Lapsa1
читать дальшеГоворя это, Жун Цзю имел в виду, что Чу Ваньнину будет плохо, он расстроиться и будет ревновать так, что не сможет этого вынести.
Но Мо Жань не подозревал о том, что чувство, которое испытывал к нему Чу Ваньнин, это была любовь. Он думал, что Жун Цзю хочет рассказать о его воровстве и разврате, чтобы Чу Ваньнин увидел, какие глупости творил его ученик. Все, что он натворил узнает его наставник и в этом случае ведь пострадает и его репутация как учителя. Разве он не выйдет из себя от гнева?
Он быстро выпалил:
- Только посмей ему сказать!
Жун Цзю обворожительно улыбнулся. Конечно, он был мужчиной, но у него была пышная прическа, милое личико и нежный голосок:
- В таком случае ты должен меня защищать и взять меня с собой. Я буду тебя слушаться, ничего никому не расскажу и не будет никаких проблем.
У Мо Жань и правда не было никакого выхода. Поэтому он только мрачно выругался, развернулся и ушел. Жун Цзю понял это как молчаливое согласие. Сияя, он пошел следом. Мо Жань не прошел и двух шагов, как внезапно развернулся и ткнув пальцем в грудь Жун Цзю, тихо сказал:
- Жун Цзю, если ты соврешь мне, я гарантирую, что ты к колесу сансары и близко не подойдешь, я развею по ветру твою душу.
Жун Цзю грациозно ступая, посмотрел на него затуманенным взором и кокетливо сказал:
- Ты не нарушишь свое обещание, и я не нарушу свое. Ты меня не обидишь, и я тебя не обижу. Господин Мо, разве ты не знаешь, что я за человек? Ты же мой старый любимый клиент.
- ……………..
В прежней жизни Мо Жань мог выносить этот сладкий голос и эти приторные речи, а сейчас его просто тошнило от омерзения. Однако, ничего не поделаешь. Он смотрел, как счастливый Жун Цзю плавно подошел к Чу Ваньнину и встал рядом с ним. И все-таки это уму непостижимо……
Он что, раньше был слепым?
Сун Цютун, Жун Цзю….. вся эта женоподобная красота, почему он так ценил это, почему это ему нравилось?
Если бы он мог сейчас вернуться в то время до возрождения, он бы схватил Тасьянь Цзюня за шею и вскрыл бы его черепушку, чтобы посмотреть, что там у него внутри, мозги или вода. Что с ним случилось?
К счастью, Жун Цзю, весьма довольный собой, больше об этом не заговаривал. Он чувствовал, что Чу Ваньнин, этот человек в отношении чувств, был чистым как белый лист. Жун Цзю , как мастер своего дела шутил и улыбался, прося что то разъяснить ему и хмурое выражение лица Чу Ваньнина понемногу исчезло.
Мало того, он еще и про себя подумал, что в начале так интерпретировал эти чистые и невинные слова, потому что у него самого мысли не чисты. Он сам ошибочно решил, что эти юноши под фразой «старая дружба» имеют в виду что-то другое. И хотя на его лице не отражалось ничего, в душе ему было очень стыдно.
Жун Цзю, раз уж присоединился к ним, решил, что не может ничего не делать и по сколько хорошо знал расположение дорог внутри резиденции, сказал:
- На этой улице, хотя людей здесь обычно не много, негде скрыться. Если хотите без помех искать слабое место в барьере, тогда пойдемте со мной. Я отведу вас в другое место.
Упомянутое им «другое место» было складом возле наружной стены, где хранилась ткани, хлопок, все для шитья одежды для призрачных солдат. Там были груды кусков материи и это было подходящим местом для того, чтобы спрятаться.
Как только трое беглецов расположились в этом отдаленном месте, Чу Ваньнин сразу же продолжил осматривать барьер. Как доктор прикладывает пальцы к руке пациента, проверяя пульс, так и он перебирал пальцами по шероховатой стене. Он изо всех сил старался почувствовать энергию этого огромного барьера, окружившего всю резиденцию.
Прошло уже много времени, а он по прежнему ничего не нашел. И сам он, лишенный трех душ, уже чувствовал себя очень усталым. Мо Жань подошел к нему и накрыв его руку своей ладонью, убрал ее от стены:
- Отдохни немного.
Чу Ваньнин опять разозлился на свое бессилие. Уставившись на свою ладонь, он мрачно произнес:
- Почему из всех трех душ в этой, как назло, так мало энергии?
- Может я могу передать тебе, разве нельзя?
- Невозможно. – Чу Ваньнин посмотрел на сидящего неподалеку Жун Цзю, и понизив голос добавил, - Ты живой человек, а я призрак, инь и ян не могут совместиться.
