Гл.48 старый Дракон этого достопочтенного
читать дальшеТеперь, когда он упомянул об этом, Мо Жань не мог не согласиться.
Шицзунь был прав.
От фальшивого Гоучена исходил слабый запах. Мо Жань думал, что ему это только показалось, но поскольку Чу Ванньин тоже это заметил, ошибки быть не могло.
Запах смерти.
- Этот Гучен-шангун не только не был самим Богом, он даже не был живым человеком!
Другими словами, тот, кто стоял за всем этим, был просто трупом, которого дергали за веревочки, одетый как Бог оружия. Самого настоящего кукольника здесь не было.
Его мысли были прерваны тихим, печальным смешком со стороны озера Цзиньчэн.
Вслед за ним из воды стрелой вылетело мертвенно-бледное тело, и фальшивый Гучен подпрыгнул в воздух. Но и внешность, и поведение его стали пугающими, кожа сморщилась, как у змеи во время линьки или шелкопряда, пытающегося прорваться сквозь кокон.
- Юхэн с ночного неба, Бессмертный Бэйдоу. Чу-цзунши, ты действительно оправдываешь свое имя.
Фальшивый Гучен левитировал над кристально чистой водой озера, лицо исказилось в подобии ухмылки, даже когда от него стали отваливаться куски.
- Как секта Руфенг позволила кому-то вроде тебя ускользнуть от них?
Голос Чу Ванньина был ледяным:
- Кто ты такой?
- Вам не нужно знать кто я. И я не дам вам узнать, кто я такой, - сказал фальшивый Гучен. - Вы можете думать обо мне как о ком-то, кто должен был давно умереть, но выполз из ада, чтобы забрать жизни праведных, благородных людей!
Ван Юэ загрохотали:
- Бесстыжий! Чжайшинь Лю был уничтожен! Одной своей силой, без помощи святого древа, ты не сможешь ни использовать запрещенные приемы, ни совершать дальнейшие прегрешения!
Фальшивый Гучен ухмыльнулся:
- Ты, старый угорь, на последнем издыхании и все еще пытаешься встать у меня на пути. Что заставляет тебя думать, что ты имеешь право говорить здесь? Проваливай!
Чу Ванньин вдруг заговорил:
- А вы думаете, что вы, как белая шахматная фигура, имеете право говорить?
"Белая шахматная фигура", как следует из названия, является особым типом фигуры в шахматной формации Чжэньлун.
Игрок может поместить часть своей души в недавно умершее тело и сплавить их, чтобы сформировать шахматную фигуру, которая бела как чистый нефрит.
"Белая шахматная фигура “отличалась от обычной” черной шахматной фигуры", которая просто подчинялась командам. Другими словами, белая шахматная фигура была дублером, аватаром для игрока. Кроме того, имея более слабую духовную силу, чем оригинал, она могла думать и действовать независимо, а все, что она видит и слышит, могли быть переданы игроку.
Фальшивая личность Гучена была раскрыта, но его реакция была неожиданной- смеяться и хлопать: “Очень хорошо, хорошо! Хорошо!!”
После трех криков “хорошо” лицо фальшивого Гучена стало еще более разбитым и искаженным. Казалось, что заклинание близится к концу и не может долго удерживать белую шахматную фигуру. Начинала проявляться первоначальная форма трупа.
- Чу Ванньин, не слишком увлекайся собой. Ты действительно думаешь, что это остановит меня? Даже если Чжайшинь Лю был разрушен, мой оригинал всегда может найти другие источники духовной энергии. Но, с другой стороны...
Пока он говорил, его глаза, которые тускнели и расфокусировались с каждой секундой, внезапно пронеслись мимо Чу Ванньина, чтобы приземлиться на Мо Жань со злым умыслом.
Мо Жань внезапно охватило дурное предчувствие.
- Если ты думаешь, что я единственный в этом мире, кто знает три запрещенные техники, то, боюсь, тебе недолго осталось жить.
Брови Чу Ваньнина нахмурились и он строго спросил:
- Что ты хочешь этим сказать?
