читать дальше
В мгновение ока Сюй Шуанлинь уже был ловко втянут в другое пространство рукой, показавшейся из прохода жизни и смерти. Наньгун Сы хотел было последовать за ним, но это было невозможно. Как только тело Сюй Шуанлиня вошло в проем, он тут же с грохотом закрылся.
В ночном небе не осталось ничего, кроме маленького клочка одежды Сюй Шуанлиня, который не успел поместился проход жизни и смерти до того, как он закрылся. В этот момент этот кусочек парил в воздухе в мертвой тишине, опускаясь на гладь озера. Белая ткань очень быстро намокла в озерной воде и медленно погружалась на дно…
- Как это возможно? – пробормотал Мо Жань, - В этом мире кто-то владеет техникой Пространственно-временного прохода жизни и смерти?
Как Тасянь-Цзюнь он прекрасно знал, что в этом мире существуют три запретные техники:
техника партии в Чжэньлун, техника Возрождения и техника Пространственно-временного прохода жизни и смерти.
Первые две несмотря на то, что ими было очень сложно овладеть, в мире культивации отнюдь не были каким-то неслыханным делом. Например, в предыдущей жизни он сам, гуру Хуайцзуй, кто-то еще время от времени был способен обучиться и применять их.
Вот только, что касается записей о технике Пространственно-временного прохода жизни и смерти свидетельств было так мало, что можно было перечислить на пальцах одной руки. Последнее сведение о ее применении датировалось несколькими тысячами лет назад. Некогда один образцовый наставник, по сколько его дочь умерла, и его сердечная боль была невыносимой, применил эту технику и открыл запретный проход. Он хотел забрать свою дочь из того времени и перенести в свой мир.
Но его действия в том мире заметил он сам в то время. И как мог «тот» отец позволить отнять у него любимую дочь? Эти двое устроили смертельную битву и под ее воздействием пространственно-временной проход начал изменяться и деформироваться. В конце концов его дочь затянуло в эту трещину и раздавило в ней….
Этот образцовый наставник вернулся обратно и вскоре умер. С тех пор запечатанный свиток с запретной техникой хранился в священном столбе «Огненных императоров»* (Яньди). Долгое время он был единственным кто применил технику Пространственно-временного прохода жизни и смерти
* легендарная династия , потомки Шеньнуна бога земледелия и медицины
Поэтому эта запретная техника долго не была обнаружена и в последние годы все больше даосов были убеждены, что на земле и не существует учения о искривлении времени и пространства. За то Мо Жань в предыдущей жизни из-за безграничности своего дао все же заполучил в свои руки потрепанный свиток и, с помощью своих сил смог проделать подобный проем….
Однако этот проем был всего лишь для перемещения, к тому же очень нестабильный. Мо Жань попытался испробовать его, бросив туда кролика, чтобы переместить его на несколько тысяч ли, в другое место. Кролик переместился, но по сколько проход был нестабилен, когда он вышел оттуда он был вывернут наизнанку. Внутренние органы были снаружи, а шкура завернулась внутрь. Он превратился в окровавленный кусок мяса, но его сердце при этом все еще билось…
Впоследствии Мо Жань много раз пробовал, но в пяти -шести случаях из ста эта ситуация была такой же тошнотворной. Все разделялось, выходило полностью раздробленным, да еще к тому же иногда сразу появлялась одна голова и через полчаса из трещины выплевывалось остальное тело…
Но даже этого уже было достаточно чтобы создать большой резонанс в мире культивации. Почти все полагали, что Мо Жань полностью овладел техникой Пространственно-временного прохода жизни и смерти. Однако он не был в этом так уверен: он сам не видел этой тысячи лет назад запрещенной техники, но согласно оставшимся записям, он чувствовал, что восстановленное им самим учение сильно отличается от настоящей техники Пространственно-временного прохода жизни и смерти.
Чу Ваньнин легко достиг водной глади озера и, подняв руку, поднял на поверхность кусочек ткани, оставшийся от Сюй Шуанлинь. Он прикрыл глаза, внимательно исследуя его, и, после этого вздохнул с облегчением. Но тут же опять еще больше встревожился.
Он покачал головой:
- Это не полная техника Пространственно-временного прохода жизни и смерти. Этот человек должно быть заполучил только половину испорченного свитка. Исходя из духовной энергии, оставшейся на этой ткани, он мог только открыть проход между пространством, но это нельзя назвать полным проходом между пространством и временем.