Отдохнув немного, Чу Ваньнин снова принялся за дело. Если бы при нем были все его три души, то его огромная духовная сила быстро влилась бы в этот поток энергии барьера и могла бы легко почувствовать слабое место в технике заклинания Четвёртого Князя. Но, теперь его духовная сила была такой слабой, что с трудом могла влиться в напоминавшую безбрежный океан энергию заклинания барьера и что-то выловить там, действительно в этой ситуации было очень тяжело.
Прошло уже около двух часов и Жун Цзю начал волноваться.
Он подбежал к Мо Жаню и потряс за руку:
- А если все-таки не получится выйти?
- Перестань суетиться, сядь спокойно и жди.
- Я умираю от волнения, скажи мне точно, получится или нет.
- Бесполезно волноваться, просто жди.
- А твой Учитель разве не должен быть очень сильным? Он уже долго копается и так ничего и не происходит.
- У него не собраны все три души вместе и из этих душ как раз не достает той, что отвечает за техники заклинаний. Ты можешь спокойно ждать?
Услышав это Жун Цзю выглядел расстроенным, его ресницы затрепетали, он вернулся на место и взобрался на груду ткани.
Прошло еще два часа. Жун Цзю слез на землю, подошел к Чу Ваньнину и встал рядом:
- Господин даос, а есть еще какой-то способ?
Чу Ваньнин не открывая глаз, кончиками пальцев все еще касаясь стены ответил:
- Нет.
- В таком случае, есть ли способ восстановить твою духовную энергию?
Чу Ваньнин немного поколебался, а затем спросил:
- А у тебя есть духовные силы?
- Нет, - Жун Цзю немного испугался, - А почему вы спрашиваете?
- Ты мог бы передать мне немного энергии для восстановления.
Жун Цзю обрадовался:
- Так оказывается это так просто? В таком случае пусть господин Мо….
Чу Ваньнин резко перебил его:
- Он непригоден.
Жун Цзю , конечно же не знал, что Мо Жань не призрак, услышав, что Мо Жань непригоден, его улыбка застыла на лице:
- А почему?
- У него не те свойства.
Мо Жань слушая их, прекрасно понимал, что Чу Ваньнин не умеет лгать. Что он не призрак, Жун Цзю конечно же лучше не знать, поэтому немедленно перебил его:
- Пожалуйста, ты можешь пойти покараулить, чтобы никто случайно не увидел. Если кто-то увидишь, беги обратно и скажи нам.
Жун Цзю рассердившись взглянул на него, но, по сколько делать нечего, они все трое как саранча в одной лодке, все, что он мог, это отправится к воротам в близи склада. Обиженный на несправедливость, он с неохотой оперся о дверь и стал чистить ногти на руке. Время от времени он поднимал свои затуманенные персиковые глаза и окидывал взглядом окрестности снаружи.
Мо Жань изредка оглядываяcь на него, встал рядом с Чу Ваньнином.
Поколебавшись немного, он все еще чувствовал, что обманывает его и поэтому сказал:
- Учитель, я тут подумал….. я должен признаться вам.
- Ты совершил проступок?
- Да, так и есть. Вы все еще помните тот год, когда вы арестовали меня и отправили на площадь Шаньэ для публичного суда, потому что я нарушил правила….. – Мо Жань запнулся, стесняясь сказать о своих непристойных действиях. Стыдливость человека, в самом деле, весьма странная вещь. Не имеет значения, на сколько бесстыдным он выглядит, как например непробиваемая китайская стена. Но вдруг, в одночасье, он может превратиться в величайшего скромника, тоньше японской бумаги.
Мо Жань низко опустил голову, и покраснев, тихо закончил:
- Потому что я нарушил четвертую, девятую и пятнадцатую заповедь.
Четвертая – воровство.
Девятая – разврат.
Пятнадцатая – обман.
Чу Ваньнин, конечно же не мог этого не помнить. Он открыл глаза и не глядя на Мо Жань, лишь сказал:
- Эм.
Глядя на это безупречно чистое, красивое и сдержанное лицо, Мо Жань от стыда не находил себе места. Долгое время он молчал, пытаясь взять себя в руки. Наконец, опустив глаза, он прошептал:
- Учитель, простите меня.
Чу Ваньнин уже догадывался, о чем он говорит. И, хотя, в душе, он конечно же злился, но он всегда, с самого начала считал, что надо разделять личные отношения и соблюдение правил. Тем более, он уже знал о каком бесстыдном поступке Мо Жань говорит, поэтому только лишь холодно ответил:
- Разве ты уже не понес за это наказание? После этого ты ничего не нарушал, так зачем об этом опять говорить.
- Потому что этот Жун Цзю снаружи ….. на самом деле он…
Мо Жань не смог договорить.
