читать дальше
- !!!
Глядя на мгновенно побелевшее лицо Чу Ваньнина, Ши Мэй рассмеялся скорбным и в то же время безумным смехом и снова повторил:
- Да, именно, мой отец живьем съел мою мать. Я был… я был в то время поблизости, и услышав крики я побежал туда, я не знал, что происходит, я очень нервничал и стал стучать в дверь спрашивая у мамы, что случилось, что случилось…. но мне никто не ответил. Она только истошно кричала за дверью.
Холодные губы Ши Мэй дрогнули, он проговорил:
- Двери окрылись.
Мертвая тишина.
Наверное, так же тихо было когда открылись двери.
Отец, с полным ртом крови. Непонятный кусок мяса, вырванный из руки матери.
Подобно разорванной душе ребенка.
Девять лет.
Отец уже сошел с ума, плоть и кровь расы костяной бабочки способствовала повышению уровня совершенствования, а он из-за нее скоро умрет от болезни, она должна ему все возместить!
А еще и этот ребенок, семя зла! Пусть и этот ублюдок заплатит по заслугам! Ублюдок!
Он протянул свою липкую к застывшему как лед, безмолвному как вырезанная из дерева статуэтка ребенку, в его глазах горел лихорадочный безумный восторг.
Ши Мэй в этот момент никак не отреагировал, оцепенело глядя на сцену перед собой, он не испытывал ни горя, ни страха, казалось, что в миг он был осушен, всего лишь пустая сломанная оболочка стояла на прежнем месте.
Мужчина ближе потянулся рукой, и теплая капля крови капнула ему на щеку, совсем как слеза.
Он поднял голову и ничего не понимая, уставился на этого незнакомого демона.
- Папа…?
- Беги! – из-за его спины раздался визг Хуа Гуй, разрывающий сердце и легкие, пробивающий облака и небесную твердь, - А-Нан, беги!!!
Одна ее рука от предплечья была разорвана как бумага, на ногах переломаны кости. Женщина словно личинка безумно извиваясь, ползла по полу такой отвратительной манерой она изо всех сил она подползла к этому высокочтимому мужу, пытаясь вцепиться в его ноги.
-БЕГИ!!! БЫСТРЕЕ!! Не оглядывайся! Не оглядывайся!!!!! Ммм!!
..!!!!!!!
В ответ мужчина повернулся к ней и стал топтать ногой ее лицо изо всех сил, размалывая его.
Лицо Хуа Гуй повернулось набок, золотая капля слезы скатилась из ее глаза.
Из последних сил она прошептала:
- Беги…
Раздался щелчок.
Горло было раздроблено.
«Беги», сказала она.
И вот тогда, с того дня, Ши Мэй и бежал без перерыва, каждый день, каждый час , все ночи напролет. Как с самого начала, обезумев выбежал из дворца Тяньинь, так и бежал по бескрайнему нагорью, бешено мчался, он убегал, он не мог этого вынести, он почти сломался.
Он был сломлен.
Куда бы он не бежал, неважно, сколько прошло лет, он все еще слышал ужасный, пронзительный крик своей матери «БЫСТРЕЕ БЕГИ! БЕГИ!!»
Он бежал по глухим улочкам, по тропинкам меж полями, пока не добежал до огромной, необъятной степи, сквозь золотистые волны пшеницы, из глубокого мрака он вылетел на свет, как стрела разрывающая вселенную, туда где небо и земля сливались воедино, нежно пунцовые.
Как кровь.
Кровь, которая стремительно вытекала из НЕЕ, медленно просачивалась с уголков ЕГО рта.
- ААА….ААААА!!!!
Он неосознанно завы в голос, башмаки он давно уже потерял, ноги все были стерты, изранены, галька вонзилась в кожу, они все были в кровавых пузырях.
Золотые потеки от слез на его щеках, слезы лились ручьем, не останавливаясь, он рыдал словно загнанный зверь бежал сквозь тростник, сквозь лесную чащу, продираясь сквозь колючие кустарники, его ноги были все изрезаны.
