читать дальшеНапившись, они вновь принялись за работу. Но стоило Мо Жань замахнуться молотом, как Чу Ваньнин тут же понял, что дело скверно.
Это размашистое движение сделало тело молодого мужчины еще более яростным и напряженным, солнечный свет как из водопада золотым ручьем хлынул на его плоть и заструился по этим сексуальным мускулам вниз. Когда он поднимал руки его плечи распрямлялись, напрягая глянцевую налитую грудь, похожую на раскаленный под солнцем камень, в котором таилась невероятная мощь.
Деревянный молот (все еще член) свирепо колотил в каменной ступе влажную мягкую рисовую массу, которая плотно засасывала его внутрь. Снова и снова его затягивало в клейкий белый рис….
Он наносил удар за ударом, упорно и яростно, со всей силы, прилагая огромные усилия. Его мощь была так велика, что Чу Ваньнин подумал, если бы его слова были верны и он действительно по неосторожности попадет по нему, то пожалуй, сможет растолочь в пыль, разбить вдребезги, смять и раздробить на осколки. Выражение лица Мо Жань было очень сосредоточенным, он дышал немного чаще и глубже, чем обычно, его грудь вздымалась в такт сердечному ритму. Между его черных как смоль бровей выступила испарина, адамово яблоко перекатывалось вверх-вниз. Эти плечи, мышцы на его руках были натянуты и Чу Ваньнин, глядя на его движения, разве он мог, думая о них, не вспомнить эти повторяющиеся сны.
Во сне он был в кровати и Мо Жань был на нем сверху. Это напоминало то, что происходило сейчас, рисовый ком в ступе и молот, вторгающийся в него. Он был смят, опозорен, превращен в глину…… он замер в растерянности, и только окрик Мо Жань растормошил его снова.
- Учитель.
Возможно, он звал его уже много раз.
- Учитель, Учитель?
Он внезапно очнулся, его сердце бешено колотилось, он был не в силах вырваться из этого безумия. Перед глазами рябило, его горло сжималось и глаза потеряли осмысленное выражение:
- А?
Мо Жань холодно смотрел на него. По сколько ему было жарко, он выглядел таким горячим:
- Учитель, давай же, повернись.
- …………………….
Чу Ваньнин только лишь заметив этот взгляд, эту фразу, тут же запутался в реальности мира сновидений. У него внезапно закружилась голова и перед глазами возник алый цвет и тени. Он ясно увидел, как катаются по расшитым золотыми фениксами и драконами красным простыням два человека. В один момент, крепкий, хорошо сложенный мужчина навис над другим, в волнах похоти, раскрасневшийся, он двигался толчками. У мужчины под ним от напряжения натянулись пальцы ног, икры сводило судорогой.
- Учитель, давай же, повернись………
Кажется, он ощущал тот же жар, то же частое дыхание того мужчины, как будто прямо у тебя за ухом.
- Дай мне посмотреть на тебя, поверни ко мне лицо.
Чу Ваньнин, ошеломленный необъяснимыми тенями, которые вспыхнули перед ним, тут же закрыл глаза и затряс головой… в чем дело? Иллюзия? Как же тогда он мог так подробно вспомнить эту мимолетную эротическую сцену из сна?
Его сердце сжалось от страха, горячая кровь закипела и заструился холодный пот.
Мо Жань почувствовав, что что-то не так, отложил деревянный молоток и подошел к Чу Ваньнину.
- Учитель, что с вами? Вам не здоровится?
- Нет.
От этого звука у Чу Ваньнина как будто сердце занемело, словно его грызли муравьи. Он внезапно оттолкнул Мо Жань и поднял смущенный, прикрытый гневом взгляд, уголки его глаз феникса немного покраснели. Глубоко и часто дыша, от презрения к себе и раздираемый противоречиями, он проговорил:
- Солнце слишком сильное, немного в глазах рябит. Отойди подальше, не стой так близко, ты весь потный.
Мо Жань опустил голову и взглянул на себя. И правда, он почувствовал себя неловко, знал же, какой Чу Ваньнин чистоплотный. Мо Жань тут же отошел подальше и только лишь озабоченным взглядом следил за этим человеком, не желая оставлять его ни на минуту.
После этого Чу Ваньнин не проронил больше ни слова, а когда дожидаясь пока печенье из клейкого риса готовиться на пару, люди расселись вокруг, его уже среди них не было.
