205. Учитель, приближается огромное бедствие

Несколько человек подошли посмотреть и вытащили его из кустов. И верно, это был обгорелый с головы до пят труп. Настолько очевидно обгоревший, что с первого взгляда сразу можно было понять, что он отдал жизнь изо всех сил барахтаясь в безбрежном огненном море. Его лицо уже полностью спеклось и черт было не разглядеть. Только и можно было, судя по фигуре и остаткам уцелевшей в огне серебряной нити*, из которой пошито платье, полагать, что при жизни это была женщина.
*скорее всего имеется в виду парча.

Чу Ваньнин с закрытыми глазами поводил над трупом рукой, исследуя его:
- Нет следов присутствия камня Чжэньлун.

Кто-то пробормотал:
- Это так странно, Сюй Шуанлинь провел целую партию Чжэньлун на этой горе, неужто он пропустил это?

Немедленно ему возразили:
- Вы думаете, что этот пропущенный труп один остался прямо на вершине?

Мо Жань поблизости расхаживая туда-сюда очень внимательно рассматривал этот женский труп. Как человек, который в прошлой жизни лучше всех владел техникой партии игры в Чжэньлун, он, конечно, четко представлял некоторые ограничения этой магии и поэтому в отношении этого женского трупа у него в душе имелись кое-какие сравнительно точные догадки. Но ему требовалось еще кое-что подтвердить.
И доказательства очень скоро были найдены.

Мо Жань снял с ее руки обугленную цепочку, и, потерев темно серый налёт на камнях на ней, обнаружил под ним кроваво красные духовные камни.
Он передал этот браслет Цзян Си, сказав:
- Сун Цютун

- …. Ты, как… - Цзян Си запнулся на полпути и взяв браслет, продолжил, - Ты узнал эту цепочку?

- Я послал ее в качестве свадебного подарка. – коротко ответил Мо Жань, - Сун Цютун потомок Сун Синъи. Злого духа Феникса покорил этот клан костяных бабочек. Именно поэтому она открыла запретную часть горы Хуан, она ключ.

- Сюй Шуанлинь убил Сун Цютун, использовав ее как ключ, чтобы открыть проход на гору Хуан? – спросил кто-то.

Мо Жань отрицательно покачал головой. Он, не отрываясь смотрел на лицо Сун Цютун. Нельзя сказать, что ему было ее жаль, но все же он испытывал в сердце какие-то странные чувства. Он ответил:
- Нет. Боюсь, что, когда они поднялись на гору, она была еще жива.

- Почему?

На сей раз не успел Мо Жань ответить, как вмешался Цзян Си. По-видимому, для того чтобы восстановить свою репутацию, встретившись с такого рода вопросом, на который он сам легко мог дать ответ, Цзян Си не желал дать младшему снова проявить себя, он холодно ответил:
- Для того, чтобы отдать приказ горе Хуан.

Мо Жань взглянул на него и про себя подумал, что так будет лучше. Если бы все время пришлось говорить ему, то после этого в будущем опять поднимутся сомнения вокруг него и ему будет сложнее оправдаться. Поэтому он отошел в сторону и отдал первенство в руки Цзян Си, пусть он сам говорит.

- Отдать приказ? Сун Цютун – слабая девушка, какие приказы она может отдавать?

- Хоть она и слаба, но вот ее предки вряд ли были также слабы. Злой дух Феникса на горе Хуан только и мог как раб подчиниться их кровным потомкам. – Цзян Си тоже был не глуп, он закончил, - А Сун Цютун именно по крови и является их последним потомком.

У того человека, что спрашивал, перехватило дыхание:
- Ааа, тот кто покорил злого духа Феникса, он, выходит был костяной бабочкой?

- Верно.

- В жизни подобного не слыхал…

- Это нормально, что не слышали, - ответил Цзян Си, - Четыре великие нечистые горы, кроме как охранять конкретное место, не имеют никакой другой функции. Поэтому можно ли их открыть и кем их можно открыть это никому не интересно. Сун Цютун раньше тоже мыкалась, оставшись без крова, ее схватили и продали как вещь на аукционе. Почти наверняка она даже не представляла, что может спрятаться на горе Хуан …. Она скорее всего и не слышала о том, что ее предок в прошлом покорил дух Феникса.

- Так поэтому … поэтому Сюй Шуанлинь перенес ее сюда?

- Должно быть так. – продолжил Цзян Си, - Когда внезапно начался пожар в школе Жуфэн, множество людей, все сами по себе спасались бегством. Никто не вернулся в главный зал, чтобы позаботиться о слабой девушке. Единственный человек, кому было дело до нее, это был Сюй Шуанлинь. Или, возможно тот подручный, что стоит за его спиной.

Сюэ Чженъюн, стоящий рядом с ним, поразмыслив покивал головой:
- Раз уж этот неизвестный смог разорвать трещину в пространстве и перенести Сюй Шуанлинь в другое место, я думаю, что и с Сун Цютун он проделал это без особых усилий. Я даже могу представить, что происходило, когда он перенес ее на гору Хуан. Сун Цютун по своему характеру «стремилась к блеску и льнула к силе»* и ухватившись за эту соломинку она только и могла, что слепо повиноваться. В таком случае тому человеку всего лишь было нужно перенести ее сюда и сказать, чтобы она отдала приказ горе Хуан, она не могла отказаться.
*заискивать перед сильными мира сего, раболепствовать перед титулами и богатством

- А почему он не стал контролировать Сун Цютун с помощью камня Чжэньлун? – спросил кто-то.

- Потому что злой дух Феникса отличит сам ли человек отдает приказ или его держат под контролем. – ответил Цзян Си, - Приказывать может только живой и обязательно по своей доброй воле, только тогда гора может послушаться приказа.

Все присутствующие про себя неторопливо обдумывали информацию. Вдруг, некто в испуге выкрикнул:
- Тогда что мы здесь делаем? Не все пошли наверх и наконец добрались до его «закулисья», да еще и из-за этой чёртовой «мантии» горы Хуан мы не можем вычистить всех этих жуков шихунь … что нам теперь делать?

Цзян Си нахмурился, похоже, ему не нравилась метафора Мо Жань, когда он сравнивал происходящее со «сценой» и «закулисьем» , но он все же промолвил:
- Найдем «сцену» и пойдем напрямую уничтожать «тряпичных кукол» Сюй Шуанлиня.

- Мастер Мо. – тут же обратился Цзян Си, позвав Мо Жань.

Мо Жань стоя поодаль, внимательно слушал скрестив руки, но услышав, что его позвали, невольно вздрогнул от неожиданности.
- А? В чем дело?

- Только что мастер Мо все правильно проанализировал, - тихо сказал Цзян Си, - Так что, этот Цзян, возвращаясь к размышлениям, хотел бы снова посоветоваться с тобой, мастер Мо. Как ты думаешь, где эта «сцена» и как мы могли бы ее найти?

- ….. попробовать Цзянгуй?*- ответил Мо Жань
*напоминаю, что это не очень вежливая фраза – какого черта? Обалдеть! Черт побери и т.д.

- Попробовать…. Что?

Мо Жань слегка откашлялся. В центре его ладони появился свет, и ивовая лоза быстро материализовалась.
- Вот это. Оно называется «Цзянгуй» - сказал Мо Жань.

Цзян Си:
- ………….

И Цзянгуй и Тяньвэнь были одинаковы, они оба обладали способностью допрашивать. Можно было допросить живого человека, можно злой дух, демона и так же можно было допросить и трупы, души которых покинули их. Различие лишь в том, что чтобы допросить живого человека и труп, нужно было заставить их говорить через рот, для допроса злых духов нужно было напрямую взаимодействовать с душами.

Сун Цютун умерла уже несколько месяцев назад, ее души уже давно не стало, но, к счастью, гора Хуан обладала мощной негативной энергией, поэтому мертвое тело еще не разложилось.

- Цзянгуй, допрос. – прошептал Мо Жань.

Мгновенно зашелестев, Цзянгуй, повинуясь приказу вытянул свои ветви и в несколько рядов обернулся вокруг трупа Сун Цютун . Ее останки тут же засияли ослепительным алым светом.

Этот алый поток света отразился в глазах Мо Жань и он постарался задать вопрос тихим голосом:
- Тот, кто привел тебя сюда это был Сюй Шуанлинь?

Черное лицо Сун Цютун с неразличимыми чертами не шевелилось.

Кто-то в толпе прошептал:
- …. Не сработало.

Мо Жань прищурившись спросил опять:
- Верно ли, что тот, кто привел тебя сюда - Сюй Шуанлинь?

По-прежнему, никакого движения.

- По-видимому, мастер Мо еще слишком молод, - сказал Цзян Си, - Пусть за дело возьмется его наставник.

Но в этот же момент шея Сун Цютун внезапно задвигалась! Она словно задеревенела и двигалась очень медленно, но, несомненно, было отчетливо видно, что она шевелится.

Сюэ Чженъюн в испуге проговорил:
- Это не Сюй Шуанлинь?

Мо Жань еще крепче натянул Цзянгуй, на тыльной стороне руки вздулись вены. Он спросил еще раз:
- Так кто тебя привел сюда, ты его четко разглядела?

После недолгой тишины Сун Цютун вдруг открыла рот, но не для ответа. Из ее рта появилась наружу толстая, длинная скользкая змея. С шипением она упала на землю и заскользила прочь.

Кто-то из учеников Гуюйе сразу же узнал:
- В ее животе была змея туньянь*!
глотающая слова*

Змея туньянь- дьявольское создание. Она не ядовита, все тело ее покрыто духовной оболочкой. Она может прожить внутри человека больше двадцати лет, до самой его смерти.

Подобного рода неядовитых змей в верхнем мире культивации использовали множество школ. Они специально давали проглотить их тайной страже и с тех пор, только хозяину, давшему проглотить змею туньянь стражник говорил правду. Всем остальным людям на любой вопрос они могли ответить только неправду или смешав правду с ложью. Иначе эта гадюка тут же могла пробудиться от спячки и в мгновение разорвать внутренности своего носителя. Порвать глотку и изорвать язык в клочья.

Красный свет Цзянгуй внезапно погас. Все тело Сун Цютун затряслось, голова моталась из стороны в сторону, изо рта выплеснулся большой, багряно красный сгусток крови. Присмотревшись, можно было различить измельченные остатки внутренностей, язык, трахею …

Больше ей не сказать правды.

Лица в толпе людей помрачнели. Вдруг кто-то предложил:
- Раз уж она не может сказать, может быть пусть напишет?

В тот момент, когда Мо Жань увидел змею туньянь, он взаправду сразу понял, что этот незнакомец все продумывает очень тщательно и детально. Он очень неординарная личность. Но все же, он шагнул вперед и подняв Сун Цютун внимательно осмотрел ее руки.

- Ну что? – спросил Сюэ Чженъюн.

Мо Жань покачал головой:
- Сухожилия и мышцы перерезаны, она не может ничего написать.

Круг сужается все больше и больше. Внезапно налетел злой зимний ветер, отозвавшийся в бескрайних лесах злобным смехом. Повсюду вопили и стенали зомби. В миг атмосфера на вершине горы застыла, она была причудливой до крайности. Хозяин усадьбы Таобао* Ма Юнь нарушил эту мертвую тишину:
- Так, тогда выходит, последняя нить потеряна?
*Персиковый бутон

Никто не проронил ни слова.

Мо Жань отозвал Цзянгуй и мертвое тело Сун Цютун бессильно повалилось на землю.

Вскоре появились драконьи лозы горы Хуан. Они зашуршали повсюду, приподняли и бережно обвивая труп своей повелительницы потащили его к кустам, как бы оберегая его под этим маленьким кустом.

До этого Мо Жань не понимал, почему Сюй Шуанлинь и тот, кто был с ним, убив Сун Цютун не просто предал ее огню, а предварительно перерезал сухожилия на руках и скормил ей змею туньянь. Но, увидев эту сцену, все встало на свои места….

Гора Хуан повиновалась потомку клана костяных бабочек от рождения до смерти. Пока его труп находился на горе Хуан, злой дух Феникса никогда бы не позволили, чтобы повелительницу полностью сожгли дотла.

Мо Жань в этот миг не понимал, что он почувствовал, он вдруг подумал о себе в прошлой жизни. Он умер и не было никого, чтобы упокоить его. Перед тем, как умереть, он сам лег в гроб, в заранее вырытую им самим могилу. Фактически, в этом не было никакого смысла, потому что если бы те добровольцы, что поднялись на гору, не разорвали его труп на пять частей, это было бы странно.

Вероятно, его собственная смерть в его предыдущим существовании, была еще более жалкой, чем у Сун Цютун. В конце концов не нашлось даже лозы, готовой оберегать его.

Вокруг множество людей бормочут, переговариваются друг с другом, хмурясь обсуждают ходы, которые можно предпринять. Некоторые думают с закрытыми глазами, как Цзян Си и Чу Ваньнин.

Мо Жань тоже закрыл глаза, мысленно перебирая события, возникшие перед ним. Такая кровавая тактика была очень похожа на то, как он действовал в предыдущей жизни. Возможно поэтому Мо Жань чувствовал, что предугадать мысли Сюй Шуанлинь и его действия ему совсем не трудно.

Ему казалось, что он видит, как Сюй Шуанлинь вышагивает взад-вперед босиком по двору «Трех Жизней». Как он размышляет, спрашивая себя: что ему делать, если у него не хватает духовной силы, чтобы управлять полчищами трупов культиваторов?

А потом ему в голову приходит идея…

Использовать «формировании единого сердца». Убить такое же количество простых людей, чтобы один труп культиватора соответствовал обычному трупу, как кукла на веревочках, чтобы он мог им управлять.

Где самое безопасное место для этого?

Четыре большие нечистые горы.

Что делать, если вы не можете открыть барьер горы Хуан?

Взять с собой Сун Цютун.

Крошечные обрывки нитей собирались вместе, глаза Мо Жань тонули во мраке, пока он размышлял.

Откуда взять простые трупы?

… больший пожар в Линьи, сжечь всех.

Несмотря на то, что это были всего лишь догадки, но все они совпали. В его глазах отблески то собирались, то рассеивались, рассеивались и опять собирались. Он даже мог почувствовать, что он - это Сюй Шуанлинь, а Сюй Шуанлинь - это он, стоящий на вершине горы Хуан, и его почти безумный взгляд в нерешительности скользит по потоку трупов, словно морской прилив бурлящий у подножья горы.

Все ярче и отчетливее, все становится яснее и вдруг зависает в одной точке.

Если он это Сюй Шуанлинь, после того, что он сделал, разве он не должен соорудить «сцену», где он может показать то представление, которое, не жалея сил он так тщательно организовал?

Как ему подобрать хорошую «сцену»?

Где он может найти столько останков самых доблестных и мужественных культиваторов?

И как не быть обнаруженным и получить защиту….

Свет дня внезапно померк.

- …. гора Цзяо, - пробормотал он.

Цзян Си покосился на него:
- Что?

Лицо Мо Жань исказилось, глядя на восток он вдруг яростно закричал:
- Гора Цзяо! Курган Героев! …. «сцена» которую он искал находиться на горе Цзяо, это Курган Героев! В бедствии Линьи больше всего жертв было среди простых людей, Сюй Шуанлинь смог получить такое количество трупов, но, тем не менее он не мог получить еще лучшие трупы культиваторов с более сильной магической силой! … Курган Героев!

Цзян Си тут же отозвался:
- Ты правда говоришь, что Сюй Шуанлинь действительно пробудил эти захороненные несколько веков скелеты школы Жуфэн на кургане?

Мо Жань даже не потрудился больше объяснять, выругавшись про себя, он уже со всех ног мчался к подножью горы.

Сюй Шуанлинь действительно сумасшедший! В могильном кургане героев хоронили из поколение в поколение глав школы, даже первые поколения глав, тех, которые могли стать бессмертными. Применить «формирование общего сердца» это еще куда ни шло к обычным культиваторам, но управлять этими людьми?

Если духовных сил Сюй Шуанлинь не хватит, эти неукротимые скелеты тут же вырвутся из под его управления, и когда это случиться, они обратятся против Сюй Шуанлинь, он тут же умрет. А захороненная много веков в школе Жуфэн доблестная, самая мощная орда трупов сорвется с катушек, лишившись всякого контроля.

Это будет такое бедствие, не хуже, чем небесный раскол в последний круг ада!

Автор говорит:
«сцена разрыва взаимопонимания»
Сюй Шуанлинь: Почему ты так хорошо меня знаешь?
Дващенок: Только хулиган может понять хулигана
Сюй Шуанлинь Почему ты так хорошо меня знаешь?
Дващенок: Только извращенец может понять извращенца
Сюй Шуанлинь Почему ты так хорошо меня знаешь?
Дващенок: Только прилежный ученик может понять прилежного ученика
Сюй Шуанлинь: ??? Ты прилежный ученик? Как тебе не стыдно?
Дващенок: Ты скопировал мою «формацию единого сердца»! Еще смеешь меня называть бесстыжим!!!

---

Продолжаю самообразовываться

Теперь о семье мрак и ужас

Традиционная китайская семья (цзя) представляла собой социальную группу, доминирующей чертой которой была огромная, практически неограниченная власть главы семьи – отца.
Отличие подобной семьи это то, что с одной стороны отсутствует такой обычный для семейной группы признак, как совместное проживание ее членов, а с другой – обязательным является наличие общего бюджета и общей собственности. Главное предназначение семьи заключается в продолжении рода С точки зрения китайцев это требует не только непрерывности сменяющихся поколений сыновей, но и обязательной передачи им по наследству общей семейной собственности, обеспечивавшей существование семьи.

Совместное владение семейным имуществом при фактическом отсутствии личной собственности у членов семьи является одной из особенностей семейной организации китайской семьи. Земля, дом, скот, инструменты, денежные средства, различный инвентарь, домашняя утварь считались общей собственностью семьи; общим было и остальное имущество, включая одежду, обувь, головные уборы, постели и т.п. Семейное имущество всегда находилось в распоряжении одного человека – главы семьи, отца или деда. Остальные члены семьи ничем распоряжаться не могли и личной собственности не имели: они могли лишь пользоваться тем, что им давал отец. Так, например, как отмечает Д.Кульп, никто из членов семьи (кроме ее главы) не имел права распорядиться по своему усмотрению «своими» вещами (отдать или передать в пользование другому лицу ту или иную вещь, обменять ее на что-либо, продать, подарить или выбросить ее)

Общим достоянием семьи являлись и заработки всех ее членов, включая тех, кто, был вынужден уехать и длительное время проживал вне дома. Заработки сыновей могли сильно различаться, однако это никак не отражалось ни на них самих, ни на их женах и детях. Даже если один из братьев зарабатывал намного больше другого, он не мог как-либо улучшить жизнь и быт своей жены и детей, обеспечить их лучшей одеждой, пищей, домашней утварью и т.п., поскольку он не распоряжался заработанными деньгами. Попытка утаить часть заработанного вела к тому, что нарушитель мог быть наказан отцом и словесно, и физически, а его поступок стал бы объектом общественного осуждения. Кроме того, подобное поведение подлежало наказанию и в судебном порядке. Согласно закону «всякий младший член семьи, живущий под одной крышей с другими и воспользовавшийся без разрешения старших какой-либо частью семейного имущества, подлежал наказанию двадцатью палками за каждые самовольно потраченные 10 таэлей[1], и на одну степень больше за каждые последующие 10 таэлей; в целом наказание не должно превышать ста палок» (Да Цин люй ли, цит. по [7, с. 16]

Итак, в традиционной китайской семье все заработанное ее членами передавалось главе семьи, который определял бюджет семьи и ее расходы. Пища в доме готовилась на всю семью и была для всех одинаковой, за исключением обычного различия в питании мужчин и женщин. Последние питались хуже. Готовить что-либо отдельно, по собственному желанию, не разрешалось.

Фундаментальной чертой семейной организации в традиционном Китае была практически абсолютная власть отца – главы семьи, которая распространялась на всех членов семьи, – сыновей, внуков, их жен, детей и наложниц, незамужних дочерей, младших по возрасту родственников по боковой линии, живущих в его домохозяйстве, а также слуг и рабов. Отец пользовался властью над своими потомками–мужчинами, даже если последние уже достигли преклонного возраста. Любая семья имела признанного главу семьи; в семье из двух поколений главой семьи был отец, в семье из трех поколений – дед.
Глава семьи определял занятия всех ее членов, решал вопросы школьного и профессионального обучения детей, проблемы, связанные с заключением браков. Обычно он сам занимался и домашним хозяйством (женщины только выполняли домашнюю работу), ходил на рынок, чтобы закупить все необходимое и продать то, что было произведено в этих целях. Принимаемые им по всем вопросам решения были окончательными.

Широкое распространение имело убийство новорожденных девочек, а также продажа малолетних дочерей . Продажа детей в рабство имела широкое распространение еще в 30-е годы ХХ в., причем продавали не только девочек, но и мальчиков. О масштабах продажи можно судить по тому, что перед войной число рабынь в Китае оценивалось в два миллиона человек. Иногда малолетних мальчиков передавали кредиторам в счет уплаты долгов.
Мужья в Китае могли продавать своих наложниц, продавать или закладывать жен, на время или навсегда. Хотя такая практика осуждалась общественным мнением, властями это не наказывалось

Глава семьи имел право наказывать самым жестоким образом всех чад и домочадцев, включая жену, Родители в Китае практически вообще имели неограниченное право на наказание детей: даже в случаях, когда побои отца приводили к смерти провинившегося сына, он не считался виновным. Если, однако, сын был убит с особой жестокостью («негуманно»), то согласно цинскому законодательству отец подлежал наказанию ста ударами палок

Законодательство династий Юань (1260–1368), Мин (1368–1644) и Цин (1644–1912) еще более увеличило власть родителей над детьми по сравнению с кодексами более ранних династий, Тан (618–906) и Сун (960–1279). Были расширены правомочия родителей по наказанию детей за несоблюдение конфуцианских норм «сыновней почтительности» . В ряде случаев родители не считались виновными даже если дети были убиты «негуманным образом». Кроме того, помимо имеющегося у родителей права самим наказывать детей, закон предоставил им возможность обращаться к местным властям с просьбой о наказании детей за неповиновение и «непочтительное поведение». О позиции закона в подобного рода ситуациях можно судить уже по тому, что даже если родители обращались к властям с просьбой о вынесении детям смертного приговора, такой приговор выносился без какого-либо предварительного расследования обстоятельств дела. Кроме того, отец и дед в Китае согласно закону вообще не считались виновными в случае непреднамеренного убийства сына или внука во время телесного наказания. (это по поводу, ах, какая жестокость побить кого-то в семье палками или кнутом)

Статус индивида в семье определялся следующими факторами: местом в системе родственных отношений, генеалогическим старшинством (стар­шинство поколения), возрастом и полом.

На женщин эта система статусов практически не распространялась. Дочери и сестры мужчин жили в родной семье только до замужества, после чего их статус изменялся, статус матерей и жен определялся в соответствии со статусом мужей. Наиболее высоким статусом обладала бабка.

Самыми важными в китайской семье считались отношения между отцом и сыном. Характер этих отношений определялся понятием сяо, которое обычно переводится термином «сыновняя почтительность». В действительности сяо означало не только почтительность и беспредельное уважение, но и целую гамму чувств, с которыми дети должны были относиться к родителям. Согласно нормам конфуцианской морали сяо считалось основой всех добродетелей: оно требовало полного послушания, почитания и покорности по отношению к родителям и при этом одновременно включало в себя много других форм выражения глубокой любви, преданности и заботы о родителях как при жизни, так и после их смерти. Правила предписывали: никогда не причинять родителям беспокойства; отдавать им все лучшее в повседневной жизни; быть внимательными в случае их нездоровья; оставаться почтительными в случаях, когда они были неправы; не вступать в споры и пререкания; высказывать собственные соображения в самой деликатной и почтительной форме; обеспечивать почтительное отношение к родителям со стороны своих жен и детей; не перекладывать на братьев обязанности по обеспечению их в старости; выполнять волю родителей после их смерти; хоронить их в соответствии с обычаями; регулярно отправлять обряды культа предков и т.д.

Наибольшее число правил, связанных с осуждением и наказанием, также было связано с нарушениями «сыновней почтительности». К их числу относили оскорбление словом или действием; «излишнее пристрастие» к жене; стремление улучшить питание жены и детей; покровительство, оказываемое жене и детям; поддержка жены в ее конфликтах с другими членами семьи; отсутствие поддержки (или недостаточная поддержка) родителей; проживание сына отдельно от родителей без их разрешения; оскорбление родительских чувств; грубое, агрессивное поведение; нанесение телесных повреждений; не соответствующие общепринятым правилам похороны родителей;
Мера наказания зависела не только от характера проступка, но и от того, был ли он совершен в первый раз или повторно. Наказания могли быть различными: от устного порицания и предупреждения на будущее, штрафов, суровых выговоров с затрещинами, до публичной порки в храме предков. Согласно правилам многих кланов, нарушение сыновнего долга чаще всего наказывалось сорока ударами палок.

В отношении женщин в правилах кланов чаще всего осуждались и наказывались: недостаточно почтительное отношение жен сыновей в отношении родителей мужа; нерачительное исполнение поручений свекрови и домашних дел; раздоры с сестрами мужа и женами его братьев; ревность по отношению к наложнице мужа; сварливый характер и сеяние раздоров; совершение поступков, обидных или оскорбительных для старших в семье и клане; вмешательство в любые семейные дела, не входившие в круг прямых обязанностей жены, а также во все дела, находившиеся в ведении мужчин.

Наказания за преступления против родственников были крайне жестокими. Так, сын или внук, дочь или внучка, побившие деда, бабку, отца или мать наказывались смертной казнью путем обезглавливания. В случае, если сын, внук, дочь или внучка обругали деда, бабку, отца или мать, они подлежали удавлению. Младший брат, ранивший ножом старшего, также подлежал удавлению

взяла отсюда www.synologia.ru/a/%D0%A1%D0%B5%D0%BC%D1%8C%D1%...

---

Минутка просвещения.

Никогда не слышала о посторгазмическом синдроме, влияющем на физическое состояние. Посткоитальная тоска и прочее это понятно, но вот лихорадка.. . Не, про реакцию на сперму мужского организма, да, но в каком то отдалённо будущем. Сперма вообще довольно аллергичная вещь . А тут оказывается, что довольно часто встречаются не только типичные для аллергической реакции вещи на неё как то отёк, жжение, зуд, но и общие, с лихорадкой до недели, упадком сил и общим недомоганием. При чем может такое быть как на собственные оргазмы, так и как реакция на чужую сперму. Так что у Чу Ваньнина все по науке и каквжызне. Могла у него быть и лихорадка и бог знает что после марафонов с Тасянь

---

204. Учитель защитил меня.

По другую сторону Сюэ Мэн уже добежал до места ожесточенной битвы и взмахнув рукой прокричал:
- Поднимите руки! Все поднимите руки! Остановитесь! Это бесполезно!

На самом деле уже перед тем, как он подбежал, уже чувствовали что-то тут не так.

Более тысячи элитных воинов сражались с несколькими десятками тысяч совершенно хаотично построенных трупов, как с приливом, обстановка казалась, очень впечатляющей и героической, но чем больше они сражались, тем у всех этих людей создавалось впечатление, что все это было бестолково, потому что это вообще не походило на то, что вот-вот начнется настоящий жестокий бой.

Из множества людей, которые пробились к этому месту, исключая двух легко раненых больше никто не получил травм, все прочие даосы были абсолютно невредимы. Поэтому, когда Сюэ Мэн закричал, все эти люди тут же остановились и обернув головы посмотрели на него.
- Я….

В первый раз так много людей одновременно смотрели на него, к тому же многие из повернувшихся были почтенными и уважаемыми людьми, старшими, Сюэ Мэн неожиданно подавился.
- Что случилось? – спросил Чу Ваньнин.

Услышав голос своего Учителя, Сюэ Мэн в душе немного приободрился и указав на то место, где Мо Жань вел ожесточенный бой с лозами ивы, ответил:
- Мо Жань, похоже знает, что тут происходит. Битва с этими трупами ничего не даст.

Люди в толпе обменивались растерянными взглядами. Эти главы школ не были какими-то слабаками, чтобы прислушиваться к советам младших, поэтому их лица выглядели неприветливо. Выражение лица Цзян Си было самым мрачным, он произнес:
- Мо Жаню чуть больше двадцати лет, сопливый мальчишка, как много он может знать.

Если бы это произнес кто-то другой, Сюэ Мэн все же смог бы проявить немного учтивости. Но этим человеком был Цзян Си, от одного взгляда на него Сюэ Мэна распирала злость, и он гневно выкрикнул:
- То, что ты в двадцать лет был глупым молокососом, не означает, что все такие же как ты! Если ты до смерти такой узколобый, ну и ладно!!

Это никуда не годилось, перед всеми так смутить Цзян Си. Все ученики Гуюэ не могли остаться в стороне и один за другим гневно начали его обвинять.
- Что ты говоришь?

- Сюэ Мэн, вымой свой рот!

Сюэ Мэн чувствовал себя не в своей тарелке перед толпой молча смотрящих на него людей, и наоборот, с такой ситуацией он мог разобраться запросто, тут нечего бояться. Он столько лет скандалил и бранился с Мо Жань, что уже привык принимать вызов в таких провокациях. Тут же его прекрасные брови резко поднялись и он начал:
- Что, что не так я сказал? Это ваш глава Цзян не видит различий между важными и мелкими делами. В такое то время ему еще надо пообсуждать возраст и кто старше!

Цзян Си тоже отличался вспыльчивостью. Уважаемый глава, председатель всех школ, вопреки ожиданиям, вдруг прищурив глаза, перед лицами стольких людей вступил в перепалку с младшим.
- Возраст, квалификация и опыт тесно связаны. Когда ты достигнешь возраста своего отца, тогда ты поймешь причину, по которой в разговоре со старшими основное это приличие и этикет.

- Если глава Цзян имеет такие помыслы, то как он может считаться старшим? – гневно спросил Сюэ Мэн.

- Хватит, Мэн-эр. – нахмурившись, сказал Сюэ Чженъюн. – Поговорим в другой раз. Где Жань-эр? Скорее отведи нас к нему.

Несмотря на то, что Сюэ Чженъюн вовремя окликнул Сюэ Мэна и Цзян Си больше не имел повода препираться, он все же встряхнул рукавами и бросил фразу:
- Сюэ Чженъюн, нечего сказать, ты знаешь толк в воспитании.

Сюэ Чженъюн сильно побледнел и намеревался что-то ответить, но все же он противостоял несравненному, уважаемому главе, поэтому, в конце концов промолчав, он последовал за всеми к середине склона горы.

Дойдя до этого места, он сразу увидел, как в походной одежде Мо Жань парит и половина его рукава вся в крови. В руке он крепко сжимал тот камень, а за его спиной виднелись уже сожженные лозы и новые пока не вылезли наружу.

Бросив взгляд на его рану, Чу Ваньнин с Сюэ Чженъюном изменились в лице, и Сюэ Чженъюн торопливо проговорил:
- Жань-эр, как ты? Вылечить… вылечите, скорее, позовите кого-нибудь! Ши Мей! Иди помоги!

Ши Мей, похоже тоже был напуган, видя как сочится кровь из плеча Мо Жань. Его лицо посерело, и он какое-то время ошалело стоял на месте не в силах пошевелиться.
В конце концов из Гуюэ, корифей* Ханьлинь первым сделал шаг и всего лишь легко провел по рукаву. Мо Жань сразу же почувствовал, как острая боль в руке медленно начала отступать. Обернувшись к Хуа Биньань он сказал, чуть кивнув головой:
- Премного благодарен корифей.
*святая рука, божественный врач, виртуоз

- Не за что, - голос Хуа Биньань был тих и холоден. – Интересно, что же такого обнаружил мастер Мо, что хотел нам всем рассказать?

Смятение Мо Жань в этот момент дошло до крайнего предела. Он ясно понимал, что если сейчас выложить все о «формировании единого сердца», то непременно у некоторых людей возникнут подозрения и догадки.

Однако по другому он тоже не мог, вполне очевидно, что эта партия в Чжэньлун такая большая, что она способна сейчас во всем мире поднять кровавый дождь и пахнущий кровью ветер*. Само собой все это было его и Чу Ваньнин, не должен был это увидеть.
*резня, бойня, кровопролитие

- Посмотрите на это.
Он раскрыл ладонь и черный камень появился перед глазами множества людей.

Цзян Си усмехнулся:
- Фишка Чжэньлун? Разве это и так не было понятно, мастер Мо , это вы нам хотели показать? Если у них не было бы внутри камней Чжэньлун, как этими трупами можно было бы управлять?

Мо Жань, поджав губы ответил:
- Это не просто фишка Чжэньлун, это фишка с жуком шихунь.

Он показал ближе толпе:
- Вот, прямо здесь.

Цзян Си, заложив руки за спину, молча и холодно смотрел на него.
- …..

Сюэ Чженъюн подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть насекомое. Но долгое время разглядывая его и размышляя, он так и не смог ни к чему прийти и спросил:
- Это всего лишь насекомое и что? Что с ним не так?

- Оно на каждой фишке. – ответил Мо Жань, - Эта партия в Чжэньлун не такая простая как кажется.

Все глаза уставились на него, он скользнул по ним взглядом.
Конечно, он понимал, что делает.

Рассказать всем, то что знает и предотвратить катастрофу.

Но цену за это он тоже знал….

Этот закулисный злодей был действительно исключительно умен. Если он не был уверен в том, что Мо Жань действительно переродился в этом теле, то «формирование единого сердца» было бесспорно наилучшей приманкой.

За исключением лишь, если Мо Жань мог бы веороломно промолчать, позволив случиться беде. Нужно было лишь открыть рот, и тут же закулисный злодей узнает.
Тасянь Цзюнь возродился.

Но у Мо Жань не было выбора. Он только и мог, что взвешивая каждое слово, проговорить:
- Я не знаю, господа, видели ли вы когда-нибудь представление кукольного театра.

Некто ответил:
- …. Конечно видели. Но зачем ты говоришь об этом?

- Я тоже видел. Но в детстве я был невысок и не мог протиснуться в первые ряды, я только и мог, что стоять на прилавке снизу сцены и тайно подслушивать из-за кулис. – сказал Мо Жань, - Поэтому, по моему то кукольное представление, которое видели вы господа, отличается от моего. Все потому, что то, что вы видели на сцене, это спектакль. Несколько тряпичных разукрашенных кукол выходят, дерутся, убивают, разговаривают и поют.

Цзян Си не выдержал:
- Что ты хочешь сказать? Ты можешь говорить покороче?

- Нет, - ответил Мо Жань, - Не каждый человек способен сориентироваться так же быстро, как глава Цзян. Я хочу, чтобы все услышали и поняли.
- ………….
Взглянув на мрачное, сдержанное лицо Цзян Си, он замолчал, а затем вновь продолжил.
- На сцене эти тряпочные куклы двигаются сами?

- Конечно нет. – ответил Сюэ Чженъюн.

- Тогда каким образом они двигаются? Нужно ли несколько человек сидящих на корточках перед столом за занавесом, которые дергают за деревянные палки и нитки, манипулируя ими?

- Верно.

- Ладно, - Мо Жань продолжал, - У меня есть одно предположение… я не могу знать, как думает Сюй Шуанлинь, но я думаю, что оно довольно верное. Гора Хуан перед нами, на которой мы сейчас находимся, очень напоминает нижнюю часть сцены. Эти бессильные высохшие трупы они как люди управляющие тряпичными куклами на сцене. Этим людям, естественно, нет необходимости обладать какими-то большими способностями. Надо лишь держать тряпичную куклу и двигать ее и этого достаточно.

- .. продолжай, - сказал Цзян Си.

- Если в самом деле гора Хуан всего лишь место под сценой, то настоящий спектакль разворачивается не здесь, а на сцене. Сюй Шуанлинь словно руководитель труппы, он тот, кто отдает распоряжения. А кому он их отдает?

- Само собой, тому человеку за кулисами, в чьих руках нитки. – ответил Сюэ Чженъюн.

- Верно. Именно по этой причине на горе Хуан люди, держащие в руках нитки и Сюй Шуанлинь отдает им приказания, а они уже приводят в движение тряпичных кукол, чтобы они встали и показали представление.

Цзян Си, дослушав до конца сузив глаза, сказал.
- Ты считаешь, что кроме горы Хуан, есть еще место, где свалены в гору трупы и то место и есть так называемая «сцена» и те зомби «тряпичные куклы»?

- Глава Цзян такой проницательный.

- Тебе незачем мне льстить, - ответил Цзян Си, - Мне только интересно, этот твой рассказ выглядит таким красочным*, очень убедительным, но, на самом деле это же просто фантазии, полет мысли*. Мастер Мо, все эти твои высказывания голословны или есть какие-то доказательства?
*букеты цветов, горы парчи
*небесный скакун мчится по воздуху (неуемная фантазия, не доискаться сути)

- … у меня не очень много аргументов. – сказал Мо Жань, - Причина, по которой я об этом подумал, это то, что я случайно обнаружил в мертвецах фишки с жуками шихунь.

Черный камень в его руке был липким от крови, очень грязным, жук шихунь недолго пробыл вне тела и поэтому еще был жив, он лениво шевелился на нем.

Мо Жань помолчав, поднял взгляд. Но, на этот раз он смотрел не на Цзян Си, а на стоявшего за его спиной корифея Ханлинь, Хуа Биньань.
- Корифей должен лучше всех знать, какая приспосабливаемость у жуков шихунь.

- У такого рода насекомых очень много различных свойств, что подразумевает мастер Мо?

- Имитация. – ответил Мо Жань.

- Это совершенно естественно. – сказал Хуа Биньань. – Личинки жука-шихунь исключительно искусны в подражании. Они мысленно связаны с мужскими особями и имитируют полностью все движения самцов на весь срок до превращения во взрослую особь.

- Хорошо. Тогда, если я возьму камень с соответствующей личинкой и помещу его в тело другого человека в другом месте, что произойдет?

- …….., - манеры Хуа Биньань немного изменились, - То, что сделает мертвец здесь, то же повторит и тело человека там.

- Как это можно прекратить?

- Никак, пока не умрет насекомое.

Мо Жань кивнул и сказал:
- Господа, разойдитесь немного. Осторожнее, по сторонам, смотрите.

