Lapsa1
Гл.52 этот почтенный даже не появился.
читать дальшеСюэ Чжэнъюн упражнялся с мечом на северной вершине, когда над ним проплыл цветок хайтана. Он произнес странное:- “Э “, - и поймал его, вытирая пот полотенцем, бормоча себе под нос:
- Послание Юхэна, Хайтан? Он даже не потрудился прийти поговорить? Когда это он стал таким ленивым?
Но он все равно взял Золотой шар света из центра цветка и поместил его в ухо.
- Мастер секты, пожалуйста, приходите в павильон Красного лотоса как можно скорее.……
Сюэ Чжэнъюн сначала не поверил, но когда он сошел со своего меча перед резиденцией Чу Ваньнина, он был полностью ошеломлен.
Ребенок лет пяти-шести стоял в беседке у пруда с лотосами, заложив руку за спину и мрачно глядя на лотос. Если смотреть сбоку, у этого ребенка было ледяное выражение лица и ледяные глаза; он был одет в мантию Чу Ванньина, но она была слишком большой для него, рукава доставали до земли и он выглядел как рыба, буксирующая за собой огромный широкий хвост.
Сюэ Чжэнъюн : “......”
Ребенок обернулся. «Если ты засмеешься, я умру со стыда» - практически было написано у него на лице.
Сюэ Чжэнъюн :
- Эй, ха-ха-ха!!!
Ребенок возмущенно закричал:
- Что ты смеешься! Это не смешно!
- Не то, чтобы я хотел посмеяться над тобой. Аха-ха-ха. Я же сказал показать рану старейшине Танлангу, но ты же не послушал ..Ах-ха-ха-ха.. я лопну от смеха, как нелепо… - Сюэ Чжэнъен хохотал, держась за живот обеими руками.-, Я.., я никогда еще не видел ребенком с такой убийственной аурой, ахахахаха.
Этот ребенок был не кто иной, как Чу Ванньин, который проснулся и обнаружил, что съежился. Виноградная лоза, пронзившая его плечо на озере Цзиньчэн, должно быть, была заколдована каким-то проклятием, которое превращает тех, кто был ранен, обратно в их пятилетних или шестилетних. К счастью, его духовная сила также не вернулась, иначе Чу Ванньин чувствовал, что он просто бы умер.
Сюэ Чжэнъюн пошел за формой маленького размера для младших учеников, смеясь всю дорогу туда и обратно.
Чу Ванньин, наконец, выглядел немного менее комично после переодевания в более подходящую одежду. Он расправил отделанные серебром синие рукава, поднял взгляд, чтобы стрельнуть им в Сюэ Чжэнъюна, затем сказал яростно:
- Если ты посмеешь кому-нибудь рассказать, я прикончу тебя.
Сюэ Чжэнъюн засмеялся:
- Не буду, не буду. Но что ты собираешься с этим делать? Я ничего не знаю об исцелении, тебе же нужно, чтобы кто-то осмотрел тебя? Как насчет того, чтобы попросить старейшину Танланга прийти?
Чу Ванньин сердито взмахнул рукавами, но рукава униформы ученика были тесными и облегающими, размахивать ими, не имело смысла. Он еще больше разозлился:
- А что он сделает? Посмеется надо мной?
- Тогда как насчет того, чтобы я пригласил жену взглянуть?
Чу Ванньин сжал губы и ничего не сказал, выглядя возмущенным.
- Тогда я приму это как "да"?
Чу Ванньин только повернулся к нему спиной. Сюэ Чжэнъюн знал, что он был в плохом настроении, но зрелище было действительно слишком забавным, он попытался сдержаться, но в конечном счете потерпел неудачу, и снова разразился громким смехом.
Чу Ванньин попытался призвать Тяньвень.
- Ты снова смеешься?
- Я не смеюсь, не смеюсь. Я сейчас же позову жену, ахахахаха.
Сюэ Чжэнъюн убежал и вскоре вернулся с обеспокоенной госпожой Ван. Госпожа Ван замерла, как только увидела Чу Ваньнина, и прошло много времени, прежде чем она, наконец, смогла с недоверием произнести:
- Старейшина Юхэн …
К счастью, госпожа Ван была добрым и сострадательным человеком, в отличие от своего мужа. Она задала Чу Ванньину несколько вопросов, оглядывая его, затем мягко сказала:
- Циркуляция духовной энергии старейшины в порядке, и в теле тоже нет ничего ненормального. Кажется, ничего не изменилось кроме того, что вы превратились в ребенка.
