Гл.31 дядя сего Достопочтенного
читать дальшеЧтобы показать Шицзуньу свою преданность, молодой мастер пика Сишенг попросил целых три порции обугленного тофу и пообещал съесть каждый кусочек.
Чу Ванньин был очень доволен, в его глазах читалось одобрение.
Мо Жань, видя это, был очень недоволен. Император Таксиан-Цзюнь жаждал такого же признания и одобрения Чу Ваньнина и немедленно попросил три порции тофу. Чу Ваньнин взглянула на него:
- Ты можешь съесть все это?
Мо Жань непременно должен был взять верх над Сюэ Мэном:
- Три порции - это ничего, даже больше трех не проблема.
Чу Ванньин, проговорил мягко:
- Хорошо.
Он дал Мо Жань шесть порций тофу.
Поскольку это сделали двое других, Ши Мэй, естественно, последовал их примеру с улыбкой:
- Шицзунь, мне тоже три порции.
Итак, в первый день наказания Юхэна-старшего все трое его учеников заболели пищевым отравлением. На второй день старейшина Джелу разыскал Чу Ваньнина и тактично сообщил, что зал Менгпо не нуждается в дополнительных помощниках, и, «пожалуйста, идите подметать опавшие листья и вытирать столбы на мосту Найхэ».
Мост Найхэ соединял основные районы пика Сишэн с жилыми помещениями учеников. Он был достаточно широкими, чтобы пять конных экипажей могли проехать бок о бок. Это было величественное сооружение с опорами , украшенными девятью зверями из белого нефрита, представляющими девять сыновей дракона, на главных колоннах и тремястами шестьюдесятью низкими колоннами, украшенными львиными головами.
Чу Ванньин тихо подмел землю, затем принялся старательно вытирать нефритовых зверей.
Работа заняла большую часть дня. Когда небо начало темнеть, пошел дождь.
У большинства учеников, возвращавшихся с занятий, не было зонтиков, и они с визгом бежали к своим комнатам, шлепая по лужам. Капли дождя стучали по каменным ступеням. Чу Ванньин взглянул на учеников вдалеке, дети промокли насквозь, но улыбки на их лицах были яркими и беззаботными.
Чу Ванньин знал, что эти улыбки исчезнут, как только они его увидят, он огляделся и отошел под мост. Ученики, которые побежали вперед и пришли к мосту первыми, не могли удержаться :
- Что? Барьер?
Разинув рты, они смотрели на открывшееся перед ними зрелище.
- Откуда тут барьер над мостом Найхэ?
- Вероятно, его создал старейшина Сюаньцзи.- догадался один из учеников - старейшина Сюаньцзи всегда так добр к нам.
Полупрозрачный золотой барьер покрывал мост Найхэ, простираясь до главного прохода ученических кварталов, защищая их от дождя на всю остальную часть пути.
- Это точно работа старейшины Сюаньцзи, он отвечает за эту область, верно?
- Старейшина сюаньцзи-лучший.
- Какой красивый барьер, старейшина Сюаньцзи невероятен.
Ученики выжимали воду со своих мокрых волос, игриво толкая друг друга и смеясь. Один за другим они ныряли под барьер и продолжили свой путь к своим комнатам, болтая всю дорогу.
Чу Ванньин стоял под мостом, слушая, как шум наверху проходит мимо, пока дети не ушли, и все снова стало тихо, прежде чем медленно убрать барьер и неторопливо выйти.
- Шицзунь.
Он был удивлен, услышав, что кто-то зовет его. Чу Ванньин резко поднял голову, но на мосту никого не было.
- Я здесь.
Следуя за голосом, он увидел Мо Жань, сидящего боком на белом нефритовом драконе, одетого в обычную серебристо-голубую легкую броню секты, с ногой, лениво перекинутой через край.
У юноши были поразительные черты лица, ресницы, длинные и густые, как веер, нависали над глазами. Он держал зонтик из промасленной бумаги и, казалось, почти улыбался, когда смотрел на Чу Ванньина.
Один на мосту, листья шелестят на ветру, другой под мостом, дождь плещется в реке. Мгновение оба молчали, просто смотрели друг на друга.
Туманный дождь почти размывал границу между небом и землей. Опавшие листья бамбука то и дело проплывали мимо, уносимые ветром и дождем.
Наконец, Мо Жань засмеялся и сказал:
- Старейшина Сюаньцзи, ты промокнешь.
