Lapsa1
читать дальше
На следующее утро на рассвете солнечный свет лился в окно.
Чу Ваньнин открыл глаза, постель была теплой, температура одного человека могла согреть тела двух человек. Он спокойно смотрел на лицо Мо Жаня, который в его глазах был самым прекрасным, самым лучшим человеком в мире.
Он не шевелился, он думал, какую кашу ему сегодня сварить?
Вчерашняя уже была съедена, Мо Жань, как голодный волк*, съел четыре полных миски и ничего больше не осталось.
*饿死鬼投胎 (реинкарнация голодающего призрака) , это присказка, когда говорят, ешь медленнее, не набрасывайся на еду..
Он поцеловал Мо Жань в щеку и спросил:
- Снова сварю тебе немного, хорошо?
Сон этого мужчины был очень глубоким, черные как смоль ресницы мягко опущены на нижние веки, похожие на два нежных скрученных тростника. Такие нежные, как будто через мгновение он откроет глаза и с хихиканьем притянет Чу Ваньнина к себе и скажет:
- Конечно я голодный, Ваньнин, иди и свари этому достопочтенному миску каши.
Или словно с большой любовью и привязанностью скажет так:
- Все, что сделает Учитель, все хорошо, мне все понравится.
Труп давно остыл, и щека под губами была прохладной, такой же температуры как и вся комната.
Чу Ваньнин не зарыдал.
Он поднялся, накрыл Мо Жань одеялом, а после пошел на двор собирать хворомст, чтобы разжечь огонь. Он добросовестно, как следует готовил, варил рис.
Вода кипела, поднимался водяной пар, густая рисовая каша булькала и хлюпала на огне, пузырясь накипью. Шумовкой накипь была снята, добавлено немного соли и котелок закрыт деревянной крышкой.
Человек, который один раз возродился, не может возродиться вновь с помощью техники возрождения.
Чу Ваньнин изможденный и безучастный стоял у плиты. Его сознание, прояснилось на мгновение и это мгновение ясности чуть не отняло его жизнь. Он торопливо подавил это дрожащими пальцами снимая крышку…
Каша сварилась, очень возможно ее кто-нибудь съест.
У него были раздробленные воспоминания Мо Жань, в детстве он был очень бедным, никогда не ел досыта и получив за весь день лишь лепешку, от которой исходил горячий пар, он радовался этому целый день.
Мо Жань никогда ничего не транжирил попусту и поэтому, возможно рано или поздно он очнется.
Каша была готова и Чу Ваньнин опять пошел во двор расчищать снег, а после, сломал новую ветку зимоцвета, принес с собой, обрезал кончик и поставил в воду в маленькую глиняную плошку.
Цветы были очень пахучими и таким образом, Мо Жань, идя по дороге, еще мог почувствовать запах человеческого мира.
Нет, в его сознании опять неразбериха.
Куда идет, по какой дороге, какой запах человеческого мира… очевидно, что Мо Жань более менее в порядке, лежит тут, точно так же как и вчера и позавчера и несколько дней назад. Только выглядит еще больше исхудавшим и лицо сильнее побледнело.
Он еще может проснуться.
Две жизни, все равно , в обиде или ненависти, любви или жалости, после того, как они встретились, Мо Жан никогда добровольно не покидал его . Поэтому капля за каплей Мо Жань пропитал всю его жизнь он был ветром, временем, родником, пробивавшимся в трещины, он был светом для него.
Круглые сутки и дем и ночью, всю его жизнь в этой мирской суете.
Чу Ваньнин все еще брел в этом суетном мире. На этой грешной земле снег все еще мог падать, цикады стрекотать, осенний лотос умирал, летние цветы все еще распускались, все как прежде, как же мог Мо Жань покинуть его?
Он хотел быть рядом с ним, сопровождать его, день за днем ждать, пока он проснется. Словно в предыдущей жизни, Мо Жань над трупом Чу Ваньнина заключил соглашение, в этой жизни все наоборот, Чу Ваньнин сделал тоже самое, что и Тасянь Цзюнь.
- Только когда я уйду, в тот день ты можешь уйти.
Когда-то стоя в павильоне Алого лотоса, Мо Жань весь с ног до головы одетый в черное, сказал над одиноким, спящим вечным сном Чу Ваньнином:
- Только вместе со мной.
А сейчас в ущелье Наньпин Чу Ваньнин весь, с ног до головы в белом, фактически повторил тоже самое за императором.
Он протянул руку, погладил бескровное лицо Мо Жань:
- …только вместе со мной.
Золотистый свет засиял и его духовная сила, окутав, перенеслась в мертвое тело, с этих пор, пусть даже небеса упадут в загробный мир, на земле и на небе, пока в этом мире есть Чу Ваньнин, мертвое тело Мо Вэйюй не сможет сгнить и исчезнуть. Только лишь через много лет, когда Чу Ваньнин умрет, духовная сила исчезнет, и они смогут уйти вместе.