Чу Ванньин спросил:
- Госпожа знает способ снять проклятие?
Госпожа Ван покачала головой:
- Травма старейшины была вызвана древней ивовой лозой, боюсь, нет другого известного случая этой болезни, поэтому я не знаю, как ее лечить.
Чу Ванньин опустил ресницы, ошеломленный, и на некоторое время потерял дар речи.
Госпожа Ван не могла вынести этого зрелища и поспешно сказала:
- Старейшина Юхэн, судя по тому, что я видела, наиболее вероятной причиной вашего нынешнего состояния является то, что лоза ивы, вероятно, содержала эликсир самовосстановления, который попал в вашу рану, а не проклятия, иначе это не заняло бы так много времени, чтобы вступить в силу. Это было, вероятно, совсем небольшое количество эликсира, и он повлиял на ваше тело, только потому что вы переутомляли себя день за днем. Как насчет того, чтобы позаботиться и отдохнуть несколько дней, и посмотреть, не изменится ли что-нибудь?
Чу Ванньин некоторое время молчал, потом вздохнул:
- Большое спасибо, госпожа.
- Не за что.
Госпожа Ван еще раз внимательно оглядела его:
- В нынешнем внешним виде, пока вы не скажете никому, что это вы, вас никто не узнает.
Она не ошиблась, даже сам Чу Ванньин забыл, каким он был в пять или шесть лет. Глядя на свое отражение в пруду, если не считать некоторого сходства в чертах лица, он совсем не был похож на себя взрослого. Наконец, чувствуя себя немного лучше, он посмотрел на Сюэ Чжэнъюн и сказал:
- Мастер секты, я собираюсь уединиться в павильоне Красного лотоса на несколько дней. Пожалуйста, позаботьтесь о моих учениках.
-Это само собой разумеется, Сюэ-Эр-мой сын, Жань-Эр-мой племянник, а Ши Мэй-ученик пика Сишэн.- Сюэ Чжэнъюн усмехнулся, - Ты просто позаботься о себе.
Но прошло три дня медитации, а его тело все еще не приходило в норму. Чу Ванньин не мог не чувствовать себя еще более взволнованным, совершенно неспособным “заботиться и отдыхать”, как сказала госпожа Ван.
Однажды вечером Чу Ванньин, наконец, не мог больше терпеть беспокойное чувство. Медитация все равно не помогала, с таким же успехом он мог бы пойти прогуляться в горы, чтобы выкинуть некоторые вещи из головы.
Это было послеобеденное время, до вечерних занятий, и дорожки и коридоры пика Сишен были полны учеников, но никто не обратил на него никакого внимания. Чу Ваньнин погулял немного вокруг, а затем отправился к бамбуковому лесу возле платформы Шань-Е.
У каждого старейшины была своя излюбленная область практики, куда они всегда брали своих учеников для совершенствования и обучения. Этот бамбуковый лес принадлежал Чу Ванньину.
Воздух наполнился тихим шелестом бамбуковых листьев. Чу Ванньин сорвал листок, закрыл глаза и продудел мелодию. Простые, безмятежные звуки успокоили его взволнованный ум. Но вскоре он услышал звук шагов, который приблизился и остановился рядом с ним.
- Эй, малыш.
Чу Ванньин открыл глаза.
Это был Сюэ Мэн, длинноногий и с тонкой талией, гордо стоящий посреди бамбукового леса, с клинком Лонгчэна, поблескивающим в руке.
- Я собираюсь попрактиковаться с мечом здесь, а ты иди, поиграй в другом месте.
Кончик брови Чу Ванньина слегка приподнялся. Это было довольно странное чувство, когда Сюэ Мэн командовал им.
- Я буду играть на листе тут, ты можешь попрактиковаться с мечом, никто никому тут не помешает.
Сюэ Мэн сказал:
- Нет. Поторопись и уходи, мой клинок может поранить тебя.
- Ты не можешь поранить меня.