- В каком смысле?
- Это значит, что все еще есть большая разница между этой техникой и истинным запретным учением. – сказал Чу Ваньнин, - Я могу тут ощутить остатки духовной энергии только пространства. Другими словами, Наньгун Сюй и человек втянувший его в эту трещину, мгновенно переместились просто в другое место.
Мо Жань про себя подумал, разве не он сам в предыдущей жизни восстановил Пространственно-временного прохода жизни и смерти именно с такой же ошибкой? Если только таким образом перемещаться, то в этом нет ничего невозможного.
Но на его душу все же опустилась тень. Он спросил:
- А если бы это была подлинная техника? То как бы она осуществилась?
У Чу Ваньнина, неизвестно почему вдруг изменилось выражение лица, оно стало немного загадочным. Он помолчал и спустя время ответил:
- Если бы это была настоящая техника Пространственно-временного прохода жизни и смерти, это неизвестно точно, но она был бы способна не только разорвать пространство, но и даже отправить Наньгун Сюй в другой мир.
Услышав эти слова, Мо Жань изменился в лице. Он поджал губы и больше не издал ни звука.
В своей предыдущей жизни он не был особо образованным человеком, и собранные им документы тоже не вызывали доверия. Он относился к слухам о том, что тот великий мастер разорвал пространство и время, переместился в другой мир за своей дочерью, скептически. В глубине души он на самом деле считал, что этот факт не заслуживает доверия
А теперь, когда он это же услышал из уст Чу Ваньнина, Мо Жань наконец то поверил, но это убеждение заставило его внутренне похолодеть.
… В течение пяти лет, пока Чу Ваньнин был мертв, Мо Жань повсюду искал и изучал священные писания и канонические книги. В глубине своего сердца он смутно ощущал, что обстоятельства его возрождения были очень странные и необычные.
В предыдущей жизни он не видел примеров техники возрождения мертвых, и изначально он считал, что техника «возрождение» — это примерно то же, что и произошло с ним. Когда он вернулся во времени до момента смерти в каком-то рандомном году и месяце, и все началось сначала.
Но в этой жизни он сам увидел как гуру Хуайцзуй собственноручно применил ее – запретную технику, Мо Жань было не понятно одно, он сто раз обдумал эту мысль и не нашел ответа : прием оживления гуру состоял в том, что разрешил вернуться всем трем душам Чу Ваньнина из загробного мира и соединиться с телом, которое сберегли от гниения и оно не было сильно повреждено. После этого Чу Ваньнин продолжил свою жизнь в этом же мире.
Такое перерождение совсем было не похоже на то, что пережил он сам.
Если бы в прошлой жизни после его смерти кто-то применил к нему такую же технику возрождения как гуру Хуайцзуй, чтобы воскресить его, то в таком случае он должен был возродиться в зале дворца Ушань, все тем же наводящим ужас на людей владыкой Тасянь-Цзюнем. Чу Ваньнин, Ши Мей, дядя, тетя…. Эти люди по-прежнему должны быть все мертвы, и никого не могло бы остаться рядом с ним.
И тогда он предположил, что в этом мире может быть больше, чем одна техника возрождения. Поэтому они воскресли с Чу Ваньнином на столько по разному. Но сейчас, услышав от Чу Ваньнина подтверждение о том, что из трех великих запретных техник Пространственно-временного прохода жизни и смерти наименее известна людям, ему вдруг в голову пришла очень странная пугающая мысль….
Возможно, он сам подвергся не только технике возрождения, а одновременно и испытал на себе технику Пространственно-временного прохода жизни и смерти. И теперь, проще говоря, он живет не в том мире, в котором должна страдать и мучаться его злая душа за свои преступления. А он разорвал время и пространство и вернулся в то время, когда еще ничего не произошло, в тот год, когда все еще можно было исправить.
Если бы это было действительно так, то разве за всеми его поступками не должен был кто-то тайно следить? В целом все, включая его возрождение, возможно дело рук того человека, его план, и теперь он, притаившись за спиной наблюдает за ним?
Внезапное прозрение заставило Мо Жань содрогнуться от страха.
Но он не успел внимательно все обдумать, как вдруг вдали, со стороны пожара громкие голоса перекрыл резкий звук.
- Пошли посмотрим, - сказал Чу Ваньнин.