Он боялся остановиться, он боялся посмотреть и выбрать какая дорога лучше, он только изо всех сил мчался напрямик, он не смел останавливаться, тогда он мог умереть. Остановится - и он обречен.
Он не мог остановиться.
Все в миг пролетевшие десять с небольшим лет он никогда, ни на один день не останавливался.
Это обречет его на смерть и весь клан костяных бабочек, не вернувшись на родину обречен на смерть.
- Потом меня нашел уважаемый глава Сюэ …. я очень боялся, в то время хозяин дворца Тяньинь повсюду разыскивал меня, я не осмелился рассказать правду и не смел плакать. Он спрашивал откуда я пришел, где мои родители и я тогда обманул его….- шептал Ши Мэй, - А потом он взял меня с собой на Пик Сышэн…. Прошло несколько лет и одна прежде спасённая дальняя родственница мамы, расы костяных бабочек наконец придумала, как найти меня. Она тогда выдала себя за адепта Цитадели Тяньинь, а чтобы люди ее не заподозрили, перед тем, как войти в Цитадель, она собственноручно изуродовала свое лицо…. Она ускользнула от глаз моего отца и передала мне все вещи, когда-то принадлежавшие моей маме.
- Моя мама там в течении многих лет собирала демонические документы и записи, известные записи костяных бабочек, бутоны цветов восьми страданий бытия, а еще, она уже тогда глубоко изучала способы открытия врат в демонический мир, это была очень большая корзина.
Чу Ваньнин медленно закрыл глаза:
- …поэтому ты и пошел по тому пути, что и она в желании уйти. Сделал то, что когда-то она хотела сделать.
- Верно. Я продолжил совершенствоваться в школе целительства и чтобы не вызвать подозрений у уважаемого главы все эти годы, когда я возвращался в мир за чем либо, искать заработка или за какой-то надобностью, я всегда использовал свое настоящее имя, Хуа Биньань.
- Репутация Хуа Биньаня все возрастала, он выросла до того, что даже Цзян Си, всегда очень осторожный, пришел ко мне, он протянул мне руку, а я поступил также как и моя мать когда-то. Пусть даже эта школа когда-то содержала костяных бабочек как скот, пусть она удерживала так долго мою мать, однако для того, чтобы максимально быстро найти свое место в мире совершенствования, получить все те вещи, которые требуются для возвращения домой, я дал ему согласие. С этого момента у меня было два положения, адепт Пика Сышэн и целитель Гу Юйэ. – Ши Мэй перевел дыхание*- Позже, когда хозяин Цитадели Тяньинь умер, старшая сестра Му заняла его место. Тогда она все время искала того злодея, который убил ее приемную мать…. Поначалу я боялся снова довериться любому человеку, но после того, как я многократно все прощупал и разузнал, я наконец решился пойти в Цитадель Тяньинь, чтобы повидать ее и рассказать все об этом семейном деле от начала до конца.
* надоело – сделал пазу ))
Говоря об этом, Ши Мэй чуть улыбался, несмотря на то, что в глазах по прежнему стоял холод:
- Как видит Учитель… я не ошибся в этом, она встала на мою сторону, рядом со мной.
- …
- Пусть она и не костяная бабочка, но она считает мою маму своей родной мамой и думает о клане костяных бабочек как о своем материнском клане. Все эти годы она была вместе со мной участником этого тайного общества.
Помогала Хуа Биньаню. Помогала Ши Мэй.
Помогала своему единокровному по отцу младшему брату.
Ши Мэй закончил говорить. Он собрал упавшие осколки фарфоровой чаши, а потом положил зеркало обратно в свой мешок цянь кунь.
Снаружи все еще лил дождь, казалось это души всех безвинно убитых костяных бабочек за несколько десятков тысяч лет, тук-тук-тук стучат в окно с горькими жалобами не желая смириться . Там, среди них, возможно есть и Хуа Гуй, мама Ши Мэй. Ее надрывный крик, быстрее… беги быстрее… не останавливайся, не оглядывайся.
