всего этого лишился?
Он поднял глаза и снова изумленно взглянул на Мо Жань.
Или все таки этот человек изменился так сильно, что вопреки всему он не может при нем держать себя больше в руках?
Мо Жань кусал губы, казалось, он упрямо не сдвинется с места несмотря ни на что. Гони не гони, он никуда не уйдет.
- Пожалуйста, Учитель, не прогоняйте меня.
Повторил он, все так же стоя на коленях.
Как мог Чу Ваньнин осмелиться снова помочь ему встать? Он сурово прикрикнул:
- Ты все еще на коленях! В таком случае, я действительно прогоню тебя!
- …………
Мо Жань замер и захлопал глазами. Вдруг до него наконец дошло и его глаза сразу повеселели:
- Учитель, так вы не обижаетесь на меня….. вы не сердитесь, что я сего дня не успел к вашему пробуждению? Вы…..
Чу Ваньнин перебил его:
- Я само великодушие, когда это я обижался на подобную чушь?
Мо Жань разволновавшись, не смог сдержаться, чтобы не попытаться обнять его. Поняв это, Чу Ваньнин отступил на шаг назад в последний момент и грозно нахмурив брови сказал:
- Ты что делаешь? Что за безобразие?
- Аааа, - Мо Жань только сейчас поняв, что повел себя невоспитанно, торопливо сказал: - Простите! Извините! Я просто очень счастлив.
Уши у Чу Ваньнина покраснели, но он заставил себя сдержаться и продолжил уже холодным сухим тоном:
- Человеку уже больше двадцати, а все еще не знает никаких приличий.
У Мо Жаня тоже вспыхнули кончики ушей, и он пробурчал:
- Я недостойный.
«Я недостойный» как будто стало его присказкой, это немного раздражало Чу Ваньнина и одновременно смешило. А еще было его немного жаль и ему становилось тепло от этого.
Из под ресниц, своими блестящими глазами феникса, он украдкой еще раз взглянул на Мо Жань.
И снова убедился каким он стал красивым и высоким, какое у него лицо пшеничного цвета, неизвестно почему вызывающее в нем такой жар. Все таки должна была быть какая то особая причина, что он выглядит таким горячим, как будто окруженный паром, как будто он сам солнечный свет, и влага вокруг него от его тепла и жизненной силы, испаряется превращаясь в пар. К тому же его глаза, его черные глаза как будто стали ярче, они сияли.
Бум…
Чу Ваньнин чувствовал грохот своего сердца, его пальцы, как и тогда, когда он прикоснулся к Мо Жань, горели от его жара. У него пересохло в горле, он не осмеливался снова взглянуть на Мо Жань и только проговорил:
- Болван.
И неожиданно развернулся, и пошел.
Защитный барьер над его головой отклонился и Мо Жань, верный своему обещанию, вскочил и пошел за ним.
Чу Ваньнин опустил глаза не решаясь обернуться. Он точно знал, что сейчас в его глазах горит то, что он больше не в силах скрыть, любови и желание, это точно такой же огонь, как и на кончиках его пальцев. Он окончательно запутался.
В конце концов он сжег его.
Пять лет назад Мо Жань не мог этого добиться, но спустя пять лет, этому мужчине удалось. Он полностью завладел его сердцем и столкнул его в море желаний.
И теперь Чу Ваньнин совсем как обычный человек, из костей и крови, имеющий плотские желания. Ему не удалось улизнуть, он попался в сети.
Чу Ваньнин тяжело дышал, в горле у него пересохло.
Он не желал смириться и признать свое поражение. И из-за этого, наперекор своей душе, он, с трудом погасив пламя внутри, по-прежнему с равнодушным видом спросил:
- ..Всю жизнь?
- Всю жизнь.
- Я могу идти очень быстро, не обращая внимания на тебя.
- Это неважно, я догоню.
- Я так же могу и остановиться и не захочу идти дальше.
- Я буду стоять рядом с Учителем.
Чу Ваньнин и не рассчитывал, что он будет отвечать так быстро , не раздумывая и это заставляло его нервничать еще больше. Разгорячившись, он с досады взмахнул рукавом:
- А если я больше не смогу идти?
- Тогда я понесу вас на руках.
Чу Ваньнин:
-…………………..
Мо Жань замер, поняв, что сказал нечто столь непочтительное. Это было так дерзко. Он вытаращил глаза и торопливо замахал руками:
- Я понесу вас на спине.