Но фальшивый Гучен вдруг замолчал. Он замер, а затем разлетелся на тысячи вонючих фрагментов, нефритово-белая шахматная фигура вылетела из его тела и закружилась в воздухе, подсвеченная восходящим солнцем, прежде чем упасть в озеро Цзиньчен.
Казалось, что кукловод в тени, лишившись помощи от Чжайшинь Лю, истощил свою духовную энергию.
Одновременно, Ван Юэ, который также опирался на духовную энергию Чжайшинь Лю, чтобы выжить, пошатнулся и упал на землю с глухим стуком. Он пробормотал:
-Вы….
Сюэ Мен испустил испуганный крик:
- Ван Юэ!
Мо Жань тоже воскликнул:
- Ван Юээ!
Все четверо собрались вокруг старого дракона. Ван Юэ был едва жив, губы совсем побелели. Он посмотрел на них и заговорил скрипучим, как заходящее солнце, голосом:
- Не надо....... не верьте в глупости этого человека. Их было больше....... в его словах больше лжи, чем правды.……
Лицо Ши Мэя было полно беспокойства и печали, он тихо сказал:
- Старейшина, пожалуйста, не говори больше, и позволь мне исцелить тебя.
- Нет, в этом нет необходимости. Если даже твой учитель не смог этого сделать...... тогда......ты ... ......
Ван Юэ кашлянул несколько раз, затем сказал, задыхаясь:
- За эти годы многие приходили в поисках оружия. Но.….. когда злодей пришел, Чжайшинь Лю не хотел, чтобы священное оружие которым он пользовался и которое сделал, оставило своего учителя и поэтому уничтожил его. Остались только они...... были.....два …..лоза ивы и равный ей по силе меч почитаемого бога……
При этом упоминании выражение лица Сюэ Мэна потемнело, рот безмолвно сжался в тонкую линию.
- Ивовая лоза...... перешла к молодому доджану. В тот день, на берегу озера, я сказала тебе, что даже если ты был злым в прошлом, я не остановлю тебя, и что я могу только надеяться, что ты будешь стремиться к добру в будущем....... но на самом деле...... в действительности, по желанию моего учителя, священное оружие должно принадлежать только добродетельным. Вот почему, я надеюсь, что вы...... что вы будете……
Мо Жань увидел, что ему уже трудно говорить, и прервал его:
- Не волнуйся, старейшина, я понимаю.
Водяной пробормотал:
- ...... это хорошо....... тогда я смогу...... отдохнуть спокойно……
Он смотрел в небо, губы его слегка дрожали.
- Говорят, что когда кто-то идет к озеру Цзиньчэн в поисках оружия, существо из озера ……..изучает его. Большинство из этих исследований...... были для оценки морального характера искателя, но были и случайные исключения……
Голос Ван Юэ становился все тише и тише, десятки тысяч лет проносились мимо его глаз, как карусель.
- У меня было соглашение с моим учителем, когда он ушел, я должен был остаться и охранять озеро Цзиньчэн, не уходя...... но кто мог знать, что я буду стоять на страже тысячелетия за тысячелетиями?......все те места, которые я видел в юности, горы и реки...... Я так хотел...... чтобы ... ..видеть.…..снова……”
Он медленно повернул голову и умоляюще посмотрел на Мо Жань, его глаза блестели от теплой влаги.
В этот момент Мо Жань внезапно понял, что он собирается сказать.
- Молодой даочжан, сливовые цветы у подножья горы великолепно цветут в течение всего года, я очень любил их, когда был молод. Даже если ты уже получил свое священное оружие, ты бы все равно...... все еще мог бы…..
Мо Жань как раз собирался сказать: «Да, я принесу тебе ветку, сейчас»
Но прежде чем он успел это сказать, свет в золотистые глаза Ван Юэ резко померк.
Озеро Цзяннань обладает немногим другим даром, кроме дара весны в виде цветущей ветви.
Вдали величественно возвышались покрытые снегом вершины, сверкая золотом на поверхности озера, когда восходящее солнце заливало воду своим красноватым светом, волны и брызги разбивали лучи на мерцающие малиновые искры.