- Нет выхода. – Ши Мэй уткнулся лицом в ладони и устало потер его, голос звучал глухо и немого хрипло, - Учитель, для нас нет другого выхода. Или уничтожить людской роди или мы будем уничтожены, есть только этот выбор…. И мне ни в коем случае нельзя выбрать второе.
Как будто судный день, словно укол клинка, удар молнии.
Бах, внезапно сквозь дождь прорезался звук, стремительный конский топот, блестящие от воды листья в ярком, режущим глаз, мерцании света взметнулись и опали.
Внезапно большие ворота с грохотом открылись, сильный ветер ворвался вместе с дождем.
Мертвенно белый яркий свет молнии осветил лица повернувшихся одновременно людей в дворце. Му Яньли стояла перед ними на пороге. Она не раскрыла зонт и все ее тело с головы до ног вымокло, она была явно в замешательстве.
- А-Нань, до конца не хватает только тридцать пешек Чжэньлун и мы уже дойдем до входа в демонический мир.
Она еще не закончила говорить, а Ши Мэй уже вскочил на ноги, пальцы его неконтролируемо чуть дрожали:
- А Тасянь Цзюнь? Тридцать пешек Чжэньлун для него минутное дело, скорее, пусть сделает ровно столько, а потом…., - произнес он и вдруг резко замолчал.
Му Яньли вошла внутрь, сейчас на ее лице можно было ясно увидеть помимо охватившей ее радости, сильный страх:
- Неизвестно как, Тасянь Цзюнь внезапно потеря сознание. К тому же его сердцебиение тоже…..
- Тоже?
- Оно тоже очень нестабильно, поток духовного ядра разрушается, похоже, что он больше не придет в себя….
Ши Мэй одновременно и испугался и разозлился:
- Невозможно! Это его собственное духовное ядро, я размещал его как надо больше тысячи раз, как оно могло внезапно разрушиться, почему…
Повисла тишина.
На него вдруг как будто снизошло озарение, словно распахнулись врата и -бах! Словно раскат грома в небесной выси, и этот грешный мир рухнул с этим грохотом. Он медленно обернулся, лицо его было белым, словно театральная маска злодея, он повернулся к крепко связанному по рукам и ногам Чу Ваньнину.
- Неужели…- губы его дрожали, - Неужели ….это сделал ты?
Буря снаружи еще больше подчеркивала мертвую тишину внутри зала, было тихо, как родовом кладбище, как в мрачном омуте. В подсвечниках металось пламя как полоски ритуальных шелковых талисманов, для призыва умерших душ оно причудливо колебалось с затаенным негодованием.
В этой мертвой тишине Чу Ваньнин открыл глаза.
- …верно, - ответил он, - это я.
Бах! Новый раскат грома словно разорвал поднебесье, земля содрогнулась и пошатнулись горы. Ливень, словно водопад выстукивал жесткую дробь.
Ши Мэй, трепеща в душе, пошатнувшись сделал шаг.
- Ты…ты все еще можешь…
- Раз уж ты мне рассказал о своих делах, - голос Чу Ваньнина был тихим и спокойным, - Я тоже расскажу тебе о своих.
Ши Мэй:
- ….
- В предыдущей жизни мое духовное ядро было сломано, мне только и оставалась сила Цзюгэ и я не знал о своем происхождении. Поэтому я был не в состоянии бороться с Тасянь Цзюнем. – внезапно по запястью вверх поднялся золотой свет и тут же со звоном все цепи были разорваны, а талисманы сгорели!
Чу Ваньнин встал с кровати. Он взглянул своими фениксовыми глазами.
- Однако в этой жизни в те дни, пока он держал меня под стражей, времени было достаточно, чтобы я спрятал заклинание в глубине его сердца. – когда он проговорил это, его лицо ничего не выражало.
Горе, страдание, жалость, сожаления, абсолютно ничего, мертвое, спокойное лицо.
- Это заклинание все больше подтачивало его изнутри и в итоге нарушило его духовный поток и остановило сердце. Это твое драгоценное, непобедимое оружие в конечном итоге сломано моими руками.
