Учитель Чу

как мне нравится этот рисунок . Пусть он выглядит мягче, чем хотелось бы, но эмоции прекрасно переданы

@темы: 2ha

---

54 ПОЛОВИНА ГЛАВЫ!

54 цЕНА ЗА ВОЗМОЖНОСТЬ ПОЕСТЬ СЛАДКОГО

- Шицзунь?- Сюэ Мэн на мгновение стал серьезным, - у него нет прозвища. Никто не смеет шутить над ним на пике Сийшен.
- Чушь собачья, просто люди знают, что ты любишь учителя, и не говорят тебе правды. - Мо Жань закатили глаза и наклонившись к Чу Ванньину, и тихим голосом прошептал:
- Не слушай его, я скажу тебе, как называют старейшину Юхэна.
- О-о? И как же? - Чу Ванньин слегка нахмурил брови и смотрел с интересом.
- Ну, например, вежливо, - белый злой дух.
- Почему его так назвали?
- Потому что он всегда одет в белую одежду, весь день.
- А еще?
- Маленькая капуста.
- А так почему?
- Потому что он всегда одет в белую одежду.
- А еще?
- Паровая булочка.
- А так почему?
- Потому что он всегда одет в белую одежду.
- А еще?
- Маленькая вдова.
Чу Ванньин:"?？？”
- А знаешь почему? – Мо Жань не замечал смертельные искры в глазах Чу Ванньина, - потому что он носит белую одежду весь день, - хихикая закончил он.
“……”
Хотя Чу Ванньина уже боялся не сдержаться, но все же не мог остановиться:
- А еще как?
- Ой. – Мо Жань посмотрел на лицо Сюэ Мэ и прошептал: - я боюсь, что мой двоюродный брат сейчас вывернет горшок с горячим супом мне на голову.
Сюэ Мэн ударил по столу кулаком и стиснул зубы:
- Не говори больше ни слова! Кто позволил им так называть Шицзунь?! Какая капуста, какая булочка и маленькая вдова! Им всем жить надоело?
- Ах.- Мо Жань притворно вздохнул и сказал с бесконечным терпением.- Тебе это не нравится? Тогда ты еще не слышал как некоторые ученицы называли наставника. Ты бы онемел.
Сюэ Мэн уставился на него большими глазами:
- Что они говорят?
Мо Жань томно произнес:
- Что еще могут сказать девчонки, он у них и грушевый цвет, лунный свет, белый снег, даже мой Бог.
Чу Ванньин: «Э?...»
- Это еще хорошо, такие прозвища у старейшины Танланга ты не услышишь, они гораздо уродливее.
Старейшина Танланг, из двадцати старейшин, имел худшие отношения с Чу Ванньином и он спросил:
- А как его зовут?
- Зимнее соленье, горчица, потому что черный. Мэн Мэн,к стати у тебя тоже есть прозвище.
Сюэ Мэн словно проглотил сырое яйцо:
- Что? У меня тоже?
- Да.- Мо Жань рассмеялся.
Сюэ Мэн, постарался придать лицу безразличное выражение, он прочистил горло и спросил:
- А как они меня зовут?
- ПингПинг (屏屏 сочетание иероглифов означает тяжелый, обволакивающий- о тучах )
- Что это означает?
- Что это значит? Это так сложно понять? – Мо Жань потряс его за плечи. Наконец, он не мог удержаться от того, чтобы не хлопнуть в ладоши и не рассмеяться: - Павлин распустил свой хвост, ха-ха-ха (КайПинг 开屏 - распустить хвост)
Сюэ Мэн вскочил и заорал:
- Мо Жань! Я убью тебя!

Пришло время возвращаться, когда три человека съели и выпили достаточно, чтобы вернуться на пик Сейшен. Чу Ванньин направился в сторону корпуса старейшины Сюаньцзи и распрощался с двумя своими глупыми учениками. Сюй Мен попросил его о встрече в бамбуковом лесу для продолжения тренировок, но Чу Ванньин не знал, когда он вернется к своей первоначальной внешности, поэтому он не осмелился согласиться, а сказал , что сможет встретиться только если у него будет свободное время, чтобы прийти.
Когда ученики отошли уже далеко, он повернулся и по крышам домов вернулся в Водный павильон Красного лотоса.
На следующее утро Чу Ванньин проснулся и увидев, что он все еще ребенок, затосковал.
Он стоял на скамейке и полдня смотрел на отражение человека в медном зеркале, даже не задумываясь о том, что хорошо бы уже и расчесать волосы. Он просто не мог это сделать. Он пошел разыскивать Сюэ Чжэнюна.

- Что? Вы виделись с Мо Жань и Сюй Меном вчера?

- Да, я сказал им, что я ученик Сюаньцзи, и они не сомневаются в этом.- ответил Чу Ванньин, - если Сюэ Мэн спросит тебя, не забудь об этом, не проговорись. Я практиковал медитацию в течение десяти дней, но ничего не улучшилось. Если это не сработает, мне все равно придется идти к старейшине Танлангу.
- Что ж , сегодня ты не такой тонкокожий, уже не боишься опозориться?
Чу Ванньин холодно взглянул на него, но он был сейчас похож всего лишь на маленького капризного малыша.
Ребенок из него был такой прелестный и милый, что Сюэ Чжэнюн не мог не растрогаться. Он протянул руку и коснулся макушки Чу.
Чу Ванньин внезапно сказал:
- Мастер, пока мое тело не восстановится, прикажи пошить мне новую одежду. Какого угодно цвета, только не белую.
Сюэ Чжэн Юн был полностью ошеломлен:
- Разве тебе больше не нравятся легкие светлые одежды?
- Иногда надо что-то менять. – бросил Чу Ванньин, и с мрачным лицом отвернулся.
Несмотря на то, что старейшине Танлангу не нравился Чу Ванньин, он должен был сдерживаться в присутствии Хозяина пика Сейшен, но все было написано на его лице.
Чу Ванньин, поднял глаза и бесстрастно смотрел на старейшину Танланга.

Глаза их, когда они скрестили взгляды, горели, как будто зажглись два фейерверки.
Чу Ванньин：“……”



- Г-жа Ванг диагностировала все правильно. - После того, как старейшина Танланг прослушал пульс и отпустил запястье, Чу Ванньин немедленно отдернул руку и опустил рукав.
- Так почему же за десять дней я до сих пор не восстановился?
Танланг сказал:
- Количество эликсира древнего бога дерева видимо невелико, но его эффект силен. Боюсь, тебе потребуется много времени, чтобы прийти в себя.
Чу Ванньин спросил:
- Как долго?
Танланг ответил:
- Я не уверен, но, думаю, около десяти лет.
Чу Ванньин взглянул ему в лицо, и, хотя старейшина Танланг все еще пытался сдержаться, его глаза, казались сейчас были переполнены злорадным смехом:
- Да, тебе, скорее всего, потребуется десять лет, чтобы восстановить первоначальный вид.
Чу Ванньин взглянул на него на мгновение, и сказал:
- Ты меня обманываешь?
- Как я посмел бы, старейшина Юхэн, - сказал со смехом Старейшина Танланг – по моему мнению, это не так страшно, это даже хорошо. Разве что-то сильно изменилось? Просто ваше тело стало меньше, ваш ум стал моложе, но совсем немного. Кроме того, ваша духовная сила все еще при вас. О чем ты так беспокоишься?
Лицо Чу Ванньина было стало пепельно серым , мгновение он не мог сказать ничего.

Старейшина Танланг сказал:
- Но это не значит, что вы все время будете выглядеть как ребенок. Этот сок перемешался вместе с вашей духовной силой, он зависит от нее. Если вы не будете произносить и практиковать заклинания в течение трех или пяти месяцев, вы сможете вернуться в свое первоначальное состояние

- Этот метод сработает!- Сюэ Чжэн Юн засиял, как будто увидел рассвет.

Неожиданно Танланг снова улыбнулся и сказал:
- Почему Мастер так спешит? Я еще не закончил. После того, как старейшина Юхэн восстановит свой первоначальное облик, он все еще не сможет использовать слишком много заклинаний, потому что как только сила духа будет истощаться, эликсир опять проявится и он снова станет ребенком.
- Слишком много? Это сколько? - воскликнул Сюэ Чжэн Юн

- Ну, сок дерева уже распространился по всему его телу. Думаю, что не более двух раз в день.
Голос Чу Ванньина был холодным и жестким, как железо:
- Граница часто нарушается злыми духами, мне нужно ковать и делать много доспехов и раздувание мехов нуждается в заклинаниях, я не могу ограничиться только двумя, это значит, что тогда я калека, ни на что не годный.
- Тогда я ничего не могу поделать. – Танланг притворно вздохнул- в конце концов, если человеческий мир потеряет этого Небесного Властелина, завтра солнце может даже не подняться.
Сюэ Чжэнъюн встревоженно сказал рядом с ним:
- Не говори глупостей, Танланг. Во всем мире ваши медицинские навыки являются одними из лучших. Вы должны придумать какой-то способ. Хотя старейшина Юхэн не использует свою магическую силу, он все еще ребенок, и его тело и руки, конечно, не так хороши, как раньше. Кроме того, тот факт, что он был ранен в ЦзиньЧени, известно и другим сектам. Так что я не знаю, какие злонамеренные фантазии у них могут возникнуть. Десять лет, это слишком долго. Еще раз подумайте, может быть все же есть еще какие-то лекарства...
Старейшина Танланг насмешливо перебил его:
- Мастер, старейшина Юхэен подвергся воздействию древнейшего элексира, это не какой-нибудь обычный яд. Как ты думаешь, какой способ лечения я могу придумать за минуту?
Сюэ Чжэнъюн : "..."
- Хорошо, я попробую алхимию. – Танланг медленно прошелся по двору: - Пожалуйста, оставьте меня.
Сюэ Чжэн Юн:
- Старейшина Танланг! - он хотел сказать, что то еще, но, Чу Ванньин уже повернулся к двери и спокойно произнес:
- Уважаемый Мастер, пойдемте.
Они подошли к двери, и голос Танланга внезапно раздался позади.
- Чу Ванньин, откроете ли вы свой ум и будете скромны, если я буду готов помочь вам? Хотя я никогда не видел такой ситуации раньше, это не может быть невозможным. Вы бы подумали об этом?
Чу Ванньин оглянулся:
- На сколько я должен быть скромным?
　Танланг откинулся на спинку дивана с серебряными подушками, слегка приподнял глаза, в его взгляде мелькнула насмешка:

- Когда другие безнадежны, они кланяются мне, все бегут ко мне за помощью. Поскольку мы коллеги, мы можем забыть о поклонах. Если ты встанешь на колени и скажешь мне пару добрых слов, я помогу тебе
Чу Ванньин молчал и холодно смотрел на него. Через некоторое время он сказал:
- Зимнее соленье, я вижу, что ты видимо, еще не проснулся.
Чу Ванньин взмахнул рукавом (означает досаду,недовольство) и вышел, оставив Танланга сидеть одного в оцепенении, полдня раздумывая над смыслом «зимних солений.»
Время медленно текло, старейшина Юхэн объявил, что он уединился и не принимает гостей, на самом же деле он застрял в теле ребенка. Об этом было известно только Сюэ Чжэн Юну, леди Ван и старейшине Танлангу, а немного позже и старейшина Сюанцзи был ошеломлен этим чудом превращения.

Так прошло несколько месяцев с тех пор, как Водный павильон Красного лотоса закрыл свои двери.

Сюэ Мэн, как и остальные, не мог не волноваться.
- Шицзунь закрылся более семидесяти дней назад, почему он до сих пор не выходит?
- Возможно, он просто занят совершенствованием своей духовной силы.- ответил Ши Мей, отпив из своей чашки горной росы и поднял глаза на серое небо в окне, покрытое облаками. –Скоро будет снег, и придут холода, неизвестно выйдет ли Шицзунь к Новому году.

Мо Жань лениво листал инструкцию по владению мечом:
- Не думаю, что он просто так использовал цветок Хайтана несколько дней назад, чтобы передать нам, весточку, что его не будет еще какое-то время? По моем, все это довольно загадочно.
Этот день был праздным днем на пике Сейшен, и ученикам не нужно было практиковаться. Трио Мо Жань, Сюй Мэн и Ши Мей собрались вместе, чтобы приготовить чай и вино, в небольшом дворе павильона. Бамбуковые занавеси в маленьком павильоне внутреннего двора были наполовину свернуты, тяжелые занавески были раздвинуты и наружу струился водяной пар.
В последнее время с ними часто проводил время, еще один ученик- младший брат СяСиНи из группы старейшины Сюанцзи.
После того, как он встретил Сюэ Мэна в тот день, Сюэ Мэн часто приглашал его на тренировку. СяСиНи проводил с ними почтивсе свободное время, и незаметно стал уже неразлучен с этой троицей.

Так необъяснимо, старейшина Юхен стал самым младшим среди них.
В данный момент Чу Ваньнин, он же СяСини, сидел за столом и ел пирожные. Ел он деликатно, но быстро.
Сюэ Мэн случайно взглянул на него. Ошеломленный взгляд упал на тарелку, потом опять на него:
- Ого, маленький брат, от кого ты унаследовал такой аппетит?
Чу Ванньин довольно медленно жевал османтусовый торт, цветочный торт был слишком вкусный и он не хотел болтать с Сюэ Мэн, ведь в это время кто-то мог взять последний кусок. Рука Мо Жань и рука Чу Ваннинга одновременно потянулись к последнему куску торта. Они сразу же подняли глаза и молния сверкнула между ними.
Чу Ваннинг: - Отпусти.
Мо Жань: - нет.
- Отпусти.
-Ты съел восемь кусков, этот-мой.
- Я могу дать тебе все, что угодно. Только не торт.
Мо Жань мгновение смотрел на этого малыша и решил прибегнуть к угрозе:
- Братец , если ты будешь так обжираться сладостями, то точно у тебя испортятся зубы.
- В этом нет ничего плохого.- Чу Ваннинг был очень спокоен. - Мне шесть лет. И мне совсем не стыдно.
Мо Жань：“…………”
Внезапно Сюэ Мэн хлопнул его по руке в ответ на его жалобу:
- Мо Жань, ты уже поел, тебе не стыдно, ты же старший, а выхватываешь еду у маленького брата.
Не обращая внимания на жалобы и стоны Мо Жань, Чу Ванньин быстро схватил хрустящий кусочек торта и с безразличным выражением лица, откусил кусок своим маленьким ртом.
- Братец!
Чу предпочел проигнорировать его и посвятить себя десерту.
Все четверо прекрасно проводили время, но вдруг внезапно резкий свист пронзил небесный купол и отразился на пике Сейшен. Чу Ванньин слегка нахмурился: «странно, свисток уже давно не звучал»
Сюэ Мэн отодвинул половину занавески и выглянул в окно. Ученики, за окном тоже остановились, переглядываясь между собой и прислушиваясь.

После свистка все должны были собраться на площади за пределами храма Данцин. Это означало, что свисток звучал только в случае когда возникала чрезвычайная ситуация. До того, как Чу Ванньин не присоединился к секте, этот свисток звучал довольно часто, когда граница призрачного мира и мира людей была нарушена. Но с тех пор, как он пришел в сюда, этого звука уже давно не слышали.
Ши Мей положил свитки, встал и подошел к Сюэ Мэну:
- Как странно, что там случилось?
- Не знаю, сейчас увидим.
Только Мо Жань не говорил, он вытер губы и опустил ресницы, прикрывая глаза. Он знал, что означает этот свист. Но это произошло в несколько иное время, чем он помнил. Он не ожидал, что все произойдет так скоро...
Все вместе они пришли на вершину пика Сейшен, как и все ученики пришли один за другим. Вскоре огромная площадь ДанСин собрал всех старейшин и учеников.
После того, как все пришли, Сюэ Чжэн Юн вышел из храма Даньсин, и встал на балконе из нефрита под которым простиралась огромная лесница из голубого камня. За ним следовали шесть красивых женщин. Женщины были изящные и холодные на вид. Они стояли лицом к ветру, но, несмотря на холодную погоду , на них были только одно тонкое платье. На первый взгляд у всех были красные юбки, похожие на облака, глаза, похожие на красное пламя, развевающиеся ленты и скопление огненных отметин между бровями.
Сюэ Мен был потрясен. Не только он, но и почти все присутствующие внезапно изменили выражение лица, когда увидели этих шестерых женщин.
Сюэ Мэн не мог вымолвиь не слова в течение долгого времени, прежде чем голос к нему вернулся и он пробормотал:
- Бессмертный посланник... Они из царства Бессмертных? Птичий народ?

Автору есть что сказать:
Маленький театр: как сделать тебя счастливым
Ученик А, - новичок на пике Сейшен, хон хочет учиться у Чу Ваннинга. Но когда услышал, что старейшина очень строг, решил обратиться за советом к трем братьям.
Ученик А: Старший брат Сюэ Мэн! Я ученик А! Что я могу сделать для старейшины Юйхэн, чтобы он был счастлив?
Сюэ Мэн: Прежде всего, вы должны дисциплинировать себя, чтобы быть усердным и прилежным утром и вечером. Вы должны противостоять ветру и дождю и подчиняться правилам. Наконец, вы должны терпеть лишения. Если учитель бьет тебя по левой щеке, не забудь подставить ему правую. Учитель хочет отпилить вашу левую ногу, не забудь протянуть ему правую ногу.
Ученик А в отчаянии, поэтому он просит помощи у мастера Минцзин.
Ши Мэй: Как сделать Шицунь счастливым? Все очень просто. Просто помните, что он любит пить грушевый сок, есть белую рыбу, суповые шарики из речного окуня, около 10 чаш вина. Если слишком холодно зимой, предложите ему бульон. Если вы хотите добавить больше жареного мяса в свой бульон, вы должны посыпать его перцем.
Ученик А:......
У него остался последний спаситель.
Ученик А: Брат Мо Жань, то, что они говорят, это очень долгий и сложный путь. Я настолько глуп, что не могу все это запомнить…
Мо Жань: о, все в порядке. Мой метод очень прост.
Ученик А: Что это за метод?
Мо Жань: спи с ним.
Ученик А:...
Мо Жань: спи с ним дважды в день, если этого тебе недостаточно, то спи с ним и десять раз в день, если вы не получаете достаточно сна дважды...
Ученик а: я боюсь, что буду погружен в клетку для свиней брошенной в пруд на следующее утро, если пересплю с ним даже раз.
Мо Жань: Кто сказал, что он встанет с постели на следующий день? Как часто, по-твоему, я сплю десять раз, когда говорю, что мне двух раз недостаточно?
Ученик а: как, как часто это можно делать?
Мо Жань: каждую ночь.
Ученик А : значит я отказываюсь от обучения

@темы: 2ha

---

53

Гл.53 кузен этого достопочтенного, конечно, не очень умен.


- Ну, конечно, все они получают прозвища, никого не пропускаем.
Сюэ Мэн, казалось, был в хорошем настроении, рассказывая Чу Ванньину.
- Я вижу, что ты не старше пяти лет, не так ли? Ты, должно быть, новичок на пике Сишенг, еще не познакомился со всеми. Как только ты освоишься, то узнаешь, что у учеников есть прозвища для всех двадцати старейшин.

- Оооо, - Чу Ванньин бросил на него непонятный взгляд, - например?

- О боже, с чего мне начать? Но уже поздно, и я немного проголодался. В качестве благодарности за все советы, которые ты мне сегодня дал, я отведу тебя на поздний ужин вниз по горе и расскажу все за едой.

Чу Ванньин на мгновение задумался, опустив голову, затем улыбнулся и сказал:
- Хорошо, пошли.

Сюэ Мэн убрал Лонгчен и взял за руку Чу Ваньнина загадочного ученика, и они пошли по длинной каменной лестнице к горным воротам.
- Братишка, как тебя зовут?- Спросил Сюэ Мэн.

Чу Ванньин спокойно ответил:
- Моя фамилия Ся.

- Ся, а дальше?

- Ся Сини.[звучит как " напугать тебя до смерти’]
　　
Сюэ Мэн совершенно не понял, даже счастливо спросил:
- Это хорошее имя. Какие в нем иероглифы?

Чу Ванньин искоса взглянул на него взглядом, предназначенным для идиотов:......
- Си как ученик Си, ни как ученик ни. Ся Сини.
　　
- Оооо.- Сюэ Мэн, все еще улыбаясь, продолжал спрашивать:
- А сколько тебе лет? Я был прав, да? Не больше пяти?
　　
Лицо Чу Ванньина потемнело. К счастью для Сюэ Мэна, он смотрел на дорогу, а не на его лицо, иначе он определенно испугался бы за свою жизнь.
- Нет, молодой хозяин ошибся. …В этом году мне шесть.

Сюэ Мэн:
- Тогда ты удивительно талантлив, но, конечно, не так, как я в твоем возрасте. В любом случае, под небольшим руководством, ты определенно вырастишь выдающимся мастером. Скажи, почему бы тебе не перестать быть учеником Сюаньцзи? Зови меня Шиге (наставник-старший брат), и я пойду умолять моего Шицзуна взять тебя в ученики, как насчет этого?

Чу Ваньнину пришлось приложить не мало усилий, чтобы не закатить глаза:
- Как ты сказал, мне к тебе обращаться?

- Шиге. - Сюэ Мэн, все еще ухмыляясь, наклонился и щелкнул Чу Ванньина по лбу, - Я позволяю это не всем, это редкая возможность.

Выражение лица Чу Ванньин было сложным

- Что, онемел от радости?

Чу Ванньин:"......”
　　
Они смеялись и болтали на ходу, по крайней мере, Сюэ Мэн думал, что они смеялись и болтали, когда внезапно раздался голос позади них и закончил этот разговор, который мог бы привести к безвременной кончине Сюэ Мэна.
- Менг-Менг, что ты здесь делаешь?
На всем Пике Сишэн, иметь наглость назвать Сюэ Мэна – Мэнг- мэнг, кто еще это мог быть? Сюэ Мэн начал ругаться еще до того, как повернул голову.

- Мо Жань, проклятая дворняжка, Назови меня так еще раз, и я вырву твой собачий язык.

Конечно же, Мо Жань стоял позади них в ясном лунном свете, его одежда развевалась на ветру, а на лице играла легкая улыбка. Он уже собирался бросить реплику, чтобы подразнить Сюэ Мэна еще немного, когда заметил изящного ребенка рядом с ним и воскликнул:
- Это…

Сюэ Мэн загородил собой Чу Ванньина, сердито глядя на Мо Жань:
- Не твое дело.
　　
- Но-но-но ,не прячь его.
Мо Жань обошел вокруг и схватил Сюэ Мэна за руку, потянув Чу Ванньина к себе и присев на корточки, чтобы тщательно рассмотреть его. Он издал вопросительный звук, пробормотав:
- Этот парень выглядит ужасно знакомым.

Чу Ванньин, внутренне встревоженный: «…»

- Такое чувство, что я тебя где-то видел.

Чу Вэнньину не нравилось, к чему все идет, если его поймают здесь и сейчас, как он сможет встретиться с кем- нибудь из них потом? Он подсознательно сделал шаг назад и повернулся, чтобы сбежать.

- Нет, не уходи!
Мо Жань схватил его с озорной усмешкой, затем протянул руку и прикоснулся прямо к носу. Затем сказал мягким голосом:
- Не убегай, скажи старшему брату, как тебя зовут?

Чу Ванньин был ужасно смущен, он продолжал пятится.
Мо Жань подумал, что он испугался, и рассмеялся, когда сказал:
- Что ты прячешься, будь хорошим мальчиком и скажи геге(дяде), тебя зовут. Сюэ?

Сюэ Мэн: -Что???

Мо Жань указал на Сюэ Мэна и спросил с улыбкой:
- Скажи правду и этот геге купит тебе конфет.
　　
- В чем твоя проблема, Мо Вейю!!- Сюэ Мэн взорвался, лицо ярко-красное , перья все взъерошены, - ч-ч-ч-что, черт возьми, ты себе думаешь?! Ты больной! Вонючий! Бесстыжий!

Чу Ванньин тоже некоторое время молчал, но втайне почувствовал некоторое облегчение:
- Моя фамилия Ся, я ученик старейшины Сюаньцзи, Ся Сини.

- Напугать до смерти? - Мо Жань сразу понял, что это значит, и его глаза искривились в усмешке, - ха-ха, как интересно.

- Ты чекнутый! - Сюэ Мэн оттолкнул Мо Жань и сердито сказал, - он мой новый друг, отвали уже. Мы собираемся перекусить на ночь.
　　
- Окей.
Мо Жань пропустил их, но затем пошел, ухмыляясь следом.
Сюэ Мэн прошипел:
- Что ты делаешь?
- Я тоже хочу перекусить. - Мо Жань невинно спросил: -что, мне нельзя?
Сюэ Мэн: “…………”

Город УчанЧженг (усмеренный злой дух) . Этот маленький городок когда-то был наводнен всевозможными призраками и упырями, но благодаря основанию пика Сишенг поблизости, он постепенно восстановил свой мир на протяжении многих лет, и его можно даже назвать живым в эти дни. Было уже достаточно поздно, чтобы ночной рынок открылся. Группа прошла мимо многочисленных киосков по сторонам дороги и выбрала место где готовили гудон - «горячий горшок», заняв свое место за низким деревянным столом на открытом воздухе.
Для приготовления гудон используется медный горшок, который нагревается постоянно во время еды маленькой угольной плитой. Бульон обычно очень острый; свежие, сырые ингредиенты помещаются на стол и опускаются в кипящий бульон. Это называется гудон- суп, из-за звука, который издают продукты, когда их кидают в бульон- Гун-Донг.
Это было знаменитое блюдо провинции Чанджу, Но Чу Ванньин никогда не ел его. Только прозрачный бульон без перца; все острое заставляло его задыхаться.

Сюэ Мэн родился здесь, и Мо Жань вырос вокруг Сянтаня; оба они привыкли к острой пище и, естественно, предположили, что "СяСини" также любит это есть.

Когда они сели, чтобы заказать, Сюэ Мэн назвал кучу блюд с фамильярностью, и добавил:
- С дополнительным перцом и маслом чили в бульоне.

Но Чу Ванньин вдруг потянул его за рукав и тихо сказал:
- Только бульон.

- Что?- Сюэ Мэн подумал, что ослышался.

Выражение лица Чу Ванньина было мрачным:
- Бульон наполовину острый.

Сюэ Мэн удивился:
- .....Ты не отсюда?

- Да.
　　
- А. - Сюэ Мэн понимающе кивнул, но в его глазах было удивление, когда он взглянул на Чу Ваньнина, - оставить свой дом в таком молодом возрасте, это действительно так...... а, ладно, забудь.- Он вздохнул и повернулся к официанту. - Хорошо, тогда один бульон.

Но в тоне Сюэ Мэна было едва слышно недовольство.
Достаточно скоро, Чу Ванньин понял, что Сюэ Мэн действительно не хотел просто принять это. Он беспрестанно суетился, пока они ждали свою еду:
- Шиди (младший ученик), когда ты в Чанджу, делай как люди из Чанджу-ты должен научиться есть острую пищу. Как ты собираешься подружиться с людьми, когда ты говоришь, что не ешь острое? Ты можешь не знать местный диалект, но острая еда не подлежит обсуждению. Да, кстати, откуда ты?

Чу Ванньин ответил:
- Линьян.
- О. - Сюэ Мэн обдумал это, но он вообще знал мало о других местах и еще меньше об этом южном регионе, поэтому он спросил, покусывая кончики палочек:
- Вы, ребята, едите кроличьи головы там?
Прежде чем Чу Ванньин успел ответить, Мо Жань с улыбкой подал голос:
- Конечно нет.

Сюэ Мэн стрельнул в него взглядом, и Чу Ванньин тоже посмотрел на него.

Мо Жань поставил ногу на деревянную скамью и небрежно положил руку на колено, ловко вертя в руках палочки. Увидев их реакцию, он усмехнулся и наклонил голову:
- Что за взгляд, они действительно не едят этого.
　　
Сюэ Мэн повернулся, чтобы спросить Чу Ваньнина:
- Это правда?

- Да.

Сюэ Мэн снова уставился на Мо Жань:
- Откуда ты это знаешь? Ты там был?
- Нет.- Мо Жань скорчил смешную рожицу, - но Ся-Си Нин и наш Шицзунь из одного места, разве ты не знаешь, что Шицзунь не ест кроличью голову? Когда он выбирает холодные блюда в зале Менгпо, это либо тофу с луком, либо сладкий корень лотоса с османтусом, обрати внимание в следующий раз, если не веришь мне.

Чу Ванньин:"......”

- Ах, кажется, я никогда раньше не обращала внимания. У меня не хватило духу взглянуть на то, что было в тарелке Шицзунь с тех пор, как я однажды увидел его завтрак, слишком страшно.- Сюэ Мэн потер подбородок и позволил отвращению отразиться на своем лице, - вкусы Шицзунь действительно за пределами понимания. Ты знал? На самом деле он ест цветной горошек с соусом.
　　
Чу Ванньин:"......”

Проговорив это, Сюэ Мэн повернулся к нему и сказал, искренне и с чрезвычайной важностью:
- Маленький Шиди, ты не должен поступать как старейшина Юхэн, или никто не захочет есть с тобой. Помни, что голова кролика и острые продукты являются обязательными, а так же цветной горошек на завтрак. Но никогда не ешьте его с соленым соусом.

- Не забудь про нори и сушеные креветки.- Добавил Мо Жань.

- Да, нори и сушеные креветки тоже. - Это был редкий случай, когда Сюэ Мэн и Мо Жань объединились против общего врага, - это абсолютно неприемлемо.

Чу Ванньин посмотрел на пару идиотов, лицо его было лишено выражения:

Блюда подали очень быстро: свежие и хрустящие побеги бамбука, ярко-зеленая капуста, нежный тофу, сочное рыбное филе, тонко нарезанные рулет из баранины, аккуратно сложенные на фарфоровой тарелке, мясо, поджаренное до хрустящей корочки и посыпанное тмином и перцем, и баночка свежеприготовленного соевого молока сбоку.

Еда объединяет людей, особенно живая еда, такая как суп гудонг, пара тарелок баранины и несколько чашек соевого молока. Даже напряженные отношения Сюэ Мэна и Мо Жань стали более расслабленными в густом пару, по крайней мере, на данный момент.

Сюэ Мэн перемешивал острый бульон палочками для еды:
- Эй, эй, где мозг, который я положил сюда?

- Разве он не прикреплен к твоей шее? - Мо Жань рассмеялся.

- Я имел в виду свиной мозг!

Мо Жань прикусил свою палочку и ехидно ухмыльнулся:
- Ага, его я и имел в виду.

- Ты, проклятая дворняжка, смеешь оскорблять меня!

- О, привет! Твой мозг закипел! Время есть!

Сюэ Мэн попался прямо в его ловушку в момент волнения, крича:
- Убери свою собачью лапу! Даже не думай украсть его, это мой мозг!

Чу Ванньин сидел на своем маленьком табурете, неторопливо потягивая сладкое соевое молоко и наблюдая за препирающимися детьми. Он не спешил, весь неострый бульон был его.
　　
Он допил соевое молоко и облизал губы, словно желая еще. Мо Жань увидел это и спросил с улыбкой:
- Маленькому Шиди нравится?

Чу Ванньин переварил тот факт, что его только что назвали “маленьким Шиди", и внутренне просчитал шансы заставить всех больше не называть его так, только чтобы прийти к выводу, что его шансы практически равны нулю, поэтому он мог только сухо ответить:
- Ммм, это неплохо.

Поэтому Мо Жань повернулся к официанту:
- Извините, еще одну банку соевого молока для моего Шиди.
　　
И Чу Ванньин с довольным видом взялся за вторую банку.
Он всегда любил сладости, но раньше у него начались проблемы с зубами из-за того, что он ел слишком много выпечки, и старейшине Танлангу пришлось приложить немало усилий, чтобы восстановить его зубы. С тех пор Чу Ванньин воздерживался от избытка сладостей.

Возвращение в детство имело неожиданное преимущество, позволяя ему есть все сладости, которые он хотел.

Мо Жань смотрел, как он ест, подперев щеку рукой:
- Твои вкусы такие же, как и у Шицзунь.

Чу Ванньин слегка поперхнулся, но сумел сохранить спокойное выражение лица:......
- Старший брат говорит о старейшине Юхэне?

- Да.- Мо Жань кивнул с улыбкой, и пододвинул корзинку с булочками к Чу Ваньнину, - попробуй это. Думаю, тебе тоже понравится.

Чу Ванньин взял завернутую в листья булочку на пару и откусил маленький кусочек. Теплый пар хлынул из булочки, и внутри мягкой, клейкой обертки была начинка из сладкой бобовой пасты.

- Тебе нравится?
　　
Чу Ванньин откусил еще кусочек и кивнул

Мо Жань улыбнулся:
- Тогда на, скушай еще.

Все трое болтали за едой. Чу Ванньин внезапно вспомнил о предыдущей теме, и, закончив свою четвертую булочку, спросил Сюэ Мэна с притворной беспечностью:
- К стати, Шиге, вы упомянули ранее, что у каждого старейшины есть прозвище. Если мой Шицзунь называют повелителем мусора, то какое прозвище у старейшине Юхэна?

@темы: 2ha

---

52

Гл.52 этот почтенный даже не появился.