Как только он это сказал, со дна его глаз поднялся холод, и он занес руку, намериваясь нанести удар по камню, на котором сидел жук шихунь. В это время вся земля вокруг задрожала и до этого очень тонкий полог резко поднялся из-под земли и снова кровожадно бросился на Мо Жань. Толпа испугалась, но Мо Жань очень быстро, погасил свои убийственные намерения, уклоняясь от атаки виноградных лоз.

Он успокоил дыхание и заложив руку за спину встал на прежнее место.
- Вот видите. Гора Хуан намеренно защищает этих жуков шихунь, она не позволяет им умереть. Если кто-то и сейчас настаивает на том, что появление этих жуков шихунь на камнях Чжэньлун - это просто совпадение ...... или всего лишь украшение, то мне нечего больше сказать.

Наступила тишина, почти все люди размышляли и переваривали догадку Мо Жань.

Это предположение было очень смело почти возмутительным.

Но, однако неизвестно почему никто не сумел найти в нем никакого упущения.

Образ мышления Мо Жань был безумным, но его речь была уверенной и взгляд твердым.

Казалось, что он на 100% знал о чем думает, о каждом шаге Сюй Шуанлинь и изо всех сил старался убедить их.

Но такого рода глубокая убежденность страшила. Толпа людей, даже Чу Ваньнин, все были встревожены. Чу Ваньнин нахмурив брови очень долго издали смотрел на бледное лицо Мо Жань. У него вдруг екнуло сердце от странного ощущения, как будто он немного показал нечто, нечто свирепое.

Это прорывалось.

Возможно, Сюэ Чженъюн был единственным человеком, чьи мысли были сравнительно просты. Он не придал никакого значения тому факту, что Мо Жань за столь короткий отрезок времени был способен придумать какую-то подозрительную и необыкновенную «технику управления марионетками». Он всего лишь серьезно обдумал эту версию и внезапно в порыве выкрикнул:
- Так поэтому Сюй Шуанлиня здесь может и вообще не быть?!

- Я полагаю, что нет. - ответил Мо Жань.

Старейшина Сюаньцзи обратил внимание не совсем на то, что большинство людей, нахмурив брови он сказал:
- Поднимаясь сюда по дороге мы убили не менее девяти, а то и десять тысяч мертвецов, откуда взялось столько трупов? Если бы в одном месте умерло так много людей, это не могло бы не потрясти десять великих школ.

Мо Жань со вздохом произнес:
- Умело только что. Вы что, забыли?

- Где это только что умерли?

Видя недоумение людей, Мо Жань просто произнес одно слово.
- Линьи.

- Невозможно!
Тут же возразил кто-то.
- Тогда, в Линьи, в огненном море безбрежного пламени все сгорело дотла. Какие тела там могли остаться?

- Из-за пространственного разлома. – ответил Мо Жань, - Кроме Сюй Шуанлиня есть еще его соучастник, который может разорвать пространство.

На этот раз никто не возразил.

Не потому, что был убежден, а потому что это уже было слишком абсурдно, слишком смехотворно.

После долгой паузы Цзян Си промолвил:
- Ну конечно, уже очень давно было утрачено первая запрещенная техника…

- Первая запрещенная техника – это «пространственно-временной раскол», а не «пространства» - перебил Мо Жань.

- Здесь несколько тысяч человек, а не один Сюй Шуанлинь. – выражение лица Цзян Си стало очень холодным, — Это ж на сколько велики должны быть способности, чтобы перенести на гору Хуан более тысячи человек, перед тем как их поглотило море огня?

- Глава Цзян Си мог бы посмотреть по-другому. – ответил Мо Жань. – Я бы подумал, что эти люди уже не были живыми в то время, пока их переносили. А скорее они уже сгорели заживо, но еще не превратились в пепел. Подобной техникой перемещения намного проще управляться с мертвыми людьми, чем с живыми.

Цзян Си, не любивший, когда в рассуждениях его ведет за собой младший, разгневался. Он прищурил глаза, но, не успел ничего сказать, как бледная тонкая рука остановила его. Корифей Ханьлинь, Хуа Биньань с чуть заметной улыбкой в голосе обратился к Мо Жань:
- Мастер Мо, твои слова такие уверенные, как будто ты все это видел своими глазами. А есть у тебя доказательства?

Мо Жань никак не ожидал, что представитель клана лекарств и ядов, выйдет вперед и скажет такое. Он замер, а затем проговорил:
- Плоть этих окоченевших трупов обгорела или сгнила, никто не может знать этого лучше вас, уважаемый наставник Хуа.

Хуа Биньань повернулся и окинул взглядом в отдалении нескольких зомби с отрезанными руками, ногами, которые ползли и не могли подняться. Затем повернулся обратно и безразлично сказал:
- Пусть даже и обгорели, но как можно точно установить, что эти трупы пострадали именно от бедствия в Линьи?

Черные глаза Мо Жань не отрываясь смотрели на него:
- Не более чем предположение. Если уважаемый наставник Хуа думает, что это вздор, то может он назовет какой-то другой способ, который позволил Сюй Шуанлинь так, что даже духи не знали и демоны не почуяли, под носом у всех великих школ перенести и поднять на гору Хуан более тысячи трупов.

Хуа Биньань рассмеялся:
- Я не силен в темных практиках, я не могу такое угадать.
- …………..
В миг все замолчали.

Эта фраза корифея Ханьлинь словно вонзилась в сердца и души этих людей.

С того момента как Мо Жань предположил, что можно использовать связь между личинкой и самцом жука шихунь, у многих людей в душу закрался смутный ужас, у них потихоньку волосы встали дыбом.

Ведь как верно говорят – «ты такой человек, какие вещи ты способен увидеть»*.
* только плохой способен сразу рассмотреть плохое

Многие из присутствующих вовсе не были наивными и простодушными людьми, естественно они сразу могли догадаться о сути вопроса, как это Мо Жань мог за такое короткое время обдумать со все сторон такое ужасное предположение?

Естественно, он не мог быть прихвостнем Сюй Шуанлиня, если бы он им бы, то ни за что не мог допустить, чтобы это предположение вышло наружу.

Следовательно, значит ли это, что прямо таки «праведный и честный» снаружи мастер Мо, на самом деле тайно почитывает подобные темные учения или даже уже и осваивает их?

Вуаль на лице Хуа Биньань легонько покачивалась, от его легкого смеха:
- Говоря по существу, что касается предположений о замыслах Сюй Шуанлиня, я чувствую, что мне не сравниться с мастером Мо.

Мо Жань в какой-то момент хотел возразить, но вдруг осознал, что ему нечего ответить. Ведь нельзя вслух сказать эту фразу «я тоже всего лишь предположил, я тоже не силен в темных учениях».

В это время он вдруг услышал, как равнодушный голос произнес:
- Уважаемый наставник Хуа зачем бросать ядовитые намеки*
*(стрелять в тень песком изо рта) - вредить исподтишка, завуалированные нападки

- А? – ответил Хуа Биньань с улыбкой, - Уважаемый наставник Чу.

Чу Ваньнин в белых, подобно снегу одеждах, стоял в лунном свете и выражение его лица было крайне скучающим:
- Люди, находящиеся в разных позициях, думают тоже по-разному. Сидящие на циновке в зале могут увидеть лишь то, что на сцене, кукольное представление. Однако другие люди, могут смотреть только из-за кулис за сценой, и они видят перед собой только сидящих на корточках людей. Уважаемый наставник Хуа, вы понимаете, что я хочу сказать?

- Прошу прощения, я наиглупейший человек, очень непонятливый. – все так же улыбаясь произнес Хуа Биньань

- Мо Жань имеет свою точку зрения. – равнодушно продолжал Чу Ваньнин, - Он один из моих учеников, я ожидаю, что вы будете осторожнее в словах и не будете строить слишком много предположений.

От такого доверия у Мо Жань сдавило горло, и он пробормотал:
- Учитель….

Хуа Биньань мгновение посмотрел на Чу Ваньнина желая что-то сказать, но, в конце концов, все же промолчал. Улыбаясь, он отвернулся и вернулся к группе последователей Гуюэе.
Выражение лица Цзян Си изменилось, но он все еще был в дурном настроении.
- В любом случае, нам надо подняться на вершину, а заново обсудим. - холодно проговорил он.

Когда они достигли вершины горы, там было пусто, только лишь один огромный массив выстроенных в ряд заклинаний. Через отверстия в рядах непрерывно лился красный свет.
Как только Мо Жань взглянул, сердце ухнуло вниз и пальцы похолодели.

Это правда «Формирование единого сердца»…. Этот массив, который необходим для усовершенствования камней и совмещения этих фишек Чжэньлун с жуками -шихунь. Только и требовалось направить их в формирование.

Хозяин дворца Тасюэ, нахмурившись смерил взглядом этот странный вздымающийся массив и спросил:
- Это же что-то вроде формирования? Никогда подобного не видел. Глава Сюэ, у вас больше опыта, вы видели такое?

Сюэ Чженъюн подошел ближе и рассматривая, покачал головой:
- Нет.

В карих глазах Цзян Си промелькнул мрачный блеск. Он внимательно осмотрел и наконец протянув руку медленно прощупал его. Ведь, верно, изготавливая лекарства, он должен был хорошо разбираться в подобных массивах. Зарыв глаза, он исследовал примерно столько времени, сколько горит одна палочка благовоний. Внезапно он убрал руку и обернулся к Мо Жань.
- У тебя есть еще какие-нибудь догадки?

Он отреагировал подобным образом, а это все равно, что сказать всем, что то, что предсказал Мо Жань почти полностью правильно!

- … есть. – ответил Мо Жань.

- Говори.

- По сколько это личинка матки, то как я и говорил, один на сцене, а другой под сценой. Таким образом сколько здесь Сюй Шуанлинь сделал камней Чжэньлун, в любом месте он может поднять столько же трупов, которые так же будут послушны ему. – Мо Жань сделал паузу, перед тем как сказать самое главное, - Но только сложенные в том месте вовсе не такой силы, как здесь, что курицу не в состоянии связать, трупы обычных людей. Боюсь, что это тела все при жизни принадлежали отважным и неукротимым культиваторам.

Сюэ Мэн испуганно проговорил:
- Только поэтому Сюй Шуанлинь убил столько обычный людей? Чтобы еще лучше контролировать трупы культиваторов?

- Боюсь, что так.

- …………
Сюэ Мэн повернув голову взглянул на подножье горы из этого бесконечного количества трупов. В одно мгновение от его лица отлила вся кровь, неизвестно из-за того ли, что он почувствовал тошноту от отвращения и шока или потому что он подумал о другом месте, где они встретятся лицом к лицу с таким же количеством трупов культиваторов.
Скорее и от обеих причин вместе, Сюэ Мэн казалось немного покачнулся.

Внезапно кто-то громко закричал:
- Скорее, смотрите сюда! Здесь труп!

На вершине горы не было никакого укрытия, только лишь кустарник. Чей-то острый глаз разглядел в нем кусок белых одежд.

Автор говорит:
Ха-ха, есть еще кто не мог понять принцип формирования единого сердца? Иди сюда, я объясню это еще раз просто и понятно:
А – объект, очень хорошо поддающийся манипуляции, Б- объект очень трудно поддающийся манипуляции. Поэтому тот, кто применяет эту технику использует жука-шихунь и между объектами А и Б устанавливается взаимосвязь.
Роль жука шихунь – подражание.
Тот, кто манипулирует отдает приказ объекту А, объект Б, что связан с ним через жука шихунь, делает тоже самое.
Маленький театр: «Что вас больше всего волнует в глазах окружающих?»
Цзян Си: поддержание лица главы
Чу Ваньнин: поддержание лица уважаемого наставника
Мо Жань: поддержание лица Учителя
Хуа Биньань: поддержание лица корифея
Сюэ Мэн: поддержание лица молодого господина
Сюй Шуанлинь: Вы можете хотеть чего-то другого, кроме поддержание лица а? К тому же я скоро вообще не буду и слова такого знать «лицо». Так давайте, быстрее подходите, бейте меня. Я мечтаю о бэнто (на интернет слэнге получить бэнто – умереть, убран режиссером). Пораньше отснимусь и наконец пойду помою ноги, я еще сегодня их даже не мыл.

@темы: 2ha, Хаски и его Учитель Белый Кот, Мо Жань, Чу ВаньНин, Чу ВаньНин - Учитель, ЧВН, Шицзунь - Белый Кот, Мо ВэйЮй

---

203 Учитель по ошибке отпустил демона

Но Чу Ваньнин не мог замедлить шаги, он не мог повернуть головы.

Он никак не мог вернуться.

Хоть он и сцепил зубы, чтобы сдержаться, слезы, однако, все продолжали литься.

Он действительно был очень обижен.

Однако если он и был несправедливо обижен, что он мог сделать?

Оправдываться?

Гневно укорять?

Они уже это проходили, как он может сохранить лицо рассказав Мо Жань правду? Неужели он должен снова мучительно объясняться, пока Мо Жань будет с ненавистью язвить? В конечном счете он дождётся, что вместо «жалкой подделки» услышит «пытаешься приписать теперь это себе»?

Он ушел.

Той ночью, на подходе к мосту Найхе, в стороне от вод загробного мира, учитель и ученик, два человека в этот раз поговорив, не осознавали, что бурлящий поток течения реки хлынет вниз по горам и долинам, вольется в великие реки, устремляющиеся в преисподнюю.

А тому нежному и ласковому как цветок лотоса юноше, если бы в загробном мире он мог услышать этот разговор, стало бы ему тоскливо и тяжко на душе от того, что из-за недопонимания между учеником и учителем возникли такие разногласия.

Мо Жань, помедлил немного постояв на речной отмели, он подумал, что возможно это был знак судьбы.

…… Чу Ваньнин не доверял другим людям, однако он не усомнился в нем.

Говоря о том дне, еще и как раз Чу Ваньнин воспользовался Тяньвэнь, во время патрулирования заднего склона горы. По причине того, что он встретился с мелким призраком, он призвал ее и обратно не отозвал, а просто свернул и заткнул за пояс.

Золотая Тяньвэнь Чу Ваньнина ярко сияла среди белых одеяний. Способная появиться по его слову и задушить будущего Владыку Наступающего на бессмертных- Тасянь-Цзюнь это плеть из лозы, точно так же сияя.

Но Чу Ваньнин не снял ее, он не стал его допрашивать.

Мо Жань избежал Тяньвэнь и неторопливо направился к шелестящей, колышущейся на ветру бамбуковой роще. Дойдя в ночи до самых густых зарослей, он окончательно вошел в темноту и был поглощен мраком.

С этого момента он начал в тайне изготавливать фишки, две штуки, четыре, десять.

Чем дальше, тем больше.

Один за другим он подсаживал их в тела учеников Пика Сышэн, чтобы они стали его глазами и ушами, его приспешниками, его тайными стрелами.

После первоначальной эйфории Мо Жань постепенно начинал нервничать и мрачнеть, он становился все более раздражительным, все более несдержанным и вечно недовольным.
Слишком медленно.

Досадно мало.

Он боялся, что Чу Ваньнин что то заподозрит, поэтому не решался как в первый раз, снова потратить всю энергию на изготовление камней Чжэньлун. За раз он делал всего лишь одну штуку, сберегая половину сил. Он так же не допускал больше конфликтов*, а наоборот втянул когти, вернувшись к ногам Чу Ваньнина, следуя за ним по пути учения.
*боевая готовность, меч обнажен натянута тетива

Он просчитал, что Чу Ваньнин поможет ему быстрее повысить уровень культивации, ради того, чтобы он ступил на первую ступень из человеческих костей, это будет первым кирпичиком. Почему бы и нет?

В этот день он культивировал, прикладывая все силы и в полном истощении по небрежности, стоя на тоненькой верхушке дерева потерял контроль и упал вниз.

В то же мгновение белые одежды Чу Ваньнина промелькнули, и он крепко обхватил Мо Жань. Но за такое короткое время он не успел, вытянув руку создать барьер и оба человека упали с дерева на землю. Мо Жань придавил Чу Ваньнина, и он застонал от боли. Открыв глаза, он увидел, что Чу Ваньнин поцарапал руку. Из раны текла кровь, была распорота кожа и мясо.

Мо Жань пристально смотрел на эту рану, в его душе поднималось жестокое возбуждение. В то время его натура уже начала изменяться, на самом деле он не ощущал себя очень благодарным или виноватым. Он лишь думал, что кровь выглядит действительно красиво, пусть потечет еще немного подольше.

Но он понимал, что это не ко времени, он еще не мог в данную минуту снять маску и показать свое мрачное и хищное истинное лицо. Поэтому он помог Чу Ваньнину очистить рану и перевязать.

Оба молчали, у каждого в душе были свои надежды. Белая и чистая ткань была намотана во много слоев.

Под конец Мо Жань многозначительно произнес:
- Учитель, благодарю вас!

Этот тон и неожиданная благодарность застали Чу Ваньнина врасплох, он поднял глаза и посмотрел на Мо Жань. Блики солнечного света осветили его лицо, смуглая кожа при свете стала очень бледной.

В это время Мо Жан стало интересно, что подумал Чу Ваньнин о его тоне, каким он выразил благодарность?

Наконец-то блудный сын вернулся?

Наконец-то он начал смягчаться?

Но Чу Ваньнин ничего не сказал, только лишь опустил ресницы и одернул рукав.

Ветер поднялся, и солнце выглянуло как раз вовремя.

В прошлой жизни он не мог видеть Учителя насквозь, так же, как и Учитель неправильно понимал его.

В дальнейшем, духовная сила Мо Жань становилась все больше. Он был удивительно талантлив от природы и теперь половины духовных сил, прежде уходивших на один камень, хватало на два, а вскоре и на четыре.

Но все еще недостаточно.

Он хотел иметь стотысячную доблестную армию, способную одним броском захватить Пик Сышэн, схватить и растоптать неукротимую мощь Чу Ваньнина.

Мо Жань был плох в математике. Этот, в скором будущем превратившийся в Императора Тасянь-Цзюня человек, как раз сейчас сидя за столом держал в руках счеты и хлоп-хлоп, перекладывал взад перед счетные костяшки.

Когда Сюэ Мэн так удачно наткнулся на это зрелище проходя мимо, он тут же заинтересованно спросил:
- Ой, что ты делаешь?

- Считаю.

- Что считаешь?

Мо Жань остановился, его глаза потемнели, и он со смехом ответил:
- Угадай.

- Не могу угадать. – Сюэ Мэн подошел, поднял лежащую перед ним тетрадку и внимательно просмотрел. Глядя в нее он бормотал, - один… триста шестьдесят пять дней …. триста шестьдесят пять штук… четыре .. триста шестьдесят пять дней.. что это за чепуха?

- Я хотел купить конфет. – с преспокойным видом ответил Мо Жань.

- Конфет?

- Одна штучка самых лучших конфет в Юэшэнчжай* стоит медяк. Если каждый день копить по медяку, то за триста шестьдесят пять дней можно скопить на триста шестьдесят пять штук. А если каждый день откладывать по четыре медяка, это будет…. – он низко наклонил голову и хрустнул пальцами, никак точно не посчитать. Затем покачав головой, трах, перекинул одним махом костяшки счет, - Это будет тысяча….
*Яркая луна в пост

Сюэ Мэна считал в уме лучше него и живо ответил:
- … Тысяча четыреста шестьдесят конфет.

Мо Жань поднял голову и просиял:
- Ты и правда быстро считаешь.

Он редко хвалил Сюэ Мэна. Сюэ Мэн даже замер на секунду, а потом рассмеявшись ответил:
- Разумеется! В конце концов я с детства помогаю маме взвешивать лекарства.

Мо Жань, немного подумав, улыбнулся:
- Так или иначе, все равно я плохо считаю, сделай доброе дело, можешь помочь мне сосчитать?

После смерти Ши Мей, Мо Жань уже очень долго не был в таком умиротворенном настроении и Сюэ Мэн взглянув на него, сидящего против солнечного света, почувствовал, какую-то жалость в сердце.

Тогда он, чуть кивнув, пододвинул стул и сел рядом с Мо Жань:
- Давай, говори.

- На десять конфет в день, сколько я должен накопить? – тепло проговорил Мо Жань.

- Три тысячи, шестьсот пятьдесят. Это не к чему подсчитывать, слишком просто.

Мо Жань только вздохнул:
- А если добавить немного, в один день пятнадцать… - подумав, он все же чувствовал, что изготовление стольких камней в день, это чересчур, и тут же исправился, - За день двенадцать. Это сколько?

- Четыре тысячи…. Четыре тысячи триста восемьдесят.

- Я хочу пять тысяч штук, сколько дней еще нужно?

- Еще нужно…. – Сюэ Мэн взъерошил волосы, стараясь изо всех сил, и вдруг спросил, - А зачем тебе так много сладостей? Все равно все не съешь.

Мо Жань опустил глаза, скрыв темноту внутри и ответил:
- В будущем году школе Пик Сышэн будет ровно тридцать лет, я думал раздать каждому конфет. Тогда экономить начинать нужно уже сейчас.

Сюэ Мэн застыл от удивления:
- Так у тебя оказывается такие планы…

- Ага. - улыбнулся Мо Жань, - Удивлен? Тебе тоже есть доля.

- Да мне не надо. – Сюэ Мэн махнул рукой, - Ты можешь мои конфеты съесть. Давай, я помогу тебе дальше сосчитать. Посмотрим, сколько времени потребуется, чтобы ты мог накопить больше, чем на пять тысяч конфет.

Сказав это, он сразу взял в руки счеты, и под сенью цветущих деревьев за окном, самым добросовестным образом действительно помог Мо Жань все рассчитать. Мо Жань сидя рядом, подпер щеку рукой. В его глазах мелькали блики. Спустя долгое время он насмешливо сказал:
- Большое тебе спасибо.

Сюэ Мэн кряхтя и ворча, был всецело поглощен подсчетами и не обратил на него внимания.

Единственное, что было в его глазах, это щелкающие черные гладкие костяшки счет, одна штука, две штуки. Пожалуй, похожи на черные игральные фишки, расположенные одна за другой, понемногу увеличивающиеся.

В то время Сюэ Мэн никогда не мог бы подумать, что подсчитывает сейчас не конфеты, а человеческие жизни, свергающие Пик Сышэн человеческие жизни.

Он так же не мог знать, что, по всей вероятности, благодаря его занятому силуэту на фоне окна, он тайно затронул у Мо Жань в сердце последнюю нить уцелевшей доброты.
И поэтому из тех больше пяти тысяч фишек, Мо Жань, учитывая старую дружбу, в конце не поделился с ним этой ложкой супа.

- Это займет так много времени? – Мо Жань смотрел на окончательную цифру подсчетов Сюэ Мэна. Он взволнованно покачал головой, - Слишком долго.

- Хочешь, я одолжу тебе денег? – предложил Сюэ Мэн.

- Не надо. – засмеялся Мо Жань.

После того как Сюэ Мэн ушел, он снова и снова перелистывал эти старые свитки. Мало-помалу в душе его зрела идея, на основе которой в последствии Тасянь- Цзюнь и создал прототип заклинания «Формирование сердца».

Тем вечером Мо Жань изготовил десять камней, все они были немного повреждены, отлиты не до конца, нет смысла стараться изо всех сил, они не могли контролировать живых людей и даже не могли взять под контроль относительно могущественные трупы.

Взяв эти десять камней он спустился с горы в поселок Учан. Напевая под нос веселую песенку, он направился в пригород, в одно местечко:
На склон откуда отправляются в обратный путь журавли*
*небожители

После смерти человек садиться на журавля, который переносит его на девятое небо*. Это была красивая и примитивная выдумка простых смертных. Проще говоря, на этом склоне располагалось кладбище.
*эмпирей, высшая сфера небо

Всех, кто умер в поселке Учан, всех тащили под эту гору уезда Лайань хоронить. Здесь было поселковое кладбище.

Мо Жань не задерживаясь шел мимо многочисленных родовых могил, взглядам скользя по надписям на надгробьях. Очень скоро он остановился перед свежей надписью. Перед погребальным камнем, на свежей могиле, все еще лежали свежие фрукты и маньтоу. Он поднял руку, и сильно сжал пять пальцев. Земля на могиле бах, разошлась и под песком обнаружился простой гроб.

Поскольку из-за некоторого жизненного опыта, полученного в детстве Мо Жань совсем не боялся мертвецов, кроме того у него никогда не было благоговейного трепета перед бренными останками, он просто спрыгнул вниз на кучку земли. Призвав свой модао*, он выломал гвозди и ударом ноги отшвырнул крышку гроба.
*двуручный самый большой меч

Лунный свет осветил лицо трупа. Мо Жань схватил его голову и приподнял, словно оценивая качество свинины, он осмотрел тело.

Это был и правда старый хрыч, недавно опущенный в могилу и завернутый в погребальное одеяние. Лицо сухое и сморщенное, щеки впали, он был плохо похоронен, в могиле не было никаких средств, которые предохраняли бы труп от порчи и поэтому внутри гроба уже расползлась густая мерзкая вонь, а кожа и плоть начали гнить, питая личинок мух.

Мо Жань наморщившись от зловония, аккуратно надел железные перчатки и сдавив шею старика, спокойно достал его из гроба. Голова мертвеца безжизненно повисла. Взгляд Мо Жань заледенел, в руке засияла вспышка и в ту же минуту он вбил черный камень Чжэньлун трупу в грудь.

- Послушный, такой хороший. – он ласково погладил лицо покойника и вдруг хлестко отвесил ему оплеуху, проговорив со смехом, - Ты что такой вялый, не в настроении? Встань прямо, мое маленькое золотце, мой послушный мальчик.

Тот дефектный, незаконченный камень хотя и не мог бы держать под контролем крепкое мертвое тело, но, чтобы контролировать хотя бы способность держаться на ногах этого тощего, как стебелек старикашки, его хватало с избытком.

Труп, хрустя встал на землю, его до этого плотно закрытые глаза внезапно открылись, обнажив подернутые серой пленкой глаза.
- Назови свое имя. – проговорил Мо Жань.

- Имя не зависит от меня.

- Где ты находишься?

- Место не зависит от меня.

- Какой сегодня день?

- Время не зависит от меня.

Мо Жань прищурившись, взвесил в руке оставшиеся девять дефектных фишек, а ведь и правда….. если так можно контролировать мертвое тело, то на такой контроль нет необходимости расходовать так много энергии, чтобы изготавливать полностью нормальный камень.

Он растянул рот в улыбке, глубокие ямочки на щеках, распустились на этом красивом улыбающемся лице. Он медленно задал последний вопрос:
- Чего ты хочешь?

- Я хочу ради хозяина камня разбиться вдребезги без сожаления. – хрипло ответил старик.

Мо Жань расхохотался, он был очень доволен результатом. Он использовал оставшиеся девять камней, подняв еще девять трупов. Он выбирал посвежее, только недавно опущенных в могилу. Трупы должны иметь по крайней мере какую-то целую кожу и плоть, хоть и висящую, а не изъеденную и отпадающую.

Эти тела принадлежали старым и больным, они падали от дуновения ветра совсем не имея сил. Но Мо Жань смотрел на них безумными, сияющими от радости глазами.

Он спокойно достал из мешка цзянкунь десять коробочек и раскрыл одну из них. На дне коробки лежали, съежившись всего лишь два кроваво красных насекомых. Самка и самец, сцепившиеся хвостами, так, что не разорвать.

- Хватит, потрахались и довольно. Нечего доставлять хлопоты вам двоим, не перегибайте палку, пришло время вам быть полезными и мне. – лениво проговорил Мо Жань, пальцами разъединяя совокупляющихся жуков. Выбрав самца, он повернулся к старику, в которого загнал первый камень, - Ну ка братец, сделай милость, открой свой вонючий рот.

Старик послушно разинул рот, обнажив свой полусгнивший язык и Мо Жань кинул жука ему в рот.
- Глотай.

Не было никакого сопротивления или колебания.

Этот труп смиренно заглотил жука шихунь себе в живот.

Мо Жань таким же образом скормил всех самцов из коробок остальным трупам, а затем буднично произнес:
- Прекрасно. Теперь все ложитесь обратно, отдыхать.

На следующий день Мо Жань опять сделал дополнительно десять камней, таких же дефектных, не затратив много духовных сил. После этого оставшихся самок жуков шихунь прикрепил к камням и незаметно загнал в тело младших учеников.

Эти молодые люди почувствовали лишь легкий зуд на спине, но больше ничего особенного не ощутили. Мо Жань тоже не волновался, он ждал….

Ждал, когда самки жука шихунь отложат яйца и в сердцах этих учеников спокойно вылупиться мужские личинки, взаимно связанные между собой.

Таким образом, две абсолютно не связанные между собой фишки посредствам связи взрослых особей с личинками, станут марионетками, как мать и дитя.

Это все равно, что запускать воздушного змея, эти слабые трупы словно нити воздушного змея. С одной стороны их тянет Мо Жань, с другой мощная и сильная фишка Чжэньлун. Мо Жань требовалось лишь отдать приказ взрослой особи в теле трупа и сразу другой труп, в чьем теле соответствующая личинка, тут же будет выполнять те же действия.

Это называется «коллективный разум».

Этот хитроумный способ целиком был придуман и усовершенствован Мо Жань. До него, все те, кто соприкасался с игрой в Чжэньлун, все были великими мастерами. У них вообще не было недостатка в духовной энергии и, если они были на столько безумными, что у них чесались руки сделать несколько тысяч, десятки тысяч, даже сотни тысяч фишек Чжэньлун, им не было нужды пользоваться такого рода хитроумными приемами.

А Мо Жань в то время был так увлечен черной магией, что совсем не осознавал, что он уже сделал нечто такое, что за последние несколько десятков тысяч лет в мире культивации никто не делал, такую ужасную вещь…

…………….

В будущем, с помощью такой черной магии способной сокрушить небеса, мог запросто воспользоваться любой человек.

Абсолютно любой мог сделать это.


- Брат!
Внезапно над ухом раздался громкий крик.

Мо Жань тут же пришел в себя. Перед глазами промелькнул кровавый блеск.

Злой дух Феникса, погребенный в земле на горе Хуан, превратился в еще больше виноградных лоза, которые стремительно рубили и кололи. Изначально птица Феникс была искусна именно в стремительном полете. Скорость была на столько ошеломительная, что Мо Жань не успел уклониться и одна из них внезапно проткнула его плечо, вызвав фонтан крови.

Сюэ Мэн испуганно закричал:
- Что с тобой?!

- Не подходи! – Мо Жань часто дышал, в его глазах застыл холод. Глядя на эти как щупальца, выскакивающие из под земли, в любой момент готовые предпринять вторую атаку, кровавые лозы, он строгим голосом остановил Сюэ Мэна, - Скорее, иди к Учителю! Скажи ему остановиться! Пусть все остановятся!

Его кровь лилась, он крепко прижал к себе тот кусок сердца с фишкой.

Голова стремительно закружилась, и десять тысяч дум и забот хлынули в его сердце.

Тут нельзя было ошибиться, это было точно «Формирование единого сердца». Оно было даже лучше, чем его собственное в предыдущей жизни. Но, как бы то ни было, даже в улучшенном виде, только лишь удерживая здесь материнскую особь можно развить мощь, с другой стороны, в дочерней личинке.

Рука Мо Жань сжимала камень Чжэньлун, все его тело по-прежнему мелко дрожало, не от боли в плече, а от того, что от ступней по нему расползался холодный страх.

Бесспорно, кто-то еще возродился.

В таком случае тот, кто возродился, как он мог не знать о его тяжком грузе, о том, что все 30 лет он был демоном? Если он знает, значит….

По спине прошел холод, Мо Жань вдруг совсем отчаялся.

Перед глазами всплыло смотрящее на него безжизненно бледное лицо Тасянь-Цзюнь, прикрытое густой тенью от девяти жемчужных нитей с его мянь*, безжалостное лицо, оскалившееся в язвительной улыбке.
*императорский головной убор

Он сидел высоко на вершине, подперев щеку рукой, на наклонном императорском троне* и холодно ухмылялся:
- Мастер Мо, ты сбежал, а? Куда ты можешь убежать?
*драконий престол

Заколебавшись дьявольские тени лоз поднялись, как морской прилив и все они те люди, убитые им в прошлой жизни. Правда, в прошлой жизни он им задолжал.

Он заметил окровавленного Ши Мей, совершенно бледное, бескровное лицо Чу Ваньнина, повешенную женщину, волочащую за собой три метра белого шелка, видел выпотрошенное тело мужчины, вывалившиеся из живота внутренности были везде.

Все они пришли потребовать его жизнь.

- Рано или поздно тебе не избежать этого.

- Кто-то уже знает о твоей притворной оболочке, которая скрывает грязную душу. Ты никогда не сможешь переродиться.

Мо Жань закрыл глаза.

Если этот загадочный человек знает, он действительно возродился и если его действительно схватят, и он все расскажет, тогда… тогда что ему делать?

Он просто не осмеливался об этом думать.

Автор говорит:
Босс – мне именно так и нравится. Я тебя вижу, а ты меня нет.
Собака: да кто ты?
Босс: Я маленький зеленый дракон, маленький зеленый дракон, у меня много маленьких секретов, маленьких секретов! (напевает детскую песенку, вот эту www.youtube.com/watch?v=bWn4hn2mhFk )
Собака:… катись!

@темы: 2ha, Хаски и его Учитель Белый Кот, Мо Жань, Чу ВаньНин, Чу ВаньНин - Учитель, ЧВН, Шицзунь - Белый Кот, Мо ВэйЮй

---

202 Учитель первый раз встретился с демоном

Сегодня я от души хочу отпинать эту собаку сутулую, Тасянь, он гадский и ужасный.


Но, однако в нерешительности потоптавшись возле павильона Алых лотосов, Мо Жань все же угомонился. Он не сделал ничего безумного.
Это было слишком опасно.

Сейчас ведь он впервые создал камни Чжэньлун и еще не проверил, действуют ли они. Будет крайне опрометчиво все упустить, решив их опробовать на корифее такого уровня. Ему еще дорога своя собственная жизнь.

Так что после долгих колебаний Мо Жань обуздал свой первый порыв и покинул павильон Алого лотоса. Много раз обдумав все позднее, он в конечном итоге решил поместить эти два черных камня Чжэньлун в тело новых учеников Пика Сышэн. Ему нужно было много раз их испытать и поэтому юные ученики, с еще нестабильным фундаментом развития, действительно были самым верным выбором.

Это был прохладный вечер, сумерки уже накрыли вершины гор. Мо Жань быстро вскинул руку. Он смотрел на двоих ребят, которые веселились, устроив соревнование на берегу реки по пусканию камешков по воде. Он был напряжен на столько, что его руки тряслись, а зрачки стали меньше булавочной головки. Лунный свет освещал его бледное безжизненное лицо, он сжал губы и пошевелив пальцами медленно вышел вперед.

Ну конечно, это был первый раз, когда он совершал такое чудовищное преступление, использование запретной магии. Он был взволнован и сильно напряжен.

Ша..

Два человека внезапно опустились на колени. Но Мо Жань, как птица, пуганая луком, совсем как злодей совершающий идеальное убийство, которому угрожает едва заметное дуновение ветерка, немедленно спрятался поблизости в роще. Его сердце, похоже готово было выпрыгнуть из глотки.

Тук-тук--тук—тук

Спустя время, придя в себя он увидел, что эти два человека в ступоре так и стоят на коленях на прежнем месте, абсолютно неподвижно. Бешено бьющееся сердце медленно успокоилось.

Его нижнее белье полностью помокло от холодного пота, кожа на голове одеревенела.

Он вышел.

Теперь он вновь стоял под серебристым светом луны на камнях с краю речной отмели.

На этот раз можно считать он был почти невозмутим. Несмотря на то, что он по прежнему не осмеливался дышать, он появился осторожно, словно скользящая в сумерках шипящая змея.

Мо Жань склонил голову рассматривая этих двух младших учеников.

Только что они играли и шумели, а сейчас на их лицах не было и полкапли крови, спокойны, как стоячая вода. Они абсолютно неподвижно стояли на земле на коленях. Когда Мо Жань осматривал их, они даже не подняли голову, так же не шевелясь.

- ……….

Мо Жань постарался заклинанием сдвинуть их, управляя кончиком пальца.

Двое учеников, ударяясь друг о друга медленно встали. Их глаза остекленели и в этих двух пар черных, словно лакированых глаз Мо Жань видел свое собственное перевернутое отражение.

Это отражение не было очень четким, но, неизвестно почему, Мо Жань казалось, что он видит все очень ясно, была видна каждая мелочь, абсолютно не к чему придраться.
На фоне полной луны, он увидел демона с бледным лицом и красным огнем в глазах.

Мо Жань услышал свой собственный дрожащий голос, который хрипло сказал:
- Назовите свое имя.

В ответ он услышал два бездушных нежных голоса:
- Имя не зависит от меня.

Сердце Мо Жань опять яростно забилось, кровь неслась по венам как кони, сорвавшиеся с поводьев, его кадык судорожно дернулся и он прошептал:
- Где ты находишься?

- Место не зависит от меня.

- Какой сегодня день?

- ЯВремя не зависит от меня.

Являясь на доске Вэйци Чжэньлун управляемой черной, низшей фигурой, они не знали ответа на эти три вопроса: твое имя – не знаю, где ты сейчас – не знаю, какое сейчас время – не знаю.

…. Это все определял хозяин.

Это было именно то, что описано в древнем свитке, один в один.

Мо Жань в ужасе затрепетал. Как ни странно, осознав то, что он собственноручно сделал два полноценных камня, разве он не должен быть вне себя от восторга, но он испытывал страх.

Чего он боялся? Он и сам не знал, но в его душе воцарился хаос, все перепуталось.

Он только знал, что стоит на краю пропасти…. Нет, он уже упал вниз в пропасть, и внизу тьма, непроглядная чернота, он не может разглядеть ее дна. Не видно, где его погибель, где она заканчивается, где хоть какой-то огонь и где конец.

Он чувствовал, словно внутри его душа вопит от боли, пронзительно кричит. Но, очень скоро она разбилась вдребезги, раздробилась в порошок, остались лишь обломки.
Дрожа, он протянул руку, чтобы коснуться щеки марионетки.

Он сглотнул, но во рту не было слюны, губы все потрескались. Его красивое лицо исказилось, когда он, уставившись на этого маленького ученика, задал последний вопрос:
- Чего ты хочешь?

- Я хочу ради хозяина камня разбиться вдребезги без сожаления.

- …………

Мо Жань перестало трясти.

Вокруг вдруг стало очень тихо, холодное спокойствие, как лед.