Не успел он закончить фразу, как разом вспыхнули все 72 города школы Жуфэн. Похоже это был «пожар бедствия» , который расставил перед своим уходом Сюй Шуанлинь в каких то сосудах, огонь был такой сильный, что поднялся на несколько десятков метров ввысь. Свет от огня осветил весь ночной небосвод!
В данный момент даже если Мо Жань и все остальные не побежали бы туда, а остались стоять на расстоянии нескольких сотен километров от врат школы Жуфэн, они все равно увидели бы это яркое пламя, пылающее среди ночи.
Сюэ Чженъюн уже вывел госпожу Ван из огненного моря к этому времени и, повернув голову, посмотрел назад. Он неожиданно увидел, что внутри пожара постепенно формируются два пылко сплетённых тела, мужское и женское. Сюэ Чженъюн был потрясен:
- Это правда …. В чем дело?
Госпожа Ван была из благородной семьи, она видела много чудесных вещей. Тут же выражение ее лица изменилось, и она произнесла:
- Этого своего рода запись воспоминания, картинка в свитке. Подобной картинке в свитке не требуется помощь специального заклинания. Этот предмет человек может оставить заранее и когда он загорится от пламени бедствия, оставленное внутри воспоминание сразу же отразиться в огне. Пока пламя не потухнет, воспоминания из свитка как картинки, так и будут отражаться в нем.
- … так и будут отражаться? – Сюэ Чженъюн было невыносимо смотреть как пламя бедствия поглощает школу Жуфэн и в глазах его неожиданно читалось сочувствие.
Когда перед посторонними раскрывают подноготную, все расспрашивают всего нескольких свидетелей и когда они говорят несколько фраз, то эти фразы в процессе передачи всегда утрачивают немного улик и доказательств. И тогда становиться очевидной разница в понимании дела.
Ну а Сюй Шуанлинь? Этот сумасшедший сам везде собрал вместе свои воспоминания, записал на свитке и с помощью огня пожара направил их на небо. Чтобы весь мир, все сами увидели, как много грязных, отвратительных секретов в его семье. Используя бушующее огненное море в качестве холста, он применил эту технику заклинания чтобы все постыдное, которое передается шепотом с глазу на глаз, прогремело как раскат грома. Он очень хотел, чтобы даже глухой услышал этот звук.
- Этот Сюй Шуанлинь, что, черт возьми, он задумал?
Сюэ Чженъюн сидел на увеличившимся железном веере, а госпожа Ван управляла мечом в воздухе. На его лице отражалось сияние бушующего пламени, оно становилось то темнее, то ярче. Он все бормотал:
- Неужели он не разоблачил достаточно прошлого школы Жуфэн и хочет продолжать дальше?
Госпожа Ван:
- …………….
- Довольно, действительно, хватит. Школа Жуфэн и так уже пострадала, он вскрыл столько ран и превратил ее в посмешище мира культивации. Как он может так нещадно …
Но, вслед за появлением женщины в огненном море, раздался голос и все те даосы, кто избежал чистилища «алого лотоса» и сейчас зависли в воздухе, высоко оценили это представление, они так и застыли один за другим.
Сюэ Чженъюн тоже оцепенел.
- Старший брат Лю, мы уже оба в таком немалом возрасте, а ты, ты все еще не такой уж праведный …. Ммм…
Вслед за этим раздался слабый стон и вскрик. В центре бушующего пламени неясные тени двух человек постепепнно становились все отчетливее. Быстро распространившийся на все 72 города школы Жуфэн, пожар, увеличил до предела этих два совершенно голых, двигающихся тела. И сейчас на женском теле на нежном белом плече стало видна татуировка в виде орнамента пяти зубцов крыла летучей мыши*. Они немедленно увеличились и стали величиной в дом. Это изображение летучей мыши, каждую шерстинку можно было ясно разглядеть.
* Традиционный благоприятный узор в культурных реликвиях династий Маньчжурии и Цин - узор летучих мышей.
Все люди опешили, в изумлении вытаращив глаза и стали оборачиваться и смотреть на адептов одной из десяти великих школ мира культиваторов – зал Цзяндун.*
* река востока
Ученики зала Цзяндун были напуганы еще больше: один за другим, у всех глаза становились огромными, как медные колокольчики. Оцепенело они уставились на женщину, главу их школы - Ци Лянцзи.
Она заняла этот пост совсем недавно. Лицо этой женщины, главы школы, смертельно побледнело. Неподвижно, как статуя, она стояла на своем мече обдуваемая ночным ветром.