Сюэ Чжэнъюн упражнялся с мечом на северной вершине, когда над ним проплыл цветок хайтана. Он произнес странное:- “Э “, - и поймал его, вытирая пот полотенцем, бормоча себе под нос:
- Послание Юхэна, Хайтан? Он даже не потрудился прийти поговорить? Когда это он стал таким ленивым?
Но он все равно взял Золотой шар света из центра цветка и поместил его в ухо.
- Мастер секты, пожалуйста, приходите в павильон Красного лотоса как можно скорее.……

Сюэ Чжэнъюн сначала не поверил, но когда он сошел со своего меча перед резиденцией Чу Ваньнина, он был полностью ошеломлен.

Ребенок лет пяти-шести стоял в беседке у пруда с лотосами, заложив руку за спину и мрачно глядя на лотос. Если смотреть сбоку, у этого ребенка было ледяное выражение лица и ледяные глаза; он был одет в мантию Чу Ванньина, но она была слишком большой для него, рукава доставали до земли и он выглядел как рыба, буксирующая за собой огромный широкий хвост.
　　
Сюэ Чжэнъюн : “......”

Ребенок обернулся. «Если ты засмеешься, я умру со стыда» - практически было написано у него на лице.

Сюэ Чжэнъюн :
- Эй, ха-ха-ха!!!
　　
Ребенок возмущенно закричал:
- Что ты смеешься! Это не смешно!

- Не то, чтобы я хотел посмеяться над тобой. Аха-ха-ха. Я же сказал показать рану старейшине Танлангу, но ты же не послушал ..Ах-ха-ха-ха.. я лопну от смеха, как нелепо… - Сюэ Чжэнъен хохотал, держась за живот обеими руками.-, Я.., я никогда еще не видел ребенком с такой убийственной аурой, ахахахаха.
　　
Этот ребенок был не кто иной, как Чу Ванньин, который проснулся и обнаружил, что съежился. Виноградная лоза, пронзившая его плечо на озере Цзиньчэн, должно быть, была заколдована каким-то проклятием, которое превращает тех, кто был ранен, обратно в их пятилетних или шестилетних. К счастью, его духовная сила также не вернулась, иначе Чу Ванньин чувствовал, что он просто бы умер.

Сюэ Чжэнъюн пошел за формой маленького размера для младших учеников, смеясь всю дорогу туда и обратно.
Чу Ванньин, наконец, выглядел немного менее комично после переодевания в более подходящую одежду. Он расправил отделанные серебром синие рукава, поднял взгляд, чтобы стрельнуть им в Сюэ Чжэнъюна, затем сказал яростно:
- Если ты посмеешь кому-нибудь рассказать, я прикончу тебя.
　　
Сюэ Чжэнъюн засмеялся:
- Не буду, не буду. Но что ты собираешься с этим делать? Я ничего не знаю об исцелении, тебе же нужно, чтобы кто-то осмотрел тебя? Как насчет того, чтобы попросить старейшину Танланга прийти?
　　
Чу Ванньин сердито взмахнул рукавами, но рукава униформы ученика были тесными и облегающими, размахивать ими, не имело смысла. Он еще больше разозлился:
- А что он сделает? Посмеется надо мной?　　
- Тогда как насчет того, чтобы я пригласил жену взглянуть?
　　
Чу Ванньин сжал губы и ничего не сказал, выглядя возмущенным.
　　
- Тогда я приму это как "да"?
　　
Чу Ванньин только повернулся к нему спиной. Сюэ Чжэнъюн знал, что он был в плохом настроении, но зрелище было действительно слишком забавным, он попытался сдержаться, но в конечном счете потерпел неудачу, и снова разразился громким смехом.
Чу Ванньин попытался призвать Тяньвень.
- Ты снова смеешься?　　
　　
- Я не смеюсь, не смеюсь. Я сейчас же позову жену, ахахахаха.
Сюэ Чжэнъюн убежал и вскоре вернулся с обеспокоенной госпожой Ван. Госпожа Ван замерла, как только увидела Чу Ваньнина, и прошло много времени, прежде чем она, наконец, смогла с недоверием произнести:
　　　　
- Старейшина Юхэн …
　　
К счастью, госпожа Ван была добрым и сострадательным человеком, в отличие от своего мужа. Она задала Чу Ванньину несколько вопросов, оглядывая его, затем мягко сказала:
- Циркуляция духовной энергии старейшины в порядке, и в теле тоже нет ничего ненормального. Кажется, ничего не изменилось кроме того, что вы превратились в ребенка.
Чу Ванньин спросил:
- Госпожа знает способ снять проклятие?
Госпожа Ван покачала головой:
- Травма старейшины была вызвана древней ивовой лозой, боюсь, нет другого известного случая этой болезни, поэтому я не знаю, как ее лечить.

Чу Ванньин опустил ресницы, ошеломленный, и на некоторое время потерял дар речи.

Госпожа Ван не могла вынести этого зрелища и поспешно сказала:
- Старейшина Юхэн, судя по тому, что я видела, наиболее вероятной причиной вашего нынешнего состояния является то, что лоза ивы, вероятно, содержала эликсир самовосстановления, который попал в вашу рану, а не проклятия, иначе это не заняло бы так много времени, чтобы вступить в силу. Это было, вероятно, совсем небольшое количество эликсира, и он повлиял на ваше тело, только потому что вы переутомляли себя день за днем. Как насчет того, чтобы позаботиться и отдохнуть несколько дней, и посмотреть, не изменится ли что-нибудь?
　
Чу Ванньин некоторое время молчал, потом вздохнул:
- Большое спасибо, госпожа.
　　
- Не за что.
Госпожа Ван еще раз внимательно оглядела его:
- В нынешнем внешним виде, пока вы не скажете никому, что это вы, вас никто не узнает.
　　
Она не ошиблась, даже сам Чу Ванньин забыл, каким он был в пять или шесть лет. Глядя на свое отражение в пруду, если не считать некоторого сходства в чертах лица, он совсем не был похож на себя взрослого. Наконец, чувствуя себя немного лучше, он посмотрел на Сюэ Чжэнъюн и сказал:
- Мастер секты, я собираюсь уединиться в павильоне Красного лотоса на несколько дней. Пожалуйста, позаботьтесь о моих учениках.

-Это само собой разумеется, Сюэ-Эр-мой сын, Жань-Эр-мой племянник, а Ши Мэй-ученик пика Сишэн.- Сюэ Чжэнъюн усмехнулся, - Ты просто позаботься о себе.

Но прошло три дня медитации, а его тело все еще не приходило в норму. Чу Ванньин не мог не чувствовать себя еще более взволнованным, совершенно неспособным “заботиться и отдыхать”, как сказала госпожа Ван.
Однажды вечером Чу Ванньин, наконец, не мог больше терпеть беспокойное чувство. Медитация все равно не помогала, с таким же успехом он мог бы пойти прогуляться в горы, чтобы выкинуть некоторые вещи из головы.
　　
Это было послеобеденное время, до вечерних занятий, и дорожки и коридоры пика Сишен были полны учеников, но никто не обратил на него никакого внимания. Чу Ваньнин погулял немного вокруг, а затем отправился к бамбуковому лесу возле платформы Шань-Е.
　　
У каждого старейшины была своя излюбленная область практики, куда они всегда брали своих учеников для совершенствования и обучения. Этот бамбуковый лес принадлежал Чу Ванньину.

Воздух наполнился тихим шелестом бамбуковых листьев. Чу Ванньин сорвал листок, закрыл глаза и продудел мелодию. Простые, безмятежные звуки успокоили его взволнованный ум. Но вскоре он услышал звук шагов, который приблизился и остановился рядом с ним.
- Эй, малыш.

Чу Ванньин открыл глаза.
Это был Сюэ Мэн, длинноногий и с тонкой талией, гордо стоящий посреди бамбукового леса, с клинком Лонгчэна, поблескивающим в руке.

- Я собираюсь попрактиковаться с мечом здесь, а ты иди, поиграй в другом месте.
　
Кончик брови Чу Ванньина слегка приподнялся. Это было довольно странное чувство, когда Сюэ Мэн командовал им.
- Я буду играть на листе тут, ты можешь попрактиковаться с мечом, никто никому тут не помешает.

Сюэ Мэн сказал:
- Нет. Поторопись и уходи, мой клинок может поранить тебя.

- Ты не можешь поранить меня.

Сюэ Мэн щелкнул языком, терпение его иссякло:
- Не говори, что я не предупреждал тебя. Если ты получишь травму, это будет уже не мое дело.- Сказал он, вынимая Лонгчен из ножен с мощным звуком, похожим на шипение змеи, выходящей из глубин лагуны и парящей в небе.

Мгновенно, Лонгчен стал танцующей тенью в руке Сюэ Мэна среди летающих листьев, летящими следом за ним, когда свет отражался от лезвия. Он превращал лист в десять кусков, срубая все больше листьев бамбука. Пронзить, толкнуть, взмахнуть и разрубить, каждое движение его было плавное, как скольжение снега на ветру.

Даже пятидесятилетний культиватор похвалил бы такое впечатляющее зрелище, не говоря уже о пятилетнем ребенке.
Но даже когда Сюэ Мэн прошел через десять форм, ребенок все еще просто сидел на своем камне, играя своим листом, как будто ничего удивительного или даже примечательного не происходило перед ним.
Сюэ Мэн, раздраженный, вложил свой клинок в ножны и спрыгнул с верхушек деревьев бамбукового леса, легко приземлившись перед Чу Ванньином.

- Мелкий..

"......”

- Эй, малыш, я с тобой разговариваю.

Чу Ванньин опустил лист и медленно открыл глаза, бесстрастно глядя на него:
- Разве твой Шицзунь не учил тебя быть вежливым, когда говоришь с другими? Не просто « Эй»…, у меня есть имя.
　　
- Зачем мне знать твое имя? - Сюэ Мэн собирался быть милым, но часть его хорошего настроения исчезла после колючих слов:
- У клинка нет глаз, так что убирайся в сторону, прежде чем он отрубит тебе голову.

Чу Ванньин ответил с безразличным видом:
- Если ты даже не можешь избежать случайного отрубания моей головы, есть ли вообще какой-либо смысл тебе практиковать?
　　
- Ты! - Сюэ Мэн никогда не был таким униженным за всю свою жизнь, да еще и начинающим учеником, который даже не достигает его бедра. Ему было досадно и он разозлился:
- Ты так со мной смеешь разговаривать, а ты знаешь кто я?

Чу Ванньин мягко взглянул на него:
- И кто ты?

- Я молодой мастер пика Сишенг. - Сюэ Мэн чуть не задохнулся от негодования, - как, ты даже не знаешь этого?

Уголки губ Чу Ванньина слегка приподнялись. Улыбка выглядела бы очень насмешливой на его первоначальном лице, но на его нынешнем детском, очаровательном лице была еще более бесконечно насмешливой.

- Ты просто ученик, это не похоже на то, что ты мастер секты, почему я должен знать о тебе?

- Ч-ч-ч-что ты сказал?

- Перестань задаваться и потренируйся лучше с мечом.
Чу Ванньин опустил свои длинные ресницы и вернулся к игре на листе, мелодия медленно плыла на ветру, ноты поднимались и опускались.
　　
Сюэ Мэн мог умереть от того, насколько он был зол. Он издал крик, как будто сражался с этим маленьким ребенком. Но как бы он ни злился, ему все равно не хотелось бить детей, поэтому он мог только орать и безжалостно рубить бамбук, который ломался и падал под безмятежную мелодию.
　　
Его клинок был быстрым и яростным, несколько вспышек и десятки бамбуковых стволов были срезаны, порублены и тупые щепки полетели в разные стороны. Против врага острия щепок были бы острыми, как бритва, но просто щепок было достаточно, чтобы преподать урок младшему ученику.
　　
Сотни чуть заостренных бамбуковых палок упали прямо на Чу Ванньина и были всего в нескольких сантиметрах от него. Сюэ Мэн бросился вниз, чтобы убрать этого нахального маленького ученика с дороги.
　　
На самом деле он не хотел причинять вред ребенку, просто хотел немного напугать его. Но неожиданно, в то же мгновение, как он бросился вниз, ребенок перестал играть и щелкнул листком между пальцами, нежный бамбуковый лист внезапно превратился в сотни тонких нитей.
Мгновенно сотни нитей устремились к падающим щепкам с ошеломляющей точностью.

Даже ветер, казалось, перестал дуть.
　　
Чу Ванньин встал. Одновременно сотни щепок вокруг него превратились в пыль.
И как дым исчезли!
Сюэ Мэн застыл в шоке, лицо его было бледным и красным одновременно, он не мог вымолвить ни слова.
　　
Маленький ребенок перед его глазами поднял взгляд, серебристо-синяя униформа трепетала, и улыбнулся Сюэ Мэну:
-Повторишь?

Сюэ Мэн:"......”

- Ваши удары сильны, но беспорядочны. Слишком хаотичны и позиция неустойчива.

Сюэ Мэн открыл рот, затем закрыл его.
　　
Чу Ванньин продолжил:
- Начните с формы Воробья. Следите за моей музыкой, проходите каждую форму в такт с отрезками мелодии и не быстрее.
　　
Чтобы его поучал какой-то ребенок?! Лицо Сюэ Мэна стало еще более мрачным, он стоял на месте, кусая губы. Чу Ваньнин не торопил его, спокойно ожидая, что Сюэ Мэн оставит свое эго ради улучшения, если он будет готов слушать ребенка.
　　
Прошло некоторое время, прежде чем Сюэ Мэн внезапно удрученно топнул ногой, бросил меч и повернулся, чтобы уйти.

Наблюдая, как он уходит, взгляд Чу Ваньнина немного помрачнел. Он подумал, что это действительно было так жаль, что Сюэ Мэна никак не научить смирению, это так жаль…
Но прежде, чем он смог закончить эту мысль, он увидел, как Сюэ Мэн поднял ветку с земли и обернулся, чтобы сказать раздраженно:
-Тогда, я использую эту ветку, на случай, если я случайно ударю тебя.
　　
Чу Ванньин помолчал, потом с улыбкой кивнул:
- Хорошо.
Сюэ Мэн поднял бамбуковый листок для него и вытер, прежде чем передать:
- Это для тебя, Сяо Диди (младший брат).

Так он теперь "Сяо Диди“, а не”малыш"?
Чу Ванньин бросил на него насмешливый взгляд, взял листок и, снова усевшись на камень, неторопливо заиграл. У Сюэ Мэна была опрометчивая личность, позиция Воробья включала в себя движение, когда боец прыгает и поворачивается в воздухе, делая шесть ударов, за которыми следует конечный удар. Но Сюэ Мэн никогда не мог сделать это правильно, часто нанося удар более десяти раз перед основным ударом, который не достигает цели, потому что нанесен не в нужный момент.
　　
Сюэ Мэн проделал этот маневр пять, шесть раз подряд, его брови становились все более жесткими, когда он становился все более и более раздраженным.
В волнении он мельком увидел ребенка, сидящего на камне и играющего на бамбуковом листе; несмотря на свои нежные годы, он был воплощением самообладания, без малейших жалоб, и Сюэ Мэн не мог избавиться от чувства стыда, которое подкралось незаметно.

Поэтому он собрался с духом и попробовал еще несколько раз, медленно следуя за ритмом мелодии. Он закончил тренировку только поздней ночью, когда луна висела высоко в небе, и он смог, наконец, завершить маневр безупречно.
　　
Сюэ Мэн вытер пот со лба и радостно воскликнул:
- Сегодня все получилось только благодаря тебе. Ты ученик какого старейшины, СяоДиди? Ты просто удивительный, как это я не знал о тебе раньше?

Чу Ваньнин уже был готов к этому вопросу-у старейшины Сюаньцзи было много учеников, так много, что он даже не мог вспомнить их всех. Он отложил лист и сказал с легкой улыбкой:
- Я ученик старейшины Сюаньцзи.

Сюэ Мэн, казалось, плохо думал о Сюаньцзи. Он хмыкнул:
- О, повелитель мусора.

- Повелитель мусора?

- Ах, прости. - Сюэ Мэн неправильно понял удивление в глазах Чу Ванньина и подумал, что ребенок расстроен тем, что высмеяли его Шицзунь.
Он улыбнулся и объяснил:
- Это просто прозвище. Ваш Шицзунь принимает всех и каждого, мусор- это его ученики, которые совершенно бездарны. Это не относиться к самому старейшине Сюаньцзи, не обращайте внимания, СяоДиди.
　　
Чу Ванньин:
- Ии…и… часто вы даете старейшинам прозвища?

@темы: 2ha

---

51

Гл.51 этот почтенный хозяин этого места...... Пфф Хахаха

В течение следующих трех дней Чу Ванньин был еще более угрюмым, чем обычно, его характер стал еще хуже.
Негодование было ясно написано на лице старейшины Юхэн, и мрачная аура следовал за ним, куда бы он ни пошел. Ученики бросались врассыпную, как травоядные, едва завидев хищника. Даже Сюэ Чжэнъюн не осмеливался говорить с ним слишком много из-за страха перед его убийственной аурой.

Чу Ванньин не хотел признаваться, что испытывает какую-то неприязнь к Мо Жань, но, видя, как двое его учеников встретились у тренировочных манекенов и вели себя так нежно, он просто не мог сдержать ярости, вспыхнувшей в нем, и горького чувства, затопившего его грудь.
Он почувствовал отвращение.
Не только к другим, но и к себе.
　　
Он и Мо Вейю были лишь учителем и учеником, не более того. Какое ему дело до того, к кому Мо Жань привязан, с кем хочет иметь дело?
Какое он имеет право размахивать ивовой лозой только потому, что ему не нравится то, что он видит? Если ему кто-то нравился, нравилось быть рядом с кем-то, какое это имеет отношение к тебе? Что с тобой не так? Чу Ванньин, твое сердце меньше кончика иглы! ......В любом случае, отступив на тысячу шагов, что с того, что он почувствовал невыразимое желание к Мо Жань? У него было достаточно гордости и самообладания, более чем достаточно, чтобы держать свои чувства под контролем, более чем достаточно, чтобы подавить это ужасающее желание, сколько бы времени ни потребовалось, чтобы задушить его.
Никто никогда не узнает о его неприглядной привязанности.
Ничего не останется, кроме парчового мешочка с двумя прядями волос внутри.
Мо Жань не узнает о его чувствах, точно так же, как он никогда не узнает, что на дне озера Цзиньчен, тот, кто пережил жгучую агонию, чтобы спасти его, был не Ши Мэй, а он.
　　
Но что это за чувство?
Так это и есть...... ревность?

От одной мысли об этом Чу Ванньин задохнулся.
В течение нескольких месяцев после этого он старался избегать Мо Жань, сводя к минимуму все взаимодействия за пределами обычных инструкций по культивации и обучению.
　　
Время шло, год подходил к концу. Однажды, когда Чу Ванньин возвращался из поездки вниз с горы, пошел снег, как только он добрался до главных ворот.
Пик Сишэн быстро покрылся серебряной вуалью. Чу Ванньин плохо переносил холод, он плотнее запахнул мантию, чтобы согреться, и быстро зашагал к залу ДанСин.

В зале пылал огонь, в медном тазу посередине потрескивали дрова.
Чу Ванньин пришел отчитаться перед Сюэ Чжэнъюн , но мастера секты нигде не было видно. Вместо этого он столкнулся там с Мо Жань.
　　
Никого не было в зале ДанСин. Это был первый раз, когда Чу Ванньин был с ним наедине за много месяцев, и он не мог не чувствовать себя немного неловко. Более того, именно здесь и происходили события этого абсурдного сна.
　　
Кстати говоря, Чу Ванньин действительно видел этот сон еще несколько раз, каждый раз так же четко и ясно. Первые несколько раз он так же был смущен, но через некоторое время привык и просто позволял Мо Жань делать, что он делал, вести себя как маленький сумасшедший, а сам лениво считал ресницы Мо Жань от скуки: раз, два, три ... ..　
Но этот сон всегда резко обрывался в определенный критический момент и, после многих повторений одного и того же, Чу-цзунши решил, что это должно быть из-за что он чист и благороден по натуре и даже его фантазии не становятся слишком грязными.
Придя к такому выводу, старейшина Юхэн и его хрупкое, девственное сердце, наконец, смогли восстановить немного достоинства.

Но сочетание Мо Жань и зал ДанСин все-таки заставляли Чу Ваньнина интуитивно почувствовать опасность.
К несчастью, этот юноша не имел ни малейшего представления об этом. Увидев его, он распахнул свои черные глаза и лицо засветилось в широкой улыбке:
- Шицзунь, ты вернулся.
- Гм..
- Ты ищешь дядю? Тете немного не здоровится, так что он присматривает за ней. Что тебе было нужно? Я передам ему.
Чу Ванньин облизнул губы и мягко сказал:
- Ничего, не надо.
Потом сразу повернулся, чтобы уйти.
Но Мо Жань окликнул его:
- Шицзунь, пожалуйста, подожди.
- В чем дело?
Говоря это, он обернулся, но неожиданно наткнулся на протянутую руку Мо Жань, коснувшуюся его лба.
Мо Жань стряхивал с его одежды и с волос снег, приговаривая, как будто это было самой естественной вещью в мире:
- Только посмотри на себя, ты весь в снегу.
Не зная, что делать, Чу Ванньин замер, пока юноша суетливо бормотал, стряхивая с него снег, затем достал белый платок, чтобы просушить волосы.
　　
Чу Ванньин плохо переносил холод, он не должен был замерзать, иначе он легко заболеет.
Но этот человек никогда не знал, как позаботиться о себе. В прошлой жизни, после того как он находился под домашним арестом, он часто любил сидеть во дворе и наблюдать за рыбой кои в пруду, не обращая внимания, даже когда начинал идти снег.

Поэтому он все время простужался и страдал от лихорадки. Шицзунь стал еще более хрупким после того, как его духовное ядро было разрушено. Он был прикован к постели, по крайней мере, на полмесяца каждый раз, когда заболевал, и чаша за чашей лечебного отвара практически не помогали.
　　
И вот, когда Мо Жань увидел его покрытым снегом, наполовину растаявшим, наполовину замерзшим, он рефлекторно начал стряхивать с него снег.
Но на полпути к сушке волос он запоздало осознал, что его действия могли быть слишком интимными. Он вскинул голову как раз вовремя, чтобы встретиться лицом к лицу с парой сдержанных глаз Феникса.

Чу Ванньин пристально смотрел на него “.....”
- Ахаха, этот ученик переступил границы дозволенного, Шицзунь, конечно, может сам вытереться.

Чу Ванньин вздохнул с облегчением.
В конце концов, это был всего лишь сон.
Его ученик был таким же, как и раньше, не похожим на того парня во сне, который называл себя “этот почтенный”.

Чу Ванньин помолчал, прежде чем взять у Мо Жань предложенный платок. Он снял плащ и подошел к огню, чтобы согреть руки, затем вытер тающий снег с волос.
- С каких это пор ты наконец узнал, что такое границы? - он искоса взглянул на Мо Жань прищуренными глазами, - разве ты не всегда был равнодушен к таким вещам?”
Мо Жань:"......”

Некоторое время оба молчали. Чу Ванньин закончил вытирать волосы и рассеянно убрал платок, затем бросил бесстрастный взгляд на Мо Жань.
- В любом случае, что ты здесь делаешь?

Мо Жань поспешно ответил:
- Это конец года, отчеты за год нужно разобрать, поэтому я помогаю……
　　
Чу Ваньнин оборвал его:
- Я знаю, что отчеты должны быть организованы, но разве это не работа Ши Минцзин ? Почему ты это делаешь?

Мо Жань пробормотал:
- Память Шицзунь действительно впечатляет.

Чу Ванньин был совершенно равнодушен к лести:
- А где он сам?
　　
- Он сказал, что сегодня утром его немного лихорадило и болела голова.- Увидев выражение глаз Чу Ванньина, Мо Жань поспешно продолжил: - Извини, Шицзунь, это я велел ему немного отдохнуть, так что, пожалуйста, не вини его.
　　
Такая защита похожа на острую иглу, которая уколола Чу Ванньина и заставила его сдвинуть брови. Он молчал некоторое время, потом спросил:
- Он в порядке?
　　
Видя, что он его не винит, Мо Жань облегченно вздохнул:
- Я дал ему лекарство и подождал, пока он заснет, прежде чем уйти. Он просто простудился, через два-три дня будет в порядке. Спасибо за заботу, Шицзунь.
　　
- Какое мне дело до этого, я просто спросил.
- мм…
- Тогда я оставляю тебя наедине с твоей работой.
Чу Ванньин вышел.
Пик Сишэн запрещает своим ученикам выполнять обязанности друг друга. Мо Жань был уверен, что Шицзунь накажет его, но чу Ванньин неожиданно отпустил его так легко. Он стоял на месте ошеломленный довольно долго, и не реагировал, пока Чу Ванньин не был уже на расстоянии.
Мо Жань поднял зонтик, прислоненный к двери, и побежал за одинокой фигурой по снегу.

- Шицзунь! Шицзунь, подожди!
　　
Чу Ванньин обернулся. Мо Жань остановился перед ним, стряхнул снег с зонтика и раскрыл его над ними.
- Снег действительно идет, возьми зонтик с собой.
Чу Ванньин бросил на него холодный взгляд:
- Не надо.
Мо Жань попытался передать зонтик, но Чу Ванньин почувствовал только раздражение и отказался принять его. Зонтик выпал из его руки и ветром его унесло на несколько метров.

Чу Ванньин уставился на зонтик, воткнутый в снег. Некоторое время он молча смотрел на него. Это все было так просто, он хотел просто повернуться и уйти равнодушно, как он всегда делал в прошлом. Но ноги отказывались двигаться.
Точно так же, как свеча в конце концов всегда погаснет, и даже древний колодец со временем высыхает. Даже самый терпеливый человек в конце концов сломается.
Чу Ванньин повернулся, взмахнув рукавом, и закричал:
- Мо Вэйю, зачем ты пристаешь ко мне? Разве я не твой учитель, по-твоему нужен кто-то еще, чтобы заботиться обо мне!

Золотой свет собрался в его руке, когда он говорил, и Мо Жань рефлекторно сделал шаг назад, думая, что он собирается вызвать Тяньвэнь для порки снова. Но вместо этого свет поднялся в небо, словно золотой фонтан, и образовал сияющий барьер, преграждая путь снегу и ветру.

Мо Жань:"...о...”
Это был барьер для блокирования дождя и снега……

Он уперся холодным взглядом в Мо Жань:
- По-твоему, мне нужен зонт?
Он, казалось, был по-настоящему зол, барьер быстро менял цвета с движением его пальцев, от золотого до красного, фиолетового, синего, а затем зеленого.
　　
Эффект барьера менялся с цветом. Один защищал только от снега, другой также блокировал ветер, а другой даже сохранял внутреннюю часть барьера теплой, несмотря на ледяную метель.
Эти методы были довольно мощными, и Чу Ванньин обычно не тратил свою духовную энергию, чтобы блокировать снег таким образом. Этот поступок был таким ослепительным и таким детским, что Мо Жань на мгновение лишился дара речи.
　　
- Шицзунь, не сердись.……
- Кто сказал, что я сержусь?!- Чу Ванньин побледнел от гнева, - проваливай уже!

- Ну, я пойду….- Мо Жань взглянул на барьер, - не трать столько энергии впустую.……

- Убирайся!
Взмахом руки Чу Ваньнина духовная энергия, образующая барьер, внезапно собралась в вспышку молнии, которая приземлилась прямо перед Мо Жань.
Мо Жань просто проявлял к нему некоторую заботу из доброты своего сердца, но чуть не был поражен молнией за это. Он почувствовал себя немного обиженным и собирался что-то сказать, но когда он поднял глаза, то увидел Чу Ванньина, стоящего в снегу, лицо было бледным, но веки покраснели. Мо Жань, вздрогнул:
- Ты…

- Мы с тобой просто учитель и ученик, не более того. Не о чем беспокоиться. Так что бери свой зонт и проваливай.

Мо Жань вздрогнул, внезапно его осенило.

- Шицзунь, в тот день на тренировочном поле, когда я разговаривал с Ши Мэем, ты……

Он слышал все……
Но Чу Ванньин ничего не сказал, только повернулся, чтобы уйти.
На этот раз Мо Жань не окликнул его, и он не обернулся.
Чуть поодаль Чу Ванньин чихнул. Его шаги замедлились, затем он опустил голову и пошел еще быстрее, как будто он был зол, но также это выглядело, как будто он убегал.
　　
Мо Жань все это время стоял в снегу, тупо глядя ему в спину, пока он не исчез, погруженный в свои мысли.
　　
Чу Ванньин заболел, как только вернулся в павильон Красного лотоса.
Он мог использовать барьеры для защиты от дождя и снега, но он никогда не беспокоился об этом, когда дело касалось его самого, видя в этом пустую трату духовной энергии. Вот почему, когда шел дождь, он просто использовал бумажный зонтик, как и любой другой обычный человек.
Он чихал и чихал, головная боль и лихорадка быстро последовали за этим. Он уже привык к самолечению, и небольшая простуда казалась ему ерундой. Поэтому он принял лекарство, умылся и переоделся, а затем зарылся в постель, чтобы отоспаться.
　　
Может быть, это было из-за холода, но тошнота, которая появилась с тех пор, как он получил травму на озере Цзиньчен, была особенно сильной этой ночью. Ночь прошла в туманном сне, все его тело было покрыто холодным потом и горело, как печь.

Чу Ванньин проснулся только в полдень следующего дня. Моргая затуманенными глазами, он лежал так некоторое время, прежде чем медленно встать с кровати, чтобы надеть обувь.

Он молча уставился на нее.

Его ботинки, казалось, стали немного больше за ночь......
　　
Он присмотрелся внимательнее.

Чу Ванньин: “…………”
Даже самообладание старейшины Юхэн не выдержало такого шока.

Не то чтобы его ботинки стали больше.
Чу Ванньин тупо уставился на свои руки, ноги, босые ступни и плечо, с которого соскользнул халат.

Дело было в том, что это он...... стал меньше????

@темы: 2ha

---

50

Гл.50 Ты Нравишься Этому Почтенному

Как человека, который так ценит оружие, такая сцена так разозлила Чу Ванньина, что он даже не мог говорить.
Он увидел идиота.

Под цветущим деревом неподалеку, Мо Жань вызвал Цзянуй. Размер священного оружия мог быть изменен по желанию. Большинство людей хотели сделать свое оружие больше и более впечатляющим или, по крайней мере, сохранить его нормальный размер, как это сделал Чу Ванньин. Но Мо Жань превратил Цзянуй в крошечную ветку, длиной и шириной с веревку для завязывания волос, с крошечными листьями. Достойное священное оружие выглядело абсолютно жалким.

У всех людей была разная духовная энергия. Тяньвэнь светился золотом, когда Чу Ванньин вливал свою духовную энергию, но Цзянуй светился алым.
　　
Итак, если оставить это в стороне, Цзянуй сейчас выглядел как красная нить судьбы......
　　
- Ши Мэй, привяжи это к руке, я хочу посмотреть, обладает ли Цзянуй такой же силой, как Тяньвэнь, чтобы вытягивать правду из людей.

- Э-э ... ...... хочешь проверить на мне?
　　
Мо Жань улыбнулся:
- Да, потому что я ближе всех к тебе, и я знаю, что ты никогда не солгал бы мне.
　　
Ши Мэй все еще колебался:
- Это правда, но……

- Айя, я не буду спрашивать ничего сложного. Если ты мне не веришь, давай поклянемся? - Сказал он, оттопыривая мизинец.
　　
Ши Мэй не знал, смеяться или плакать:
- Сколько тебе уже лет, не слишком ли это по-детски?
　　
- Да ладно, давай поклянемся, если в восемь лет это было нормально, то и в восемнадцать, и в восемьдесят восемь это тоже нормально, ничего детского.
Мо Жань схватил Ши Мэя за правую руку и с дерзкой усмешкой вытащил мизинец. Ши Мэй, разрываясь между злостью и смехом над его выходками, мог только подчиниться.
　　
Но, неожиданно, вместо того, чтобы соединить их мизинцы, Мо Жань ухмыльнулся, глаза его превратились в маленькие полумесяцы:
- Цзянуй, за работу.

Цзянуй увеличивался быстрее молнии и в мгновение ока обвязался вокруг мизинца Ши Мэй, а другим концом-вокруг мизинца Мо Жань.
　　
Красивый юноша рассмеялся, как хитрая лиса, которая задумала свой путь в Вознесение. Он радостно сказал, сияя ямочками на щеках:
- Поздравляю, вы на это клюнули.

Ши Мэй занервничал:
- Ты! ......Сейчас же отпусти.

- Потом, потом...Сначала пару вопросов, - ухмыльнулся Мо Жань.
По правде говоря, Мо Жань чувствовал себя неловко с того эпизода на озере Цзиньчэн, когда он получил Чансянси, а Ши Мэй не смог открыть коробку.
Несмотря на то, что Ши Мэй был в перчатках и не прикасался к коробке своей рукой, Мо Жань просто не мог избавиться от своих сомнений. Более того, именно Чу Ванньин открыл коробку в конце концов.
Чу Ванньин...... как это было возможно ... ..

Поэтому Мо Жань решил, что коробка, должно быть, сломана.
И сейчас он хотел использовать Цзянуй, чтобы убедиться в этом.