Он сделал два камня. Ровно две штуки. И использовал их так, что эти двое его младших товарища забыли свои имена, превратились в управляемых им марионеток на веревочках.

Если он, их хозяин, хотел, чтобы они пошли на восток, они не могли отправиться на запад. Если он хотел, чтобы они убили друг друга, они не могли его ослушаться.

Он и правда их хозяин.

На доске Чжэньлун самый худший контроль над мертвым, неодушевленным предметом, самый мощный, над живым человеком.

Врожденная духовная энергия Мо Жань была подавляюще тиранической, грубой и свирепой и из-за этого он имел больше возможностей от природы. Он в первый раз совершил преступление и в результате своих трудов он получил под контроль камней двоих живых совершенствующихся, даже несмотря на то, что это были юные только начавшие свой путь даосы.

После первоначального испуга, Мо Жань вдруг почувствовал возбуждение, он был очень воодушевлен. Казалось перед его глазами начали медленно разворачиваться картины с грандиозными замыслами. Картины разгула, песни, вино, букеты цветов и горы парчи все на его ладони, все теперь его.

Все что любил, он теперь мог крепко держать.

Все, что ненавидел, он мог размолоть в порошок.

Мо Жань был взволнован, его сердце забилось еще быстрее, еще быстрее. Но не потому, что он был в замешательстве, а потому что его вдохновляла игра в Чжэньлун! Третья запретная техника!

Двигаясь наощупь он терпел поражение несметное количество раз, но, в конце концов он смог…… наконец ему удалось…. Он отлично справился.
Весь мир теперь у него в кармане!*
*всемирный управляющий монетным двором у него в мешке

Имея в распоряжении эти пешки он был способен сделать очень много того, с чем бы раньше не справился. Он мог управлять всеми от Мобэй до Цзяннань*, они все его приспешники!
* Мобэй на севере- внешняя Монголия (устаревшее название), Цзяннань на юге -правобережье реки Янцзы

Перед глазами все переливались яркими красками и пестрыми узорами.

Казалось, он мог сделать, что угодно, добиться всего, он….

- Мо Жань.

В одну секунду, хорошо знакомый, глубокий холодный голос прервал его.

Как таз холодной воды, все эти хоромы, высокие платформы словно обрушились, как будто с облаков он падал на жесткую землю и упав вернулся в удручающую реальность.

Мо Жань медленно обернулся. Его багряно красный, хищный взгляд упал на холодного человека в белом, стоящего на камнях в лунном свете.
- …………….

Не было такого случая, когда он не хотел бы видеть Чу Ваньнина больше, чем в этот момент.

- Что ты здесь делаешь?

Руки Мо Жаня сжались в кулаки, поджав губы он не мог дать ответ прямо сейчас.

За его спиной еще стояли две пешки Чжэньлун. Они были сделаны не идеально и если Чу Ваньнин подойдет поближе и рассмотрит их, то, конечно он увидит нечто странное и тогда все раскроется.

Со своим характером Чу Ваньнин наверняка вытянет из него все жилы, переломает ноги, уничтожит его духовное ядро, а потом спалит все те записи, что он переписал в запретном отсеке книгохранилища из древнего оборванного редкого свитка.

Увидев, что он молчит, Чу Ваньнин немного нахмурился и своими белыми шелковыми сапогами ступил на песок, сделав шаг.

Но на самом деле это всего лишь шаг, только шаг и все. Затем он остановился и посмотрел на стоящих за спиной Мо Жань двух учеников.

Не оглядываясь, Мо Жань легко пошевелил мизинцем, но внутри использовав всю волю, в душе криком отдал приказ. И наконец оба ученика, подчинившись его приказу задвигались по его желанию.

Один другому сказал со смехом:
- Ты бросил слишком близко, я только что точно бросил дальше тебя.

- Ты хочешь меня надуть, во всяком случае ты… ооо, старейшина Юйхен!

Они двигались как обычно, именно картина обычной веселой забавы. Увидев Чу Ваньнина, они тут же остолбенели. А затем оба, один за другим поприветствовали его. Чу Ваньнин всматриваясь в их глаза чувствовал, что в них что-то неправильно, но не мог понять что именно.

- Приветствую, старейшина.

- Приветствую старейшину Юйхена.

Оба ученика сдерживая улыбки, должным образом поприветствовав Чу Ваньнина тактично намеревались убраться отсюда.

Чу Ваньнин, все еще нахмурив брови пристально смотрел, как две пешки спокойно подходят к отмели, идя рядом и задевая друг друга плечами, направляясь в бамбуковую рощу…..

Он очень долго провожал глазами этих двоих, а затем обернувшись опять уставился на Мо Жань. Мо Жань про себя вздохнул с облегчением, но выдохнув всего лишь до половины, он вдруг услышал как Чу Ваньнин сказал:
- Стойте.

- ………

Лицо Мо Жань немного напряглось. Ногтями он впился в ладони до красных следов, но не проронил ни звука. Ничего не говоря, он спокойно наблюдал за каждым крошечными изменением в лице Чу Ваньнина, наблюдал за каждым его движением.

- Вернитесь. – сказал Чу Ваньнин двум силуэтам, застывшим в ступоре.

У Мо Жань не было выхода, только и оставалось, что скрепив сердце приказать двум пешкам подчиняться приказам. Медленно они вернулись из бамбуковой рощи и встали напротив Чу Ваньнина.

Легкое облако уплыло и выглянула полная луна.

В ярком лунном свете Чу Ваньнин пристально вглядывался в лица учеников. Вдруг, подняв руку, он приложил кончики пальцев сбоку, к шее одного из них.

Мо Жань во все глаза уставился в лицо Чу Ваньнину. Он не подавал виду, но его сердце билось как сумасшедшее.

Он понял, что почувствовав, что что-то не в порядке, Чу Ваньнин решил проверить пульс. Видите ли, новички в партии Чжэньлун, обычно могли взять под контроль только мертвое тело, они не способны сразу управлять живыми людьми. И хотя эти двое хотя и были изготовлены из живых людей, однако Мо Жань сам точно не знал, сделал ли он все идеально.

Он не знал, не убил ли он их, когда забивал в их сердца камни.

- …………..

Неизвестно, сколько времени длилось это напряжение, Чу Ваньнин наконец опустил руку и стряхнув рукав, произнес:
- Идите.

Мо Жань почувствовал, что нож, который был прижат к его шее, убрали. Чу Ваньнин ничего не заметил. У неба есть глаза, они позволили под носом у Чу Ваньнина украсть жизнь.

Подождав, пока те двое позванных им учеников ушли, Чу Ваньнин глядя ему в глаза спросил:
- Что ты тут делаешь так поздно?

- Мимо шел, - ответил Мо Жань.

Тон его речи был наглым, по сколько ни в коем случае он не должен был вызвать подозрения хорошим отношением к Чу Ваньнину. Может быть именно из-за его холодного и непочтительного вида, изначально преисполненный сомнениями Чу Ваньнин, сейчас сжал губы и не нашелся что сказать.

Он не хотел оставаться наедине с Чу Ваньнином ни минутой дольше, поэтому отвернув взгляд пошел вперед. Но когда он дотронулся плечом до плеча Чу Ваньнина, тот неожиданно произнес одну фразу, которая заставила его напрячься еще больше.
- В запретной зоне книгохранилища недавно кто-то побывал.

- ………..

Мо Жань не мог повернуть голову, однако его взгляд изменился.

- Ты должно быть знаешь, что там хранятся несколько истрепанных свитков с записями о искусстве запретных заклинаний, из тех, что распределили между собой главы десяти великих школ.

Мо Жань остановился.
- Я знаю. – ответил он.

- На одном из самых важных старых свитков есть явные следы того, что его кто-то перелистывал.

- И какое это имеет отношение ко мне? – с холодной усмешкой спросил Мо Жань.

Он с трудом сдерживался, прекрасно понимая, что достаточно выйти золотому свету Тяньвэнь и обмотать его для допроса, весь его преступный замысел, что пророс внутри злом, все будет обнажено перед Чу Ваньнином.

Его великие мечты, честолюбивые амбиции, все пойдет прахом.

Чу Ваньнин немного помолчал.
- Мо Жань, до каких пор ты будешь упрямиться?

Его тихий голос звучал подавленно и удрученно.

- ……….

Мо Жань не ответил. Однако он почти уже видел, что будет дальше.

Наверняка сейчас промелькнет золотой блеск Тяньвэнь.

Наверняка сейчас Чу Ваньнин, в соответствии со своим образом благородного человека, задаст вопрос, как он тварь, хуже животного, решил такое сотворить, так или иначе, в глазах Чу Ваньнина он всегда именно такой….

- Ты что, не понимаешь, на сколько это опасно?

Это неправильно.

Он задумался над этой сухой и невыразительной фразой.

А потом, он безучастно чуть повернулся и посмотрел в лицо Чу Ваньнина в лунном свете.

Бледное лицо, чуть нахмуренные брови вразлет, скрывающие беспокойство, пара проницательных, видящих его насквозь глаз. Но все же они не сумели разглядеть в нем ничего.

- Если кто-то практикует это запретное искусство, то он может убивать людей. Ты так поздно не спишь, оказался в этом заброшенном месте, неужто тебе жизнь недорога?
- ………….

Голос Чу Ваньнина был таким низким, он продолжал, почти сжав зубы:
- Столько людей погибло после небесного раскола, неужто это не научило тебя заботиться о себе? Раз уж ты знаешь, что кто-то прочел испорченные свитки, как ты можешь быть таким неосторожным!

Мо Жань молчал, его черные как смоль глаза уставились на человека напротив.

На его лбу выступила испарин. К этому времени он уже медленно успокаивался, подул холодный ветер.

Его тело потихоньку расслабилось, а сердце затопило странное ощущение. Мо Жань почти улыбался.
- Учитель….

Раскосые глаза Чу Ваньнина слегка замерцали.

После смерти Ши Мей, Мо Жань больше никогда не улыбался ему и очень редко называл учителем.

- Так вы заботитесь обо мне? – слегка улыбнувшись спросил Мо Жань.

- …………

Улыбка стала еще шире и ярче.

Настолько яркой, что она выглядела как лезвие ножа. Белый нож вошел, окровавленный вышел. Хрясь, он погрузился в грудь и по лезвию стекают алые бусины крови. Он медленно улыбнулся словно злой демон обнажил ряд белых зубов, словно скорпион занес хвост полный яда.

- Битва при расколе небес…. – он рассмеялся. – Учитель может упоминать битву при расколе небес, надо же. Та битва, неважно чему она научила меня, главное, что Учитель научился жалеть людей, ого.

Увидев, что блеск в глазах Чу Ваньнина дрожит, напряженный, он не мог улизнуть, никаких путей отступления.

Улыбка на лице Мо Жань становилась все более и более гротескной, бессмысленной и жестокой.

Наброситься на него, кусать и рвать, вцепиться в горло и кости Чу Ваньнина. Внезапно он почувствовал радость и неожиданно залился смехом:
- Ха-ха-ха, хорошо, превосходно, поистине хорошая сделка, один безымянный ученик в обмен на совесть образцового наставника Чу. Образцовый наставник Чу, наконец то беспокоиться о жизни окружающих его людей. Учитель, сегодня я наконец то почувствовал, что Ши Мей умер не зря.

Несмотря на то, что Чу Ваньнин сохранял строгий вид холодного человека, этот стервятник кружил вокруг него безумно хохоча, заставил его вздрогнуть.
- Мо Жань….

- Ши Мей умер, это хорошо, его смерть окупилась, смерть и чувство долга, отдал жизнь за благородное дело!

- Мо Жань, ты….

Перестань смеяться.
Не говори больше.

Но он действительно не мог открыть рта, Чу Ваньнин не мог открыть рот. Он не мог принести извинения. Не мог жалобно умолять. Он даже не мог снисходительно упрекать этого ученика, который чуть не сошел с ума, говоря - ты ошибаешься, дело не в том, что я не хотел спасать его, дело в том, что у меня действительно больше не было духовных сил.
Я получил такую же рану, что и он, и если бы я потратил еще хоть один цунь духовной силы, то стал бы могилой с костями, слугой загробного мира.

Он стеснялся произнести это.

Возможно, потому что чувствовал, что такое признание звучит слишком немощно.

К тому же, возможно он чувствовал, что вероятно в душе Мо Жань, смерь этого Учителя и правда так незначительна, как он может сравниться с нежным и ласковым Ши Минцзином.

Поэтому в итоге Чу Ваньнин стараясь изо всех сил подавить дрожь в голосе, смиренно, выдавливая по одному слову за раз, проговорил:
- Мо Вэйюй, как долго ты будешь сходить с ума.

- ………..

- Пойдем домой.

Разъяренное пламя скорби кипело, в глотке защипало.
- Смерть Ши Минцзина это не в обмен на такого сумасшедшего как ты.

- Верно сказано, Учитель. – захихикал Мо Жань, - Как можно смерть Ши Мей поменять на меня?

Как скорпион, подобно пчеле и муравью впился в сердце.

- Ясно, что его смерть была в обмен на тебя, Учитель.

Жало вонзились в плоть.

Увидев, как побледнело лицо Чу Ваньнина, его сердце наполнилось болезненным удовольствием. Не жалея сил, он хотел вонзить в него шипы, язвить и насмехаться над ним, собственные страдания разрывали его изнутри, пусть также и для Чу Ваньнина жизнь станет хуже смерти.

Превосходно.

Они вместе пойдут в ад.

- Я тоже хотел пойти домой. – спокойно и непринужденно, с сияющей улыбкой произнес Мо Жань. Ямочки на щеках были такими глубокими, постепенно наливаясь отравленным вином, - Я тоже не хотел слоняться кругом поздней ночью. Но мой дом стоит напротив его дома.

Мо Жань не сказал, кого, он употребил простое слово «его».

И эта близость среди них еще больше заставила мучится Чу Ваньнина.

- В его комнате лампа никогда больше не засветит.

Чу Ваньнин закрыл глаза.

Мо Жань насмешливо улыбался, но понемногу уже успокаивался.
- Я хотел пойти и попросить его о миске чаошоу, чтобы поесть. Но я больше не могу этого попросить.

На какое-то мгновение ресницы Чу Ваньнина задрожали, его губы шевельнулись, как будто он что-то хотел сказать.

Однако Мо Жань не дал ему ни шанса ни смелости ничего сказать, он насмешливо проговорил:
- Учитель, чаошоу это такая вещь, которую лучше всего делают люди из царства Шу. Красное масло, чили перец и сычуанский перец, ничего не может быть упущено. Все, что вы больше всего ненавидите. Вы хотели взамен приготовить мне миску, я понимаю ваше намерение. Но только вы приготовили эту вещь, и мне незачем пробовать это на вкус, есть только одно слово, чтобы это описать.

Чу Ваньнин так и не открыв глаза, немного нахмурился.

Казалось, что так он мог спрятаться от острых мечей, слетающих с губ.

- Я не так много читаю, к счастью, несколько дней назад я слышал, как Сюэ Мэн сказал одну фразу. Я думаю, она годится, чтобы описать чаошоу Учителя. На самом деле, очень подходит.

Что это?
Напрасные хлопоты?
Бесполезная трата сил?

Чу Ваньнин судорожно искал в своем подсознании, как будто он должен был найти щит и броню. Надо первым найти самое неприятное слово для себя, чтобы быть готовым. Чтобы оскорбление не было таким унизительным.

Не стоящий и гроша?

Мо Жань все еще молчал, он смаковал эту фразу между зубов.

Верно, не стоящий и гроша.

Чу Ваньнин глубоко верил, что не найти сравнения более сильного, чтобы у человека похолодело на сердце.

Он успокоился.

Лишь только до того момента, как услышал, что Мо Жань спокойно проговорил:
- Жалкая подделка*
* Жалкое подражание, неумелое копирование, обезьянничать,

Он почти недоуменно распахнул глаза.

Он совсем не ожидал, что собеседник может быть таким ядовитым. Под широкими рукавами его руки затряслись.

Замесить тесто, приправы, специи, растереть начинку….

Согласно «Запискам о приготовлении еды княжества Ба и царства Шу», серьезно и внимательно почитанным им слово за словом, с перепачканным в муке лицом, он заворачивал чаошоу вкривь и вкось, пока они не получились круглыми, пухлыми и милыми.

Он все хорошо изучил, он очень старался совершенствоваться.

И все это обменяно на эти два слова.

Жалкая подделка.

Поздней ночью на речной отмели, в серебристом свете Мо Жань смотрел на него. Чу Ваньнин немного постоял на прежнем месте и вдруг, не проронив ни слова, повернулся кругом и пошел.

Неизвестно почему, Мо Жань показалось в тот день, что когда он уходил, его шаги были довольно быстрыми. В них больше не было прежнего спокойствия, больше походило, что он потерпел поражение и сбегает.

Он не знал почему, в его душе родилось неопределенное ощущение. Он нахмурился и глядя в спину Чу Ваньнина, когда его силуэт должен был вот-вот исчезнуть, вдруг крикнул:
- Подождите!!


Автор говорит:
Бить собаку надо осторожно, сила атаки велика, предлагаю организовать команду.
Слишком поздно сегодня для некоторых ответов, до сохранения я написала 6000 и сократила до 4000 иероглифов…. Как ни пиши, все недовольна, моя черепушка болит нет никаких сил, совсем никаких. Ускользаю, ускользаю (溜了溜了) на сленге- не справляюсь .
0.5 : как я воспринимаю партию в Вейцзи Чжэньлун – наверное как какое то модернизированное современное занятие?
2.0 : Расскажи поподробнее
0.5 : ….. собрать разных людей, животных, а потом играть в дочки-матери. (играть в семью)
2.0 : …. Хахахаха, поэтому ты такой глупый, социально изолированный домосед (домашний мальчик, отаку) ? Не удивительно, что ты ниже меня на 3 см!!

Тасянь намекает на Симс? (это Лапса))))

---

Надкусанные персики и зайцы. О древнем Китае.

Век живи - век учись.


"Эгалитарные (равноправные) отношения также имели место, но были скорее исключением, чем правилом. Если в современном мире, говоря о гомосексуальных отношениях подразумеваются прежде всего союзы «по любви», то в традиционном Китае это чаще были отношения «по расчету».
Как и в Древней Греции или Риме, роли в гомосексуальных отношениях в Китае часто были определены и редко взаимно заменялись: старший по возрасту и социальному положению, скорее, занимал активную роль, а младший более низкого происхождения — пассивную."

"У гомосексуальных отношений было несколько неоспоримых, с точки зрения древних китайцев, преимуществ. Во-первых, сексуальные отношения между мужчинами могли быть продолжением их дружеских отношений, еще более скрепленных постелью. Кстати, именно при Чжоу чаще упоминаются эгалитарные отношения, когда союз двух мужчин был действительно основан на романтических взаимных чувствах.
Во-вторых, уровень образования мужчин в то время был заметно выше, чем у женщин. В лице любовника можно было обрести и интересного собеседника, когда обсуждать поэзию и политику с «темными» женщинами казалось чем-то диким. В-третьих, еще одна причина, отравляющая адюльтеры в течение многих веков, — женщины склонны к беременности, что налагало определенные обязательства и не позволяло придаваться утехам в свое удовольствие."

"При правлении Хань бисексуальность буквально пронизывает все высшее руководство. Только за первые двести лет правления империей правило 10 императоров, не скрывавших ни своих сексуальных предпочтений, ни имен своих фаворитов."



О несчастном Жун Цзы
"Экономическое развитие страны при династии Сун (960-1279 гг.) способствовало урбанизации и расцвету городской культуры. Конечно, мужская проституция существовала и прежде, но при Сун она переживает настоящий рассвет.
В публичные дома и рестораны мальчиков, как и девочек, как правило, продавали родители, не имеющие финансовых возможностей содержать многочисленных детей. Естественно, что их состоятельные клиенты были значительно старше. Также все чаще в судебных хрониках встречаются разбирательства, связанные с сексуальным насилием. Даже в медицинских текстах появляются записи о том, как определить анальное изнасилование."

Существовало даже нечто подобное гомосексуальному браку

"При Мин гомосексуальные отношения чаще называют «южной традиций» (南风), акцентируя внимание на их распространении прежде всего в Гуандуне и Фуцзяне. Причем в отношении последней встречаются и описания гомосексуальных браков, где один из супругов становился «старшим братом», а другой — «младшим». После свадебного ритуала «младший брат» переезжает в семью «старшего», где к нему относятся как к полноправному зятю. А после нескольких лет совместной жизни (иногда до 20 лет) «старший брат» выплачивает «младшему» определенную сумму, достаточную, чтобы найти достойную невесту."

Ну, видимо не слишком преуспели

"С приходом к власти маньчжурской династии Цин (1644-1911) начался новый виток развития нео-конфуцианской морали в китайском обществе, который также сопровождался ужесточённым контролем за печатным словом. И хотя многие цинские императоры не брезговали гомосексуальными отношениями, были и те, кто пытался бороться с «китайской традицией»."
Из «Страсти оторванного рукава: мужская гомосексуальная традиция в Китае» Брета Хинша (1990) в редакции Ольга Мерёкина.



Картинки все такие крошечные в сети, как будто кто то увидит и давай развращаться. Не, порнхаб это ерунда, а вот полустертые древние картины это мощный повод перейти в стан врага

О даосской мудрости, долголетию и прочему. Бедные страдальцы простатитом (( snob.ru/entry/195324/

---

201. Учитель, как я могу тебя унизить?

Люди Усадьбы Битань ушли. Хуан Сяоюэ, даже если и хотел остаться, но у него не было причин для этого.
Он только и мог, что подниматься со всеми на гору.

Мо Жань, надеялся на быстрое сражение, поэтому он как конь ринулся вперед за барьер горы Хуан и люди из зала Цзяндун поспешили следом за ним. Как только они зашли за барьер, Мо Жань более менее стерпел, но ученики зала Цзяндун принялись орать и визжать…

Там были мертвецы.
Трупы были повсюду.

Везде, облепив стволы деревьев, на земле, свешивались с ветвей деревьев, все было сплошь покрыто мертвыми телами. Они двигались, ползли, извивались, наступая очень медленно на живых людей.

Гора Хуан в конце концов стала горой Мертвецов!

Хуан Сяоюэ, оценив положение, сейчас же в одиночку, достал фучэнь*и внезапно сделал выпад вперед. Вмиг он снес головы разом четырем или пяти зомби. Мо Жань еще не успел среагировать, с чего это старый пройдоха стал таким смелым, как тут же услышал его жалобный всхлип -«ох» и он картинно повалился на землю, опять закатив глаза. Из его рта пошла кровавая пена.
* метелка, для смахивания пыли и разгона комаров и мошек, во времена династии Мин стало использоваться и как боевое оружие

Мо Жань:
- ………….

Ученики зала Цзяндун тут же захлопотали вокруг:
- Старший* Хуан…
- Старший…
*Цяньбэй - уважительно к старшему по возрасту, предок, старший коллега

- Не большая проблема, этот старик хоть и снова получил ранение, но, во всяком случае у меня еще сохранились какие-то силы. - Хуан Сяоюэ изо всех сил пытался подняться, но после двух попыток его колени обмякли, и он снова падал на землю тяжело дыша.

Ученик зала Цзяндун взволнованно заговорил:
- Старшему все же нужно выйти наружу и отдохнуть, здесь слишком много нечистой силы. Боюсь, она может навредить вашему сердцу.
- Да, да.

Хуан Сяоюэ поначалу всячески отказывался. С одной стороны он отказывался, а с другой его рвало кровью. Кровь, все еще смешаннная с вязкой слюной и отказы, все это было омерзительно. Проделав это два-три раза, Хуан Сяоюэ с большей частью учеников зала Цзяндун, двинулся наружу, с видом выражавшим величайшее сожаление. Большая толпа людей, словно караси в реке шлепая вышли за пределы магического барьера горы Хуан.

Этот барьер мешал людям войти, но не преграждал путь к бегству. Очень скоро из всего зала Цзяндун не осталось и нескольких человек. В это же время к подножью сверху вдруг спустился молодой человек. У этого парня были светлые, золотистые длинные волосы, глубокие голубые глаза и пронзительно холодная внешность.
Они с Мо Жань увидели друг друга и растерялись.

Мо Жань среагировал раньше:
- ….. старший брат Мей?

Мей Ханьсюэ равнодушно слегка кивнул, не проронив и слова.
Мо Жань нетерпеливо спросил:
- Ты видел моего Учителя и остальных?

- Они были впереди. – пока он говорил, зомби за спиной Мей Ханьсюэ медленно, шатаясь, поднялся, Мо Жань только хотел предупредить, как тут же заметил холодный блеск меча. Мей Ханьсюе уже призвал меч и не глядя проткнул зомби, проделав у того в груди большую дыру.

Он вытащил меч, с него текла черная жижа. С невозмутимым выражением на лице, Мей Ханьсюэ очистил его и продолжил:
- Поднимайся наверх, сначала вперед, на первой развилке повернешь налево. В том месте очень много трупов, как раз все там, расчищают дорогу.

Мо Жань поблагодарил его и хотел уже идти догонять, как Мей Ханьсюэ окликнул его.
- Подожди.

- У старшего брата Мей какое-то дело?

- Хм. Хозяйка дворца и госпожа Жун давние знакомые. Она волнуется и приказала мне вернуться с полпути и проверить ту пару из школы Жуфэн. Как они, все еще снаружи?
Мо Жань с облегчением сказал:
- Да, они ждут снаружи. Наньгун Сы наложил на себя опутывающее заклятье. Но Хуан Сяоюэ тоже вышел наружу. Я боюсь, что он снова сможет предпринять что-то, что усложнит положение. Прошу позаботься о них.

Мей Ханьсюэ сжав губы и не тратя время на разговоры, повернулся на носках и исчез за магическим барьером.
Мо Жань тоже не мешкая, сразу отправился к основной части боевой группы.

Как ни странно, он с самого начала подумал, что среди встреченных на дороге останков увидит немало своих людей. Но, тем не менее повсюду были изрубленные тела, гниющая плоть, отвратительная до омерзения, но она не была смешана с останками ни одного из культиваторов.

Это потому, что все, кого привели главы школ, являются выдающимися талантами?

Он не располагал временем, чтобы хорошенько все обдумать, потому что немедленно занялся расчисткой подножья горы, вступив в самую гущу сражения. Ладно, если бы действительно, он шел по тому пути, где как раз уже прошло сражение и эти живые трупы уже были лишены боевой мощи, но он только начал путь и почувствовал себя еще более странно.

Все было слишком легко.

Он совсем не ощущал, что сражается со свирепой мертвой душой, это было скорее похоже на убийство простых людей, не сложнее, чем прирезать курицу.
Эта ситуация все больше тревожила его и внутри зародилась ужасная догадка…

- Пить, кхе-кхе…
Внезапно сзади, с ветки большого дерева свесился зомби с взлохмаченными распущенными волосам. Он протянул руку, намереваясь схватить Мо Жань за шею. Мо Жань развернулся и сбросил его. Зомби медленно повернул голову, ноздри его затрепетали, он схватил его за плечо одной рукой и попытался приблизить к нему свое свирепое, сгнившее лицо.

Мо Жань невыносимо затошнило, но все же, воспользовавшись случаем, он как следует его рассмотрел, а затем жестоко пнул труп ногой, в нахлынувшую толпу зомби, которые поднимались вверх. Этот зомби сбил с ног несколько гниющих трупов, которые приближались к Мо Жань.

- Мо Жань!
В это время Сюэ Мэн пробился к нему ближе и встал за спиной. Он задыхался, его щеки были забрызганы черной кровью, глаза метали молнии. Он крикнул:
- В чем дело? Эти трупы что, с нами шутки шутят? Играют в человеческий морской бой? Они же все слабые!

Взгляд Мо Жань помертвел, он стал таким холодным. В предыдущей жизни Тасянь-Цзюнь повсюду искал черную магию. В душе у него уже была смутная догадка, но сейчас еще чего-то недоставало, он не мог быть точно уверен.

Сквозь зубы он поговорил:
- Все эти трупы не культиваторов. Это обычные люди

- Что? – изумился Сюэ Мэн, наклонив голову, - Все эти, мать твою, люди, обгорели дочерна, они все как уголь. Как ты смог разглядеть не культиваторов? Я, блядь среди них и мужчину от женщины не отличу!

Мо Жань не ответил прямо, он лишь спросил:
- Если бы мы с тобой дрались, у меня нет времени увернуться, и ты схватил меня за плечо, что ты будешь делать?

- …. Как ты мог бы спокойно дать схватить мне себя за плечо, это в бою первый запрет. Одиннадцатилетний только год проучившийся ученик не допустит такой грубой ошибки.
- А почему это табу?

- Там ядро близко! Схватить за плечо, все равно что схватил пол ядра, другой рукой бьешь в середину груди и это определит жизнь или смерть!

- Хорошо, - сказал Мо Жань. – Только что этот зомби так же схватил меня…

Сюэ Мэн испугался:
- Ты почему такой небрежный? Жить надоело?!

Мо Жань перебил его:
- И он не двинулся.

- А?

- С такого близкого расстояния он даже не подумал нанести другой рукой удар по ядру. Для культивирующих защита своего ядра и атака на ядро другого человека, привычка, проникнувшая до мозга костей. Это как ты сказал, любой одиннадцатилетний только год проучившийся начинающий культиватор так сделает. Даже после смерти, превратившись в зомби, его привычки в рукопашном бою не изменятся. Но этот труп так не сделал.

Мо Жань помолчал, затем тихо продолжил:
- Почему он так не сделал? Есть два варианта. Он не мог или не додумался.
Сюэ Мэн:
- ………..
Мо Жань продолжал:
- Руки-ноги целы и такой шанс, невозможно не воспользоваться. Поэтому. скорее всего, он и не подумал….. Все эти мертвецы при жизни, боюсь, что большинство из них простые люди. И после смерти они не соперники элитным воинам, потому то, сражаясь до сих пор ни один человек и не получил никаких ран.

Сюэ Мэн испуганно переспросил:
- Но как так получилось? Зачем Сюй Шуанлинь хотел завалить гору Хуан трупами простых людей? Почему с его способностями ему не манипулировать культивирующими?

- Так же, одно из двух, он либо не мог, либо просто не додумался.

- Как он мог не додуматься!

- Так что остается одно. Он не мог. – взгляд Мо Жань потяжелел, словно искры Цзяньгуй брызнули из его глаз, как расплавленная магма пропадает в сумерках в безбрежном океане.

– Духовных сил Сюй Шуанлинь недостаточно, чтобы на доске Вэйци Чжэньлун управлять таким количеством культивирующих.

- Тогда он слабак, а? Все это никуда не годное. – Сюэ Мэн отступив, пнул в кучу зомби еще один подобравшийся близко труп. Он недоуменно продолжил, - Так и что делать? Как его остановить?

Мо Жань промолчал, его предположение становилось все яснее и яснее.

Взглянув на поле сражения множества людей с зомби, он вскоре заметил нечто необычное. Он обнаружил очень странную вещь – как только у зомби были отсечены руки ноги и голова, он падал на землю, в тот же момент из под земли появлялись мелки ростки лозы. Они вонзались в грудь зомби и после этого с чавкающим звуком доставали из середины груди кусок плоти вместе с сердцем и тут же вместе с ним скрывались под землей, пропадая из вида.

Это было не так трудно заметить, но в возникшем хаосе, когда вокруг столько людей, этих мелких и тонких лоз, если не замереть рядом и наблюдать, было совсем не видно.
- Мо Жань?

Сюэ Мэн окликнул его, но Мо Жань совсем не обратил на звук его голоса внимания.

Вдруг он стремительно подлетел и схватил за шею одного из зомби. Другой рукой вытащив маленький кинжал, вонзил его прямо в сердце трупа.
Черная кровь тут же брызнула ему на лицо!
Сюэ Мэн, широко разинув рот, отступил на пару шагов. Он вмиг онемел.

Он решил, что Мо Жань наверняка сошел с ума…

Мо Жань немного повернув лицо в бок быстро собрав силы вырвал из темно серого трупа сердце и раздавил его. Внутри оказался маленький черный кругляш – камень.
В этом не было ничего неожиданного, трупы на горе Хуан явно все были под управлением техники Вэйци Чжэньлун. Вот только он не просто так делал эту грязную работу, Мо Жань был не интересен этот камень, он продолжал тщательно копаться в кровавом месиве, распространяя нестерпимую вонь.

Сюэ Мэн не выдержал, он согнулся и его вырвало.
- Ты! Ты ненормальный? …. Это так омерзительно… боу…

Мо Жань, не обращая на него внимания, пальцами перебирал сгустки крови и в конце концов нашел то, что искал.

Только осмотрев камень, с другой стороны, можно было увидеть присосавшегося к ней темно красное насекомое. Жук-шихунь.

В тот же момент из земли вдруг вырвались десятки мягких тоненьких лоз и тут же принялись оплетать окровавленные руки Мо Жань! Он быстро уклонился, но лоза двигалась все быстрее и быстрее как будто им было до смерти важно утянуть эту пешку вместе с жуком под землю.

К этому моменту Мо Жань уже полностью понял замысел магии Сюй Шуанлинь.

Волосы н его теле поднялись дыбом и кровь застыла в венах….

Потому что во всем мире, не считая Тасянь – Цзюнь, никто не мог додуматься применить эту секретную технику!

Подобно тому, как изобретение заклинания «десять тысяч волн» принадлежит Чу Ваньнину, сейчас это все, эта партия с этими жуками-шихунь, толпами зомби, этот план и расположение, все это говорило о том, что Мо Жань был слишком хорошо знаком этот метод:
Формирование единого сердца.

Это была действительно практика, созданная им самим в прошлой жизни!

Если прежде это были всего лишь догадки, то воссоздание этого формирования ударило его как палкой по голове, он тут же сопоставил все факты:
Во первых, не считая его самого, в этом мире есть еще кто то, кто возродился.
Во вторых, этот возродившийся человек должно быть очень хорошо знаком с методами из прошлой жизни Тасянь-Цзюня.

У Мо Жань затряслись руки. Черные капли крови медленно капали с них, он крепко сжал в ладони этото черный маленький камень с присосавшимся к нему красным жуком.

Он уворачивался от летящих к нему со всех сторон тонких лоз и в эту минуту голове царил хаос.

В этом хаотичном испуге в его памяти всплыли обрывки воспоминаний из предыдущей жизни ….

Тогда ему было всего лишь девятнадцать.
В то время небесный разлом с миром духов был только недавно закрыт, Ши Мей похоронен, а он, за спиной у всех, уже примерно полгода тайком культивировал технику партии в Вэйци Чжэньлун. Но все безуспешно, он снова и снова терпел поражение.

Вплоть до того дня.

Девятнадцатилетний Мо Вейюй сидел, скрестив ноги. Он медленно открыл глаза.

Вытянул руку, в центре бледной ладони лежали два черные как смоль камня. Это было в первый раз в той жизни, он усердно трудился и у него получилось создать два камня Чжэньлун.

До этого момента он использовал тысячи самых разных способов, однако все они окончились неудачей. Он раздобыл старый свиток с тайными запрещенными искусствами, записи там были очень сложны для понимания, но он не мог пойти и спросить у Чу Ваньнина. На самом деле, в то время он уже не очень то хотел разговаривать с Чу Ваньнином. Смерть Ши Мей провела между ними ров, который невозможно было заполнить.

Сейчас, от понятия учитель и ученик осталась одна видимость.

В последние несколько месяцев он проявлял свою злую сущность несколько раз, когда идя по дороге встречал мужчину, одетого в белое. Всякий раз встретив его, он делал вид, что не замечает и шел мимо, не проронив ни слова.

На самом деле несколько раз, когда эти двое расходились на мосту Найхе, он, боковым зрением подмечал, что Чу Ваньнин как будто бы собирался что-то сказать. К сожалению, достоинство Чу Ваньнина так и не позволило ему первому окликнуть и заговорить с учеником. Что до Мо Жань, то он тоже не мог дать ему больше времени на колебания и быстро проходил мимо, не оглядываясь.

В конечном итоге эта ошибка легла на их плечи.

Вот так, не имея никого, кто мог бы ему помочь, Мо Жань потратил довольно много времени. Он еле-еле, читая смог понять смысл того, что было написано в тайном свитке с запрещенными искусствами. Было понятно, почему в технике партии в Вэйци Чжэньлун самый важный момент это:
Все камни, не имеет значения то ли это черные, то ли более мощные, способные передавать чувства игрока, белые, все они образуются из духовной силы игрока.
Чтобы сделать один камень необходимо потратить колоссальное количество духовной энергии. К примеру, духовной энергии, чтобы сделать один черный камень, хватит на то, чтобы сделать больше сотни сильнейших атак, а для белого нужно почти мгновенно израсходовать всю духовную энергию мастера уровня Чу Ваньнина.

Другими словами, даже если человек и очень умный, досконально понял суть партии Вэйци Чжэньлун, это все равно ничего не значит, не хватит духовной энергии. Можно только впустую порассуждать о ней. Несмотря на природное дарование Мо Жань, его духовная энергия лилась мощным потоком, он в конце концов был всего лишь юношей, не достигшим и двадцати лет. Поэтому израсходовав массу энергии, сил, столько раз потерпев поражение, в конце концов он смог сделать всего лишь два черных камня.

В данный момент они лежали у него на ладони.

Мо Жань уставился на эти два черных камня. В его глазах появились странные отблески. В этой темной комнате была всего лишь одна почти догоревшая свеча, которая освещала его лицо.

Он наконец сделал это.

В этот момент его совсем не волновало количество камней, уже только то, что у него получились черные камни Вэйци Чжэньлун, приводило его в восторг. Он сделал это!
В его до этого выдающихся красивых чертах внезапно появилось нечто звериное, свирепое и хищное.

Он вышел из комнаты, где практиковал и у него закружилась голова, наполовину от блаженства, а на половину от того, что на изготовление двух черных камней он потратил все свои духовные силы. Его тело было обессилено и когда он вышел наружу, его ослепил яркий солнечный свет. Внезапно в глазах зарябило и перехватило дыхание.
Его лицо мгновенно покраснело, затем побелело перед глазами заколыхались смутные очертания, он успел заметить приближающихся двух учеников Пика Сышэн. Единственное, что он успел сделать это из последних сил спрятать два камня в своем мешке цянькунь. После этого, совсем ослабев, он упал на землю и потерял сознание.