На ее руке совершенно четко было видно то изображение в виде орнамента из пяти зубцов крыла летучей мыши…..
Она и представить себе не могла, что ее незаконная связь, прелюбодеяние с Наньгун Лю вопреки ожиданиям, целиком видел какой-то человек и к тому же изготовил свиток воспоминаний. А ныне она совершенно голая, ничем неприкрытая, даже рукой не заслонить….
Предстала перед всеми.
В ее голове царило смятение.
В таком же смятении был и Мо Жань. Как только в небе возникла эта иллюзия голого тела главы школы Ци, он мгновенно прикрыл глаза Чу Ваньнину.
- Не смотри.
Чу Ваньнин:
- ….
Это было подсознательное действие, он был переполнен жаждой полного обладания Чу Ваньнином и уже некогда, как он помнил, он полностью обладал телом этого человека. Его частым дыханием, его стонами и захлебывающимися криками, прорывающимися сквозь зубы до сорванного голоса. А ныне он задумал полностью владеть и чистым, целомудренным сердцем Чу Ваньнина.
- Нет необходимости смотреть. Это слишком грязно.
Почему это слишком грязно? - Подумал Чу Ваньнин. Что можно с этим сделать, если закрыть глаза? Ведь в ушах отчетливо звучат двусмысленные звуки, издаваемые мужчиной и женщиной, занимающимися сексом.
Чу Ваньнин промолчал, позволяя Мо Жань держать руки перед своими глазами. Он твердо решил изо всех сил сохранять спокойствие, но его лицо, независимо от его решения, слегка опалило жаром.
- А… быстрей… еще быстрей… еще, еще… ммм…
Мо Жань:
- ………….
Чу Ваньнин:
- ……………..
Возможно, из-за закрытых глаз, все остальные чувства только обострились. Нежный, пленительный голос главы Ци, словно мягкая ворсинка, взбирающаяся снизу вверх по позвоночнику. Места, где она прикасалась онемели, вызывая непреодолимое желание. Неизвестно, нарочно ли звук ее голоса был наполнен страстным любовным желанием, но на мужское вторжение он действовал как стремительный поток весенних вод, на глубоко проникшие в глину корни огромного дерева. Все вокруг словно испачкалось, пропитавшись запахом сырой рыбы после ливня.
Эти звуки заставляли Мо Жань очень нервничать. Он был в растерянности.
Он рассчитывал и дальше прикрывать глаза Чу Ваньнину, но теперь хотел заткнуть ему и уши.
Он собирался поднять руки чтобы прикрыть Чу Ваньнину уши, но не хотел отводить рук от его глаз.
А хуже всего было, что в такой обольстительной атмосфере Мо Жань внезапно почувствовал в душе страстное желание не прикрывать ни уши, ни глаза. Некий волк и тигр сильно возбудился внутри его и теперь этот зверь тихо рычал, провоцируя его, вынуждая его.
Хотя это было совсем невовремя, но он вдруг с испугом осознал, что больше всего хочет по-настоящему обнять Чу Ваньнина со спины, схватить этого ничего не подозревающего человека и крепко сжать его в объятьях. Ласково гладить его спину, горячо сосать мочку уха, а потом развернуть и удерживая его лицо, страстно целовать.
Потемневшим взглядом он уставился на Чу Ваньнина, который был так близко и его дыхание постепенно становилось все тяжелее.
Несмотря на то, что Чу Ваньнин был жестоким и свирепым, однако он уже давно по телосложению был ему не противник. Если бы Мо Жань и в самом деле собирался сделать с ним нечто плохое, как в своей предыдущей жизни, то Чу Ваньнин не имел ни малейшего шанса сопротивляться ему. Этот строптивый мужчина всю свою накопленную мощь только и мог бы применить к тому, чтобы сдержать рвущиеся сквозь зубы стоны и захлебывающиеся крики.
Сдерживаться до предела, но быть покоренным, разбитым, полностью разжеванным им, вот его судьба.
Человек перед ним и понятия не имел, о ком в данную минуту думает Мо Жань. Видимо для того, чтобы разрядить неловкую ситуацию, Чу Ваньнин шепотом принялся браниться:
- Настоящий вздор.
- Хм, - у Мо Жань в горле пересохло, однако глаза пропитались влагой. Он хмуро поддержал, - Да это, вздор.