Он был абсолютно уверен в своих чувствах к Ши Мэй, но беспокоился, что, возможно, он сам не имел такого же веса в сердце Ши Мэй. Что касается признания на озере Цзиньчен, он не мог быть уверен, что не вообразил его.
　　
Ши Мэй обладал мягким темпераментом и был добр ко всем. В отличие от этого Чу Ванньина, с его угрюмым выражением лицом каждый день, как будто все остальные чем-то обязаны ему, он был совершенно непривлекательным.
　　
Таксиан-Джун, может быть, и грубый человек, но, когда дело доходило до желания его сердца, он так долго размышлял об этом, что спотыкался о собственные мысли.

- Во-первых - Сердце Мо Жань было полно тревоги, но он продолжал ухмыляться и изображать беззаботность. В качестве дополнения к своей задумке и чтобы замаскировать ее, он решил сначала задать пару простых вопросов:
- Что ты думаешь о Сюэ Мэне?

- Молодой господин-хороший человек, но он слишком прямолинеен, иногда невыносимо бестактен.

Мо Жань расхохотался и радостно захлопал в ладоши:
- Даже ты можешь устать от него? Ха-ха-ха, понятно, он слишком раздражает.
　　
Ши Мэй покраснел:
- .....Не так громко, вдруг молодой хозяин услышит.
　　
- Ладно, ладно, - Мо Жань ухмыльнулся, - но меня радует, когда ты его ругаешь.

Ши Мэй: “"......”

Мо Жань продолжил:
- А что ты думаешь о Шицзуне?
　　
- Шицзунь тоже хороший, просто немного вспыльчивый.......
Ши Мэй, казалось, действительно не хотел критиковать Чу Ваньнина, но он был связан Цзяньгуй, поэтому он прикусил губу на некоторое время, но все же закончил тем, что сказал:
- Ему немного не хватает терпения.
　　
- Хаха, немного не хватает? Скорее у него вообще его нет. Злится через день и даже не признается, что злится. Я не думаю, что женам и наложницам самого императора, удается это лучше, чем ему.

Чу Ванньин, стоя за углом: “………………”

- Если ты знал о плохом характере Шицзунь, то почему все же выбрал его для учебы?
　　
Ши Мэй ответил:
- Шицзунь холодный снаружи, но на самом деле очень добрый внутри. Я не так одарен от природы, как другие, но он никогда не подгоняет меня, если я медленно соображаю. Он сказал, что каждый заслуживает того, чтобы учиться, и так как я не умею сражаться, он научил меня исцелению. Он действительно очень добр со мной.

Мо Жань, поначалу ликующий, затих, услышав это, и улыбка исчезла с его лица.

Некоторое время прошло, прежде чем он сказал:
- Вряд ли он когда-нибудь был добр к тебе. Все, что он делал, это обучал тебя некоторым техникам, может быть, иногда заботился о тебе, чего и следовало ожидать от любого учителя.

- Это другое….

Мо Жань разозлился, надувая щеки:
- В любом случае, он не так хорошо к тебе относится! Что бы он ни сделал для тебя, я тоже могу это сделать!　

Ши Мэй замолчал. В наступившей неловкой тишине Мо Жань, медленно загасил пламя в своем сердце. Увидев, что Ши Мэй молча смотрит вниз, он почувствовал себя виноватым.
Ши Мей тихо прошептал:
- Все в порядке. Однажды, несколько лет назад, до того, как ты пришел на пик Сишэн, я шел по тропинке, когда внезапно начался шторм. В то время я еще не был учеником Шицзунь. Я столкнулся с ним, когда бежал под дождем. Он держал красный бумажный зонтик и, видя мое жалкое состояние, предложил разделить его со мной. Я слышал о его холодной репутации, поэтому очень нервничал, идя рядом с ним.
- А потом?

У Ши Мэя было мягкое выражение лица:
- За всю дорогу мы не произнесли ни слова.
　　
Мо Жань кивнул:
- Он такой бездушный человек, что тут еще сказать.
　　
Ши Мэй слегка улыбнулся
- Да, Шицзунь мало говорит. Но когда он проводил меня до двери, и я повернулся, чтобы поблагодарить его, я увидел, что его правое плечо было полностью мокрым. Я шел слева от него, и на меня не упало ни капли дождя. Это был маленький зонтик, на самом деле предназначенный только для одного человека, и он использовал большую его часть, чтобы прикрыть меня. Я смотрел, как он уходит под дождем, а потом, как только вернулся в свою комнату, написал письмо с просьбой принять меня в ученики.

- Этого достаточно. У тебя слишком мягкое сердце, - вдруг сказал Мо Жань, - Если ты будешь продолжать, я почувствую, что ты слишком жалостлив.
　　
- А-Жань, разве тебе не жаль Шицзунь? У него только маленький зонтик, потому что он всегда один, никто не хочет с ним гулять. Вот почему, даже если Шицзунь иногда немного строг со мной или иногда ругает меня, я не возражаю. Потому что я помню его мокрое плечо.

Мо Жань ничего не сказал, кончик его носа слегка покраснел, а сердце стало немного несчастным.
Это было смутное чувство одиночества, и он даже не был уверен, для кого оно предназначалось.

- А-Жань, позволь спросить тебя кое о чем.

- Ммм, продолжай.

- Ты не очень расположен к Шицзунь?

Мо Жань помолчал:
- я……

- Или, другими словами, он тебе не нравится, верно?

По какой-то причине обычно мягкий и безмятежный взгляд Ши Мэя казался сейчас острым, когда он спросил об этом. Мо Жань, застигнутый врасплох, внезапно потерял дар речи.　　
В оцепенении Мо Жань не кивнул и не покачал головой. Прошло много времени, прежде чем он заставил себя улыбнуться:
- Айя, разве не я должен задавать здесь вопросы? Я не могу позволить тебе так на меня набрасываться!

Ши Мэй не упустил тот факт, что Мо Жань просто уклонился от вопроса, он не настаивал, но проговорил мягко улыбаясь:
- Мне просто интересно, это ничего не значит.

- Хорошо…
Мо Жань успокоился и посмотрел сквозь завесу густых ресниц на лицо Ши Мэй, такое же прекрасное, как яркая Луна в небе.
Первоначально его третий вопрос состоял в том, чтобы спросить Ши Мей, нравится ли ему он сам или нет. Однако после этого разговора настроение было таким тяжелым, губы не хотели двигаться.
Мо Жань внезапно выпалил:
- Он мой наставник, не более чем учитель и не о чем тут говорить.
Услышав эти слова там, где он стоял в тени, ресницы Чу Ванньина слегка задрожали, как крылья раненой бабочки.
　　
И хотя в глубине души он уже знал это, но, услышав подтверждение, почувствовал, что его тело стало таким легким, что может уплыть по воздуху, а сердце таким тяжелым, что может утонуть в море. Чу Ванньин почувствовал холод, возможно, в этом году осень наступила рано.
　　
Мо Жань и Ши Мэй все еще разговаривали вдалеке. Он закрыл глаза, легкая тошнота, которая приходила и уходила в последнее время, снова накрыла его.
Внезапно почувствовав усталость, он повернулся, чтобы уйти.
Но не успел он сделать и нескольких шагов, как осенний ветер донес до него голос Мо Жань. Он невольно остановился.
　　
Мо Жань задал Ши Мэю свой третий вопрос:
- Ну, ты поделился своими мыслями о Сюэ Мэне и Шицзунь, теперь обо мне.
Он старался говорить как можно небрежнее и очень осторожно, почти жалобно спросил::
- Ши Мэй, что ты думаешь обо мне?

Ши Мэй молчал.
Цзянуй действительно обладал такой же способностью к допросу, как и Тяньвэнь. Ши Мэй отказывался отвечать, поэтому алое сияние Цзянуй стало ярче там, где оно было плотно обмотано вокруг пальца Ши Мэй.
Он слегка нахмурился.

- Просто скажи что-нибудь.
Сердце Мо Жань болело, но этот вопрос так глубоко проник в его сердце и в этой жизнь и в той, что практически стал его личным демоном, поэтому он настаивал.
　　
Ши Мэй покачал головой и закрыл глаза, словно от сильной боли, длинные ресницы задрожали, на лбу выступил пот.

- ………Больно – он вздохнул, не в силах вынести такой боли.……
Он как раз собирался убрать Цзянуй, когда Ши Мэй достиг предела своей выносливости и, побледнев, хрипло сказал:
- Я думаю, что ты очень хороший.
　　
Глаза Мо Жань расширились.

Лицо Ши Мэя из бледного стало красным очень быстро, как будто он был раздосадован. Он опустил глаза, опустил ресницы и не смел взглянуть на Мо Жань.

Цзянуй превратился в пятнышки мерцающего красного света, которые трепетали, как лепестки опустошенных цветов, возвращаясь в ладонь Мо Жань. Опустив голову, он не смог сдержать тихий смешок, а когда он снова посмотрел на Ши Мэй, его лицо было теплым, как первый весенний цветок.

В его голосе звучала ленивая улыбка, но глаза были немного влажными, когда он сказал:
- Я тоже думаю, что ты классный. Я уже говорил тебе это на озере Цзиньчэн, но так как ты ничего не помнишь, я хочу сказать это снова. Ты на самом деле......мне действительно в тебе все очень нравится.

Он не уточнил, что именно, но Ши Мэй все еще краснел до самой шеи и не мог найти слов.
　　
Мо Жань уставилась на него глубоким взглядом, глаза сияли ясным, ярким светом, как океан, наполненный звездами, как нежные волны в ночном небе.
　　
- Я буду относиться к тебе очень хорошо, я хочу сделать тебя счастливым.

Ши Мэй не был тупым и смысл слов Мо Жань был ясно написан на его лице. Ши Мэй не мог не опустить голову.

Сердце Мо Жань дрогнуло, и он поднял руку, чтобы погладить волосы Ши Мэй. Но, прежде чем он успел подойти ближе, внезапно вспыхнул резкий золотистый свет, и виноградная лоза с громким треском ударила Мо прямо по лицу.

- Ах! - Почувствовав боль, Мо Жань в шоке обернулся.
Чу Ванньин стоял возле стены, в белоснежных одеждах, бледнее снега и, заложив руку за спину, холодно смотрел на них. Тяньвэнь извивалась на земле, как шипящая змея, листья ивы шелестели, золотой свет пробегал по ее длине с редкими искрами.
　　
Ши Мэй, вздрогнув:
- Шицзунь……
Мо Жань, держась за лицо:
- Шицзунь!
　　
Что с того, что его ненавидят, что с того, что его не любят?
Может кто-то и стал бы от этого плакать, но он… Чу Ванньин...... плакать? Полный абсурд. Конечно, вместо этого он устроит хорошую трепку.
Выражение лица Чу Ванньина было холодным. Он медленно подошел, голос его звенел:
- Вместо того, чтобы тренироваться ты здесь болтаешь? Мо Вейю, ты думаешь, ты такой впечатляющий только потому, что у тебя есть последнее священное оружие? Думаешь, ты теперь всемогущий и непобедимый? Ты такой самодовольный.
　　
- Шицзунь, я просто ... ……

Чу Ванньин сверкнул глазами. Мо замолчал.

- Ши Минцзин, пошли со мной. Мо Вейю,- Он сделал паузу, а потом мрачно закончил, - а ты будешь тут тренироваться. Если не сможешь продержаться против меня хотя бы десять ударов, то в наказание перепишешь книгу медитативных техник триста раз. А теперь проваливай.

Десять ударов?
Он мог бы просто пойти и начать копировать уже сейчас.

@темы: 2ha

---

Так, котятки, выложу сегодня до 53 главы и потом слегка замедлюсь. Потому как англо текста нет больше, китайский переводить архисложно и я еду в отпуск на хутор. С вайфаем там не очень. Но, постараюсь поработать над китайским переводом.😘😘😘

@темы: 2ha

---

С Днём Рождения, маленький принц!

---

49

Гл.49 Шицзунь этого достопочтенного всегда так безумен.

Изумление Чу Ванньина уже нельзя было описать словами. Его глаза широко раскрылись, глядя на Мо Жань во сне, как на привидение.

Взрослый Мо Жань был весьма элегантен, с широкими плечами и длинными ногами, он был на полголовы выше Чу Ванньина.
Когда он смог рассмотреть его лицо, то заметил, что его глаза были задумчивы и насмешливы одновременно.

- Дорогой Шицзунь, тебе стоит посмотреть на себя.
Его палец скользнул по щеке Чу Ванньина и остановился у его уха, теперь выражение глаз было холодным и угрожающим.
Мгновение прошло в тишине, затем он издал холодное хмыканье и резко наклонился. Мягкое, горячие ощущение обожгло его, когда Мо Жань захватил губы Чу Ванньина в свои.

Застигнутый врасплох, он не двигался, голова его гудела от белого шума, и что-то казалось,...... взорвалось в его мозгу.
Мо Жань целовал его. Его дыхание овладело им, влажное, возбужденное, полное грязного, похотливого желания.
　　
Губы грубо соприкоснулись со скрежетом зубов, когда бурные волны захлестнули его грудь.
Чу Ванньин почти дрожал от страха, глаза Феникса были широко открыты, разум в равной степени разъярен и ошеломлен. Но во сне он словно утратил свои духовные силы, едва мог собраться с силами даже физически; его крепко прижимал к груди Мо Жань, и он никак не мог освободиться от его хватки.
　　
Мо во сне, по какой-то причине сильно отличался от того, которого он знал.
Не было никакого почтительного заискивания, замененного вместо этого властной тиранией.
　　
Он ясно чувствовал горячее дыхание Мо Жань, низкое и быстрое, когда он выдыхал, животное желание, обжигающее, как лава, угрожая расплавить его плоть и кости.

Оправившись от первого шока, лицо Чу Ванньина побледнело от гнева, он был готов разорвать его. Он и представить себе не мог, что Мо Жань удержит его, а он не имеет сил сопротивляться, и еще труднее было принять жар, поднимающийся в животе, и слабость в пальцах от влажных, неистовых поцелуев. Грудь Мо Жань была обжигающе горячей, такой горячей, что он мог растаять и утонуть даже сквозь слои ткани. Он отчаянно хотел бороться, но не мог собраться с силами.

К тому времени, как он отпрянул, ноги Чу Ванньина подкосились. Мо Жань все еще держа его развернул к себе спиной и прижался лицом к его уху. Задыхаясь, он чувствовал теплое влажное дыхание у основания шеи. Затем он услышал, как Мо Жань сказал:
- Разве ты не хотел обсудить условия с этим почтенным?

Его голос был хриплым, настолько, что казался почти незнакомым.

Чу Ванньин посмотрел вниз, он чувствовал, что кадык на его горле подпрыгивает, все еще не смирившись с проигрышем в этом сражении, он сглотнул, чтобы сохранить контроль.

- Но у тебя мало что есть ценного для этого почтенного, так что тебе придется расстаться с последним, что у тебя осталось.
　　
Голос Чу Ванньин тоже стал хриплым, но он не знал, от гнева это или от желания. Он тихо произнес:
- …Что тебе надо?…

Мо Жань развернул и прижал его спиной к стене, затем резко поднял руку, чтобы ударить по твердой поверхности, а другой рукой крепко сжал скованное запястье Чу Ванньина.
Не без злобы, но и не без робкого желания он наклонился, чтобы захватить губами мочку уха.
Чу Ванньин сильно вздрогнул, пугающее онемение пробежало по его позвоночнику и распространилось по голове.

Голос Мо Жань был хриплым, дыхание тяжелым.
- Позволь мне трахнуть тебя, и я выполню твое требование.
　　
Глаза Чу Ванньина широко распахнулись, он покраснел от возбуждения, но еще больше от недоверия.
　　
Рука Мо Жань уже ощупывала его талию, губы скользили по шее, ядовитые слова были произнесены самым нежным голосом.

- Но этот достопочтенный так сильно ненавидит Шицзунь, что, вероятно, будет трудно вызвать какой-либо интерес к его телу. Вам придется немного поработать, чтобы мы могли хорошо провести время.

Мо Жань притянул его еще ближе и продолжил гладить по талии.
- Так что подумай хорошенько, если хочешь, тогда встань на колени, как хороший мальчик, и начинай работать ртом, услужи мне хорошо, а потом ложись на кровать и умоляй меня трахнуть тебя.

"......”
Чу Ванньин был близок к тому, чтобы потерять сознание.

Добродетельный, гордый, чистый и строгий старейшина Юхэн держался на расстоянии от мужчин и женщин и никогда не предавался ни эротическому искусству, ни любовной песне, всегда неподкупно целомудренный и отчужденный.

Или, проще говоря, невинный, он практически ничего не знал о любви и похоти.

И вот, к несчастью для него, несмотря на его гнев, вся его защита развалилась перед лицом этого сильного, незнакомого чувства, он был полностью побежден.

Мо Жань подождал немного, но не получил никакой реакции. Он выругался себе под нос и снова начал целовать его, не в силах сдержаться. Насытившись, он вытащил язык, оставляя за собой полупрозрачную нить, и тут же грубо прикусил шею, облизывая и целуя шею, плечо, ухо.
　　　
Ужас Чу Ванньина стал еще больше, когда Мо Жань начал грубо дергать и рвать его одежду, бормоча:
- Зачем ты прикидываешься таким добродетельным и святым?
Когда он начал его раздевать, Чу Ванньин поднял глаза, чтобы посмотреть на него. Его взгляд был горячим и безумным, странный свет в уголках его глаз, как давно накопившаяся ненависть, наконец, вырвался наружу. Но также и как обжигающе-горячая лава желания, пойманная в ловушку под слоями скал, наконец, переполненная после долгих лет воздержания.

Чу Ванньин, как будто обожженный силой его хищного взгляда, хотел отвернуться, но Мо Жань прочитал его мысли и схватил его лицо прежде, чем он смог это сделать.

- Смотри на меня.
Его голос был хриплым и горячим, слегка дрожащим от возбуждения или, возможно, от чего-то большего, наполненным жаждой зверя, готового сожрать свою добычу.

- Я сказал смотри на меня!

У Чу Ваньнин дрожали закрытые глаза.

Этот сон был действительно слишком абсурдный......
　　
- Шицзунь.- Голос у его уха вдруг стал мягким и теплым, совсем знакомым, - Шицзунь, проснись.
　　
Чу Ванньин смутно увидел лицо Мо Жань, зависшее в нескольких дюймах от его собственного, и немедленно отреагировал яростным и метким ударом, который приземлился на щеку ученика.
　　
Мо Жань, застигнутый врасплох, получил пощечину. Он издал "ах “и широко раскрыл глаза:
- Шицзунь, за что?!
Чу Ванньин сел, глаза Феникса вспыхнули гневом и тревогой.
Его тело все еще слегка дрожало, сон и реальность сливались воедино и сводили его с ума.
- Шицзунь……
- Отойди! Держись подальше! - Резко крикнул Чу Ванньин, нахмурив брови.
Мо Жань был поражен такой реакцией, и прошло некоторое время, прежде чем он осторожно спросил:
　　
- Это был кошмар?
Правильно, это был сон....... это был просто сон.

Чу Ванньин тупо смотрел на человека перед ним довольно долго, прежде чем смог медленно собрать остатки самообладания.

Он лежал в библиотеке павильона красный Лотос,в зае Дан Джин, и взрослого Мо Жань нигде не было видно. Единственное, кто стоял перед ним, был молодой юноша.
　　
Наконец полностью проснувшись, Чу Ванньин остановился на мгновение, чтобы придать своему лицу выражение пристойности, когда он сделал вид, что поправляет одежду тонкими пальцами, которые все еще слегка дрожали, подавляя волнение и беспокойство, которые все еще оставались, и сказал:
-......Да, мне приснилось….что я...... ударил кого-то.
　　
Мо Жань потер покрасневшую щеку и зашипел от боли:
- Какой сильный удар……

Смущение промелькнуло на лице Чу Ванньина. Он сжал губы и, немного отвернувшись, высокомерно промолчал.

Его лицо было как спокойная вода, но сердце было полно бешено бьющихся волн. Он практически чувствовал, как его собственная гордость вот-вот разлетится на миллион крошечных кусочков: он не мог поверить, что может мечтать о чем-то настолько невыразимо нелепом, о таких грязных словах, о том, что было абсолютно бесстыдно, как он вообще может больше называть себя учителем.
Хуже того, это бесполезное тело на самом деле отреагировало на этот унизительный сон, он действительно хотел поддаться, несмотря на ужас и стыд…
К счастью, его одежда была широкой и свободной, скрывая его стыд от глаз других.
Но лицо Чу Ванньина все еще было мрачным и темным, когда он подпер лоб рукой.
　　
Он не мог ухватиться за мысль о том Мо Жань, чтобы дать выход своему гневу. Но тот, что был прямо перед его глазами, был так удобно под рукой, он был доступен.
- Что ты делаешь, врываясь в мои личные покои посреди ночи, словно ты владелец павильона Красного лотоса? С каких это пор ты стал старейшиной Юхэн?
　　
Сначала пощечина без всякой причины, затем порка языком…. Мо Жань почувствовал себя немного обиженным

Чу Ванньин нахмурился:
- Я не сержусь, я просто хочу спать, убирайся!

Мо Жань сказал:
- Но Шицзунь, уже утро. Я осмелился войти в павильон Красного лотоса без разрешения, потому что мы уже довольно долго ждем на платформе Шаньэ, но Шицзунь так и не пришл.
　　
Он раскрыл закрытое ставнями окно, и действительно, солнце уже поднялось высоко в небо, птицы пели, жужжали жуки.
Чу Ванньин нахмурился еще сильнее.
Он выглядел так, будто мог вызвать Тяньвэнь и начать хлестать все вокруг в любую секунду.

Погружение в весенний сон длилось до самого утра, и если бы Мо Жань не разбудил его, сон мог бы даже продолжаться. От этой мысли у Чу Ванньина запульсировала вена на виске, а суставы пальцев стали бледными, как нефрит, там, где он крепче сжимал оконную раму.

Чу Ванньин практиковал умственное развитие, культивируя свой ум сдержанностью и дисциплиной, и был опытен в подавлении желаний, у него никогда не было даже неприличной мысли до этого, не говоря уже о весеннем сне.
Его принципы были такими, какими они были, Чу Ванньин был похож на деревянного человека, глупого, неуклюжего и жесткого сверху. Его умственное развитие было настолько велико, что полностью подавляло все желания, и он часто с презрением смотрел на пары влюбленных, когда ему нечего было делать, чувствуя себя вполне самодовольным, что он столь добродетелен и неподкупен.
　　
Кто бы мог подумать, что в конце концов он так упадет?……В руки собственного ученика.

Мудрый, сильный, благородный Чу-цзунши не смел даже взглянуть на Мо Жань и сердито выплюнул, прежде чем повернуться и резко уйти:
- Поторопись и пойдем со мной на платформу Шаньэ для утренней практики! - он исчез в одно мгновение.
　　
Сюэ Мэн и Ши Мэй уже давно ждали и сидели в тени дерева, болтая, когда прибыл Чу Ванньин.
　　
Ши Мэй был растерян:
- Шицзунь никогда не опаздывал, что-то случилось? Уже так поздно, а его все еще нигде не видно.

Сюэ Мэн был еще больше огорчен:
- Мо Жань побежал поискать Шицзунь? Прошло уже много времени, а он все еще не вернулся, если бы я знал, что это случится, я бы пошел с ним. Надеюсь, Шицзунь не заболел?

Ши Мэй сказал:
- Рана на плече Шицзунь была довольно тяжелой, даже при правильном уходе, его тело такое хрупкое по своей природе, так что это вполне возможно..

Услышав это, Сюэ Мэн стал еще более беспокойным, он резко встал:
- Я не могу больше ждать, не могу рассчитывать на эту ненадежную дворняжку Мо Жань, я сам пойду проверю Шицзунь!

Но когда он обернулся, тут же увидел Чу Ванньина. Его нетронутые белые одежды развевались, когда он подошел.

Пара под деревом вскричала одновременно:
- Шицзунь!
- Меня кое-что задержало. Я возьму вас сегодня на тренировку, пошли.
　　
Когда Чу Ванньин уже отвернулся, Ши Мэй подошел к Мо Жань, который следовал за ним, и спросил тихим голосом:
- Что за задержка?

Мо Жань закатил глаза:
- Да он просто проспал.

- Что?

- Ш-ш-ш, веди себя так, будто не знаешь.
Мо Жань потер щеку, все еще болевшую от пощечины, он определенно не хотел получить еще.
Ши Мэй моргнул:
- Почему твоя левая щека такая красная?
- Если ты будешь продолжать спрашивать, моя правая щека присоединится к ней. Забудь, давай уже пойдем за ним.
　　
Когда они прибыли на тренировочное поле, Чу Ванньин поручил Мо Жаньи Ши Мэй сначала провести тренировочный матч, оставив Сюэ Мэна позади.

Чу Ваньнин сказал:
- Сядь.
Хотя Сюэ Мэн не знал причины, он всегда повиновался каждому слову Шицзунь, как закону, и быстро подчинился, сев на место.

Чу Ванньин также сел напротив него, говоря:
- Конкурс Линшань через три года, каковы твои планы?

Сюэ Мэн посмотрел вниз, и прошло мгновение, прежде чем он сказал сквозь стиснутые зубы:
- Победить.
Если бы Чу Ванньин спросил его перед поездкой на озеро Цзиньчэн, Сюэ Мэн ответил бы с гордостью и уверенностью. Но теперь все, что осталось после этого слова, было простым, упрямством не отказаться от своей гордости.
Дело было не в том, что у него не было самосознания, а в том, что он отказывался просто отойти в сторону и передать свой титул “небесного любимца” кому-то другому без боя.

Выдавив слово "Победить", Сюэ Мэн украдкой взглянул на Чу Ваньнина, его сердце наполнилось тревогой.

Чу Ванньин смотрел на него без малейшей насмешки или сомнения.
Он только сказал, просто:

- Хорошо.

Глаза Сюэ Мэна немедленно загорелись:
- Шицзуньь, ты думаешь ... ты думаешь, я все еще могу...... Я...... - Он запнулся от волнения.
　　
Чу Ванньин сказал:
- Мои ученики никогда не сдаются перед боем.

- Шицзунь……

- Выдающиеся юноши из всех сект участвуют в конкурсе Линшань. Те, у кого нет священного оружия, естественно, не сравнятся с ними, но даже если у вашего противника есть священное оружие, не нужно бояться. Священное оружие - это не то, чем можно легко овладеть за короткий промежуток времени. Хотя ваше лезвие ЛонгЧен немного меньше по сравнению с другими, это все еще превосходное, высококачественное оружие смертного мастера. Пока вы тренируетесь и усердно практикуетесь в течение этих трех лет, победа, вполне возможна.

Было хорошо известно, что Чу-цзунши обладал проницательным взглядом и твердым суждением в области боевых искусств.
Кроме того, он был не из тех людей, кто говорит ободряющую ложь из сочувствия, так что настроение Сюэ Мэна было безмерно поднято его словами.

- Шицзунь действительно так думает?

Чу Ванньин прищурился и сказал:
- Сколько тебе лет, Сюэ Мэн? Я не балую никого старше пяти лет.

Сюэ Мэн, немного смущенный, потер нос и начал улыбаться.
　　
Чу Ванньин продолжил:
- Победа или поражение непредсказуемы, только гордость нельзя воспринимать легкомысленно, просто делайте все возможное и не беспокойтесь о результате.

Сюэ Мэн ответил:
- Я понимаю!
Развеив беспокойство Сюэ Мэна, Чу Ванньин направился к тренировочному полю, добравшись до задней части, где находились манекены. Для того, чтобы ученики случайно не поранили проходящих мимо людей во время спарринга с манекенами, эта площадка была построена в стороне, и нужно было пройти по длинному коридору, а затем повернуть за угол, чтобы попасть сюда.
　　
Ши Мэй и Мо Жань разговаривали, повернувшись к нему спиной, не слишком близко и не слишком далеко, просто на расстоянии слышимости.

- Вы двое ... ......- Чу Ванньин уже собирался позвать их, но, увидев перед собой зрелище, внезапно замолчал.
 

@темы: 2ha

---

48

Гл.48 старый Дракон этого достопочтенного

Теперь, когда он упомянул об этом, Мо Жань не мог не согласиться.
Шицзунь был прав.
От фальшивого Гоучена исходил слабый запах. Мо Жань думал, что ему это только показалось, но поскольку Чу Ванньин тоже это заметил, ошибки быть не могло.

Запах смерти.
- Этот Гучен-шангун не только не был самим Богом, он даже не был живым человеком!

Другими словами, тот, кто стоял за всем этим, был просто трупом, которого дергали за веревочки, одетый как Бог оружия. Самого настоящего кукольника здесь не было.

Его мысли были прерваны тихим, печальным смешком со стороны озера Цзиньчэн.
Вслед за ним из воды стрелой вылетело мертвенно-бледное тело, и фальшивый Гучен подпрыгнул в воздух. Но и внешность, и поведение его стали пугающими, кожа сморщилась, как у змеи во время линьки или шелкопряда, пытающегося прорваться сквозь кокон.

- Юхэн с ночного неба, Бессмертный Бэйдоу. Чу-цзунши, ты действительно оправдываешь свое имя.
Фальшивый Гучен левитировал над кристально чистой водой озера, лицо исказилось в подобии ухмылки, даже когда от него стали отваливаться куски.
- Как секта Руфенг позволила кому-то вроде тебя ускользнуть от них?

Голос Чу Ванньина был ледяным:
- Кто ты такой?
　　
- Вам не нужно знать кто я. И я не дам вам узнать, кто я такой, - сказал фальшивый Гучен. - Вы можете думать обо мне как о ком-то, кто должен был давно умереть, но выполз из ада, чтобы забрать жизни праведных, благородных людей!
　　
Ван Юэ загрохотали:
- Бесстыжий! Чжайшинь Лю был уничтожен! Одной своей силой, без помощи святого древа, ты не сможешь ни использовать запрещенные приемы, ни совершать дальнейшие прегрешения!

Фальшивый Гучен ухмыльнулся:
- Ты, старый угорь, на последнем издыхании и все еще пытаешься встать у меня на пути. Что заставляет тебя думать, что ты имеешь право говорить здесь? Проваливай!
　　
Чу Ванньин вдруг заговорил:
- А вы думаете, что вы, как белая шахматная фигура, имеете право говорить?

"Белая шахматная фигура", как следует из названия, является особым типом фигуры в шахматной формации Чжэньлун.
Игрок может поместить часть своей души в недавно умершее тело и сплавить их, чтобы сформировать шахматную фигуру, которая бела как чистый нефрит.
"Белая шахматная фигура “отличалась от обычной” черной шахматной фигуры", которая просто подчинялась командам. Другими словами, белая шахматная фигура была дублером, аватаром для игрока. Кроме того, имея более слабую духовную силу, чем оригинал, она могла думать и действовать независимо, а все, что она видит и слышит, могли быть переданы игроку.

Фальшивая личность Гучена была раскрыта, но его реакция была неожиданной- смеяться и хлопать: “Очень хорошо, хорошо! Хорошо!!”
После трех криков “хорошо” лицо фальшивого Гучена стало еще более разбитым и искаженным. Казалось, что заклинание близится к концу и не может долго удерживать белую шахматную фигуру. Начинала проявляться первоначальная форма трупа.

- Чу Ванньин, не слишком увлекайся собой. Ты действительно думаешь, что это остановит меня? Даже если Чжайшинь Лю был разрушен, мой оригинал всегда может найти другие источники духовной энергии. Но, с другой стороны...
Пока он говорил, его глаза, которые тускнели и расфокусировались с каждой секундой, внезапно пронеслись мимо Чу Ванньина, чтобы приземлиться на Мо Жань со злым умыслом.
　　
Мо Жань внезапно охватило дурное предчувствие.

- Если ты думаешь, что я единственный в этом мире, кто знает три запрещенные техники, то, боюсь, тебе недолго осталось жить.
　　
Брови Чу Ваньнина нахмурились и он строго спросил:
- Что ты хочешь этим сказать?
　　
Но фальшивый Гучен вдруг замолчал. Он замер, а затем разлетелся на тысячи вонючих фрагментов, нефритово-белая шахматная фигура вылетела из его тела и закружилась в воздухе, подсвеченная восходящим солнцем, прежде чем упасть в озеро Цзиньчен.

Казалось, что кукловод в тени, лишившись помощи от Чжайшинь Лю, истощил свою духовную энергию.
Одновременно, Ван Юэ, который также опирался на духовную энергию Чжайшинь Лю, чтобы выжить, пошатнулся и упал на землю с глухим стуком. Он пробормотал:
-Вы….

Сюэ Мен испустил испуганный крик:
- Ван Юэ!

Мо Жань тоже воскликнул:
- Ван Юээ!
Все четверо собрались вокруг старого дракона. Ван Юэ был едва жив, губы совсем побелели. Он посмотрел на них и заговорил скрипучим, как заходящее солнце, голосом:
- Не надо....... не верьте в глупости этого человека. Их было больше....... в его словах больше лжи, чем правды.……
Лицо Ши Мэя было полно беспокойства и печали, он тихо сказал:
- Старейшина, пожалуйста, не говори больше, и позволь мне исцелить тебя.