Чу Ваньнин очень долго молчал.
Через какое-то время до Мо Жань донеслись его слова, сказанные с холодной усмешкой:
- Так это был он?
- Да.
Он не осмеливался поднять голову, чтобы посмотреть на Чу Ваньнина. На Пике Сышэн никогда не было запрета на плотские желания учеников, молодые послушники могли парно культивировать духовные силы и иметь любовников вне стен школы. Из-за этого его проступок был не таким уж большим, вполне обычным. Но, Чу Ваньнин был не таким. Он исповедовал чистоту помыслов, и следовал пути очищения сердца. Он всегда презирал эти любовные отношения между мужчинами и женщинами, эти романтические чувства.
Само собой разумеется, сам он, игнорируя общепринятые правила, никогда не искал себе пару, любимого, никогда не посещал публичных домов…..
То, что Сюэчжэнъюн избаловал своего племянника, для него не имело большого значения, так или иначе, все же Мо Жань был уже совершеннолетним человеком. То, что он не следовал пути чистого сердца, целыми днями не очищал свои помыслы и не усмирял свои постыдные желания, на это любой мог бы закрыть глаза.
Но не Чу Ваньнин, он не мог этого стерпеть.
Для него это было омерзительно, он именно так чувствовал себя тогда, когда посылал его на площадь Шаньэ для наказания. Мо Жань это понял, потому что тогда, в глазах Чу Ваньнина он увидел лишь брезгливость, презрение и отвращение.
Хотя с того момента уже прошло много времени, и он больше не делал ничего подобного, но сейчас Жун Цзю вопреки всем ожиданиям тоже был рядом с ними в царстве мертвых. И разве Чу Ваньнину это было по душе? Мо Жань чувствовал, что сейчас он должен произнести эту фразу: ошибки надо признавать вовремя.
Пусть даже Учитель побьет, отругает. Он даже злился, что Чу Ваньнина не мог схватить в руки Тяньвэнь и свирепо отхлестать его. Только бы разобраться с этим случаем и раз и навсегда заплатить этот долг. Он так боялся, что эта земная душа, найденная с таким трудом, сбежит. Боялся на столько, что даже думал, что если Чу Ваньнин сейчас оставит его и уйдет, то Мо Жань самолично наложит на себя руки.
Поэтому, чем больше он об этом думал, тем больше беспокоился. Взять Жун Цзю с собой, было все равно, что носить при себе пороховую бочку. Поэтому он отправился к Чу Ваньнину признаваться сам и все откровенно рассказать.
Когда он признавался, он продумал свою положение, чтобы находиться перед воротами. Потому что, если Учитель, услышав это, сразу решит развернуться и уйти, он немедленно поймает его и свяжет. Неважно, как сильно Чу Ваньнин потом будет злиться, в любом случае он не мог позволить ему уйти и исчезнуть.
Пока такие намерения и приготовления бродили у Мо Жань в голове, что делать с Чу Ваньнином, Чу Ваньнин молча стоял и подол его платья колыхался от ветра. Золотая на красной ткани вышивка сверкала во мраке, нити как будто испускали свет.
Сердце Мо Жань затрепетало, он прошептал:
- Учитель….
- Наказание уже исполнено, это все было давно, зачем ты мне опять это говоришь? – Чу Ваньнин равнодушно отвел глаза в сторону. Его тонкие губы открывались и закрывались, как будто желая что-то добавить и наконец, он с сарказмом произнес, - Какое это имеет ко мне отношение?
Это было очень неожиданно, такая фраза – это не имеет ко мне отношения…
Мо Жань застыл от удивления.
Грудь Чу Ваньнина была переполнена кислым вкусом ревности, но ничего не просачивалось наружу, и он не мог и подумать о таком. Он думал лишь, что Учитель в замешательстве и очень разочарован в нем, что теперь ему плевать на него, он больше не будет обращать на него внимания. Он тут же произнес:
- Учитель, раньше я был такой плохой, не злись…
- Я и не злюсь, с чего мне злиться.
Хотя он и сказал эти слова, однако в душе быстро поднялись болезненные воспоминания, и он сердито добавил в конце:
- Я сразу так и понял, что не такие чистые эти ваши дружеские отношения. Ты все еще думал обмануть меня? ………. Дай мне пройти.
- ……………….
- Пропусти!
Несмотря на то, что сказал его рот, внутри он был переполнен ревностью. Даже понимая, что это старое дело, все уже давно прошло, Чу Ваньнин, не осознавая про себя шепотом ругался:
- Настоящий бесстыдник.
Мо Жань не отошел, он тупо уставился на него и стоял на месте как вкопанный. Пара черных ясных глаз как будто смотрела сквозь Мо Жань.
Через некоторое время он сказал:
- Я не отойду.