Сердце Чу Ваньнина трепетало все больше и больше. Не смотря на все его старания, сдержаться, сейчас он так хотел поднять этого мужчину, он хотел прикоснуться к нему и это его сильно волновало. От волнения он нахмурился и выглядел теперь очень раздраженным:
- Кто-то хочет, чтоб ты его носил? – сердито сказал Чу Ваньнин.
Мо Жань растерянно открыл рот, однако он не знал, что сказать.
О его Учителе было так трудно заботиться. Нести на спине – плохо, нести на руках, тоже плохо, он не мог нести его на носилках и уж совершенно точно не мог тащить его за собой. Он такой глупый, совершенно не знает, что еще сказать, чтобы Чу Ваньнин остался доволен.
Печально опустив голову, он сейчас был похож на брошенного щенка.
Наконец чуть слышно прошептал:
- Тогда я тоже никуда не уйду.
- ………………
- Если хотите тут мокнуть под дождем, тогда я останусь вместе с вами.
Чу Ваньнин так запутался, что чувствовал себя связанным по рукам и ногам и это его нервировало. Он привык быть независимым. Поэтому не думая, он отрубил:
- Я не хочу, чтобы ты меня сопровождал.
Мо Жань молчал. Искоса взглянув на него, Чу Ваньнин мог видеть только его широкий лоб, черные брови и тонкие длинные ресницы. Они немного дрожали, как занавесь от порывов ветра. Чуть поднимались и опускались.
- Учитель…..
Услышав отказ взволнованного Чу Ваньнина, Мо Жань истолковал его по своему:
- Вы все еще сердитесь на меня….
А Чу Ваньнин занятый мыслями о своем трепещущем сердце и тем, что никак не может от них отделаться, не расслышав его спросил:
- Что?
- Когда мы были в царстве призраков, когда я говорил с Учителем, я столько раз повторял, что я виноват, простите меня, но я знаю, что этого недостаточно. За эти пять лет, я ни одного часа, ни одной минуты не прожил не стыдясь, зная как я вам обязан.
Чу Ваньнин:
- ……………….
- Я думал, что хочу стать чуть лучше, чтобы вы могли положиться на меня, чтобы не чувствовать себя таким грязным, таким никчемным. Но я …. я не могу угнаться за вами…. Каждый день, когда я просыпаюсь, я всегда беспокоюсь сон это или наяву. Я боюсь проснуться, а ты мертв. И в моих ушах раздаются те слова, которые ты сказал, спасая меня на озере Цзенчен, ты сказал тогда, что если сон очень хороший, он редко бывает явью. И тогда…. тогда мне становится так тяжело на душе…
Голос Мо Жань был таким хриплым.
Он хотел рассказать многое, но не мог. Он подумал, что недостойным будет говорить обо всем Чу Ваньнину. Как он мог безжалостно рассказать ему все, что происходило с ним за последние пять лет?
Он….когда он один оставался в заснеженном ущелье, не понимая где находится и какой сейчас год, то брал иглу и колол себе пальцы до кости. Это было больно, но этой боли было достаточно, чтобы он мог понять, что его душа все еще бодрствует, что он сам все еще жив, что он в мире людей.
Тогда только он мог понять, что все происходящее — это не один долгий сон его предыдущей жизни. Что, проснувшись, он не увидит, что на пике Сышэн «вещи остались прежними, а люди нет» и не взглянет в полные ненависти глаза Сюэ Мена. Не увидит разрушенную до основания секту Жуфен. Не увидит, как в Павильоне Алых лотосов спит, не раздеваясь Чу Ваньнин, как будто бы живой.
Как будто бы живой, как живой.
Эти четыре слова, всего четыре слова, что могло с ними сравниться, когда каждая буква заставляла его плакать кровавыми слезами.
Как ни странно, но когда он узнал, что Чу Ваньнин умер, ради его спасения и отправился за ним в царство демонов, его сердце, хотя и болело, но все же он не чувствовал такого подавляющего безнадежного отчаяния.
Но по мере того, как проходила жизнь, по мере того как проплывало время… по мере того, как близился день пробуждения Чу Ваньнина, Мо Жань все больше страдал, все больше его сердце обливалось кровью.