- Нет, в этом нет необходимости. Если даже твой учитель не смог этого сделать...... тогда......ты ... ......
Ван Юэ кашлянул несколько раз, затем сказал, задыхаясь:
- За эти годы многие приходили в поисках оружия. Но.….. когда злодей пришел, Чжайшинь Лю не хотел, чтобы священное оружие которым он пользовался и которое сделал, оставило своего учителя и поэтому уничтожил его. Остались только они...... были.....два …..лоза ивы и равный ей по силе меч почитаемого бога……

При этом упоминании выражение лица Сюэ Мэна потемнело, рот безмолвно сжался в тонкую линию.
- Ивовая лоза...... перешла к молодому доджану. В тот день, на берегу озера, я сказала тебе, что даже если ты был злым в прошлом, я не остановлю тебя, и что я могу только надеяться, что ты будешь стремиться к добру в будущем....... но на самом деле...... в действительности, по желанию моего учителя, священное оружие должно принадлежать только добродетельным. Вот почему, я надеюсь, что вы...... что вы будете……

Мо Жань увидел, что ему уже трудно говорить, и прервал его:
- Не волнуйся, старейшина, я понимаю.

Водяной пробормотал:
- ...... это хорошо....... тогда я смогу...... отдохнуть спокойно……
Он смотрел в небо, губы его слегка дрожали.
- Говорят, что когда кто-то идет к озеру Цзиньчэн в поисках оружия, существо из озера ……..изучает его. Большинство из этих исследований...... были для оценки морального характера искателя, но были и случайные исключения……
　　
Голос Ван Юэ становился все тише и тише, десятки тысяч лет проносились мимо его глаз, как карусель.
　　
- У меня было соглашение с моим учителем, когда он ушел, я должен был остаться и охранять озеро Цзиньчэн, не уходя...... но кто мог знать, что я буду стоять на страже тысячелетия за тысячелетиями?......все те места, которые я видел в юности, горы и реки...... Я так хотел...... чтобы ... ..видеть.…..снова……”
　　
Он медленно повернул голову и умоляюще посмотрел на Мо Жань, его глаза блестели от теплой влаги.
В этот момент Мо Жань внезапно понял, что он собирается сказать.

- Молодой даочжан, сливовые цветы у подножья горы великолепно цветут в течение всего года, я очень любил их, когда был молод. Даже если ты уже получил свое священное оружие, ты бы все равно...... все еще мог бы…..
Мо Жань как раз собирался сказать: «Да, я принесу тебе ветку, сейчас»
Но прежде чем он успел это сказать, свет в золотистые глаза Ван Юэ резко померк.
　　
Озеро Цзяннань обладает немногим другим даром, кроме дара весны в виде цветущей ветви.

Вдали величественно возвышались покрытые снегом вершины, сверкая золотом на поверхности озера, когда восходящее солнце заливало воду своим красноватым светом, волны и брызги разбивали лучи на мерцающие малиновые искры.
Время Ван Юэ прошло.
Он был одним из первых драконов при сотворении мира и когда-то был потрясающе силен, когда-то кланялся в рабстве и нес своего хозяина во все уголки мира. Все говорили, что Бог вынудил его подчиниться, но именно из уважения к Гучену он сдержал свое обещание на тысячелетия.

В этом огромном мире мало кто помнил об основании мира. Но Ван Юэ знал, что хотя в жилах настоящего Гучен-шангуна текла демоническая кровь, его мать была взята против ее воли. Он ненавидел демонов и сражался вместе с Фуси против вторжения демонов, используя свою собственную могущественную демоническую кровь, чтобы выковать первый настоящий меч мира для Фуси и помочь ему в изгнании демонической расы из страны.

Но после объединения неба и земли Фуси опасался Гучен-шангуну из-за его полудемонической крови. Гучен-шангун не был дураком; сто лет спустя он по собственной воле покинул царство богов и пришел в царство людей.

Во время своего путешествия он видел бесконечные страдания и убийства. Он чувствовал, что не должен был создавать “меч”, и был полон раскаяния. Поэтому он собрал множество своего оружия, которое оставил в человеческом царстве и запечатал его в Арсенале на озере Цзиньчэн. Он посадил Чжайшинь Лю в качестве хранителя и проинструктировал существ в озере, что из тех, кто приходит искать, только добродетельные могут получить оружие.
　　
Но теперь Гучена больше не было и эпоха Ван Юэ прошла.
Отныне в озере Цзиньчэн нет больше священного оружия, нет больше мерфолков. Все грехи и покаяние, преступления и самоотверженность, с падением Чжайшинь Лю, рассеялись как дым и разлетелись как пепел.
Мгновение никто не произносил ни слова. В свирепую метель Алые слова, написанные на каменной табличке на берегу озера Цзиньчэн- "Путь вперед труден" -были все те же, когда они впервые увидели их, и теперь спокойная поверхность озера скрывала все бедствия и страдания, которые произошли внизу.

Когда они впервые поднялись на пик Сюйин, то совершенно не подозревали о кровавой истории, скрытой за “Путь вперед труден”.

Мо Жань посмотрел на небо. Над снежной пропастью парил одинокий орел.
Он вдруг подумал: «В прошлой жизни Ван Юэ дал ему мощный длинный клинок, но в этой жизни клинок, который он видел, был только подделкой, а настоящий, который принадлежал ему, вероятно, уже был уничтожен Чжайшин Лю, прежде чем он смог даже увидеть его.»
　　
Прошло немного времени, и в его сознании всплыли старые непрошеные воспоминания.

В том году он приехал на озеро Цзиньчэн в поисках оружия.
Ван Юэ вынырнул из воды, изучающие его золотые глаза были нежными и дружелюбными, и тогда он сказал.
- Сливовые цветы у подножия горы прекрасно цветут, не могли бы вы принести мне ветку?

Мо Жань закрыл глаза и прикрыл их рукой.
Он не знал о событиях, под поверхностью озера в прошлой жизни, и только думал, что просьба Ван Юэ была бессмысленной и вычурной……

Прошло много дней, прежде чем они вернулись на пик Сишенг.
Плечо Чу Ваньнина было серьезно повреждено, и трое молодых людей были истощены, поэтому они отдохнули в городе в течение нескольких дней, прежде чем вернуться.

Сюэ Мэн ничего не сказал о том, что случилось Сюэ Чжэнъюну и Мадам Ван Как бы он ни был горд собой, независимо от того, будут ли его родители реагировать с разочарованием или сочувствием, к нему, это будет соль на его рану. Чу Ванньин заметил это, и его сердце болело. Поэтому он на весь день зарылся в древние Тома и свитки, ища какой-то другой способ получить священное оружие для Сюэ Мэна, или же какой-то способ позволить смертному соперничать со священным оружием по силе.

Кроме того, кто этот фальшивый Гучен и где его истинное "Я"? И что означало последнее, что сказала "белая шахматная фигура" перед взрывом?
　　
Было о чем беспокоиться: свеча в библиотеке павильона Красного лотоса горела всю ночь, водяные часы капали, на полу валялись свитки, исписанные сложным почерком, а над всем этим хаосом за столом виднелась измученная фигура Чу Ванньина.

- Юхэн, посмотри, в каком состоянии твое плечо, не будь таким беспечным.- Сюэ Чжэнъюн, держа в руках теплую чашку чая, сидел рядом с ним и суетливо болтал:
- Старейшина Танланг великолепен в искусстве исцеления, найдите время, чтобы посетить его.

- Не нужно, она уже начала заживать.

Сюэ Чжэнъюн прищелкнул языком:
- Так не пойдет, посмотрите только на себя, вы выглядите ужасно с тех пор, как вернулись. Девять из десяти человек, которые вас видели, говорят, что вы выглядите так, будто вот-вот упадете в обморок. Если вы спросите меня, есть что-то странное в этой ране, может быть это какой-то яд или что-то еще, лучше быть осторожным.

Чу Ванньин поднял глаза:
- Я выгляжу так, будто вот-вот потеряю сознание? - Он сделал паузу и холодно улыбнулся -, кто это сказал?

- Ээээ…. Айя, Юхэн, разве ты можешь все время вести себя так, будто ты сделан из металла, а все остальные-из бумаги?

Чу Ванньин ответил:
- Я знаю свои пределы.

Сюэ Чжэнъюн пробормотал что-то неслышно, очень возможно «Знаешь свои пределы, как моя задница» по движению его губ. К счастью, Чу Ванньин был слишком поглощен своей книгой, чтобы это видеть.
　　
Они еще немного поболтали, пока Сюэ Чжэнъен не заметил, что уже поздно, и не встал, чтобы вернуться и составить компанию своей жене. Прежде чем уйти, он засуетился еще больше:
- Юхэн, не засиживайся допоздна. Менг-Эр умрет от вины, если увидит тебя в таком состоянии.
　　
Чу Ванньин с удовольствием проигнорировал его.
Встретившись с таким ледяным молчанием, Сюэ Чжэнъюн неловко почесал голову и ушел.
　　
Чу Ванньин выпил немного лекарства, а затем вернулся к столу, чтобы продолжить свои исследования, пока не почувствовал легкое головокружение. Он подпер лоб рукой, чувствуя тошноту.
Но тошнота быстро прошла, поэтому он списал ее на усталость и не обратил на нее внимания.
　　
Ночь становилась поздней, и, наконец, слишком душной, чтобы продолжать. Он заснул, плотно сдвинув брови и положив голову на широкий рукав рядом с небольшой горой томов, незаконченный свиток все еще лежал на его коленях, край одежды свисал на пол, как волна воды.
　　
В ту ночь ему приснился сон.

Этот сон, в отличие от других, был ясным и отчетливым, почти реальным.
Он стоял в зале ДанЖин пика Сийшен, но этот зал несколько отличался от того, который он помнил, многие детали, мебель были другие. Но, прежде чем он успел разглядеть поподробнее, ворота распахнулись, и алые занавески поплыли по воздуху.

Вошел человек.
- Шицзунь.

У человека было красивое лицо, глубокие черные глаза с фиолетовым оттенком. Он был молод, но выглядел почти как ребенок, когда скривил уголки губ.

- Мо Жань?
Чу Ванньин встал и хотел было подойти, но обнаружил, что его запястья и лодыжки скованы четырьмя металлическими цепями, в которых течет духовная сила, сковывая его и лишая возможности двигаться.
Он испытал шок, сопровождаемый переполняющей его яростью. Чу Ванньин посмотрел на цепи с недоверием, гнев исказил его выражение лица и заглушил его слова, и прошло некоторое время, прежде чем он поднял голову, чтобы резко сказать:
- Мо Вэйю, что ты делаешь? Развяжи меня немедленно!
　　
Но человек вел себя так, как будто не услышал ни слова из его яростных воплей. Ленивая улыбка и пара ямочек были на его лице, когда он подошел и схватил Чу Ванньина за челюсть.

@темы: 2ha

---

47

Гл.47 этот почтенный чувствует, что что-то не так

Чу Ванньин был ранен, а остальные трое были истощены, поэтому, как только они добрались до коридора за пределами Арсенала, Чу Ванньин приказал им немного отдохнуть. Некоторое время все молчали, стоя или сидя, осматривая раны на себе или на ком-то еще, восстанавливая силы.
За исключением Сюэ Мэна, который сидел, опустив голову, погруженный в свои мысли.

Мо Жань пробормотал:
- Сюэ Мэн……　　
Сюэ Мэн не обращал ни на кого внимания, деревянной походкой он подошел, чтобы встать перед Чу Ваньнином. Он посмотрел вверх, и когда открыл рот, его голос был похож на разбитое стекло.

- Шицзунь.

Глядя на него, Чу Ванньин почувствовал желание погладить его взъерошенные волосы, но в конце концов сумел сдержаться.

- Священное оружие, которое я выбрал раньше, было подделкой?

Чу Ванньин молчал.

Глаза Сюэ Мэна стали еще краснее, они налились кровью. Если бы не гордость и упрямство, которые поддерживали его, слезы, вероятно, начали бы уже капать.
- Значит ли это, что у меня никогда не будет священного оружия?

Чу Ванньин со вздохом закрыл глаза.

В коридоре было тихо, если не считать ясного голоса Чу Ванньина :
- Глупое дитя.

«Глупое дитя» издал беспомощный вздох, и последняя преграда Сюэ Мэна рухнула. Не в силах больше терпеть, он бросился в объятия Чу Ванньина и, вцепившись в него, он зарыдал.
“Шицзунь...... Шицзунь……”

Неспособность получить священное оружие из озера Цзиньчэн была равносильна потере квалификации, потере возможности подняться в мире культивации, отказавшись от шанса когда-либо встать на вершину.
Все это прекрасно понимали: силы смертного ограничены, без священного оружия, каким бы сильным он ни был, человек все равно ограничен своим телом из плоти и крови. Молодые мастера сект в верхнем царстве культивации более или менее все имеют священное оружие, переданное от их предшественников. Это оружие, хотя и не вполне совместимое с их духовными энергиями, все же было достаточно мощным. Только Сюэ Мэн, так как Сюэ Чжэнъюн и его брат начали с нуля, они никогда не получали священного оружия из озера Цзиньчэн.
И поэтому, когда он выступил с мечом предков против Чжайшинь Лю, это было то же самое, что отказаться от его заветного стремления возвыситься над всеми.
　　
Чу Ванньин ничего не спросил и больше ничего не сказал, только держал Сюэ Мэна и гладил его волосы, когда он кричал и плакал. Сюэ Мэн рос избалованным ребенком, никогда не страдая от несправедливости, он проводил все свои дни, надменно расхаживая вокруг, и никогда не плакал с тех пор, когда стал достаточно взрослым, чтобы осознавать себя.
　　
Но прямо сейчас слезы текли по его молодому лицу, и каждое его слово было разбито, как священное оружие, которого у него никогда не было и не будет, как Львиное Сердце, стремления, мечты , которые он когда-то считал верными, все это разбилось вдребезги.
　　
- Сюэ Мэн. - Чу Ванньин держал ученика на руках, утешая его.
Волны на дне озера пробегали мимо белого плаща Чу Ванньина и его длинных чернильных волос. В это мгновение Мо Жань мог видеть только тонкую завесу ресниц, опускающуюся на осколки мягкого света. Затем волны поднялись, взъерошив волосы и одежду, и он больше не мог ясно видеть лицо Чу Ванньина в тусклом свете.
Он только слышал, как он сказал: “Не плачь, ты уже большой.”
　　
Его голос был не совсем нежным, но слова исходили из уст Чу Ванньина, были неописуемо мягкими.

Внутри коридора, все замолчали, так как каждый из них пребывал в собственных мыслях.
Мо Жань прислонился к ледяной стене, наблюдая, как Чу Ванньин держит Сюэ Мэна, похлопывая его по плечу, и его сердце стало тяжелым.
　　
Это путешествие к озеру Цзиньчэн.
Они пришли свежими и энергичными. Но оно у всех оставило раны.
　　
Сюэ Мэн был любимцем небес в течение пятнадцати лет. Уважаемый и энергичный.
Но в течение одного дня все рухнуло.
Отныне ему придется использовать остаток своей долгой жизни, чтобы попытаться забыть эти пятнадцать лет несравненной славы.

Когда они выбрались из Арсенала, то увидели, как Чжайшинь Лю медленно падает в бассейн. Это было похоже на то, как погибает древний колосс, наконец, истощенный , как кончина самого Солнца. Оставшиеся русалки в испуге разбежались.

Многомиллионный Арсенал священного оружия был уничтожен в одно мгновение.
Небесное дерево упало с оглушительным грохотом, вызвав прилив в озере Цзиньчэн. Столкнувшись с огромным водоворотом, вытекающим из него, русалки снова превратились в свои большие первоначальные формы в попытке пережить шторм. Озеро Цзиньчэн мгновенно наполнилось мерцающей чешуей, и для простых смертных осталось мало места.

Мо Жань закричал:
- Мы не можем уйти этим путем!
Как только он это сказал, толстый хвост морского дракона врезался в него. Мо Жань быстро отскочил в сторону и едва успел увернуться.
Внезапно налетел черный дракон, он был больше всех остальных, с черной как смоль чешуей, отливающей золотом.

Мо Жань, всполошился:
- Ван Юэ!
Ван Юэ испустил могучий рев, и немой дракон вдруг заговорил, голосом низким, как звон колокола:
- Садись мне на спину, с уничтожением Чжайшинь Лю, озеро Цзиньчэн скоро будет разрушено. Быстрее! Я выведу тебя отсюда!

Не имея других вариантов, они могли только делать все по инструкции, даже не зная, друг ли он им или враг. Ван Юэ, неся их четверых через опасные волны, наполненные тысячами драконов. Воды расступались позади.
　　
- Держись крепче!

Это было единственное предупреждение, которое они получили, прежде чем древний дракон вырвался из воды и взмыл в небо. Давление сдавило их, как тонна кирпичей, поток воды, как тысяча скачущих лошадей, ударил в их тела. Они не могли открыть глаза, едва могли дышать, отчаянно цепляясь за спину дракона изо всех сил, чтобы не упасть обратно в озеро.

К тому времени, когда они смогли снова открыть глаза, они уже были высоко над озером Цзиньчэн, паря над облаками на вершине пика Сюйин. Капельки воды слетели с большой зеркальной чешуи дракона, брызги превратились в бесчисленные искры света, превратившись в радугу в небе. Ван Юэ поднял голову и его рев, как дождь омыл землю.

Мо Жань услышал голос Сюэ Мэна позади себя, несмотря на сильный шторм, полный волнения. Он действительно был молод, в конце концов и легко отвлекаются от своих забот.
　　
- Боже мой! Я лечу! Я лечу на драконе!

Ван Юэ кружил над пиком Сюйин, постепенно уменьшаясь в размерах во время спуска, пока не приземлился на берегу озера Цзиньчэн. Сейчас он был вполовину меньше своего истинного размера, чтобы не раздавить скалы и флору в окрестностях, и тихо стоял на месте, пока они спешивались.

Они повернулись, чтобы посмотреть в сторону озера Цзиньчэн, но увидели, что толстый слой льда растаял, волны вспенивались и разбрасывали осколки льда. Первые лучи рассвета окрасили восточное небо в чистый белый цвет, солнечный свет, проливаясь в озеро Цзиньчэн, ярко мерцал.
Внезапно Ши Мэй крикнул:
- Посмотрите на драконов в озере!
Драконы, извиваясь в озере, поднимаясь и опускаясь вместе с волнами, постепенно перестали двигаться, а затем рассыпались один за другим, превращаясь во множество пылинок, и черные шахматные фигуры выплыли из озера и закружились в воздухе.
　　
Мо Жань пробормотал:
- Шахматная формация Чжэньлун…
Все в озере, от морских драконов до самого Чжайшинь Лю, находилось под контролем шахматной формации Чжэньлун. Все это было подстроено кем-то, кто прятался в тени!
Мо Жань вздрогнул.
Что-то было не так с этой возрожденной эрой, некоторые вещи происходили раньше, чем они должны были быть без видимой причины.

Когда ему было шестнадцать в предыдущей жизни, определенно не было никого, кто мог бы так хорошо управлять шахматной формацией Чжэньлун. Кто же этот фальшивый Гаучен?
　　
Сюэ Мэн воскликнул:
- Ван Юэ!
Мо Жань обернулся и увидел Ван Юэ, неподвижно лежащего на земле. На его теле не было черной шахматной фигуры, но он казался очень слабым, глаза полузакрыты.
- Вы много...... сделали хорошего...... гораздо лучше было уничтожить озеро Цзиньчэн нашего уважаемого Бога Гучена, чем...... чтобы он попал в руки злодея……
　　
Когда он закончил говорить, все его тело внезапно начало светиться золотом, и когда свет утих, он принял человеческую форму.
- Это был ты?!
Мо Жань и Сюэ Мэн воскликнули одновременно.
Перед ними был тот самый седовласый пожилой Русал, который привел их к Арсеналу оружия. Ван Юэ поднял голову, в его глазах был намек на вину.

- Это был я.

Сюэ Мэн был шокирован:
- Т-ты, почему ты привел нас в Арсенал? Ты хочешь нам помочь или навредить? Если навредить, то почему ты вытащил нас на берег. А если помочь, то что если бы мы не прошли испытание Чжайсинь Лю, разве мы не получили бы……

Ван Юэ посмотрела вниз, он ответил хриплым голосом:
- Пожалуйста, прими мои извинения. Учитывая обстоятельства, я ничего не мог поделать. Собственная культивация фальшивого Гучэня недостаточна, и он полностью полагался на духовную силу Чжайшинь Лю, чтобы овладеть запрещенной техникой. Это было единственным способом развеять его магию, это одолеть Чжайсинь Лю. У меня не было выбора, кроме как возложить это бремя на вас четверых.
　　
Чу Ванньин слегка покачал головой, подошел к нему и начал направлять духовную энергию, чтобы исцелить его раны.
Ван Юэ испустил глубокий вздох:
- Даоджан, в этом нет необходимости. Пришло мое время. Я такой же, как и другие существа озера, живущий за счет духовной энергии Чжайшинь Лю, и теперь, когда он пал, я не могу долго жить в этом мире.

Ван Юэ продолжил:
- Порядок жизни и смерти не может быть изменен. Жизнь, в которой я видел кошмар озера Цзиньчэн уже кончилась, мое желание уже исполнилось. Но я ужасно раскаиваюсь в том, что втянул вас четверых в эту историю.
　　
Чу Ванньин сказал:
- Это неважно. ......Ты знаешь, кто это все устроил и чего он хочет?

Ван Юэ ответил:
- Я не знаю, кто он, но его цель, скорее всего, получить власть Чжайшинь Лю для того, чтобы управлять тремя запретными техниками.
　　
Чу Ванньин пробормотал:
- Запретные техники требуют невероятного количества духовной энергии, это действительно было бы намного проще с помощью древнего духа дерева.

- Да, тот человек сказал то же самое. Он сказал, что древние духи очень могущественны, но их очень трудно найти. Единственным, кого можно было отследить по древним записям, был Чжайшинь Лю. Он появился совсем недавно, и с тех пор, как взял под свой контроль озеро Цзиньчэн, он проводил все свое время на дне озера, используя силу Чжайшинь Лю, чтобы практиковать запретные техники "Возрождения" и "шахматной формации Чжэньлун".
Ван Юэ вздохнул, его глаза были пусты.
У Мо Жань упало сердце.
Конечно же, эта поездка на озеро Цзиньчэн полностью отличалась от той, что была в прошлой жизни, и все изменения произошли не так давно. Что пошло не так, чтобы все так изменилось?

- У него не было сил управлять живыми существами, поэтому он убил бесчисленное множество существ в озере и попытался управлять мертвыми. Ему это удалось, и всего за несколько недель он убил практически всех существ в озере и превратил их в шахматные фигуры. Он оставил в живых лишь нескольких, чтобы поэкспериментировать, и я был одним из них.

- Когда вы вышли из воды, чтобы встретиться со мной, вами управлял фальшивый Гаучен?
- Нет. - Ван Юэ медленно закрыл глаза, - он может быть в состоянии управлять другими, такими как дух лисицы или даже Чжайшинь Лю, но он не может контролировать меня. Я - духовный зверь, прирученный уважаемым Гученом при сотворении мира миллионы лет назад. Когда я согласился стать его конем, меня заклеймили его печатью, чтобы я был верен только одному хозяину и в жизни, и в смерти.

- Тогда зачем ты это сделал?

- Это был спектакль, у меня не было выбора.- Ван Юэ вздохнул, - незваный гость не мог полностью контролировать меня, но клейму уважаемого Гучена миллионы лет, а его эффективность-лишь малая часть оригинала. Часть моего тела действительно подпала под влияние фальшивого Гучена. Это причина, по которой я была нем при нашей первой встрече. Она заключалась в том, что этот человек контролировал мое горло, и только когда его магия рассеялась, я смог снова говорить.

- Этот фальшивый Гаучен знал, что ты притворяешься? - спросил Мо Жань.
- Сомневаюсь. - Ван Юэ посмотрел на Мо Жань, - как он говорил, он планировал взять твой духовный стержень сегодня для того, чтобы продлить жизнь Чжайшинь Лю. Но он не ожидал, что я приведу вас четверых в Арсенал священного оружия, чтобы уничтожить древнюю иву, и не принял никаких мер предосторожности против моего вмешательства.

- Возможно, дело не в том, что он не принял мер предосторожности против тебя, а скорее в том, что у него не было сил для этого.

- Что это значит Даочжан?

- Есть еще кое-что странное в самозванце.　　

@темы: 2ha

---

46

Гл.46 Сей Почтенный Просыпается

Придя в себя, Мо Жань обнаружил, что все еще находится в арсенале священного оружия.
Он, казалось, спал в течение долгого времени, но когда открыл глаза, то обнаружил, что не так много времени прошло, на самом деле, это было только мгновение ока.

Он не знал, было ли это потому, что заклинание разрушено, но когда он проснулся, то обнаружил, что лежит на земле без единой травмы. Эта дикая рана, эта кровавый фонтан - все это было просто кошмаром, не оставившим ни следа на его теле.

Мо Жань был одновременно удивлен и обрадован, затем посмотрел на Ши Мэй. Он не знал, когда Ши Мэй потерял сознание, но он также был невредим.
Может быть, потому что они прошли это испытание, Гучен не только разрушил иллюзию, но и исцелил все раны, которые они получили в иллюзии?
......
Хотя теперь, когда он думал об этом, Гучен-шангун не собирался причинять им вред, все это было для того, чтобы испытать их. Тем не менее, хотя это и не было реальным для Мо Жань, и он все еще чувствовал, что едва избежал смерти.

Среди четверых, он первым проснулся.
Затем Ши Мэй. Увидев, как ресницы Ши Мэя медленно распахнулись, Мо Жань был вне себя от радости и воскликнул:
- Мы в порядке! Все в порядке! Быстро, посмотри на меня!
В глазах Ши Мэя сначала промелькнуло замешательство, затем постепенно они прояснились, и он резко открыл глаза:
- Ты….!
Прежде чем он закончил, Мо Жань крепко обнял его. Ши Мэй опешил от удивления, но все же мягко похлопал его по плечу.
- Прости, что заставил тебя так страдать.
Ши Мэй был смущен:
- Ну, это было не совсем так, мне просто приснился сон, вот и все.
- Но боль ведь была реальной!- воскликнул Мо Жань.
- Какая боль?- спросил Ши Мэй.
В этот момент Сюэ Мэн тоже проснулся, и кто знает, что ему приснилось, но он закричал:
- Наглый негодяй! КАК ТЫ СМЕЕШЬ МЕНЯ ЛАПАТЬ!
Ши Мэй увидел, что он проснулся и подошел к “молодому мастеру.”

- А? а.….. Почему это ты? Почему ты здесь?- Сюэ Мэн думал, что он все еще во сне.
Мо Жань был в отличном настроении, поэтому его отношение к Сюэ Мэну было также очень мягким, и он улыбнулся, рассказывая о том, что произошло. Только тогда реальность осенила Сюэ Мэна.
- Значит, это был сон..... А я подумал......
Чтобы скрыть свою неловкость, Сюэ Мэн прочистил горло, и внезапно обнаружил, что обычно самый сильный Чу Ваньнин все еще спал, еще не проснулся. Он забыл о себе и тут же переключился на учителя:
- Почему Шицзюнь еще не проснулся?

Они подошли и осмотрели раны Чу Ванньина. Поскольку Чу Ванньин был ранен еще до того, как иллюзия активировалась, а по замыслу Гучен-шангуна, только раны, полученные в иллюзии, могли быть исцелены, плечо Чу Ванньина все еще было пропитано кровью. Шокирующее зрелище.
- Давай подождем еще немного и посмотрим.

Потребовалось довольно много времени, прежде чем Чу Ванньин, наконец, пришел в себя.
Он медленно открыл свои глаза Феникса, и когда он проснулся, его глаза были пустыми и холодными, как будто только что выпал снег и укрыл все толстым белым одеялом. Прошло много времени, прежде чем его взгляд упал на Мо Жань.
Тем не менее, он казался таким же, как Сюэ Мэн, еще не полностью вышел из состояния сна в данный момент. Он посмотрел на Мо Жань, затем медленно протянул руку, его голос дрогнул:
- Ты…

- Шицзунь. - проговорил Мо Жань.

Услышав, что Мо Жань зовет его так, рука Чу Ванньина замерла в воздухе, и на его бледном лице, наконец, появился след тепла, а его глаза внезапно засияли.

- Шицзунь!!
Сюэ Мэн оттолкнул Мо в сторону и бросился на Чу Ванньина, сжимая его руку:
- Ты в порядке? Тебе уже лучше? Шицзунь, ты долго не просыпался, я умирал от волнения!

Когда Чу Ванньин увидел Сюэ Мэна, он был слегка ошеломлен, затем тонкий слой тумана в его глазах постепенно исчез. Когда он присмотрелся к Мо Жань, то увидел, что, в то время как тот тоже смотрел на него, он, в то же время, крепко держал руку Ши Мэй, не отпуская ее ни на секунду.
Таким образом, Чу Ванньин полностью проснулся, теплое выражение его лица остыло. Затем, как рыба в высохшем пруду, оно умерло окончательно.

Ши Мэй с беспокойством спросила:
- Шицзунь, ты в порядке? Твое плечо сильно болит?

Чу Ваньнин спокойно ответил:
- Я в порядке. Это не так уж больно.

С помощью Сюэ Мэна он медленно встал. Мо Жань был немного озадачен. Чу Ванньин повредил плечо, так почему же он встал так осторожно, как будто ранены были его ноги?

Мо Жань подумал, что Чу Ванньин не знает, что произошло в иллюзии ранее, и вкратце рассказал ему о произошедшем.
Когда Ши Мэй услышал рассказ в первый раз, он уже подумал, что что-то не так, и теперь, когда он снова прислушался, он почувствовал себя еще более озадаченным и сказал, не в силах сдержаться:
- А-Жань, ты сказал, что я был тем, кто спас тебя?
- Да.
Ши Мэй помолчал, потом медленно сказал:
- Но, все это время мне снился сон, я не просыпался.

Мо Жань опешил, но тут же рассмеялся.
- Я не шучу, - сказала Ши Мэй, - мне приснилось ... .. Мне снились мама и папа, они были еще живы. Этот сон был слишком реальным, Я не думаю...... Я не думал, что смогу их оставить во сне, правда.

Не успел он закончить, как они услышали, как Чу Ванньин решительно сказал:
- Гоучэн, вероятно, стер твою память о спасении Мо Жань. В любом случае, ни я, ни Сюэ Мэн не спасали его, и так как он сказал, что это ты спас его, значит это был ты.
Ши Мей не знал, что сказать.
- Иначе что?- холодно продолжал Чу Ванньин - Вы думали, что у Гучена есть способ менять местами души людей?

На самом деле не хотел страдать напрасно и изначально хотел рассказать Мо Жань правду. Он также надеялся, что Мо Жань заметит, что человек в его иллюзии не Ши Мэй, а тот, кто поменялся сердцами с Ши Мэй.
Однако, признание Мо Жань Ши Мэю в конце, для Чу Ваньнина это все было слишком смущающим.

Проснувшись, он посмотрел в блестящие черные глаза Мо Жань. И был момент, когда Чу Ванньин подумал, что возможно, в сердце, Мо Жань действительно заботится о нем, пусть совсем немного.
Такое скромное ожидание, прошло много времени, прежде чем такая слабая и уязвимая мысль осмелилась тайно выглянуть.

Но все это было только в его голове.
Кровь, которую он проливал, раны, которые он получил, Мо Жань ничего не знал о них, и ему и не нужно было знать.

Чу Ванньин не был тупым. Даже если бы Мо Жань ничего не сказал, было легко понять, насколько он дорожил этим нежным и красивым человеком. С чего бы Мо Жаню вообще смотреть на него, стоящего в углу, как кукла, покрытая пылью.
Тем не менее, когда он услышал, как у Мо Жаня сорвалось с губ: “я всегда любил тебя”, Чу Ванньин почувствовал, что он полностью проиграл, такое жалкое поражение.

Это объятие внутри иллюзии, когда он касался Мо Жань, было милостыней, дарованной Ши Мэею.
Но Мо Жань никогда не узнает, что это его объятие - дар милосердия другой жалкой душе.

Чу Ванньин никогда не верил, что Мо Жань когда-нибудь влюбится в него, поэтому он делал все возможное, чтобы подавить свои чувства, он упорно над этим работал, чтобы не причинить никакого беспокойства, никогда не прикасался к нему.
Эта безрассудная любовь и восторженная одержимость, росли только на почве юности. Когда он был молод, он тоже надеялся, что кто-нибудь сможет остаться рядом с ним навсегда, но он ждал и ждал, а этот человек так и не появился. Позже, время шло день за днем, его имя в мире культивации поднималось все выше и выше, и все замирали перед ним от восхищения, распространяя слух, что он не человек, он слишком высоко над всеми.
Как будто он прятался в коконе, и время непрерывно ткало вокруг него шелк. Сначала он все еще видел, как сквозь кокон просачивается свет снаружи, но год за годом шелка становилось все больше и больше, и кокон становился все плотнее, так что он больше не мог видеть свет. Внутри кокона был только он сам и темнота.

Он не верил в любовь, не верил в случайные встречи и уж точно не хотел ни за кем гоняться. Если он с трудом прорвет свой кокон, покрываясь ранами, и неуклюже выползет наружу, а на другой стороне его никто не будет ждать, что тогда он будет делать?

Ему нравился Мо Жань, но этот мальчик был слишком молод, слишком недосягаем и слишком вспыльчив. Чу Ванньин не хотел приближаться, чтобы однажды не сгореть дотла от этого пламени.
Таким образом, он выбирал все возможные пути отступления.

Он не знал, что сделал не так.