Сюэ Мэн щелкнул языком, терпение его иссякло:
- Не говори, что я не предупреждал тебя. Если ты получишь травму, это будет уже не мое дело.- Сказал он, вынимая Лонгчен из ножен с мощным звуком, похожим на шипение змеи, выходящей из глубин лагуны и парящей в небе.
Мгновенно, Лонгчен стал танцующей тенью в руке Сюэ Мэна среди летающих листьев, летящими следом за ним, когда свет отражался от лезвия. Он превращал лист в десять кусков, срубая все больше листьев бамбука. Пронзить, толкнуть, взмахнуть и разрубить, каждое движение его было плавное, как скольжение снега на ветру.
Даже пятидесятилетний культиватор похвалил бы такое впечатляющее зрелище, не говоря уже о пятилетнем ребенке.
Но даже когда Сюэ Мэн прошел через десять форм, ребенок все еще просто сидел на своем камне, играя своим листом, как будто ничего удивительного или даже примечательного не происходило перед ним.
Сюэ Мэн, раздраженный, вложил свой клинок в ножны и спрыгнул с верхушек деревьев бамбукового леса, легко приземлившись перед Чу Ванньином.
- Мелкий..
"......”
- Эй, малыш, я с тобой разговариваю.
Чу Ванньин опустил лист и медленно открыл глаза, бесстрастно глядя на него:
- Разве твой Шицзунь не учил тебя быть вежливым, когда говоришь с другими? Не просто « Эй»…, у меня есть имя.
- Зачем мне знать твое имя? - Сюэ Мэн собирался быть милым, но часть его хорошего настроения исчезла после колючих слов:
- У клинка нет глаз, так что убирайся в сторону, прежде чем он отрубит тебе голову.
Чу Ванньин ответил с безразличным видом:
- Если ты даже не можешь избежать случайного отрубания моей головы, есть ли вообще какой-либо смысл тебе практиковать?
- Ты! - Сюэ Мэн никогда не был таким униженным за всю свою жизнь, да еще и начинающим учеником, который даже не достигает его бедра. Ему было досадно и он разозлился:
- Ты так со мной смеешь разговаривать, а ты знаешь кто я?
Чу Ванньин мягко взглянул на него:
- И кто ты?
- Я молодой мастер пика Сишенг. - Сюэ Мэн чуть не задохнулся от негодования, - как, ты даже не знаешь этого?
Уголки губ Чу Ванньина слегка приподнялись. Улыбка выглядела бы очень насмешливой на его первоначальном лице, но на его нынешнем детском, очаровательном лице была еще более бесконечно насмешливой.
- Ты просто ученик, это не похоже на то, что ты мастер секты, почему я должен знать о тебе?
- Ч-ч-ч-что ты сказал?
- Перестань задаваться и потренируйся лучше с мечом.
Чу Ванньин опустил свои длинные ресницы и вернулся к игре на листе, мелодия медленно плыла на ветру, ноты поднимались и опускались.
Сюэ Мэн мог умереть от того, насколько он был зол. Он издал крик, как будто сражался с этим маленьким ребенком. Но как бы он ни злился, ему все равно не хотелось бить детей, поэтому он мог только орать и безжалостно рубить бамбук, который ломался и падал под безмятежную мелодию.
Его клинок был быстрым и яростным, несколько вспышек и десятки бамбуковых стволов были срезаны, порублены и тупые щепки полетели в разные стороны. Против врага острия щепок были бы острыми, как бритва, но просто щепок было достаточно, чтобы преподать урок младшему ученику.
Сотни чуть заостренных бамбуковых палок упали прямо на Чу Ванньина и были всего в нескольких сантиметрах от него. Сюэ Мэн бросился вниз, чтобы убрать этого нахального маленького ученика с дороги.
На самом деле он не хотел причинять вред ребенку, просто хотел немного напугать его. Но неожиданно, в то же мгновение, как он бросился вниз, ребенок перестал играть и щелкнул листком между пальцами, нежный бамбуковый лист внезапно превратился в сотни тонких нитей.
Мгновенно сотни нитей устремились к падающим щепкам с ошеломляющей точностью.
Даже ветер, казалось, перестал дуть.