Казалось бы, человек годы провел в уединении, он имел много свободного времени, чтобы о многом подумать, опять же он жил без Чу Ваньнина все это время. Вместо этого он маниакально пытался подражать этому человеку, он страстно желал полностью разрушить себя, чтобы измениться ради Чу Ваньнина, стать его отражением.
В итоге, множество воспоминаний о себе, в свое время постепенно забытых, начали снова возвращаться к нему как морской прилив. Эти прошлые события как волны накатывали и отступали, обнажая его как сырой песок. Он совсем один стоял на берегу этого моря, буря над которым уже пронеслась.
Сейчас все стало таким ясным.
Он вспомнил прошлую жизнь, дым от сигнальных огней, поднимающийся со всех сторон, когда все шло к концу.
Тогда к нему пришел Сюэ Мен на Пик Сышэн, в изменившийся до неузнаваемости дворец Ушань. Сюэ Мен тогда сквозь слезы говорил об одной его ошибке за другой.
Почему он таким образом относился к своему Учителю.
Сюэ Мен уже тогда вынуждал его повернуть голову и перед смертью оглянуться назад…
«Мо Жань», сказал он.
«Подумай хорошенько. Оставь свою свирепую ненависть. Оглянись.
Он вел тебя за собой, обучал боевым искусствам, защищал и помогал тебе.
Он научил тебя читать, обучал каллиграфии, научил писать стихи и рисовать.
Он ради тебя учился готовить, так неуклюже, что вечно ранился.
Он когда-то… он же день и ночь ждал тебя, ждал, когда ты вернешься. Он единственный от заката…. до самого рассвета…..»
Но тогда Мо Жань не захотел его слушать, он не хотел посмотреть назад.
Теперь он стоял на берегу моря своей судьбы, после отлива. Он опустил вниз голову и увидел, что под ногами валяется какой-то комочек, чье -то сердце. Это сердце когда-то уже было благосклонно к нему, оно было настолько искренним, что готово было умереть, столько времени оно напрасно страдало.
Из-за своего самодурства, он не замечал этого и наступил на него.
Вот так он заботился о Чу Ваньнине, топча его сердце!
Мо Жань часто приходило это в голову и тогда он чувствовал, что все его тело холодеет, а плоть и кровь размываются. Но только что он сделал…. Что сделал, а? За две жизни, за шестнадцать лет, он хоть один раз поблагодарил Чу Ваньнина? Он хоть когда-то, хоть раз, мог поставить Чу Ваньнина в своем сердце на первое место?!
Скотина!!!
Неужто он раньше и вправду был такой бездушный чурбан, которого ничто не могло растрогать?!
За эти пять лет столько раз в его глупых снах ему снилось, что Чу Ваньнин в своих белых одеждах вернулся, он был такой же как прежде.
И каждый раз он просыпался на мокрой подушке, каждый раз он повторял одно и то же: «Чу Ваньнин, Учитель, прости меня, я так виноват, я такой плохой, я недостойный»
Он произносил это каждый день, а его угрызения совести ничуть не становились меньше.
Он думал о этом человеке в начале весны, когда до него доносился аромат цветов, и зимой, когда падал снег, он постоянно думал о нем.
Позже, каждый золотистый рассвет напоминал ему о душе Чу Ваньнина. Темнота поздней ночи, напоминала ему о глазах Чу Ваньнина. А также каждое ослепительное лунное сияние было похоже на белый рукав, смахивающий снег. Восходящее солнце было подобно скрытому теплу и доброте в его глазах. В поднимающейся над горизонтом заре в синеве, среди солнечных лучей и облаков, он видел величественный силуэт Чу Ваньнина.
Повсюду только он.
Из-за боли этих воспоминаний, он постепенно сам проникся жалостью к простым людям и часто был готов пожертвовать собой, чтобы спасти их. Он даже почти забыл о своей маниакальной любви к Ши Мей.
Как то, он обратил внимание в заснеженной долине, что из-под снега, навстречу весне пробиваются первые цветы.
Он остановился, чтобы посмотреть на них. Казалось, что в его мыслях ничего не особенного, он лишь подумал «Ооо, этот цветок такой красивый. Если бы Учитель его сейчас увидел, ему бы он, конечно понравился.»
Эту мысль он смутно помнил, держал ее в своей памяти. Он мельком подумал о ней, о самой простом и незначительном пустяке.