- Эта Ци Лянцзи ведь замужняя женщина, ее муж только недавно умер, и она заняла пост главы школы зала Цзяндун. Разве можно подумать, что она неожиданно тут же развернется к Наньгун Лю и попадет в такую ситуацию. – Чу Ваньнин с полным пренебрежением коротко закончил, - Нелепо.
- Хм, - несмотря на то, что это было так невовремя, но внутри он не мог подавить страстное желание. Мо Жань сам себя поймал на том, что его губы на столько были близко, что еще чуть чуть и он коснется шеи Чу Ваньнина. Рассеянно он пробормотал:
- Да, это очень нелепо.
Он едва глянул на небо, на порнографическое изображение бурного секса Наньгун Лю с Ци Лянцзи.
Ему пришло в голову, что Ци Лянцзи значительно старше Наньгун Лю по возрасту. Ее муж был старшим названным братом Наньгун Лю и согласно правилам, Наньгун Лю должен называть ее невестка (жена старшего брата).
Неизвестно, почему эти двое, кажущиеся такими порядочными и благородными, сошлись вместе.
Пока он думал об этом, из пожара бедствия долетел глухой голос Наньгун Лю. Он поднял глаза, чтобы посмотреть. Эти два бесстыжих человека сменили позу и Наньгун Лю , умышленно соблазняя ее , сказал:
- Если хочешь еще, назови меня старший братик (ге-ге)
?
Мо Жань не на шутку удивился.
Как это … возможно?
Она же явно намного старше его, так с чего она будет называть его старший братик?
Тасянь-Цзюнь, наверное, недооценил способности Наньгун Лю, а также слишком переоценил репутацию Ци Лянцзи. Сейчас эту женщину точно одолело безумие, и она на удивление не увильнув, задыхаясь простонала:
- Старший братик… братик… давай, не мучай меня больше… ааа ….
- …………, несмотря на то, что мало что в этой жизни могло смутить Мо Жань*, сейчас он все же залился румянцем.
*лицо Мо Жань было толстым как городская стена
В этот самый момент тонкие длинные ресницы Чу Ваньнина под его ладонями слегка задрожали и от этого в его душе разлился горячий непреодолимый зуд, он чуть пошевелился, словно желая унять его и расслабиться. Но эти ресницы были слишком легкие и слишком мягкие, они все двигались и зуд никак не проходил. Напротив, он становился невыносимым. Мо Жань замер и уставился на загривок этого мужчины. Бледная кожа в сумерках, казалось, немного покраснела, как цветы персика.
Он моргнул. Его сердце билось как барабан.
Не осмеливаясь снова взглянуть, Мо Жань опустил ресницы. Хворост за черным зрачком, словно сгорел и теперь там остался скрытый золой огромный жар.
И внизу, под этими слоями непроглядной темноты, еле тлеющий огонь. Стоит только Чу Ваньнину даровать ему наполненный любовной страстью маленький поток ветра, как искра тут же вырвется из под пепла и сверкающий, яркий пожар может выжечь всю степь.
Мо Жань внезапно пожалел…
Почему в предыдущей жизни он не был таким бесстыжим как Наньгун Лю?
Если бы он раньше увидел такие игры, он бы тут же опробовал их с Чу Ваньнином. Трахнул бы его, и пусть этот недостижимо высокий мужчина, лежа под ним, низким, задыхающимся голосом громко называл бы его старшим братиком.
Вслед за этим он вспомни, что в этой жизни Чу Ваньнин уже называл его старшим братиком. И даже, не только старшим братом, но и старшим соучеником (шиге)
Но тогда он сам не знал, кто такой Ся Сыни и он в самом деле был младшим наставником, братцем наставником, действительно сяоши шиди.
Теперь, оглядываясь назад, его сердце было невыносимо горячим.
Это всего лишь его дерзкие, наглые волчьи амбиции, он знал, что это невозможно, но не мог не думать об этом.
Представлять, как Чу Ваньнин лежит на плетенной кровати, его лоб блестит, несколько мокрых от пота прядей прилипли к нему. Он чуть приоткрывает свои фенксовые глаза, бросая короткий взгляд. В этом взгляде читается обида и сдержанность, но потом все сожжено любовной страстью. Испепелено дотла и обида и сдержанность и только немного влажные, красные уголки глаз.