Чу Ванньин встал. Одновременно сотни щепок вокруг него превратились в пыль.
И как дым исчезли!
Сюэ Мэн застыл в шоке, лицо его было бледным и красным одновременно, он не мог вымолвить ни слова.
Маленький ребенок перед его глазами поднял взгляд, серебристо-синяя униформа трепетала, и улыбнулся Сюэ Мэну:
-Повторишь?
Сюэ Мэн:"......”
- Ваши удары сильны, но беспорядочны. Слишком хаотичны и позиция неустойчива.
Сюэ Мэн открыл рот, затем закрыл его.
Чу Ванньин продолжил:
- Начните с формы Воробья. Следите за моей музыкой, проходите каждую форму в такт с отрезками мелодии и не быстрее.
Чтобы его поучал какой-то ребенок?! Лицо Сюэ Мэна стало еще более мрачным, он стоял на месте, кусая губы. Чу Ваньнин не торопил его, спокойно ожидая, что Сюэ Мэн оставит свое эго ради улучшения, если он будет готов слушать ребенка.
Прошло некоторое время, прежде чем Сюэ Мэн внезапно удрученно топнул ногой, бросил меч и повернулся, чтобы уйти.
Наблюдая, как он уходит, взгляд Чу Ваньнина немного помрачнел. Он подумал, что это действительно было так жаль, что Сюэ Мэна никак не научить смирению, это так жаль…
Но прежде, чем он смог закончить эту мысль, он увидел, как Сюэ Мэн поднял ветку с земли и обернулся, чтобы сказать раздраженно:
-Тогда, я использую эту ветку, на случай, если я случайно ударю тебя.
Чу Ванньин помолчал, потом с улыбкой кивнул:
- Хорошо.
Сюэ Мэн поднял бамбуковый листок для него и вытер, прежде чем передать:
- Это для тебя, Сяо Диди (младший брат).
Так он теперь "Сяо Диди“, а не”малыш"?
Чу Ванньин бросил на него насмешливый взгляд, взял листок и, снова усевшись на камень, неторопливо заиграл. У Сюэ Мэна была опрометчивая личность, позиция Воробья включала в себя движение, когда боец прыгает и поворачивается в воздухе, делая шесть ударов, за которыми следует конечный удар. Но Сюэ Мэн никогда не мог сделать это правильно, часто нанося удар более десяти раз перед основным ударом, который не достигает цели, потому что нанесен не в нужный момент.
Сюэ Мэн проделал этот маневр пять, шесть раз подряд, его брови становились все более жесткими, когда он становился все более и более раздраженным.
В волнении он мельком увидел ребенка, сидящего на камне и играющего на бамбуковом листе; несмотря на свои нежные годы, он был воплощением самообладания, без малейших жалоб, и Сюэ Мэн не мог избавиться от чувства стыда, которое подкралось незаметно.
Поэтому он собрался с духом и попробовал еще несколько раз, медленно следуя за ритмом мелодии. Он закончил тренировку только поздней ночью, когда луна висела высоко в небе, и он смог, наконец, завершить маневр безупречно.
Сюэ Мэн вытер пот со лба и радостно воскликнул:
- Сегодня все получилось только благодаря тебе. Ты ученик какого старейшины, СяоДиди? Ты просто удивительный, как это я не знал о тебе раньше?
Чу Ваньнин уже был готов к этому вопросу-у старейшины Сюаньцзи было много учеников, так много, что он даже не мог вспомнить их всех. Он отложил лист и сказал с легкой улыбкой:
- Я ученик старейшины Сюаньцзи.
Сюэ Мэн, казалось, плохо думал о Сюаньцзи. Он хмыкнул:
- О, повелитель мусора.
- Повелитель мусора?
- Ах, прости. - Сюэ Мэн неправильно понял удивление в глазах Чу Ванньина и подумал, что ребенок расстроен тем, что высмеяли его Шицзунь.
Он улыбнулся и объяснил:
- Это просто прозвище. Ваш Шицзунь принимает всех и каждого, мусор- это его ученики, которые совершенно бездарны. Это не относиться к самому старейшине Сюаньцзи, не обращайте внимания, СяоДиди.
Чу Ванньин:
- Ии…и… часто вы даете старейшинам прозвища?