- Э, ты спрашиваешь о господине даосе Чу? Он сказал, что у него разболелась голова и ушел отдохнуть к себе в комнату. – сказал деревенский староста, - По-моему, когда он уходил, его щеки были немного красными. Неужто у него лихорадка?
Только услышав это, Мо Жань очень встревожился, он тут же бросил помогать перекладывать новогоднее печенье на хранение и помчался в тот маленький дворик, где находились их дома.
Быстро толкнув дверь и не увидев никого на кровати, он еще больше разволновался, когда внезапно услышал журчание воды, доносящиеся из кухни. Мо Жань тут же откинул занавес и ворвался внутрь.
И сразу же увидел совершенно голого Чу Ваньнина, который поливал себя водой из деревянной бадьи. Он стоял босыми ногами на кирпичном полу и принимал душ.
Конец октября. Уже выпал иней.
Чу Ваньнин…. блять, ты решил ополоснуться холодной водой?!
Мо Жань был ошеломлен. Цвет его лица сменился с синего на белый, а затем на красный. Он уставился на абсолютно голого Учителя, полностью оглохший, слыша лишь грохот крови в ушах, подобно шуму прибоя гигантских волн.
Что же он увидел….
После его перерождения это было в первый раз, когда он на самом деле вблизи увидел совершенно отчетливо, всё полностью - тело Чу Ваньнина. Ни тумана, ничего прикрывающего, без всего, только это хорошо знакомое тело. Это тело постепенно рушило возведенную защиту, накрепко запирающую шлюзы памяти. Он чувствовал, что горячая кровь вот-вот прожжет всё его тело, словно бурлящая магма, желающая вырваться из-под плоти .
Всё в нем было таким знакомым, точной копией, нисколько не изменилось.
Он вдруг почувствовал, что не может дышать.
Он смотрел увидел плечи Чу Ваньнина, идеально развитые и изогнутые в самый раз, они были похожи на выгнутый гибкий, натянутый лук в полной готовности. Он перешел к лопаткам Чу Ваньнина, которые двигались под гладкой, тонкой, нежной кожей.
Затем он последовал за струей воды… Ах! Он последовал за струей воды она смыла его горящий взгляд на сильную, но удивительно узкую талию Чу Ваньнина. На пояснице виднелись два небольших углубления, наполненных вином, отравляющим любого, кто посмел желать его.
Взгляд скользил ниже, на выгнутые, крепкие ягодицы, похожие на засахаренные, налитые осенние фрукты. Он знал, что если прикоснуться к ним, то совершенно терял голову от возбуждения, сплетаясь во время секса он дрожал, так, как будто душа разрывалась. С того момента, как подмял тело этого человека под себя, попробовал его вкус, после этого невозможно было избавиться от этой зависимости …..
- Господин даос, Мо! – внезапно кто-то громко окликнул его, - Господин даос , Мо, где вы?
Мо Жань испугался и обернулся. Он не успел преградить путь, как занавес отдернули и Линьг-эр, собираясь войти проговорила на ходу:
- Почему вы так быстро убежали? Моя мама сказала, чтобы я пригласила вас отведать сладкий няньгао, вы…..
Заметив Чу Ваньнина принимающего душ, она внезапно замолкла.
Чу Ваньнин:
- ………………
Линьг-эр:
- ……………………..
- А!!! – девушка жалобно пискнула и торопливо прикрыла глаза.
У Чу Ваньнина выражение лица было еще хуже. Он засуетился, желая добраться до одежды. В самом деле, как он мог себе представить, когда прибежал сюда охладиться, что к нему в комнату неожиданно вломятся два посторонних человека. В самом деле, какого черта!
Он как обычно, снял одежду и тут же бросил у порога кухни, как только вошел. Неужели сейчас он должен идти голым через всю кухню, где стоит незамужняя девица, чтобы взять свою одежду?
Он по-настоящему попал в переделку и оказался в тупике. Но Мо Жань тут же подошел к нему и подняв руки прижал их к стене, заслонив его собой.
Он обернулся к Линьг-эр:
- Выйди вон.
- А! Да, да! – девушка, обезумев от страха замерла, не в силах сдвинуться с места, спустя минуту она развернулась и спотыкаясь выскочила наружу. Натерпевшись страха, она помчалась изо всех сил.
Чу Ваньнин:……………..
Выражение лица Мо Жань было мрачным, но, как только он убедился, что она отбежала достаточно далеко, он перевёл дух и повернул голову.