Превратиться в пепел, измельчиться в порошок, рассыпаться, как глина под каменным катком, превратиться в пыль.
Он уйдет вместе с ним.
В храме Цитадели Тяньинь пламя свечей ослепительно сияло, отбрасывая на стены мелькающие причудливые тени. Му Яньли в одиночестве стояла на вершине храма, обняв себя руками с закрытыми глазами.
Вдруг ворота в зал распахнулись и вошел человек.
- Ты пришел? – тихо произнесла Му Яньли не поворачивая головы.
- Пришел, - вошедший опустил капюшон плаща, открыв свое несравненно красивое лицо. Это действительно был Ши Мэй, - Старшая сестра Му не собирается заглянуть в дальний зал?
- Там не на что смотреть, - ответила Му Яньли - Только как ты вскрыл грудь и мозг другого человека. Запах крови слишком тяжелый для меня, я его не выношу.
- Что поделать, методы целительской школы изначально таковы. – улыбнулся Ши Мэй, - Даже если бы это был сам Цзян Си из Гу Юйэ, и он действовал бы ножом в мертвеце, комната так же не наполнилась бы благоуханием.
Му Яньли нахмурилась, она нисколько не собиралась рассуждать с ним ни о вскрытии трупов, ни о препарировании живых, поэтому спросила:
- Кстати говоря, ты эту технику заклинаний применяешь уже несколько дней, когда Тасянь Цзюнь сможет быть до конца оживлен?
- Оживления не будет, просто внутри в одно целое сольются души и максимум кем он будет – это живым мертвецом, человеком без внутреннего огня.
Му Яньли вскинула свои прекрасные глаза:
- Нам и нужен живой мертвец. Чем послушнее, тем лучше…. Но тогда какая еще польза от тех осколков духовного ядра?
- Почти такая же, пусть они не целые, но мощь у них по-прежнему огромная. У Мо Жань действительно лучшие врожденные способности для культиватора, достаточно, чтобы проложить нам дорогу.
Му Яньли вздохнула:
- Надеюсь, на этот раз не появятся снова какие-то непредвиденные ситуации.
- Появятся или нет, трудно сказать. – ответил Ши Мэй, - Пока я применяю заклинания для восстановления духовного ядра Тасянь Цзюнь, мне потребуется еще десять дней и за эти десять дней я надеюсь, старшая сестра Му вместо меня сделает несколько дел.
- Говори.
- Первое, когда Тасянь Цзюнь окончательно восстановится, мы собираемся заняться вплотную главным делом. К тому времени все эти большие школы культиваторов снова пойдут напролом, поняв, что Мо Жань говорил правду и боюсь, мы не сможем их вместе остановить. – Ши Мэй помолчал и затем продолжил, - Хотя, как говориться, у этих горе-вояк* недостаточно возможностей, но так много людей смогут нам доставить головную боль.
*Солдаты- креветки, генералы – крабы
- И что?
- В верхней границе мира культивации боевая мощь хоть и сильна, но у них нет опыта. Главное звено в этом Пик Сышэн. Я надеялся, что старшая сестра Му распустит какие-то новости, которые спровоцируют конфликт между Пиком Сышэн и остальными школами, чтобы заранее их развалить.
- Чу Ваньнин освободил заключенного, Мо Вэйюй бежал, эти двое изначально люди Пика Сышэн, - ответила Му Яньли, - Спекулировать на этом будет несложно. Тем более у Пика Сышэн и перед этим было достаточно обвинений, много человек хотели бы развала их школы. Договорились. А какое второе дело?
- Второе. – Ши Мэй вздохнул, казалось с сожалением, - Вместо меня убить одного человека.
- Кого?
- Меня самого.
Му Яньли мгновенно повернула голову и пристально посмотрела на него, сияние факелов освещало нежное лицо Ши Мэй:
- Тебя из этой жизни?
- Ага.
- Ты с ума сошел? Ты что, действительно это серьезно? Он, как бы то ни было, тоже…
Она умолкла не в силах продолжать, поскольку увидела, как Ши Мэй поднял свои мягкие густые ресницы, обнажив под ними пару черных зрачков, полных убийственных замыслов.
- Он, как бы то ни было, тоже является мной? – Ши Мэй улыбнулся, - Это правда. Но он так же и предатель.
- …
- Если бы он не отпустил Чу Ваньнина, то кто бы выпустил преступника?
- …
- Если бы потом он не взял под контроль сознание Тасянь Цзюнь, то как бы Чу Ваньнин мог забрать полуживого Мо Жань с собой? - когда он упомянул об этом, в его глазах промелькнула холодная мрачная искра, - Благодаря тому, что он за моей спиной изучил несколько заклинаний, этот слепец заметает следы и убегает так быстро, что я не могу сейчас догнать и разорвать его на куски.