Когда Чу Ваньнин умер, это не свело его с ума. Он был полностью разбит, он так скорбел и оплакивал его, но, тем не менее, он находил в это время минуту, чтобы перевести дыхание и кричать от нахлынувших чувств. Сейчас же эта дамба была разрушена, и он был полностью разбит.
Он захлебывался от рыданий в этом холодном заснеженном ущелье, напугав стаю птиц. Он сорвал голос в этом ужасном крике. Стыдно так убиваться над золотым цветком растущем из под снега.
Пять лет.
Он никогда не простит себе.
- Учитель…. Я виноват… я изо всех сил спешил сюда. Я приготовил вам подарки. Я хотел лично поприветствовать вас, не с пустыми руками….
С большим трудом он старался удержать себя в руках и наконец все рассыпалось в пыль, этот человек так долго претворялся спокойным, но сейчас все его спокойствие рушилось.
Мо Жань стоящий на коленях перед Чу Ваньнином, в конце концов ухватился за его ногу. Он совсем потерял голову и мог только беспорядочно цепляться за Чу Ваньнина.
- Я….такой дурак. Ты воскрес, а я дал обещание, что буду рядом, но из-за одного дела я не смог сдержать его. Я такой плохой.
Чу Ваньнин не мог видеть его таким, он всегда любил Мо Жань и теперь, встретившись после долгой разлуки, как он мог так обидеть его.
Но, услышав, как он вспомнил о одном деле, он, поколебавшись немного, все же спросил:
- Почему ты задержался сегодня?
- С самого начала …. я все успевал вовремя. Но в Цайдье я натолкнулся на нечисть, которая там немного безобразничала и я…..
- Ты задержался, потому что уничтожал злых духов?
- Простите меня. – Мо Жань низко опустил голову, - Я не только опоздал, но и все приготовленные для Учителя подарки, почти все было уничтожено….. и я вымазался весь в грязи и крови и поэтому я сначала поспешил умыться, а в результате …..
Сердце Чу Ваньнина наполнилось нежностью.
Мастер Мо.
Этот Мо Жань действительно совсем не такой, как пять лет назад.
Пять лет назад он был таким эгоистом и думал только о себе. А сейчас он наконец то понял, что важно. Чу Ваньнин вовсе не был каким-то романтичным (ветер, цветы, снег и луна – романтические образы часто используются в бульварной романтической литературе) человеком, пожалуй, если бы Мо Жань увидел козни духов в городке Цайдье и прошел мимо, вот это бы напротив его разозлило. Но теперь этот скромный и искренний мужчина покорно стоит на коленях перед ним и неуклюже просит прощения. Сейчас он чувствовал, что это одновременно и глупо, и очень мило.
Чу Ваньнин медленно приблизился, нежность переливалась из его сердца через край, он протянул руку, чтобы помочь Мо Жань подняться. И вдруг неожиданно услышал низкий голос Мо Жань:
- Учитель, прошу не погоняй меня, останься моим наставником.
На этот раз пришла очередь Чу Ваньнину остолбенеть. Он и подумать не мог, что Мо Жань будет так сильно переживать и стыдиться. Поэтому тоже не мог сразу сообразить, что ему сказать и только нерешительно спросил:
- Почему…
- Пусть идет дождь, я все равно буду вместе с вами, я пойду с вами, буду охранять вас, я понесу вас. Вы не хотите всего этого, вам это не нравится, но я умоляю, пожалуйста, не гоните меня.
Мо Жань наконец поднял свое лицо и сердце Чу Ваньнина затрепетало.
Он видел, что его влажные глаза покраснели и были исполнены такой тоски.
Чу Ваньнин, всегда столь решительный, вдруг понял, что не знает, что делать. В растерянности он проговорил, запинаясь:
- Ты…. в этом году тебе уже двадцать два, почему ты все еще…
Он замолк и тяжело вздохнул:
- Сначала поднимись.
Мо Жань поднял руки и изо всех сил потер глаза. Он упрямо проговорил:
- Учитель не хочет меня, я не встану.
…………….. действительно, вот ведь шпана!
У Чу Ваньнина уже начала болеть голова, он сжал губы и схватив его за предплечье, потянул вверх.
Но как только его пальцы коснулись руки, почувствовали эти налитые мышцы, горячую плоть молодого, крепкого тела, которое совсем не было таким, как у подростка, Чу Ваньнин внезапно остановился. В груди стало горячо и больно, он замер, а затем отпустил руку Мо Жань.