Чу Ваньнин проговорил почти в то же время, холодно:
- Как ты узнал, что это был я?
Мо Жань сжал губы, на щеках появились ямочки, а глаза заискрились улыбкой:
- Такой большой барьер, вероятно, находится за пределами сил старейшины Сюаньцзи, верно? Кто еще это может быть, как не Шицзунь?
Мо Жань понимал, что он сам не станет возиться с барьером, но тут ему в голову пришла идея, и он бросил зонтик вниз.
- Я отдам это тебе, бери!
Ярко-красный бумажный зонтик медленно опустился. Чу Ванньин поймал его. Блестящая, нефритово-зеленая бамбуковая ручка все еще хранила остатки тепла, капли дождя скользили по поверхности зонта и искрились, когда падали. Чу Ваньнин посмотрела на Мо Жань:
- А что насчет тебя?
- Разве я не вбуду в полном порядке, если Шицзунь просто использует небольшое заклинание?
Чу Ванньин хмыкнул, но его рука чуть заметно махнула в рукаве и полупрозрачный золотой барьер распростерся прямо над Мо Жань . Он поднял глаза и засмеялся:
- Ха-ха, как красиво, у него даже узоры как цветы пиона. Спасибо.
Чу Ванньин бросил на него взгляд:
- Это цветы хайтана,(цветок яблони или абрикоса) - всего пять лепестков.
Затем он ушел, в белых одеждах под алым зонтиком, оставив Мо бегать под дождем, чтобы самому сосчитать лепестки: “раз, два, три, четыре, пять"....... ах, у него действительно только пять лепестков……”
Когда он оглянулся, Чу Ванньин уже ушел далеко.
Стоя под барьером, Мо Жань прищурил глаза, детская улыбка на его лице медленно исчезла, сменившись сложным выражением.
Внезапно он не понял, о чем думает.
Если бы только его чувства к другому могли быть просто любовью или просто отвращением.
Дождь не прекращался четыре дня. Когда облака, наконец, разошлись, свита лошадей и экипажей, позвякивая колокольчиками, прошлепала по лужам, разрывая небо и облака, отражающиеся в воде, и остановилась перед главными воротами пика Сишэн.
Бамбуковая ширма поднялась, и из нее выглянул складной веер с красной кисточкой.
Сразу после этого на землю с тяжелым стуком ступила пара отделанных серебром синих боевых сапог, подняв пыль.
Это был коренастый мужчина лет сорока, с густыми бровями, большими глазами и густой ухоженной бородой, одетый в полный комплект серебристо-голубых легких доспехов. Он выглядел грубоватым, но эти большие руки размахивали изящным, веером, создавая странное впечатление.
Веер открылся с хлопком. На стороне, обращенной наружу было написано – «Сюэ прекрасен.»
На стороне, обращенной к владельцу, было написано: «Другие уродливы.”
Этот веер был известен во всем королевстве, как воинской доблестью своего владельца, так и крайней неуклюжестью надписи на нем.
Одна сторона хвасталась владельцем, в то время как другая сторона издевалась над всеми остальными.
Легкая волна воздуха, создаваемая движением веера, и все в пределах сотни ли чувствовали запах нарциссизма владельца. Каждый человек в сфере культивации знал об этом веере.
Но кто был владельцем? Это был не кто иной, как хозяин пика Сишэн, отсутствовавший более двух месяцев, отец Сюэ Мэна, дядя Мо Жань, господин Сюэ, Сюэ Чжэнъюн.
Говорили, что драконы рождают драконов, фениксы-фениксов, сын мыши роет норы.
Это было так же верно и в обратном: отец павлиньего сына был так же склонен хвастаться своими хвостовыми перьями.
Нежная внешность Сюэ Мэна полностью отличалась от его мускулистого старика, но их натура была одинаковой.
Оба чувствовали, что «Сюэ красив, другие уродливы.»
Сюэ Чжэнъюн потянулся, встряхнул конечностями, хрустнул шеей и ухмыльнулся:
- Айо, наконец-то дома, моя задница онемела от сидения.
В Даньсин-холле мадам Ван смешивала лекарства, рядом с ней сидели Мо Жань и Сюэ Мэн.
- Четыре таэля стойких трав и женьшень шуян, пожалуйста.
- Вот, мам, уже взвесил.