Му Яньли, не сдержавшись сказала:
- Я знаю, что он и правда совершил все эти бесстыжие поступки, однако, он , в конце концов, нам родной.
- Он это я. Когда два этих смертных мира в конце сольются, одного меня будет достаточно. – Ши Мэй поднялся по ступенькам вверх и встал рядом с Му Яньли, - Именно как ты, в прошлой жизни ты уже умерла от болезни, но в нынешней старшая сестра Му помогает мне точно так же.
- Но ты не можешь настаивать на том, чтобы убить его, наш род принял и так слишком много страданий. – Му Яньли взволнованно заглянула в глаза Ши Мэй, - А-Нянь, мы же поклялись, что в нашем клане люди должны во всем помогать друг другу, поддерживать и заботиться, нельзя уничтожать друг руга.
Ши Мэй отвел взгляд в сторону, он молчал, глядя на танцующее пламя драконов и змей, и только спустя долгое время сказал:
- До этого на горе Цзяо я тоже так думал, я подозревал всех, но не его, поэтому до конца давал ему шанс. В итоге, оказалось, что мы с ним слишком разные.
- …
- Я по-прежнему и Хуа Биньань и Ши Минцзин, - тихо проговорил Ши Мэй и, закрыв глаза, выдохнул, - А он? Он помнит лишь то, что он Ши Минцзин и давно забыл, кто такой Хуа Биньань.
Факел затрещал, рассыпая оранжевые искры.
Му Яньли , в конце концов покачала головой:
- Мне не под силу справиться со вторым заданием. Он уже ради нас потерял зрение, мы не можем его простить и принять, Чу Ваньнин тоже его не примет, ему некуда идти, он ничего не может сделать, зачем ты еще к тому же хочешь его убить? Только потому, что он предал тебя? Только потому, что он выбрал другой путь, не такой, как ты?
Ши Мэй очень долго молчал, слегка улыбаясь:
- Ты до сих пор так решительно убивала, откуда такая мягкость в твоем сердце?
Му Яньли внезапно подняла голову, в ее глазах промелькнуло страдание:
- Потому что он такой же мой младший брат, как и ты.
Ее лицо из-за таких переживаний обычной жизни, наконец изменилось, ледяная маска растаяла, она больше не была похожа на статую из камня, на ледяную скульптуру.
- А-Нянь, все равно, в предыдущей жизни или в этой, все равно как ты выглядишь и во что превратился, у меня не поднимется рука нанести тебе удар. Это невозможно для меня.
Языки пламени поднимались из жаровни вверх, они переплетались словно алый шелк в танце.
Ши Мэй вздохнул:
-… ладно, это дело семейное, хочешь ты или не хочешь, решать тебе. Но от первого задания зависит наш успех или поражение, прошу, старшая сестрица Му, сделай все как надо.
Му Яньли закрыла глаза и в этот же момент раздался звук колокола на самой вершине Цитадели, отразившись эхом от величественных башен. В этой части Цитадели Тяньинь этот старый колокол существовал с момента основания, уже тысячи лет, а звук по-прежнему был очень гулким. Под этот льющийся, не рассеивающийся гул от звона колокола, Му Яньли медленно произнесла:
- Мне все ясно…. Не беспокойся.
После этого разговора в храме Цитадели Тяньинь на вторую ночь в верхней границе мира культивации на ферме Битань произошло несколько убийств. Это преступление еще не успели расследовать, как во дворце Хуан, храме УБэй, а также в школе Гу Юйэ один за другим так же произошли подобные преступления.
Очень скоро эти грозные события приобрели массовый характер и люди быстро обнаружили что происходит.
Пешки Чжэньлун.
Везде были замешаны пешки Чжэньлун.
На улицах деревень, за воротами школ культиваторов, не было спасения.
Эти утратившие божественное сознание пешки чем дальше тем больше, предавали огню и мечу повсеместно, в мире культивации школы не могли даже позаботиться о себе, поэтому у них не было сил интересоваться живы ли или мертвы простые люди.
Каждый день потоки алой крови окрашивали реки, один за другим укрепленные города превращались в заброшенные. Эта сцена бедствия по сравнению со всеми прежними расколами небес, была еще страшнее.
По причине того, что люди даже не понимали, кто зачинщик этого дела, они не знали, как прекратить эту внезапную дикую резню. Однако, многие люди в мире культивации полагали, что это бедствие спланировано неизвестно где сейчас прячущимися Чу Ваньнином и Мо Жань. Но, однако, были и люди, которые сомневались в этом, например в данный момент обравшиеся в разрушенном храме беженцы обсуждали этот вопрос:
- Если говорить, что это Мо Жань подложил свинью, то это кажется достоверным. Однако, зачем Чу Ваньнину помогать ему?