- …
- …сожалею, Хуа Биньань. Но я не могу разрешить вернуться вам домой.
Ши Мэй похоже никак не мог предвидеть такого поворота, его лицо стало белее нефрита и холоднее самого толстого слой льда. Он недоверчиво уставился на Чу Ваньнина, губы его дрожали.
- Все кончено, - в середине ладони Чу Ваньнина разгоралось сияние.
- …ты чекнулся?!! – Ши Мэй посмотрел на этот золотой сет и вдруг совершенно обезумел, из его глаз словно вырвалась звериная дикость, - Ты хочешь убить его?! Ты все таки хочешь его убить…. Ты это выдержишь, тебе хватит жестокости!!
Никто не мог бы разглядеть эмоции в глубине его черных зрачков. Чу Ваньнин ответил:
- Я выдержу.
- ….
Золотое сияние разгоралось все сильнее, выражение лица Чу Ваньнина становилось все более уродливым. Пусть он был всего лишь отрезанной ветвью дерева Янь Ди*, однако у него было все таки немного смутное представление, как у священного дерева, Шэньму*, о многих ниспосланных небесами дарах к мантрам и заговорам, включая и заговор «Тяньвэнь, тысяча гробов», который также возник из неясных очертаний в его голове.
*Шэньму - это и есть в переводе божественное дерево, а Янь Ди炎帝 этоне только еще одно имя Шэньнуна-神农, но имя потомков Шэньнуна. То есть его иногда называют так, а иногда так. То есть там иногда просто дерево ЯньДи, священное дерево ЯньДи и просто священное дерево это одно и тоже. Не знаю, как будет лучше звучать.
Когда-то он полагал, что это случайность, но потом он понял, что это не так.
Являясь сам по себе божественный деревом, Шэньму, в нем осталось очень много следов заклинаний от самого Шэньнуна. Ему лишь надо было напрячь все силы и вспомнить, и тогда в его голове возникали очень много секретных техник глубочайшей древности, как например в прошлом о вратах жизни и смерти времени и пространстве, или как сейчас, он впервые использовал секретную технику разрывания трупа.
Техника разрывания трупа применялась еще во времена первозданного хаоса во времена битвы с демонами. Говорят, что после той войны повсюду на земле было огромное количество убитых и раненых, оставшиеся люди изо всех сил выживали посреди моря трупов и очень скоро начали распространяться болезни, целые эпидемии, они заражались и болели ….. В то время Фуси был полон решимости изгнать демонов-захватчиков до полного уничтожения, а Нюйва была тяжело ранена и погрузилась в беспробудный божественный сон, поэтому единственным кто мог всех спасти, остался Шэньнун.
Вот тогда Шэньнун и воткнул в восточное море корень равного небу священного дерева Янь Ди и это священное дерево достигло небес, а снизу достигло бездны, на нем было несметное количество веток, цветов и плодов.
«Шэньму, десять тысяч гробов»
Только прозвучали эти слова и корни священного дерева Яньди расползлись по всему дну морскому, вмиг распространились п всему миру совершенствования! Эти толстые и твердые, либо тонкие и гибкие корни поднимались из ила и песка.
«Разорвите трупы, соберите в гробы!»
Корни полностью оплели разлагающиеся трупы и разорвали в клочья…. И гниющие тела повсюду на земле пропали. Из трупов получилась плодородная почва, а из плодородной почвы выросли цветы и травы. Это было первым делом дерева Янь Ди в мире людей, а после оно опять втянуло все свои корни в пределы восточного моря.
……………
Так было написано в очень древних свитках о священном дереве Янь Ди, Шэньму.
В глазах Чу Ваньнина отражался яркий свет в его руке.
Это была магия Шэньнуна. Он знал ее, поскольку он и был частью дерева Янь Ди. И сейчас, когда н применит эту технику разрывания, тот самый человек… будет разорван, исчезнет без следа, от него не останется ничего.
Это просто труп.
Страдания и боль Чу Ваньнина достигли предела, когда он думал, что … не в состоянии отпустить.
- Ты… Чу Ваньнин,… ты…
продолжение следует )