Сюэ Мэн передал травы с того места, где он сидел, скрестив ноги, рядом с ней. Мадам Ван подняла травы и понюхав их сказала:
- Эти не годятся, они слишком долго хранились с пачули, отвар не будет таким эффективным. Пожалуйста, принеси свежих.
- Все верно, мам.
Сюэ Мэн встал, чтобы покопаться в аптечке во внутренней комнате. Госпожа Ван продолжала: “три цянь из вулинжи, и один цянь из повилики.”
- Тетя, сколько времени потребуется, чтобы вскипятить лекарство?
- Не нужно кипятить, это можно просто заварить. Когда я закончу размалывать лекарство, не мог бы Мо Жань отнести его старейшине Юхэну?
Сначала Мо Жань не хотел, но, бросив взгляд в сторону Сюэ Мэна, он знал, что если он не сделает этого, то это сделает Сюэ Мэн.
По какой-то причине ему просто не понравилась идея, что Сюэ Мэна может остаться наедине с Чу Ваньни, поэтому он спросил:
- А оно очень горькое?
- Немного. Почему ты спрашиваешь?
Мо Жань усмехнулся:
- Просто так. - Но он схватил горсть конфет из вазы с фруктами и засунул их в рукав.
Люди в зале усердно трудились над лекарством, когда вдруг из-за двери раздался взрыв безудержного смеха. Сюэ Чжэнъюн вошел в зал, лучезарно улыбаясь:
- Женушка, я вернулся! Ха-ха-ха-ха!
Он прибыл без предупреждения, несмотря на свой статус Мастера секты, так напугав мадам Ван, что она чуть не пролила весь отвар на пол. Ее красивые глаза расширились. Мо Жань тоже встал в знак приветствия:
- А, Жань-Эр, и ты здесь? - Внешность Сюэ Чжэнъюна была мощной и внушительной, но его манера говорить была доброй. Его большая рука хлопнула Мо Жань по плечу.
- Мой мальчик, я не так давно ушел, ты снова стал выше? Как все прошло в Кэйди?
Мо Жань ухмыльнулся:
- Все прошло хорошо.
- Хорошо, хорошо, хорошо, хорошо! Я знал, что ничего не может пойти не так с Чу Ванньином, ха-ха-ха ... О да, кстати, где он? Снова заперся у себя в клетке и возится со своими игрушками?
Услышав это, Мо Жань было немного неловко:
- Ну, Шицзун……
Его дядя был вспыльчив и склонен к импульсивным поступкам. Даже его смерть в прошлой жизни была в основном вызвана его темпераментом.
Конечно, Мо Жань не хотел прямо говорить ему, что Чу Ванньин получил двести ударов и был наказан на три месяца. Он как раз обдумывал, как сообщить эту новость, когда сзади раздалось:
- А-а-а! .
Сюэ Мэн вернулся, держа в руках охапку трав, и был в восторге, увидев своего отца:
- Папа!
- Мэн-Эр!
Мо Жань втайне вздохнул с облегчением. Каждый раз, когда эта пара, отец и сын, встречалась, приступ взаимной лести был неизбежен, что даст ему достаточно времени, чтобы подумать о том, как тактично сообщить новость о наказании Чу Ванньина.
И действительно, павлины- отец и сын, расправили свои хвосты и принялись осыпать друг друга похвалами.
- Мой сын стал еще красивее за последние два месяца! Ты все больше и больше похож на папу!
Сюэ Мэн полностью пошел в мать и не был похож на своего отца, но он верил ему на слово:
- Отец, а твоя фигура стала еще более внушительной!
Сюэ Чжэнъюн махнул своей большой рукой, ухмыляясь:
-Все время, пока я был во Дворце Куньлунь Таксуэ, я думал о том, что никто из молодых там не может даже сравниться с моим сыном и племянником! Айо, я так устал смотреть на эту стайку девчонок. Мэн, ты все еще помнишь Мэй Ханьсюэ?
Сюэ Мэн немедленно принял презрительный вид:
- Этот пухлый мальчишка, который тренировался в уединении в течение дюжины лет, я слышал, что он старший ученик Дворца Таксуэ? Он наконец вышел и показал себя?
- Ха-ха-ха, какая хорошая память, это он. Парень жил с нами некоторое время, иногда вы даже спали вместе.
- Как я мог его забыть. Он был толстый, как собака и брыкался во сне. Меня столько раз сбрасывал с кровати. Ты видел его?