- Кто знает, может для того, чтобы получить какую то свою долю выгоды?*
* 分一杯羹 (получить миску бульона) – в период конфликта между Чу и Хань правитель Чу, Сян Юй схватил отца Лю Бана(1 император династии Хань) и пригрозил сварить, если он не сдастся. Услышав об этом, Лю Бан сказал, что «мы с тобой побратимы, мой отец также и твой отец, пришли мне миску бульона». Сян Юй отступил. Фраза означает получить часть выгоды.
Кто-то другой возразил:
- Я совсем так не думаю, что это из-за выгоды. В тот день, когда он похитил преступника, вы все тоже это видели, если бы это были обычные ученик и учитель, то почему их встреча была такой эмоциональной? На мой взгляд, кажется, что связь Чу Ваньнина и Мо Жань в корне какая-то ненормальная.
- Ммм… что ты имеешь в виду?
- Геи* они, прелюбодеи, ученик и учитель.
* Лун Ян (примерно в 243 году до нашей эры, фаворит правителя Вэй Аньли)-имя нарицательное для гея
Изо рта вырвались эти грязные слова.
На лицах, сидящих вокруг люди отразились шок, растерянность и крайняя брезгливость. Он забормотали:
- Не может же такого быть? Это же уважаемый бессмертный Бэйдоу…
- А вы не забыли, как в том году, когда Чу Ваньнин случайно погиб, закрывая раскол в небесах, Мо Жань несмотря на смертельные опасности, спустился спасать его в подземный мир. Пусть чувства учителя и ученика обычно и глубоки, однако, в таком деле, когда из десяти шансов, девять -умереть, сделал бы ты подобное, а?
Второй мужчина замолчал.
В огне прогорел сухой стручок, издав сухой громкий треск.
- А тогда, на горе Цзяо, вы не слышали? Перед тем как его похитили, Ши Минцзин произнес какие последние слова.
- Какие?
- Конкретно какие я уж и не помню. Положение было критическим, люди не могли это основательно разбирать, а впоследствии, когда обдумали хорошенько, все почувствовали, что между строк его высказывание выглядело очень двусмысленным.
Кто-то из толпы нахмурился:
- Однако, говорят, что Ши Минцзин это Хуа Биньань, разве можно ему верить?
- Это ерунда, сплошной вымысел!
Множество людей, только что яростно бранившихся, испуганно вздрогнули. Обернувшись, они увидели стоящего позади мужчину, с круглыми от гнева глазами:
- Как вы можете принимать за правду эти слова?! Очевидно же, что Мо Жань оклеветал Ши Минцзина!
- Многоуважаемый Ли, почему ты так завелся….
- Почему я так завелся? – выкрикнул этот мужчина, - Потому что мне именно Ши Минцзин жизнь спас!
- Ааа…
- Я тогда находился на горе Цзяо, Хуа Биньань отравил нас так называемым сердечным червем, буравящим сердце, и если бы Ши Минцзин не вылечил меня с помощью исцеляющей техники тун, я был бы уже давно мертв! Если бы и в самом деле благодетель Ши был бы Хуа Биньанем, то зачем бы он убрал тогда с нас этот заговор?
Этот здоровенный детина, чем больше говорил, тем больше распалялся, под конец на его глазах появились слезы.
- Из-за того, что этот благодетель спас нас, Хуа Биньань ослепил его и по сей день жив ли он или нет, неизвестно. А Мо Жань его нужно было еще и оговорить, я…. я не достоин его.
И говоря об этом и в самом деле начал плакать. Все прочие люди в разрушенном храме какое-то время и не знали, что и делать и только смотрели друг на друга.
С одной стороны был Ши Минцзин и Цитадель Тяньинь, а с другой Мо Вэйюй и Чу Ваньнин и обе стороны были подозрительными, но очевидно, что последняя была более подозрительной и заслуживала большего недоверия.
В толпе была женщина культиватор, которая в этот момент сидела, глядя на тени отбрасываемые огнем очага и вдруг она тихо заговорила:
- Вообще то… тогда на горе Цзяо, во время противостояния с Сюй Шуанлинем, я тоже была там в строю. Я видела, что сделал Ши Минцзин и что сделал Мо Жань и заметила, что они оба не похожи на плохих людей.
- Однако из этих двоих должен же обязательно быть тот, кто лжет, разве не так?
Женщина культиватор покачал головой:
- Кто из них лжет, это важно прояснить и поэтому я не могу торопиться с выводами. Однако, я хочу рассказать кое о чем, что видела своими глазами.
Заметив, что множество людей обратили взор на нее, она немного застеснялась и легко откашлявшись, сказала:
- В то время, когда вокруг почти все были ранены, у Мо Жань и Чу Ван… Чу Ваньнина вид тоже был совсем не хорош, они сидели в сторонке и отдыхали. И я случайно увидела, как о Жань тайком протянул руку… и погладил Чу Ваньнина по щеке.
На следующее утро на рассвете солнечный свет лился в окно.