Время Ван Юэ прошло.
Он был одним из первых драконов при сотворении мира и когда-то был потрясающе силен, когда-то кланялся в рабстве и нес своего хозяина во все уголки мира. Все говорили, что Бог вынудил его подчиниться, но именно из уважения к Гучену он сдержал свое обещание на тысячелетия.
В этом огромном мире мало кто помнил об основании мира. Но Ван Юэ знал, что хотя в жилах настоящего Гучен-шангуна текла демоническая кровь, его мать была взята против ее воли. Он ненавидел демонов и сражался вместе с Фуси против вторжения демонов, используя свою собственную могущественную демоническую кровь, чтобы выковать первый настоящий меч мира для Фуси и помочь ему в изгнании демонической расы из страны.
Но после объединения неба и земли Фуси опасался Гучен-шангуну из-за его полудемонической крови. Гучен-шангун не был дураком; сто лет спустя он по собственной воле покинул царство богов и пришел в царство людей.
Во время своего путешествия он видел бесконечные страдания и убийства. Он чувствовал, что не должен был создавать “меч”, и был полон раскаяния. Поэтому он собрал множество своего оружия, которое оставил в человеческом царстве и запечатал его в Арсенале на озере Цзиньчэн. Он посадил Чжайшинь Лю в качестве хранителя и проинструктировал существ в озере, что из тех, кто приходит искать, только добродетельные могут получить оружие.
Но теперь Гучена больше не было и эпоха Ван Юэ прошла.
Отныне в озере Цзиньчэн нет больше священного оружия, нет больше мерфолков. Все грехи и покаяние, преступления и самоотверженность, с падением Чжайшинь Лю, рассеялись как дым и разлетелись как пепел.
Мгновение никто не произносил ни слова. В свирепую метель Алые слова, написанные на каменной табличке на берегу озера Цзиньчэн- "Путь вперед труден" -были все те же, когда они впервые увидели их, и теперь спокойная поверхность озера скрывала все бедствия и страдания, которые произошли внизу.
Когда они впервые поднялись на пик Сюйин, то совершенно не подозревали о кровавой истории, скрытой за “Путь вперед труден”.
Мо Жань посмотрел на небо. Над снежной пропастью парил одинокий орел.
Он вдруг подумал: «В прошлой жизни Ван Юэ дал ему мощный длинный клинок, но в этой жизни клинок, который он видел, был только подделкой, а настоящий, который принадлежал ему, вероятно, уже был уничтожен Чжайшин Лю, прежде чем он смог даже увидеть его.»
Прошло немного времени, и в его сознании всплыли старые непрошеные воспоминания.
В том году он приехал на озеро Цзиньчэн в поисках оружия.
Ван Юэ вынырнул из воды, изучающие его золотые глаза были нежными и дружелюбными, и тогда он сказал.
- Сливовые цветы у подножия горы прекрасно цветут, не могли бы вы принести мне ветку?
Мо Жань закрыл глаза и прикрыл их рукой.
Он не знал о событиях, под поверхностью озера в прошлой жизни, и только думал, что просьба Ван Юэ была бессмысленной и вычурной……
Прошло много дней, прежде чем они вернулись на пик Сишенг.
Плечо Чу Ваньнина было серьезно повреждено, и трое молодых людей были истощены, поэтому они отдохнули в городе в течение нескольких дней, прежде чем вернуться.
Сюэ Мэн ничего не сказал о том, что случилось Сюэ Чжэнъюну и Мадам Ван Как бы он ни был горд собой, независимо от того, будут ли его родители реагировать с разочарованием или сочувствием, к нему, это будет соль на его рану. Чу Ванньин заметил это, и его сердце болело. Поэтому он на весь день зарылся в древние Тома и свитки, ища какой-то другой способ получить священное оружие для Сюэ Мэна, или же какой-то способ позволить смертному соперничать со священным оружием по силе.
Кроме того, кто этот фальшивый Гучен и где его истинное "Я"? И что означало последнее, что сказала "белая шахматная фигура" перед взрывом?