Что он наделал, что даже такая маленькая мечта утонула в бушующем холодном дожде?

- Шицзунь, посмотри туда, быстро! Внезапный испуганный крик Сюэ Мэна вернул сознание Чу Ваньни, и его взгляд последовал за звуком, только чтобы увидеть, что ревущий расплавленный металл снова пузырится в плавильном бассейне. Древний дух дерева снова прорвался сквозь воды, окруженный пламенем. Однако глаза духа дерева были затуманены, очевидно, он был в состоянии бессмысленности. В руках он держал серебряный, мерцающий священный меч Гучен-шангонга.

- Бежим! Быстрее!- Приказал Чу Ванньин.

Не нужно было заставлять его повторять, ученики немедленно бросились к выходу.
Управляемый дух дерева поднял голову к небу и закричал, железные цепи по всему его телу громко загремели, залязгали. Никто не произнес ни слова, но все четверо одновременно услышали чей-то голос.
- Останови их, никто не уйдет.

Сюэ Мэн в ужасе закричал:
- Кто-то говорит у меня в голове!
- Не обращай на него внимания, - ответил Чу Ванньин, - это техника Чжисинь Лю, искушение сердца! Просто сосредоточься на побеге!

Теперь, когда он это сказал, все остальные вспомнили. Когда Чжисинь Лю был еще в сознании, он говорил об этой технике. Искушение сердца использовало жадность и желание в сердце как приманку, чтобы заставить людей убивать друг друга.

И действительно, голос в ушах Чу Ванньин раздался шепот, кто то нашептывал ему: "Чу Ванньин, ты не устал? Уважаемый Цзунши, Юхэн с ночного неба. Такой выдающийся характер, но вы могли только тайно любить своего ученика. Вы дали ему многое, но он принимал все как должное. Он никогда не смотрел на тебя, ему нравится только этот нежный и красивый маленький Ши-Гэ. Как жаль.

Лицо Чу Ванньина потемнело. Он полностью проигнорировал шум в ушах и продолжил бежать к выходу.

«Подойди же ко мне. Возьми этот меч предков, убей Ши Мэя, и никто не встанет между вами. Подойди ко мне, я могу помочь тебе осуществить твое желание, чтобы твой любимый любил только тебя. Подойди ко мне…..»

Чу Ванньин сердито закричал:
- Что за негодяй, убирайся к черту!

Остальные, очевидно, все слышали свои тайные желания, предложенные голосом. И, хотя их темп замедлился, они все еще могли бороться с искушениями. Чем ближе они подходили к выходу, тем больше Чжайшинь Лю, казалось, бился в безумии, и шипящие завывания в их ушах сливались в безумный вой.

«ПОДУМАЙ ХОРОШЕНЬКО! ПОСЛЕ ТОГО, КАК ВЫЙДЕШЬ В ЭТУ ДВЕРЬ, У ТЕБЯ НИКОГДА НЕ БУДЕТ ДРУГОГО ШАНСА!»
Голоса в ушах у всех были разные.

«ЧУ ВАННЬИН, ЧУ ВАННЬИН, НЕУЖЕЛИ ТЫ БУДЕШЬ ОДИНОК ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ?»

«МО ВЕЙЮ, ТОЛЬКО Я ЗНАЮ, ГДЕ ТАБЛЕТКА ВОСКРЕШЕНИЯ, ПОДОЙДИ КО МНЕ, ПОЗВОЛЬ МНЕ СКАЗАТЬ ТЕБЕ ЭТО»

"ШИ МИНДЖИНГ, Я ЗНАЮ ЖЕЛАНИЕ В САМЫХ ГЛУБОКИХ ТАЙНИКАХ ТВОЕГО СЕРДЦА, ТОЛЬКО Я МОГУ ПОМОЧЬ ТЕБЕ!»

« СЮЭ ЦИМИН, СВЯЩЕННОЕ ОРУЖИЕ, КОТОРОЕ ТЫ ВЫБРАЛ, - ПОДДЕЛКА! В ОЗЕРЕ ЦЗИНЬЧЭН ОСТАЛОСЬ ТОЛЬКО ОДНО ОРУЖИЕ, ВЫКОВАННОЕ ГУЧЕН ШАНГУНОМ. ВЕРНИСЬ, И ЭТОТ МЕЧ ПРЕДКОВ БУДЕТ ПРИНАДЛЕЖАТЬ ТЕБЕ! РАЗВЕ ТЫ НЕ ХОТЕЛ ОРУЖИЕ БОГОВ? РАЗВЕ ТЫ НЕ ХОТЕЛ БЫТЬ ЛЮБИМЦЕМ НЕБЕС? БЕЗ СВЯЩЕННОГО ОРУЖИЯ ТЫ НИКОГДА НЕ СМОЖЕШЬ КОНКУРИРОВАТЬ НИ С КЕМ ДРУГИМ! ПОДОЙДИ КО МНЕ.…»

- СЮЭ МЭН!
Мо Жань внезапно обнаружил, что его двоюродный брат, который бежал рядом с ним, исчез.

Он резко повернул голову и увидел, что шаги Сюэ Мэна замедлились, пока он, наконец, не остановился, оглядываясь назад, чтобы посмотреть на серебристо-синий священный меч, плавающий в плавильном бассейне.

Сердце Мо Жань екнуло.
Он знал, насколько Сюэ Мэн был одержим священным оружием. Когда этот ублюдок впервые узнал, что оружие, которое он получил, было поддельным, он, должно быть, был очень подавлен. Чжайшинь Лю искушал его мечом предков, и это действительно было лучшей тактикой.

- Сюэ Мэн, не верь ему, не ходи!

Ши Мэй тоже вмешался:
- Молодой мастер, пошли, мы почти у выхода!

Выглядя потерянным, Сюэ Мэн повернул голову назад и посмотрел на них, в то время как эхо звуков стало еще более очаровательным.
“Они завидуют тебе, они не хотят, чтобы у тебя было священное оружие. Подумай о Мо Вэйю; он уже выиграл свое оружие, конечно, он предпочел бы, чтобы у тебя ничего не было. Вы двое- братья, но если ты не будешь лучшим, то почетное положение лидера пика Сишенг, естественно, перейдет к нему.”

Сюэ Мэн пробормотал:
- Заткнись.

Мо Жань, стоявший перед ним, казалось, что-то тревожно кричал ему, но он ничего не слышал, только обхватил голову и закричал:
- ЗАТКНИСЬ!
« Сюэ Цимин, в арсенале священного оружия больше нет подходящего для тебя оружия. Если ты упустишь меч предков, то в будущем сможешь только подчиниться Мо Вэйю. Когда придет это время, он будет твоим хозяином, ты должен будешь преклонить перед ним колени, повиноваться каждому его приказу! Только подумай, если ты убьешь его, ничего этого не случится! Братоубийство не редкость на протяжении всей истории, и он всего лишь ваш двоюродный брат! Что тут стесняться? Позволь мне отдать тебе меч.…»

- СЮЭ МЭН!

- МОЛОДОЙ ГОСПОДИН!!!”

Сюэ Мэн внезапно перестал сопротивляться, его глаза распахнулись, зрачки покраснели.

«Иди на мою сторону...... Ты-баловень небес...... ты достоен того, чтобы возглавить армию миллионов......»

Чу Ванньин резко крикнул:
- Сюэ Мэн!

«Приходи.….. Только когда ты станешь хозяином пика Сишэн, нижний мир культивирования познает мир...... подумай о тех, кто страдает, подумай обо всей несправедливости, от которой вы все страдали..... Сюэ Цимин, позволь мне помочь тебе......»

Казалось, в глазах Сюэ Мэн уже бурлило огненное содержимое бассейна, его дух представлял меч предков, белки его глаз покрылись кровавыми венами.
«Отлично. Возьми этот меч и останови их!»

Сюэ Мэн медленно поднял дрожащую руку и взял серебристо-голубой священный меч.

«Убей их.»

-«Убей Мо Вейю. Давай ... ААААА!!!!!»

Сюэ Мэн резко вытащил длинный меч, великолепный стальной цветок в его руке. Он взмахнул тыльной стороной руки и нанес быстрый удар, прекрасный лик небесного любимца ярко отразился в духовной ауре меча предков, и, озаренный блеском клинка, его глаза стали яснее и ярче, чем когда-либо прежде, и совсем не были наполнены жаждой крови.
Удар не был направлен на Мо Жань, вместо этого он бросился прямо на Чжайшинь Лю, пронзив его живот!
Мгновенно земля задрожала и древняя Ива затряслась.

Заклинание было разрушено и Арсенал священного оружия начал трескаться и разрушаться.
Сюэ Мэн тяжело дышал, он использовал все самообладание, что у него было, чтобы освободиться от чар. Он уставился на Чжайшинь Лю, его молодое лицобыло исполнено юношеской решимостью и невинностью. В этих сияющих глазах светились гордость и наивность.

Цыпленок Феникса был сделан не только из военных принципов.

- Не морочь мне голову и даже не думай причинить вред кому-нибудь еще!

Сюэ Мэн тяжело дышал, когда закончил говорить, и быстро выдернул длинный меч.
В одно мгновение, раздался взрыв и вокруг разнесся терпкий запах крови Чжайшинь Лю. Когда он упал, его сознание вернулось в его тело, и энергия негодования в нем была полностью рассеяна.
Схватившись за грудь, он с трудом удержал свое поникшее тело, поднял лицо, открыл и закрыл рот, и хотя голоса не было слышно, форму его губ было легко понять.

«Благодарю….. ты ... за то что......остановил.….. меня.…..»

Первоначальное тело Чжайшинь Лю было духом древних времен, сравнимым по силе с мечом предков, и когда они столкнулись, обе стороны понесли тяжелую потерю. Древний меч в руке Сюэ Мэна также потерял свою духовную ауру, тускнея и увядая.
Внезапно древовидный дух, существовавший миллионы лет, рассеяся и потерял свою форму.

В мгновение ока миллионы искр рассыпались по воде. Как светлячки, они танцевали и кружились вокруг них, трепеща и переливаясь, золотое мерцание было ярким, пока, наконец, они не исчезли.

- Молодой господин, иди сюда, быстро! Это место сейчас рухнет! - закричал Ши Мэй.
Земля дрожала, они не могли оставаться долго.
Сюэ Мэн оглянулся и бросил последний взгляд на священный арсенал оружия, затем с лязгом бросил разрушенный меч предков. А позади него кирпичи и черепица обрушались, как лавина.

@темы: 2ha

---

45

Гл.45 Этот Почтенный Знал, Что Ты Придешь

Сюэ Мэн разбушевался:
- Что ты за дерьмовый Бог! Ты что, ослеп? Где вы видите, что мы нарушаем границы? Мы те, кого похитили, уясните это!

Ши Мэй сказал:
- Это бесполезно, на самом деле его здесь нет, это просто голос, который он оставил позади. Фальшивый Гучен, должно быть, наслал иллюзию на Чжайшинь Лю, чтобы заставить его видеть в нас бессовестных нарушителей

Голос продолжал:
- Достойные священного оружия должны понимать добродетель и решимость как нечто само собой разумеющееся, должны быть невосприимчивы к очарованию фантастических иллюзий и способны оставаться верными своему сердцу. Раз уж ты пришел, я должен подвергнуть тебя испытанию. Если ты пройдешь, я предложу тебе безопасный проход и священное оружие. Но если ты эгоистичен и нерешителен, то ты недостоин быть мастером священного оружия!

Чу Ванньин мрачно произнес окровавленными губами:
- Virtue......is эта твоя так называемая добродетель использовать кого-то в качестве кровавых песочных часов?
Конечно, он знал, что Гучен-шангонг не может слышать, но даже сейчас гнев заставлял его выплевывать слова, даже если каждое произнесенное слово заставляло его тяжело дышать и затягивать раны, он просто не мог контролировать свой безжалостный рот.
　　
Голос, не обращая внимания, продолжал звучать:
- В качестве испытания вашего темперамента, все вы будете неизбежно погружены в иллюзию сна Чжайшинь Лю. Если ты вовремя не пробудишься от иллюзии, твой спутник истечет кровью и погибнет.
　　
При этих словах все трое побледнели.
Ши Мэй прошептал: “что……”

Другими словами, все трое были близки к тому, чтобы погрузиться в иллюзию.
А если они не успеют вовремя проснуться, то навеки погрузятся в чудесный сон, а Мо истечет кровью наяву?
　　
Сюэ Мэн был ошеломлен на мгновение, прежде чем яростно закричать:
- Что ты за Бог!!! Если превращение в Бессмертного означает стать таким как ты, я не соизволю прикоснуться к другому мечу до конца моей жизни!!

Чу Ванньин тоже рявкнул:
- какая нелепость!
- Шицзунь! - Ши Мэй поспешно попыталась успокоить его - не сердись, пожалуйста, помни о своей ране.

Но Гучен-шангун, этот ублюдок, выбрал именно этот момент, чтобы начать неторопливо читать стихи: "Вода, льющаяся на ровную землю, течет каждая по-своему. Жизнь предопределена, даже если ты вздыхаешь, когда идешь, и размышляешь, когда лежишь. Наполни свою чашу, как утешение, песня прервана тостом, но дорога всегда остается трудной. Сердце не из дерева и не из камня, как оно может быть бесчувственным, слова не произнесены, шаги не слышны, нечего сказать.”
　
Сюэ Мэн серьезно собирался упасть в обморок от гнева:
- Что, черт возьми, ты бормочешь!
　　
Ши Мэй объяснил:
- Это из трудных путей Бао Чжао, общий смысл в том, что у каждого человека своя судьба, зачем валяться в раскаянии и пить за облегчение, тост прерывает песню. Поскольку сердца людей не каменные, невозможно не иметь чувств, и многое остается недосказанным.

Гучен-шангун испустил долгий вздох: "Сколько людей в этом огромном мире были бы готовы отказаться от совершенной мечты, чтобы спасти другую? Мир полон таких непрекращающихся войн и резни. Если бы святое оружие попало в плохие руки, вина была бы моя, и как я, сам создатель оружия, мог простить себе грехи таких людей?……”

Внезапно священный арсенал оружия потускнел, и звенящее и двигающиеся оружие, летающее по воздуху, прекратило всякое движение. Слабый свет исходил сверху, как будто звезды сияющего неба медленно спускались одна за другой, освещая землю.
　　
Неуловимый голос в воздухе шептал…..
　　
Мягкий полупрозрачный свет, казалось, обладал каким-то гипнотическим эффектом. Культивация Ши Мэя и Сюэ Мэна была ниже, и они быстро погрузились в сон.

“Сон……”

Чу Ванньин стиснул зубы и упрямо заставил себя сопротивляться, но сила Бога-основателя была неодолима, и в конце концов он не смог удержаться и тоже погрузился в сон.
　　
Внутри Арсенала священного оружия, как кровавые песочные часы, Мо Жань был единственным, кто еще не спал. Кровь пузырилась, когда он кашлял. За уменьшившимся водопадом он смутно видел троих, пойманных в ловушку снов.
Чу Ваньнин, Ши Мэй и Сюэ Мэн спали.

Он слышал слова Гучена, и знал, что единственный способ разрушить чары, и единственный способ для него, чтобы спастись, был один из них, чтобы проснуться вовремя.
Но время тянулось медленно, голова кружилась, тело холодело, и никто не просыпался.
Может быть, то, что происходит, это наказание? Так он относился к Чу Ванньину в предыдущей жизни, и теперь настала его очередь чувствовать, как его кровь стекает капля за каплей.
Как смешно.

Кто из них мог отказаться от лучшей мечты в своей жизни, от того, чего они больше всего хотели, только чтобы прийти спасти его?
Сюэ Мэн определенно не будет.
Чу Ванньин...... неважно, не буду думать о нем.
Если кто и может быть, так это Ши Мэй.
　　
Он вяло размышлял, так как уже потерял слишком много крови, и его хватка начала ослабевать.

Мо Жань опустил голову и посмотрел под ноги. Кровь, стекшая на дно медных песочных часов, смешалась с водой внутри, окрашивая блестящую жидкость в бледно-красный цвет.
　　
Он вдруг подумал: если он тоже попадет в иллюзию Гучена, что он увидит?
　　
Будет ли он мечтать о нежных, полупрозрачных пельмешках, нежной улыбке Ши Мэя, похвале и одобрении Чу Ванньина, и о том, как он впервые прибыл на пик Сишэн, о цветах хайтана, плывущих по небу, несомых ветром……

"Мо Жань……”
Он услышал, как кто-то зовет его.

Голова Мо Жань по-прежнему была опущена. Он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание; может быть, у него уже начались галлюцинации, он что-то слышал.
　　
- Мо Жань!”
　　
Это не галлюцинация!
Он резко поднял голову.
Его зрачки сузились при виде того, что он увидел.
　　
Его голос был почти хриплым, когда он закричал: "Ши Мэй!!!!”
Это был Ши Мэй!
Тот, кто пробудился ото сна, кто отказался от совершенства и отказался от счастья, кто, даже когда все было именно так, как хотелось, все еще помнил его.
Был Ши Мэй……

Глядя, как этот хрупкий человек пересекает водопад и идет к нему, Мо Жань вдруг почувствовал, что задыхается.

Ши Мэй......ты……”

Он не знал, что сказать. Мо Жань закрыл глаза и хрипло произнес:

- Спасибо....... даже в блаженном сне, ты все еще...... все еще помнил меня.……”

Ши Мэй брел по воде, его глаза и брови казались еще более черными на фоне промокшей одежды. Его взгляд был нежным, как в первый раз, когда Мо Жань увидел его. Таким нежным, как бесчисленные сны, в которых он появлялся в прошлой жизни, нежным, как то, каким он его помнил, когда все его тело было холодным, и ему не к чему было больше тянуться.
　　
Ши Мэй сказал:
- Не глупи, за что ты меня благодаришь.
　　
Только когда он подошел ближе, Мо Жань заметил, что его ноги кровоточат.

Он не знал, что земля стала обжигающе горячей; Гоучен-шангонг, казалось, был полон решимости проверить, как далеко человек готов зайти ради своего спутника, и очарование сна сопровождалось безжалостными мучениями.

Сапоги Ши Мэя были уже прожжены насквозь. Если бы он не шел, земля осталась бы такой, как есть, но если бы он настоял на том, чтобы идти вперед, то каждый шаг сопровождался бы всплеском пламени под ногами, не слишком горячим, чтобы непосредственно лишить его возможности двигаться, но достаточно, чтобы быть мучительным.
　　
Но этот кроткий человек, явно страдающий от боли, только один раз взглянул вниз, прежде чем его взгляд стал еще более непоколебимым, и он пошел к Мо Жань, шаг за шагом.

- Мо Жань, подожди еще немного. - Сказал он.- Я спущу тебя оттуда.
　　
Их глаза встретились, и Мо Жань поняла, что нет смысла говорить “не подходи”.
Его взгляд был слишком решительным, слишком настойчивым.
Он никогда раньше не видел такого выражения на лице Ши Мэй.
　　
Если бы Мо Жань был в более спокойном состоянии, он, конечно, нашел бы это странным.
Ши Мэй всегда называл его” А-Жань", когда же он называл его Мо Жань?
Он был так зациклен на доброте Ши Мэй к нему, что совершенно не понимал, что человек перед ним сейчас вовсе не Ши Мэй, а просто ши Мэй. Чу Ванньин.

Последняя техника древней ивы называлась "выщипывание сердца".
Этот так называемый сердечный рывок был обменом сердца и духа между двумя людьми.
　
Когда Чу Ванньин вырвался из сна и проснулся, он обнаружил, что поменялся местами с Ши Мэй. Магия Чжайшинь Лю перенесла свое сознание в тело Ши Мэй, и наоборот. Но Ши Мэй продолжал спать и поэтому понятия не имел, что поменялся телами.
　　
У Чу Ванньина не было времени объяснять, и Мо Жань, совершенно не зная правды, подумал, что человек перед ним действительно Ши Мэй.
Он твердо верил, что Ши Мэй обязательно перенесет боль и сделает это для него, так же, как он не мог забыть свою доброту даже через смерть. Люди упрямые существа.
　　
Но это было слишком жестоко.
Когда Чу Ванньин, наконец, добрался до медных песочных часов и начал взбираться по высокой лозе к Мо Жань, бесчисленные крошечные, горящие шипы внезапно выросли из лозы.
Чу Ванньин был застигнут врасплох, руки обожжены и пронзены одновременно. Он попытался ухватиться и продолжить восхождение, но тело Ши Мэя и его культивация были слабыми, и шипы прорезали кожу и плоть его рук, когда он упал вниз по лозе.
"......!”
Чу Ванньин выругался себе под нос, нахмурив брови от боли.
Никакого толка от этого бесполезного тела Ши Минцзина!
　　
Мо Жань стонал:
- Ши Мэй!
Чу Ванньин упал на колени, его кожа мгновенно обожглась там, где коснулась земли. Нахмурив брови, он по привычке прикусил губу и отказался кричать.
Такое выражение будет выглядеть упрямым и свирепым на его собственном лице, но на нежном, красивом лице Ши Мэй было просто душераздирающим.
В конце концов, он не мог сравнивать.
　　
"Ши Мэй……”
Мо Жань открыл рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого у него потекли слезы.
Ему казалось, что его сердце режут ножами. Затуманенным взором он наблюдал, как это тонкое и хрупкое тело, этот хрупкий человек медленно, шаг за шагом, карабкается вверх по лозе.
Шипы пронзили его руки, пламя обожгло плоть.
Все вокруг было выкрашено в алый цвет, за ним тянулся кровавый след.
　　
Мо Жань закрыл глаза, кровь пузырилась у него в горле. Он задыхался, и каждое слово дрожало.:
"Ши...... Мэй……”

Этот человек был уже близко. Мо Жань увидел, как в его глазах промелькнула боль; ему действительно было очень больно, даже голос Мо Жань казался ему мучением.
Выражение его лица было непоколебимым, но эти глаза можно было назвать почти умоляющими.
- Не зови меня больше. Мо Жань, подожди еще немного, я тебя поймаю. ......внизу......от.…..там……

Когда он говорил, его глаза сверкали решимостью, как обнаженный клинок, красота, которой не передать словами на этом обычно нежном лице.
Мантия Чу Ванньина развевалась, когда он прыгнул на медные песочные часы.

Его лицо было бледным, и он стоял нетвердо, почти на грани обморока. Если не считать вздымающейся и опускающейся груди, он мало чем отличался от мертвеца.
В этот момент Мо Жань почувствовал, что для него будет лучше просто истечь кровью и умереть, чем так страдать.
Даже его голос разлетелся: “прости.”
Чу Ванньин знал, что эта жалость не для него. Он хотел объяснить, но, взглянув на серебристо-синий меч Гучен-шангуна, торчащий из груди Мо Жань, меч, вероятно, был источником духовной энергии для виноградных лоз, он испугался, что Мо Жань может еще больше пораниться от шока, если он объяснит, и поэтому он продолжал притворяться “Ши Мэем”, спрашивая::

- Мо Жань, ты мне доверяешь?
　　
- Я доверяю тебе.- ответ без колебаний.
　　
Чу Ванньин бросил на него взгляд из-под ресниц и сжал рукоять; меч был близко к главной артерии, малейшее скольжение могло стоить Мо Жань его жизни.

...... Рука Чу Ванньина, сжимавшая меч, слегка дрожала и не двигалась.
　　
Глаза Мо Жань все еще были красными, но он вдруг улыбнулся:

-..Минуту. Я вот-вот умру.

- Ты не умрешь.
- Если я собираюсь умереть, то могу ли я ... ..можно тебя обнять?　

Он произнес это так осторожно, его глаза блестели от слез, что сердце Чу Ванньина невольно смягчилось.

Но, вспомнив, что человек в глазах Мо Жань на самом деле был кем-то другим, эта мягкость мгновенно исчезла.

Он вдруг почувствовал себя ничтожным статистом на сцене пьесы, скрытым за красивыми ниспадающими рукавами главной героини, оставшимся совершенно незамеченным.
В этом трогательном повествовании он был совсем ненужным.
Или, может быть, его единственная польза была в том, чтобы носить уродливое лицо клоуна и с преувеличенной улыбкой, нарисованной на нем, действовать как фон для радостей и печалей, любви и ненависти других людей.
Как смешно.

Но Мо Жань ничего не знал о его мыслях. Он увидел вспышку в глазах Чу Ваньнина и подумал, что это нежелание Ши Мэй, и быстро сказал:
- Совсем немного, времени достаточно.
　　
Тихий, едва слышный вздох.
- На Самом Деле, Я……
Мо Жань:
- что?
- ....Неважно.- Ничего страшного, - сказал Чу Ванньин.
Он наклонился ближе, но не слишком близко, чтобы случайно не задеть меч, затем протянул руку и нежно обнял Мо Жань за плечи.
　　
Он услышал, как Мо Жань прошептал ему на ухо: "Ши Мэй, спасибо, что проснулся, спасибо, что вспомнил меня даже в том сне.”
Чу Ванньин посмотрел вниз, ресницы его задрожали, как крылья бабочки, потом он слабо улыбнулся:”
- Мо Жань.
- Хм?”
Чу Ванньин обнял его, погладил по волосам, словно все еще во сне, и тихо вздохнул:
- Знаешь, самые чудесные сны редко бывают реальными?
Затем он отстранился, крепко обняв его, как легкое прикосновение стрекозы к воде.

Мо Жань поднял голову. Он действительно не понимал, что Ши Мэй имела в виду; все, что он знал, было то, что короткое объятие было добротой Ши Мэй к нему, конфетой, данной из жалости.
Кисло-сладкий, с привкусом едкости на языке вкус.
　　
В тот момент, когда меч был вытащен, кровь расцвела в воздухе, как множество цветов Хайтан, гонимых ветром с ветки на землю.
Острая боль пронзила грудь Мо Жань. Он думал, что вот-вот умрет, и все, от чего он не мог освободиться, затопило его мысли.
- Ши Мэй, на самом деле, я всегда любил тебя. А ты ........?
Со звуком меча, упавшего на землю, виноградные лозы мгновенно рассеялись, бурный поток воды внезапно прекратился, и Священный арсенал оружия вернулся к своему прежнему спокойствию.

Я всегда любил тебя.
А ты... ......?

Тело Мо Жань достигло предела, и тьма окутала его.
Пара окровавленных рук поймала его, когда он упал в объятия «Ши Мэй». Он не знал, видит ли что-то, но тонкие брови Ши Мэя были сдвинуты, когда он медленно закрыл глаза, и блестящая влага, казалось, медленно сползла вниз из под ресниц.
Казалось, он услышал, как Ши Мэй тихо прошептал:
- Мо Жань!
Должно быть, ему мерещится, иначе почему Ши Мэй выглядел таким несчастным, когда он отвечал.
- Я тоже......люблю тебя.

Наконец, не в силах больше сдерживаться, Мо рухнул без сознания.

@темы: 2ha

---

44

Гл.44 этот достопочтенный не хочет быть у вас в долгу.

Чжайшинь Лю не успел ответить, как его лицо исказилось, и он схватился за голову от боли, открыв рот в беззвучном крике. Но даже при том, что он не мог издать ни звука, мучительные крики были практически слышны в этом ужасающем выражении и выпученных глазах.
Спаси меня.
Спаси меня!!!! Его губы изогнулись в непостижимой форме, кровавые вены быстро растеклись по глазным яблокам. Если бы не эти цепи, сковывающие его на месте, он, вероятно, уже прыгнул бы и насильно закончил свою жизнь.
“Я вас умоляю......спеши.…. уничтожь меня……”

Казалось, что сознание Чжайшиня Лю уже затуманивается, магия ивовых лоз подошла к пределу; он боролся в агонии, но безрезультатно, поскольку черный туман хлынул из плавильного бассейна, врезавшись и атакуя тело, пойманное в ловушку внутри. Цепи резко зазвенели, полетели искры.
Видя такой быстрый поворот событий, Чу Ванньин быстрошагнул вперед, прикрывая учеников своим длинным рукавом:
- Как я могу спасти вас?
　　
Чжайшинь Лю двигался медленно, но он все еще мог контролировать расплавленный металла в бассейне. В воздухе появились новые ряды древних письмен Цанцзе.

- Я сейчас потеряю сознание и нападу на тебя. Я не собираюсь причинять тебе боль, но это вне моего контроля, и нет времени объяснять. Единственное, что я могу сделать для вас сейчас, это сообщить вам о техниках в моем распоряжении, пожалуйста, будьте осторожны……
　　
Расплавленный металл внезапно изменился.
- Я хорошо разбираюсь в трех техниках. Во-первых, сладкий сон и кошмар. Техника, которая заставит тех, кто страдает спать и дает то, что они хотят в чудесном сне. Таким образом, даже те, у кого есть сильные духовные силы, которые могут воспринимать это как иллюзию, все равно охотно останутся там, чтобы никогда не проснуться. Во-вторых, искушение сердца, используя наиболее желанное человеком в качестве соблазна, побуждает страждущих убивать друг друга. В-Третьих, Выщипывание Сердца……
　　
Но в этот момент его духовная энергия истощилась, и он больше не мог контролировать расплавленный металл, чтобы сформировать слова.
И, точно так же, эффекты техники выщипывания сердца остались неизвестны.

Туман крови взорвался Чжайшиня Лю. Не в силах больше контролировать расплавленный металл, он провел пальцем по пролитой крови, пара выпученных, судорожно моргающих глаз уставилась на Чу Ванньина, отказываясь сдаваться.

- Шицзунь! - Сюэ Мэн поспешно схватил его, когда он приблизился слишком близко, - не ходи, это может быть ловушка!
Чжайшинь Лю, не мог говорить, мог только окунуть палец и в кровь. Внезапно на глаза его навернулись слезы.
Чу Ванньин:
- Ты хочешь, чтобы я пошел?
Чжайшинь Лю медленно кивнул.
- Шицзунь!
Сюэ Мэн попытался остановить его еще раз, но Чу Ванньин только покачал головой, прежде чем подойти к плавильному бассейну и протянуть руку.

Чжайшинь Лю, казалось, был очень тронут. Он пристально посмотрел на Чу Ванньина и попытался взмахнуть руками, словно пытаясь поклониться. Затем, терпя жгучую агонию, он схватил руку Чу Ванньина и дрожащей рукой написал на ладони:

Тянуть жребий, сломать кошмар……
Не теряйте из виду......вашего......сердце……
Однажды.….. кошмар разбит......суд-конец!!

Он еще не закончил писать последнее слово, как вдруг рухнул без костей, как куча грязи, и упал обратно в кипящую плавильную ванну, исчезнув из виду.
Одновременно огромная алая волна с громким треском поднялась из бассейна, расплавленный металл взметнулся в небо, когда девять столбов пламени, каждый в форме дракона, взревели с земли. Чу Ванньин был вынужден отступить. Огонь отражался в его глазах.
　　
Внезапно четыре жетона вылетели из огненных столбов расплавленного металла и повисли в воздухе.
Ши Мэй, вспомнив слова Чжайшиня Лю раньше, сразу сказал:
- Это......жетоны для жеребьевки, только что упомянутые?

Он подошел ближе, Но Чу Ванньин остановил его:
- Вы все встаньте позади меня.
Ши Мэй:
- Шицзунь……
- Я здесь, все будет хорошо. Не рискуй, позволь мне идти первым.
Он говорил мягко, даже без особой интонации, но сердце Мо Жань дрогнуло. По какой-то причине Чу Ванньин перед его глазами внезапно пересекся с тем бессердечным человеком из его предыдущей жизни, тем, кто холодно смотрел, как умирает его собственный ученик.
Если он мог сказать что-то подобное, тогда почему он стоял в стороне и ничего не делал в прошлом, когда его ученик умер?
Мо Жань внезапно почувствовал, что он никогда не понимал Чу Ванньина.

Чу Ванньин, не обращая на них внимания, поднял руку и взял один из жетонов. Жетон был сделан из нефрита светло-желтого цвета. Он осмотрел его спереди и сзади, тихо бормоча.
- Что случилось, что там?- спросил Сюэ Мэн.
Чу Ванньин сказал:
- На нем ничего нет.
- Как это может быть?"Сюэ Мэн был озадачен,- позвольте мне попробовать.

Каждый из них выбрал один из четырех жетонов. Нефритовые жетоны Сюэ Мэна и Ши Мэй были такими же, как у Чу Ванньин, на них не было написано ни слова. Глаза Мо Жань расширились, когда он перевернул свой жетон:
- Бласс?
Остальные трое одновременно посмотрели на него. Сюэ Мэн нахмурился:
- Что такое Бласс?
Мо Жань тыкнул пальцем в его знак:
-Вот что он говорит.
Сюэ Мэн подошел, чтобы взглянуть, и тут же начал сердито кричать:
- Больше похоже на то, что вы только что прочитали половину того, что могли прочитать!

-Это кровавые песочные часы - резко сказал Чу Ванньин.
Он мог прочесть большинство древних рукописей Цанцзе и не стал бы выдумывать, если бы не был уверен. Итак, если он сказал, значит именно это и написано на знаке.

Мо Жань смотрел непонимающе:
- Что за кровавые песочные часы, что ты имеешь в виду?”
Чу Ваньнин покачал головой:
- Я не знаю.

Словно в ответ, с высокой крыши Арсенала донесся низкий грохочущий звук, и массивные медные песочные часы, покрытые ржавчиной, опустились вниз. В отличие от других песочных часов, на этих был установлен крест, назначение которого было неизвестно.