Чу Ваньнин открыл глаза, постель была теплой, температура одного человека могла согреть тела двух человек. Он спокойно смотрел на лицо Мо Жаня, который в его глазах был самым прекрасным, самым лучшим человеком в мире.
Он не шевелился, он думал, какую кашу ему сегодня сварить?
Вчерашняя уже была съедена, Мо Жань, как голодный волк*, съел четыре полных миски и ничего больше не осталось.
*饿死鬼投胎 (реинкарнация голодающего призрака) , это присказка, когда говорят, ешь медленнее, не набрасывайся на еду..
Он поцеловал Мо Жань в щеку и спросил:
- Снова сварю тебе немного, хорошо?
Сон этого мужчины был очень глубоким, черные как смоль ресницы мягко опущены на нижние веки, похожие на два нежных скрученных тростника. Такие нежные, как будто через мгновение он откроет глаза и с хихиканьем притянет Чу Ваньнина к себе и скажет:
- Конечно я голодный, Ваньнин, иди и свари этому достопочтенному миску каши.
Или словно с большой любовью и привязанностью скажет так:
- Все, что сделает Учитель, все хорошо, мне все понравится.
Труп давно остыл, и щека под губами была прохладной, такой же температуры как и вся комната.
Чу Ваньнин не зарыдал.
Он поднялся, накрыл Мо Жань одеялом, а после пошел на двор собирать хворомст, чтобы разжечь огонь. Он добросовестно, как следует готовил, варил рис.
Вода кипела, поднимался водяной пар, густая рисовая каша булькала и хлюпала на огне, пузырясь накипью. Шумовкой накипь была снята, добавлено немного соли и котелок закрыт деревянной крышкой.
Человек, который один раз возродился, не может возродиться вновь с помощью техники возрождения.
Чу Ваньнин изможденный и безучастный стоял у плиты. Его сознание, прояснилось на мгновение и это мгновение ясности чуть не отняло его жизнь. Он торопливо подавил это дрожащими пальцами снимая крышку…
Каша сварилась, очень возможно ее кто-нибудь съест.
У него были раздробленные воспоминания Мо Жань, в детстве он был очень бедным, никогда не ел досыта и получив за весь день лишь лепешку, от которой исходил горячий пар, он радовался этому целый день.
Мо Жань никогда ничего не транжирил попусту и поэтому, возможно рано или поздно он очнется.
Каша была готова и Чу Ваньнин опять пошел во двор расчищать снег, а после, сломал новую ветку зимоцвета, принес с собой, обрезал кончик и поставил в воду в маленькую глиняную плошку.
Цветы были очень пахучими и таким образом, Мо Жань, идя по дороге, еще мог почувствовать запах человеческого мира.
Нет, в его сознании опять неразбериха.
Куда идет, по какой дороге, какой запах человеческого мира… очевидно, что Мо Жань более менее в порядке, лежит тут, точно так же как и вчера и позавчера и несколько дней назад. Только выглядит еще больше исхудавшим и лицо сильнее побледнело.
Он еще может проснуться.
Две жизни, все равно , в обиде или ненависти, любви или жалости, после того, как они встретились, Мо Жан никогда добровольно не покидал его . Поэтому капля за каплей Мо Жань пропитал всю его жизнь он был ветром, временем, родником, пробивавшимся в трещины, он был светом для него.
Круглые сутки и дем и ночью, всю его жизнь в этой мирской суете.
Чу Ваньнин все еще брел в этом суетном мире. На этой грешной земле снег все еще мог падать, цикады стрекотать, осенний лотос умирал, летние цветы все еще распускались, все как прежде, как же мог Мо Жань покинуть его?
Он хотел быть рядом с ним, сопровождать его, день за днем ждать, пока он проснется. Словно в предыдущей жизни, Мо Жань над трупом Чу Ваньнина заключил соглашение, в этой жизни все наоборот, Чу Ваньнин сделал тоже самое, что и Тасянь Цзюнь.
- Только когда я уйду, в тот день ты можешь уйти.
Когда-то стоя в павильоне Алого лотоса, Мо Жань весь с ног до головы одетый в черное, сказал над одиноким, спящим вечным сном Чу Ваньнином:
- Только вместе со мной.
А сейчас в ущелье Наньпин Чу Ваньнин весь, с ног до головы в белом, фактически повторил тоже самое за императором.
Он протянул руку, погладил бескровное лицо Мо Жань:
- …только вместе со мной.
Золотистый свет засиял и его духовная сила, окутав, перенеслась в мертвое тело, с этих пор, пусть даже небеса упадут в загробный мир, на земле и на небе, пока в этом мире есть Чу Ваньнин, мертвое тело Мо Вэйюй не сможет сгнить и исчезнуть. Только лишь через много лет, когда Чу Ваньнин умрет, духовная сила исчезнет, и они смогут уйти вместе.
Превратиться в пепел, измельчиться в порошок, рассыпаться, как глина под каменным катком, превратиться в пыль.
Он уйдет вместе с ним.