В полусне, немного очнувшись, он понял, что его перенесли обратно в покои для учеников и он лежит на узкой кровати. Приоткрыв глаза, он увидел сидящего рядом человека.
У Мо Жань был жар и болела голова, он не мог ясно разглядеть внешность человека, только лишь чувствовал, что на него смотрят заботливо и сосредоточенно, а также очень нежно, как на кого-то близкого и как будто осуждая себя.
- Учи*….
*Ши Мей и Шицзунь- учитель, начинаются с одного звука

Он пошевелил губами, он не смог договорить прежде чем из глаз потекли слезы.

Фигура в белом молчала, а потом, Мо Жань почувствовал, как теплая рука гладит его по лицу, вытирая слезы. Этот человек тихонько вздохнул и сказал:
- Ну что ты плачешь?
- ………..

Ши Мей, ты вернулся.
Можно, можно ты не уйдешь… не умирай… не бросай меня одного…
С тех пор, как ушла моя мама, в целом мире не было второго такого человека, который был бы так ласков со мной, хорошо относился ко мне, как ты, нет второго такого человека, который не презирал и не отвергал бы меня, который соглашался все время быть рядом со мной…
Ши Мей, не уходи….

Обжигающие слезы текли постоянно, он чувствовал себя размазней, но все плакал и плакал в голос даже во сне.

Тот человек, который тихо сидел на краю кровати, держал его за руку. Он не проронил ни слова. Просто так, неуклюже и неловко, не покидал его ни на минуту, все время был рядом с ним.

Мо Жань пришло в голову, что в его мешке цянькунь лежат те два камня Чжэньлун. Конечно же он знал, что это преступление, они были источником и семенами зла.
Но он также стремился и все не мог получить этот козырь в борьбе против неба и земли.

Мало было истратить духовную энергию на создание камней, в конце надо было принести еще и жертву. И он собирался пожертвовать своей чистой душой.
Мо Жань бормотал, его мутный взгляд под мокрыми от слез ресницами упал на мираж Ши Мей, он говорил:
- Прости … если бы ты был жив, я тоже….
Я тоже не желал бы идти этим путем.

Но на этом он замолчал, у него не было сил говорить дальше, крепко заснув. Когда он снова проснулся, тот человек в белом уже ушел. Мо Жань тут же подумал, что конечно, ему приснилась эта картина. Все, что у него осталось в памяти, это то, что в комнате были зажжены смеси благовоний, это Сюэ Чженъюн дал ему курительницу для успокоения духа.

Аромат был душистый, но ему не нравилось их нюхать.

Благовония были потушены.

Длинная спираль еще не догорела, но кто-то потушил ее.

Кто сюда заходил?

Он сел и тупо уставился на курильницу. Мо Жань очень долго думал, но так и не смог понять до конца. В конце концов, лучше ни о чем не думать. Он увидел свою одежду и перевязь, свой длинный меч-божественное оружие, все это было аккуратно разложено на столе. А также его мешок цянькунь.

Он вдруг очнулся и босиком бросился проверять мешок цянькунь.

Открыв его, он убедился, что к счастью, три узла, которые он намеренно обернул вокруг него перед тем, как упасть в обморок, были все те же три, и никто не перевязывал их.
Мо Жань вздохнул с облегчением и стал перебирать мешок. Он увидел, что два иссия черных как ночь камня Чжэньлун лежат в углу, как два глаза беса, замыслившего зло. Желающего сожрать его.

Он застыл на мгновение, уставившись на эти два черных камня.

Сейчас можно сказать, что это была его судьба…. Если бы Чу Ваньнин тогда перевернул… перевернул мешок цянькунь Мо Жань… все сразу же бы изменилось.

Но Чу Ваньнин не мог по желанию рыться в чужих вещах. Он даже в открытую торбу не заглянул бы дважды.

Мо Жань взял в руку и вытащил камни. Его кадык дернулся, а сердце застучало как барабан.
Что теперь ему делать? Он должен как-то использовать эти два камня…

Это был первый раз когда он сделал такое совершенное оружие и ему срочно хотелось его опробовать. Вот только на ком? В голове словно пронеслась молния, то что пришло ему в голову было по истине безумной идеей.

Чу Ваньнин.

Он решил загнать этот камень в Чу Ваньнина.

Когда он забьет его в него, в этого холодного и черствого, лицемерного человека, сразу ли станет он послушным? Если он прикажет опустится ему на колени, сможет ли он устоять на ногах?

А правда, не плохо приказать Чу Ваньнину встать перед ним на колени и просить прощения, приказать Чу Ваньнину пасть ниц к его ногам. Возможно, он прикажет Чу Ваньнину, чтобы называл его хозяином. Можно колоть его, мучить, связать, кусать и разорвать его!!

В глазах до крайности возбужденного Мо Жаня засиял свет.

Верно, мучить его…

Эта птица высокого полета, столь уважаемый даос, что для него наивысшее страдание? Самое позорное?

Унизить его….

Мо Жань крепко сжал камни, во рту пересохло, чем дальше, тем суше и горячее.

Его охватило мощное возбуждение и тревога, он все облизывал и облизывал потрескавшиеся губы. Он не мог дождаться, чтобы увидеть, как Чу Ваньнин склонит свою белую шею, а потом, он потянет руку, коснется его и почувствует, как тот дрожит от страха, а после этого ….

Сжать и сломать ему шею? Раздавить его кости?

Мо Жань чувствовал, что это ему не понравится.
Он без всякой причины почувствовал себя опустошенным и неудовлетворенным.

Дать Чу Ваньнину просто умереть было неинтересно. Даже фантазировать об этом нисколько не хочется. Он хотел увидеть, как Чу Ваньнин плачет в голос, как лежит у его ног, он хотел, чтобы его жизнь стала хуже смерти, чтобы он разрывался между стыдом и гневом.

Он подумал, что есть еще лучший способ выпустить пар.

Он приложил к губам камень и ощутил его холод. Мо Жань низко пробормотал:
- Ты не можешь удержать меня, Чу Ваньнин. Очень скоро настанет тот день, когда я прикажу тебе…

Прикажу тебе что?

Тогда он еще не думал об этом, он еще не знал, что большая часть его яростного желания на данный момент - это его желание подчинить Чу Ваньнина и сексуальная страсть к нему.

Однако у него уже имелся того рода ужасный самцовый половой инстинкт.

Он хотел взять это изготовленное им семя зла и вложить его в Чу Ваньнина.

Он хотел испачкать его.

Он встал, толкнул дверь и вышел наружу…..

Автор говорит:
Сегодня слишком много дел. Не успела разобраться в вейбо с сообщениями и тегнуть запись. Все оставляю на завтра --- прошу прощения. Просто пашу целый день, как лошадь. Маленький театр сегодня тоже не придумала, собираюсь рухнуть на пол
0.5 – в будущем пьеса маленького театра будет для этого достопочтенного.
2.0 – Забудь, для тебя ночью на полке маленький театр будет
0.5 – вчера ты сказал, что я неграмотный, я это стерпел. А сегодня отправляешь мой маленький театр ночью на полку, где твоя совесть???

@темы: 2ha, Хаски и его Учитель Белый Кот, Мо Жань, Чу ВаньНин, Чу ВаньНин - Учитель, ЧВН, Шицзунь - Белый Кот, Мо ВэйЮй

---

Все никак не отпустит эта трава

Компетентные источники, то есть прелестные дамы, лично знавшие Рудольфа в один голос на фб мне пишут, что Эрик был не так прост в общем tricky и плохо обращался с Руди в Канаде. Доводил его. А Руди очень занятой, ему не до игр и к тому же прямой как шпала. Но, справедливости ради, эти дамы из лагеря Рудольфа и плохо лично знали Эрика. Вот он, этот тип, коварной наружности.

---

200. Учитель, гора Хуан открыта

Ура, выходим на финиш второго тома ))))

Ученики усадьбы Битань и представить не могли, что битва у горы Хуан, даже не начавшись, убьет их лидера.
Хотя Ли Усянь был уже в годах, в том, как он поднимал руки и выбрасывал вперед ногу уже постепенно проявлялась дряхлость, но, все же не будучи пораженным этим кошмаром феникса на горе, так, что его энергия по меридианам пошла в обратном направлении, он никак не должен был умереть так быстро.
В полной тишине ученики в зеленых одеждах усадьбы Битань один за другим опускались на колени.
Звуки полные скорби взволновали небеса и потрясли собравшихся людей. Тот ученик, который хотел свести счеты с Наньгун Сы, ничего не стесняясь, рыдая в голос, рукавом утирая слезы, лившиеся без перерыва ползком вернулся к своему старому хозяину.
Внезапно из огромного барьера перед горой Хуан раздался пронзительный свист. Выражение лица Цзян Си изменилось, он выкрикнул строгим голосом:
- Кто-нибудь подмените на этом месте Ли Усянь, иначе сегодня мы все тут погибнем!
Сюэ Чженъюн по просто повернул голову и выкрикнул:
- Юйхен! Скорее иди сюда, помоги!
Чу Ваньнину незачем было повторять второй раз. Он был силен как раз в искусстве магических барьеров. Этот свист и правда был звуком оставленного проклятья злого духа феникса. Они смогли пробиться до этого слоя проклятья, это свидетельствовало о том, что господа старейшины уже скоро смогут прорвать барьер. Если они смогут, то все закончится успешно, если нет, то нет. Это проклятье вырвется с огромной мощью и может, пожалуй, сравниться с пожаром в школе Жуфэн, вот только убежать от него будет еще сложнее.
Чу Ваньнин немедленно подлетел туда, его глаза были блестящими и острыми, как клинки. Взмахнув рукой, он внезапно ударил по тому пустому месту оставленному после Ли Усянь.
Как только Чу Ваньнин это сделал, он тут же вздрогнул, взглянув на стоящего рядом Хуан Сяоюэ.
- …………..
Он видел, что лицо Хуан Сяоюэ все в поту, его тело тряслось, он весь покраснел и похоже, что как минимум использовал в деле силу девяти быков и двух тигров. Прочие главы без сомнения, считали, что так оно и есть.
Но Хуан Сяоюэ мог превосходно дурачить других людей, но он не мог обмануть такого корифея в искусстве магических барьеров как Чу Ваньнин.
Чу Ваньнин, перехватив груз Ли Усяня, тут же почувствовал, что в этом месте убийственная сила очень свирепа. Другими словами, Ли Усянь только что сам, в одиночку сдерживал такую концентрацию нечистой силы, которую должны были сдерживать двое глав. В объединённых усилиях стольких людей, такое очень редко встречается и этому могло быть только одно объяснение- тот, кто стоял рядом, вообще не использовал никаких сил…
Хуан Сяоюэ всего лишь притворялся!
Чу Ваньнин в ярости холодно нахмурил свои черные брови и строго крикнул:
- Ты… как ты смеешь забавляться!!
- Ч…Что.. .- Хуан Сяоюэ задохнулся, его голос был похож на писк комара. Казалось, что его сейчас хватит сердечный приступ. Вокруг него несколько глав, заслышав шум, из последних сил повернув головы косились на них.
- Уважаемый наставник… какие забавы…
- Ты сам знаешь, какие забавы! Почему бы тебе не убраться отсюда?!
Сюэ Чженъюн не отрываясь от барьера прокричал:
- Юйхен, что ты набросился на монаха Хуана? По-твоему сейчас время что-то выяснять? Если у вас какие-то разногласия, пробьем барьер и вернетесь к вопросу!
Взгляд Хуан Сяоюэ заметался, только лишь остановившись на Чу Ваньнине и заметив его будто застывшие как холодный острый нож, зрачки. Он испугался и его сердце похолодело.
С самого начала он не имел никаких сил для открытия барьера перед горой Хуан. Причина, по которой он вызвался помогать, была лишь в том, что он хотел поддержать свою репутацию. Чтобы после такого случая все знали в пределах верхней границе мира культивации о его огромной силе, что он, Хуан Сяоюэ, все же обладает высоким мастерством.
Кто бы мог подумать, что Ли Усянь, эта размазня, в одиночку, вдруг не смог принять на себя негативную энергию, рассчитанную на двух человек и, вопреки ожиданиям пострадал от того, что феникс восстал из-за барьера. Он тут же, рядом и умер. Ну умер и умер, но нет же, на его место встал этот Чу Ваньнин…
Его следовало покромсать на тысячи кусков этого мастера Чу!
Жирное лицо Хуан Сяоюэ было покрыто каплями пота, эту испарину с трудом можно было удержать. Но выступивший холодный пот непрерывно лился от страха.
Он думал что ему делать?
Навредить себе, вот ключ к решению проблемы. Хуан Сяоюэ в приступе злости сам себе прикусил язык и потекла целая струя крови. Он позволил крови, смешанной со слюной, появиться в уголках губ.
- Уважаемый наставник…. в самом деле, вы неправильно поняли этого старика… после того как Ли Усянь ослабил свои силы, я действительно… больше …больше..
Он начал сильно кашлять, брызги крови из его рта разлетелись вокруг.
- Этот старик действительно не вынесет…
Как это могло одурачить Чу Ваньнина?
Ли Усянь и Хуан Сяоюэ, у кого из этих двоих энергия сильнее или слабее, тут понятно и без слов. Если двое стараются изо всех сил, то как мог быть упавшим человеком Ли Усянь?
Чу Ваньнин яростно взмахнул рукой и в ней появилась Тяньвэнь. Он отбросил Хуан Сяоюэ больше чем на три метра.
- Катись!
- Ааай!
Ученики зала Цзяндун, перепуганные, все как один плотным кольцом обступили старшего своей семьи.
Многие люди, гневно уставившись на Чу Ваньнина начали говорить:
- Как может уважаемый наставник Чу быть таким неразумным?
- Монах Хуан отдал все свои силы, так с какой стати на него махать плеткой и показывать свой дурной нрав, когда он говорит!
- Только потому, что у тебя есть возможность, ты так обижаешь людей?!
Эту брань, эти мелкие слова Чу Ваньнин пропустил мимо ушей, в его груди все еще клокотал гнев. Пара свирепых глаз феникса почти блестели как лед, покрывшись инеем. Возможно, красные отблески от магического барьера отражались в них, но его зрачки были почти алого цвета.
- Я сказал, убирайся.
Его голос был не таким громким, но очень мрачным.
Верно, любой человек, кто был знаком с Чу Ваньнином, знал, что если он в гневе кричит и ругается, то все еще можно обсудить и договориться, но, если как в данный момент, он становится мрачным и сдержанным, в этом случае, никто не в силах остановить его.
Тот, кто попытается, возможно расстанется с жизнью от гнева Тяньвэнь.
Сюэ Чженъюн пробормотал:
- Юйхен… в конце концов, что случилось…
- Хуан Сяоюэ, ты в самом деле использовал хоть каплю сил ради того, чтобы пробить барьер феникса? – от возмущения вены и мускулы на руке Чу Ваньнина, сдерживающей барьер, вздулись – Когда рядом стоящий Ли Усянь уже не мог этого выдерживать, ты в самом деле хоть на грамм разделил с ним его ношу?!
- Что такое ты говоришь!
Громко завизжала младшая ученица зала Цяндун.
- Нашего мастера Хуана все еще рвет кровью, а ты еще можешь говорить, что он не старался изо всех сил? Правда иди ложь, ты хочешь это узнать, когда он умрет вслед за Ли Усянь, тогда ты будешь удовлетворён?
Черные брови Чу Ваньнина сдвинулись еще больше, и как только он хотел что-то сказать, огромный, до небес, выглядевший непоколебимым магический барьер яростно заколыхался. Ладони всех глав окутало яркое алое сияние.
Цзян Си немедленно выкрикнул:
- Сосредоточьтесь! Это последний слой! Скоро прорвется!
- ………….
У Чу Ваньнина не было желания продолжать препираться с этой толпой умалишенных. Отвернувшись, он сосредоточился, положив обе руки на магический барьер и влил свои могучие духовные силы полные ослепительного разъяренного пламени во внезапно появившуюся трещину.
Грохот, за ним громкий гул.
Земля содрогнулась.
В магическом барьере горы Хуан появился огромная трещина, целых два с половиной метра высотой и такая широкая, что в нее одновременно, плечом к плечу могли войти пять человек.
Сюэ Чженъюн радостно воскликнул:
- Открылся, открылся! Барьер открыт!
Он стоял к трещине ближе всех и, вытянув шею, заглянул внутрь. Однако, внезапно почувствовал, как вонь темно красных ядовитых испарений ударила ему в нос и не удержавшись, машинально воскликнул:
- Ох, почему так воняет?!
Прочим даосам тут же стала не интересна судьба дел усадьбы Битань и зала Цзяндун, они один за другим подтянулись посмотреть.
Настоятель храма Убэй, Сюаньцзин, похоже в своем учении был очень чувствителен к такому явлению. Как только четки задвигались в его руках, он тихо произнёс:
- Это место, где мертвые свалены в кучу. Тут, на горе Хуан, трупов, обид и ненависти, боюсь намного больше, чем мы могли себе представить.
Цзян Си с мрачным выражением лица сказал:
- По видимому, Сюй Шуанлинь, эта крыса, действительно свила гнездо в этой разрушенной горе. – он повернулся в другую сторону, - Слушайте все. Раненые, испуганные, бесполезные, притворщики…
В то время, когда он упомянул притворщиков, его темный, полный безбрежного холода взгляд остановился на лежащем на земле Хуан Сяоюэ, затем, с едва заметной безразличной усмешкой, он продолжил.
- Эти люди все останутся у подножья горы. Остальные за мной поднимутся на гору.
Сюэ Мэн, увидев, что Чу Ваньнин вошел в проем, тут же хотел бросится, догонять его, но обнаружил, что Мо Жаня нет рядом. Оглянувшись, он заметил его в стороне, где был Наньгун Сы. Там назревало какое-то волнение. Оказывается, убитые горем ученики усадьбы Битань, переполняемые враждой и ненавистью, все же нашли время свести счеты с Наньгун Сы. Несмотря на то, что Чу Ваньнин огородил его магическим барьером, но даже так Наньгун Сы все еще был окружен стадом искаженными злобой лиц, и каждый ярко красный язык изрыгал брань и проклятья.
Сюэ Мэн забеспокоился:
- Мо Жань, почему ты там? Все уже поднимаются в гору, догоняй скорее!
- Ты иди первым, прикрой Учителя и Ши Мей, если что-то не так, сразу сообщи мне через «летящие лепестки».
У Сюэ Мэн не было выбора, оставалось лишь уйти первым.
К этому времени у подножья горы остались лишь люди усадьбы Битань и зала Цзяндун. Мо Жань спокойно проводил взглядом удаляющийся силуэт Сюэ Мэна и обернувшись сказал:
- Я понимаю ваши чувства, господа, но история с руководством по искусству владения мечом, дело рук не Наньгун Сы. Если господа хотят свести счеты, то по крайней мере надо подождать пока будет пойман Сюй Шуанлинь и там будет видно.
- Это совершенно разные вещи, неважно, Сюй Шуанлинь или Наньгун Сы, никому из них не сбежать!
- Верно! Они оба должны заплатить!
Чжэнь Цунмин, можно считать единственный среди этих людей сохранивший хоть немного рассудка, пристально глядя на Мо Жань покрасневшими глазами спросил:
- Мастер Мо, сейчас ты действительно образцовый наставник, твой учитель так же является образцовым наставником. Верно ли, что вы двое, образцовых наставника в данный момент выгораживаете преступника из корыстных побуждений?
- Я лишь считаю, господа, что вы должны это сделать при всех и по справедливости. Если вы, господа, в самом деле честно хотите прояснить это дело, вы должны усмирить эмоции и согласно правилам мира культивации доставить Сюй Шуанлинь и прочих во дворец Тяньинь* для разбирательства. Там десять больших школ в совместном обсуждении определенно найдут истину. А сейчас зачем рваться вперед и разрывать человека, который не имеет намерений сопротивляться? – ответил Мо Жань
* глас небес
Чжэнь Цунмин:
- …………….
Некто выкрикнул:
- Каких десять школ? Девять! Разве школа Жуфэн может еще рассчитывать на это звание?
Чжэнь Цунмин внезапно произнес:
- Уже восемь. – на его лице были видны пятна крови после того, как он пытался очистить своего наставника. С размазанными по лицу слезами вместе с кровавыми пятнами он выглядел печальным и павшим духом, - Теперь восемь школ….. В усадьбе Битань тоже нет главы.
- Брат-наставник….
Его не волновал плач и рыдания младших учеников, он медленно повернулся и, глядя на Мо Жань, сказал:
- Во время битвы, когда небеса раскололись, Учитель как-то сказал, что Пик Сышэн можно считать честной школой. Теперь, вижу, что, наверное, он ошибался.
Мо Жань:
- …………..
- Мастер Мо, сегодня вам обязательно защищать этих двух скотов из школы Жуфэн? – спросил Чжэнь Цунмин.
Мо Жань не успел еще ответить, но тут послышался хриплый голос Наньгун Сы:
- Мо Жань, уходи.
Е Ваньси преклонив колено рядом с Наньгун Сы помогала ему подняться. Хотя это было по-настоящему тяжело для нее, она не плакала и не растерялась. Только лишь голос звучал глуше:
- Молодой господин Мо, поднимайтесь на гору, это дело не касается вас.
Мо Жань скосил взгляд на них:
- Ты поклонился моему наставнику, неужто эти поклоны ничего не значат? Раз уж мы ученики одного человека, как я могу не вмешиваться?
Наньгун Сы:
- Ты….
Мо Жань повернул голову и посмотрел в сторону Чжэнь Цунмина. К этому времени перед ним были уже не только люди из усадьбы Битань, но и ученики зала Цзяндун, глядя хищно, как звери подходили ближе, окружая его.
Хуан Сяоюэ, поддерживаемый с двух сторон ученицами, притворяясь, что еле ковыляет, подошел ближе. Задыхаясь и закатывая глаза, он воззрился на Мо Жань, а затем, оттолкнув поддерживающих его девушек, указал на него сухим, как сучок пальцем и сказал:
- Этот старик с пеленок проникся справедливостью мира культивации, как я могу безучастно наблюдать за твоими поступками!
Мо Жань холодно ответил:
- Монах Хуан действительно пример для подражания всему миру культивирующих. Только что он был на последнем издыхании, а теперь, не догорела и одна палочка благовоний, как уже опять способен резво вскочить и начать вершить справедливость. Это вызывает уважение.
- Ты… кхе-кхе! - Хуан Сяоюэ, разгневанный его выпадом, схватился за грудь, как будто сейчас потеряет сознание. Хотя эта сцена была сыграна превосходно, однако Мо Жань не пожелал удостоить ее даже взглядом.
Зеленые одежды усадьбы Битань вместе с фиолетовыми зала Цяндун полностью окружили этих трех человек. Шаг за шагом они подступали все ближе, но не осмеливались начать бой первыми.
Все понимали, что, если этот ход не удастся, то «пролившуюся на землю воду будет трудно собрать».
Чжэнь Цунмин хмуро сказал:
- Мастер Мо, я в последний раз тебя спрашиваю. Ты правда не уступишь?
- Аааааа!
Прежде чем Мо Жань успел ответить, до них долетел пронзительный крик. Было не разобрать, кто из женщин-культиваторов мог его издать. И тут же, вслед за этим, поток непонятной темно серой массы стремительно хлынул из трещины в магическом барьере вокруг горы Хуан.
Хуан Сяоюэ испуганно спросил:
- Что это? Оползень?
Мо Жань прищурился.
Это не оползень.
Толпа людей очень скоро тоже рассмотрела и все затаили дыхание.
Из проема вырвался наружу как волна, поток обгорелых до углей трупов!! Руки этих трупов пригорели к телу, кожа прилипла к костям, несмотря на это они еще были влажными, с трудом можно было разглядеть их черты лица.
- Ваа… - кто-то не выдержал и согнувшись начал блевать.
- Это, мать твою, слишком омерзительно…
- Неужто на горе столько такой мерзости?
- Это ж сколько тут мертвецов ….
Мо Жань, увидев это, тоже встревожился. В это время в воздухе раздался гулкий звук и проем в барьере, который усилиями стольких старейшин удалось сломать, начал медленно двигаться, похоже опять смыкаясь….
Оказывается, этот барьер мог восстанавливаться сам по себе! После разрыва, он повторно закрывается, запирая вошедших людей внутри!
- Сначала поднимаемся на гору, о вражде поговорим потом. – взволнованно проговорил Мо Жань, - Сюй Шуанлинь находится на горе, неужто так и отпустите главного преступника? Не хотите поймать его?
Люди усадьбы Битань заколебались в нерешительности, но, Хуан Сяоюэ, потеребив бороду с холодной усмешкой ответил:
- Мастера всего мира уже находятся на этой горе, нечего беспокоиться о том, что Сюй Шуанлинь не поймают. Но этих двух скользких юнцов школы Жуфэн некому охранять. Они быстро ускользнут как угори. Если мы их по ошибке упустим, то после больше не предоставиться шанса.
- ….. Хуан Сяоюэ – разозлился Мо Жань и в руке у него вспыхнул алый свет. Цзянгуй явился, откликнувшись на зов, - Тебе недостаточно?!
Больше ста человек, увидев, что он вызвал божественное оружие, вытащили свои мечи и подняв их настороженно уставились на него.
Мо Жань сам понимал, что ему не избежать жестокой битвы, впрочем, для него это было не важно. Но в представлении всех этих людей, вероятно этот сегодняшний бой будет считаться боем с Пиком Сышэн по гроб жизни…
Вдруг за спиной он услышал тихий равнодушный голос:
- Пожалуйста, господа подниметесь на гору, Наньгун Сы будет ждать здесь, никуда не сбежит.
- Этот юнец говорит так легкомысленно, - сказал Хуан Сяоюэ, - С какой стати нам верить тебе? Неужели действительно из этой тюрьмы, если тебе сказали «нет», то ты и правда никуда не уйдешь?
Наньгун Сы холодно взглянув на него, встал на ноги и, внезапно подняв руку вытолкнул Е Ваньси из магического барьера, установленного Чу Ваньнином.
- А-Сы!
Только человек, находящийся в пределах этого магического барьера, мог выйти из него. Снаружи люди не могли попасть внутрь.
Наньгун Сы, стоя внутри, медленно достал свой меч. Свет сияющего меча цунь за цунем, высветил черты его лица.
Подбородок, губы, нос.
Глаза.
Е Ваньси уже поняв, что он собирается сделать, внезапно стала колотить по стене магического барьера, крича:
- Не делай глупостей!
- Мои предки, основывая школу, некогда наставляли: Жадность, ненависть, ложь, убийство, блуд, воровство, грабеж – семь табу благородного человека. – вымолвил Наньгун Сы, - Мой недобродетельный отец был прямым противоречием этим наставлениям. Тем не менее, за двадцать шесть лет моей жизни, несмотря на мое высокомерие, я никогда не действовал опрометчиво. Моя совесть чиста в отношении этих семи вещей.
Меч, словно вода, с тихим звуком полностью вышел из ножен.
- Не надо!
Мо Жань тоже понял, что он собирается сделать и постарался ослабить магический барьер Чу Ваньнина, но он был и в самом деле очень прочный. Оказалось, что его невозможно разрушить.
Он пробормотал:
- Наньгун…
Однако Наньгун Сы даже не взглянул на Е Ваньси и тем более не обратил внимания на Мо Жань. Он сказал:
- Сегодня господа, вы отказываетесь мне верить и у меня нет другого выхода. К счастью, когда-то я овладел искусством накладывать путы, и в данную минуту заточу себя здесь сам. Пожалуйста, господа, больше не впутывайте в это дело невиновных. Я, Наньгун Сы, запру сам себя и буду ждать вашего возвращения.
- Наньгун!!
До того, как затих голос, пролилась кровь.
Наньгун Сы воткнул меч в землю, но в земле он был лишь наполовину.
То, что одновременно он пригвоздил к земле, была левой рукой Наньгун Сы….
Он пригвоздил свою руку к земле подобно змее, на семь цунь*, безжалостно вогнав как колышек в землю. Из меча вверх поднялась молния во все стороны, это было опутывающее заклинание, секретная мантра, она опустилась со всех сторон вниз.
*образно говоря, вы действиями должны ухватить главную суть. Считается, если ударить змею ближе к голове, она умрет, если дальше семи цунь от головы, она сможет еще двигаться и укусить, надо ударить именно в место расположенное в 7 цунь от головы, чтобы обездвижить ее.
Е Ваньси опустилась на колени. Она так и осталась там стоять перед барьером.
Кровь Наньгун Сы струилась из под эфеса меча окрашивая землю в красный цвет.
Никто не видел выражение лица Е Ваньси, она низко опустила голову, лишь только пара рук с побелевшими костяшками, крепко ухватившиеся за светящийся магический барьер, судорожно сжимались.
Этим колышком можно было пригвоздить к земле свирепых зверей, злых духов, домашнюю скотину, заключающая их в клетку опутывающая мантра. В верхней границе мира культиваторов почти каждый мастер владел этим заклинанием, любой мог его опознать.
Наньгун Сы применил эту мантру, чтобы пригвоздить себя.
От боли его губы посинели и затряслись, но он не плакал. Спустя долгое время, он поднял лицо, его глаза были багряно красными. Он внятно произнес:
- Идите.
- …. – Мо Жань редко на столько поражал другой человек, что у него не находилось слов.
В предыдущей жизни это удалось только Е Ваньси.
В этой жизни он увидел человека, которого любила Е Ваньси.
Когда-то он был сбит с толку, как Е Ваньси могла влюбиться в такого как Наньгун Сы – который смотрел только на внешность, влюблялся в красивых девушек, «золотой мальчик» у которого в голове не так много мозгов, чем он мог заслужить привязанность Е Ваньси?
Однако в эту минуту он видел то же, что и Е Ваньси.
Стоящий на коленях, в полном раздрае, истекающий кровью, но непокоренный до мозга костей.
Наньгун Сы.
- Пошли уже!! – яростно рыкнул Наньгун Сы, - Все еще волнуетесь?! Хотите, чтобы я еще и ногу к земле прибил?! Уходите!!
Чжэнь Цунмин первый развернулся.
Он вернулся к трупу Ли Усянь, в будущем надо позаботиться о организации достойных похорон погибшего главы. Он поднял труп и пошел назад.
- Старший брат!
- Старший брат, ты не остаешься?
- Старший брат, неужто мы так и уйдем? Ты собираешься отпустить их….
- Зачем здесь оставаться? – ответил Чжэнь Цунмин, - Неизвестно, сколько на горе продлиться битва, так что, пусть глава так и лежит на земле, даже не имея приличного гроба? Пусть подождет?!
Ученики усадьбы Битань переглянулись, а затем низко опустили головы, не проронив ни звука.
Чжэнь Цунмин, поравнявшись с Мо Жань, задел того плечом и тихо сказал:
- Мастер Мо, запомни свои слова. После этой битвы увидимся во дворце Тяньинь.
- К счастью, в этом мире все еще есть дворец Тяньинь, восстанавливающий справедливость. – тот ученик, с ярко красными глазами, который плюнул и оскорбил Чу Ваньнина, шел за своим братом-наставником. С ненавистью глухо добавил, - Хозяин дворца, конечно, рассудит по справедливости, чтобы наш учитель мог упокоиться с миром.
- Мо Жань, Наньгун Сы… злодеи, все вы одинаковы! Вы все получите по заслугам! Ждите смерти!

Автор говорит: завтра будут воспоминания 0,5 на ранней стадии почернения он будет онлайн. Ничего особо жестокого, но для того, чтобы сохранить немного репутации 0,5, все равно нужно заранее вас предупредить ==
0.5: Это правда этот достопочтенный? Этот достопочтенный даже на раннем этапе почернения был довольно опасен! Разве его можно сравнить с пятью глупыми юнцами 2.0? (смайл от руки)холодная ухмылка.pgj
Сун Цютун: Ваше Величество, это jpg
2.0: Ой, безграмотный, безграмотный и есть.

«дворец Тяньинь»
Храм публичного суда в мире культивации, который старше любой из десяти великих школ. Обычно не принимает участия в совместных делах мира культивации, чтобы быть независимыми от остального мира. Когда возникают крупные дела, задерживает заключенных и проводит справедливые суды над ними.
У дворца Тяньинь большой пресиж в мире культивации, весь мир доверяет ему и тому есть три причины: во первых, тысячи лет он стоит, непоколебимым утесом, это старейшее учреждение. Во вторых- хозяин дворца является прямым потомком богов и людей, передавая трон по наследству, кровь богов не исчезает. И в третьих, инструмент, используемый дворцом Тяньинь для судейства и вынесения приговора, - это небесные весы, оставленные на земле богами, божественное оружие. Люди в мире культивации глубоко верят в божественных святых пророков, поэтому очень благоговеют перед ними.
Несколько тысяч лет школы переживали расцвет и смерть, но дворец Тяньинь существовал всегда.

---

Про Эрика

Читала о последних месяцах Эрика и удивлена, что всем казалось, что он умер быстро и внезапно. У него мог быть и высокодифференцированный плоскоклеточный, и мелкоклеточный, но скорее всего периферический, потому чио с центральным бы точно заметил все гораздо быстрее. И из-за худобы не понятно, это уже кахексия или еще он все такой худой, тем более уже говорили, что его случай - первый увиденный случай истощения врачом в Канаде. Почему врачу не пришла в голову мысль о раковой кахексии, бог его знает. Одышка- норма для такого курильщика, субфебрилитет многие вообще не замечают. Так что нормально у него с диагнозом, он мог год так проходить, а с мелкоклеточным и того быстрее все происходит, скорее всего и умер не необычно, а вполне ожидаемо.

---

199. Первый ученик Учителя.

- А, и кто это? Только она может приказать горе Хуан? А как на счет прочих потомков того, кому покорился злой дух Чжу Цюэ?

Мо Жань не ответил прямо на его вопрос, а сказал:
- Тот кто покорил злой дух Чжу Цюэ тысячу лет назад, это был Сун Цяо*, по второму имени - Синъи**
*Сун просто как Сун, обычная фамилия, а Цяо – возвышенный, подлый, фальшивый
**Син И – перемещать звезды

Сюэ Мэн побледнел от страха, с языка сорвалось:
- Уважаемый Хуаби, Сун Синъи?!

- Да.

- Он, он был последним в истории мира культивации «костяной бабочкой», который смог подняться до звания образцового наставника!

С бесстрастным лицом Мо Жань ответил:
- Именно так. Поэтому последний человек, который мог открыть доступ на гору Хуан, погиб в огненном море в школе Жуфэн. Это Сун Цютун.

Рот Сюэ Мэна непроизвольно открылся шире и только он хотел что-то сказать, как вдалеке вдруг возникло какое то волнение. У подножья горы Хуан, магический барьер вдруг неожиданно окружила большая группа учеников в темных одеждах из усадьбы Битань.

- Хозяин Ли!

- Хозяин!

Выражение лица Чу Ваньнина изменилось, он напряженно нахмурил брови и направился в ту сторону. Пробравшись сквозь толпу, он увидел Ли Усиня, поддерживаемого под руки учениками. Лицо у него было белое как бумага, изо рта шла кровь, кровяная нить прилипла к седой бороде, губы были мертвенно синие, а глаза уже закатились. Его сознание помутилось, и он дребезжащим голосом все повторял:
- Самое важное… это… самое важное…

Из-за того, что исчезла духовная сила Ли Усинь, воздействие на барьер удерживаемый оставшимися главами, сразу же усилилось. У Хуан Сяоюэ, временно занимающего должность главы зала Цзяндун, уровень магических сил, по сравнению с другими главами, был намного ниже. И сейчас ему было так тяжело, что ему даже было трудно повернуть голову.

Зато Цзян Си, хотя его лицо тоже было совершенно белым, все же обернулся к Ли Усянь и сказал:
- Он был поражен кошмаром Феникса.

К магическому барьеру горы Хуан было прицеплено проклятье Феникса и если человек прорвав его все же пытался подняться на гору, он очень легко мог быть поглощен кошмаром Феникса.

Это было похоже на ту иллюзию, в которой прибывал Чжайсиньлю в озере Цзиньчэн. Только лишь из кошмара Феникса было труднее выбраться. Человек, который туда попал, часто больше никогда не просыпался.

Ученики из усадьбы Битань, видя его состояние опустились на колени и громко рыдали:
- Хозяин! Очнитесь, Хозяин…

Пребывая в кошмаре, Ли Усинь вскоре начал безумно хохотать, он бредил. Вдруг, он высвободился из рук поддерживающего его ученика Чжэнь Цунмина и опрокинувшись на спину, он стал махать руками и ногами громко хохоча:
- Готово, важное…! Самое важное! Важное..!

Стоявшие позади ученики из других школ начали тихо перешептываться:
- Что такое самое важное..?

Ли Усинь, конечно, ничего не мог им ответить. Он радовался в своем кошмаре, раскрывая рот, обнажив два ряда липких от кровавой слюны зубов. Он так увлеченно радовался, но, спустя минуту, кошмар вдруг изменился. Его высохшее, как дерево лицо, застыло и вдруг на нем проявилось негодование.
- Нет…. Так нельзя! Ты не должен так делать! Мы условились, что ты вернешь мне тайные свитки искусства меча усадьбы Битань! Ты не можешь отказаться от своих слов!

Через мгновение его лицо вновь изменилось. Оно стало таким несчастным и печальным,

Это действительно пугало. Ли Усинь всегда заботился о поддержании своей репутации как старого даоса, кроме того, он был хозяином усадьбы. Но он никогда не имел высокой репутации среди других людей.

Он был не похож ни на главу школы, ни на уважаемого даоса.

Вплоть до того, что и на мужчину он был не похож.

Он, пуская слюни скорбел и его сморщенное лицо дрожало, как будто он хотел изо всех сил старался сохранить достоинство, сморщив свое лицо. Он вдруг жалобно принялся умолять:
- Восемь миллиардов золотом, это слишком много. Это тайное руководство по искусству владения мечом изначально принадлежало усадьбе Битань. Оно принадлежало моему почтенному наставнику. Да, все верно, когда наша школа была в упадке, не имела денег, действительно, не было другого способа, как продать его вам…. Глава… умоляю вас… чуть меньше..

Толпа вокруг слушала его, обмениваясь растерянными взглядами.

Восемь миллиардов золота?

Руководство по искусству владения мечом?