Чу Ванньин взглянул на песочные часы, потом на жетон в руке Мо Жань.
Кровавые песочные часы.
　　
Он вдруг понял, что значит ”тянуть жребий". Выражение лица Чу Ванньин резко изменилось, когда он закричал строгим голосом:
- Мо Жань, сейчас же , выбрось жетон!
Приказ не оставлял места для споров; даже не зная причины, Мо Жань подчинился, почти подсознательно.

Он не узнал бы, не попытавшись, но теперь, когда он пытался, Мо Жань обнаружил, что нефритовый жетон каким-то образом прочно прилип к его руке, и он не мог даже отбросить его.
Чу Ванньин выругался себе под нос и бросился вперед, чтобы обменять свой жетон на жетон Мо Жань. Но в этот момент десятки колючих лиан внезапно вырвались из ржавых песочных часов и направились прямо к Мо Жань!

- Шевелись!”

“Шицзунь!!!”

“Шицзунь!”
　　
Повсюду брызнула кровь. В последнюю секунду Чу Ванньин оттолкнул Мо в сторону, но шипы вонзились в Чу Ванньина, как стрелы.
Мо Жань в своем молодом теле не мог противостоять силе толчка Чу Ванньина. Но когда он отшатнулся назад и упал на землю, звук рвущейся плоти был ужасающе ясен, и искаженные крики Сюэ Мэна и Ши Мэй были громкими и пронзительными.
Ни за что.
Как это может быть......
　　
Но это был Чу Ванньин, тот, кто бил его и ругал, кто никогда не смотрел на него доброжелательно. Тот, кто хладнокровно наблюдал, как его собственный ученик, умирает прямо перед ним. Тот, кто холодно сказал "неполноценный от природы, не поддающийся лечению". Тот, кто……

Мо Жань поднял голову.

Среди хаоса он увидел кровь, пропитавшую одежду этого человека. Острые, виноградные лозы пронзили его со спины до самого носа, в том же самом месте, где он был ранен призрачной госпожой раньше. Старая рана еще не зажила и снова превратилась в кровавое месиво.

Тот, кто......тот, кто защищал его своим телом в гробу, не пикнул даже когда когти пронзили его……
Тот, кто, прячась под мостом, тайно сделал барьер, чтобы оградить всех от дождя и ветра, но не смел показаться.
Тот, который после смерти Ши Мэя в предыдущей жизни пошел на кухню и неуклюже сделал пельмешки, чтобы Мо Жань мог их съесть.
Тот, у кого такой скверный характер и мало слов, кто боится горечи лекарств и кашляет от острой пищи, тот, кого он знает лучше всех.

Тот, о ком он никогда не забывал заботиться, кого ненавидел, стиснув зубы, но при этом чувствовал себя очень жалким.……

Чу Ванньин.
Ваньнин……

- Шицзунь!! Шицзунь! - закричал Мо Жань, карабкаясь к нему. - Шицзунь!!!!

- Твой жетон.......
Рука Чу Ванньина дрожала, когда он поднял ее. Его лицо было бледным, но выражение лица было спокойным, как всегда.……
В руке, которую он протянул Мо Жань, был его собственный пустой жетон. Он поднял его медленно, с трудом, вся его рука дрожала от боли.
Его глаза были ясными и решительными, с налетом влаги.
- Скорее, отдай его мне!
Мо Жань даже не встал; он наполовину подполз, к Чу Ванньину и беспомощно уставился на эту ужасную рану.
- Нет.…..Шицзунь……
- Шицзунь!!”
Сюэ Мэн и Ши Мэй тоже подошли. Выражение лица Чу Ваньнина было раздраженным, когда он воздвиг барьер с размахом, чтобы удержать их, а затем резко позвал: "Тяньвэнь!!!”

Тяньвэнь появился, как и было приказано, разрезая десятки лиан, пронзающих Чу Ванньина!
　　
Но эти лозы не были обычным существом. Чу Ванньин отчетливо чувствовал, как они пожирают его духовную энергию, погружаясь в его плоть. Не имея другого выбора, он мог только стиснуть зубы, ухватиться за сломанные концы виноградных лоз и, собравшись с духом, вырвать их!

Мгновенно хлынула кровь!
Чу Ванньин отбросил лианы в сторону и выдохнул, затем быстро постучал по меридианам, временно останавливая кровопотерю. Затем он уперся взглядом в Мо Жань, голос хриплый:
- Отдай его мне.
- Шицзунь……
- Обменяйся со мной жетонами!- Резко сказал Чу Ванньин.
К этому времени Мо Жань уже понял, что такое “кровавые песочные часы”. Проклятие, оставленное Гученом миллионы лет назад, ничем не отличалось от того, как он мучил Чу Ваньнина в предыдущей жизни.
Действительно, будь то Бог, демон, человек или призрак, все они придумали более или менее одно и то же, пытаясь быть настолько жестокими, насколько это возможно.

Кровавые песочные часы.
Налейте кровь человека в песочные часы вместо песка или воды, чтобы сохранить время.

Время заканчивается, когда человек истекает кровью.
　　
Разве на церемонии коронации, когда он был Таксиан-Цзюнем в прошлой жизни, он не использовал Чу Ваньнина в качестве кровавых песочных часов, не заставлял его смотреть, как он топтал оставшиеся секты, когда взошел на трон, разве он не истекал кровью капля за каплей перед ним?

Но в этой жизни, перед кровавыми песочными часами Гучена.
Чу Ванньин был готов отдать ему свой собственный, безопасный, знак, готовый пойти на крест вместо него, он ... ..

Сердце Мо Жань бешено колотилось в груди.
Он не мог даже думать.
Как это могло быть?……
Как такое может быть!!

Медные песочные часы пропустили свой первый удар и не смогли схватить человека. Он размахивал колючими лозами, готовясь ко второй атаке.

Чу Ванньин уставился на него, глаза мерцали светом, который слегка дрожал.
Его лицо побледнело от боли, и он тихо выдохнул:.....
- Послушай меня, поторопись и обменяй меня.

"......”

- Быстрее!......
Лицо Чу Ваньнина было бледным, как свежий снег, освещенный лунным светом.
- Ты хочешь заставить меня блокировать вторую атаку?!

- Шицзунь……
Лианы снова взлетели.
В этот момент Мо Жань, наконец, поднял свой жетон, и Чу Ванньин, не раздумывая, потянулся за ним.
Но неожиданно, как раз когда их руки собирались соприкоснуться, глаза Мо Жань вспыхнули, когда он отдернул руку и вместо этого повернулся, чтобы защитить беззащитного Чу Ванньина позади себя. К тому времени вторая волна лиан достигла их, и Мо Жань вышел им навстречу. В одно мгновение все его тело было завернуто и поглощено виноградными лозами, а затем притянуто к медным песочным часам.

- Мо Жань!!

Десятки лиан обвились вокруг него и крепко прижали к кресту. Мо Жань повернулся к Чу Ванньину. Его губы шевельнулись.
　　
Глаза Чу Ванньина внезапно расширились.
Голос Мо Жань был тихим, но он слышал его ясно, ошибки быть не могло.

Он сказал:
- Шицзунь, я действительно не.....средства…Так что, пожалуйста, не бросай меня.
Но он не смог закончить последнюю половину фразы. В прошлой жизни он хотел сказать это, но не сказал; в этой тоже было слишком поздно.
Бросил его Чу Ванньин или нет, для него уже не имело значения.
Он просто не хотел быть в долгу перед этим человеком, вот и все.
Он был действительно слишком глуп, и уже не мог понять, что он чувствовал к Чу Ванньину. Он не хотел, чтобы все запуталось еще больше.

"В этой жизни, - подумал Мо Жань, - тот, о котором он заботился, тот, который ему нравился, был Ши Мэй, и никто другой".
Он не хотел меняться жетонами с Чу Ваньнином только потому, что он не хотел, быть его должником, только потому что он не хотел……
Он не хотел, чтобы Чу Ванньин снова истек кровью.

Его сердце не было каменным. Ничто не делало его счастливее, чем быть с кем-то милым.

Немного доброты, и его улыбка будет сияющей, как весна.
Но если это много, много доброты, то он охотно умрет без жалоб.
　　
Внезапно из густой лианы появился сверкающий меч.
Меч, несомненно, был священным оружием; он был древним, но нес подавляющую ауру доблести. По бокам рукояти висели два кольца, а навершие украшали узоры из шипов. Меч был тонким, с замысловатым изображением дракона с бычьей головой, лезвие струилось с лазурным сиянием, которое могло разрезать все, от самых мягких волос до самого жесткого металла.

Мо Жань успел увидеть только” Гучен“, написанный на мече, даже не” шангун", прежде чем меч Бога оружия вонзился ему прямо в грудь.
Кровь хлынула в песочные часы.
　　
В то же время в арсенале внезапно опустилась завеса воды, разделив Мо Жань и остальных с двух сторон, резкий ливень захватил всех остальных с другой стороны.
Ши Мэй закричал: "А-Жань!! А-Жань!..”

Быстрый ливень закрыл им обзор; они не могли ясно видеть, как Мо Жань держится на другой стороне. Чу Ванньин нова и снова пытался прорваться сквозь воду, но его снова и снова выталкивало, пока он не промок насквозь, глаза потемнели на встревоженном лице, губы совсем были синими. Голос Чу Ванньина был хриплым.:
- Мо Жань!..

Он был не очень громким, но ужасно дрожал. Сам он этого не заметил, но Ши Мэй вздрогнул и повернулся, чтобы посмотреть на него. Он увидел, что обычно спокойный и невозмутимый Шицзюнь насквозь промокший и растрепанный, его длинные пушистые ресницы дрожали, сейчас он не мог ни скрыть ни подавить свои эмоции.

Он призвал Тяньвэнь, дикость была написана между его бровями, как натянутая тетива лука. Ши Мэй удержал его с беспокойством:
- Шицзунь, не уходи больше! Нет никакого способа пройти!
　　
Чу Ванньин стряхнул его, глаза острые, как лезвия, и молча поднял барьер, чтобы попытаться снова. Но водопад был наполнен обильной духовной энергией озера Цзиньчэн; он не только не мог прорваться, вода обрушивалась на него, как тысячи стрел, режущих и пронзающих.

Ослабленный тяжелыми ранениями, полученными ранее, он с трудом удерживался на ногах. Он схватился за грудь и попытался вытерпеть, но все равно был вынужден опуститься на одно колено, лицо побледнело, когда раны на спине открылись и начала сочиться кровь.

Невозможно было сказать, была ли влага на лице Ши Мэй водой или слезами. Он в отчаянии закричал:
- Шицзунь! Для чего все это?!!!
- Что вы имеете в виду? Если бы это был ты или Сюэ Мэн там - Чу Ванньин выплюнул, - я бы точно так же……
Это действительно было слишком больно; нахмурившись, он не смог закончить предложение.
　　
Неожиданно из-за водопада сверкнул меч, легко разделив ливень пополам, словно разрезая тофу.
Энергия этого меча была необычайной и огромной. Удар пришелся точно туда, где стоял Ши Мэй, и как раз собирался ударить его, когда Чу Ванньин взмахнул рукавом и использовал всю оставшуюся духовную энергию, чтобы воздвигнуть защитный барьер вокруг Ши Мэя; он закашлялся кровью от перенапряжения.

Глубокий и чистый мужской голос раздался неторопливо, отражаясь в Священном оружейном арсенале.:
- Я Бог оружия, Гучен-шангонг. Как смеете вы, мошенники, вторгаться на запретную территорию священного оружия!
　　

@темы: 2ha

---

43

Гл.43 этот почтенный-жертвоприношение???


Мо Жань даже не получил шанс ответить, прежде чем пронзительно-визгливый голос раздался из-за спины:
- Дорогу, дорогу! Пропустите меня!
Это был фубан?!

Неся тяжелую груду камней, фубан поплелся к тому же аптекарю, что и раньше, и закричал:
- Скорее спасите меня, доктор!

Из воды выплыл беловолосый водяной, но хвост его отличался от хвостов остальных, сверкая по всей длине, как струящееся золото. Волосы его были заколоты на затылке простыми заколками и ниспадали на плечи, лицо, хотя и морщинистое, но пропорциональное, с прямым носом и приятным изгибом губ, а золотистые глаза были спокойны, как туманная изморось; легко было представить себе, как он был красив в расцвете лет.

Мо Жань задрожал. Это было не так, как раньше; куда делся бирюзовый морской дракон?　

Пожилой водяной взглянул на них издалека, но ничего не сказал, вместо этого подошел к порогу и наклонился, чтобы снять камни со спины фубана один за другим.

С удалением последнего камня иллюзия разрушилась, и фубан взорвался, его кровь рассеялась в воде, как туман. Почти одновременно все монстры и существа на рынке застыли на долю секунды, прежде чем обвиснуть без костей, поскольку их тела гноились и насыщали воду озера миазмами гнилой крови.

Вода была окрашена в красный цвет, цвет быстро становился темнее все больше и больше. На расстоянии стало трудно что-либо разглядеть, затем все вокруг исчезло, только алый цвет заполнил их зрение, и они даже не могли видеть свои руки перед собой.

Чу Ванньиннг коротко сказал:
- Мо Жань.

Мо Жань хорошо знал его, и ему не нужно было говорить больше:
- Шицзунь, я здесь, не волнуйся.

Чу Ванньиннг был немногословным человеком, вернее, он не умел обращаться со словами. Он помолчал, прежде чем сказать только:
- Будь осторожен.

Сквозь мутную кровавую воду Мо Жань не мог разглядеть лица, которое не изменило бы выражение, даже если бы небо упало, но уловил беспокойство в его голосе. Он редко ощущал тепло Чу Ванньин в повседневной жизни, и внезапно его грудь стала теплой. Он крепче сжал руку друга, отвечая:
- хорошо.

Стоя рядом, спиной к спине, они чувствовали сердцебиение и дыхание друг друга, хотя и не могли видеть. Ситуация была опасной, Чу Ванньиннг вызвал Тяньвэнь, и Мо Жань последовал его примеру с Цзянуй, к этому времени восстановив свою духовную силу.

После того, как они достали свое священное оружие, Мо Жань внезапно вскликнул.

Чу Ванньиннг повернулся к аптекарю, где пожилой водяной только что убирал груду камней, и увидел, что на Земле появилось несколько дюжин белых пятен разного размера. Взявшись за руки, они подошли поближе, и действительно, светлые пятна были камнями фубана.

Пожилой водяной разложил несколько дюжин камней в три аккуратных ряда, каждый из которых светился мягким сиянием.
　　
Медленно перед камнями появилась фигура. Казалось, это все тот же седовласый водяной.
Мо Жань попытался спросить:
- кто ты?
Но он не ответил, только взглянул на Чу Ванньина, а затем на Мо Жань, прежде чем молча поднять руку и указать на камни на земле.

- Ты хочешь, чтобы мы подобрали камни?

Беловолосый водяной кивнул и вытянул палец.

- Ты хочешь сказать.....выбрать только один?

Седовласый водяной кивнул, затем покачал головой, указал на Мо Жань., а затем на Чу Ванньина.

Мо Жань понял это:
- Мы должны каждый по одному?

На этот раз беловолосый водяной энергично кивнул, прежде чем остановиться и пристально посмотреть на них.

- Шицзунь, мы должны сделать так, как он сказал?

- Может быть, у нас ведь и нет других идей.
　　
Поэтому каждый из них выбрал камень, но неожиданно, как только кончики пальцев коснулись камней, множество искаженных цветов вспыхнуло перед их глазами, когда мир закружился на полном ходу. Когда все успокоилось, бесконечное красное марево исчезло.
Приглядевшись внимательнее, они телепортировались в священный арсенал оружия!

- Шицзунь!!

- Шицзунь, А-Жань!!
И Сюэ Мэн и Ши Мэй тоже были здесь. Потрясенные и вне себя от радости, увидев Чу Ванньина, они бросились навстречу. Чу Ванньин не ожидал, что светящиеся камни будут заколдованы заклинанием телепортации, и все еще испытывал легкую тошноту от быстрого перемещения. Он приложил руку ко лбу, другой все еще крепко сжимая руку Мо Жань.

Находясь внутри кровавого озера, их руки были соединены все это время, не расставаясь.
Статус Чу Ванньина был таков, что у него редко была возможность держаться за руки с Мо Жань. Большую часть времени, он мог только стоять немного поодаль, наблюдая за близостью между учениками на расстоянии.
И поэтому он осторожно лелеял это редкое тепло в ладони.....
　　　　
- Ши Мэй!
Но тепло, которое было для него таким драгоценным сокровищем, для другого было, возможно, бесполезно, как пара изношенных ботинок, возможно, не стоило упоминания, или, возможно, даже не было замечено вообще.

Увидев Ши Мэя, Мо Жань небрежно отпустил его руку.
Кончики пальцев Чу Ванньина слегка дернулись, и на долю секунды показалось, что они хотят схватить его.
Но какое у него было оправдание?

У него больше не было мужества любить кого-то.
Он не хотел терять жалкую частичку гордости, которая у него осталась.

Наблюдая, как Мо Жань так легко улыбается Ши Мэю, обнимает его так небрежно и нежно гладит по волосам.
Пальцы Чу Ванньина снова опустились.
С некоторым смущением и неловкостью.

К счастью, его лицо было обычно бесстрастным, поэтому эмоции не проявлялись слишком явно.
Может быть, потому, что он становился старше, и, будучи таким жестким человеком, после этого перемещения в телепортационном массиве, в груди похолодело. Но это было не так уж плохо, на кончиках его пальцев все еще оставалось немного тепла.
Опираясь на оставшуюся теплую нить, которая скоро исчезнет, он медленно выпрямился и привел в порядок выражение лица и взгляд.
　　
- Шицзунь, ты хорошо себя чувствуешь? Твое лицо такое бледное.……

Чу Ванньин кивнул Сюэ Мэну:
- Я в порядке.

Он помолчал, потом спросил:
- Вас тоже телепортировал сюда этот водяной?
　　
Прежде чем Сюэ Мэн успел ответить, раздался взрыв булькающих звуков. Чу Ванньин обернулся и увидел половину окровавленного лица, а сразу после этого из кипящего плавильного бассейна с плеском вышел изуродованный человек!
Этот человек определенно не был смертным, или определенно не был живым, потому что ни один смертный не мог выжить, будучи погруженным в раскаленный расплавленный металл. Но этот человек, хотя и обожженный, явно все еще дышал. Цепи сковывали его четыре конечности и держали его внутри плавильного бассейна, чтобы он страдал.
　　
Он медленно открыл глаза и снова и снова кланялся группе, взглядом умоляя их приблизиться к плавильному бассейну.
Хотя он не мог говорить, у него были другие средства выражения. Они наблюдали, как он размахивал руками, окровавленная плоть едва цеплялась за кости, и небольшая волна вырвалась из расплавленного металла в бассейне, образовав несколько рядов древних письмен в воздухе.

Сюэ Мэн, пораженный:
- Что это за письмо? Почему я не могу прочитать ни одного символа?

Чу Ванньин:
- Это древний сценарий Цанцзе, чему я еще не научил тебя.

Мо Жань:
- Тогда...что там написано?

Чу Ванньин подошел и внимательно изучил надпись:"......Он......просьба о помощи.”

Согласно легенде, древний сценарий Цанцзе был описанием Небесного Царства. Это было практически потерянное искусство в человеческом мире; очень немногие люди знали его теперь, и даже опытный цзунши, такой как Чу Ваньнин, не мог прочитать все это, но он мог, по крайней мере, понять суть этого.

Чу Ванньин некоторое время изучал надпись, медленно переводя:
“Он говорит, что он дух этой ивы, по имени Чжайшинь Лю [Ива с сердцем]. Когда он был молодым деревцем, Гучен-шангинг принес его сюда с седьмого неба царства богов. Впоследствии Гучен покинул этот мир по неизвестным причинам. С тех пор Чжайшинь Лю его не видел и даже не знает, жив ли он.
　　Но даже без него здесь, Чжайшинь Лю всегда следовал его инструкциям эти сотни тысячелетий, защищая озеро Цзиньчэн, охраняя священный арсенал оружия. Ива, питаемая здесь духовной энергией, она постепенно развивалась в человеческую форму, и дни проходили без происшествий, пока однажды ...» - Чу Ванньин внезапно перестал читать.

Мо Жань спросил:
- В чем дело?

"......Я не узнаю этих трех персонажей. Кажется, это имя.- Чу Ванньиннг поднял руку, указывая на сложные извилистые символы, - во всяком случае, этот человек пришел на озеро Цзиньчэн. Он был силен и жесток, вырезал все в озере и использовал шахматную формацию Чжэньлун, чтобы управлять ими. Чжайшинь Лю не стал исключением.”
　　
Мо Жань немедленно закричал:
- Этот человек, вероятно, поддельный Гучен!

Услышав его слова, Глаза Чжайшинь Лю вспыхнули, и он дважды кивнул в знак согласия.

- .....Ха, я действительно догадался.- Мо Жань усмехнулся, немного смутившись, почесал затылок, - ха-ха, я довольно умный…
　　
Чу Ванньиннг мягко взглянул на него и продолжил:
"С тех пор Чжайсинь Лю находился в бессознательном состоянии. К счастью, две другие ветви ивы, которые когда-то были связаны с ним телом и духом-Тяньвэнь и Цзянуй -обе проснулись. Заимствуя их силы, Чжайшинь Лю был временно в состоянии прийти в сознание. Если бы не это, он, вероятно, уже потерял бы контроль и навредил всем присутствующим здесь.”

Услышав это, «все присутствующие здесь» были либо недоверчивы, либо встревожены, трое молодых людей вместе подняли головы, чтобы посмотреть на существо в плавильном бассейне, не зная, как это все понимать.

Мо Жань начал:
- Лю-Чжанбей [старейшина вербы]
Менг Сюэ:
- Лю- Чжанбей ?
- Ну а что еще я должен сказать, Чжай- Чжанбей [старейшина наглый]?- Мо Жань впился взглядом в Сюэ Мэна, затем продолжил, - Я собираюсь сказать кое-что, что тебе, вероятно, не понравится, но, кажется, в твоей истории есть некоторые дыры.

Чжайшинь Лю не мог говорить, но мог понять произнесенные слова. Он повернулся к Мо Жань.

Мо Жань:
- Сначала ты сказал, что находишься под контролем фальшивого Гучена, но потом пришел в сознание под влиянием пробуждения Тяньвэнь и Цзянуй. Но фальшивый Гучен был тем, кто дал мне Цзянуй, как он мог не знать последствий этого?

Чжайшинь Лю покачал головой, и письмена перед Чу Ваньнином изменились.

- Я из царства богов, он мало знает обо мне и не подозревает, что священное оружие может повлиять на мое сознание. В своем стремлении к трем запретным техникам он должен использовать мою силу, но моя жизнь подходит к концу, и он отчаянно ищет способ продлить мою жизнь. Но я действительно не хочу продолжать жить, смерть гораздо предпочтительнее помощи этому злодею, просто я под его контролем и не могу действовать по своей воле……

При этих словах Чу Ванньин сделал паузу в раздумье:
- Должно быть, поэтому он привел сюда Мо Жань. Мо Жань – судя по всему, это деревянная элементарная духовная сущность, так что фальшивый Гучен, должно быть, планирует объединить свою духовную силу с силой Цзянуй и принести ее в жертву вам.

Чжайшинь Лю кивнул.

Мо Жань все еще не совсем понимал:
- Но этот фальшивый Гучен сам сказал, что есть две духовные сущности деревянных элементов. Шицзунь тоже один из двух, почему он запер только меня?
　　
Чжайшинь Лю написал: "Жертвоприношения всегда были тем лучше, чем моложе они были, и еще большую осторожность необходимо проявлять при совершении подношения духу дерева. Более того, жертва должна быть насыщена аппетитом и желанием, удовлетворена в каждой потребности, и жизнь должна быть взята, когда она погружена в полную эйфорическую иллюзию, без малейшего сознания. Иначе у приношения остались бы сожаления, а энергия обиды ускорила бы мое увядание.”

При этих словах мысли Мо Жань вернулись к лисьему духу-монстру в камере, который принял облик Чу Ванньина.
Чтобы насытить его желания, так откармливают свинью перед убоем, чтобы она была вкуснее.

Это также объясняет, почему он увидел Чу Ванньина вместо Ши Мэя. Он слишком дорожил Ши Мэем, чтобы осквернить его. Когда дело дошло до желания, он действительно вожделел Чу Ванньина гораздо больше, чем Ши Мэй……

Увидев странное выражение на лице Мо Жань, Чу Ванньин подумал, что ему все еще не по себе, и, желая успокоить его, спросил:
- Все хорошо?
- Н-ничего.
Лицо Мо Жань начало краснеть. Чу Ванньин тупо уставился на него, прежде чем его осенило, и он немедленно закрыл рот. Прошло некоторое время, прежде чем он отвернулся в приступе смущенной ярости.
Какое беспокойство? Этот парень определенно думал о тех так называемых "желаниях" только что, даже мечтал.
Чу Ванньин в негодовании развел руками и с холодным лицом пробормотал:
-Ух..
Хорошо, что Чу Ванньин не знал, кто именно удовлетворял его желания в этой иллюзии, иначе он, вероятно, содрал бы с него кожу живьем в приступе гнева.

Он был в самом разгаре раздумий, когда земля священного оружейного арсенала внезапно задрожала. Сюэ Мэн испуганно закричал:
- Что происходит?

@темы: 2ha

---

42

Гл.42 этот достопочтенный немного обеспокоен.
Чу Ваньнин ответил:
- Если бы это был настоящий Гучэн-шангун, почему он использовал мертвых вместо живых существ? И хотя силы этого человека довольно сильны, они все равно ничто по сравнению с силой Бога.

В этом было много смысла, но Мо Жань все еще был в замешательстве. - Это когда Шицзунь увидел эту....мертвую лису, вы поняли, что парень был самозванцем?

Чу Ванньин покачал головой.
- Нет.

- Тогда откуда ты знаешь?……

- Ты все еще помнишь, о чем спрашивал меня этот Гучен, когда появился в первый раз?

Мо думал об этом на мгновение и сказал,
- По моему, он просил тебя что-то про оружие?
- Верно, - подтвердил Чу Ванньин. - Я никогда не скрывал ауры священного оружия на своей персоне; их можно ощутить с сразу. Но даже будучи Богом тысячи видов оружия, он не мог сразу сказать, что у меня есть два священных вида оружия из озера Цзиньчэн, и предположил, что у меня только одно. Тогда у меня возникли подозрения, но речь шла о приобретении оружия, поэтому не было подходящего времени, чтобы поднимать этот вопрос. Я просто внимательно следил за всем, что он делал с тех пор, чтобы подтвердить свои подозрения.

- Но ... ...... Если он не Гучен-шангун, как он мог создать священное оружие?

- Во-первых, Гучен, создавший все оружие, - всего лишь слух. Никто на самом деле не знает, почему в этом озере так много оружия, поэтому священное оружие не обязательно было сделано Гученом. Во-вторых, этот человек просто позволил вам выбрать все, что вы хотели из Священного Арсенала, но кто знает, принадлежало ли это оружие ему, что он так просто его раздаривал. Более того, я просто внимательно посмотрел на оружие Сюэ Мэна и Ши Мэй – оно поддельное

Услышав это, Мо встревожился.
- Подделка?

Мо Жань на мгновение застыл, не понимая, что происходит, и только потом до него дошло. - Тогда Цзянуй......?
- Цзянуй реален. Но его целью было не просто так дать вам оружие.

- Но, что он хотел сделать?- Сказал Мо Жань, с отвращением глядя на труп лисы, лежащий на каменной кровати. - Сначала он потратил усилия на то, чтобы заманить нас, запер. Чего он вообще хочет от всего этого?

- Тебя

- А?

- То, что ты только что сказал, было лишь наполовину верно. Этот Гучен пошел на все это не для того, чтобы заманить нас в ловушку.

- Чего он от меня хочет?- Мо Жань сухо рассмеялся. - Я просто тупица.

Чу Ванньин ответил:
- Я никогда еще не встречал тупицу, который мог бы культивировать ядро в течение года.

Мо собирался продолжить, но вдруг что-то сообразил и резко остановился.
Чу Ванньин только что ... ..похвалил его?

Осознание этого заставило его сердце биться быстрее, и он уставился на Чу Ванньина с открытым ртом. Прошло несколько мгновений, прежде чем он медленно моргнул. Непроницаемое лицо, которым он всегда так гордился, слегка покраснело.

Чу Ванньин даже не смотрел на него, все еще бормоча что-то себе под нос:
- Кроме того, Тяньвэнь и Цзянуй, кажется, имеют какое-то отношение к той иве во дворе-я читал об этом раньше в древних текстах. Когда Гучен-шангун спустился в царство смертных, он принес с собой три ветки ивы из императорского двора. Но в древних текстах многого не хватало; я так и не узнал, что Гучен сделал с этими тремя ветвями Небесной ивы.

Он помолчал, прежде чем продолжить.
- Но если слухи верны, то Тяньвэнь, Цзянуй и это старое дерево во дворе на самом деле могут быть теми тремя ивовыми ветвями. Два из них стали священным оружием, а один был отправлен на дно озера Цзиньчэн, став могущественным хранителем Арсенала Гучена.

- Но какое это имеет отношение ко мне?- Сказал Мо Жань.

Чу Ванньин покачал головой.
- Как это может не иметь к тебе никакого отношения? Ты тот, кто разбудил Цзянуй.

Мо Жань вздохнул. “Как я уже сказал, серьезно, какого черта!”

- Я думаю, что все, чего он хочет в конце концов, связано с ивой во дворе. Но это все, что я могу заключить из тех сведений, что мы собрали. Я не знаю больше ничего.

Со стороны Чу Ванни это было почти предположением, но Мо Жань подумал, что раз уж он такой умный, то если он пришел к такому выводу, то он, вероятно, очень близок к истине.
Обдумывая все это, они быстро пошли по мрачной подводной тропе подземелья. Пройдя по извилистой, извилистой тропинке, они пошли по другой, пока, наконец, не достигли выхода. Они воспользовались тем, что русалки, патрулирующие туда-сюда, не ожидали побега, и сбежали.

Выход из темной подземной камеры находился прямо во дворе, где стояла гигантская Ива. Когда они вынырнули, сцена перед глазами Мо Жань потрясла его.
Перед гигантской ивой стояли четыре гроба, один из них был пуст. В трех других лежали Чу Ваньнин, Ши Мэй и Сюэ Мэн.

Мо Жань побледнел и закричал: “Какого черта это?!”

- Это гробы для жертвоприношений, - сказал Чу Ванньин. - Видишь виноградную лозу, обернутую вокруг края гроба? Другой ее конец связан с гигантской ивой. Фальшивый Гучен нуждается только в тебе, поэтому после того, как он накачал нас наркотиками, он приказал мерфолкам отвести тебя в камеру и положить нас троих в эти гробы. Используя гробы для жертвоприношения трупов, он может перенести всю ценность жизни культивирования от людей к гигантской иве. Это похоже на извлечение крови.

Увидев мрачное выражение лица Мо Жань, Чу Ванньин продолжил:
- Не волнуйся, Ши Мэй и Сюэ Мэн невредимы. Я притворился, что потерял сознание, и стал ждать удобного случая, чтобы расправиться с тремя русалками, охранявшими гробы. Трех людей, которых ты видишь перед собой на самом деле нет, это тела демонов.

Он сказал все это очень буднично, но Мо Жань не смог удержаться и, подняв брови, украдкой взглянул на собеседника.
　　
На сколько сильными были мерфолки в озере в озере Цзиньчэн? Так называемое простое “расправился с ними” Чу Ванньина означало, что он должен был позаботиться обо всех трех мерфолков одним ударом, не издав ни звука.
Точно, он опытный человек......

Прошло слишком много лет с тех пор, как он в последний раз сражался на равных с Чу Ваньнином, поэтому он был немного ошеломлен, когда услышал эту фразу. Как будто бури и град в его прошлой жизни промелькнули перед его глазами, и он увидел фигуру в ней, которая сотрясала небо и землю, его лицо было слегка повернуто в сторону, глаза сияли ярко, как ртуть.

Чу Ванньин увидел, что он задумался, и спросил:
- Мо Жань!
Он пришел в себя.
- Ничего.
“……”
- Мне просто интересно, как Шицзунь превратил мерфолков в эти формы?
Чу Ваньнин холодно улыбнулся:
- Простые иллюзии. Если этот фальшивый Гучен-шангун может это сделать, почему я не могу? Оставьте фальшивые тела здесь, чтобы их не обнаружили. Пусть мошенник испробует на себе свое же лекарство.

В любом случае, место был опасным, поэтому они не могли оставаться там долго. Они сделали короткую передышку и тут же ушли. Однако, когда они побежали к месту встречи Сюэ Мэн и Ши Мей, они обнаружили, что там никого не было.

Лицо Мо Жань побелело.
- Где Ши Мэй?!
Выражение лица Чу Ванньина также было слегка обеспокоенным. Он не ответил, вместо этого поднял безымянный палец и покрыл его слоем золотистого света. Он мог использовать цветы Хайтан, которые он засунул за пояса трех учеников, прежде чем они поднялись на пик Сюйин, чтобы выследить их.