Чу Ваньнин гневно выкрикнул:
- Вон! Я не хочу тебя видеть сейчас!
- Я не уйду. – упрямо пробормотал Мо Жань, он уперся и напоминал камень на дороге, плотину посреди реки. Очевидно, что это было раскаяние, но, когда он взглянул на Чу Ваньнина, глаза у него были красные и внутри этого сожаления, пробивалось слабое, жалкое упрямство.
- Я боюсь, что если уйду, ты сразу убежишь…. Учитель, не бросай меня.
- …………….
Чу Ваньнин не мог понять, о чем он думает.
Этот случай, хотя, конечно, был отвратительным, но в конце концов это можно было понять. Он знал нравы в мире совершенствующихся. Он понимал, что совершеннолетние молодые люди, если только они не избирали путь очищения сердца, что мужчины, что женщины, одинаково, всем им сложно было избежать периода любовных увлечений и разврата. В этом не было ничего удивительного.
И Мо Жань это совсем не Сюэ Мен, который с детства получал лучшее воспитание, заботу и покровительство. Отец и мать его честные и порядочные люди, строго соблюдающие семейные традиции. Он был таким же благовоспитанным, как и дети из других хороших семей, он не действовал опрометчиво. А Мо Жань?
Он всегда был своевольным.
С малых лет он рос в притоне.
Без отца и к тому же мать какая-то певичка.
Никто не занимался воспитанием этого сукиного сына. Целыми днями он делал, что хотел. Так невежественный, глупый и невоспитанный он жил долгие пятнадцать лет, пока дядя не вытащил его из этого болота, скулящего и всего покрытого грязью.
Если бы Чу Ваньнин думал, что это чистый, белый нефрит, он и правда был бы дураком.
Однако знать это одно дело, но увидеть лично того человека с кем развратничал Мо Жань, этого Жун Цзю, такого ласкового красавца, Чу Ваньнину было вдвойне противно.
По сколько он, так и не смог прогнать Мо Жань, он отвернулся, закрыл глаза и вернулся к прощупыванию магического барьера.
Исследуя его, он не мог не думать о Жун Цзю. О его белоснежной мягкой коже, о его лице похожем на арбузное семечко с маленькими изящными чертами, а в постели он нежный и ласковый не так ли? Да в придачу его манера говорить, так соблазнительно своим маленьким розовым ртом. Мо Жань, этот сукин сын, точно много раз целовал его. Да в придачу его талия и женственная фигура …. Он все не мог сдержаться и перестать думать, как Мо Жань в кровати заводили эти женоподобные вздохи, когда они развлекались, путаясь там друг с другом. Какая мерзость!
Слышать кое какие гадости это одно, но увидеть это самому, это совершенно другое дело. Чем больше он думал об этом, тем невыносимее ему становилось. Чу Ваньнин внезапно открыл глаза, пламя гнева буквально сжигало его изнутри, он свирепо оттолкнул Мо Жань:
- Убирайся вон.
- Учитель…
- Катись .
Мо Жань ничего не оставалось, как низко опустив голову медленно выйти из ворот склада.
Жун Цзю был удивлен, увидев его.
- Ой, господин Мо, почему ты пришел? Поссорился со своим Учителем?
Мо Жань не хотел ничего ему объяснять. Сейчас, глядя на Жун Цзю, он почувствовал, как у него начинает болеть голова. В предыдущей жизни он нравился ему только потому, что Жун Цзю имел некое отдаленное сходство с Ши Мей. В этой жизни, сразу после возрождения, он опять был связан с ним, конечно, само собой разумеется, тогда он его терпеть не мог и хотел проучить.
Но, каким-то образом, вопреки всему, им опять пришлось сойтись вместе и теперь они находились в одной лодке, а это уже совсем другое дело. И было невозможно отвязаться от него.
- Не сиди здесь, хватит одного человека, чтобы покараулить. Иди куда-нибудь в другое место.
Двери склада были довольно опасным местом и Жун Цзю с радостью отошел.
Но пройдя два шага, он повернулся и присмотрелся к Мо Жань. Ему вдруг показалось что-то любопытным. Он не знал, как умер Мо Жань и почему всего за несколько лет, как они расстались, его характер так сильно изменился, он выглядел так, как будто он сильно от чего-то страдал. Действительно странно.
Жун Цзю заморгал своими длинными ресницами, внимательно вглядываясь в силуэт Мо Жань и осматривая его сверху донизу. Вдруг он почувствовал в этом что-то неправильное. Он присмотрелся внимательнее. И его блестящий взгляд опустился под ноги Мо Жань, где из-под ног выглядывала небольшая тень.
Жун Цзю мгновенно замер.