В храме Цитадели Тяньинь пламя свечей ослепительно сияло, отбрасывая на стены мелькающие причудливые тени. Му Яньли в одиночестве стояла на вершине храма, обняв себя руками с закрытыми глазами.
Вдруг ворота в зал распахнулись и вошел человек.
- Ты пришел? – тихо произнесла Му Яньли не поворачивая головы.
- Пришел, - вошедший опустил капюшон плаща, открыв свое несравненно красивое лицо. Это действительно был Ши Мэй, - Старшая сестра Му не собирается заглянуть в дальний зал?
- Там не на что смотреть, - ответила Му Яньли - Только как ты вскрыл грудь и мозг другого человека. Запах крови слишком тяжелый для меня, я его не выношу.
- Что поделать, методы целительской школы изначально таковы. – улыбнулся Ши Мэй, - Даже если бы это был сам Цзян Си из Гу Юйэ, и он действовал бы ножом в мертвеце, комната так же не наполнилась бы благоуханием.
Му Яньли нахмурилась, она нисколько не собиралась рассуждать с ним ни о вскрытии трупов, ни о препарировании живых, поэтому спросила:
- Кстати говоря, ты эту технику заклинаний применяешь уже несколько дней, когда Тасянь Цзюнь сможет быть до конца оживлен?
- Оживления не будет, просто внутри в одно целое сольются души и максимум кем он будет – это живым мертвецом, человеком без внутреннего огня.
Му Яньли вскинула свои прекрасные глаза:
- Нам и нужен живой мертвец. Чем послушнее, тем лучше…. Но тогда какая еще польза от тех осколков духовного ядра?
- Почти такая же, пусть они не целые, но мощь у них по-прежнему огромная. У Мо Жань действительно лучшие врожденные способности для культиватора, достаточно, чтобы проложить нам дорогу.
Му Яньли вздохнула:
- Надеюсь, на этот раз не появятся снова какие-то непредвиденные ситуации.
- Появятся или нет, трудно сказать. – ответил Ши Мэй, - Пока я применяю заклинания для восстановления духовного ядра Тасянь Цзюнь, мне потребуется еще десять дней и за эти десять дней я надеюсь, старшая сестра Му вместо меня сделает несколько дел.
- Говори.
- Первое, когда Тасянь Цзюнь окончательно восстановится, мы собираемся заняться вплотную главным делом. К тому времени все эти большие школы культиваторов снова пойдут напролом, поняв, что Мо Жань говорил правду и боюсь, мы не сможем их вместе остановить. – Ши Мэй помолчал и затем продолжил, - Хотя, как говориться, у этих горе-вояк* недостаточно возможностей, но так много людей смогут нам доставить головную боль.
*Солдаты- креветки, генералы – крабы
- И что?
- В верхней границе мира культивации боевая мощь хоть и сильна, но у них нет опыта. Главное звено в этом Пик Сышэн. Я надеялся, что старшая сестра Му распустит какие-то новости, которые спровоцируют конфликт между Пиком Сышэн и остальными школами, чтобы заранее их развалить.
- Чу Ваньнин освободил заключенного, Мо Вэйюй бежал, эти двое изначально люди Пика Сышэн, - ответила Му Яньли, - Спекулировать на этом будет несложно. Тем более у Пика Сышэн и перед этим было достаточно обвинений, много человек хотели бы развала их школы. Договорились. А какое второе дело?
- Второе. – Ши Мэй вздохнул, казалось с сожалением, - Вместо меня убить одного человека.
- Кого?
- Меня самого.
Му Яньли мгновенно повернула голову и пристально посмотрела на него, сияние факелов освещало нежное лицо Ши Мэй:
- Тебя из этой жизни?
- Ага.
- Ты с ума сошел? Ты что, действительно это серьезно? Он, как бы то ни было, тоже…
Она умолкла не в силах продолжать, поскольку увидела, как Ши Мэй поднял свои мягкие густые ресницы, обнажив под ними пару черных зрачков, полных убийственных замыслов.
- Он, как бы то ни было, тоже является мной? – Ши Мэй улыбнулся, - Это правда. Но он так же и предатель.
- …
- Если бы он не отпустил Чу Ваньнина, то кто бы выпустил преступника?
- …
- Если бы потом он не взял под контроль сознание Тасянь Цзюнь, то как бы Чу Ваньнин мог забрать полуживого Мо Жань с собой? - когда он упомянул об этом, в его глазах промелькнула холодная мрачная искра, - Благодаря тому, что он за моей спиной изучил несколько заклинаний, этот слепец заметает следы и убегает так быстро, что я не могу сейчас догнать и разорвать его на куски.
Му Яньли, не сдержавшись сказала:
- Я знаю, что он и правда совершил все эти бесстыжие поступки, однако, он , в конце концов, нам родной.