Прямо напротив него было равнодушное лицо Чу Ваньнина.
Он вдруг понял, что это его движение было похоже на то, как злая собака охраняет свою еду. Она скалит зубы вслед тому, кто покусился на нее, но в страхе сбежал, а после этого поскуливая, поворачивается обратно и облизывает с трудом отбитую у врага кость.
Его руки все еще упирались в стену так, что Чу Ваньнин был как бы в крепкой ловушке. Он стоял всего в одном шаге от него, так близко, что можно было легко учуять запах тела Чу Ваньнина. Он машинально замер…
К лицу прилил жар и в голове помутилось.
Запах легче всего пробуждает в человеке воспоминания, он соблазняет. Это как голодному учуять запах мяса, почувствовать запах сливовых цветов и вспомнить о зимнем снеге…..
То же самое и с похотью.
Мо Жань просто напросто ощущал, как вскипает его дух и как на силу возведенные стены вокруг подобных желаний, вот-вот рухнут. Тело Чу Ваньнина, его запах были словно крохотные искры, но они попали на его иссушенную грудь и зажгли в ней его звериную натуру. Они могли сжечь его дотла.
И в обычные то дни рядом с аккуратно, полностью одетым Чу Ваньнином, он не мог сдержать волнения. А сейчас, когда перед ним этот человек совершенно голый, на нем нет ничего…
Он страстно желал схватить замерзшего, холодного Чу Ваньнина, за покрытое бисером из капель воды, мокрое запястье и развернуть, припечатать к стене. Тут же сорвать с себя одежду и крепко прижаться к этому человеку. Приподнять, пусть его спина будет плотно прижата к его груди и сразу же грубо и безжалостно войти в него, как раньше, в прошлой жизни. Помиловать или убить, овладеть им, чтобы оба они задыхались и истекали потом, раствориться в этом изысканном аромате.
Так действительно нельзя ….. так сильно желать его.
Дыхание Мо Жань внезапно стало очень тяжелым.
Он так и не сказал ни слова и Чу Ваньнин тоже молчал.
Оба человека стояли, плотно прижавшись к стене. Всего в шаге друг от друга, почти касаясь друг друга. Мышцы на руках Мо Жаня напряглись и вены вздулись как канаты. Он слегка дрожал, сдерживаясь с огромным трудом.
Нельзя касаться его, нельзя его трогать.
Почитать и уважать, беречь его.
Я не могу опять оскорбить наставника и опозорить предков своими глупыми действиями, так нельзя.
Он много раз повторял про себя эти фразы, они автоматически повторялись в душе.
Было уже довольно холодно, но капля за каплей, понемногу у него на лбу выступила испарина.
Нельзя… нельзя…. Мо Жань, ты не должен… предаваться вздорным, пустым мечтам.
Его адамово яблоко перекатывалось вверх-вниз, он с дрожью прикрыл глаза, стараясь взять под контроль свой горящий взгляд, он смотрел вниз, но его лицо выглядело слишком смущенным…..
В любой другой, обычный день разве мог Чу Ваньнин не заметить в каком странном виде был сейчас Мо Жань?
Но сейчас, в этой ситуации, он сам был в состоянии ненамного лучшем, чем Мо Жань, а может еще и худшем.
Внешний вид у него был равнодушный, однако одному богу известно сколько силы воли ему пришлось приложить, чтобы его сохранить. Способность притворятся таким образом, помогала ему удержать себя в руках.
Дыхание Мо Жань было таким горячим и тяжелым, с присущей исключительно мужчине резкой, яростной аурой, оно почти обжигало. Да еще в придачу он стоял над ним уперев обе руки в стену, такой крепкий, энергичный и мощный. После своего воскрешения, он еще не пересекался с Мо Жань на столько близко. Он только сейчас понял, что если бы они сражались один на один только одной грубой силой, не применяя заклинаний, то эти руки растерли бы его в порошок, разбили бы его кости на куски.
Он не хотел смотреть Мо Жань в глаза и опустив взгляд, уперся им в его грудь.
Пусть они и не были прижаты вплотную, все же Мо Жань действительно стоял так близко. Всего лишь, казалось, нить отделяла их друг от друга. Он мог ясно почувствовать, как жаркая грудь Мо Жань источала мощное мужское напряжение, такая широкая, раскаленная.
Как будто она могла самый холодный и толстый лед превратить в ничтожный весенний ручей.