Но Мо Жань не подозревал о том, что чувство, которое испытывал к нему Чу Ваньнин, это была любовь. Он думал, что Жун Цзю хочет рассказать о его воровстве и разврате, чтобы Чу Ваньнин увидел, какие глупости творил его ученик. Все, что он натворил узнает его наставник и в этом случае ведь пострадает и его репутация как учителя. Разве он не выйдет из себя от гнева?
Он быстро выпалил:
- Только посмей ему сказать!
Жун Цзю обворожительно улыбнулся. Конечно, он был мужчиной, но у него была пышная прическа, милое личико и нежный голосок:
- В таком случае ты должен меня защищать и взять меня с собой. Я буду тебя слушаться, ничего никому не расскажу и не будет никаких проблем.
У Мо Жань и правда не было никакого выхода. Поэтому он только мрачно выругался, развернулся и ушел. Жун Цзю понял это как молчаливое согласие. Сияя, он пошел следом. Мо Жань не прошел и двух шагов, как внезапно развернулся и ткнув пальцем в грудь Жун Цзю, тихо сказал:
- Жун Цзю, если ты соврешь мне, я гарантирую, что ты к колесу сансары и близко не подойдешь, я развею по ветру твою душу.
Жун Цзю грациозно ступая, посмотрел на него затуманенным взором и кокетливо сказал:
- Ты не нарушишь свое обещание, и я не нарушу свое. Ты меня не обидишь, и я тебя не обижу. Господин Мо, разве ты не знаешь, что я за человек? Ты же мой старый любимый клиент.
- ……………..
В прежней жизни Мо Жань мог выносить этот сладкий голос и эти приторные речи, а сейчас его просто тошнило от омерзения. Однако, ничего не поделаешь. Он смотрел, как счастливый Жун Цзю плавно подошел к Чу Ваньнину и встал рядом с ним. И все-таки это уму непостижимо……
Он что, раньше был слепым?
Сун Цютун, Жун Цзю….. вся эта женоподобная красота, почему он так ценил это, почему это ему нравилось?
Если бы он мог сейчас вернуться в то время до возрождения, он бы схватил Тасьянь Цзюня за шею и вскрыл бы его черепушку, чтобы посмотреть, что там у него внутри, мозги или вода. Что с ним случилось?
К счастью, Жун Цзю, весьма довольный собой, больше об этом не заговаривал. Он чувствовал, что Чу Ваньнин, этот человек в отношении чувств, был чистым как белый лист. Жун Цзю , как мастер своего дела шутил и улыбался, прося что то разъяснить ему и хмурое выражение лица Чу Ваньнина понемногу исчезло.
Мало того, он еще и про себя подумал, что в начале так интерпретировал эти чистые и невинные слова, потому что у него самого мысли не чисты. Он сам ошибочно решил, что эти юноши под фразой «старая дружба» имеют в виду что-то другое. И хотя на его лице не отражалось ничего, в душе ему было очень стыдно.
Жун Цзю, раз уж присоединился к ним, решил, что не может ничего не делать и по сколько хорошо знал расположение дорог внутри резиденции, сказал:
- На этой улице, хотя людей здесь обычно не много, негде скрыться. Если хотите без помех искать слабое место в барьере, тогда пойдемте со мной. Я отведу вас в другое место.
Упомянутое им «другое место» было складом возле наружной стены, где хранилась ткани, хлопок, все для шитья одежды для призрачных солдат. Там были груды кусков материи и это было подходящим местом для того, чтобы спрятаться.
Как только трое беглецов расположились в этом отдаленном месте, Чу Ваньнин сразу же продолжил осматривать барьер. Как доктор прикладывает пальцы к руке пациента, проверяя пульс, так и он перебирал пальцами по шероховатой стене. Он изо всех сил старался почувствовать энергию этого огромного барьера, окружившего всю резиденцию.
Прошло уже много времени, а он по прежнему ничего не нашел. И сам он, лишенный трех душ, уже чувствовал себя очень усталым. Мо Жань подошел к нему и накрыв его руку своей ладонью, убрал ее от стены:
- Отдохни немного.
Чу Ваньнин опять разозлился на свое бессилие. Уставившись на свою ладонь, он мрачно произнес:
- Почему из всех трех душ в этой, как назло, так мало энергии?
- Может я могу передать тебе, разве нельзя?
- Невозможно. – Чу Ваньнин посмотрел на сидящего неподалеку Жун Цзю, и понизив голос добавил, - Ты живой человек, а я призрак, инь и ян не могут совместиться.
Отдохнув немного, Чу Ваньнин снова принялся за дело. Если бы при нем были все его три души, то его огромная духовная сила быстро влилась бы в этот поток энергии барьера и могла бы легко почувствовать слабое место в технике заклинания Четвёртого Князя. Но, теперь его духовная сила была такой слабой, что с трудом могла влиться в напоминавшую безбрежный океан энергию заклинания барьера и что-то выловить там, действительно в этой ситуации было очень тяжело.