читать дальшеСюэ Чжэнъюн упражнялся с мечом на северной вершине, когда над ним проплыл цветок хайтана. Он произнес странное:- “Э “, - и поймал его, вытирая пот полотенцем, бормоча себе под нос:
- Послание Юхэна, Хайтан? Он даже не потрудился прийти поговорить? Когда это он стал таким ленивым?
Но он все равно взял Золотой шар света из центра цветка и поместил его в ухо.
- Мастер секты, пожалуйста, приходите в павильон Красного лотоса как можно скорее.……
Сюэ Чжэнъюн сначала не поверил, но когда он сошел со своего меча перед резиденцией Чу Ваньнина, он был полностью ошеломлен.
Ребенок лет пяти-шести стоял в беседке у пруда с лотосами, заложив руку за спину и мрачно глядя на лотос. Если смотреть сбоку, у этого ребенка было ледяное выражение лица и ледяные глаза; он был одет в мантию Чу Ванньина, но она была слишком большой для него, рукава доставали до земли и он выглядел как рыба, буксирующая за собой огромный широкий хвост.
Сюэ Чжэнъюн : “......”
Ребенок обернулся. «Если ты засмеешься, я умру со стыда» - практически было написано у него на лице.
Сюэ Чжэнъюн :
- Эй, ха-ха-ха!!!
Ребенок возмущенно закричал:
- Что ты смеешься! Это не смешно!
- Не то, чтобы я хотел посмеяться над тобой. Аха-ха-ха. Я же сказал показать рану старейшине Танлангу, но ты же не послушал ..Ах-ха-ха-ха.. я лопну от смеха, как нелепо… - Сюэ Чжэнъен хохотал, держась за живот обеими руками.-, Я.., я никогда еще не видел ребенком с такой убийственной аурой, ахахахаха.
Этот ребенок был не кто иной, как Чу Ванньин, который проснулся и обнаружил, что съежился. Виноградная лоза, пронзившая его плечо на озере Цзиньчэн, должно быть, была заколдована каким-то проклятием, которое превращает тех, кто был ранен, обратно в их пятилетних или шестилетних. К счастью, его духовная сила также не вернулась, иначе Чу Ванньин чувствовал, что он просто бы умер.
Сюэ Чжэнъюн пошел за формой маленького размера для младших учеников, смеясь всю дорогу туда и обратно.
Чу Ванньин, наконец, выглядел немного менее комично после переодевания в более подходящую одежду. Он расправил отделанные серебром синие рукава, поднял взгляд, чтобы стрельнуть им в Сюэ Чжэнъюна, затем сказал яростно:
- Если ты посмеешь кому-нибудь рассказать, я прикончу тебя.
Сюэ Чжэнъюн засмеялся:
- Не буду, не буду. Но что ты собираешься с этим делать? Я ничего не знаю об исцелении, тебе же нужно, чтобы кто-то осмотрел тебя? Как насчет того, чтобы попросить старейшину Танланга прийти?
Чу Ванньин сердито взмахнул рукавами, но рукава униформы ученика были тесными и облегающими, размахивать ими, не имело смысла. Он еще больше разозлился:
- А что он сделает? Посмеется надо мной?
- Тогда как насчет того, чтобы я пригласил жену взглянуть?
Чу Ванньин сжал губы и ничего не сказал, выглядя возмущенным.
- Тогда я приму это как "да"?
Чу Ванньин только повернулся к нему спиной. Сюэ Чжэнъюн знал, что он был в плохом настроении, но зрелище было действительно слишком забавным, он попытался сдержаться, но в конечном счете потерпел неудачу, и снова разразился громким смехом.
Чу Ванньин попытался призвать Тяньвень.
- Ты снова смеешься?
- Я не смеюсь, не смеюсь. Я сейчас же позову жену, ахахахаха.
Сюэ Чжэнъюн убежал и вскоре вернулся с обеспокоенной госпожой Ван. Госпожа Ван замерла, как только увидела Чу Ваньнина, и прошло много времени, прежде чем она, наконец, смогла с недоверием произнести:
- Старейшина Юхэн …
К счастью, госпожа Ван была добрым и сострадательным человеком, в отличие от своего мужа. Она задала Чу Ванньину несколько вопросов, оглядывая его, затем мягко сказала:
- Циркуляция духовной энергии старейшины в порядке, и в теле тоже нет ничего ненормального. Кажется, ничего не изменилось кроме того, что вы превратились в ребенка.