Через некоторое время Чу Ванньин выругался себе под нос и выключил свет.
- Возможно, здесь произошло что-то неожиданное. Вероятно, они вдвоем убежали из этого места, чтобы спрятаться от мерфолков, патрулирующих взад и вперед, возможно, пошли к рынку. Пойдем, посмотрим.

Они оба были чрезвычайно искусны, легко избегая всех патрулей мерфолков. Быстро перелетели через высокие стены внутреннего двора и помчались в направлении рынка, на который Гучен-шангун привел их днем.

Обычно под водой не бывает ни дня, ни ночи, но озеро Цзиньчэн было другим; можно было видеть восход солнца и заход Луны. В это время уже наступила долгая ночь, и солнце вставало на востоке.
Мо Жань увидел вдалеке утренний рынок на озере Цзиньчэн, шумный центр города, заполненный людьми, собравшимися в нем, и подсознательно выдохнул, задержав дыхание. Похоже, Ши Мэй и остальные были в безопасности, иначе сцена перед ними не была бы такой мирной.
С другой стороны, выражение лица Чу Ванни по какой-то причине не выглядело так хорошо. Он ничего не сказал, но молча притянул Мо к себе.
- Шицзунь?
- Держись рядом.
- Что случилось?
- Не уходи далеко.- В голосе Чу Ванни, казалось, слышался упрек, хотя он и выглядел таким же холодным, как всегда. - Сюэ Мэн и Ши Мэй уже потерялись, я боюсь, что если я не буду осторожен, ты также……

Мо Жань увидел, что лицо Чу Ванньина немного побледнело, и, похоже, он действительно беспокоился за него. Сначала он тупо смотрел на него. Затем, по причинам, которые он не мог понять, его сердце слегка дрогнуло, и он заговорил, чтобы успокоить Чу Ванньина:
- Пойдем, Шицзунь, поищем их.
Говоря это, он двинулся вперед и, повернув запястье, небрежно взял руку Чу Ванньина в свою.
“ ......”
Кончики пальцев Чу Ванньина, казалось, задрожали на долю секунды.
Но это был лишь короткий и слишком слабый момент; сердце Мо Жань было занято Ши Мэем, поэтому он не думал об этом, списывая на свои собственные заблуждения.

- Манты из рыбьей крови, свежеприготовленные! - Кожа змеи Шуайран, материал для одежды высшего качества, осталось всего три фута!

- Продаю наполнитель для бровей из чернил кальмара, сделанный из свежих чернил, выплюнутых сегодня утром вашим покорным слугой, он сотворит чудеса с вашими бровями-эй, эй, подождите, госпожа, не уходите!

Крики торговцев на рынке беспрестанно доносились до их ушей, и эта необычная сцена была слишком зрелищной, чтобы ее можно было разглядеть.

Мо Жань потянул Чу Ванньина с глупой улыбкой на лице на два шага и в этот резкий момент внезапно понял, что что-то не так. Он тут же резко остановился, глаза его мгновенно расширились, и он почувствовал, как кровь застыла в жилах.
Что-то не так!
Что-то здесь не так!

Он огляделся вокруг и, конечно же……
Безголовый призрак сидел у прилавка, продавая расчески и косметику. Он держал гребень двумя пальцами с длинными алыми ногтями, расчесывая волосы на своей окровавленной голове, которая лежала на коленях, предлагая мягким голосом: “высококачественные костяные гребни, возьмите один с собой.”

Как он и думал!
Как он и думал! В этом центре города движения каждого человека, слова каждого человека, выражения каждого человека были точно такими же, как когда Гучен-шангун перенес их сюда вчера!

Мо рывком отскочил на несколько шагов и врезался прямо в грудь Чу Ванньина. Он тут же поднял голову и хрипло сказал:
- Шицзунь, что это?

Чу Ванньин, казалось, имел свои подозрения в течение некоторого времени, но после подтверждения его собственными глазами, его сердце упало в груди. Он крепко сжал руку Мо Жань.

- Что происходит? Что это? Иллюзия?

Чу Ванньин покачал головой, но на мгновение задумался. Вдруг, он сказал медленно,
- Мо Жань, ты когда-нибудь думал об этом...... Озеро Цзиньчэн имеет много различных зверей и существ, и по крайней мере некоторые из них, должно быть, видели настоящий Гучен-шангун раньше. В таком случае, как они могли не сказать, что это подделка?

Краска отхлынула от лица Мо Жань, и он почувствовал страх.
- Да.…..ты прав.

- И позволь мне спросить,-продолжал Чу Ванньин, - если бы ты притворялся Гучэн-шангуном и прятались в озере Цзиньчэн, как бы ты заставил всех остальных говорить то, хочешь, делать то, что хочешь, слушать твое каждое ваше слово и разыгрывать для нас спектакль?

Мо Жань сразу все понял.
Шахматная Формация Чжэньлун!
Черные и белые шахматные фигуры встают на свои места, и все под небесами выстраиваются в линию. Никто лучше него не знал всей мощи этой запретной техники. Он чуть не выпалил это, но, взглянув в глаза Чу Ваньнингу, сумел вовремя остановиться.
Как мог шестнадцатилетний мальчик так легко думать о трех запрещенных техниках?
И так, он сказал:
- Это будет очень сложно.　

- Нет, - сказал Чу Ванньин, - это очень просто.

Он помолчал секунду, потом сказал:
- Тебе просто нужно, чтобы они все были мертвы.

@темы: 2ha

---

41

Гл.41 этот почтенный снова поцеловал не того человека.....

В каменной комнате ничего не было видно, только простые стены с трех сторон и магические решетки на четвертой, которые светились красным. Единственным придметом в комнате была грубая каменная кровать, покрытая соломой.
Ничего не оставалось, как лечь на каменную кровать. Его руки и ноги были скованы, цепи звенели при каждом движении. Что еще хуже, что-то, казалось, подавляло его духовные силы, и он не мог призвать ни одну из них. Его мысли лихорадочно метались, когда он услышал внезапный скрип и, обернувшись, увидел двух мерфолков.

- Вы! - Мо Жань зарычал сердито, - Вы психи! Что происходит? Что вы делаете? Где мои Шицзунь и товарищи? Где Гучен-шангун! ......Эй! Я с тобой разговариваю!

Но сколько бы Мо ни кричал и ни ругался, мерфолки не обращали на него внимания. Они несли что-то завернутое в кусок красного лисьего меха, что-то в форме человека, что они без малейшего звука и выражения на лицах, положили на каменную кровать.

Мо Жань прорычал: “
- Ты мелкий угорь….

- Хватит уже тявкать.- Один из них, наконец, заговорил, голос его был полон презрения: - Ты же духовная сущность, тебе это ничем не грозит.
Другой тоже ухмыльнулся:
- Скорее похоже на милую сделку.

Мо Жань взревел от ярости:
- Зачем вы заперли меня здесь? И что это на кровати?!

- Что это на кровати?- отозвался один..

- Человек, который тебе нравится, конечно - Сказал другой.

Пальцы Мо Жань похолодели от шока:.....Ши Мэй?

Мерфолки не подтвердили и не опровергли, только усмехнулись:
- Весна молодости - такая мимолетная вещь. Так как вы двое созданы друг для друга, мы позволим вам провести эту ночь вместе. Когда все это закончится, тогда вы узнаете, для чего уважаемый Бог пошел на такие хлопоты ради вас.
Проговорив эти слова, они ушли.

В комнате стояла мертвая тишина.
Со скованными руками и ногами Мо Жань не мог пошевелиться. Одна минута перетекала в другую, и невозможно было сказать, сколько прошло времени. Он боролся безрезультатно, пока его запястья и лодыжки не стали кровоточить.
Тяжело дыша, Мо Жань повернулся и посмотрел на человека рядом с ним, с головы до ног закутанного в лисий мех, из которого виднелась только длинная прядь иссия черных волос. Он уставился на эту прядь волос, сердце бешено колотилось от паники и возбуждения.

Он не знал, почему этот урод Гучен-шангун делал это, но если это то, что позволит ему реализовать свои звериные желания с Ши Мэй……
Его мысли внезапно остановились, как будто он хотел осквернить эту прекрасную особу.
Мо Жань уставился в потолок, тяжело дыша. Он задыхался, словно на его груди лежал камень. Он так долго мечтал об этом, но теперь, когда шанс представился, он чувствовал только беспокойство.

Это первоначальное, грязное возбуждение медленно угасло, когда тысячи мыслей пронеслись в его голове. Постепенно он успокоился.

Что бы ни планировал Гучен-шангун, ничего хорошего из этого не выйдет. Одно дело, если бы эта сделка касалась только его самого, но как он сможет вынести, если Ши Мэй тоже будет в нее втянут?

Кроме того, вся эта ситуация была по чьему-то чужому замыслу, Ши Мэй вообще ни на что не соглашался. Может, Мо и подонок, но он хотел защитить, а не обидеть того, кто ему нравился. Он решил, что независимо от того, что делает Гучен-шангун, он определенно не воспользуется Ши Мэй, когда тот проснется.

Долгое время прошло в молчании, прежде чем человек рядом с ним, наконец, зашевелился.
Мо Жань поспешно повернул голову в ту сторону и прошептал хриплым голосом: Ши…- звук “Мэй " даже не успел выйти, как сделал резкий разворот на кончике языка и вернулся обратно. Мо Жань сглотнул, его горло дернулось, прежде чем он, наконец, смог выплюнуть вторую половину.

- Цзунь?

- Шицзунь?!?
Взгляд Мо Жань, еще мгновение назад решительный и полный рыцарской галантности, дрогнул, как только он увидел лицо, выглядывающее из-под лисьего меха. Вся его ментальная сила в одно мгновение развалилась, баррикады в груди, которые он так старательно возводил, рухнули на землю, превратившись в щебень под аккомпанемент трескучих звуков.

Вся эта чепуха о защите, благородстве, о том, чтобы не использовать свое преимущество, не осквернять – вот это пощечина так пощечина.
Лицо Мо побледнело.
Он мог, наконец, сказать с абсолютной уверенностью, что каждый житель этого озера Цзиньчэн, даже и особенно этот Гучэн-шангун, был слеп как черт!!
Подумать только, ему нравился Чу Ванньин! Тьфу!
Сначала эта лиса, теперь эти мерфолки, он серьезно не мог понять, что заставило их всех думать, что его зеницей ока был Чу Ванньин. Может быть, они каким-то образом выяснили, что он спал с ним раньше, и все еще хочет спать с ним и сейчас? Смешно! Это не то же самое - хотеть спать с кем-то и любить этого человека!

Мо Жань бредил внутри, наполненный праведным негодованием, но не мог выдавить и полслова снаружи, только тупо смотрел, как пара глаз Феникса медленно открылась.

Боже.

Он почти слышал, как у него в голове что-то лопнуло.

Прошла секунда, и что-то, казалось, вспыхнуло из обломков в его груди вместе с отвратительным зловонием, черным пеплом и искаженным теплом.
Это нечто было обжигающе горячим.
Как будто огнедышащий дракон вдруг взмыл в смертоносную тишину этой темной ночи, как будто раскаленная лава и бушующее пламя внезапно вырвались из безмолвной бездны.

Весь его разум и самоконтроль сгорели в ревущем пламени.……
Этого он никак не ожидал.

Обычно проницательные глаза Чу Ванньина были затуманены сном, томные и ошеломленные, как бамбуковый лес после дождя, каждый лист и звук были наполнены росой.
Судя по выражению его лица, что-то контролировало его сознание. Он медленно сел, лисий мех соскользнул с плеча, открыв широкие просторы упругой кожи, потому что под мехом он был полностью обнажен, но его спина и плечо были покрыты синяками и укусами, цвета переливались сине бордовыми тонами на синяках.

Как.…..это может быть……
Мо Жань чувствовал, что сходит с ума.

Кто это сделал?
Кто делал такие вещи с его….. чтобы его......его.…..его Шицзунь?
Каждая косточка в его теле дрожала от ярости, кровь кричала от ненависти.

Это был Чу Ванньин! Кто смел прикоснуться к этому человеку, который принадлежал ему!
Этот человек был только его!
Мо Жань был настолько переполнен ненавистью, что даже не задумался о том, что Чу Ванньин не принадлежал ему в этой жизни и вообще не принадлежал никому. Все, что он видел,- это крепкое, пропорциональное тело Чу Ванньина и незнакомые отметины на знакомом теле.

- Шицзунь!!

Его голос был низким и искаженным, но Чу Ванньин, казалось, вообще не слышал его хриплого крика. Он опустил ресницы и, как марионетка на веревочках, склонился над Мо Жань, лаская рукой его лицо, когда их глаза на мгновение встретились, затем закрыл глаза и наклонился, влажные губы Чу Ваннина накрыли его.

Чу Ванньин редко целовал его первым. От этого прикосновения его разум был опален, яркие, безумные цвета взрывались перед его глазами, его сердце билось дико, лихорадочно.
Тело Чу Ванньина было холодным, но его поцелуи были обжигающе горячими, когда их губы встречались. Мо все еще мучился от ревности из-за того, что кто-то другой унизил его, но не мог устоять перед соблазном своего мужчины, одновременно страдающего и возбужденного.

Когда они отстранились, Мо тяжело дышал. Он открыл глаза и увидел, что глаза Чу Ванньина остекленели, а кожа покраснела от желания. Кровь закипела в жилах, и ему захотелось протянуть руку и притянуть к себе это лицо.
Но он все еще был закован в цепи и не мог пошевелиться. Чу Ванньин взглянул на кандалы, но ничего не сказал, вместо этого поднялся на колени и оседлал его. Мо Жань с трудом сглотнул, его горло шевельнулось, но потом он заметил, что между длинными стройными ногами Чу Ванньина, медленно вытекает сперма, вниз по его стройным бедрам ... ..

Мо Жань забился, пытаясь вырваться, его глаза распахнулись, когда он попытался резко сесть, но цепи потянули его назад, и он тяжело рухнул на кровать.
-Кто.. ……
Он больше не мог этого выносить, рыча, как зверь в клетке, лишенный рассудка.
- Кто, черт возьми, сделал это с тобой!!! Я убью его! Я убью его!!!!
Его не волновало, был ли это Гучен-шангун или сам небесный император, был ли это дух бога-демона или гребаный Будда-он был Таксиан-Цзюнь! Чу Ванньин был его, он принадлежал Таксиан-Цзюнем! Даже если он сейчас заперт в этом молодом теле, глубоко внутри он все еще император человеческого царства, кто посмел прикоснуться к его ... черт побери, Шицзунь, кто посмел прикоснуться к тебе? Его, Мо Вейю , Таксиан-Цзюня человеку!!!
- Мо Жань.
Кто-то зовет его.
Но он был охвачен пламенем ярости, чувства его были спутаны, он, казалось, ничего не слышал.

- Мо Жань!!
......Ему придется убить их всех. Это невыносимо. Где же Цзянуй? Куда делись его духовные силы, почему он не мог вызвать Цзянуй -он действительно собирался уничтожить их. Это невыносимое унижение, ненавистная обида!
Кто посмел прикоснуться к Чу Ванньину? В прошлой жизни он выкалывал глаза каждому, кто осмеливался хотя бы раз взглянуть на Юхэна ночного неба, и заставлял их глотать собственные глазные яблоки! А потом ночью он будет держать Чу Ванньина под собой и трахать его до изнеможения, но это …

«Мо Жань!!!»

Кто это его звал, такой настойчивый.

Но этот голос был таким знакомым. Как будто он слышал его где-то раньше.……
Нет, дело не в этом. Казалось, он слышал его все время и везде, словно обладатель этого голоса составлял ему компанию на протяжении многих лет.……

- Мо Вейю, проснись уже! Ты сошел с ума? Что ты делаешь?!

"!!!”
Глаза Мо Жань распахнулись.
Он проследил за голосом и увидел девственно-белые, как снег, одежды снаружи камеры, пару острых глаз на лице, полных беспокойства, брови напряжены и сведены вместе , это был не кто иной, как Чу Ванньин!

- Шицзунь!?
Мо Жань побледнел. Он резко повернул голову и чуть не умер от страха, увидев это лицо в нескольких дюймах от своего собственного! Это был вовсе не Чу Ванньин! Это был мертвый монстр с человеческим телом, но лисьей мордой!
Мертвая часть не была украшением; мертвая, буквально мертвая.
То, что прижималось к нему, что страстно целовалось с ним минуту назад, действительно было мертвым.

Глаза лисьего чудовища были пусты, кожа бледна, ни намека на жизнь.
Мо Жань чуть не вырвало при мысли о том, как он только что целовал эту штуку, находясь в плену какой-то иллюзии, его лицо приобрело интересный цвет:
- Что происходит!?

Выйдя из камеры, Чу Ванньин держал двумя пальцами проклятый талисман. Видя, что лисье чудовище больше не двигается, Мо Жань предположил, что он, вероятно, использовал заклинание, чтобы сорвать талисман с трупа лисы в самый последний момент.
Он вызвал свою духовную энергию, и поток темно-красной крови вырвался из талисмана вместе с леденящими кровь криками, когда бумага превратилась в пепел.

Чу Ванньин разжал руку, пепел медленно собрался в ладони и превратился в угольно-черную шахматную фигуру. Он с беспокойством уставился на шахматную фигуру.

- Это действительно шахматная формация Чжэньлун...... - Чу Ванньин пробормотал, прежде чем внезапно поднять глаза и пригвоздить взглядом Мо Жань:
- Какую еду Ши Минцзин обычно готовит для тебя, когда ты болен? Скажи это!”
- А? Ух ... ......
Слишком многое произошло за слишком короткий промежуток времени, голова Мо Жань была в полном беспорядке.
– П..по..почему ты об этом спрашиваешь?”

Чу Ваньнин жестко сказал:
- Просто ответь мне!
- ......Пельмешки?

Только тогда выражение лица Чу Ваньнина немного расслабилось, но его брови все еще были нахмурены, когда он говорил:
- Мо Жань, слушай внимательно, что Гучен-шангун-самозванец, а не настоящий Бог оружия. Этот человек искусен в иллюзиях и знает шахматную формацию Чжэньлун, одну из трех запрещенных техник. Вот почему я должен был проверить тебя, на случай, если ты тоже одна из его иллюзий.
Мо Жань чуть не закричала от негодования:
- Почему тогда я связан, если я иллюзия!?
- Я вытащу тебя оттуда прямо сейчас.

Отчаянно кивая, Мо Жань спросил:
- О да, Шицзунь, а как же Ши Мэй и Сюэ Мэн?

- Так же, как и ты, они поддались наркотику в вине и были заперты в другом месте. - Увидев выражение лица Мо Жань, Чу Ванньин добавил: - Не волнуйся, с ними все в порядке. Просто невозможно было сказать, какие опасности подстерегают здесь, поэтому я велел им ждать снаружи. Ты сможешь увидеть их, как только мы выберемся.

Что касается шахматной формации Чжэньлун, Чу Ваньнин ничего больше не объяснил, да ему и не нужно было. Это была одна из трех мощных и печально известных запрещенных техник культивационного мира, знакомая Мо Жань.

Как следует из названия, шахматная формация Чжэньлун -это техника, которая использует других в качестве шахматных фигур, чтобы манипулировать ими по своему желанию, как в шахматной игре. Пользователь, как правило, не появляется лично на поле боя, а, скорее, кладет шахматную доску и манипулирует шахматными фигурами из тени, заставляя все, от живых людей до призраков, от зверей на Земле до птиц в небе, играть нужные ему роли. Живое существо, под контролем шахматной формации Чжэньлун, которое выиграло партию , будет верно служить игроку до самой смерти, а если не выиграют и умрут, то будут раздавлены.

Однако то, что игрок мог контролировать, зависело от его духовной силы. Недавно умерших людей и зверей было легче всего контролировать, за ними следовали давно умершие, затем живые звери, и, наконец, если игрок, культивированный до самого высокого уровня, он мог контролировать живых людей.

Очень немногие люди в мире были способны достичь этого высшего уровня шахматной формации Чжэньлун,. Однако, когда Мо Жань назвал себя императором, он уже в совершенстве освоил технику игры. В том году, когда он сражался против Чу Ванньина в смертельной схватке, он сделал свиток длиной в сто футов и использовал как шахматную доску для создания армии.

Во время этой битвы одновременно упали сотни тысяч шахматных фигур. В результате перья птиц покрыли небо, золотые вороны опустились на Запад, водные Драконы прорвались сквозь воду, и океан выплеснулся. Мо Жань призывал бесчисленных зверей и птиц и управлял бесконечной армией людей. Такую сцену редко можно было увидеть, даже в адском царстве Асура.

Этот труп лисы, тоже очевидно, контролировался шахматной формацией Чжэньлун, с дополнительной магией иллюзии.
Ходили слухи, что мех самого раннего предка клана лисицы Цинцю был разделен на сорок девять частей различных размеров и превращен в магические артефакты. Если взять чью-то кровь и капнуть ее на лисий мех, а затем обернуть этот мех вокруг чего-то, что угодно, даже кусок гнилого дерева примет вид желанного для сердца этого человека.

Мех, обернутый вокруг трупа лисы, был одним из таких артефактов. Однако магия действовала только на владельца крови, для всех остальных не было никакой иллюзии.

Освободить Мо Жань было несложной задачей. К тому времени, когда Чу Ванньин вытащил его оттуда, он также более или менее закончил объяснять ему все это.
Только одного Мо не мог понять:
-Шицзунь, откуда вы знаете, что Гучен-шангун - самозванец?

@темы: 2ha

---

40

40 Этот почтенный не может поверить в это, какого черта

Чу Ванньин с интересом передал ивовую лозу Мо Жань, затем, собрав свет в ладони, позвал Тяньвэнь. Они были как зеркальные отражения, ни капельки не отличаясь друг от друга.

Никто не ожидал ничего подобного, даже Мо Жань не мог поверить своим глазам- как человек, который пострадал от Тяньвэнь, вероятно, около тысячи раз в прошлой жизни, он никогда не ожидал получить то же самое оружие от озера Цзиньчен.

Что происходит?
Все вместе посмотрели на Гучен-шангуна.

Гучен-шангун, казалось, тоже удивился:
- ..Могут ли существовать на самом деле две древесные элементальные духовные сущности в мире одновременно?

Сюэ Мэн спросил:
- Что вообще означает элементарная духовная сущность дерева?

Гучен-шангун объяснил:
- Существует пять стихий в мире, как вы все знаете. Культивируя духовное ядро, каждый человек соотносит его с одним или двумя элементами. Человек, наиболее врожденно богатый определенным элементом, является духовной сущностью этого элемента; например, богиня Ушань прошлого была духовной сущностью элемента земли. Однако, вообще говоря, в одном поколении может существовать только одна духовная сущность какого-либо конкретного элемента-и в настоящее время уже существует духовная сущность деревянного элемента, которому я и подарил первое деревянное элементальное оружие много лет назад.

Его взгляд остановился на Чу Ванньине.

- Когда я ковал пять высших священных оружий, я изначально планировал сделать только по одному из каждого элемента. Все шло так, как было задумано для остальных четырех, но священное оружие деревянных элементалей разлетелось на две части внутри кузницы. Я понял, что такова воля небес, и поэтому превратил две половинки ивовой лозы по отдельности в два оружия. Но даже так, я был уверен, что эти два оружия никогда не найдут владельцев одновременно, поэтому я доверил одно Цзи Байхуа и его парчовой шкатулке, в качестве меры предосторожности против любых недобросовестных интриг. Я никогда не ожидал……

Гучен-шангун покачал головой и хотел сказать что-то еще, но внезапно из ивовой лозы в руке Мо Жань вырвался яркий красный свет, и его золотое сияние постепенно сменилось алым пламенем бушующего ада. Мысли его все еще были в полном беспорядке, и он выпалил, не подумав:
- Какого черта!

Чу Ванньин попытался остановить его, но было слишком поздно.
Поэтому и он, и Гучен-шангонг могли только смотреть на Мо Жань с жалостью. Мо Жань также быстро поняла причину их взглядов. Он вспомнил:

«Первый раз, когда священное оружие меняет свой цвет, означает признание его владельца и просьбу новому хозяину дать ему имя.»
К сожалению, было уже слишком поздно. Они могли только беспомощно наблюдать, как три иероглифа, написанные изысканным и сильным каллиграфическим почерком, медленно появились на серебряной ручке ивовой лозы.

Какого Черта [Цзянуй].

Священное оружие – «Какого Черта!»
Мо Жань: “..................ААААААААААААА!!!!”
Хотя Сюэ Мэн и Ши Мэй не знали о практике именования священного оружия, они достаточно легко сложили дважды два. Сюэ Мэн согнулся пополам от смеха, схватившись за живот обеими руками и смеясь так сильно, что чуть не плакал:
- Только ты мог придумать такое имя! Ха-ха-ха- ха, хорошее имя, хорошее имя. Тяньвэнь Шицзунь и- Какого Черта, Ааа ха-ха-ха-ха!

Поскольку Мо Жань уже получил священное оружие, Сюэ Мэн и Ши Мэй также выбрали оружие, которое им понравилось-Сюэ Мэн выбрал длинный меч, а Ши Мэй выбрал короткую флейту. Ни одно из их орудий не изменилось в цвете, очевидно, еще не желая подчиняться новым хозяевам.
Но это не имело значения, они что-нибудь придумают позже.
И вот, все вернулись в усадьбу на вечернее застолье в хорошем настроении. Гучэн-шангун никогда раньше не приводил смертных в озеро Цзиньчэн; он великодушно пригласил их переночевать перед отъездом и не жалел усилий в качестве хозяина. Праздничные столы были уставлены мясом и вином, их веселье сопровождалось энергичным барабанным боем. Все отлично прровели время и расходились немного пьяными.

После этого Гоучен-шангун велел камергеру проводить гостей в их комнаты.
Комнаты для гостей примыкали к Арсеналу священного оружия. Глядя на это огромное дерево, Мо Жань подумал о только что полученном Цзянуй и не мог не призвать ивовую лозу, чтобы посмотреть на него еще раз.

«В тоске невольно ломается ветка ивы.»
Что знал этот лисий дух Цзи Байхуа, почему он сказал что-то подобное, и что именно он имел в виду под этими словами?
Он был немного пьян, алкоголь в его организме путал его мысли, но это просто не имело смысла для него . Он все не мог понять как, если Чансянси не был сломан, то как Чу Ванньин открыл его?

Конечно, ему не нравился Чу Ванньин. Что касается Чу Ванньина… он глубоко влюблен в него...... какая чушь, это даже не смешно. Думая так, он оглянулся на своего Шицзуня.
Но неожиданно Чу Ванньин тоже посмотрел на него. Их глаза встретились, и Мо Жань почувствовал, как его сердце слегка дрогнуло, словно его уколола какая-то крошечная острая булавка. Через секунду, он уже зубасто ухмылялся Чу Ванньину, но это чувство длилось всего мгновение, прежде чем он был наполнен сожалением.
Ему явно не нравился Чу Ваньнин, но почему он чувствовал такое тепло и умиротворение, когда иногда смотрел на него?

Чу Ванньин, с другой стороны, казался бесстрастным, как всегда. Он увидел, что Мо Жань позвал Цзянуи, подумав мгновение он тоже позвал Тяньвэнь.
Он подошел к Мо Жань
Цзянуй, казалось, был немного вспыльчив, чувствуя приближение другого сильного деревянного элементаля, он потрескивал искрами алого огня, некоторые искры долетали до Сюэ Мэна время от времени, как будто в шоу агрессивной конкуренции.

В противоположность этому, хотя Тяньвэнь, казалось, тоже почувствовал присутствие другого, подобного ему, он уже привык к манерам Чу Ваньнина от того, что провел с ним так много времени, и поэтому, несмотря на то, что он также был гордо воинственным, его золотой свет не превратился в возбужденное безумие, как Цзянуи, а скорее постепенно прояснялся, и, видя, что его хозяин не осуждает, становился ослепительно ярким, как будто решив показать Цзянуи устойчивое самообладание, с которым исключительное оружие должно приветствовать битву.

Два священных оружия, из одной ветви.
Одно свежее и неопытное, в то время как другое прошло через сотни сражений.
Одно вспыхнуло красным светом, как нетерпеливый и возбужденный юноша, другое засияло золотым сиянием, как гордый и надменный хозяин, стоящий на вершине самого высокого пика.

Чу Ванньин взглянул на ивовую лозу в своей руке с тихим звуком созерцания, затем его взгляд, из-под густых, опущенных ресниц, повернулся к Цзянуи. Он проговорил:
- Мо Жань

- Шицзунь?

-Возьмите..... - было немного неловко говорить Цзянуй [какого черта]. - Чу Ванньин помолчал, потом сказал: - возьми свою ивовую лозу, попробуй ее.

Каша в мозгу Мо Жань кипела и пузырилась, но он не мог понять, что происходит. Он ущипнул себя за переносицу и выдавил улыбку:
- Пожалуйста, не шути так, Шицзунь, помилуй.

- Я дам тебе фору в первые три хода.

- Я никогда раньше не пользовался ивовой лозой.……

- Десять ходов.

- Но…

Не тратя больше слов, Чу Ванньин щелкнул запястьем, и вспышка ослепительного золота направилась прямо на него! Мо Жань, чей страх перед Тяньвэнь уже глубоко укоренился в его существе, был напуган до смерти и немедленно поднял Цзянуй, чтобы блокировать. Лозы ивы раскалывали небеса, переплетаясь в воздухе, как пара драконов, сцепившихся в битве, искры золотого и алого цвета разлетались во все стороны!

Мо никогда раньше не изучал, как использовать это необычное оружие, но он так долго наблюдал за боевым стилем Чу Ванньина, и в сочетании с его исключительным врожденным талантом, ему действительно удалось защититься от атаки Чу Ванньина, хотя и это стоило немало усилий.

Они обменялись несколькими дюжинами ударов в ледяной озерной воде. Чу Ванньин сдерживался, но выступление Мо в борьбе с ним все еще было выдающимся и превзошло его ожидания.
Золотое Тяньвэнь и алое Цзянуи танцевали вместе, свет сиял это было великолепное зрелище. Лозы ивы прорвались через некогда спокойные воды, пробуждая их к жизни и разрывая на части-золото и алое переплетаются, они равны и не хотят расставаться!

Взгляд Чу Ванньина был полон похвалы, но Мо Жань, задыхаясь и совершенно измученный борьбой, не заметил этого.
Чу Ванньин сказал:
- Тяньвэнь, вернись.
Золотая лоза ивы, которая была свирепой и неумолимой, но мгновение назад сразу стала гибкой, как черный лед, тающий в родниковой воде, замерцала, когда послушно вернулась в ладонь Чу Ванньина.
Грудь Мо вздымалась, он задыхался, Цзянуи все еще потрескивал от огня в его руке. Через некоторое время у него подкосились ноги, и он упал на задницу прямо на заснеженную землю, на его лице была написана обида:
- Хватит, хватит, Шицзунь верно издевается надо мной.

- Я же дал тебе фору в 10 ходов.

Мо Жань раздраженно заскулил:
- Как десяти ходов может быть достаточно, сто еще куда ни шло! Мои руки, мои руки, они сейчас отвалятся.- Он пробормотал.- Ши Мэй, Ши Мэй, сделай мне массаж.
Сюэ Мэн насмешливо рассмеялся, а Ши Мэй изо всех сил пытался успокоить их обоих.

Чу Ванньин спокойно взглянул на них и больше ничего не сказал.

В зеленых водах замерзающего озера, уголки губ Чу Ваньнина, казалось, слегка шевельнулись, как будто в слабой, но теплой улыбке, но не было никакого способа быть уверенным. Это было только на мгновение, и в следующее мгновение он уже обернулся, небрежно держа руку за спиной и посмотрел на огромное дерево в центре двора с тысячами поникших ветвей, лицо его было непроницаемым.

В ту ночь Мо Жань сидел в комнате для гостей с мягким и чистым полом из белого песка, стены были выкрашены в аквамариновый цвет и зачарованно поблескивали лучами света, проникающими сквозь воду. Окно было приоткрыто, жемчужная занавеска мягко колыхалась на вечернем ветру, а на столе стояла лампа из ночного жемчуга, которая придавала комнате непринужденную атмосферу.
В центре комнаты стояла большая морская раковина, выложенная изнутри слоями мягкого тонкого атласа. Мо Жань опустился на кровать и снова призвал Цзянуй, держа его на весу и разглядывая. Может быть, он и вправду был слишком измучен, но вскоре заснул, лишь немного осмотрев свое оружие.
Лежа на груди Мо Жань, Цзянуй пульсировал тусклым красным светом, как будто следуя за своим хозяином в сон.....

Мо не знал, как долго он спал, но когда он проснулся, первое, что он почувствовал, был ледяной холод, за которым немедленно последовала вспышка жгучей боли в запястье.
Он глубоко вздохнул и, держась за голову, медленно сел. Странная боль в запястье усилилась по мере того, как сознание возвращалось к нему, и он с удивлением обнаружил, что порез на запястье уже покрыт запекшейся кровью.

Что происходит?
- Где я??!

Глаза Мо Жань распахнулись.
Протрезвев, он оказался в темной и совершенно незнакомой каменной комнате с небольшим вентиляционным отверстием в потолке. Холодный свет озера проникал через отверстие в узкое пространство шириной всего в несколько футов; пепельно-зеленые каменные стены, влажные и скользкие, поблескивали в слабом свете.

@темы: 2ha

---

39

Гл.39 новое оружие этого почтенного

В дупле дерева был узкий проход. Они прошли по ступенькам из гладкого камня, скользящие ощущение распространилось от подошв ног до самого сердца, через проход и в яркий свет в его конце.