Прошло уже около двух часов и Жун Цзю начал волноваться.
Он подбежал к Мо Жаню и потряс за руку:
- А если все-таки не получится выйти?
- Перестань суетиться, сядь спокойно и жди.
- Я умираю от волнения, скажи мне точно, получится или нет.
- Бесполезно волноваться, просто жди.
- А твой Учитель разве не должен быть очень сильным? Он уже долго копается и так ничего и не происходит.
- У него не собраны все три души вместе и из этих душ как раз не достает той, что отвечает за техники заклинаний. Ты можешь спокойно ждать?
Услышав это Жун Цзю выглядел расстроенным, его ресницы затрепетали, он вернулся на место и взобрался на груду ткани.
Прошло еще два часа. Жун Цзю слез на землю, подошел к Чу Ваньнину и встал рядом:
- Господин даос, а есть еще какой-то способ?
Чу Ваньнин не открывая глаз, кончиками пальцев все еще касаясь стены ответил:
- Нет.
- В таком случае, есть ли способ восстановить твою духовную энергию?
Чу Ваньнин немного поколебался, а затем спросил:
- А у тебя есть духовные силы?
- Нет, - Жун Цзю немного испугался, - А почему вы спрашиваете?
- Ты мог бы передать мне немного энергии для восстановления.
Жун Цзю обрадовался:
- Так оказывается это так просто? В таком случае пусть господин Мо….
Чу Ваньнин резко перебил его:
- Он непригоден.
Жун Цзю , конечно же не знал, что Мо Жань не призрак, услышав, что Мо Жань непригоден, его улыбка застыла на лице:
- А почему?
- У него не те свойства.
Мо Жань слушая их, прекрасно понимал, что Чу Ваньнин не умеет лгать. Что он не призрак, Жун Цзю конечно же лучше не знать, поэтому немедленно перебил его:
- Пожалуйста, ты можешь пойти покараулить, чтобы никто случайно не увидел. Если кто-то увидишь, беги обратно и скажи нам.
Жун Цзю рассердившись взглянул на него, но, по сколько делать нечего, они все трое как саранча в одной лодке, все, что он мог, это отправится к воротам в близи склада. Обиженный на несправедливость, он с неохотой оперся о дверь и стал чистить ногти на руке. Время от времени он поднимал свои затуманенные персиковые глаза и окидывал взглядом окрестности снаружи.
Мо Жань изредка оглядываяcь на него, встал рядом с Чу Ваньнином.
Поколебавшись немного, он все еще чувствовал, что обманывает его и поэтому сказал:
- Учитель, я тут подумал….. я должен признаться вам.
- Ты совершил проступок?
- Да, так и есть. Вы все еще помните тот год, когда вы арестовали меня и отправили на площадь Шаньэ для публичного суда, потому что я нарушил правила….. – Мо Жань запнулся, стесняясь сказать о своих непристойных действиях. Стыдливость человека, в самом деле, весьма странная вещь. Не имеет значения, на сколько бесстыдным он выглядит, как например непробиваемая китайская стена. Но вдруг, в одночасье, он может превратиться в величайшего скромника, тоньше японской бумаги.
Мо Жань низко опустил голову, и покраснев, тихо закончил:
- Потому что я нарушил четвертую, девятую и пятнадцатую заповедь.
Четвертая – воровство.
Девятая – разврат.
Пятнадцатая – обман.
Чу Ваньнин, конечно же не мог этого не помнить. Он открыл глаза и не глядя на Мо Жань, лишь сказал:
- Эм.
Глядя на это безупречно чистое, красивое и сдержанное лицо, Мо Жань от стыда не находил себе места. Долгое время он молчал, пытаясь взять себя в руки. Наконец, опустив глаза, он прошептал:
- Учитель, простите меня.
Чу Ваньнин уже догадывался, о чем он говорит. И, хотя, в душе, он конечно же злился, но он всегда, с самого начала считал, что надо разделять личные отношения и соблюдение правил. Тем более, он уже знал о каком бесстыдном поступке Мо Жань говорит, поэтому только лишь холодно ответил:
- Разве ты уже не понес за это наказание? После этого ты ничего не нарушал, так зачем об этом опять говорить.
- Потому что этот Жун Цзю снаружи ….. на самом деле он…
Мо Жань не смог договорить.
Чу Ваньнин очень долго молчал.
Через какое-то время до Мо Жань донеслись его слова, сказанные с холодной усмешкой:
- Так это был он?
- Да.