К счастью, Мо Жань в этот момент так переживал, что не обратил внимание на странность Чу Ваньнина. За то Чу Ваньнин с недоверием уставился на свою руку, сердце все еще испуганно трепыхалось, как яростный прибой.
Он на самом деле …. Что произошло?
Неужели за пять лет глубокого сна неожиданно он, выбравший путь очищения сердца и усмирения желаний, сдержанный и надменный, всего этого лишился?
Он поднял глаза и снова изумленно взглянул на Мо Жань.
Или все таки этот человек изменился так сильно, что вопреки всему он не может при нем держать себя больше в руках?
Мо Жань кусал губы, казалось, он упрямо не сдвинется с места несмотря ни на что. Гони не гони, он никуда не уйдет.
- Пожалуйста, Учитель, не прогоняйте меня.
Повторил он, все так же стоя на коленях.
Как мог Чу Ваньнин осмелиться снова помочь ему встать? Он сурово прикрикнул:
- Ты все еще на коленях! В таком случае, я действительно прогоню тебя!
- …………
Мо Жань замер и захлопал глазами. Вдруг до него наконец дошло и его глаза сразу повеселели:
- Учитель, так вы не обижаетесь на меня….. вы не сердитесь, что я сего дня не успел к вашему пробуждению? Вы…..
Чу Ваньнин перебил его:
- Я само великодушие, когда это я обижался на подобную чушь?
Мо Жань разволновавшись, не смог сдержаться, чтобы не попытаться обнять его. Поняв это, Чу Ваньнин отступил на шаг назад в последний момент и грозно нахмурив брови сказал:
- Ты что делаешь? Что за безобразие?
- Аааа, - Мо Жань только сейчас поняв, что повел себя невоспитанно, торопливо сказал: - Простите! Извините! Я просто очень счастлив.
Уши у Чу Ваньнина покраснели, но он заставил себя сдержаться и продолжил уже холодным сухим тоном:
- Человеку уже больше двадцати, а все еще не знает никаких приличий.
У Мо Жаня тоже вспыхнули кончики ушей, и он пробурчал:
- Я недостойный.
«Я недостойный» как будто стало его присказкой, это немного раздражало Чу Ваньнина и одновременно смешило. А еще было его немного жаль и ему становилось тепло от этого.
Из под ресниц, своими блестящими глазами феникса, он украдкой еще раз взглянул на Мо Жань.
И снова убедился каким он стал красивым и высоким, какое у него лицо пшеничного цвета, неизвестно почему вызывающее в нем такой жар. Все таки должна была быть какая то особая причина, что он выглядит таким горячим, как будто окруженный паром, как будто он сам солнечный свет, и влага вокруг него от его тепла и жизненной силы, испаряется превращаясь в пар. К тому же его глаза, его черные глаза как будто стали ярче, они сияли.
Бум…
Чу Ваньнин чувствовал грохот своего сердца, его пальцы, как и тогда, когда он прикоснулся к Мо Жань, горели от его жара. У него пересохло в горле, он не осмеливался снова взглянуть на Мо Жань и только проговорил:
- Болван.
И неожиданно развернулся, и пошел.
Защитный барьер над его головой отклонился и Мо Жань, верный своему обещанию, вскочил и пошел за ним.
Чу Ваньнин опустил глаза не решаясь обернуться. Он точно знал, что сейчас в его глазах горит то, что он больше не в силах скрыть, любови и желание, это точно такой же огонь, как и на кончиках его пальцев. Он окончательно запутался.
В конце концов он сжег его.
Пять лет назад Мо Жань не мог этого добиться, но спустя пять лет, этому мужчине удалось. Он полностью завладел его сердцем и столкнул его в море желаний.
И теперь Чу Ваньнин совсем как обычный человек, из костей и крови, имеющий плотские желания. Ему не удалось улизнуть, он попался в сети.
@темы: 18+, Хаски, 2ha, Хаски и его Учитель Белый Кот, Мо Жань, Чу ВаньНин, Император Мира Тасьень-Цзюнь, husky and his white cat shizun, Чу ВаньНин - Учитель, ЧВН, Шицзунь - Белый Кот, Мо ВэйЮй
-
-
27.04.2020 в 21:26-
-
27.04.2020 в 22:26-
-
28.04.2020 в 10:29