Чу Ванньин спросил:
- Госпожа знает способ снять проклятие?
Госпожа Ван покачала головой:
- Травма старейшины была вызвана древней ивовой лозой, боюсь, нет другого известного случая этой болезни, поэтому я не знаю, как ее лечить.
Чу Ванньин опустил ресницы, ошеломленный, и на некоторое время потерял дар речи.
Госпожа Ван не могла вынести этого зрелища и поспешно сказала:
- Старейшина Юхэн, судя по тому, что я видела, наиболее вероятной причиной вашего нынешнего состояния является то, что лоза ивы, вероятно, содержала эликсир самовосстановления, который попал в вашу рану, а не проклятия, иначе это не заняло бы так много времени, чтобы вступить в силу. Это было, вероятно, совсем небольшое количество эликсира, и он повлиял на ваше тело, только потому что вы переутомляли себя день за днем. Как насчет того, чтобы позаботиться и отдохнуть несколько дней, и посмотреть, не изменится ли что-нибудь?
Чу Ванньин некоторое время молчал, потом вздохнул:
- Большое спасибо, госпожа.
- Не за что.
Госпожа Ван еще раз внимательно оглядела его:
- В нынешнем внешним виде, пока вы не скажете никому, что это вы, вас никто не узнает.
Она не ошиблась, даже сам Чу Ванньин забыл, каким он был в пять или шесть лет. Глядя на свое отражение в пруду, если не считать некоторого сходства в чертах лица, он совсем не был похож на себя взрослого. Наконец, чувствуя себя немного лучше, он посмотрел на Сюэ Чжэнъюн и сказал:
- Мастер секты, я собираюсь уединиться в павильоне Красного лотоса на несколько дней. Пожалуйста, позаботьтесь о моих учениках.
-Это само собой разумеется, Сюэ-Эр-мой сын, Жань-Эр-мой племянник, а Ши Мэй-ученик пика Сишэн.- Сюэ Чжэнъюн усмехнулся, - Ты просто позаботься о себе.
Но прошло три дня медитации, а его тело все еще не приходило в норму. Чу Ванньин не мог не чувствовать себя еще более взволнованным, совершенно неспособным “заботиться и отдыхать”, как сказала госпожа Ван.
Однажды вечером Чу Ванньин, наконец, не мог больше терпеть беспокойное чувство. Медитация все равно не помогала, с таким же успехом он мог бы пойти прогуляться в горы, чтобы выкинуть некоторые вещи из головы.
Это было послеобеденное время, до вечерних занятий, и дорожки и коридоры пика Сишен были полны учеников, но никто не обратил на него никакого внимания. Чу Ваньнин погулял немного вокруг, а затем отправился к бамбуковому лесу возле платформы Шань-Е.
У каждого старейшины была своя излюбленная область практики, куда они всегда брали своих учеников для совершенствования и обучения. Этот бамбуковый лес принадлежал Чу Ванньину.
Воздух наполнился тихим шелестом бамбуковых листьев. Чу Ванньин сорвал листок, закрыл глаза и продудел мелодию. Простые, безмятежные звуки успокоили его взволнованный ум. Но вскоре он услышал звук шагов, который приблизился и остановился рядом с ним.
- Эй, малыш.
Чу Ванньин открыл глаза.
Это был Сюэ Мэн, длинноногий и с тонкой талией, гордо стоящий посреди бамбукового леса, с клинком Лонгчэна, поблескивающим в руке.
- Я собираюсь попрактиковаться с мечом здесь, а ты иди, поиграй в другом месте.
Кончик брови Чу Ванньина слегка приподнялся. Это было довольно странное чувство, когда Сюэ Мэн командовал им.
- Я буду играть на листе тут, ты можешь попрактиковаться с мечом, никто никому тут не помешает.
Сюэ Мэн сказал:
- Нет. Поторопись и уходи, мой клинок может поранить тебя.
- Ты не можешь поранить меня.