Он не осмеливался поднять голову, чтобы посмотреть на Чу Ваньнина. На Пике Сышэн никогда не было запрета на плотские желания учеников, молодые послушники могли парно культивировать духовные силы и иметь любовников вне стен школы. Из-за этого его проступок был не таким уж большим, вполне обычным. Но, Чу Ваньнин был не таким. Он исповедовал чистоту помыслов, и следовал пути очищения сердца. Он всегда презирал эти любовные отношения между мужчинами и женщинами, эти романтические чувства.
Само собой разумеется, сам он, игнорируя общепринятые правила, никогда не искал себе пару, любимого, никогда не посещал публичных домов…..
То, что Сюэчжэнъюн избаловал своего племянника, для него не имело большого значения, так или иначе, все же Мо Жань был уже совершеннолетним человеком. То, что он не следовал пути чистого сердца, целыми днями не очищал свои помыслы и не усмирял свои постыдные желания, на это любой мог бы закрыть глаза.
Но не Чу Ваньнин, он не мог этого стерпеть.
Для него это было омерзительно, он именно так чувствовал себя тогда, когда посылал его на площадь Шаньэ для наказания. Мо Жань это понял, потому что тогда, в глазах Чу Ваньнина он увидел лишь брезгливость, презрение и отвращение.
Хотя с того момента уже прошло много времени, и он больше не делал ничего подобного, но сейчас Жун Цзю вопреки всем ожиданиям тоже был рядом с ними в царстве мертвых. И разве Чу Ваньнину это было по душе? Мо Жань чувствовал, что сейчас он должен произнести эту фразу: ошибки надо признавать вовремя.
Пусть даже Учитель побьет, отругает. Он даже злился, что Чу Ваньнина не мог схватить в руки Тяньвэнь и свирепо отхлестать его. Только бы разобраться с этим случаем и раз и навсегда заплатить этот долг. Он так боялся, что эта земная душа, найденная с таким трудом, сбежит. Боялся на столько, что даже думал, что если Чу Ваньнин сейчас оставит его и уйдет, то Мо Жань самолично наложит на себя руки.
Поэтому, чем больше он об этом думал, тем больше беспокоился. Взять Жун Цзю с собой, было все равно, что носить при себе пороховую бочку. Поэтому он отправился к Чу Ваньнину признаваться сам и все откровенно рассказать.
Когда он признавался, он продумал свою положение, чтобы находиться перед воротами. Потому что, если Учитель, услышав это, сразу решит развернуться и уйти, он немедленно поймает его и свяжет. Неважно, как сильно Чу Ваньнин потом будет злиться, в любом случае он не мог позволить ему уйти и исчезнуть.
Пока такие намерения и приготовления бродили у Мо Жань в голове, что делать с Чу Ваньнином, Чу Ваньнин молча стоял и подол его платья колыхался от ветра. Золотая на красной ткани вышивка сверкала во мраке, нити как будто испускали свет.
Сердце Мо Жань затрепетало, он прошептал:
- Учитель….
- Наказание уже исполнено, это все было давно, зачем ты мне опять это говоришь? – Чу Ваньнин равнодушно отвел глаза в сторону. Его тонкие губы открывались и закрывались, как будто желая что-то добавить и наконец, он с сарказмом произнес, - Какое это имеет ко мне отношение?
Это было очень неожиданно, такая фраза – это не имеет ко мне отношения…
Мо Жань застыл от удивления.
Грудь Чу Ваньнина была переполнена кислым вкусом ревности, но ничего не просачивалось наружу, и он не мог и подумать о таком. Он думал лишь, что Учитель в замешательстве и очень разочарован в нем, что теперь ему плевать на него, он больше не будет обращать на него внимания. Он тут же произнес:
- Учитель, раньше я был такой плохой, не злись…
- Я и не злюсь, с чего мне злиться.
Хотя он и сказал эти слова, однако в душе быстро поднялись болезненные воспоминания, и он сердито добавил в конце:
- Я сразу так и понял, что не такие чистые эти ваши дружеские отношения. Ты все еще думал обмануть меня? ………. Дай мне пройти.
- ……………….
- Пропусти!
Несмотря на то, что сказал его рот, внутри он был переполнен ревностью. Даже понимая, что это старое дело, все уже давно прошло, Чу Ваньнин, не осознавая про себя шепотом ругался:
- Настоящий бесстыдник.
Мо Жань не отошел, он тупо уставился на него и стоял на месте как вкопанный. Пара черных ясных глаз как будто смотрела сквозь Мо Жань.
Через некоторое время он сказал:
- Я не отойду.
Чу Ваньнин гневно выкрикнул:
- Вон! Я не хочу тебя видеть сейчас!
- Я не уйду. – упрямо пробормотал Мо Жань, он уперся и напоминал камень на дороге, плотину посреди реки. Очевидно, что это было раскаяние, но, когда он взглянул на Чу Ваньнина, глаза у него были красные и внутри этого сожаления, пробивалось слабое, жалкое упрямство.