- Он это я. Когда два этих смертных мира в конце сольются, одного меня будет достаточно. – Ши Мэй поднялся по ступенькам вверх и встал рядом с Му Яньли, - Именно как ты, в прошлой жизни ты уже умерла от болезни, но в нынешней старшая сестра Му помогает мне точно так же.
- Но ты не можешь настаивать на том, чтобы убить его, наш род принял и так слишком много страданий. – Му Яньли взволнованно заглянула в глаза Ши Мэй, - А-Нянь, мы же поклялись, что в нашем клане люди должны во всем помогать друг другу, поддерживать и заботиться, нельзя уничтожать друг руга.
Ши Мэй отвел взгляд в сторону, он молчал, глядя на танцующее пламя драконов и змей, и только спустя долгое время сказал:
- До этого на горе Цзяо я тоже так думал, я подозревал всех, но не его, поэтому до конца давал ему шанс. В итоге, оказалось, что мы с ним слишком разные.
- …
- Я по-прежнему и Хуа Биньань и Ши Минцзин, - тихо проговорил Ши Мэй и, закрыв глаза, выдохнул, - А он? Он помнит лишь то, что он Ши Минцзин и давно забыл, кто такой Хуа Биньань.
Факел затрещал, рассыпая оранжевые искры.
Му Яньли , в конце концов покачала головой:
- Мне не под силу справиться со вторым заданием. Он уже ради нас потерял зрение, мы не можем его простить и принять, Чу Ваньнин тоже его не примет, ему некуда идти, он ничего не может сделать, зачем ты еще к тому же хочешь его убить? Только потому, что он предал тебя? Только потому, что он выбрал другой путь, не такой, как ты?
Ши Мэй очень долго молчал, слегка улыбаясь:
- Ты до сих пор так решительно убивала, откуда такая мягкость в твоем сердце?
Му Яньли внезапно подняла голову, в ее глазах промелькнуло страдание:
- Потому что он такой же мой младший брат, как и ты.
Ее лицо из-за таких переживаний обычной жизни, наконец изменилось, ледяная маска растаяла, она больше не была похожа на статую из камня, на ледяную скульптуру.
- А-Нянь, все равно, в предыдущей жизни или в этой, все равно как ты выглядишь и во что превратился, у меня не поднимется рука нанести тебе удар. Это невозможно для меня.
Языки пламени поднимались из жаровни вверх, они переплетались словно алый шелк в танце.
Ши Мэй вздохнул:
-… ладно, это дело семейное, хочешь ты или не хочешь, решать тебе. Но от первого задания зависит наш успех или поражение, прошу, старшая сестрица Му, сделай все как надо.
Му Яньли закрыла глаза и в этот же момент раздался звук колокола на самой вершине Цитадели, отразившись эхом от величественных башен. В этой части Цитадели Тяньинь этот старый колокол существовал с момента основания, уже тысячи лет, а звук по-прежнему был очень гулким. Под этот льющийся, не рассеивающийся гул от звона колокола, Му Яньли медленно произнесла:
- Мне все ясно…. Не беспокойся.
После этого разговора в храме Цитадели Тяньинь на вторую ночь в верхней границе мира культивации на ферме Битань произошло несколько убийств. Это преступление еще не успели расследовать, как во дворце Хуан, храме УБэй, а также в школе Гу Юйэ один за другим так же произошли подобные преступления.
Очень скоро эти грозные события приобрели массовый характер и люди быстро обнаружили что происходит.
Пешки Чжэньлун.
Везде были замешаны пешки Чжэньлун.
На улицах деревень, за воротами школ культиваторов, не было спасения.
Эти утратившие божественное сознание пешки чем дальше тем больше, предавали огню и мечу повсеместно, в мире культивации школы не могли даже позаботиться о себе, поэтому у них не было сил интересоваться живы ли или мертвы простые люди.
Каждый день потоки алой крови окрашивали реки, один за другим укрепленные города превращались в заброшенные. Эта сцена бедствия по сравнению со всеми прежними расколами небес, была еще страшнее.
По причине того, что люди даже не понимали, кто зачинщик этого дела, они не знали, как прекратить эту внезапную дикую резню. Однако, многие люди в мире культивации полагали, что это бедствие спланировано неизвестно где сейчас прячущимися Чу Ваньнином и Мо Жань. Но, однако, были и люди, которые сомневались в этом, например в данный момент обравшиеся в разрушенном храме беженцы обсуждали этот вопрос:
- Если говорить, что это Мо Жань подложил свинью, то это кажется достоверным. Однако, зачем Чу Ваньнину помогать ему?
- Кто знает, может для того, чтобы получить какую то свою долю выгоды?*
* 分一杯羹 (получить миску бульона) – в период конфликта между Чу и Хань правитель Чу, Сян Юй схватил отца Лю Бана(1 император династии Хань) и пригрозил сварить, если он не сдастся. Услышав об этом, Лю Бан сказал, что «мы с тобой побратимы, мой отец также и твой отец, пришли мне миску бульона». Сян Юй отступил. Фраза означает получить часть выгоды.