- Я видел его.
Сюэ Чжэнъюн закрутил бороду, размышляя о чем-то. Сюэ Мэн был любимцем небес, его баловали всю его жизнь и его характер был несколько ревнивым и агрессивным. Он с нетерпением спросил:
- И что?
Сюэ Чжэнъюн засмеялся:
- Конечно, ты лучше. Учитель мальчика научил его таким вещам, как игра на музыкальных инструментах и танцы, по какой-то богом забытой причине. Играя на цитре, он заставил лепестки цветов взлететь в воздух, я почти умер от смеха, ха-ха-ха!”
Сюэ Мэн сморщил нос, как будто испытывая отвращение.
Маленький жирдяй танцует и брынькает на цитре в окружении лепестков………
- И каков уровень его культивации?- В конце концов, Мэй Ханьсюэ тренировался за закрытыми дверями более десяти лет. Он только что вышел из уединения за последние несколько месяцев и еще не показал свое мастерство в мире боевых искусств.
Поскольку он уже выиграл с точки зрения внешности, Сюэ Мэн собирался теперь убедиться, что он выиграл и по части культивации.
На этот раз Сюэ Чжэнъюн ответил не сразу. Он немного подумал, потом сказал:
-Мне нечасто доводилось видеть его мастерство. Неважно, Мэн-Эр все равно ты сразишься с ним на соревнованиях Линшань.
Бровь Сюэ Мэна дернулась: "Хм, кто знает, сможет ли этот глупый поросенок бросить мне вызов.”
Госпожа Ван закончила смешивать лекарство и встала, похлопав Сюэ Мэна по голове с улыбкой:
- Мэн-Эр не должен быть таким высокомерным, не забывай о скромности и уважении.
Сюэ Мэн сказал:
- Какой смысл быть скромным? Это для слабаков, я бы предпочел быть откровенным, как папа, зачем скрывать свои успехи?
Сюэ Чжэнъюн усмехнулся:
- Правильно. Как у тигра может быть сын- щенок.
Госпожа Ван была недовольна:
- Это все ты учишь его всем этим плохим привычкам и ни одной хорошей. Как я могу доверить тебе его воспитание.
Сюэ Чжэнъюн увидел раздражение на ее лице и понял, что она действительно немного рассержена. Улыбка сошла с его лица и он произнес, почесывая голову:
- Женушка, я был неправ. Мы сделаю все, что жена говорит. Не сердись.
Госпожа Ван была ученицей Гуюэя в ранние годы, и ходили слухи, что Сюэ Чжэнъюн украл ее. Кто знает, правдивы эти слухи или нет, но Мо Жань точно знает, что его дядя был глубоко влюблен в тетю, настолько сильно, что его железные кости превращались в мягкие нити, чтобы обернуться вокруг ее пальца. Но мадам Ван не была так страстна к своему мужу. Она была мягким человеком, но часто сердилась на него из-за мелочей.
В их паре случалось всякое и каждый, имеющий глаза , мог точно сказать кто кого тут любит сильнее.
Конечно, Сюэ Мэн не собирался долго торчать здесь и смотреть, как флиртуют его родители. Немного расстроенный, он щелкнул языком и повернулся, чтобы уйти.
Мадам Ван была очень смущена, она окликнула его:
- Мэн-Эр!
Сюэ Мэн махнул рукой и быстро вышел.
Мо Жань также не хотел вмешиваться в воссоединение пары и использовал этот предлог, чтобы уклониться от вопросов своего дяди. В конце концов, пусть лучше малам Ван прояснит для дяди этот вопрос о наказании Чу Ваньнина. Он точно не хотел быть тем, кто будет объяснять это. Забрав лекарство со стола, он с улыбкой на лице сбежал, даже не закрыв за собой дверь.
С лекарством в руке он неторопливо направился к павильону Красного лотоса.
Тело Чу Ванньина в эти дни было слабым из-за травм, поэтому он снял барьеры, которые обычно окружали павильон. Таким образом, он не мог знать, вошел ли кто-нибудь на территорию или нет.
И вот при таких обстоятельствах Мо Жань увидел эту сцену.....
Чу Ванньин, купался в пруду с лотосами.
Одно дело, если бы он просто купался в одиночестве. Но сейчас, в этом пруду с лотосами для личного пользования чистого и добродетельного старейшины Юхэна, виднелись силуэты двух других людей……