Губы Чу Ваньнина приоткрыты, он хочет сжать их, однако снова раскрывает и влажным, хриплым голосом произносит:
- Старший брат…. (шиге)
Мо Жань:
-………………
Неизвестно, когда его руки опустились, пожалуй, бессознательно он понял, что если и дальше будет прикрывать Чу Ваньнину глаза, то и правда не сможет удержаться и совершит нечто возмутительное.
Любовь с самого начала такое трудно сдерживаемое чувство, тем более, когда Мо Жань уже попробовал ее на вкус, и конечно же он знал на сколько можно потерять голову от этого вкуса.
Чу Ваньнин повернулся и посмотрел на него. Его щеки были красными, однако он машинально вскинул подбородок, в его чистых блестящих глазах сквозила капелька высокомерия.
- Что с тобой?
Мо Жань взглянул на его губы, откашлялся, и отведя взгляд в сторону, ответил:
- Ничего.
- То дело, ты уже разведала, как настроены эти прихлебатели, старейшины?
Томно спросил после секса Наньгун Лю, поглаживая волосы Ци Лянцзи.
Ци Лянцзи кокетливо взглянула на него:
- Ай, какой дело?
- Посмотри на себя, ты же все поняла, только тебе нравится со мной ходить вокруг да около. – ответил Наньгун Лю, - Какое же еще может быть дело? Перед этим ты разве не говорила мне, что после того, как займешь должность главы школы, сразу же приступишь к объединению зала Цзяндун со школой Жуфэн?
- А, ты об этом. – рассмеялась Ци Лянцзи, - Потерпи, а, я только что взошла на трон. Кольцо главы школы даже согреться не успело.
- Тебе в самом деле нужно поторопиться. Когда объединим такие школы две в одну, я даже назначу тебя первым хуфа* школы Жуфэн. Когда придет время, ниже единственного императора, но выше тьмы (тысяч людей)…..
*хуфа – защитник буддийской веры (вторая должность при дворе)
Говоря это, Наньгун Лю не удержавшись погладил ее стройную талию.
Но Ци Лянцзи не выглядела очень радостной. Хотя ее лицо, раскрасневшееся от вина выглядело очаровательно, она подняла руку и остановила его.
- Ты не позволишь мне побыть на посту главы школы, добытого с таким трудом и нескольких дней? Что хорошего в должности хуфа? Ты не собираешься жениться на мне и разрешить мне являться защитником-супругой школы Жуфэн.
Наньгун Лю смутился:
- Ты тоже знаешь нрав, Сы -эр. Если я захочу жениться повторно*, он это точно не одобрит. Более того, мы оба находимся в таком положении, что женитьба для нас не только личное дело. Другие люди могут об этом болтать, что это довольно неприлично и тому подобные слова.
*срастить струну
- Неприлично?! – в глазах Ци Лянцзи сверкнула ярость, и она пристально посмотрела на него, - Ты боишься показаться неприличным, а я не боюсь? Неужели ты забыл, как умер мой муж? Ты полагаешь, что это только ради того, чтобы занять его место и стать главой зала Цзяндун? Наньгун Лю, я с пеленок тебя ждала и тебе в душе это совершенно ясно!
- Хорошо, хорошо, не сердись. Не надо сердиться.
- Как я могу не сердиться на тебя? Сперва ты, ради наследства своего умершего отца, женился на этой дряни Жун Янь! Я… у меня не осталось надежды, и я удачно вышла замуж за моего старшего соученика (старшего брата наставника) А теперь, когда с таким трудом этих двоих удалось довести до смерти, ты, неужто ты все время думал только о том, чтобы объединить школы, а меня назначить хуфа?
- Лянцзи….
- Я не согласна! Пусть хуфа будет тот, кому это нравится, а ты должен на мне жениться! Твоего родного сына Наньгун Сы, такого дерзкого и грубого нелегко приручить. Он точно такой, как эта дешевая тварь Жун Янь. Неужели ты действительно хочешь сделать его приемником поста главы школы? - Ци Ляньцзи самовольно сказала, - Я не боюсь языков толпы, мы вдова и вдовец, если мы породнимся, что случится? Кто мешает? Я не только хочу за тебя замуж, но и рожу тебе десять или восемь сыновей в будущем. Наньгун Лю, ты правда хочешь наше с тобой дитя или все же хочешь сохранить щенка от той дряни?
мышь, мышь на руке такая. Вполне себе современно. Модная дама
170. Учитель, это слишком грязно, не надо смотреть
NIoCHEM1
| суббота, 19 декабря 2020