- Я боюсь, что если уйду, ты сразу убежишь…. Учитель, не бросай меня.
- …………….
Чу Ваньнин не мог понять, о чем он думает.
Этот случай, хотя, конечно, был отвратительным, но в конце концов это можно было понять. Он знал нравы в мире совершенствующихся. Он понимал, что совершеннолетние молодые люди, если только они не избирали путь очищения сердца, что мужчины, что женщины, одинаково, всем им сложно было избежать периода любовных увлечений и разврата. В этом не было ничего удивительного.
И Мо Жань это совсем не Сюэ Мен, который с детства получал лучшее воспитание, заботу и покровительство. Отец и мать его честные и порядочные люди, строго соблюдающие семейные традиции. Он был таким же благовоспитанным, как и дети из других хороших семей, он не действовал опрометчиво. А Мо Жань?
Он всегда был своевольным.
С малых лет он рос в притоне.
Без отца и к тому же мать какая-то певичка.
Никто не занимался воспитанием этого сукиного сына. Целыми днями он делал, что хотел. Так невежественный, глупый и невоспитанный он жил долгие пятнадцать лет, пока дядя не вытащил его из этого болота, скулящего и всего покрытого грязью.
Если бы Чу Ваньнин думал, что это чистый, белый нефрит, он и правда был бы дураком.
Однако знать это одно дело, но увидеть лично того человека с кем развратничал Мо Жань, этого Жун Цзю, такого ласкового красавца, Чу Ваньнину было вдвойне противно.
По сколько он, так и не смог прогнать Мо Жань, он отвернулся, закрыл глаза и вернулся к прощупыванию магического барьера.
Исследуя его, он не мог не думать о Жун Цзю. О его белоснежной мягкой коже, о его лице похожем на арбузное семечко с маленькими изящными чертами, а в постели он нежный и ласковый не так ли? Да в придачу его манера говорить, так соблазнительно своим маленьким розовым ртом. Мо Жань, этот сукин сын, точно много раз целовал его. Да в придачу его талия и женственная фигура …. Он все не мог сдержаться и перестать думать, как Мо Жань в кровати заводили эти женоподобные вздохи, когда они развлекались, путаясь там друг с другом. Какая мерзость!
Слышать кое какие гадости это одно, но увидеть это самому, это совершенно другое дело. Чем больше он думал об этом, тем невыносимее ему становилось. Чу Ваньнин внезапно открыл глаза, пламя гнева буквально сжигало его изнутри, он свирепо оттолкнул Мо Жань:
- Убирайся вон.
- Учитель…
- Катись .
Мо Жань ничего не оставалось, как низко опустив голову медленно выйти из ворот склада.
Жун Цзю был удивлен, увидев его.
- Ой, господин Мо, почему ты пришел? Поссорился со своим Учителем?
Мо Жань не хотел ничего ему объяснять. Сейчас, глядя на Жун Цзю, он почувствовал, как у него начинает болеть голова. В предыдущей жизни он нравился ему только потому, что Жун Цзю имел некое отдаленное сходство с Ши Мей. В этой жизни, сразу после возрождения, он опять был связан с ним, конечно, само собой разумеется, тогда он его терпеть не мог и хотел проучить.
Но, каким-то образом, вопреки всему, им опять пришлось сойтись вместе и теперь они находились в одной лодке, а это уже совсем другое дело. И было невозможно отвязаться от него.
- Не сиди здесь, хватит одного человека, чтобы покараулить. Иди куда-нибудь в другое место.
Двери склада были довольно опасным местом и Жун Цзю с радостью отошел.
Но пройдя два шага, он повернулся и присмотрелся к Мо Жань. Ему вдруг показалось что-то любопытным. Он не знал, как умер Мо Жань и почему всего за несколько лет, как они расстались, его характер так сильно изменился, он выглядел так, как будто он сильно от чего-то страдал. Действительно странно.
Жун Цзю заморгал своими длинными ресницами, внимательно вглядываясь в силуэт Мо Жань и осматривая его сверху донизу. Вдруг он почувствовал в этом что-то неправильное. Он присмотрелся внимательнее. И его блестящий взгляд опустился под ноги Мо Жань, где из-под ног выглядывала небольшая тень.
Жун Цзю мгновенно замер.
@темы: 18+, Хаски, 2ha, Хаски и его Учитель Белый Кот, Мо Жань, Чу ВаньНин, Император Мира Тасьень-Цзюнь, husky and his white cat shizun, Чу ВаньНин - Учитель, ЧВН, Шицзунь - Белый Кот, Мо ВэйЮй
-
-
31.03.2020 в 04:25