И только спустя время, кто-то вдруг вспомнил, что бывший глава усадьбы Битань обладал вспыльчивым нравом, был справедлив и говорил всегда прямо, без обиняков, вызвал неодобрение множества школ на верхней границе мира культивации. Как-то, когда он столкнулся с великим бедствием, никто не захотел ему помочь, ни одна школа не захотела протянуть ему руку помощи. После этого дела в усадьбе Битань становились все хуже день ото дня. Даже лишние деньги на нужды учеников не выделялись три года. Впоследствии, вдруг не понятно каким образом, эта школа снова разбогатела. Но вот что странно, поколениями усадьба Битань держала мир в трепете своим искусством меча, разрезающего воду (Дуаньшуйцзянь), а с тех пор оно пришло в упадок. В дальнейшем, их ученики и вовсе не могли постигнуть его суть.

По этой причине люди повсюду насчали высмеивать Ли Усянь, говорить, что он никчемный учитель. Говорили, что именно из-за его учения некогда именовавшаяся усадьбой Цзянь Шэнчжи (Непревзойденного меча), усадьба Битань, скатилась на последнее место в верхнем мире культивации.

Но теперь, стоящие в толпе люди ясно осознали, что дело может быть не такое простое, как казалось. Неужто усадьбе Битань в те годы после великого бедствия, только с помощью продажи своего тайного руководства по искусству меча, удалось вернуться в мир?

Кто же это, тот мародер, который воспользовался трудностями другого? Некоторые тут же подумали о Гу Юэе. Немало взглядов безмолвно обратились и скользнули по лицу Цзян Си.
- Неужто это Гу Юэе….

- Возможно это предок-наставник главы Цзян…

Ли Усянь по-прежнему болезненно напрягаясь изо всех сил, катался по земле. Чжэнь Цунмина уже не мог удержать его. Он рыдал в голос.. кричал.. Затем он поднялся на четвереньки и бам-бам, начал бить поклоны до земли всем вокруг. Кровь вместе со слюнями стекала на землю.
- Верни мне, все что я собрал за всю жизнь это пять миллиардов сто миллионов золота – причитал Ли Усянь, - Только лишь пять миллиардов и сто миллионов золота, ты хочешь, чтобы я отдал все силы, но я правда не имею столько денег. Как я могу пойти убивать и грабить, творить какое-то зло, чтобы собрать эти деньги?! Твоя школа в день получает доход в десять тысяч золотом, но у усадьбы Битань нет столько денег,… прошу тебя….

Услышав «в день получает доход в десять тысяч золотом» , те люди, которые прежде и не думали о Цзян Си, даже они теперь смотрели на него. Торговая палата Сюань Юань под руководством Цзян Си, на границе мира культивации являлась крупнейшим черным рынком и если это не он, то кто еще это мог быть?

У одного из молодых учеников усадьбы Битань уже глаза налились кровью и, не совладав с собой он крикнул Цзян Си:
- Глава Цзян! Изначально эти записи по Дуаньшуйцзянь были очень важны для усадьбы Битань, а теперь оказывается, что три самых важных свитка этого руководства находятся в вашем Гу Юэе?! Ты хочешь за них восемь миллиардов золотом… ты, как ты можешь быть таким бесстыжим?!

Цзян Си не успел ответить, как слева от него послышался хриплый голос:
- Правда ведь еще неизвестна, как ты смеешь обвинять бездоказательно главу Цзян?

К всеобщему удивлению, это сказал Хуан Сяоюэ, который только что едва мог перевести дыхание.

Сейчас этот старик вместе со всем сдерживал магический барьер, руки его тряслись и все же он сказал так, чтобы выразить свою преданность Цзян Си, это было всем очевидно.

Тот юноша из усадьбы Битань был вне себя от гнева, он бросился было бранить Хуан Сяоюэ, но товарищи крепко держали его, убеждая:
- Чжэнь Фу*, не провоцируй их.
* Чжэнь- гончарный круг, дрожать, выявлять, Фу – останавливаться, доносить, вызывать душу умершего.

Услышав это имя, Мо Жань растерялся.

Услышь он это имя раньше, он мог посчитать, что это имя такое же, как Чжэнь Цунмин*, можно было лопнуть от смеха. Но в эту минуту он взглянул на этого несчастного старика, который не мог перестать кланяться, стоя в грязи и вдруг ему стало очень горько.
*Чжэнь – настоящий, Цунмин- умник

…. совсем не до смеха.

- Пять миллиардов не годиться? Тогда… тогда пять миллиардов и пятьсот миллионов? – Ли Усянь плакал в голос, постоянно утирая глаза рукавом, - Пять миллиардов и пятьсот миллионов, я пойду вместо рода Ичжоу, займусь продажей кистей и чернил, продам несколько ритуальных духовных камней, я еще смогу набрать пять миллиардов и пятьсот миллионов… глава, ты сделаешь хорошее дело, прояви милосердие…. верни мне руководство по искусству владения мечом.

Сгорбившись, он так сильно кланялся, что в конце концов разбил лоб, и потекла кровь.
- Руководство Дуаньшуйцзянь это душа усадьбы Битань…. , - тихо всхлипывал он, - У Древнего учителя*перед смертью было лишь одно желание, чтобы я выкупил и вернул назад руководство Дуаньшуйцзянь. Я всю жизнь, отдал все силы …. Всю жизнь, от черных волос до седых, умолял и твоего отца, и тебя … я просил и Ло Фэнхуа….
* ближайший соратник основоположника учения

- А!!

Лица людей в толпе побледнели.

Ло Фэнхуа?!

Ли Усинь умолял Ло Фэнхуа?!

Так значит это не Гу Юэе… это…это…

Один за другим все вертели головами, никто не сдвинулся с места, но мгновенно все как один, люди всех школ посмотрели в одну сторону, на стоящего в стороне, в углу Наньгун Сы вместе с Е Ваньси.

- Верно, школа Жуфэн!

В этот раз не было необходимости понижать голос. Некоторые стали громко выкрикивать:
- Какой позор!

- Тогда понятно, почему искусство владения мечом в школе Жуфэн за десять лет так стремительно возросло, как наследники Цзянь Шэнчжи (Непревзойденного меча)! Скоты!

- Тогда, на собрании на горе Линшань, Наньгун Сы был признан третьим! Пришел с ворованным искусством владения меча, разве это считается мастерством!

- Как отвратительно!!

Наньгун Сы стоял, не шевелясь на прежнем месте с растерянным выражением на лице. Конечно, он ничего не знал о злодеяниях и отвратительных слухах вокруг школы Жуфэн.
Последствия за дела его отца и все омерзительное зло, сотворенное его предшественниками должно было пасть на головы семидесяти двух городов, а ныне все хотели, чтобы один человек нес за это ответственность.

Он не сбежал и не проронил ни слова. С серым лицом он молча стоял там.

Е Ваньси хотела увести его, взяв за руку, но Наньгун Сы, держа ее за руку, поставил за собой и сам вышел вперед.

- У него оказывается есть совесть…

- Его отец такая тварь, ты думаешь, что его родной сын может быть лучше?

Люди усадьбы Битань возмущались громче всех, они выкрикивали:
- Убирайтесь! Как вы можете здесь стоять еще?!

- Школа Жуфэн уже не в числе десяти великих школ! Что ты тут делаешь? Катись!

- Пес бесстыжий!

Вокруг со всех сторон слышались возбужденные крики, брань и проклятья. На всех лицах отчетливо проступала ненависть.

Вдруг один человек вышел вперед, полы одеяния лазурного цвета взметнулись за ним, это был один из учеников усадьбы Битань. Он схватил Наньгун Сы за грудки в этот момент Е Ваньси крикнула:
- А-Сы!

Но Наньгун Сы в это же мгновение оттолкнул ее, после чего, ученик усадьбы Битань повалил его на землю и начал бить, удары сыпались как капли дождя, он бил его по лицу, по ребрам, в живот, удар-удар. Он не использовал духовную силу, но удары его кулака были тупыми, жестокими, бешеными.

Внезапно вдруг прозвучал сильных холодный голос, строго сказав:
- Прекрати.

Тяжелый удар кулака не остановился, а опустился на лицо Наньгун Сы и он закашлялся кровью. Его волосы растрепались, он лежал на земле, весь в грязи.

Разгневанный ученик собирался снова замахнуться, но какой-то человек перехватил его руку.

В гневе он повернул голову и рыкнул:
- Скотина! Тебе незачем…

Он так и не договорил.

Так как стоящий перед ним человек был никто иной как несравненный уважаемый наставник Чу Ваньнин.
- Прекрати.

Взглядом подобных ледяному ручью, Чу Ваньнин смотрел на него сверху вниз, выражение его лица было неописуемым, казалось, что на нем отражается очень много эмоций и в то же время не видно было ни одной.

Он только крепче перехватил руку этого ученика, сжал губы и спустя какое то время добавил:
- Хватит бить.

Наньгун Сы закашлялся и выплюнул полный рот крови. Е Ваньси хотела подбежать, помочь ему, но он отмахнулся от нее.
- Не вмешивайся, я должен взять ответственность школы Жуфэн и ответить вместо отца.

Услышав это, парень еще больше разозлился, он попытался высвободить руку из пальцев Чу Ваньнина и продолжить драку.

Чу Ваньнин нахмурился.
- Хватит драться.

- Я не желаю, чтобы ты вмешивался! Ты человек Пика Сышэн, это тебя не касается! – этот юноша на столько обезумел, что повернувшись к Чу Ваньнину заорал, - Как они могли так поступать с моим наставником? С какой стати?! Почему они так поступили с усадьбой Битань?! Усадьба Битань столько лет была для школы Жуфэн и коровой и лошадью!! С какой стати, а… почему, а!!!

Он завыл.

Позади него Ли Усянь все еще продолжал стонать и жалобно умолять.

Ли Усянь все еще в бреду, в своем собственном сознании умолял несуществующего здесь Наньгун Лю :
- Ло Фэнхуа сказал, что хотел выменять для меня руководство по искусству владения мечом… но он не знал, где оно находиться … вы обещали мне… глава… вы мне обещали… Мне в этом году семьдесят девять лет, возможно мне жить осталось еще несколько лет. Мне недостает культивации, и я не смогу, освободившись от бренной оболочки, стать небожителем. Я не смогу увидеть наставника …. Но он поручил мне только лишь одно дело, а я не смог его выполнить. – Ли Усянь после каждого слова выкашливал сгусток крови и громко рыдал, - Я не могу не сделать этого, глава… верните мне…. это принадлежит усадьбе Битань… отдайте этому старику… Умоляю тебя…

Ученик усадьбы Битань затрепетал, рука Чу Ваньнина так же немного дрожала.

В глазах юноши стояли слезы ненависти и недоумение.

Но он никак не мог вырваться. В конце концов, он плюнул на щеку Чу Ваньнина и сказал:
- Такие как ты уважаемые наставники, все вы скоты.

- Учитель!

- Мо Жань, стой на месте. Не подходи.

Чу Ваньнин разжал руку и освободил юношу, который тут же снова набросился с кулаками на раненого Наньгун Сы. Но неожиданно разлился золотой свет и яблоневый магический барьер, раскрывшись, накрыл обоих, и Наньгун Сы и Е Ваньси, надежно защищая внутри.

Чу Ваньнин, вместе с этим встав на одно колено, медленно поднялся с земли и оглядел эти размытые, нечеткие громко галдящие лица.

На одной стороне стоял он, на другой, полный горя и кровавых слез Ли Усянь.

Старческий голос Ли Усянь доносился до него как ветка, зимой пронзающая небосвод:
- Пять миллиардов пятьсот миллионов не годиться…

Старик в своем кошмаре все так же пытался торговаться с Наньгун Лю.

Жалкий до смерти.

Очень жалкий.

Жалкий до того, что его старое лицо совершенно превратилось в ил и песок.

- Пять миллиардов восемьсот миллионов?

Его голос дрожал.

Чу Ваньнин закрыл глаза.

Его руки под широкими рукавами сжимались и тряслись.

В конце концов он, подчеркивая каждое слово произнес:
- Наньгун Сы связан со старым другом, Жун Ян. Это сын госпожи Жун.

Перед огромной горой Хуан более тысячи человек замолкли. Слышен был лишь плачь Ли Усянь и глубокий, суровый голос Чу Ваньнина

С одной стороны Ли Усянь :
- Пять миллиардов восемьсот миллионов, глава, этого хватит? Это всего лишь три записи руководства Дуаньшуйцзянь, а….

С другой Чу Ваньнин:
- В то время, когда я спустился в мир, я не имел ни ляна денег я не знал, как попросить об этом других людей. Благодаря милости госпожи Жун, я временно поселился в школе Жуфэн.

Он замолчал и сейчас слышны были лишь тихие всхлипы Ли Усянь.

- Госпожа Жун как-то попросила взять ее сына Наньгун Сы в ученики, но я был очень молод и боялся не справится, поэтому не дал ответа. Однако, в тот год…

Чу Ваньнин повернул лицо вбок и глянул на лежащего на земле Наньгун Сы. И наконец медленно, ту правду, которую Наньгун Сы совсем не помнил, слово за словом объявил всем:
- В тот год, госпожа Жун, привела своего маленького сына и три раза поклонилась мне перед храмом предков, совершая обряд передачи мне Наньгун Сы в ученики. Как если бы я в дальнейшем решил остаться жить в школе Жуфэн на долгое время, Наньгун Сы следовало в соответствии с этикетом принять меня как наставника.

Чу Ваньнин поднял взгляд.

- Наньгун Сы – мой ученик.

При этих словах, Сюэ Мэн вмиг побледнел!

Мо Жань и Ши Ме тоже изменились в лице, но никто ничего не сказал. Они просто смотрели на Чу Ваньнина.

- Если считается, что долг отца оплачивает сын, в таком случае, наставник на один день, наставник навсегда, наравне с отцом. И, по сколько я уже принял три церемониальных поклона от Наньгун Сы, значит меня можно назвать его отцом-наставником. – проговорил Чу Ваньнин, - Его отец-наставник все еще здесь. Поэтому, если вы ищите драки, собираетесь бить и бранить… я здесь и никак не буду сопротивляться.

- Учитель!

- Учитель…!

Мо Жань, Сюэ Мэн и Ши Мей, все трое тут же упали на колени. Наньгун Сы тоже из последних сил сумел подняться с земли, из его рта не прекращаясь струей текла кровь. Он лишь смог пробормотать:
- Не… я не кланялся…. Я не поклонился… у меня нет отца-наставника… я не имею отца- наставника…

В это же время Ли Усянь вдруг испустил протяжный крик. Запрокинув голову к небу, с разметавшимися словно зимней пургой усы и бороду, он широко открыл глаза. Из его глаз потекла кровь.

Во весь голос он рычал и плакал, задыхаясь и запинаясь говорил:
- Пять миллиардов девятьсот миллионов, столько достаточно? Глава Наньгун… Пять миллиардов девятьсот миллионов….. это много… прошу, пожалей, сжалься над этим стариком, оставь мне немного монет на гроб… хорошо? Хорошо?

Он запрокинул шею так, словно ему уже отрубили голову и закричал, вены на шее вздулись.

- Хорошо!!!

И после этих трех подряд «хорошо» из горла Ли Усянь вдруг хлынула алая кровь, фонтан крои и наступила мертвая тишина.

И тут же упал на землю.

Уважаемый хозяин самой низшей школы верхней границы культивации. При жизни он старался угождать всем, чтобы сдружиться с другими школами, он был как клоун, везде блуждающий старикашка. Он потратил большую часть своей жизни, очень заурядной, без всяких великих свершений, пытаясь выкупить руководство по искусству владения мечом и все безрезультатно, какая ирония.

Отброс, неудачник, полная посредственность.

Вот так, распахнув глаза, пыль упала в пыль.

Умер.

Завывал ветер, на лицах у всех отражались разные эмоции, но никто больше не говорил.

Мо Жань вдруг вспомнил, что на горе Цзяо спрятаны несметные сокровища. Их было достаточно, чтобы возродить школу. Об этом знал даже зал Цзяндун.

Усадьба Битань, бывшая так близко к школе Жуфэн, не могла не понимать, что это означает.

После смерти Наньгун Лю несколько больших школ гонялись, пытаясь схватить Наньгун Сы и Е Ваньси, как они говорили, ради мести. Но на самом деле все это только из-за сокровищ золотой и серебряной горы.

Но только не усадьба Битань.

Усадьба Битань только лишь неловко и неуклюже хотела найти пусть глупый способ подружиться с Пиком Сышэн, быть в хороших отношениях Гу Юэе. Эта школа лишь надеялась, что после этого они все взаимно будут поддерживать друг друга, помогать.

Все эти записи школы Жуфэн, золото и драгоценности, Ли Усянь даже и не думал о них.

Было очевидно, что люди школы Жуфэн всю жизнь притесняли, унижали, эксплуатировали его.

Может поэтому, из-за того, что он подвергался притеснениям так долго, так долго из него выжимали все силы, этот старикан понял про себя, что богатство достойно одобрения, но недопустимо его добыть беспринципным и несправедливым путем.

Мо Жань издалека смотрел на Ли Усяня в пыли. Измазанного, такого грязного, что это старое лицо выглядело даже смешно.

Он внезапно осознал, почему в тот ужасный день в школе Жуфэн, когда люди вокруг бежали, теряя самообладание, все вокруг спасались бегством, этот старикан хотел, но боясь, все же остался.

Совершенно очевидно, что это не невесть какой подвиг, но, скрепя сердце он остался посреди бушующего моря пламени.

Его меч спас десяток человеческих жизней, которые не имели к нему никакого отношения.

Люди говорят, что главы основателя усадьбы Битань владел искусством меча, разрезающего воду. Владея им можно перерезать поток воды, можно разрезать небосвод. В историю он вошел как Мастер Клинка.

Ли Усянь не хватало трех страниц этого руководства. Он не смог овладеть этим изумительно прекрасным мастерством, он не смог превратиться в Мастера Клинка.
Он только и мог, что в конце концов просто увеличить свой обычный меч и вывезти и этого бушующего моря огня совершенно незнакомых ему людей, мало того, даже учеников школы Жуфэн. Он привел их одного за другим обратно, из пожара в мир.


Автор говорит:
Сегодня вечером не будет маленького театра. Не имеет значения, умирает главный персонаж или второстепенный, неважно, положительный герой или отрицательный, это можно считать, как человеческое действующее лицо, поэтому будем следовать старому правилу – не позволим маленькому театру разрушить обстановку. Чмок…

---

198 Учитель отправляется на гору Хуан* *Феникса

После десятидневного поста, Наньгун Сы с Е Ваньси было разрешено отправиться в путь, к горе Цзяо. Наобайцзинь, получивший ранение сильно повредившее изначальное ци*и поэтому был не способен нести на себе своего хозяина, отправившегося в дальний путь. Сейчас этот огромный демонический волк трансформировал сам себя в щенка, размером примерно с ладонь. Наньгун Сы поместил его в колчан для стрел, так, чтобы его пушистая голова торчала наружу, осматриваясь кругом.
*жизненный дух, здоровье

Мо Жань проводил их двоих до ворот, поглаживая гривы идущих рядом с ним лошадей. Улыбнувшись, он сказал:
- Путь до горы Цзяо не близкий, а для управления мечом требуется много энергии, поэтому берите этих лошадей. Они вскормлены целебной травой и бегут быстро. И хотя они не такие крутые, как Наобайцзинь, но, можно считать, тоже сгодятся.

Наньгун Сы, поблагодарив Мо Жань вместе с Е Ваньси сели на коней, склонили головы и уважительно попрощавшись*, сказали:
- Большое спасибо брат* Мо. Брату Мо необязательно нас провожать. До скорой встречи!
*обняв кулак другой рукой на уровне груди
*Сюн (глубокоуважаемый друг) – это вежливое обращение к сверстнику. Или старший, старший брат

- Ага, берегите себя в пути.
Он остался стоять в проходе ворот смотря как силуэты Наньгун Сы и Е Ваньси постепенно исчезают вдали. Собравшись уходить, он вдруг услышал с левой стороны донесшийся из рощи отчетливый треск. Похоже, словно сухая ветка обломилась и упала на землю.
- Мяуууу…

Мо Жань чуть прищурившись осмотрелся и пробормотал:
- Кошка?

По другую сторону Е Ваньси бок о бок с Наньгун Сы выезжали из ворот. На тропе от Пика Сышэн до поселка Учан был небольшой уединенный отрезок. Солнечный свет пестрыми пятнами пробивался сквозь ветви и листья деревьев, цокали копыта лошадей, наступая на эти блестящие осколки света, отражающиеся как капли дождя от поднятых клубов пыли.
Наньгун Сы искоса поглядывал на Е Ваньси, и как раз в ту минуту, когда он решился заговорить, уже спрятавшийся полностью в колчане со стрелами Наобайцзинь, высунул свою голову. Опершись на край белоснежными с золотыми когтями передними лапами, он провыл два раза «вууу…вууу!». Наньгун Сы испуганно осадил лошадь и крикнул:
- Берегись!

Как только прозвучало это слово, словно дождь из метательных шипов хлынул на них со всех сторон. Быстроногие скакуны заржали и Наньгун Сы с Е Ваньси почти одновременно вытащили мечи. Эти двое, в детстве учились вместе и между ними царило взаимопонимание без слов. Мгновенно они встали с двух сторон, Наньгун Сы танцевал с мечом слева, а Е Ваньси справа. Дин-дон, гулким эхом отдавались звуки от ударов, пропитанные ядом, падали метательные шипы лихуа* один за другим на землю. Вслед за этим Е Ваньси достала и бросила бумажный амулет и перед ними мгновенно вырос магический барьер, заключив их двоих в клетку.
*грушевые цветы

Наньгун Сы строго выкрикнул:
- Кто вы такие?!

Солнечный свет померк, но не облако его закрыло, а человек стоящий на тонкой ветке. Его просторное одеяние, усы, борода и волосы свободно развевались. Заслонив собой свет, он с ненавистью смотрел вниз….

Старший кузен главы школы Цзяндун - Хуан Сяоюэ.

Он стоял на верхушке дерева с видом бессмертного даоса и ничуть не таился, холодно глядя в лицо Е Ваньси. Лес зашумел и из него вышли больше ста учеников- последователей школы его младшего брата, зала Цзяндун. У каждого на голове, спускаясь на лоб было надето яркое алое кольцо, что говорило о том, что эти люди являются лучшими учениками зала Цзяндун.

Хуан Сяоюэ, теребя бороду проговорил:
- Вы двое на Пике Сышэн так комфортно себя чувствовали? Прятались внутри десять дней и десять ночей и наконец вышли наружу. В самом деле, этот старик уже заждался.

Наньгун Сы гневно выкрикнул:
- Хуан Сяоюэ, почему опять ты?!

- И что, если это опять я? – равнодушно спросил Хуан Сяоюэ, - Зал Цзяндун и школа Жуфэн – враги, и ты это прекрасно знаешь.

Наньгун Сы скрипнув зубами:
- От самого Линьи до середины Сычуань я отбиваю четвертое нападение от твоих прихлебателей, и ты все еще не успокоился? Что это за бесконечная вражда? Сюй Шуанлинь раскрыл все тайны, жена твоего младшего брата его убила, но ты снова и снова приходишь препираться к нам. Где твоя совесть*?!
*твое лицо

- Совесть? Этот старик презирает бесстыжего, потерявшего всякую совесть молодого господина. – мрачно проговорил Хуан Сяоюэ, - Совершенно очевидно, что твоя школа Жуфэн нанесла огромный вред залу Цзяндун, он развалился на части. Неужто ты смеешь это отрицать?

- Господин, если вы имеете претензии к школе Жуфэн, то надлежит открыто и честно вынести это на всеобщее обсуждение, и ни к чему это тайное убийство на дороге.- сказала Е Ваньси.

- Закрой рот, мужчины говорят. До тебя очередь не дошла открывать рот, девчонка на побегушках*. – отмахнулся Хуан Сяоюэ, - Ты думаешь, что если твой скотина-отец растил тебя как настоящего мужчину, то ты теперь мужчина? Соплячка и есть соплячка. Женщина должна находиться на кухне, готовить овощи и рис, а ты и есть женщина. Так какое право ты имеешь бряцать тут оружием перед старшим мужчиной?
*глупая девчонка, озорница

Наньгун Сы в ярости крикнул:
- Хуан Сяоюэ, говори хоть немного разумно!

- Очень хорошо, тогда этот старик разумно скажет тебе вот что, подведет общий итог. - Хуан Сяоюэ замолчал, и глядя на Наньгун Сы распаляясь продолжил , - Твой отец бесстыже вступил в связь с замужней женщиной. Это он подстрекал эту гадюку отравить моего младшего двоюродного брата и захватить власть. Что же касается человека рядом с тобой ….

Он свирепо глянул на Е Ваньси:
- Она дочь этой скотины, ее приемный отец влез в личные дела зала Цзяндун и вытащил их на всеобщее обозрение, чем нанес незапятнанной репутации зала Цзяндун огромный вред. Этот старик сегодня лично возглавил лучшие таланты своего рода, чтобы преградить вам, разбойникам, путь, ради зала Цзяндун, во имя справедливости!

Он махнул рукой вниз и в эту минуту сотни, злобно глядящих на них учеников, бросились вперед, в атаку. Вдруг, неожиданно, как только они выскочили из леса, в воздухе внезапно раздался взрыв пламени и взрывной волной откинуло этих учеников на несколько метров назад.

Наньгун Сы изумлённо произнес:
- Брат Мо?

Этим человеком и впрямь был Мо Жань. Держа в руке ивовую лозу, он стоял перед Хуан Сяоюэ на верхушке противоположного дерева, холодно в упор глядя на него.

Хуан Сяоюэ не ожидал появления Мо Жань, его лицо мгновенно уродливо исказилось, он на долго потерял дар речи. Спустя время он медленно произнес:
- Мастер Мо, вы спустились вниз с горы, чтобы посмотреть на это веселое представление?

- Тогда вам надо спросить учеников этого Мастера, почему бы им не сыграть это как следует, вместо того, чтобы мяукать, спрятавшись в лесу.

Лицо Хуан Сяоюэ стало еще мрачнее, кожа на нем стала цветом точь в точь как его фамилия*. Он с возмущением произнес:
- Что этот Мастер имеет в виду?
*黄 хуан – желтый, желтеть, желток

- Это я должен задать этот вопрос уважаемому *Хуану. – ответил Мо Жань, - Мы находимся границе Пика Сышэн. Атакуя гостей Пика Сышэн, уважаемый Хуан был недоволен, что главный вход чрезмерно чистый и аккуратный, вы решили пролить тут немного крови?
* имеется в виду обращение к старшему по возрасту

- Раз уж все происходит за воротами, то вас это не касается. Я здесь ради мести и Мастеру Мо нет необходимости вмешиваться!

- Уважаемый Хуан, ваши слова правильны, личная месть за нашим порогом действительно не касается Пика Сышэн.- сказал Мо Жань

Хуан Сяоюэ холодно проворчал:
- И этот Мастер все еще не посторониться?

Мо Жань не отступил. Кровавый блеск Цзяньгуй разгорался все ярче, сверху листья так покраснели, что казалось с них сейчас закапает кровь.
- Но что, если я захочу вмешаться? – сказал Мо Жань.

- Ты….!

Хуан Сяоюэ не мог не знать о реальной мощи Мо Жань, но жажда кровавой мести не давала смириться и он только и мог, что в гневе угрожать:
- Мастер Мо, ты хочешь стать врагом зала Цзяндун?

- У меня нет такого намерения. Я лишь хочу, чтобы уважаемые гости нашей школы могли благополучно покинуть царство Шу. А что именно преграждает им путь, зал Цзяндун или зал Цзянси, мне безразлично.

Хуан Сяоюэ прищурился, в его коричневых зрачках было столько ненависти, что она почти вырывалась из них, как пламя собираясь сжечь Мо Жань вместе с зеленым кипарисом, на котором он стоял, дотла.
- Ты так горячо покрываешь эти недобитые остатки школы Жуфэн?

- Что за недобитые остатки? – холодно спросил Мо Жань. – Я задам вопрос, уважаемый – В инциденте с залом Цзяндун разве сколь-нибудь виноваты барышня Е и господин Наньгун?

- ………..

- Это они строили планы дворцового переворота в зале Цзяндун? Они вытряхнули скандальные тайны зала Цзяндун? – Мо Жань уставился на Хуан Сяоюэ, - Может они убили предыдущего главу или все же замышляли убийство вашего брата?

- Ну и что с того! – гневно закричал Хуан Сяоюэ, - Долг отца возвращает сын! Это закон неба и принцип земли!*
* Это непреложное правило

- Вот как- закон неба и принцип земли! – холодно сказал Мо Жань, - Прекрасно, по моему нет необходимости что то обсуждать с уважаемым Хуаном, пусть теперь говорит оружие. Сразимся.

Хуан Сяоюэ окончательно разозлился, он яростно выкрикнул:
- Мо Вейюй! Ты совершенно безрассудный!!

- Интересно, кто это тут безрассудный? – донесся голос с горной тропинки впереди и тон у него был очень дерзкий. Сюэ Мэн, сжимая в руке Лунчэн, медленно вышел из леса. Эфес и остро наточенный клинок отражая солнечный свет, слепили так, что невозможно было не прикрыть глаза.
- Перед дверью нашей семьи крича, вопя, затевая убийства, зал Цзяндун решил, что Пик Сышэн вымер? Смерти ищите?

Если раньше Мо Жань был один, Хуан Сяоюэ, хоть и не мог одолеть его сам, однако, полагаясь на превосходящее количество своих людей, возможно он бы и смог отвлечь Мо Жань и получить возможность его убить. Но сейчас, когда появился этот птенец феникса, Сюэ Мэн, тот, кто выиграл соревнования на горе Линшань, самый лучший, баловень небес, в руке у которого свирепый Лунчэн, в чем тут можно сомневаться?

Оба брата в данную минуту стояли перед входными воротами, собираясь до последнего защищать Наньгун Сы и Е Ваньси. Хуан Сяоюэ, даже пожертвовав своей жизнью, не сможет изловчиться и получить хоть один шанс.

Наоборот, лицо Мо Жань, увидевшего Сюэ Мэна, стало очень серьезным. Он сказал лишь:
- Возвращайся.

- Я помогу тебе …..

- Это дело не касается Пика Сышэн, это мое личное желание помочь, тебе не нужно вмешиваться. – Мо Жань нахмурился, он думал, «и почему этот младший брат*такой глупый?». Несмотря на то, что реальной силы у зала Цзяндун уже нет, но, в конце концов «даже худой верблюд больше лошади». Все же это одна из девяти крупнейших школ верхнего мира культивации и племянница хозяина зала Цзяндун является даосским партнером старшему наставнику дворца Хохуан**, они довольно близки. Если бы Сюэ Мэн вышел и помог ему, то это очевидно расценивалось бы как помощь всего Пика Сышэн и тогда одним ударом получается, что Пик Сышэн разорвал бы отношения сразу с двумя большими школами.
*также половой член
**огненный Феникс

Никак нельзя этого допустить.

Мо Жань повторил:
- Быстрее возвращайся.

Но Сюэ Мэн был настолько наивным, что ничего не понимал в этих деликатных нюансах. Наоборот, он задохнувшись от гнева из-за того, что Мо Жань отказался от его помощи, не уступал. Неожиданно в отдалении показались клубы пыли, кто-то мчался верхом на белоснежном рысаке и в мгновение ока поравнялся с ними. На коне был человек весь одетый в белое, его лицо было прекрасным, а за спиной висела пипа. Это была божественная дева с горы Куньлунь из дворца Тасюэ.
- Срочное донесение! Срочное донесение…! – отчетливо выкрикнула божественная дева, нахмурив тонкие изогнутые брови, погоняя плетью рысака.

Неожиданно пыль взметнулась высоко, поворачивая за угол, однако она обратила внимание на эту сцену, готовых к бою людей. Резко натянув поводья, она застыла сидя на коне, недоуменно моргая.
- Срочно.. вы.. ээ.. что здесь делаете?

Поскольку монахиня с приказом из Куньлунь дворца Тасюэ заметила их, битва Мо Жань с Хуан Сяоюэ не только завершилась, но и наоборот, Хуан Сяоюэ был приглашен Сюэ Чженъюном на Пик Сышэн. А также пришлось вернуться Е Ваньси и Наньгун Сы.

Божественная дева из дворца Тасюэ стояла посреди зала Даньсин, ее алые губы произнесли приветствия согласно этикету и затем она перешла к делу:
- У меня срочное донесение, обнаружено местопребывание Сюй Шуанлинь.

При этих словах лицо Е Ваньси резко изменилось, вся кровь отхлынула от него.

- Наша школа выпустила больше десяти тысяч яшмовых бабочек, чтобы они напали на след Сюй Шуанлинь. Этим утром наконец вернулась всего две, они разведали, что вокруг горы Хуан* имеется очень необычное магическое заклинание. Хозяин дворца предположил, что здесь должен скрываться Сюй Шуанлинь. Он специально приказал нам поспешить ко всем крупным школам с донесением, чтобы позже обсудить план.
*Феникс

Сюэ Чженъюн изумленно и радостно спросил:
- В таком случае он найден?

Божественная дева ответила:
- Мы не можем быть уверены. Но яшмовые бабочки донесли, что вокруг горы Хуан непонятная кровавая аура, которая не рассеивается с ночи до утра. Это уже странное явление, так что скорее всего, все верно.

Сюэ Чженъюн с воодушевлением поднялся:
- Прекрасно! Раз уж удалось уцепиться за нить, не следует это затягивать, на войне главное- стремительность. Каков же замысел хозяина дворца?

- Хозяин дворца и глава школы имеют одинаковые взгляды, он тоже считает, что дело не терпит отлагательств. Как можно раньше следует отправиться на поиски.

- Превосходно! – сказал Сюэ Чженъюн и повернулся к Хуан Сяоюэ, - Даос* Хуан, вы отправитесь вместе с нами? Если на сей раз нам удастся захватить этого зачинщика убийства вашего младшего брата, Сюй Шуанлинь, то вы как раз сможете поквитаться с ним.
* даоджан -Даосский титул означает даоский монах, служитель храма.

На душе Хуан Сяоюэ было нехорошо, он прекрасно знал, что шанс собственноручно убить Сюй Шуанлинь мизерный, а его так называемая месть, не более чем предлог.

В действительности и правда, какое отношение имели эти два юнца к смерти его младшего брата?

На словах он громко произносимые лозунги, что это месть за брата, всего лишь прикрытие. На уме у него был совсем другой хитроумный план. Он знал, что мощь зала Цзяндун из-за этой катастрофы пришла в упадок и уже давно слышал про спрятанные сокровища школы Жуфэн. Он придумал, что если устроить облаву на Е Ваньси и Наньгун Сы и вынудить их рассказать про секретное место предков, то он завладеет ими для себя.

Хуан Сяоюэ под широкими рукавами крепко сжал руки в кулаки, взвешивая слова какое-то время. Затем выдавил на своем желтом лице сухую, как сморщенный мандарин, улыбку и промолвил:
- Есть ли на горе Хуан Сюй Шуанлинь пока неизвестно, более того между залом Цзяндун и школой Жуфэн затор уже создан. Сейчас это даже не моя личная вражда, всякое дело, которое сказывается на репутации школы, очень важно. И нужно прийти к хорошему соглашению, чтобы уладить это.

- Верные слова. – сказал Сюэ Чженъюн, - В таком случае в начале надо отыскать Сюй Шуанлинь и ты отплатишь за личную вражду, а потом снова посетишь школу Жуфэн, чтобы все уладить?

- Глава Сюэ интересно говорит, школа Жуфэн ныне – выжженная земля, с кем мне прикажешь улаживать счет?

- Это я хотел спросить у даоса Хуан Сяоюэ. – улыбаясь проговорил Сю Чженъюн, - Зачем этому даосу, если от школы Жуфэн остался лишь битый кирпич и обломки черепицы, все еще нужно срочно уничтожить последних оставшихся молодых людей этой школы?

- Ты..! – заорал Хуан Сяоюэ, резко взмахнув рукавом, - Это семейное дело Хуан.

Сюэ Мэн расплывшись в улыбке, заметил:
- Только что это был вопрос репутации школы, очень важное дело. А теперь опять превратился в семейный вопрос. Зал Цзяндун входит в девятку крупнейших школ верхнего мира культивации, как можно вести себя так небрежно?

Хуан Сяоюэ сам знал, что его аргументы слабы, но он не знал, как выкрутиться и что отвечать, поэтому молчал. Он бросил свирепый взгляд на Сюэ Чженъюна и взмахом рукава увел за собой волну учеников зала Цзяндун, грозно покидая ворота Пика Сышэн. Он впереди всех встал на меч и отправился в сторону горы Хуан.

Е Ваньси, с большим сожалением обратилась к Сюэ Чженъюну:
- Глава Сюэ, простите, мне очень жаль, мы….

- Даже птенца, попавшего в сети, не убьет охотник. – с лица Сюэ Чженъюна, провожавшего взглядом далеко ушедших последователей зала Цзяндун, медленно исчезла улыбка. Его взгляд стал холодным. – И правда. Этот зал Цзяндун, слишком несправедлив к другим.

Взглянув на пробивающийся в главный зал свет, он, низко опустив брови, так, что между ними побледнела складка, спустя долгое время вздохнув сказал:
- Пойдемте, идем на гору Хуан.


Путь до горы Хуан был долгим и поэтому избранные люди летели до нее на мечах. Когда они прибыли к горе Хуан, у ее подножья уже толпилось много даосов. Все девять школ верхнего мира культивации уже прибыли. Раздувая щеки, сплошным потоком они усердно хлопотали, подобно карасям в большой реке, но никто не понимал, чем им в конце концов следует заниматься.

Чу Ваньнин первый спокойно спустился с меча. Его шаги были несколько неровными, а лицо безжизненно белым. К счастью, этот человек всегда выглядел бледным и его цвет лица никогда не был особенно хорош, так что посторонние даже не заметили, что что-то не так. Но Мо Жань заметил. Он подошел и пользуясь тем, что вокруг никто не обращает на них внимания, легонько погладил тыльную часть ладони Чу Ваньнина.
- Учитель, ты летел сегодня особенно хорошо.

- Да?

- Правда. - ответил Мо Жань, улыбнувшись.

Чу Ваньнин чуть кашлянул и отвел взгляд.

Подняв глаза и осмотревшись, можно было увидеть, что на вершине горы Хуан действительно скопился слой почти видимой невооруженным глазом грязной, злой ауры. Руководители всех ранее прибывших восьми школ уже стояли у самого подножья горы и вместе штурмовали ее защитный барьер, подняв руки, вливая в него свои духовные силы. Сюэ Чженъюн тут же, немедленно бросился на помощь.