” Маленький и немного грязный " Арсенал священного оружия Гучен-шангуна не имел ничего общего с размером, который он казался снаружи. Древнее дерево уже было огромным, но внутри оно было еще больше, как будто охватывало небеса вверху и поглощало землю внизу. Высокие полки, заполненные десятками тысяч оружия, гордо выставленного на обозрение, выстроились внутри. Они даже не видели потолка, когда смотрели вверх. Ряды стеллажей, заполненных великолепным оружием, поражали воображение безграничным величием и необъятным великолепием.

А в центре Арсенала был бассейн с волнами обжигающего жара, исходящего от раскаленного докрасна расплавленного металла, с несколькими незаконченными мечами, напитывающимися изнутри. Каждое оружие, сделанное Гучэн-шангуном, намного превосходило подобное Цидянь Циншуану; вместо того, чтобы быть испорченным сильным, обжигающим жаром, лезвия и наконечники этого оружия блестели все больше, сияя и переливаясь.

Еще более удивительными были различные части оружия, парящие в воздухе сами по себе под действием заклинаний на древнем дереве.
Крошечные декоративные украшения и драгоценные камни танцевали над головой, как множество маленьких фей, при случайном столкновении которых сыпались искры и наполняли воздух восхитительным звоном.

Гучен-шангун оглянулся с улыбкой:
- Здесь немного тесно, да.

Хм.

Сюэ Мэн:
- Тесновато? Тогда что для вас просторно?

Гучэнь-шангун сказал Сюэ Мэну и Ши Мэю, чтобы они осмотрелись и выбрали оружие, и что они могут взять то, что им понравится. Что касается Мо Жань, то Гучен-шангун особенно интересовался им, поэтому он заставил его попробовать несколько различных видов оружия, но не был полностью удовлетворен ни одним из них.

- Гучжэн Гуй Буя. - Гучен-шангун, ничуть не обескураженный, передал четырнадцатое оружие.”

Мо Жань:
- ГМ...... Я не знаю, как играть.
- Не важно, просто поиграй.
Спереди гучжэн (вроде цитры) был гладким и блестящим, сзади-черным. Мо Жань дернул струны пару раз, как было велено, Но струны неожиданно завибрировали, резонируя резким тоном.

Гучен-шангун тут же отбросил гучжен в сторону; заклинание вернуло его на место и заменило его нефритовой пипой.
Мо Жань:
- ......Давайте пропустим этот. - "Играть на Пипе было слишком женственно для него, оставьте это для тех женственных мальчиков во Дворце Куньлунь.» подумал он.

Но Гучен-шангун настаивал: “попробуй.”
Мо Жань мог только уступить и принять предложенную пипу, но его недовольство было слишком сильным, и веревка порвалась под его рукой всего после пары рывков.

Гучен-шангун уставился на, что порвалась струна, и через некоторое время, сказал: “Ты знаешь, ЧТО ЭТО за нить?”

-Ты же не заставишь меня заплатить за это?

- Это белые волосы богини Ушань. Духовная сущность стихии Земли, непроницаемая как для меча, так и для огня, - пробормотал Гучен-шангун.- Но вы......вы……
Мо Жань повернул голову, чтобы оглянуться в тревоге:
- Шицзунь! У меня нет денег, чтобы заплатить за это!
Гучен-шангун покрутил веревку между пальцами, бормоча себе под нос: "элемент земли от природы ослабляется элементом дерева; что ты способен уничтожить духовную сущность элемента земли, может быть, подходящее тебе оружие-элементаль дерева?”
- Что?”
“Но этого не должно быть.......” Гучен-шангун почему-то бросил взгляд на Чу Ваньнина.
Гучен-шангун поднял руку и помахал, призывая керамическую окарину. Он дунул в нее, и когда звук начал постепенно затихать, пространство над ним внезапно раскололось кроваво-красной призывающей решеткой.
- Цзи Байхуа, выходи.

Голова Мо Жань дернулась вверх; Сюэ Мэн и Ши Мэй, услышав шум, тоже подошли. Они смотрели, как воздух с силой закружился вокруг кончиков пальцев Гучен-шангонга, превращаясь в вихрь, а затем из вихря появился дух лисы с пушистыми, роскошными хвостами, сопровождаемый великолепными огнями и ливнем сверкающего серебра.
Дух лисы описал круг в воздухе и неторопливо опустился на землю перед Мо Жань.

Дух лисы был довольно хорош собой; вблизи было видно, что это самец, с красной точкой между бровями и парой глаз персикового цвета, которые были слегка приподняты, как будто немного сердитые, но сдержанно вежливые. Он был одет в богато украшенную, тонко вышитую одежду и держал в руках золотую парчовую шкатулку. Он взглянул на Гучен-шангун и улыбнулся:
- уважаемый Бог.

- Вы уже должны знать, зачем я вас позвал?”

- Этот смиренный знает.

Гучен-шангун спросил:
- Ну, что вы думаете?

Цзи Байхуа улыбнулся:
- Неплохо, стоит попробовать.

Они ходили взад и вперед, не обращая внимания на остальных четверых.
Мо Жань не удержался от вопроса:
- О чем конкретно ты говоришь?

- Хм? Этот молодой человек уже теряет терпение?
Дух лисы Цзи Байхуа сказал с улыбкой:
- Это действительно довольно интересно, но прежде чем я появился только что, я почувствовал вашу духовную энергию и подумал наверняка, что вы будете седовласым стариком, я удивлен, что вы на самом деле красивы и молоды

Гучэнь-шангун сказал:
- Цзи Байхуа, сначала серьезные вопросы.
- Ладно, я просто немного повеселился.- Цзи Байхуа прищурился, шурша пушистыми хвостами, - В чем дело? Айя--не смотри на меня Сяо-Гоу, это действительно такая длинная история….

- Тогда не могли бы вы сделать длинную историю короче?

Цзи Байхуа ответил с улыбкой:
- Да, да, если вы хотите короткую версию вместо этой, вот короткий путь.. Пробудив в себе духовную энергию, он поднес парчовую шкатулку к Мо Жань

- Вот, возьми.

......Это было действительно очень короткая версия этой истории.

Мо Жань взял парчовую шкатулку, взвесил ее в руках и повертел в руках.
Шкатулка была золотой и сверкающей, окутанной ярким светом, но не давала никаких намеков на то, какое священное оружие было внутри. Более того, на коробке не было ни шва, ни трещины, и единственным украшением была пара рыб кои на ее вершине, одна черная и одна белая, каждая держала хвост другой во рту, чтобы сформировать символ Инь-Ян.
- Как она открывается?
Цзи Байхуа:
- Метод открывания должен быть известен только нам двоим, никто больше не должен знать.


Сюэ Мэн спросил:
- Ты пытаешься сказать, что мы должны выйти?

Цзи Байхуа ответил с улыбкой:
- В этом нет необходимости, я просто одолжу этого молодого человека на минуту.- Он махнул рукой, и в глазах Мо Жань внезапно потемнело и через мгновение он увидел их вдвоем в маленькой потайной комнате.

- Не волнуйся, я просто телепортировал нас. Эта коробка с оружием - магический артефакт моего эксклюзивного и секретного дизайна, поэтому я не мог сказать вам, как открыть ее перед всеми остальными, не возражаете?

Мо Жань улыбнулся:
- Все нормально. Но что это за оружие, чтобы его держали в этой коробке?

- Этого я вам сказать не могу. Священное оружие имеет свой собственный темперамент, этот, в частности, не любит, чтобы его форма была известна. Если вы обидите его, он откажется признать вас своим хозяином, даже если вам удастся открыть коробку.

..... Мо на мгновение потерял дар речи и смог лишь выдавить улыбку. Такой странный характер.
- Хорошо. Хорошо, скажи мне тогда, как мне открыть коробку?

Видя, что он не напирал в вопросе с оружием, а спросил нечто практичное, Цзи Байхуа вполне одобрил Мо Жань.
- Раз уж ты такой прямолинейный, я тоже не буду ходить вокруг да около. Эта коробка называется Чансянси [глубокое томление]. Как вы видели, она цельная, без швов. Чтобы открыть ее, необходимо выполнить два условия.

- Какие?
- Мы, духи лис, верим в роковую любовь. Итак, во-первых, есть только один человек в этом мире, который может открыть Чансянси. Этот человек чрезвычайно важен в вашей жизни; вы должны нежно любить этого человека, и этот человек должен также любить вас в ответ и быть полностью преданным вам.

Мо Жань улыбнулся:
- Я понимаю. Вряд ли это окажется трудным найти этого человека - Он был уверен в своих чувствах к Ши Мэй.

Но уголки губ Цзи Байхуа слегка приподнялись в ответ на его слова:
- С незапамятных времен сердце другого человека всегда было самым непознаваемым, то, что вы считаете истинным, может не обязательно быть таковым. Я долго жил в этом мире и видел слишком много людей, которые потеряли из виду свои сердца, которые не знали своего самого любимого человека. За эти тысячи лет лишь немногим удалось открыть Чансянси.

Мо Жань был очень удивлен:
- Почему? Даже если вы найдете не того человека, просто попробуйте другого, даже если вы должны попробовать каждого человека, которого вы знаете, вы определенно можете найти этого так называемого самого важного человека в вашей жизни, не так ли?

Цзи Байхуа сказал:
- Вот где второе условие. Кроме вас, только один человек может коснуться Чансянси. Другими словами, у вас есть только один шанс. Если вы выберете не того человека, то он навсегда останется закрытым, и никто никогда не сможет взять предмет внутри.

Мо Жань рассмеялся:
- Неудивительно, что вы разлучили нас. Конечно, было бы трудно справиться, если бы другие тоже это услышали. Как неловко было бы, если бы они знали, что тот, кому я предлагаю коробку, мне нравится.
Он помолчал, поигрывая парчовой шкатулкой в руках, прежде чем продолжить:
- Во всяком случае, это действительно интересно. Это как замок с одноразовой замочной скважиной, и неправильный ключ сломает его навсегда.

- Конечно, у тебя есть только один шанс открыть ее, чего ты ожидал?- Цзи Байхуа уставился на него,-Вы, смертные, так заняты потворством своим желаниям всего лишь несколько десятилетий жизни, так много предназначенной вам любви растрачивается, а вы даже не знаете об этом? Любовь похожа на эту Чансянси; вы не можете так легко взять назад неправильный выбор.

- Ха-ха, Не беспокойся, о Великий Бессмертный Лис. Другие могут выбрать неправильно, но я не ошибусь.
Мо Жань поклонился и сказал с улыбкой:
- Я знаю свою судьбу и уверен, что точно открою шкатулку.

Цзи Байхуа бросил на него взгляд, его голос был мягким и красивым, когда он говорил:
- Насколько я понимаю, ты вообще не знаешь свою судьбу.

Мо помолчал, на его лице застыла улыбка.

Но красавец Бессмертный, этот самопровозглашенный "верующий в роковую любовь“, не желал больше говорить, только тихо вздыхал:" тоска невольно ломает ивовую ветвь.» Вздох……

Мо Жань не был ученым человеком и не понимал этого кислого на вкус академического дерьма, но он не мог избавиться от ощущения, что дух лисы тонко пытается напомнить ему о чем-то. К сожалению, он был слишком глуп, чтобы понять, что это может быть, как бы он ни старался.
Он уже собирался спросить снова, когда Цзи Байхуа, зная, что его задача выполнена, слабо улыбнулся и махнул рукой, чтобы Мо Жань шел обратно, к остальным. Потом он вдруг замер и с грохотом разлетелся на куски; осталась только одна черная шахматная фигура, упавшая на то место, где он когда-то стоял.

Жаль, что Мо Жань этого не видел. Многое на дне этого озера могло бы обернуться иначе, если бы он только это увидел.……

Когда Мо Жань пришел в себя, он уже вернулся в Арсенал священного оружия с Чансянси в руках. Остальные четверо ждали его; Гучен-шангун широко улыбнулся его возвращению:
- Эта маленькая лисичка действительно слишком много нагнала таинственности, так много шума, чтобы просто открыть коробку. Ну что ж, теперь ты знаешь, как ее открыть?

Теперь, когда момент истины уже настал, у Мо не было времени обдумывать его слишком глубоко. Он улыбнулся:
- Да, это легко.
Он подошел к Ши Мэй, очень небрежно:
- Замок имеет такой интересный и умный дизайн, вы, ребята, вероятно, не смогли бы понять это даже через десять лет. Хочешь попробовать?
Сказав это, он небрежно протянул коробку Ши Мэй.

Парчовая шкатулка блестела перед Ши Мэем, ее золотое сияние освещало его нежное, элегантное лицо.

- Ши Мэй, почему бы тебе не попробовать?
Мо Жань пытался вести себя беспечно, но его сердце сжалось в комок, а ладони не переставали потеть.
Это была азартная игра на его шанс иметь священное оружие, он действительно должен быть осторожен с ним, но он чувствовал, что он уже выиграл. В конце концов, он уже однажды умер, как он мог до сих пор не знать, о ком он заботится и кого любит?
Не то чтобы он был тупым.
Ши Мэй немного поколебалась, но в конце концов взял предложенную коробку.
Сердце Мо Жань подскочило к горлу. Он пристально смотрел, но прошло много времени, и ничего не происходило.
Ши Мэй осторожно держал коробку, изучая ее, проводя пальцами по рыбе Инь-Ян кои и задаваясь вопросом:
- Тут нет никакого шва, и я не могу найти замочную скважину.

Почему нет никакой реакции?! Ши Мэй коснулся Чансянси, но почему ничего не происходит?

Может быть ... ах! Должно быть! Перчатки!

Мо Жань взглянул на перчатки из оленьей шкуры на руках Ши Мэй и внезапно понял. Он как раз собирался попросить Ши Мэя снять их и попробовать снова, когда внезапно и без предупреждения рука с тонкими пальцами протянулась и спокойно взяла Чансянси.

Мо Жань закричал громко и жалобно, как будто его ударила молния!
Чу Ванньин чуть не подпрыгнул и не уронил коробку, но его сдержанная манера была настолько отработана, что уже проникла до костей, до такой степени, что его внутренние эмоции никогда не проявлялась снаружи.
Мо Жань взвыл, как только что осиротевший!!
Сюэ Мэн вздрогнул, мурашки побежали по его телу.
- Что ты ревешь! Это просто коробка! Что с тобой? Кричал, как будто кто-то украл твою жену или что-то в этом роде.
- Я ... Я ... - Мо Жань чуть не потерял сознание от гнева, но не мог объяснить почему. Ему оставалось только закрыть лицо руками и беспомощно завывать.

Чу Ванньин! Почему ты без перчаток?!
Ведь ты так боишься холода!
Там только лед и снег, мы все в перчатках, почему только ты?

Вдруг Мо Жань замер
О……
Каждый из них носил отталкивающие демонов цветы хайтана, которые должны были быть связаны с духовной энергией Чу Ванньина через его ладони, поэтому он даже не купил себе пару перчаток.

Он не надел перчатки, чтобы защитить их. Но за все это время Мо Жань не пощадил его ни единой мыслью; только сейчас, в решающий момент открытия Чансянси, он вдруг заметил, что Чу Ваньнин, который больше всего боялся холода, все это время мерз.
Мо Жань хотелось плакать, но слез не было. Он оплакивал свою неудачу, позволив святому оружию вот так ускользнуть из его пальцев. В груди у него было невыразимо душно, когда внезапно, когда пальцы Чу Вэннинга слегка коснулись рыбы Инь-Ян кои, эта пара кои, сделанная из металла, ожила и начала ловко плести сеть вокруг коробки.
Мгновение тишины.
И затем, с двумя хрустящими щелчками, рыбы Инь-Ян кои собрались вместе и поднялись, чтобы выступить на поверхности, став парой ручек. Чу Ванньин повернул ручки, и Чансянси разделился надвое, открыв сияющий золотой предмет внутри.
　
Мо Жань был ошеломлен.
Слова Цзи Байхуа звенели в его ушах.

"Есть только один человек в этом мире, который может открыть Чансянси. Этот человек чрезвычайно важен в вашей жизни; вы должны нежно любить этого человека, и этот человек должен также любить вас в ответ и быть полностью преданным вам.”

......Этим человеком был Чу Ванньин?
Как это может быть Чу Ванньин!
Нет,это абсолютно невозможно!! Как он мог любить Чу Ванньина?! как он мог нравиться Чу Ваннину? Какая то шутка! Должно быть, это ошибка. Что-то не так с коробкой. Коробка определенно сломана.

Он все еще был зациклен на этом, когда Чу Ванньин достал священное оружие внутри Чансянси, и произошло нечто еще более поразительное.
На этот раз не только Мо Жань но и остальные трое были потрясены. Даже выражение лица Чу Ванньина слегка изменилось.
Сверкающая Лоза ивы освещала их лица, ее божественный свет отражался в их глазах.

Мо Жань довольно долго давился словами, прежде чем выплюнуть их с большим трудом и еще большим недоверием.

-.....Тяньвэнь???

Оружие внутри Чансянси было Тяньвэнь, или, скорее, Золотая лоза ивы, точно такая же, как Тяньвэнь, точно такая же во всех аспектах от узоров на лозе до конструкции.

«В тоске невольно ломается ветка ивы.»

@темы: 2ha

---

38

Гл.38 сей почтенный на двадцать тысяч лье под водой

Равнодушие Чу Ванньина распространялось даже на богов и бессмертных. Он сказал, мягко:
- Я не думаю, что Бог знает меня.

- Как я мог не узнать. Много лет назад, когда ты пришел на озеро Цзиньчэн в поисках оружия, глубина и чистота твоей духовной силы были таковы, что я почти не мог удержаться, чтобы не выйти к тебе. Так как же, оружие тебе пришлось по вкусу?

- О каком оружии говорит Уважаемый Бог?”

-.....Ах.- Гучен-шангун слегка вздрогнул, затем сказал с улыбкой - как рассеянно с моей стороны забыть, что я дал вам два.
Чу Ванньин сказал:
- Неважно. Тяньвэнь работает очень хорошо.

- Тяньвэнь?

- Лоза ивы.”

- О. Я вижу.- Гучен-шангун улыбнулся: - Так ты назвал его Тяньвэнь? А как насчет другого? Как это называется?

Чу Ванньин ответил:
- Джи Ге

- И как тебе Джи Ге?
- Оно слишком грозное, я редко им пользуюсь.

Гучен-шангун вздохнул:
- Какая жалость.

Закончив разговор, Гучен-шангун повернулся и томно сказал:
- Гуй Бу, я отнесу их вниз. Быть снаружи, над водой, плохо и для вашего тела, здесь духовная энергия так тонка, так что возвращайтесь скорее с нами.

Старый дракон кивнул, поднял большую волну и нырнул обратно в озеро, сверкая чешуей.
Тем временем Чу Ванньин принялся накладывать водоотталкивающие чары на остальных троих. Гучен-шангун наблюдал с интересом и бормотал про себя:
- Такой уровень мастерства редок среди культиваторов, интересно, кто его учитель?

Но Чу Ванньин держался отчужденно, что не способствовало светской беседе, а Гучен-шангонг знал, что лучше не совать нос в чужие дела.
Как только все приготовления были сделаны, группа вместе вошла в ледяные воды озера Цзиньчэн.

Благодаря своему одеянию они двигались в воде беспрепятственно, как на суше. По мере того как они приближались ко дну, перед ними медленно открывался безграничный подводный мир.

Дно озера было покрыто мелким белым песком, водяные растения плавно дрейфовали в потоке, и ряды тщательно выстроенных зданий выстроились по сторонам пересекающихся улиц. Всевозможные монстры и звери появлялись и исчезали на улицах и в переулках; даже некоторые существа, которые обычно не могли сосуществовать, жили здесь в гармонии.

Гучен-шангун сказал:
- Озеро Цзиньчэн обладает обильной духовной энергией и, таким образом, воплощает в себе своего рода рай. Существа, которые желают поселиться здесь, остаются на протяжении поколений, никогда не покидая, поэтому многие вещи совсем немного отличаются от того, что вы могли бы ожидать увидеть в человеческом царстве. Вы можете посмотреть вокруг, если хотите.
Пока он говорил, дух белоснежного кролика с алыми глазами проехал мимо на тигре. Кролик был одет в белую мантию, пышную и богато украшенную, с высокомерным выражением лица, и беспрестанно ругал тигра, чтобы тот шел быстрее. Тигр же был кроток и послушен, без малейшего намека на достоинство.
Группа молча наблюдала за происходящим.: “…………”

Гучен-шангун повел их по главной тропе. Бесчисленные магазины теснились по обеим сторонам улицы, и всевозможные существа проходили мимо них. Довольно скоро они прибыли в центр города, где собралось еще больше демонов, создавая довольно странное зрелище.

- Озеро Цзиньчэн редко контактирует с внешним миром, но здесь вы можете обменять почти все, что вам нужно.

Сюэ Мэн спросил:
- Легенда гласит, что озеро Цзиньчэн было сформировано из твоей крови, так не делает ли это тебя хозяином этого места, так как именно твоя духовная энергия поддерживает все здесь?

- Я бы так не сказал.- Гучен-шангонг слегка улыбнулся, - кроме того, все это уже в прошлом. Я давно покинул царство богов, и моя духовная сила уже не та, что прежде. Сейчас, когда я думаю об этих небесах и разрушающих землю вещах, кажется, что они происходили во сне, какое отношение все это имеет к теперешнему мне? Сейчас я всего лишь кузнец.

Говоря это, он показал им центр города. Существа на дне озера, прожившие с Гучен-шангуном все это время, казалось, забыли о его статусе Бога. Бог-основатель, но ни у кого не было никакой реакции, даже когда он проходил мимо них, занятых своими делами.

- Манты из рыбьей крови, свежеприготовленные!

- Кожа змеи Шуайран, материал для одежды высшего качества, осталось всего три фута!
- Продаю краситель для бровей из чернил кальмара, сделанный из свежих чернил, выплюнутых сегодня утром вашим покорным слугой, он сотворит чудеса с вашими бровями-эй, эй, подождите, госпожа, не уходите!

Рынок был наводнен звуками различных существ, торгующих своим товаром, и необычные зрелища были не менее удивительны.
Безголовый призрак сидел у прилавка, продавая расчески и косметику. Он держал гребень двумя пальцами с длинными алыми ногтями, расчесывая волосы на своей окровавленной голове, которая лежала на коленях, предлагая мягким голосом:
- Высококачественные костяные гребни, возьмите один с собой домой.

Глаза Сюэ Мэна расширились, когда он посмотрел налево и направо. Он увидел сбоку аптеку, в которой торговали всевозможными лекарственными травами, которых он никогда раньше не видел, и как раз собирался пойти и посмотреть, не сможет ли он принести немного домой для своей матери, когда позади него раздался пронзительный голос:
- Пропустите меня!

Нога Сюэ Мэна замерла на полпути, но когда он обернулся, там никого не было. Гучен-шангун улыбнулся:
- Смотри внимательно под ноги.”

Конечно же, Сюэ Мэн прищурился и увидел кучу крошечных камней, движущихся самостоятельно.
- Это что-то новенькое, здесь даже камни могут ходить. Это дух скалы или что-то в этом роде? - Пробормотал Сюэ Мэн.
Чу Ванньин поправил его: "
- Баг [фубан].
- Бужи?
.... Чу Ванньин бросил на него мрачный взгляд: “одно дело, если Мо Жань не внимателен в классе, но ты то?»

Сюэ Мэн погрузился в боевые искусства всем своим существом, но не мог даже сосредоточиться, когда дело доходило до таких вещей, как литература и история. На лекциях Чу Ванньина он сидел прямо, почти в страхе перед его внушительной аурой, но все, что тот говорил, влетало в одно ухо и вылетало из другого. Все его лицо сейчас горело от стыда от того, что Шицзунь уличил его в этом.

Мо Жань рассмеялся:
- Слова Шицзунь несправедливы ко мне, я вот слушал эту лекцию.

Сюэ Мэн не собирался отступать:
- Ооо? Тогда объясните нам.

- Фубан-тип жука, очень жадный по своей природе. Он пытается собрать все красивые камни, которые он видит, и обычно заканчиавают свою жизнь будучи погребенным под этой кучей камней.
Мо с надеждой взглянул на Чу Ваньнин с ухмылкой на лице.
- Шицзунь, я прав?

Чу Ванньин кивнул и сказал:
- Этот жук уже вымер во внешнем мире. Я не ожидал увидеть его здесь.

Гучен-шангонг объяснил с улыбкой:
- Этому просто повезло, он все еще жив только благодаря местному аптекарю. Смотрите, вот он идет.

Они увидели, как жук с большим трудом дотащился до ступенек аптеки, где вдруг закричал:
-Скорее спасите меня, доктор!
Бирюзовый морской дракон быстро выплыл из воды. Он явно привык справляться с этой ситуацией, лениво улыбаясь, он достал белую фарфоровую бутылку и вылил золотисто-красное жидкое лекарство на жука, как будто это было самым обычным явлением:
- Привет, умник, хороший урожай сегодня?

"Умник" фыркнул, наслаждаясь лечебной ванной: "Хм, не так уж плохо, не так уж плохо. Завтра еще сто, и у меня дома будет четыре миллиона восемьдесят пять тысяч шестьсот семнадцать камней.”

Ши Мэй пробормотал:......
- настоящий клад.

- Не забудь прийти завтра пораньше, чуть опоздаешь, и даже эта укрепляющая роса не спасет тебя.

- Да, да, я приду пораньше.
Жук ответил без энтузиазма, но тут его внимание привлек светло-желтый камень в углу, и он начал кричать: “Эй, лиловый угорь ... я имел в виду, доктор Дракон, могу я попросить вас положить этот красивый камень мне на спину? Таким образом, завтра у меня будет четыре миллиона восемьдесят пять тысяч шестьсот восемнадцать камней.”

Сюэ Мэн не смог удержаться, чтобы не спросить:
- Зачем вам столько камней? Вы строите дом?
Из-под груды камней донесся пронзительный, самодовольный голос жука:
- Это человек? Айо, я так давно не видел ни одного ... какое тебе дело, почему я собираю камни? Конечно, это не для строительства дома!

Ши Мэй тоже было любопытно:
- Зачем же тогда, если не для этого?

Жук самодовольно сказал:
- Чтобы их считать, конечно!

“…………”
Всем нечего было сказать.

Так или иначе, немного погуляв, Гоучэн-шангун привел их в свою резиденцию.
На углу улицы стояла огромная морская раковина, похожая на складную ширму во внешнем мире, а за ней был большой двор, разделенный на шесть частей, великолепный и просторный. Залы и коридоры вели в боковые флигели и цветники, а занавески, сделанные из жемчуга и водорослей, мягко покачивались в воде. В некоторых боковых комнатах было темно, в других горели свечи, едва слышно доносились слабые звуки арфы и сюни.

Как и в аптеке, все слуги в резиденции Бога были мерфолками.
Некоторые сохранили свои драконьи хвосты, в то время как другие превратили их в ноги, предпочитая ходить, но они, казалось, не очень любили обувь, поскольку все они были босиком.

Увидев замешательство на их лицах, Гучен-шангун улыбнулся и беззаботно объяснил:
- Я живу с моим хорошим другом Гуй Бу, который когда-то был наследным принцем восточных морей. Это слуги, которых он привел с собой, когда поселился здесь.

Мо Жань нравился этот черный дракон, так как в прошлой жизни он получил от него свое священное оружие, поэтому он не мог не спросить с улыбаясь:
- Он, вероятно, принимает здесь другую форму, верно? Он такой огромный, что я сомневаюсь, что он смог бы поместиться здесь.

Гучен-шангинг кивнул и весело сказал:
- Это само собой разумеется, но он легко устает в старости и, вероятно, уже отдыхает сейчас после того, как вышел на поверхность сегодня. Вам придется подождать, пока он проснется, если вы хотите его видеть.

В этот момент к ним подплыл водяной с длинными каштановыми волосами и низко поклонился Гучен-шангуну, а затем сказал мягким, красивым голосом:
- Уважаемый Бог, с возвращением. Господин Гуй- Бу уже рассказал этому смиренному слуге все. Уважаемый Бог хотел бы взять гостей в священный арсенал оружия немедленно?

Гучен-шангун ответил не сразу, вместо этого сначала вежливо посмотрел на гостей, только кивнул тогда, когда увидел, что они не возражают:
- Пожалуйста, пусть на кухне приготовят еду и вино, мы пообедаем, когда вернемся из арсенала.

Они прошли через дворы к самой глубокой секции. В центре этого двора стояла огромная плакучая ива, которая вздымалась к небу. Эта ива, должно быть, отличалась от тех, что росли во внешнем мире, ее ствол был таким толстым, что потребовалось бы десять взрослых мужчин, стоящих рука об руку, чтобы окружить ее, ее кора была древней и извилистой, тысячи ивовых лоз свисали, как изумрудный занавес.

Голос Сюэ Мэна был немного сухим:
- Вау, сколько лет этому дереву?

Гучен-шангун ответил:
- Я не считал точно, но, по крайней мере сто тысяч лет.

Сюэ Мэн был поражен:
- Что это за дерево, которое может жить так долго?
- Деревья здесь естественно, живут дольше, чем люди, и это, в частности, питалось духовной энергией озера Цзиньчен, поэтому это не так уж неожиданно. В любом случае, пожалуйста, следите внимательно, вход в Арсенал находится в дупле этого дерева.
Гучэнь-шангун внезапно остановился и посмотрел на Сюэ Мэна.
- Пожалуйста, не трогай ветки. Это дерево уже развилось в дух, оно может чувствовать боль.

Но он заговорил слишком поздно, Сюэ Мэн уже сорвал лист.
- Ах! - Он взвизгнул, и в то же время в воздухе раздался слабый стон, как будто хриплый голос тихо вздохнул.
Сюэ Мэн побледнел и поспешно отбросил лист, словно пораженный молнией:
- Почему там кровь?

И действительно, из ветки потекла струйка крови, когда лист был обломан, а отброшенный в сторону лист корчился и корчился на земле, как будто он был живым какое-то время, прежде чем постепенно опуститься на землю, а затем быстро свернулся и увял.

- Как я уже сказал, это дух, - беспомощно сказал Гучен-шангун. - Зачем молодой ученик......
Он покачал головой и подошел, чтобы залечить сломанную ветку, используя свою духовную энергию, чтобы успокоить иву и остановить кровотечение.

Чу Ванньин сказал:
- Сюэ Мэн, иди сюда, не трогай ничего больше.

- Да, Шицзунь.
Сюэ Мэн знал, что он напортачил, и послушно подошел, опустив голову.
К счастью, серьезных неприятностей этот инцидент не вызвал. Чу Ваньнин извинился перед Гучен-шангуном, и Бог-основатель, великодушный, как и ожидалось, только улыбнулся и сказал:
- Ничего страшного.

Сюэ Мэн не сказал ни слова, лицо его покраснело, когда он последовал за Чу Ваньнин , низко опустив голову. Они прошли сквозь завесу пышных ветвей и подошли к стволу. Вблизи Ива казалась еще более колоссальной, чем издалека. В стволе ивы было углубление, или, вернее, правильнее было бы назвать его огромными арочными воротами, достаточно широкими, чтобы через них могли пройти одновременно три мускулистых человека. Гучен-шангун один за другим развеял многочисленные сложные барьеры перед лощиной, затем повернулся и сказал с улыбкой:
- Священный арсенал оружия прямо внутри. Он маленький и немного грязный, пожалуйста, не обессудьте.

Мо Жань был весьма любопытен и немедленно последовал за Гучен-шангуном. Но Чу Ванньин удержал его, и мягко сказал:
- Я войду первым

Мо Жань уже привык к этому; в прошлой жизни, когда они вчетвером сражались с демонами, Чу Ванньин всегда шел впереди. Тогда он думал, что Шицзунь нетерпелив и высокомерен и не хочет, чтобы его превзошли те, кто моложе его. Но Мо Жань сегодня, после своего возрождения, видел вещи несколько иначе. Наблюдая, как белые одежды Чу Ванньина исчезают в темноте дупла дерева, он вдруг заколебался. Неужели этот человек действительно спешит оказаться впереди из-за нетерпения и высокомерия?

Примечания автора:

Начинается поиск оружия, вот дополнительная информация об оружии каждого.

Чу Ванньин:
Владеет TianWen, JiuGe, HuaiSha, эти три священных оружия.
Шицзунь хороа в технике, барьерах, нападении и исцелении. Но оборона ультра низкая, с точки зрения видеоигр, он как стеклянная пушка взрывает бешеную собаку ДПС.

Мо Жань:
В прошлой жизни он владел Бугуи. В этой жизни до этой главы, у него есть только дерьмовый меч начального уровня.
Император был хорош в культивировании запрещенного навыка номер один в мире, атака и защита на хорошем уровне. С точки зрения видеоигр, он тот, кто может выводить устойчивый DPS без каких-либо потерь.

Сюэ Мэн:
LongCheng, не священное оружие, однако это ятаган самого высокого качества, сделанный Дворцом Таксуэ в верхнем мире культивирования.
Молодой мастер на втором месте после Шицзунь, высокая атака, борющегося с бешеной собакой. Из-за того, что он не может создавать барьеры, его защита хуже, чем у Шицзунь.

Ши Мэй:
Исцеление, все зависит от его двух рук, если вы попросите у него оружие, у него его нет.

@темы: 2ha