- Учитель…
Этот молодой мужчина внезапно позвал его. Он не знал, показалось ли ему или на самом деле он слышал, что голос его был хриплым, пропитанный влажной похотью и жаром возбуждения.
Бессчетное количеств раз Мо Жань так звал его – Учитель, спокойно, почтительно, возмущенно, шутливо.. и не сосчитать.
Однако на этот раз тон голоса, который он услышал, был ни на что не похож. «Учитель» - как будто держа это слово во рту, между зубов смешались страстное желание и запах похоти, оно казалось таким грязным и соблазнительным, что Чу Ваньнин чувствовал, как у него даже кости онемели.
Невозможно. Мо Жань не мог так звать его.
Он ослышался. Он просто много надумал.
Это все его грязная душа.
Машинально отступив назад, голой спиной врезавшись в ледяную стену, он, не сдержавшись, задрожал. Даже чуть приоткрытые губы его дрожали. Он выглядел таким растерянным и беспомощным.
Глаза Мо Жань еще больше потемнели.
Он уставился на эти влажные бледные губы. Хотя сам он остался на месте, его мозг уже дорисовал всю картину. Он мог думать только о том, что нагнет голову и раздвинет губы Чу Ваньнина, его жаркий язык грубо вторгнется на территорию, которая прежде никогда не была захвачена. Он представлял как его руки обхватывают талию Чу Ваньнина изо всех сил впиваясь, сминая ее, как появляются багровые следы на этой прекрасной обнаженной коже.
Как бы он не сдерживался, кровь в Мо Жань все так же была волчьей.
Он высвобождал в сексе свой нрав, всегда такой страстный, жестокий, вплоть до того, что иногда в постели он хотел разорвать человека, с которым был, он хотел сожрать его полностью, слизать дочиста каждую каплю крови, каждый цунь плоти.
Он исправился, он не может перестать быть вегетарианцем.
Загородиться, закрыть глаза, сдержать эту обжигающую лаву в груди. Естественно, он знал, что дело плохо. Он знал на сколько его мужское желание, поднявшееся в груди, было похоже на желание дикого зверя. Он хотел скорее подавить прилив этих чувств, которые было невозможно сдержать раньше, все взять под контроль и прогнать от себя эти грязные гейские мысли.
Он убрал руки и еле проговорил осипшим голосом:
- Учитель, я пойду …возьму одежду.
Тяжелое дыхание коснулось ресниц Чу Ваньнина.
Мо Жань развернулся и широким шагом дойдя до входа в кухню, стал собирать брошенную Чу Ваньнином одежду.
Чу Ваньнин стоял, опираясь на стену, но чувствовал себя так, будто пробежал сто ли. Он был полностью истощен, тяжело и часто дышал. Немного прищурившись, он поднял свои фениксовые глаза и уставился на прямую спину Мо Жань прямо перед собой. В этот момент тот собирал сброшенную им самим одежду. Внезапно он вспомнил о своем собственном состоянии и в ту же секунду остолбенел. Он вдруг полностью пришел в себя!
Когда Мо Жань вошел в дверь, он стоял спиной к нему и принимал душ, а к тому времени, как он развернулся, Мо Жань подошел уже очень близко, так близко, что не мог наклонить голову и заметить его вставшее желание.
Но если сейчас Мо Жань, собрав одежду, снова повернется, в этом случае старейшина Юйхен, всю жизнь такой надменный и высокомерный, с прекрасной репутацией, его уже давно сложившийся образ Чу Ваньнина как высоконравственного, сдерживающего желания, пожалуй, в мгновение ока будет развеян, исчезнет как пыль.
Чу Ваньнин тут же запаниковал.
Он увидел, что Мо Жань уже аккуратно встряхнул и собрал всю его одежду, уже повесил на руку и собирался повернуться…..
Перед огненно красным лицом Чу Ваньнина было только два выхода.
Первый – притвориться, что у него неожиданно заболела нога и присесть на корточки.
Второй – выколоть ему глаза.
Он еще не выбрал, какой из двух вариантов наихудший, когда Мо Жань уже развернулся к нему:
- Учитель, ты…..
Ты что?
Он не закончил предложение.
Остальные слова, когда он увидел перед собой эту картину, мгновенно, все разом отрезало и они остались за зубами, глубоко в трясине и не смогли выйти наружу.
141. Учитель, не надо раздеваться!!
NIoCHEM1
| воскресенье, 05 июля 2020