Сюэ Мэн щелкнул языком, терпение его иссякло:
- Не говори, что я не предупреждал тебя. Если ты получишь травму, это будет уже не мое дело.- Сказал он, вынимая Лонгчен из ножен с мощным звуком, похожим на шипение змеи, выходящей из глубин лагуны и парящей в небе.
Мгновенно, Лонгчен стал танцующей тенью в руке Сюэ Мэна среди летающих листьев, летящими следом за ним, когда свет отражался от лезвия. Он превращал лист в десять кусков, срубая все больше листьев бамбука. Пронзить, толкнуть, взмахнуть и разрубить, каждое движение его было плавное, как скольжение снега на ветру.
Даже пятидесятилетний культиватор похвалил бы такое впечатляющее зрелище, не говоря уже о пятилетнем ребенке.
Но даже когда Сюэ Мэн прошел через десять форм, ребенок все еще просто сидел на своем камне, играя своим листом, как будто ничего удивительного или даже примечательного не происходило перед ним.
Сюэ Мэн, раздраженный, вложил свой клинок в ножны и спрыгнул с верхушек деревьев бамбукового леса, легко приземлившись перед Чу Ванньином.
- Мелкий..
"......”
- Эй, малыш, я с тобой разговариваю.
Чу Ванньин опустил лист и медленно открыл глаза, бесстрастно глядя на него:
- Разве твой Шицзунь не учил тебя быть вежливым, когда говоришь с другими? Не просто « Эй»…, у меня есть имя.
- Зачем мне знать твое имя? - Сюэ Мэн собирался быть милым, но часть его хорошего настроения исчезла после колючих слов:
- У клинка нет глаз, так что убирайся в сторону, прежде чем он отрубит тебе голову.
Чу Ванньин ответил с безразличным видом:
- Если ты даже не можешь избежать случайного отрубания моей головы, есть ли вообще какой-либо смысл тебе практиковать?
- Ты! - Сюэ Мэн никогда не был таким униженным за всю свою жизнь, да еще и начинающим учеником, который даже не достигает его бедра. Ему было досадно и он разозлился:
- Ты так со мной смеешь разговаривать, а ты знаешь кто я?
Чу Ванньин мягко взглянул на него:
- И кто ты?
- Я молодой мастер пика Сишенг. - Сюэ Мэн чуть не задохнулся от негодования, - как, ты даже не знаешь этого?
Уголки губ Чу Ванньина слегка приподнялись. Улыбка выглядела бы очень насмешливой на его первоначальном лице, но на его нынешнем детском, очаровательном лице была еще более бесконечно насмешливой.
- Ты просто ученик, это не похоже на то, что ты мастер секты, почему я должен знать о тебе?
- Ч-ч-ч-что ты сказал?
- Перестань задаваться и потренируйся лучше с мечом.
Чу Ванньин опустил свои длинные ресницы и вернулся к игре на листе, мелодия медленно плыла на ветру, ноты поднимались и опускались.
Сюэ Мэн мог умереть от того, насколько он был зол. Он издал крик, как будто сражался с этим маленьким ребенком. Но как бы он ни злился, ему все равно не хотелось бить детей, поэтому он мог только орать и безжалостно рубить бамбук, который ломался и падал под безмятежную мелодию.
Его клинок был быстрым и яростным, несколько вспышек и десятки бамбуковых стволов были срезаны, порублены и тупые щепки полетели в разные стороны. Против врага острия щепок были бы острыми, как бритва, но просто щепок было достаточно, чтобы преподать урок младшему ученику.
Сотни чуть заостренных бамбуковых палок упали прямо на Чу Ванньина и были всего в нескольких сантиметрах от него. Сюэ Мэн бросился вниз, чтобы убрать этого нахального маленького ученика с дороги.
На самом деле он не хотел причинять вред ребенку, просто хотел немного напугать его. Но неожиданно, в то же мгновение, как он бросился вниз, ребенок перестал играть и щелкнул листком между пальцами, нежный бамбуковый лист внезапно превратился в сотни тонких нитей.
Мгновенно сотни нитей устремились к падающим щепкам с ошеломляющей точностью.
Даже ветер, казалось, перестал дуть.
Чу Ванньин встал. Одновременно сотни щепок вокруг него превратились в пыль.