Кто-то другой возразил:
- Я совсем так не думаю, что это из-за выгоды. В тот день, когда он похитил преступника, вы все тоже это видели, если бы это были обычные ученик и учитель, то почему их встреча была такой эмоциональной? На мой взгляд, кажется, что связь Чу Ваньнина и Мо Жань в корне какая-то ненормальная.
- Ммм… что ты имеешь в виду?
- Геи* они, прелюбодеи, ученик и учитель.
* Лун Ян (примерно в 243 году до нашей эры, фаворит правителя Вэй Аньли)-имя нарицательное для гея
Изо рта вырвались эти грязные слова.
На лицах, сидящих вокруг люди отразились шок, растерянность и крайняя брезгливость. Он забормотали:
- Не может же такого быть? Это же уважаемый бессмертный Бэйдоу…
- А вы не забыли, как в том году, когда Чу Ваньнин случайно погиб, закрывая раскол в небесах, Мо Жань несмотря на смертельные опасности, спустился спасать его в подземный мир. Пусть чувства учителя и ученика обычно и глубоки, однако, в таком деле, когда из десяти шансов, девять -умереть, сделал бы ты подобное, а?
Второй мужчина замолчал.
В огне прогорел сухой стручок, издав сухой громкий треск.
- А тогда, на горе Цзяо, вы не слышали? Перед тем как его похитили, Ши Минцзин произнес какие последние слова.
- Какие?
- Конкретно какие я уж и не помню. Положение было критическим, люди не могли это основательно разбирать, а впоследствии, когда обдумали хорошенько, все почувствовали, что между строк его высказывание выглядело очень двусмысленным.
Кто-то из толпы нахмурился:
- Однако, говорят, что Ши Минцзин это Хуа Биньань, разве можно ему верить?
- Это ерунда, сплошной вымысел!
Множество людей, только что яростно бранившихся, испуганно вздрогнули. Обернувшись, они увидели стоящего позади мужчину, с круглыми от гнева глазами:
- Как вы можете принимать за правду эти слова?! Очевидно же, что Мо Жань оклеветал Ши Минцзина!
- Многоуважаемый Ли, почему ты так завелся….
- Почему я так завелся? – выкрикнул этот мужчина, - Потому что мне именно Ши Минцзин жизнь спас!
- Ааа…
- Я тогда находился на горе Цзяо, Хуа Биньань отравил нас так называемым сердечным червем, буравящим сердце, и если бы Ши Минцзин не вылечил меня с помощью исцеляющей техники тун, я был бы уже давно мертв! Если бы и в самом деле благодетель Ши был бы Хуа Биньанем, то зачем бы он убрал тогда с нас этот заговор?
Этот здоровенный детина, чем больше говорил, тем больше распалялся, под конец на его глазах появились слезы.
- Из-за того, что этот благодетель спас нас, Хуа Биньань ослепил его и по сей день жив ли он или нет, неизвестно. А Мо Жань его нужно было еще и оговорить, я…. я не достоин его.
И говоря об этом и в самом деле начал плакать. Все прочие люди в разрушенном храме какое-то время и не знали, что и делать и только смотрели друг на друга.
С одной стороны был Ши Минцзин и Цитадель Тяньинь, а с другой Мо Вэйюй и Чу Ваньнин и обе стороны были подозрительными, но очевидно, что последняя была более подозрительной и заслуживала большего недоверия.
В толпе была женщина культиватор, которая в этот момент сидела, глядя на тени отбрасываемые огнем очага и вдруг она тихо заговорила:
- Вообще то… тогда на горе Цзяо, во время противостояния с Сюй Шуанлинем, я тоже была там в строю. Я видела, что сделал Ши Минцзин и что сделал Мо Жань и заметила, что они оба не похожи на плохих людей.
- Однако из этих двоих должен же обязательно быть тот, кто лжет, разве не так?
Женщина культиватор покачал головой:
- Кто из них лжет, это важно прояснить и поэтому я не могу торопиться с выводами. Однако, я хочу рассказать кое о чем, что видела своими глазами.
Заметив, что множество людей обратили взор на нее, она немного застеснялась и легко откашлявшись, сказала:
- В то время, когда вокруг почти все были ранены, у Мо Жань и Чу Ван… Чу Ваньнина вид тоже был совсем не хорош, они сидели в сторонке и отдыхали. И я случайно увидела, как о Жань тайком протянул руку… и погладил Чу Ваньнина по щеке.
И именно требующих и обижающихся, что их недополучили от виртуальных людей. Это слишком странно для меня чего-то подобного ждать, а тем более требовать, как 5 летки. Весь мир вращается вокруг меня. Интересно, как живётся в реале с таким эгоцентризмом взрослому человеку, наверное тяжело. Нескончаемый поток обид и несправедливости кругом.
Разобью на две части.