Люди Пика Сышэн все прибывали, через какое-то время подлетел и Сюэ Мэн. Он уверенно опустился рядом с ними, окинул взглядом обстановку и сразу нахмурился:
- Почему мы все еще тут? Почему не поднимаемся выше на гору?

Мо Жань, заметив, что он подошел, объяснил ему:
- Не то что подняться выше, а даже подойти нельзя.

- Почему? – спросил удивленный Сюэ Мэн.

- Гора Хуан в мире культивации, одна из четырех дьявольских гор, - сказал Чу Ваньнин. – Эта гора очень странная, не так и просто вломиться на нее.

Сюэ Мэн переспросил немного испуганно:
- Мне известно, что имеется лишь четыре совершенных, божественных горы. Разве есть еще четыре дьявольские? И какие это четыре горы?

Чу Ваньнин ответил:
- Гора Цзяо, гора Цзя*…
* иероглиф 甲 – означает панцирь, воин в доспехах

Сюэ Мэн остолбенел:
- Гора Цзя*
* перепутал, это другой иероглиф 假 – означает притворный, ложный, отпуск

- …. Как Сюань У* - Цзя.
* черная черепаха (черный воин), дух-покровитель севера

- Ааа, аа. – Сюэ Мэн покраснел от стыда, - Ага.

- Гора Ляо* и та, что сейчас перед глазами, гора Хуан.
* ночная охота, безобразный

Чу Ваньнин сделал паузу, а затем продолжил:
- Это кровавое прошлое мира культивации. Ныне уже очень мало тех, кто помнит об этом. Только если ты сам будешь ходить, искать в запутанных старых письменах, то можно почитать записи о четырех дьявольских горах.

- А почему вообще существует такая дрянь, как дьявольские горы?

Чу Ваньнин не ответил прямо на этот вопрос, а сам спросил Сюэ Мэна:
- Ты еще помнишь, как в прошлом, первый глава школы Жуфэн подчинил себе злого морского дракона (цзяо)?

- Помню, - ответил Сюэ Мэн, - В Восточном море пакостил свирепый дракон, он победил его и заточил в башне Цзинu. После этого дракон заключил с ним соглашение, подписанное кровью, которое позволяло пользоваться им в личных целях. После смерти первого в династии главы школы Жуфэн, свирепый цзяо превратился в могильный курган. Драконьи жилы превратились в полог, кровь дракона в реку, а драконьи кости в скалы, чешуя дракона стала лесом. Сейчас эту гору из поколения в поколение охраняют ученики школы Жуфэн, как могильный курган. Поэтому он получил название «могила героев» или так же называется гора Цзяо.

Чу Ваньнин кивнул головой:
- Все верно. Поэтому гора Цзяо - место перерождения злого духа зеленого дракона.* Как вы знаете, есть четыре благовещих созвездия, это Цин лун, Чжу Цюэ, Бай Ху и Сюань У*. Однако, эти четыре благоприятных созвездия могут внизу породить злых потомков и тогда повсеместно будут происходить беспорядки.
* четыре мифологических существа в китайской астрономии, каждый из них представляет одну сторону света, одну четверть зодиакальной полосы неба, и одно время года: Цин лун – зеленый дракон, олицетворяет восточный сектор неба, Чжу Цюэ-красная птица, южный, Бай Ху- белый тигр, западный, Сюань У- черная черепаха (дословно -черный воин) покровитель севера.

До Сюэ Мэна медленно начало доходить:
- Поэтому, из тех созвездий гора Цзяо одна из них, и поэтому она переродилась в свирепого зверя?

- Да.

Сюэ Мэн продолжил:
- Тогда гора Хуан…. это Чжу Цюэ?

Он, внезапно запрокинув голову, посмотрел на покрытые мглой, подобные огромному зверю, горные вершины. И в самом деле он увидел, как посреди двух вершин возвышается ровный длинный уступ, похожий на то, как если бы птица феникс вытянул шею.

- Верно. – сказал Чу Ваньнин. – Кроме того, эти четыре демонических горы окружены каждая своей черной магией. Например, гора Цзяо пропускает только тех, кого возглавляет потомок школы Жуфэн. Тех посторонних, которые вторгнутся сами по себе, утянут вниз, под землю лианы и они умрут похороненные заживо. На горе Хуан тоже имеется нечто подобное.

- Это очень странно. – Сюэ Мэн, повернув голову, посмотрел на заклинающих глав школ. Его отец тоже был среди них, - Гора Цзяо - это гора школы Жуфэн и все это знают, а гора Хуан? Нужно лишь найти потомка той школы, предок которой подчинил злой дух Чжу Цюэ, он всех проведет и все будет в порядке.

Вплоть до этого момента не проронивший ни слова Мо Жань, сказал:
- Этот человек недавно умер. Если бы она была жива, то действительно, так можно было бы поступить.

Сюэ Мэн удивился:
- Ты знаешь кто это?

- Знаю. – равнодушно проговорил Мо Жань, - Это одна женщина, мы все ее знаем.

Автор говорит:
Минитеатр: «Кто умрет завтра»
Мо Жань: Для разогрева решающей битвы завтра кто-то умрет
Сюэ Мэн: умру не я
Наньгун Сы: тот, кто умрет не такое важное действующие лицо
Е Ваньси: это один статист, пожалуй, все уже и забыли, кто это такой
Чу Ваньнин: простите, он мне не очень нравился. Я виноват. По-моему, делая выводы о людях, мы не должны смотреть только на внешнюю сторону. Я сожалею.
Сюэ Чженъюн: я думаю, что все присутствующие не сильно его любили.
Госпожа Ван: в конце концов у него реплик было еще меньше, чем у меня.
Мэй Ханьсюэ: …. с самого начала я не хотел говорить, но увидев сообщение предыдущего участника, я думаю, что должен уточнить – этот человек, с маленьким количеством реплик, не я.

@темы: 18+, Хаски, 2ha, Хаски и его Учитель Белый Кот, Мо Жань, Чу ВаньНин, Император Мира Тасьень-Цзюнь, husky and his white cat shizun, Чу ВаньНин - Учитель, ЧВН, Шицзунь - Белый Кот, Мо ВэйЮй

---

197. Учитель не лис-оборотень.* (хулицзин , искуситель)

Из-за слов Мо Жань вчера вечером, ,… проще говоря, Чу Ваньнин сгорая от стыда выбрался из купален Мяоинь, и больше не обращая внимания на Мо Жань, без оглядки быстро ушел.

Беречь свою честь человеку настолько же необходимо, как дереву свою кору. Он был очень зол, как Мо Жань так бесстыже мог нести этот бессмысленный вздор…. неужели действительно рассчитывал, что он кивнет головой и согласиться?

Просто сделай это, зачем о таком спрашивать!

На следующий день старейшина, преподающий исторические и канонические писания, заболел и Сюэ Чженъюн попросил Чу Ваньнина прийти и проверить, чтобы ученики выучили то, что положено. Лекции по каноническим книгам посещало огромное количество учеников, и он один не сможет справится, поэтому пусть возьмет с собой помочь проверять и отвечать на вопросы Мо Жань и остальных своих учеников.

Учитель и ученики, всего четверо. Причина проста, чтобы взять Ши Мей и Мо Жань. Ши Мей нежный, да к тому же красивый, Мо Жань дружелюбный и героический. Эти ученики очень популярны среди младших учениц, особенно Ши Мей. С длинными ногами и тонкой талией, удивительно красивым лицом *, некогда росший слабым и хрупким юношей, а сейчас грациозный красавец-мужчина, но с неожиданно мягким характером и красивым голосом. Он нравился буквально всем в равной степени, и мужчинам и женщинам.
*будто нарисованные брови

Что же касается Мо Жань, то он был загнан в тупик и не мог выбраться из толп поклонниц.
- Старший брат-наставник Мо, старший наставник Мо, я не понимаю эту фразу, ты можешь мне объяснить?
- Старший брат Мо, я не понимаю разницу между этими двумя заклинаниями, брат-наставник может научить меня?
- Старший брат Мо …..

После того, как Мо Жань закончил объяснять девятой расплывшейся в улыбке младшей ученице почему «обратное заклинание десяти тысяч водяных волн» должно быть нарисовано точно так же, как оно нарисовано его создателем и только тогда оно сработает, Чу Ваньнин наконец не выдержал. Он нахмурил брови и очень мрачно и холодно, через ряды сидящих учеников, посмотрел на Мо Жань.

Мо Жань со вчерашнего дня видел, что он игнорирует его и на самом деле, если честно, в душе был немного обижен.

В предыдущей жизни он был так груб, что в настоящей должен вдвойне беречь его. Поэтому, каждый раз сделав шаг, он хотел убедиться, что Чу Ваньнин всем доволен и сейчас он не знал сам, где ошибся. Неужели он не должен был вчера это спрашивать?

Или он не так его назвал? Он спросил «Мой хороший Учитель, в следующий раз можно мне войти?» , а нужно было «Моя хорошая детка*, в следующий раз можно мне войти?»
*все тот же баобей, но у этого слова масса ласкательных значений

После целого дня холодного отношения, вдруг обнаружив сейчас пусть и злющий пристальный взгляд Чу Ваньнина, Мо Жань, подобно политой молодой китайской капусте, моментально ожил и ответил яркой улыбкой.
- …………

Этот человек просто не понимал, откуда, черт возьми, у этой толпы красивых девушек так много вопросов.

Они что, не знают? Если они действительно не понимают, то создатель заклинания «Десять тысяч волн» стоит прямо здесь. Отчего же они не спрашивают у Чу Ваньнина, а вьются и громко кричат вокруг «старшего брата Мо»?

Чу Ваньнин был не рад. Однако, он ничего не сказал, только лишь бесстрастно, молча смотрел на Мо Жань.

Как только он увидел этот взгляд, Мо Жань сразу понял, что что-то не в порядке и как раз в этот момент уже десятая младшая ученица обратилась к нему с пламенной речью, маша рукой: «Старший брат-наставник Мо….»
- Прости, но я немного занят. – улыбнулся Мо Жань, и, указав на Сюэ Мэна добавил, - Спроси у брата-наставника Сюэ.

Проговорив это, он сразу направился к Чу Ваньнину, оставив эту юную младшую ученицу, едва достигшую 16 лет*очень разочарованной. Прикусив перо зубами, она тяжело вздохнула.
*едва заплетённые волосы в пучок – до 16 лет у девочек могла быть какая угодно прическа, с 16 волосы все или часть собирались в пучок и закалывались, признак совершеннолетия.

- Учитель, что случилось? Похоже, вы чем-то недовольны?

Чу Ваньнин сжал губы, он не сказал напрямик, а, поколебавшись, ответил:
- Я немного устал. В той стороне пусть Сюэ Мэн присмотрит, а ты помоги присмотреть за этим участком.

Мо Жань ни капли не усомнился в сказанном. Он чуть кивнул головой и тут же принялся добросовестно исполнять свой долг, следуя по рядам за Чу Ваньнином. Странно сказать, но когда он шел рядом с Чу Ваньнином, то вдруг заметил, что стало гораздо меньше людей, задающих ему вопросы. Неужели в этой части класса ученики были умнее?

Не слыша больше этого тревожного «старший наставник Мо» или оклика, от которого еще больше не по себе «старший брат Мо», настроение Чу Ваньнина немного улучшилось. Но он по прежнему с каменным лицом медленно расхаживал между рядами учеников первой ступени, декламирующих наизусть канонические книги. Вдруг он услышал разговор двух младших учеников.

- Брат-наставник, брат-наставник, я тебе кое-что расскажу. В купальне Мяоинь объявилась лиса-оборотень.
- А? Ты что такое говоришь?
- Вчера, когда я уже заканчивал мыться в купальне Мей и собирался возвращаться, то вдруг вдалеке услышал некий…..эээ… звук определенного рода движений….

Второй брат-наставник выглядел изумленным, он, разинув рот, немного поколебавшись спросил:
- Может это какая-то пара учеников, достаточно смелых, чтобы творить такое?

- Кто может быть настолько смелым? Это невозможно. Ладно заниматься такими делами тайно, но прийти в купальни Мяолинь, а если старейшина Юйхен или старейшина Таньлан заметит? Они же ноги переломают! И думать не смей, никак невозможно, чтобы это были ученики!

- Эх, и то правда.

- Это точно, лиса-оборотень. Отбирала ян и давала инь. Сегодня вечером я позову с собой несколько учеников, пойдем проверим, можно ли схватить этого мелкого лиса. Это было бы большой заслугой. Не хорошо же смотреть сквозь пальцы на то, как она соблазняет наших товарищей, верно?

- Ну в общем то верно говоришь. А ты сам видел, кого она соблазнила вчера вечером?

- … в купальне Мяолинь было так много пара, что пришлось бы подойти к ним вплотную, чтобы рассмотреть. Мне, конечно, незачем было туда идти, я все-таки еще девственник. Вдруг бы я понравился этой лисе, и она затащила меня заниматься двойным культивированием.

Этот младший ученик болтал и болтал без умолку, как вдруг увидел, что выражение лица его собеседника выглядит как то не так. Он протянул руку и подергал его за рукав:
- Что случилось? Что у тебя с лицом?

- ……………..

Младший ученик, наконец почувствовав холод за своей спиной, медленно повернувшись, увидел старейшину Юйхена с непостижимым выражением на лице. К тому же у него за спиной распространялась очень холодная аура. Он испуганно ойкнул и торопливо произнес:
- Простите старейшина!

- Чтение канонических писаний означает чтение канонических писаний. О каком демоническом наваждении и обольщениях ты болтаешь, да еще и о двойной культивации? – мрачно сказал Чу Ваньнин, - Ты считаешь, что это красиво? Читай как следует, а если снова будешь болтать чепуху, накажу. – Закончил он, и щелкнув рукавами, ушел.

Мо Жань тоже слышал этот разговор. Он хотел рассмеяться, но не осмелился. Взглядом он окинул силуэт Чу Ваньнина и подумал, как он мог понравится этому праведному, серьезному человеку? Как он мог хотеть быть с ним вместе…

В его груди разлилось тепло и горечь, кисло-сладкий вкус перемешался и рассеялся. После того, как уроки в зале Циншу закончились, он не сдержался, и обнял Чу Ваньнина, пока тот собирал бамбуковые свитки. Крепко прижал к себе и с огромной любовью поцеловал.

Чу Ваньнин раздраженно хлопнул его бамбуковыми дощечками по голове. Отбиваясь, он приговаривал:
- Это все твоя «хорошая идея». Купальни Мяоинь…. И что, кем я теперь стал?

Мо Жань, сдерживая смех, кончиком носа потершись о его ухо, тихо и ласково задал риторический вопрос:
- И кем же стал Учитель?

Чу Ваньнин и подумать не мог, что он на столько бесстыжий, широко раскрыв глаза, проговорил:
- Ты…!

Ямочки на щеках наполнились медом, Мо Жань опять поцеловал его и рассмеялся:
- Что эти ученики болтали о лисе-оборотне? Отбирал… что…. ха-ха-ха, отбирал ян и давал инь?

- Если еще раз скажешь, я тебя убью. – Чу Ваньнин почти засунул бамбуковые дощечки ему в рот.

- Вууу…. А можно выбрать способ как умереть? – веселился Мо Жань, - Можно, в купальне Мяоинь, лиса-оборотень будет отбирать мой ян до смерти, а? И правда хорошо, таким заниматься.….

- Мо Вэйюй!!

С той поры Чу Ваньнин больше никогда не соглашался мыться вместе с Мо Жань в купальне Мяоинь.


К тому же через несколько дней госпожа Ван перед завтраком отозвала Мо Жань в сторону, чтобы поговорить с ним об одном деле.
- Жань-эр, ты несколько лет назад во время своих странствий не встречал в Снежной* долине одну странную барышню?
*Сюэ

- Какую барышню? И в каком смысле странную?

- Она вся очень бледная, в лице ни кровинки, любит одеваться в красные одежды, с собой всегда носит корзину. Может вступать в разговор с путниками в Снежной долине…

- А, тетушка верно говорит о барышне Сюэ Цяньцзинь*? – улыбнулся Мо Жань.
*снежная дочь (сокровище, бесценное)

Госпожа Ван в начале очень удивилась, а после обрадовано сказала:
- Ты знаешь о Сюэ Цяньцзинь? Такой незначительный призрак, я думала, что ты даже не дочитал до него, хотела специально описать его тебе… кто бы мог подумать…

- Учитель записал его, и я как раз прочел. – ответил Мо Жань, - Зачем тетя спрашивает меня о Сюэ Цяньцзинь?

- Так вот, молодой господин Наньгун, недавно обратился ко мне. Я прощупала его пульс и полагаю, что его внутренний огненный ян, возможно взять под контроль. Только лишь нужные ингредиенты очень сложно достать. А самое сложное, как раз заполучить мороженую рыбу(ледяную рыбу-подвеску) из корзинки Сюэ Цяньцзинь. – госпожа Ван печально вздохнула, - Младший господин Наньгун и Мэн-эр одного возраста, а сейчас, когда он лишился былого статуса*, мне его действительно жаль и если я могу ему помочь, я это обязательно сделаю. Но вот только очень трудно встретить Сюэ Цяньцзинь. Двадцать лет назад в Снежной долине кто-то встретил ее и желая выследить ее потом, наткнулся на столетние записи о ней в Куньлун, во дворце Тасюэ. Поэтому я хотела спросить тебя, просто, на удачу.
*тигр спустился в долину- утратить власть, утратить былое величие

Услышав это, Мо Жань почувствовал одновременно и радость и печаль. Радость от того, что огненное янское ядро Наньгун Сы можно расколоть, то есть сделать его обычным человеком и он сможет слиться в любовном порыве с Е Ваньси, так что в конце концов они смогут стать парой.

А печаль от того, что бродя по Снежной долине больше года, он так ни разу и не встретил мифическую Сюэ Цяньцзинь. Радость и печаль перемешались, и он ответил госпоже Ван:
- После того, как дело Сюй Шуанлинь будет улажено, я сам, лично спущусь в Снежную долину и спокойно возле горы Сяньфэн поищу ее, может нащупаю какую-то нить.

После того, как он это сказал, Мо Жань почувствовал такое воодушевление, что решил немедленно рассказать обо всем Наньгун Сы. Госпожа Ван только и успела проговорить ему вслед:
- Ох, Жань-эр, не надо так торопиться, я уже все рассказала молодому господину Наньгун. Тебе незачем опять…..

Но Мо Жань уже ушел довольно далеко и не услышал ее.


Он обыскал все окрестности и обнаружил Наньгун Сы на Пике Сышэн, рядом с мостом Найхе. Он уже собирался подойти и заговорить, однако увидел, что с другого конца моста к ним идет человек. Мо Жань, присмотревшись, увидел, что это Е Ваньси и нутром почуял, что сейчас не время окликать Наньгун Сы. Вместо этого он остался стоять в стороне, издали глядя на них.
Е Ваньси все еще выглядела красивым парнем*. В ее лице трудно было разглядеть много девичьих черт. Ее тренировки, духовные практики и обучение сделали ее мало чем отличающейся от мужчины. На самом деле, на протяжении всех этих лет, за исключением тайной любви к Наньгун Сы, спрятанной в сердце, она, пожалуй, и сама давно позабыла о своем девичьем теле.
*инцзюнь- красивый, выдающийся парень, молодой человек

Наньгун Сы, увидев ее, слегка откашлялся, устремив взгляд на речную гладь.

- Молодой господин, вы звали меня?

- .. ээ, - похоже, Наньгун Сы чувствовал себя смущенным. Он положил руку на голову каменного льва, украшавшего мост и спустя долгое время что-то пробурчал.

- У вас какое-то дело?

- И да и нет. – проговорил Наньгун Сы не решаясь взглянуть на Е Ваньси. Пальцы его нервно поглаживали колечки гривы каменного льва, - Только… только одна вещь, я хочу кое-что тебе дать.

Ничего непонимающая Е Ваньси спросила:
- Что?

Наньгун Сы, опустив голову, медленно начал отвязывать от пояса подвеску, с той стороны, с которой не видела Е Ваньси. Долго и неуклюже копаясь, он наконец отвязал ее и вручил Е Ваньси. Откашлявшись, он произнес:
- Спасибо тебе за такое многолетнее…. Ай, ладно, я не знаю, что нужно говорить. У меня нет сейчас ничего такого ценного, только это, для тебя. Она со мной была много лет, это, конечно не лучшая яшма, но ….

Он не договорил. Опустил взгляд и лицо его немного покраснело.

Он так и не осмелился взглянуть на Е Ваньси и спустя минуту, поняв, что она никак не реагирует, вдруг почувствовал себя очень огорченным. Это было очень опрометчиво. Красный от стыда, он, помедлив попытался забрать яшмовую подвеску в виде феникса из рук Е Ваньси, бормоча под нос:
- Я, я знаю, это некрасиво, тебе не нравится, тогда …. верни это мне. Это пустяки, я, я не буду возражать… когда возродиться школа Жуфэн, я найду для тебя еще лучше, я….

Е Ваньси стояла, обомлев очень долго, а потом вдруг улыбнулась. И в это время в ее глазах промелькнуло что-то от нежной и красивой девочки. Как будто оттеняя ее глаза, на лице, которого никогда не касались румяна и пудра, появился слабый румянец.

Ее тонкая мозолистая, покрытая шрамами рука, совсем не женская, нежная и деликатная, крепко сжала яшмовую подвеску. Подул ветер, листья бамбука зашуршали.
- Этого достаточно, молодой господин. Спасибо вам. - проговорила Е Ваньси.

Лицо Наньгун Сы покраснело еще больше. Он неуклюже промямлил:
- Ты, тебе понравилось, это хорошо…. я тоже … ай…. Я не знаю, что должен сказать.

Мо Жань:
- ……………….

Он все слышал из бамбуковой рощи и ему просто хотелось выйти, схватить Наньгун Сы и стукнуть его башкой о каменного льва.

Этот человек, кроме как выкармливать мелких волчат, ничего другого не умеет? Как так получилось, что он кружил вокруг да около полдня и это превратилось в «я не знаю, что должен сказать»?

Наньгун Сы вдруг, неизвестно зачем, добавил:
- Госпожа Ван говорила со мной, она сказала, что мое внутреннее жестокое ядро можно подавить. Возможно мне не понадобиться для этого парная культивация, чтобы решить эту проблему.

Е Ваньси замерла, но, вслед за этим, похоже неправильно все поняв, тихонько произнесла, «вот как» и опустив ресницы, замолчала.
Если не было необходимости в парном культивировании, в таком случае с Наньгун Сы мог быть кто угодно. У нее, пожалуй, больше не было причин так нагло и бесстыже оставаться около него. У нее тоже есть достоинство, и она не желала умолять Наньгун Сы, чтобы он полюбил ее и пожалел. Наньгун Сы использовал этот кусок яшмы, чтобы положить всему конец, оставив ей что-то на память.

- Ты понимаешь…. А? ….. ты же поняла, о чем я?

- ……….да.

Наньгун Сы, услышав это, обрадовался, но по-прежнему неуклюже продолжал глупо болтать:
- Тогда, тогда ты, если согласна….правда … тогда, в будущем можешь звать меня как в детстве, я … я думаю, что так будет лучше всего… ай, извини… я правда не знаю, что мне сказать… ай..
Он подряд пару раз тяжело вздохнул и , в конце концов не выдержав, закрыв ладонью глаза, выдохнул:
- Боже, что я несу?

На сей раз пришла очередь Е Ваньси растеряться. Ничего не понимая, она подняла голову и вдруг до нее начало доходить. Она широко распахнула глаза и ее лицо залил румянец.
На мосту Найхе кружились листья, полы ее одежды развевались на ветру. Красная кисточка от теплой и влажной яшмовой подвески, пропущенная между пальцев, слабо колыхалась.

Долгое время спустя, Е Ваньси в нерешительности, попробовала тихим шепотом произнести:
- А-Сы?

В это мгновение, непонятно, была ли то иллюзия, Наньгун Сы вдруг почувствовал, что ее голос, измененный заклинанием, который нельзя восстановить, вопреки ожиданиям, на слух, нечетко прозвучал немного нежнее, немного мягче.

Он вдруг поднял голову и посмотрел в лицо Е Ваньси. Утренняя заря, подобно алой парче услала небо, освещая ее улыбающееся лицо. По-прежнему все такой же знакомый, честный и открытый облик, но внутри чуть прищуренных глаз, можно было разглядеть мерцающий блеск. Она не сдерживалась и наконец слезы покатились по ее яркому, улыбающемуся лицу.
Наньгун Сы смотрел на нее, смотрел на это лицо и туманные воспоминания детства вставали у него перед глазами.

Ну конечно, это была маленькая девочка, незрелая, слабая, с румяными щечками, с очень длинными ресницами и нежным, милым, сладким как мед, личиком.

В то время Е Ваньси еще не была отправлена Наньгун Лю в Темный город культивировать свое ядро по методам секретных техник. Ее только что нашел и приютил Сюй Шуанлинь и она се дни напролет, следуя за Наньгун Сы, постигала основы магических заговоров и мантр.

В тот день, Наньгун Лю для тренировки отправил их вместе в самую простую иллюзию в школе Жуфэн, чтобы они впервые показали, на что способны. Квест в этой иллюзии был очень простым, но немного пугающим. Все из-за того, что несколько невинно убитых, обратившись призраками все еще бродили неукрощенные с всклокоченными волосами, издавая в тишине стоны и всхлипы.

Наньгун Сы с самого начала не обращал внимания на Е Ваньси, он лишь хотел устроить засаду злому духу. Откуда ему было знать, что пока он шел, Е Ваньси не поспевала за ним и отстала. Эта девочка съежилась в разрушенном храме и не осмеливалась пошевелиться.

Он, повернув голову, посмотрел на нее и пробурчал себе что-то под нос, собираясь встать и идти дальше. Но, неожиданно увидел как за ее спиной возник призрак висельника. Призрак вытянул ярко красный язык, желая обвить ее шею….

- Ах…!
Девочка слишком поздно поняла, что случилось. Она так испугалась, что могла только закричать, но ничего не сделала. Крепко обхватив свой меч, она отвернулась.

Но ничего не произошло.

Когда она открыла глаза, то обнаружила стоящего перед ней Наньгун Сы, который уже вогнал в призрака висельника меч и наклеил на него заклинание молнии, на душу умершего, небольшое трепетание, и вспышка словно фейерверк. Он опустил голову и посмотрел вниз, на нее. Сначала он хотел отругать ее, но эта девчушка выглядела такой жалкой, как испуганная кошка, глядящая круглыми от страха глазами. Она не могла сдержать слез, которые ручьями текли по щекам.

Наньгун Сы замер и спустя время сказал ей:
- Ты, почему ты такая бесполезная, даже приведения боишься…

- Но это же был призрак! – громко ревела Е Ваньси, - Если не призраков, так чего мне еще бояться?

- …. Почему вы, девочки, все такие бесполезные.

- Я тоже хочу быть полезной! – плача, громко требовала прелестная девочка. От обиды размазывая сопли по лицу, - Кто хочет быть тебе обузой, я тоже хочу помочь. Но ты так быстро ходишь и даже не подождал меня ….. я … я только приведений боюсь…..

- Эх.
Наньгун Сы, что поделешь, только и оставалось, что подогнув ноги, сесть с ней рядом. Он не умел утешать, поэтому тупо сидел и смотрел, как она плачет. Еще не пройдя через тренировки в Темном городе, Е Ваньси была очень мягкой и ласковой, самой обычной девочкой, которая проливала слезы.

Плача навзрыд, задыхаясь, она спросила:
- Ты, на что смотришь?

- … я жду пока ты перестанешь реветь.

- ………..

- Когда прекратишь плакать, мы пойдем вместе. Любой уступит такому слабому ребенку. – Вздохнул Наньгун Сы и подняв руку, похлопал девочку по белому лбу. – Иди за мной, я защищу тебя.

Облака парили в рассветной заре*. Небо и земля в золотисто желтом сиянии сливались вместе. Теперь, когда он вспомнил о прошлом, Наньгун Сы внезапно осознал, что с того дня в мире грез и до сегодняшнего дня, это был единственный раз, когда он видел, Е Ваньси в образе той маленькой девочки, которая тихо всхлипывала от страха.
* идиома yún zhēng xiá wèi – означает великолепный пейзаж

В последствии она заковала себя в железо и лед, держа под контролем все свои эмоции и чувства, скрывая под невозмутимым выражением лица..

Она так глубоко загнала все внутрь, что не говоря о Наньгун Сы, она сама забыла, каким человеком с самого начала она была. Пред ней всего лишь остался в памяти силуэт малолетнего хозяина школы Жуфэн. От мальчика до юноши, и наконец до молодого господина, но она сама потеряла девичью красу.

Вот таким образом, она без слез, не задерживая его, молча следовала за ним двадцать лет.

Автор говорит:
Минитеатр: «Каким образом изменить судьбу Е Ваньси? Изменить характер Наньгун Сы»
Серьезный оос!! Ешьте осторожно!!
Призрак из иллюзии: верни мне…. Отдай мне жизнь….
Наньгун Сы: Мама, ого, да здесь дьявольское логово, надо бежать! (быстро, молча сбегает подальше, обгоняя пыль)
Е Ваньси: ………….
Призрак из иллюзии: верни мне…. Отдай мне жизнь….
Наньгун Сы: Смотри!! Забытое умение предков!!! Вскормленное мастерами Жуфэн!!!
Е Ваньси: ………….
Призрак из иллюзии: верни мне…. Отдай мне жизнь….
Наньгун Сы: бу…..
Е Ваньси: Что, почему так воняет?
Наньгун Сы: это мой фамильный пердеж, может выкуривать призраков.
Е Ваньси: ………….

@темы: 18+, Хаски, 2ha, Хаски и его Учитель Белый Кот, Мо Жань, Чу ВаньНин, Император Мира Тасьень-Цзюнь, husky and his white cat shizun, Чу ВаньНин - Учитель, ЧВН, Шицзунь - Белый Кот, Мо ВэйЮй

---

Редких Рудифото мне.

Жаль, что не понимаю, куда можно видео загрузить, скачала с офф датского сайта документалку хорошего качества про Эрика и голос Эрика. Какой же у него голос
И паспорт Руди и его старые фото, он такой нежный мальчик там

@темы: "Нуреев, Брун,балет"

---

196. Учитель хочет принять ванну?

Таким образом они не могли положиться на Гу Юэе. После собрания Сюэ Чженъюн попросил Таньлана пройти с ним в оранжерею, поискать госпожу Ван, чтобы всем вместе обсудить способы выслеживания. Как и говорилось, в этой специализированной отрасли, Чу Ваньнин ничем был не в состоянии помочь и, в таком случае, ему можно было наконец придаться ничего неделанью.

В сумерках он стоял в павильоне Алого лотоса на понтонном мосту наблюдая за рыбками, когда в ворота постучали. Чу Ваньнин отозвался:
- Заходи.

Лунный свет осветил молодое лицо посетителя, это был Наньгун Сы.
- Уважаемый наставник, вы звали меня?

- Я слышал, говорят, что ты с Е Ваньси послезавтра собрался уйти с Пика Сышэн. Куда вы планируете пойти?

Наньгун Сы опустил ресницы:
- Мы хотели пойти к горе Цзяо*.
*водяной дракон., морской змей, безрогий дракон

Гора Цзяо находилась в Линьи, возле границы школы Жуфэн, она была одним из опорных пунктов. Для школы Жуфэн это было очень важным местом. Говорили, что некогда первый глава основатель школы Жуфэн заключил соглашение с цзяолуном (водным драконом). Кости цзяолуна после его смерти, превратились в гору, и с того времени всех выдающихся личностей школы Жуфэн, хоронили в этом месте. Эти горные вершины из поколения в поколение охраняли духов погибших героев школы Жуфэн. И если кто то попробовал бы напасть оттуда по глупости, он был бы казнен горами, от него не осталось бы целого трупа. Каждый год во время зимнего солнцестояния глава школы Жуфэн приходит туда, чтобы совершить жертвоприношения и поклониться, поэтому, яснее говоря, гора Цзяо это родовой храм предков для школы Жуфэн.

- Мой отец… - глаза Наньгун Сы как будто на миг потускнели. Он продолжил, - Мой отец рассказал мне, что на горе Цзян в родовом храме хранятся сокровища, накопленные прошлыми поколениями глав школы для помощи потомкам в экстренных случаях. Я думаю, теперь настало время достать их.

По отношению к Чу Ваньнину он даже не думал сохранять осторожность, само собой он сразу же открыто рассказал о местонахождении сокровищ. В отличии от Сюэ Мэна и остальных, он не был в таких близких отношениях с Чу Ваньнином, но всегда был неразрывно связан с ним. Ведь только лишь из-за несчастного стечения обстоятельств, он не стал его учеником.

Время от времени Наньгун Сы размышлял, что если бы в прошлом не умерла его мама, на озере Цзиньчэн не произошел бы этот безжалостный обмен, то теперь ему бы следовало называть Чу Ваньнина «Учитель»?

- К горе Цзяо долгая дорога, я слышал, чтобы выразить почтение, перед восхождением необходимо голодать десять дней, только тогда восхождение будет успешным, а иначе дух горы Цзяо отвергнет вас. Если вы хотите идти, то лучше на Пике Сышэн закончить очищение постом, а после трогаться в путь.

Наньгун Сы покачал головой:
- Ныне каждый человек на границе мира культивации ненавидит меня и Е Ваньси, мы не можем избавиться от этого. Если мы долго здесь пробудем, люди узнают и получится, что мы только впутали в это главу Сюэ. Так что мы не можем остаться.

- Что за глупости ты говоришь.
- ……
- Десятидневное голодание очень тяжело, а если вы уйдете, и враги найдут вас? Тем более глава Сюэ очень великодушен, он не разрешит вам вот так просто вдвоем уйти. Послушай меня, не уходи пока.

Наньгун Сы за много дней так устал, был так измотан, что сейчас, услышав слова Чу Ваньнина, у него на сердце стало очень тяжело и защипало в носу. Он почти заплакал.

Быстро опустив голову, он проговорил:
- Уважаемый наставник, это большая милость. Наньгун Сы никогда не забудет этого.

- Да перестань, это несколько дней и только, о какой милости тут говорить. – ответил Чу Ваньнин, - Кроме того, я попросил тебя прийти еще для одного дела.

- Уважаемый наставник, говорите.

- Я слышал, как Сюй Шуанлинь говорил, что у тебя тираническое* золотое ядро и ты подвержен безумию. С этой болезнью ты можешь обратиться к госпоже Ван, чтобы она тебя осмотрела.
*путь насилия, принцип управления силой и страхом.

Наньгун Сы оцепенел, а затем, горько усмехнувшись, ответил:
- Этот порок семьи Наньгун передается из поколения в поколение. Отец уже приглашал мастера Ханлиня из Гу Юуэ осмотреть меня. Он сказал, что нет никакого выхода. Это невозможно подавить, болезнь будет только развиваться. Если лучший мастер во всем мире осмотрел и сказал, что нельзя вылечить, то как госпожа Ван найдет какой-то лучший метод?

- Мастер Ханлинь не не может, а возможно, не хочет лечить. – сказал Чу Ваньнин, - У школ есть разногласия и вражда, здесь задействовано много интересов, поэтому, то что он может их защищать, это нормально. Что же касается госпожи Ван ……. Она действительно глубоко изучала методы как сдержать жестокое ядро. Пожалуйста, разреши ей помочь тебе.

Наньгун Сы был удивлен:
- Зачем она хотела так глубоко это изучать?

- … это просто совпадение. Не задавай так много вопросов. Иди.

Наньгун Сы многократно извинившись, покинул павильон Алого лотоса. Чу Ваньнин, глядя ему вслед, невольно вздохнул.

Он думал о том, что Наньгун Сы изначально был таким блестящим, летающим в облаках, дерзким и надменным человеком. Он любил смеяться, когда был в хорошем настроении, и его глаза сияли, когда он смеялся, как свет утренней зари.

Он не знал, когда снова сможет увидеть его таким.

Как только он собрался пойти в дом, неожиданно в ворота опять постучали. Чу Ваньнин решил, что это вернулся по делу Наньгун Сы, поэтому сразу сказал:
- Заходи.

Двери открылись и вошел не Наньгун, а Мо Жань, в руках он нес деревянный тазик. Мо Жань немного поколебался в нерешительности, похоже, не хотел выглядеть слишком грубым. Он слегка кашлянул и произнес:
- Учитель.

Чу Ваньнин немного удивился:
- Ты по делу?

- Ничего важного. Я пришел спросить тебя, не хочешь пойти вместе помыться?

Чу Ваньнин чуть не поперхнулся, он вытаращил глаза и закашлялся, прежде чем спросил:
- Куда?

Мо Жань нерешительно, скромно проговорил:
- В купальни Мяоинь.

- ………….
В водоеме Мяоинь девять поворотов и десять изгибов, вытянешь руку и трудно различить и пять пальцев на руке, там можно было так спрятаться и делать что угодно, что никто не заметит.

И неожиданно Мо Жань приглашает его туда пойти помыться. Чу Ваньнин почти струсил, он подумал, что этот человек настоящий бесстыдник.

Потерявший стыд и совесть Мо Жань продолжал:
- Сюэ Мэн только что помылся и уже вернулся, он сказал, что в купальне Мяоинь мало кто….- Пока он говорил, его щеки немного покраснели. Он чувствовал, что говорит слишком прямо и открыто, поэтому добавил, - Сегодня холодно. Я подумал, что если Учитель пойдет мыться в пруду, то может простудиться…

Конечно же, он не мог бы простудиться. Если бы Чу Ваньнин хотел, он бы мог поставить вокруг теплый магический барьер и конечно же, этого не мог не знать Мо Жань.
Он это знал и все же пригласил Чу Ваньнина вместе пойти помыться в купальню Мяоинь. Что у него на уме, было ясно как белый день*. Кто бы мог подумать, он еще смел опасаться, что ему будет холодно, совсем стыд потерял.
* сердце Сыма Чжао – очевидно, очевидные амбиции.

Бесстыжий Мо Жань смотрел на него своими черными как смоль глазами:
- Учитель, пойдем?

- …………
Чу Ваньнину было понятно, что если он кивнет, это будет говорить о том, что он понял, что ему предлагает Мо Жань. Он знал, что у его волчонка волчье сердце, однако хотел пойти в его рот.