Было о чем беспокоиться: свеча в библиотеке павильона Красного лотоса горела всю ночь, водяные часы капали, на полу валялись свитки, исписанные сложным почерком, а над всем этим хаосом за столом виднелась измученная фигура Чу Ванньина.
- Юхэн, посмотри, в каком состоянии твое плечо, не будь таким беспечным.- Сюэ Чжэнъюн, держа в руках теплую чашку чая, сидел рядом с ним и суетливо болтал:
- Старейшина Танланг великолепен в искусстве исцеления, найдите время, чтобы посетить его.
- Не нужно, она уже начала заживать.
Сюэ Чжэнъюн прищелкнул языком:
- Так не пойдет, посмотрите только на себя, вы выглядите ужасно с тех пор, как вернулись. Девять из десяти человек, которые вас видели, говорят, что вы выглядите так, будто вот-вот упадете в обморок. Если вы спросите меня, есть что-то странное в этой ране, может быть это какой-то яд или что-то еще, лучше быть осторожным.
Чу Ванньин поднял глаза:
- Я выгляжу так, будто вот-вот потеряю сознание? - Он сделал паузу и холодно улыбнулся -, кто это сказал?
- Ээээ…. Айя, Юхэн, разве ты можешь все время вести себя так, будто ты сделан из металла, а все остальные-из бумаги?
Чу Ванньин ответил:
- Я знаю свои пределы.
Сюэ Чжэнъюн пробормотал что-то неслышно, очень возможно «Знаешь свои пределы, как моя задница» по движению его губ. К счастью, Чу Ванньин был слишком поглощен своей книгой, чтобы это видеть.
Они еще немного поболтали, пока Сюэ Чжэнъен не заметил, что уже поздно, и не встал, чтобы вернуться и составить компанию своей жене. Прежде чем уйти, он засуетился еще больше:
- Юхэн, не засиживайся допоздна. Менг-Эр умрет от вины, если увидит тебя в таком состоянии.
Чу Ванньин с удовольствием проигнорировал его.
Встретившись с таким ледяным молчанием, Сюэ Чжэнъюн неловко почесал голову и ушел.
Чу Ванньин выпил немного лекарства, а затем вернулся к столу, чтобы продолжить свои исследования, пока не почувствовал легкое головокружение. Он подпер лоб рукой, чувствуя тошноту.
Но тошнота быстро прошла, поэтому он списал ее на усталость и не обратил на нее внимания.
Ночь становилась поздней, и, наконец, слишком душной, чтобы продолжать. Он заснул, плотно сдвинув брови и положив голову на широкий рукав рядом с небольшой горой томов, незаконченный свиток все еще лежал на его коленях, край одежды свисал на пол, как волна воды.
В ту ночь ему приснился сон.
Этот сон, в отличие от других, был ясным и отчетливым, почти реальным.
Он стоял в зале ДанЖин пика Сийшен, но этот зал несколько отличался от того, который он помнил, многие детали, мебель были другие. Но, прежде чем он успел разглядеть поподробнее, ворота распахнулись, и алые занавески поплыли по воздуху.
Вошел человек.
- Шицзунь.
У человека было красивое лицо, глубокие черные глаза с фиолетовым оттенком. Он был молод, но выглядел почти как ребенок, когда скривил уголки губ.
- Мо Жань?
Чу Ванньин встал и хотел было подойти, но обнаружил, что его запястья и лодыжки скованы четырьмя металлическими цепями, в которых течет духовная сила, сковывая его и лишая возможности двигаться.
Он испытал шок, сопровождаемый переполняющей его яростью. Чу Ванньин посмотрел на цепи с недоверием, гнев исказил его выражение лица и заглушил его слова, и прошло некоторое время, прежде чем он поднял голову, чтобы резко сказать:
- Мо Вэйю, что ты делаешь? Развяжи меня немедленно!
Но человек вел себя так, как будто не услышал ни слова из его яростных воплей. Ленивая улыбка и пара ямочек были на его лице, когда он подошел и схватил Чу Ванньина за челюсть.