И как дым исчезли!
Сюэ Мэн застыл в шоке, лицо его было бледным и красным одновременно, он не мог вымолвить ни слова.
Маленький ребенок перед его глазами поднял взгляд, серебристо-синяя униформа трепетала, и улыбнулся Сюэ Мэну:
-Повторишь?
Сюэ Мэн:"......”
- Ваши удары сильны, но беспорядочны. Слишком хаотичны и позиция неустойчива.
Сюэ Мэн открыл рот, затем закрыл его.
Чу Ванньин продолжил:
- Начните с формы Воробья. Следите за моей музыкой, проходите каждую форму в такт с отрезками мелодии и не быстрее.
Чтобы его поучал какой-то ребенок?! Лицо Сюэ Мэна стало еще более мрачным, он стоял на месте, кусая губы. Чу Ваньнин не торопил его, спокойно ожидая, что Сюэ Мэн оставит свое эго ради улучшения, если он будет готов слушать ребенка.
Прошло некоторое время, прежде чем Сюэ Мэн внезапно удрученно топнул ногой, бросил меч и повернулся, чтобы уйти.
Наблюдая, как он уходит, взгляд Чу Ваньнина немного помрачнел. Он подумал, что это действительно было так жаль, что Сюэ Мэна никак не научить смирению, это так жаль…
Но прежде, чем он смог закончить эту мысль, он увидел, как Сюэ Мэн поднял ветку с земли и обернулся, чтобы сказать раздраженно:
-Тогда, я использую эту ветку, на случай, если я случайно ударю тебя.
Чу Ванньин помолчал, потом с улыбкой кивнул:
- Хорошо.
Сюэ Мэн поднял бамбуковый листок для него и вытер, прежде чем передать:
- Это для тебя, Сяо Диди (младший брат).
Так он теперь "Сяо Диди“, а не”малыш"?
Чу Ванньин бросил на него насмешливый взгляд, взял листок и, снова усевшись на камень, неторопливо заиграл. У Сюэ Мэна была опрометчивая личность, позиция Воробья включала в себя движение, когда боец прыгает и поворачивается в воздухе, делая шесть ударов, за которыми следует конечный удар. Но Сюэ Мэн никогда не мог сделать это правильно, часто нанося удар более десяти раз перед основным ударом, который не достигает цели, потому что нанесен не в нужный момент.
Сюэ Мэн проделал этот маневр пять, шесть раз подряд, его брови становились все более жесткими, когда он становился все более и более раздраженным.
В волнении он мельком увидел ребенка, сидящего на камне и играющего на бамбуковом листе; несмотря на свои нежные годы, он был воплощением самообладания, без малейших жалоб, и Сюэ Мэн не мог избавиться от чувства стыда, которое подкралось незаметно.
Поэтому он собрался с духом и попробовал еще несколько раз, медленно следуя за ритмом мелодии. Он закончил тренировку только поздней ночью, когда луна висела высоко в небе, и он смог, наконец, завершить маневр безупречно.
Сюэ Мэн вытер пот со лба и радостно воскликнул:
- Сегодня все получилось только благодаря тебе. Ты ученик какого старейшины, СяоДиди? Ты просто удивительный, как это я не знал о тебе раньше?
Чу Ваньнин уже был готов к этому вопросу-у старейшины Сюаньцзи было много учеников, так много, что он даже не мог вспомнить их всех. Он отложил лист и сказал с легкой улыбкой:
- Я ученик старейшины Сюаньцзи.
Сюэ Мэн, казалось, плохо думал о Сюаньцзи. Он хмыкнул:
- О, повелитель мусора.
- Повелитель мусора?
- Ах, прости. - Сюэ Мэн неправильно понял удивление в глазах Чу Ванньина и подумал, что ребенок расстроен тем, что высмеяли его Шицзунь.
Он улыбнулся и объяснил:
- Это просто прозвище. Ваш Шицзунь принимает всех и каждого, мусор- это его ученики, которые совершенно бездарны. Это не относиться к самому старейшине Сюаньцзи, не обращайте внимания, СяоДиди.
Чу Ванньин:
- Ии…и… часто вы даете старейшинам прозвища?
@темы: 2ha