В рот…

Подумав об этом, он вдруг вспомнил ту ночь помутнения в гостинице. Когда Мо Жань без колебаний спустился вниз и заставил утонуть его в наслаждении, которого он никогда раньше не испытывал.

Тогда эти ласковые и жаркие глаза были затуманены влажным паром любовного желания, и когда они смотрели на тебя, сердце размягчалось и таяло.

- Пойдем со мной, проводи меня.

- … тебе пять лет?

Этот человек, скрывая в сердце дурные замыслы, плывя по течению улыбнулся и нежным голосом проговорил:
- Угу, скоро стемнеет, а я боюсь призраков. Хочу старшего братика Ваньнина, только тогда осмелюсь идти ночью.

Тьфу, настоящий бесстыдник.

Но Чу Ваньнин все равно пошел.

На Пике Сышэн ученики в основном мылись после вечерних занятий, поэтому в это время в купальне Мяоинь действительно было очень мало народа.

Мо Жань откинул мягкую тюль и голыми стройными ногами ступил на дорожку, мощеную агатом. В клубах пара он наклонил голову и улыбнулся Чу Ваньнину, указав на отдаленное место. А после пошел вперед.

Чу Ваньнин про себя холодно усмехнулся: Разве не ты боишься призраков? Так что ж ты бежишь впереди меня.

Купальни Мяоинь разделялись на секции, были две большие - пруд с лотосами, Ляньчи и пруд Мэй, дикой сливы, засаженные травой небожителей и переполненные духовной силой. По большей части ученики принимали ванны в этих водоемах. Кроме них было несколько безымянных мелких, скрытых. В эти места заходили очень редко, только если два больших были переполнены, обычно там никто не хотел мыться.

Старейшина Юйхен с холодным, бесстрастным выражением лица шел один по тропинке вверх. Боковым зрением он выхватил в большой купальне несколько неясных силуэтов, но было невозможно рассмотреть лица. Он только мог слышать звуки голосов этих учеников, они просто болтали всякую чепуху и сплетничали.

Немного дальше от купальни Мэй, пар был таким густым, что не разглядеть и своей вытянутой руки.

Вдруг большая рука показалась из тумана и обняла его. Чу Ваньнин спиной будто приклеился к раскаленной и крепкой груди Мо Жань. Может потому, что он был прижат так близко, а одежды на нем было так мало, он был способен ясно почувствовать мужское желание, находящееся в полной боевой готовности.

Чу Ваньнин испуганно проговорил:
- Что ты делаешь? Перестань безобразничать.

Мо Жань прижавшись вплотную наклонился к его уху и с улыбкой произнес:
- Братик Ваньнин, нельзя идти дальше, там призрак.

- …………
Чу Ваньнин мысленно колебался между фразами «призрак- твоя задница» и «братик-твоя задница». В конце концов он все же прошептал:
- Отпусти.

Мо Жань не отпуская его рассмеялся еще нежнее:
- Так тяжело отпустить, мне не под силу.

- Ты больной?

- Ага, я правда болен. – прошептал Мо Жань, - Если не веришь, посмотри сам.

Чу Ваньнин решительно ответил, хотя уши у него покраснели:
- Не буду я смотреть.

Мо Жань рассмеялся и очень хрипло произнес:
- Это тоже не плохо, будь по твоему.

Однако сейчас, у этого мужчины, как говорят, на словах одно, а руки делают совершенно другое. Как грубая мелкая галька, подушечки пальцев провели по горлу Чу Ваньнина, медленно скользнули вверх и схватили за нижнюю челюсть.

- Перестань…. безобразничать!

В тумане стало окончательно ничего не видно, однако остальные чувства обострились еще сильнее. Чу Ваньнин почувствовал, как Мо Жань наклонил голову и влажно и горячо дышал ему в затылок. От возбуждения все его тело мелко задрожало.
- Братец Ваньнин, почему ты дрожишь? Тоже боишься призрака?

- Хватит болтать чепуху!

Мо Жань ласково рассмеялся и подхватив его сзади, поцеловал в шею. Не без капли почтения, он ответил:
- Как скажешь, не болтаю. Так…. Учитель, вы разрешите этому ученику прислуживать вам при купании, хорошо?

- ………..
Казалось бы, куда еще хуже.

Чу Ваньнин не выдержал, поднимающийся из горячего источника пар, обжигал его тело, он ни с того ни сего почувствовал себя ужасно неловко и даже немного унизительно. Его глаза покраснели, и он вдруг сказал:
- Не буду мыться, я ухожу.

Мо Жань зная о его щепетильности и застенчивости, однако тоже почувствовал, что этот человек просто сбегает с поля боя перед битвой. Такой милый и смешной. Мо Жань спросил:
- Учитель, как ты сейчас можешь уйти? Что если ты случайно кого-то встретишь?

Чу Ваньнин с невозмутимым лицом ответил:
- Встречу и встречу, лучше пусть меня собака укусит, чем слушать твой бред.

- Собака укусит?

- …. А что?

Мо Жань улыбнулся. Из-за того, что он весь горел в возбуждении, блеск глаз его был темным, совсем не похожим на обычное мягкое сияние. Он обнажил ровные белые зубы и наклонился вплотную к уху Чу Ваньнина.

Чу Ваньнин ожидая, что он скажет нечто еще более бредовое и пошлое, уже было разозлился, но услышал, как этот мужчина тихо и крайне угрожающе произнес:
- Рррр… гав.

- … что это значит?

- Разве не похоже? – Мо Жань всерьез даже немного огорчился, - Раньше у меня был молочный щенок с синими глазами и узором на лбе в виде трех языков пламени. Он именно так и гавкал.

Чу Ваньнин потерял дар речи:
- В жизни не слышал. К тому же зачем ты так стараешься лаять как собака?

Мо Жань опять улыбнулся:
- А ты как думаешь?

- …. – Чу Ваньнин промолчал.

Мо Жань, поцеловав в ухо, наклонился и начал лизать его шею, хрипло проговорив:
- Я залаял, потому что Учитель сам сказал, что предпочёл бы чтобы его укусила собака.
Чу Ваньнин одеревенел. Кровь стучала в ушах бум-бум-бум, его обдало жаром.

Как раз в этот момент тот человек еще добавил:
- Могу я тебя сейчас укусить, Учитель?

Не дожидаясь ответа, он яростно впился в его губы поцелуем.

Яростно беспорядочно прижимаясь к нему, Мо Жань с самого начала хотел лишь попробовать и сразу остановиться, однако он не предвидел, что это то же самое, что утолять жажду отравленным вином. Чу Ваньнин действительно был его и ядом и лекарством, он был способен полностью уничтожить его здравомыслие и возбудить всепоглощающий пожар желания.
Его «попробовать и остановиться» превратилось в ненасытную жажду, он не мог прекратить при всем желании.

При всем желании это его «не могу прекратить» становилось жарким дыханием.

Когда они разъединили губы и зубы, фениксовые глаза Чу Ваньнина все еще были затуманены, но, однако он все же не забыл о деле:
- Я здесь чтобы помыться, нужно в начале помыться ….

Тогда Мо Жань тихо произнес что-то вроде «ммм» и «ах», у него был необыкновенно сексуальный хриплый голос. Услышав это так близко, Чу Ваньнин держался из последних сил, однако он сам понимал, что все напрасно. Его позвоночник словно прошило током, а в его глазах так же разгорался жаркий огонь.

Ладонь Мо Жань опустилась на его запястье, и он повел его за собой вглубь горячего источника. Журчащий звук водопада заглушал частое громкое дыхание этих двоих.

Чу Ваньнин все еще чувствовал некое беспокойство, и когда Мо Жань держа его за руку хотел подойти, он заставил себя поднять руку и останавливая его прошептал:
- Тут точно никого?

- Никого, я все осмотрел.- ответил Мо Жань низким, обжигающим как кипяток голосом, еще более горячим, чем вода в горячем источнике, еще более обжигающем все внутри.
- Учитель, ты потрогай, я правда болен? Почему такой горячий …. Такой твердый.
- ………….
- ………………

Щеки Чу Ваньнина горели, он ужасно стеснялся. Но его руку держал Мо Жань и не позволял высвободиться. От прикосновения этого щупальца, такого свирепого, в его голове словно что-то взорвалась. Он почти одеревенел, хотел отдернуть, но сила Мо Жань была слишком велика. Он так крепко сжимал его руку, что она заболела. Как будто хотел раздробить ее.

Дыхание молодого мужчины стало частым, таким горячим и страстным, что это было почти мило. В густых клубах пара все выглядело нечетким и только лишь совсем близко перед глазами можно было ясно видеть его красивое лицо, черные как смоль влажные и жаркие от возбуждения глаза.

Адамово яблоко Мо Жань перекатывалось, когда он, пристально глядя в лицо Чу Ваньнина тихо говорил:
- Учитель, помоги мне….

А затем снова впился в чуть приоткрытые губы Чу Ваньнина.

Похоть - это огонь, залитый кипящим маслом, который нельзя потушить водой, волна жара накатывает, и тысячи деревьев превращаются в пепел.

В поцелуях сплетались языки и губы. Языки скользили вглубь, чтобы напиться дыханием друг друга, но все было бесполезно, этого было так мало, возбуждение разгоралось еще больше.

Мо Жань крепко схватив Чу Ваньнина увел его вглубь горячего источника, вода там не доходила до пояса. Он толкал Чу Ваньнина к гладкой скале и одновременно как одержимый страстно целовал его. Попутно он стягивал с него тонкое купальное одеяние. Они слишком быстро вошли в воду и все еще не разделись.

Бурный поток воды плескался о скалу, поднимая дождевую завесу, в ушах стоял шум водопада бам-бам-бам, ничего не было слышно.

Чу Ваньнина прижали к отвесной скале и целовали, его халат был широко распахнут и верх спущен по локти, тем самым связывая его руки за спиной.
- Ты… не надо….

Однако то, что он был связан, вызывало в нем и стыд и делало еще больше чувствительным. Он задыхался под ласками Мо Жань. В одно мгновение грудь его покраснела, когда ее грубо облизывали шершавым языком. Его брови вразлет страдальчески поднялись. Обычно величественные, благородные черты лица из-за возбуждения постепенно искажались, он терял голову. Его разум держался из последних сил и в конце концов уступил похоти и пришел в неистовство.
- Легче, немного легче…

В горле пересохло и Чу Ваньнин, не удержавшись, запрокинул голову, прикрыв фениксовые глаза задыхаясь от такого грубого напора.

Туман над водой рассеивался, скрывая все.

Чу Ваньнина развернули спиной, он чувствовал, как под водой крепкие ноги Мо Жань прижимаются к его ногам. Его лицо упирается в прохладную скалу, а внизу наоборот, температура все повышается. Он закрыл глаза. Как он мог представить, что однажды с учеником собьется с праведного пути и дойдет до такого состояния, что будет заниматься такими развратными вещами в купальне Мяоинь, куда в любой момент могут заглянуть люди.

Стыд, недоумение, желание, возбуждение все это привело к тому, что взгляд его еще больше расплывался.

Вдруг что-то толстое длинное и горячее, какая то мощная вещь уперлась у него между ног, и заскользила между ягодиц. От неожиданности он невольно тихо выдохнул:
- Ах….

Мужчина за его спиной остановился, а потом, казалось возбужденный его тяжелым дыханием, обхватил крепче за талию и с силой под водой толкнулся в него.

Хотя он не входил, а только лишь вколачивался между ног, тем не менее Мо Жань был очень сильно возбужден. Ведь человек под ним был Чу Ваньнин, а это было для него самым сильным афродизиаком.

Он приник к его телу. Сверху казалось, что водная гладь только лишь слегка колышется, как от стеблей лотоса, но внизу, в горячем источнике, толстый крупный член, упрямо и жарко терся о внутреннюю часть бедер Чу Ваньнина. Несколько раз он скользнул мимо потайного нежного места. Голова Мо Жань была как в тумане. Он уже почти не считаясь ни с чем хотел задрать ляжки Чу Ваньнина, надавить, удерживая его на руках и войти, позволяя тому месту, где он был столько раз в прошлой жизни, поглотить его, обернуться вокруг и высосать его. Он хотел крепко обнять Чу Ваньнина, проникнуть до конца, полностью овладеть им. Пусть его бедра обернуться вокруг его талии и он выебаный, рыдая в голос, кончит.
- Ваньнин …..

Из горла вырвался влажный хриплый звук, рассыпая искры вокруг.

Глаза Мо Жань потемнели, ритмичные звуки накатывающих волн шлеп-шлеп, совершенно такие же как в предыдущей жизни во время их совокупления и ощущения от горячей воды в источнике в соединении с трением между бедер Чу Ваньнина, заставили его осознать, что он вот-вот совсем потеряет голову.

Он низко ахнул и, прежде чем успел сделать что-нибудь еще более безумное, вдруг повернул Чу Ваньнина и прижался грудью к его груди. Водопад похоти сводил с ума и застил им глаза, горячие капли воды падали на опьяненные от любовной страсти лица. Мо Жань неистово прошелся поцелуями по линии челюсти, но вскоре жадно, почти насильно и жестоко сжал губы Чу Ваньнина.

Другую руку он опустил вниз и крепко обхватил уже так же мучительно долго стоявшее желание Чу Ваньнина вместе со своим членом.

Чу Ваньнин и подумать не мог, что можно так сделать. От подобного рода возбуждения от совместного трения у него сами собой закрывались глаза и он, наклонив шею вниз тихонько застонал:
- Мо… Мо Жань…

Он успел только невнятно произнести имя этого человека, как следующий его звук был запечатан ртом Мо Жань. Мо Жань быстро надрачивал их с Чу Ваньнином члены, объединив вместе, потирая и возбуждая его. Он, крепко обнимая своего Учителя, чувствовал, как Чу Ваньнин в его объятиях едва уловимо дрожит. Эта дрожь заставляла его быть нежнее, обожать, сводила его с ума и делала одержимым.

Когда поцелуй закончился и их губы разъединились, Чу Ваньнин посреди этой животной кипящей страсти, открыл глаза, опустил голову и машинально посмотрел вниз, где соединялись их тела.

От одного взгляда кожа на голове онемела.

Он впервые так ясно увидел член Мо Жань. Это был по истине клинок из плоти и крови, толстый и крепкий, налитой, исполненный мощи. В этот момент сексуального возбуждения, эта вещь выглядела такой огромной, блестящей от напряжения с сильно выделяющимися венами. Головка ствола, уже намокшая от (смазки) предэякулята, ритмично и мягко скользила и терлась о живот Чу Ваньнина.

Чу Ваньнин тут же закрыл глаза. Он задрожал. В мозгу воцарился хаос.

Почему такой огромный…. Как он может войти, пожалуй, я даже не смогу взять это в рот, меня стошнит. Как он такой может…..

Ему было очень стыдно, его глаза жарко покраснели.

Если такую вещь вставить в него, то он, наверное, умрет?

А потому все те иллюзии и сны на самом деле нереальны. Щеки Чу Ваньнина словно раскалились до красна, как он такое мог придумать, как это возможно….

Как это возможно, чтобы он мог сам встать на колени на кровати и выдерживать это жестокое вторжение. Как он мог сам принять такой член и, кроме того, еще и бесстыже, задыхаясь стонать, как будто в припадке животной похоти, умоляя трахнуть себя еще больше, еще сильнее.

Как это возможно при этом себя чувствовать хорошо, как можно от такого проникновения кончить….

Как это возможно.

Чем больше он об этом думал, тем невероятнее это казалось, а также очень унизительным и обидным. Вплоть до того, что в душе он почувствовал презрение к самому себе. К счастью, Мо Жань не дал ему много времени на обдумывание подобных мыслей.

Большая рука Мо Жань сжимая себя и Чу Ваньнина хорошо знала, что делать.

Возбуждение постепенно нарастало, вены на шее вздулись, мышцы от напряжения тряслись. Чу Ваньнин не выдержал, звук его голоса почти просочился наружу.
- Не кричи, здесь туман и лиц не разглядеть, но голос можно услышать.
Проговорив это, Мо Жань второй рукой зажал ему рот и нос.

Он так крепко зажимал ему рот в этом горячем тумане, что у Чу Ваньнина возникло чувство, горячее как кипяток, что он сейчас задохнется. Его руки были все еще сдержаны за спиной полуснятым одеянием, голос перекрыт, эти ощущения от того, что он крепко полностью связан были болезненно возбуждающими.
- Оооох….

Эти издевательства были слишком мучительны, у него невольно из глаз потекли слезы.

Он был похож на умирающего журавля, когда откинувшись назад, запрокинув голову и обнажив хрупкую шею мотал головой…. словно на самом деле умирал. Но Мо Жань не отпускал, он принялся целовать и кусать его адамово яблоко. Подняв взгляд, он увидел выражение лица Чу Ваньнина, на котором отражалось мучительное терпение. Он смотрел, как Чу Ваньнин хмурит брови, его вид словно тот собирался умереть и вознестись.

- Учитель…
Пробормотал он и не в силах устоять, убрал руку, прикрывающую рот Чу Ваньнина и яростно принялся его целовать.

Возбуждающий звук воды, стремительный водопад.

Мо Жань целовал Чу Ваньнина так долго, что ему не хватало воздуха, его губы распухли, он задыхался, глаза затуманились.
Мо Жань крепко обнял его и прижался к шее. Горячий источник тайного желания и тяжелого дыхания длился довольно долго. Когда они подошли к финалу оба уже промокли насквозь, горячий пот, горячий источник. Они переплетались шеями как дикие животные, бешено сплетающиеся, стремящиеся друг к другу и сожалеющие лишь только о том, что нельзя быть ближе, еще ближе, нельзя полностью втереть в себя плоть и кровь другого,( раствориться друг в друге.)

- Не надо… я правда не хочу… - Чу Ваньнин держался из последних сил, словно пик наслаждения заставлял его дрожать от страха, - Не делай этого больше, я не буду….

Услышав тихое бормотание Чу Ваньнина, глаза Мо Жань еще больше потемнели, он поцеловал его в щеку и задыхаясь проговорил:
- Детка, подожди немного, давай вместе…

Его рука задвигалась быстрее, он неосознанно двигал бедрами, и мало помалу у этих двоих не осталось никаких других мыслей, как только о человеке перед глазами. Вожделение и любовь.
- Ах…. Ааа…
Разрядка была слишком приятной, может быть потому что это было возбуждающее тайное свидание в купальне Мяоинь, оно было более бурным, чем обычно, оно сводило с ума. Вплоть до того, что Чу Ваньнин не смог сдержаться и во время оргазма хрипло выдохнул, забыв понизить голос.

Двое мужчин оба тяжело дышали, грубые и любящие, грязные и кристально чистые, в глазах отражается лишь лицо напротив, только его лицо….. они снова поцеловались, запутанные, влажные, как будто отголосок возбуждения, зарябил и рассеялся.

- Ты так много кончил…. – невнятно пробормотал грязным голосом Мо Жань.

На его руке и на них обоих всюду были их любовные соки. Взгляд Мо Жань потемнел, он вытер живот Чу Ваньнина, двигаясь вдоль ладного пресса, наверх, размазывая по его груди.

Чу Ваньнин постоянно дрожал. Он трепетал в объятьях Мо Жань из-за пережитого оргазма и возбуждения, эту дрожь он совсем не мог контролировать. Мо Жань держал его и поглаживая прошептал на ухо:
- Это было очень приятно?

- …..
- В следующий раз… если ты будешь готов… - потное тело крепко прижалось, Мо Жань поцеловал его, - Мы сделаем по-настоящему, хорошо?

Несмотря на то, что он давно был готов, но услышав, как эта фраза прозвучала, к тому же только что, своими собственными глазами увидев этот устрашающе мощный и огромный, у Чу Ваньнина онемела спина, и мышцы всего тела напряглись.

Мо Жань заметив это слабое движение мышц, принялся целовать его еще нежнее и нежнее.
- Я не позволю испытать тебе много боли, я сделаю тебе приятно….

Возбуждение еще не отступило, они находились все еще в глубине этого водопада, и он продолжал упрашивать.
Голос Мо Жань пропитанный любовью и животной похотью, был низким:
- Тебе понравится, правда …. Когда он войдет, может быть совсем чуть-чуть, но я смогу все держать под контролем….

Чу Ваньнин чувствовал лишь невыносимый стыд, он хотел уйти, но ноги его ослабли и одеревенели.
- Не говори такого….

Большей частью он понимал, что на самом деле не испытывает отвращения. Однако Мо Жань был непослушным, не слушаясь его, он приблизил влажные губы к самой мочке уха и продолжал искушать:
- Я все сделаю хорошо…. Учитель, если ты боишься, что будет больно, можно принять лекарство. Я пойду и куплю….. доверься мне. Когда ты привыкнешь, тебе будет очень хорошо.

Я видел тебя в предыдущей жизни, когда трахал и доводил до потери рассудка.

Но в то время это было из ненависти, это было наказанием.

В этой жизни я лишь хочу обнимать тебя, слиться духом и телом воедино и никогда не разлучаться. Я хочу тебя любить, хочу, чтобы тебе было хорошо, хочу, чтобы ты не смог забыть меня.

Он целовал его губы, а в глазах, словно на сыром хворосте опять занимался огонь. В одной фразе, этот прохвост опять был нежен и ласков, рыбную вонь прикрыв искренностью и накрепко приковав кровожадностью.

Первая половина была почтительной, а вторая потерявшая всякие рамки.
- Мой хороший Учитель, разрешишь выебать и кончить в тебя?

Автор говорит:
Мини театр: «Кто перебарщивает 0,5 или 2,0?» современность и прошлое перепутано, не воспринимайте это всерьез…
Цай Бао госпожи Ван(именно так, это всего лишь жирненький кот): Старейшина Юйхен, как вы думаете, кто из них 0,5 или 2,0 заставляет вас больше стыдиться, кто больше перегибает палку, мяу?
*(булочка приготовленная на пару)
Чу Ваньнин: 2,0
Цай Бао: Почему, мяу? Разве он не очень внимателен к вам?
Чу Ваньнин: 0,5 никогда ни о чем не спрашивает, он только делает. Хотя иногда его слова действительно очень грязные, но для меня это не имеет значения. А 2,0?
Цай Бао: А что 2,0, мяу…?
Чу Ваньнин: (в дикой ярости) Думает ли он, что я чувствую, когда он с таким подобострастным уважением меня о таком спрашивает! Неужели ему все еще нужно, чтобы я кивнул головой и сказал:«Конечно, входите, не забудьте надеть презерватив, добро пожаловать?»
Цай Бао: Пожалуй, похоже на то, мяу, ха-ха-ха-ха …
Чу Ваньнин: 0,5 никогда не спрашивает о моих ощущениях и впечатлениях, он обыденно, закончил свое дело и не говоря ни слова ушел на работу. 2,0 же необходимо взять у меня интервью о том, что у меня на душе…. Может в будущем мне надо будет заполнять анкету удовлетворенности клиента для него?
Цай Бао: мяу хахахахахахахахаха-гав! Рассмешило гавканье собаки!
В тот же день Цай Бао, вернувшись за гору, распространил среди всех кошек Пика Сышэн тематическую статью «Хочешь быть боссом или верным псом».
Цай Бао: Товарищ старейшина Юйхен заявил, встречаться с 0,5 это как самому быть первоклассным жиголо, которому не платит босс и имеет нахаляву, мяу!
Жоу Бао:* Товарищ старейшина Юйхен заявил, встречаться с 2,0 это как самому быть дотошным привередливым боссом, и тратиться, чтобы купить первоклассного жиголо, мяу!
*мясной пирожок
Назавтра на Пике Сышэн все кошки были лишены кошачьего корма….




Я знала, я знала, что с Пирожком у нас мысли на Чу одинаковые )))

@темы: 18+, Хаски, 2ha, Хаски и его Учитель Белый Кот, Мо Жань, Чу ВаньНин, Император Мира Тасьень-Цзюнь, husky and his white cat shizun, Чу ВаньНин - Учитель, ЧВН, Шицзунь - Белый Кот, Мо ВэйЮй

---

195 Учитель самый потрясающий.

Услышав, что кто-то зовет ее, Е Ваньси обернулась. Несмотря на изможденный вид ее дух и жизненная сила, были не так уж плохи, как представлялось Мо Жань.
Увидев Мо Жань, Е Ваньси опустила взгляд и следуя этикету поприветствовала его по мужски, эта привычка не могла исчезнуть так быстро.
- Молодой господин Мо.

Мо Жань посмотрел на нее и стоящего рядом Наньгун Сы и не удержавшись спросил:
- Вы … откуда вы пришли, почему вы все в крови…

- Когда мы вышли из Линьи, по пути нам встречались злые духи и демоны, сложно было сохранить опрятный вид, прошу прощения. – ответила Е Ваньси.
Мо Жань хотел еще что-то спросить, но его опередил Сюэ Чженъюн:
- И ты пришел, Жань-эр? Хорошо, проходите оба.

Как только Чу Ваньнин вошел в зал, он больше ни разу не взглянул на Мо Жань, а прямиком направился к своему месту наверху. Он расправил одежду и посмотрел в сторону Наньгун Сы.

Пусть они и не были официально названными с Наньгун Сы учителем и учеником, однако он был его первым учителем. Только лишь от взгляда на Наньгун Сы, его сердце скорбело, однако он произнес всего лишь одну простую фразу:
- … вы оба более-менее в порядке?

Разумеется, со дня гибели школы Жуфэн, сейчас он действительно был единственным кто, увидев их спросил все ли с ними в порядке.
Глаза Наньгун Сы немного покраснели. Он резко опустил голову вниз и сжав кулаки, закрыл глаза. Он долго стоял молча, стараясь подавить желание заплакать при Чу Ваньнине. Затем хрипло произнес:
- Ничего. Ничего не случилось, все терпимо.

Чу Ваньнин, однако, легонько вздохнув, опустил глаза, больше ничего не сказав.
Он нисколько не поверил словам Наньгун Сы. Дорога из Линьи была такой долгой, два молодых человека надрываясь, пробираясь по ней, как это могло не принести никаких страданий.

У Сюэ Чженъюна сердце болело от жалости, он, принялся перессказывать:
- Юйхен, пока тебя не было, молодой господин Наньгун и барышня Е рассказали, что нашли кое какие улики и поспешили к нам.

- Слышал, что это касается Сюй Шуанлинь?

- Да.

- Садитесь и расскажите. – сказал Чу Ваньнин.

Мо Жань тут же придвинул стулья, но Наньгун Сы и Е Ваньси по прежнему чувствовали себя грязными и вонючими с дороги и не захотели садиться. Чу Ваньнин тоже не принуждал их. Он помолчал какое-то время, а затем спросил:
- В тот день, когда мы расстались в Линьи, куда вы пошли?

- Мы с Е Ваньси были вынуждены спрятаться от пожара за рекой, на горе Вэй. – ответил Наньгун Сы. Помолчав, он продолжил, - Гора Вэй- это уединенное, заброшенное место, поэтому оттуда было неудобно передать сообщение. Е Ваньси получила ранение, поэтому после того, как утих пожар, мы на время остались там, чтобы набраться сил, а потом вернуться назад …. Вернуться в школу Жуфэн.

Сейчас, услышав, как Наньгун Сы упомянул эту школу к которой он присоединился первой, спустившись в мир, как в поговорке «вещи остались прежними, а люди-нет», Чу Ваньнин не знал, на что похожи его ощущения, помолчав со вздохом сказал:
- Там должно быть и травинки не осталось.

- Уважаемый наставник говорит верно, действительно, совершенно бесплодные земли. Но, тем не менее, из руин все же выползло кое-что.
Чу Ваньнин подняв взгляд:
- Что?

- Эти насекомые.

Наньгун Сы взял свой лежащий перед ним окровавленный мешок и приоткрыл его. Внутри копошились мелкие твари. На зеленых надкрыльях у них были черные пятна, три больших и два маленьких, всего пять пятен, хвост насекомых был раздвоен и от них исходил слабый запах крови. Большинство этих насекомых сгрудились в мешке, похоже, они боялись света. Но несколько штук уже вылетели наружу, рассевшись на стенах зала Даньсин, на колоннах террасы, переползая с места на место, они оставляли за собой кровавые следы.
Мо Жань знал, что это за насекомые - это были жуки шихунь*
*пожиратели душ.

Подобные жуки жили только в Линьи, в пруду крови * в окрестностях школы Жуфэн. Они были одновременно и живыми и мертвыми насекомыми и питались плотью и душами людей.
* сюэчи (место для грешников)

Почти все старейшины сочли этих жуков омерзительными. Луцунь зажал себе своей головной повязкой рот и нос, не в силах вынести этой вони.
- В развалинах мы обнаружили этих жуков шихунь. Я раньше считал, что их привлекал пруд крови, поэтому их было столько, но оказалось, что это не так. – сказал Наньгун Сы.

- Почему?

- Жуков слишком много. Я с Е Ваньси прежде прошел мимо всех 72 городов школы Жуфэн и везде, на всех кирпичных кладках, в грязи, в золе, все было сплошь покрыто жуками шихунь. Мы решили, что это не нормально и тщательно все проверили. Мы обнаружили не только взрослые особи, но и личинки …… Уважаемый наставник должно быть понимает, что я хочу сказать.

Чу Ваньнин не очень разбирался в ядовитых насекомых, да к тому же он был немного сбит с толку. Но, затем, все обдумав, он понял.

Пруд крови находился недалеко от горы Вэй, от Линьи он был отгорожен рекой. Пусть крылья жуков шихунь и слабы, но немного взрослых особей, учуяв мертвечину, могли с трудом перебраться. А личинки?
Как могли личинки отрастить ноги и переплыть реку, преодолеть горы и реки? Как они смогли добраться до пепелища школы Жуфэн?
Чу Ваньнин нахмурился:
- Некто принес заранее и оставил их там?

- Да, я так думаю.

Старейшину Таньлана, сидящего рядом, услышанное внезапно осенило:
- Подобные жуки, пожирающие души способны накапливать духовную энергию. После стихийных бедствий повсюду столько ненависти и обид в душах умерших, а в Линьи множество культиваторов. Жукам стоит только сожрать души этих культиваторов, и готово дело, только и всего. Сохраненная ими духовная сила нисколько не отличается по свойствам от первоначальной. И имея этот многотысячный источник тебе даже не требуются магические мантры, он также сгодиться и на то, чтобы заставить двигаться большие формирования (формация)?.

Так что же за человек мог выпустить этих насекомых? Некто, кто мог заранее предусмотреть бедствие в округе Линьи? Кому потребовалась чужая духовная сила?
Никто не ответил, но ответ был понятен без слов.

Имелся лишь только один главный зачинщик – Сюй Шуанлинь или, возможно его следует называть именем, данным при рождении - Наньгун Сюй.
- Значит, в верхнем и нижнем мире день и ночь мы разыскивали опираясь на следы магии Сюй Шуанлинь, а в результате это вообще не его духовная энергия, а жуков? – сказал Сюэ Чженъюн.

- Да, это действительно так. – ответил Наньгун Сы.

Сюэ Чженъюн поколебавшись, проговорил:
- Но … заклинание поиска может искать только людей, оно не может отыскать следы нечисти и демонических тварей. Если Сюй Шуанлинь действительно использовал этот метод, то он может еще очень долго скрываться.

Он спросил Таньлана:
- Возможно ли с помощью выслеживания насекомых найти местонахождение Сюй Шуанлинь?

- Невозможно. – ответил Таньлан, - Жуки шихунь направляются в загробный мир, чтобы насытиться вдоволь обломками душ и сразу же все уходят вниз, под землю. Так что невозможно проследить их направление.

Услышав это, Сюэ Чженъюн вдруг что-то вспомнил:
- Раз уж они направляются в преисподнюю, почему бы нам о них не расспросить гуру Хуайцзуйя? Он наверняка больше знает о мире призраков.

Чу Ваньнин тут же отклонил эту мысль:
- Нет необходимости его спрашивать.

- Почему?

- И искать его бесполезно, - ответил Чу Ваньнин, - Он не хочет вмешиваться в мирские дела, так что он не захочет ничего сказать.

Чу Ваньнин был личным учеником гуру Хуайцзуйя, в данный момент он так категорично это произнес, что людям, несмотря на недоумение, во всяком случае было неудобно обсуждать это дальше. В главном зале в то же мгновение воцарилось молчание.

Спустя некоторое время Сюэ Чженъюн пробурчал:
- И что же тогда делать? Раз уж Сюй Шуанлинь использовал ядовитых тварей, чтобы скрыть следы духовной силы, все наше расследование как бы бесполезно? Неужто дадим ему улизнуть?

Чу Ваньнин предложил:
- А если поменять тактику розыска, можно ведь?

- Как?

- Уважаемый глава, Сюй Шуанлинь уходя, взял с собой три вещи, вы помните, что это было?

Сюэ Чженъюн перечислил:
- Золотое ядро Ло Фэнхуа, Наньгун ….. – он взглянул на Наньгун Сы и тихо вздохнул. Затем продолжил тише, - Главу Наньгун, а еще божественное оружие.

- Хорошо, у человека есть какая-то главная цель, ему нужно в спешке убегать, а он по прежнему крепко цепляется и тащит с собой эти три вещи. Не просто так же это, и не от нечего делать. По мнению главы, зачем Сюй Шуанлинь забрал с собой старшего брата? – спросил Чу Ваньнин.

- Эээ…. отомстить?

- Тогда зачем он прихватил божественное оружие?

Сюэ Чженъюн задумчиво проговорил:
- Опираясь на пять типов кристально чистой духовной энергии разорвать трещину в ад.

- Он разорвал эту трещину в ад для того, чтобы получить золотое ядро Ло Фэнхуа, - ответил Чу Ваньнин, - Ему нет необходимости делать это еще раз.

- Тогда зачем?

- Я думаю, что возможно, все это ради техники Возрождения мертвых.

Сюэ Чженъюн в миг остолбенел:
- Но техника Возрождения мертвых ….. для нее не нужно применения пяти типов кристально чистой духовной энергии. Разве гуру Хуайцзуй уже не применил ее?

Чу Ваньнин покачал головой:
- Хуайцзуй уже когда-то говорил, что в этом мире техники возрождения есть разные, поэтому уважаемому главе вовсе не обязательно ориентироваться на ту, которую он применил.

Услышав это, Таньлан произнес с кривой ухмылкой:
- Старейшина Юйхен не имеет никаких доказательств своими пустыми словами. По какой причине вы дерзко высказываете абсурдную мысль, что Сюй Шуанлинь провернул все это только ради техники Возрождения?

- Основываю это на том, что последнее, что он взял с собой – золотое ядро Ло Фэнхуа. – ответил Чу Ваньнин.

В большом зале голос Чу Ваньнина звучал спокойно, низко и четко.
- Много лет назад я вел следствие в Цайде о безвинно погибшей девушке. Эта девушка в детстве некогда повстречала сумасшедшего, он был весь в крови. Он расщедрился и накормил ее мандарином, а еще сказал, что ее глаза очень напоминают ему его старого друга. Этот сумасшедший в конце произнес одну фразу – «парень из Линьи в двадцать сердцем уже мертвец»

Двадцать лет, ну конечно, это был возраст, в котором Наньгун Сюй пострадал от наговора. Множество людей так осуждали и упрекали его, что во веке веков он не смог бы начать новую жизнь.

В тот год, на собрании на горе Линшань, он был горячим и напористым, он был таким честолюбивым. Он считал, что своими силами, полагаясь на свой талант и свое усердие, он добьется честно и справедливо всего того, что заслуживает.

Но он отдал все свои силы и старания, а получил лишь одну дурную славу.

Острый клинок в его руке и стремления в его сердце в конце концов не смогли победить хорошо подвешенный язык его старшего брата, его лесть и подлость.

Он возненавидел.

Его ненависть стала так глубока, не было места, где он мог бы пожаловаться на несправедливость, все издевались и насмехались над ним, осуждали его и отворачивались с презрением.

В конце концов живой человек стал мертвецом, а мертвец, конечно, злым духом.

Разбитый злой дух медленно выбрался из под горы ненависти и крови и хочет получить справедливость, которую он заслуживает, от всех честных людей в мире.

- Сейчас понятно и без слов, что тот сумасшедший, это Сюй Шуанлинь. Но кто тогда этот старый друг, на чьи глаза похожи глаза Ло Сянсян?

- У них одинаковые фамилии – Ло …. – изумленно проговорил Сюэ Чженъюн, - Неужто это Ло Фэнхуа?

- Я думаю, что это должен быть Ло Фэнхуа. – ответил Чу Ваньнин, - На озере Цзиньчэн, Сюй Шуанлинь пробовал разные заклинания и технику Вейцзи Чжэньлун и технику Возрождения. Технику Чжэньлун ради того, чтобы полностью контролировать других людей, а для чего тогда Возрождение? И в итоге он взял с собой два тела, главы Наньгун и Ло Фэнхуа. Ни в коем случае эта техника не могла бы быть для главы Наньгун.

- Но зачем ему воскрешать Ло Фэнхуа? – пробурчал Сюэ Чженъюн, - Разве не Ло Фэнхуа некогда предал его?

- Чужая душа – потемки, так что нельзя сказать ничего необдуманно. – сказал Чу Ваньнин. – Только то, что он унес с собой труп Ло Фэнхуа, и кроме как для оживления, я не вижу другой причины.

Все в зале молчали. Тщательно обдумав, они все считали, что анализ Чу Ваньнина на самом деле был неплох, однако не было никаких доказательств. Говоря по существу, это в конце концов лишь его умозаключения. Ответ на эти вопросы, пожалуй, может дать только неизвестно где скрывающийся в данный момент Сюй Шуанлинь.

После собрания Мо Жань очень долго размышлял. В тот же день, вечером, он пошёл в теплый зал, разыскивать Сюэ Чженъюна.

Сюэ Чженъюн просматривал древние рукописи. Он перелистывал книгу под названием «Жуки шихунь» с соответствующим содержанием, надеясь нащупать зацепку, которая подскажет, где сейчас может находиться Сюй Шуанлинь.
- Дядя.

- Жань-эр? Уже так поздно, а ты еще не лег спать?

- Я не мог заснуть, хотел спросить у дяди кое что об этом деле.

Сюэ Чженъюн махнул головой, жестом приглашая его сесть. Мо Жань тоже не стал много болтать, а спросил сразу напрямик:
- Дядя, а ты не знаешь, Ло Фэнхуа …. Он ведь был учителем Сюй Шуанлинь, что он был за человек?

- А, Ло Фэнхуа. - Сюэ Чженъюн наморщил брови. Он долго думал и в конце концов тряхнув головой сказал, - Я очень мало контактировал с ним. Точно не скажу, но, пожалуй он был …. честный, стойкий, справедливый, мало говорил, но, на самом деле, характер у него был хороший. Так же он был решительный, не откладывал дела на потом. В то время, пока он был главой школы Жуфэн, он посылал учеников к нижним границам мира культивации, чтобы они там истребляли нечисть.

- В общем, одним словом, исключая планы узурпировать место главы школы, принадлежащее семье Наньгун, в остальном его не за что упрекнуть, так? – подытожил Мо Жань.

Сюэ Чженъюн вздохнул:
- А, верно. Не то слово, что упрекнуть, он изначально и был действительно хорошим человеком. Я все не могу понять, как такой человек, что могло случиться, что он наложил на своего ученика такой жестокое и тяжелое проклятие.

Мо Жань, поколебавшись немного вдруг спросил:
- Дядя, а ты не думаешь, что то, как ты изобразил Ло Фэнхуа, немного напоминает другого человека?

Сюэ Чженъюн потрясенно замер:
- Ты имеешь в виду Юйхена? …. Да ладно, откуда у Юйхена хороший характер.

- Нет, другого человека.

- И кого?

- Е Ваньси. – сказал Мо Жань

- Ааа…. – протянул Сюэ Чженъюн. Круглыми глазами он уставился в одну точку, словно пережевывая во рту эти два слова. Он еще медленнее проговорил, - Е Ваньси ….
Этот человек был добрым и стойким, выносливым и непоколебимым. В воспоминаниях о том маленьком периоде, когда Ло Фэнхуа был руководителем школы, он действительно был похож.

- Похож?

- … внешне, - Сюэ Чженъюн все больше изумлялся. Поскольку Е Ваньси и Ло Фэнхуа были разного пола, у них была большая разница в возрасте, а также их положение с школе Жуфэн тоже отличалось, поэтому он раньше даже и не думал сравнивать этих двоих людей. А сейчас, когда Мо Жань упомянул об этом, он внезапно осознал, что эти два человека прямо-таки вырезаны по одному шаблону. Они были похожи, как две капли воды.

Чем больше Сюэ Чженъюн об этом думал, тем больше удивлялся. Старые воспоминания всплывали одно за другим. Вплоть до того, что он смог смутно припомнить, что Ло Фэнхуа, в то время, когда был еще приглашенным наставником в школе Жуфэн, одевался в таком же стиле, что и Е Ваньси, их одеяния были очень похожи.
А еще, манеры, тон речи и поведение.

Даже то, как они натягивали тетиву лука …

В молодости, он видел, как Ло Фэнхуа натягивал тетиву. В то время был праздник в честь дня рождения Наньгун Лю и школа Жуфэн пригласила обоих братьев Сюэ. Сюэ Чженъюн вспомнил, как в тот день, среди кружащихся снежинок, Ло Фэнхуа тремя пальцами туго натянул тетиву, отставил мизинец, и наконечник стрелы внезапно вылетел со свистом разрезая густые как вата хлопья снега. Со ста шагов он поразил снежного демонического зайца, который тут же упал на землю.
Все окружающие расхваливали его мастерство, Ло Фэнхуа же, нежно улыбаясь, складывал лук и стрелы назад. Он повесил лук на сгиб левой руки и кончиками пальцев второй руки непроизвольно поглаживал тетиву.
Конечно, это были плавные движения, свободные и безмятежные, а итог, в отличии от других людей, грозных и воинственных, был грандиозным.
Сюэ Чженъюн оглядывался по сторонам, чувствуя себя пораженным, он сохранил этот момент в сердце.

Сейчас ему пришло в голову, что во время боя, когда небеса раскололись, Е Ваньси с Наньгун Сы, тоже использовали лук и стрелы. Оперенные стрелы Наньгун Сы были стремительными и яростными, но на Сюэ Чженъюна это не произвело большого впечатления. Зато Е Ваньси, когда очередь из оперенных стрел заканчивалась, привычным жестом перекидывала лук на сгиб левой руки, а другой рукой так же бессознательно поглаживала тетиву.

Он сам тогда, не в силах сдержаться, постоянно смотрел на нее, напряженно вспоминая, эта нежная и естественная, свободная манера ему напоминала какого-то человека.

Он вдруг хлопнул себя по лбу:
- Ох, правда…. Это правда, правда так! Похоже, как две капли воды!

Мо Жань подняв брови, спросил:
- Что похоже?

- То, как они стреляют из лука, Ло Фэнхуа похож на Е Ваньси, точь-в-точь!

Мо Жань глядя как беспрерывно охает и удивляется Сюэ Чженъюн, невольно улыбнулся. Он только проговорил:
- Дядя, немного не так.

- А? Что не так?

- Все наоборот. – сказал Мо Жань.

- Наоборот?

- Да, это не Ло Фэнхуа похож на Е Ваньси, - вздохнув проговорил Мо Жань, - Это Е Ваньси похожа на Ло Фэнхуа.

Когда он проговорил эту фразу, его глаза засияли. Он почувствовал, что на этот раз можно быть уверенным, в этом нельзя ошибиться: - техника Воскрешения Сюй Шуанлиня, действительно предназначалась для оживления Ло Фэнхуа.

Хотя он и не знал всех старых дел школы Жуфэн, там еще было нераскрыто множество секретов, но, за две его жизни, в прошлой Сюй Шуанлинь принял смерть за Е Ваньси, а в этой он взял ответственность за школу Жуфэн, только чтобы не подвести ее, зачем?

Он не мог представить, что Сюй Шуанлинь поступал так исключительно потому, что она его приемная дочь и все это он делал из жалости.

Этот человек, Сюй Шуанлинь, очень беззаботный на вид, некогда сказавший «парень из Линьи в двадцать сердцем уже мертвец», давший своему дому девиз «Двор расставшихся трех жизней» , внешне так хотел обратить прошлое в прах, забыть все природное доброе начало, вплоть до того, что дал такое имя приемной дочери. Он выбрал именно это, чтобы все счистить, стать абсолютно голым.

Ваньси – забыть прошлое.

Забыть прежнего себя, старого друга, забыть и не оглядываться на ненависть, на любовь.

Но, тем не менее, незаметно для себя, Сюй Шуанлинь вырастил Е Ваньси в той же манере, которая не шла у него из головы, словно отображение в зеркале. Из этой брошенной сироты он воспитал образ другого человека.

Этот человек так искренне старался и надеялся забыть все прошлое, но, пожалуй, всю свою жизнь, с самого начала, жил в этом болоте воспоминаний.

К этому времени Мо Жань уже смутно догадывался, по большей части из-за того, что он сам уже некогда находился во мраке сумасшествия, что он может примерно предсказать поведение Сюй Шуанлинь по сравнению с другими намного точнее. Но было не очень уместно говорить о своих размышлениях другим людям, поэтому он только и мог, что сам строить догадки и спокойно наблюдать за событиями.

На следующий день, безрезультатно просмотрев древние тексты, Сюэ Чженъюн опять созвал совет.

- Ядовитые твари и разные странные насекомые – это сильная сторона Гу Юэе. По сколько жуки, пожиратели душ обнаружены на месте школы Жуфэн, мы должны уведомить об этом Цзян Си.

Сюаньцзи согласился:
- Не имеющие себе равных в целительстве корифей Ханьлинь, подчиненный Цзян Си, пусть он займется этим, он не может ошибиться.

Но Чу Ваньнин, нахмурившись, спросил у Е Ваньси:
- Барышня Е, вы когда-нибудь видели, что ваш приемный отец содержал каких-то ядовитых насекомых?

- Никогда.

- Может быть в медицинских целях он приручал других тварей? Что-то читал, исследовал.

- Он… у него был только попугай. Не говоря уже о редких или демонических животных, даже обычного щенка и в мыслях у него не было взять. А в искусстве врачевания он был еще слабее.

Выслушав ее, Чу Ваньнин взглянул на Сюэ Чженъюна:
- О жуках шихунь лучше пока не извещать Гу Юэе.

- Почему?

- Раз Сюй Шуанлинь был не силен во врачевании, а также неумелым в приручении другой живности, в таком случае выкармливал и занимался ядовитыми тварями не он, а скорее всего тот, чья рука высунулась из раскола.

- Ты правда подозреваешь Гу Юэе……

- Нельзя делать необдуманных выводов. – ответил Чу Ваньнин, - Но, однако всегда следует соблюдать осторожность.

Автор говорит:
Мини театр: «Кто такой босс №2?»

Сюй Шуанлинь: Всем привет, я представлюсь. Поскольку я являюсь в этом сражении боссом номер 1, поэтому я думаю провести одну викторину. Позвольте спросить, кто босс номер 2 и как с ним бороться?
Мо Жань: Я держу пари, что босс номер два – это твой учитель. У него такой хороший характер, что я могу использовать свою иронию* и он сразу же будет побежден
* секретный язык ниндзя – означает злая ирония, резкие слова (мем в Китае из Наруто)
Чу Ваньнин: Я держу пари, что босс номер два – это 0.5. У него характер такой плохой, что я собираюсь прижать его к земле и без стеснения побить и он сразу же будет побежден
Сюэ Мэн: Я …. Я держу пари, что босс номер два ….Цзян Си? Он так трясется над своим богатством, что я собираюсь использовать его банковскую карту и он сразу же будет побежден.
Ши Мей: Я держу пари, что босс номер два – это, ладно, я сам. Ай, как могло случиться, что человеческая жизнь такая трудная, даже коробку еды в угол спокойно не заказать.
Мей Ханьсюэ: Товарищи, посторонитесь, это твоя коробка, которую ты заказал у меня. (Лапса -есть какой то подтекст, но я его никак не просеку)

@темы: 18+, Хаски, 2ha, Хаски и его Учитель Белый Кот, Мо Жань, Чу ВаньНин, Император Мира Тасьень-Цзюнь, husky and his white cat shizun, Чу ВаньНин - Учитель, ЧВН, Шицзунь - Белый Кот, Мо ВэйЮй

---

Разбавлю эрху Рудольфом

Он, я так понимаю, на немногих по словам окружения, говорил, что собирался жениться, вот, Талита Пол была одной из них. Очень красивая девушка. А уж какие зажигательные танцы, как Рудольф на нее смотрит и веселиться от души. И Эрик с ними.

---

194. Учитель, разве я не твоя любимая сестренка Жань?

Учитель съел немного и гневно возмутился:
- Женился, что значит женился? Ты же взрослый мужчина, как тебе не стыдно произносить подобные слова….

Мо Жань улыбнулся еще ярче:
- Тогда, раз не ты женился на мне, тогда я женился на тебе?

Чу Ваньнин разозлился еще больше, впрочем, он был не сколько зол, сколько ему было стыдно.

Хоть убейте, он не мог сказать Мо Жань, что распутная тыква превратила его внешность в точно такую же как в его беспорядочных снах, того, кто был намного бледнее, чем Мо Жань.

И уж совершенно он не мог сказать Мо Жань, что уже когда-то во сне, они и правда сплетались на кровати и горячий пот струился по ним, когда они яростно занимались любовью.
Как говориться, беречь честь человеку необходимо настолько же, насколько дереву свою кору. В этом мире самая важная вещь для старейшины Юйхена, это его личная честь.

Поэтому Чу Ваньнин с досадой сказал:
- Если ты продолжишь нести чушь, уходи сейчас же, я не позволю тебе здесь оставаться.

На этот раз Мо Жань действительно притих и сжал губы, казалось, он немного обиделся. Но он выглядел таким милым и послушным, влажные черные глаза посмотрели на Чу Ваньнина, да к тому же кончиком носа он потерся о его щеку. Как бы мягко и капризно говоря «Мммм, тогда я не буду тебя ни о чем спрашивать, хорошо, Учитель, не прогоняй меня.»
- Учитель, Учитель, не хотите, ну и хорошо.

Чу Ваньнин вздрогнул, сердце его тут же растаяло как масло, он не мог сопротивляться, но все же оттолкнув его и помотав головой, с каменным лицом он сказал:
- Нечего без толка меня звать.

- В самом деле, если называть тебя Учитель, это звучит не так душевно.

- О чем ты?

Мо Жань сразу же логично принялся разъяснять:
- Вот смотри, я при посторонних называю тебя Учитель, когда мы наедине я тоже называю тебя Учитель, это как-то бессмысленно, ведь так?

Чу Ваньнин на это не купился:
- Не так.

- …………….

Так, эта уловка не сработала, нужно менять тактику. Мо Жань притянул к себе Чу Ваньнина непрерывно повторяя на все лады «Учитель, Учитель, Учитель» и с каждым разом его голос звучал все слаще и приторнее, так, что волосы на хребте Чу Ваньнина поднялись дыбом. В конце концов его терпение лопнуло. Он схватил свиток, лежащий рядом и ударил Мо Жань по щеке.
- Замолчи.

Свиток был очень толстый, но шлепнул он очень легко, совсем не больно.

Мо Жань улыбнулся, опустил руку Чу Ваньнина со свитком, из-за которого показалась его несравненно прекрасная физиономия:
- Боюсь, что привыкну таким голосом тебя называть и могу случайно, от смущения, так же сказать и при посторонних. Поэтому все таки нужно придумать отдельное название.

Острые кончики бровей Чу Ваньнина приподнялись:
- Если ты придумаешь другое название, неужто по привычке не перепутаешь перед чужими людьми?

Мо Жань вздохнул:
- Почему бы тебе не клюнуть на это.

- …………..

Сорвавшись с такого крючка, Чу Ваньнин еще больше не обрадовался. Он опустил голову вниз и принялся собирать книги, не обращая внимания на развалившегося на столе, ученика, сдувающего со лба растрепанную челку.

В таком мире и согласии они просидели ровно минуту. Мо Жань очень расстроенным голосом сказал:
- Я хотел попросить о чем то Учителя.

- Хм?

- И Ши Мей и Сюэ Мэн, все называют тебя Учитель. Я тоже называю тебя Учитель. Нет никакой разницы. Я, я хотел бы немного, я думал попросить, чтобы немного отличаться…. Чтобы только я мог так тебя называть.

Руки Чу Ваньнина остановились, он выпрямился и посмотрел на него.

- Я не буду часто тебя так звать. – Густые, длинные ресницы Мо Жань опустились, отбрасывая тень на его нос, - Только изредка…. тоже нельзя?

- ……………

- Если нельзя, ну ладно. – Мо Жань выглядел еще более расстроенным, - Не буду просить, тогда не буду.

И наконец, все таки Чу Ваньнин уступил.

Он был старше Мо Жань почти на десять лет и все так он не мог устоять перед уговорами этого молодого парня, когда он ласкался и умолял.

Он чуть кивнул головой и глядя на этого ослепительно улыбающегося, такого красивого мужчину, чувствовал себя немного обманутым….

Кажется, он всегда был таким свирепым, оскаливал зубы и выпускал когти, но результат был один, он почти все время шел на компромисс с Мо Жань, всегда ему уступал.

Он действительно как рыба, которая очень долго петляет и наконец, у нее мутится в голове, и она попадается на этот крючок по имени Мо Жань.

- Хорошо, как я должен тебя называть? – спросил «крючок».

Чу Ваньнин спокойно ответил:
- Как хочешь.

- Как, хочу. Тогда это очень важное дело.

Мо Жань надолго задумался, но ему не хватало мозгов, к тому же он был довольно нетактичный, поэтому ему оставался один путь:
- Золотце?

Чу Ваньнин тут же вспомнил ту иллюзию и торопливо сказал:
- По другому.

- Чу Лань*?
* молодой человек, муженек Чу

Чу Ваньнина действительно чуть не стошнило. С мрачным выражением лица он спросил:
- … тогда мне нужно называть тебя Жань Мей*?
* младшая сестренка Жань

- Ха-ха-ха-ха, действительно, не очень хорошо. – Мо Жань, улыбаясь, почесал в затылке. Он опять нахмурился, усердно размышляя. Но сколько бы он не думал, в таких вещах он неизбежно применял немного больше силы, чем надо и в результате получалось еще хуже, - Чу Лань, драгоценная детка?

Закончив говорить, он сам себе ужаснулся и поддерживая лоб руками, уже отчаялся.

Чу Ваньнин, видя его таким, не удержался от смеха:
- Все же не надо так много думать, а то ты своими размышлениями только голову ломаешь, какой в этом смысл? Наоборот, еще неудобнее.

Мо Жань понимал, что он прав, но все же он не смирился и ответил смеясь:
- Ну подожди, я хорошенько еще подумаю и придумаю самое походящее для тебя.

Он встал рядом с Чу Ваньнином и притянул его к себе. Уцепившись за загривок, он усадил Чу Ваньнина к себе на колени и уставился на него.

Чу Ваньнину стало немного неловко:
- Что за…

Мо Жань коротко вздохнул и пробормотал:
- Сколько бы я не видел тебя, не могу сдержаться.

- Что за бардак… не….

Он не закончил фразу, его рот уже был закрыт теплыми, влажными губами Мо Жань со свежим и сладким ароматом. Он крепко обнимал человека, сидящего на коленях и эти двое на одном стуле действительно глубоко целовались. Снаружи доносился непрерывно стук капель дождя и этот звук дождя заглушал застенчивый звук переплетающихся языков и губ.
Когда они разделились, Чу Ваньнин медленно открыл влажные глаза. Он хотел посмотреть на Мо Жань, но не осмеливался.

Мо Жань улыбнулся, он знал, какой Чу Ваньнин стеснительный. Не в силах сдержать свои чувства, он крепко обнимал и гладил его. Их сердцебиения смешивались.
- На самом деле все равно как тебя называть, все будет хорошим.

- Хм?

- Не важно, - Мо Жань рассмеялся. В конце концов он придумал, - Учитель самый лучший.

Чу Ваньнин прислонился к его плечу, ощущения были слишком сладкими, к тому же он просто не знал, что ему делать.

Верхом сидя на коленях Мо Жань, он уже ясно мог ощутить ту твердую и горячую вещь, и чувствовал, что его голова уже дымится.
Спустя долгое время он прошептал:
- Ты почему снова….

- Кхе, ничего страшного.

- … я …. Помогу тебе… - после этой фразы лицо Чу Ваньнин загорелось как ошпаренное.

Мо Жань торопливо ответил:
- Незачем. Скоро Учителю надо идти на совет старейшин.

Чу Ваньнин выдавил из себя, искоса глянув:
- Еще немного есть времени, на чашку чая, должно…..

Мо Жань сконфуженно произнес:
- Этого не хватит.

- А?

- … не успею довести до конца.

Чу Ваньнин оцепенел, а после того, как до него дошло, покраснел еще больше.

Он торопливо подскочил с коленей Мо Жань и отступил на шаг.

Отступив, он был немного раздосадован. Пожалуй, можно подумать, что он испугался. Поэтому он шагнул вперед.

Мо Жань было смешно на это смотреть. Он сидел на стуле, не прячась. Даже если одежда и прикрывала его, но то место, где поднялось его желание выглядело все равно до ужаса свирепым, способным отнять у человека жизнь.

- Не буду тебя дразнить. – Мо Жань опять притянул его, крепко схватив за запястье. Сначала он хотел опять усадить его и целовать, но вкус Чу Ваньнина был такими соблазнительным, что он боялся сам себя, что не сможет сдержаться. Поэтому он просто держал его руку.

Он притянул ее к себе и коснулся губами, глядя на Чу Ваньнина. Потом его ресницы опустились, и он поцеловал ее. Очень благоговейно.
А под конец он лизнул.
- Учитель такой сладкий.

Дождь в Шу то прекращался, то начинался снова, шел полмесяца. Наконец, в один день, небо начало проясняться и выглянуло солнце.

Мо Жань, перебираясь через глубокие стремительные потоки, шел по бамбуковой роще. Сегодня возобновились утренние занятия, но Чу Ваньнин не пришел. По слухам он ушел на задний склон горы, обучать несколько неуклюжих учеников Сюаньцзи, метать дротики «мэйхуа*».
*цветы сливы

Еще не дойдя до тренировочного полигона, можно было услышать глубокий равнодушный голос Чу Ваньнина:
- Рука расслаблена, дротик мэйхуа зажат между указательным и безымянным пальцем. Духовная сила спокойно выходит из кончиков пальцев, струиться из них, дожидаетесь, когда она издаст золотой свет, а затем метаете в цель.

«Ша…»

Свет и отблески. Услышав это, Мо Жань понял, что все эти ученики опять промазали и теперь все по очереди, печально вздыхали.
- Господи, как же это трудно.

- Старейшина, вы можете повторить еще разок, чтобы мы посмотрели?

- В то время, когда распространится золотое сияние, дротик мэйхуа немного обжигает, будьте осторожнее и нельзя следить за ним глазами. – проговорил Чу Ваньнин.

- Как можно метко бросать не глядя?

Чу Ваньнин только открыл рот, чтобы ответить, как услышал за спиной насмешливый голос:
- Конечно можно метко бросить.

Чу Ваньнин обернулся:
- Почему ты пришел?

- Брат-наставник Мо, - приветствовала его толпа новых учеников.

Среди них была и очень нежная, изящная и красивая младшая ученица, которая покраснела, как только увидела Мо Жань. Она засуетилась*, обхватив свою руку.
* руки заняты, ноги путаются – суетиться, торопиться

Мо Жань не обратил особого внимания на учеников Сюаньцзи, он сразу подошел и встал перед Чу Ваньнином.
- Учитель может показать им как можно метать с закрытыми глазами?

- … хорошо.

Получив разрешение, Мо Жань снял со своей головы сиреневую повязку в три пальца шириной и завязал Чу Ваньнину глаза. Повязка была завязана туго, но не слишком. Шелковая ткань была как текущая вода. Концы повязки слегка развевались на ветру.
- Дротики мэйхуа. – сказал Чу Ваньнин.

Один из младших учеников старейшины Сюаньцзи подошел и вручил свой дротик мэйхуа Чу Ваньнину.
- Три. – сказал Чу Ваньнин.

- А? – хотя и с недоверием, но все же спокойно этот ученик достал из своей сумки еще два и передал ему. Чу Ваньнин тонким белым пальцем погладил холодное металлическое острие дротиков. Он сжал губы и не проронив ни слова, не останавливаясь, едва заметным движением пальцев, мгновенно метнул дротики ….

- Дзинь! … Танн!

Отчетливо просвистело.

- Ох, прямо в цель! Прямо в самый красный центр мишени! Но там только один.

Чу Ваньнин промолчал. Мо Жань равнодушно заметил:
- Еще два в мишенях у вас за спинами.

Эти новые, только что пришедшие ученики, услышав это, не могли поверить. Один за другим они поворачивали головы и в результате только ужаснулись увиденному. Оставшиеся два дротика были слева и справа. Они глубоко вонзились в мишени на противоположных концах, в самую середину, в яблочко.

Шумела бамбуковая роща, струились лучи утреннего солнца. Ученики Сюаньцзиня от потрясения онемели. Чу Ваньнин поднял сиреневую шелковую повязку, уголки его фениксовых глаз приподнялись за ней и ресницы затрепетали.

Он вернул повязку Мо Жань, сказав при этом:
- Только что этот первый звук был звуком столкновения трех дротиков мэйхуа в воздухе. Хорошо контролируя духовную силу, можно сделать так, что два из них столкнувшись, развернуться и полетят в противоположные стороны. В бою враг часто не готов к этому, и вы получите первое преимущество.

Ученики в толпе беспомощно переглядывались. Вдруг, самый младший с надеждой воскликнул:
- Старейшина, как этому можно научиться? Есть какой-то секрет?

Чу Ваньнин ответил:
- Мо Жань, дай им проверить свои руки.

Мо Жань со смехом вытянул свои руки. Самые младшие ученики обступили его, наперебой пытаясь разглядеть какие-то секреты на его руках. Они рассматривали очень долго и в результате так ничего и не нашли. Впрочем, рассмотрела что-то только та девушка -культиватор, ее сердечко забилось, как у олененка, а глаза заблестели.

Она, с несколькими сестрами, только что поступившими в школу, в душе еще не обрела спокойствия. Они постоянно ходили к подножью горы и покупали разные развлекательные книжки. Они тайно уже ознакомились с тем свитком «Рейтинг размеров героев в расцвете сил мира совершенствующихся», что ранее попался на глаза Чу Ваньнину. Эти девушки, увидев рейтинг длинны этого места, были смущены и очень удивлены. Они хихикали и подшучивали друг над другом, но так же и шёпотом обсуждали эту деталь, в комнате для учениц.

- Я слышала, что говорят, чем длиннее пальцы у мужчины, тем более больше и мощнее это место. – Говорила некая храбрая старшая сестра с большой грудью и такой же большой дерзостью, - В следующий раз, когда я пойду есть в зал Мэнпо, я протиснусь в очередь, встану позади старшего брата-наставника Мо и посмотрю, так ли велики его руки.

В последствии эта старшая сестра действительно пролезла без очереди, чтобы встать позади Мо Жань. Она так быстро бежала, что в спешке опрокинула миску супа, вылив половину горячего бульона на него.

Маленький ротик девушки расплылся, когда она неподвижно замерла от смущения. Она просто не знал, что делать, и видела лишь большую красивую руку, которая подхватила ее миску с выливавшимся горячим бульоном. Она положила миску обратно на столешницу и взамен дала другую.
- Не пролей снова, ни к чему лишние траты.

Услышав этот низкий, магнетический голос, старшая сестрица даже не смела поднять голову. Ее лицо тут же залилось румянцем. Ее голова дымилась, как кипящий бульон в миске.

Она смогла тайком бросить взгляд на талию Мо Жань, рассмотреть ее мощные линии, под полами халата, его широкую грудь и конечно, больше всего внимания привлекли его руки …..

- Превосходно.

Вернувшись после этого, она не могла выговорить ничего, кроме этого слова, только это приходило ей на ум.

Младший сестренки в этой комнате не проронили ни слова, они сжимали губы и у каждой на сердце было очень горячо. Они предались мечтам, наполненными восхитительными предположениями.

Вдруг холодный голос одним ударом выдернул ее из этого воспоминания …
- Что ты там так долго разглядываешь?

… так называемая ученица проговорила:
- Старейшина простите, эта ученица непонятлива, она действительно не может рассмотреть.

- Руки старшего брата Мо понравились вам, потому что они такие сильные?

Другие ученики болтая подошли к ней ближе и она, краснея сразу разволновалась, а потому сболтнула не подумав:
- Пальцы очень длинные.

- ?

Мо Жань тоже не понимая, на что она так долго смотрит, убрал руку и очесал в затылке, оглянувшись на Чу Ваньнина.

Чу Ваньнин, пусть и не знал, что могут означать длинные пальцы, но он не был совсем тупым, чтобы окинув взглядом эту прелестную младшую сестру, очаровательно засмущавшуюся, про себя не догадаться, что это не означает ничего хорошего. Его взгляд постепенно потяжелел. С досады махнув рукавом, он холодно произнес:
- Совершенно не на что тут смотреть.

Увидев его нахмуренные брови, выдававшие его негодование, ученики опешили и все до одного низко опустив головы, отошли.

Мо Жань, чувствуя, что атмосфера застывает, напротив не хотел, чтобы Чу Ваньнин после этого выглядел в их глазах жестоким и бессердечным, рассмеявшись сказал:
- Ааа, это мозоли.

Он сказал это и искоса взглянув на Чу Ваньнина, продолжил:
- Потрите кончики пальцев, появляются мозоли, еще раз потрите и так повторяете по сто раз, тогда вы будете способны точно контролировать духовную энергию, тут не бывает коротких путей.

Вместе они вели тренировку до полудня. Больше половины учеников уже могли в общем овладеть некоторыми приемами, поэтому Чу Ваньнин не задерживал их надолго. Не имело значение, если чужих учеников чему-то немного обучали, но если бы он слишком тщательно взялся за их обучение, наоборот, старейшина Сюаньцзю, чувствовал бы себя некомфортно. Чу Ваньнин ныне тоже не был пятнадцатилетним юношей, только что спустившимся с горы, в конце концов он уже овладел немного этой житейской мудростью.

Вместе с Мо Жань они медленно вышли из бамбуковой рощи и подошли к мосту Найхэ.

Они шли очень близко друг от друга, плечом к плечу и под ниспадающими рукавами едва заметно задевали друг друга руками. Эти прикосновения заставляли сердце замирать от нежной истомы, словно там прорастали весенние бутоны.

Вокруг не было ни души. Мо Жань, наконец протянул руку и сжал пальцы Чу Ваньнина. Несмотря на то, что он сразу же отпустил их, уши этих двоих все же немного покраснели, а глотки пересохли.

Фактически, после той близости дождливой ночью в городке Учан, шансов уединиться этим двоим было до слез мало.

Изредка они уединялись за закрытыми дверями в павильоне Алого лотоса, но им приходилось беспокоиться о том, что неожиданно мог прийти Сюэ Чженъюн.

По правде, сейчас, только лишь это убийственно короткое соприкосновение пальцев, зажгло в груди Мо Жань огонь. Он зашептал:
- Учитель, сегодня вечером мы можем пойти….

Он не успел закончить, как впереди внезапно появился бегущий к ним человек. Мо Жань тут же выпрямился и поджал губы. Он отошёл в сторону, не возвращаясь к этому разговору. Подбежавший человек не увидел ничего необычного, он пришел передать поручение:
- Старейшина Юйхен, там срочное дело. Уважаемый глава просит вас поспешить в зал Даньсин.

- Что случилось? – спросил Чу Ваньнин.

- Прибыл гость с важными известиями, это касается Сюй Шуанлинья. Глава Сюэ в одиночку не может принять решение и с утра созвал всех старейшин. Не могли найти только вас.

Услышав имя Сюй Шуанлинь, Чу Ваньнин уже не мог думать о нежностях, он тут же помчался в зал Даньсин.

Мо Жань последовал за ним.
- Подождите меня, я тоже учувствовал в деле Сюй Шуанлинья. Может я смогу помочь.

Они мчались вместе цингуном, со всех ног и в миг оказались перед дверями зала Даньсин.

Толкнув двери, они вошли в зал. В зале царила тишина. Кроме Сюэ Чженъюна и господ старейшин, посреди главного зала стояли два окровавленных человека.

Взгляд Мо Жань опустился на ножны меча за спиной одного из них. Он припомнил что-то знакомое и спустя секунду от неожиданности у него распахнулись глаза и резко изменилось лицо:
- Е Ваньси?!


Автор говорит:
Маленький театр «Я изменил свои взгляды»
Чу Ваньнин: Зачем люди в романтических отношениях придумывают эти сальные прозвища, это просто невыносимо.
Мо Жань: +1
Чу Ваньнин: Учитель это просто Учитель. Максимум- можно просто громко выкрикнуть имя. А когда называют по-другому, это как-то неудобно, да?
Мо Жань: согласен
Чу Ваньнин:…. Ты правда одобряешь?
Мо Жань: Правда, я передумал. Я думаю, что говорить в кровати : «Учитель, ты такой тугой», «Учитель, тебе хорошо*?» «Учитель, ты весь влажный» в этом есть особое очарование.
*爽- ебаться (в этом случае)
Чу Ваньнин: ……………………………………………..

@темы: 18+, Хаски, 2ha, Хаски и его Учитель Белый Кот, Мо Жань, Чу ВаньНин, Император Мира Тасьень-Цзюнь, husky and his white cat shizun, Чу ВаньНин - Учитель, ЧВН, Шицзунь - Белый Кот, Мо ВэйЮй

---

193 Учитель, ты сочетался браком* со мной?

На Пике Сышэн было всего трое самых одиноких и непорочных людей.
Сюэ Мэн.
Старейшина Таньлан.
Чу Ваньнин.

Сюэ Мэна распутная тыква уже выкинула наружу. Старейшина Таньлан уже был женат. У него была жена, но тело этой женщины было очень слабое, вскоре после свадьбы она умерла от болезни. По слухам, старейшина Таньлан стал изучать медицину, потому что больше не хотел видеть, как кто-то умирает от болезни.
Поэтому остался только Чу Ваньнин.

- Старейшина Юйхен, несомненно сможет все уладить.

- Да-да, молодой господин не смог, мы можем рассчитывать только на наставника молодого господина.

Услышав это Мо Жань занервничал, но он не мог ничего сделать. Только и оставалось, что стоять в стороне.

У него не было никакого плана, и он лихорадочно сказал первое попавшееся, неожиданно обратившись к Сюэ Чженъюну:
- А если я попробую пойти?

Сюэ Чженъюн, смерив его взглядом, очень мягко и вежливо ответил:
- Жань-эр, чтобы подчинить развратную тыкву, самое первое, что требуется - это никогда не иметь любовных историй.

Мо Жань:
- ……
В стороне, у пьяной тыквы, подливавшей Чу Ваньнину, помутилось в голове, она потеряла равновесие и в конце концов – бултых, упала на землю. Когда густой дым от ее падения развеялся, от нее осталась всего лишь крохотная тыковка цвета яшмы, спокойно лежащая на земле.

Сюэ Чженъюн подошел, собираясь положить пьяную тыкву в свой мешок цянькунь, радостно проговорил:
- Ха-ха, вот это действительно Юйхен. Давай, теперь распутная тыква.

Выражение лица Чу Ваньнина было совершенно обычным, только ресницы были опущены. Он не хотел прямо смотреть на Сюэ Чженъюна:
- Не пойду.

Сюэ Чженъюн оцепенел, не говоря уже о окружающих их учениках и старейшинах, все внезапно застыли от удивления.
- Как, почему?

-… перебрал с алкоголем, устал.

Сюэ Чженъюн не был так глуп, даже тысяча чаш не опьянит Чу Ваньнина и это были не пустые слова.

Он прямо уставился на этого чистого равнодушного мужчину в белых одеждах. Под этим ошеломленным взглядом Чу Ваньнин, можно сказать, не выдержал, взмахнул рукавом и отвернулся. Сюэ Чженъюна внезапно осенило, это привело его в изумление, и он все-таки не подумав брякнул:
- Юйхен, неужто ты….

Уши Чу Ваньнин вдруг покраснели, он гневно повернулся, в его глазах феникса метали молнии:
- Что за чушь?

Сюэ Чжэнъюн проглотил язык, так и не произнеся «не женат». Он сам себя остановил, не закончив, думая про себя «как это возможно, что за человек Чу Ваньнин?»
Вань ночной Юйхен (звезда), уважаемый бессмертный Бэйдоу, он имеет какую-то тайную любовную связь, кто в это поверит?

Сюэ Чженъюн принял окончательное решение:
- Тогда ты, ты просто попробуй, тут и будет бродить все время. Пусть она и не вредит людям, но это тоже хлопотно, надоест до смерти. К тому же у этих тыкв кожура такая крепкая, что боюсь нам придется потратить года три, а то и пять, чтобы состругать с нее кожуру.

- …

Взгляд Чу Ваньнина скользнул по толпе, все как один ученики были искренне уверены в его репутации, только лишь Мо Жань чувствовал угрызения совести. Он немного стеснялся, его лицо, залитое краской стыда, не могло укрыться от пристального взгляда.

Чу Ваньнин про себя мрачно выругался. Но в данную минуту и идти вперед и отступить, было одинаково плохим решением. Если сейчас он, взмахнув с досады рукавами уйдет, то пожалуй, после этого родиться еще больше истинных и ложных пересудов, обдумав это он согласился:
- Тогда я попробую.

Распутная тыква в мгновение ока, тут же перенесла Чу Ваньнина себе в живот, а затем самодовольно завертелась и стала раскачиваться. Вся толпа учеников Пика Сышэн не сколько не сомневалась, они полностью были уверены, что Чу Ваньнин, как только войдет внутрь, так сразу же подчинит себе развратную тыкву, и только Мо Жань в душе знал ….

Что самый чистый и невинный в мире бессмертный уже с недавнего времени, с той дождливой ночи, в городке Учан, в сумраке маленького подворья, был на постели, где губы и зубы прижимались к плоти, целовали и ласкали.

Он сам лично испачкал его.

Чу Ваньнин открыл глаза.

Внутри брюха этой тыквы был совсем иной мир. Как самостоятельно созданная завеса смутной иллюзии.

Как и говорилось в легендах, внутри развратно тыквы действительно горели красные фонари и свечи, висела надпись 喜*. Пройдя вперед можно было увидеть большую кровать из красного палисандра, покрытую толстым одеялом. Разбросаные лепестки цветов и красные финики, войлочный матрас, занавеси, сложенное большое покрывало, все было безупречным.
*Си – счастье, радость, торжество, вешается на свадьбе.

Слуга был только один, сама тыква, превратившаяся в старушку. Она стояла у входа и приветствовала искрясь улыбкой. На ее голове были зеленые, цвета яшмы, длинные волосы, а в открытом рту можно было разглядеть так же изумрудно зеленые зубы.

Чу Ваньнин прекрасно знал, что он не мог подчинить себе развратную тыкву, и не хотел тратить время на лишнюю болтовню. Поэтому он шагнул вперед и заговорил со старушкой:
- Госпожа, дай мне просто уйти, не зачем просить меня поднимать вуаль.

Старушка с ласковым выражением лица радостно открыла рот и произнесла:
- Угу, угу , угу.

- …………

Он никак не ожидал, что эта старушка не понимает человеческой речи, она не была такой смышленой, как пьяная тыква и была не способна понять просьбу Чу Ваньнина. Чу Ваньнину ничего не оставалось, как только со вздохом, скрепя сердце, подойти к кровати.

На кровати сидел человек, его верхний плащ был черного цвета, расшитый темным орнаментом с изображением дракона, нижние одежды были алого цвета, с вышивкой в виде перьев феникса, на ногах алые туфли*, голова была покрыта фатой и лицо нельзя было хорошо разглядеть.
*си- обувь которую могли носить только император и императрица

Ковыляя, не спеша, подошла старушка. В ее руке -бах, взвился дымок который превратился в яшмовый жуи1 . Она передала его в руки Чу Ваньнина, а после склонилась, приглашая пройти.

Несмотря на то, что Чу Ваньнин вовсе не жаждал увидеть Мо Жань разодетого как невеста, думать об этом было даже немного омерзительно, однако он вспомнил, что сам в том году, в Цайде, был одет как невеста для посмертного брака, так что он решил, пусть Мо Жань тоже опозориться, несмотря ни на что.

- …………..

Правильно, все верно. Глаз за глаз, несмотря ни на что.

Чу Ваньнин некоторое время постоял перед этим зеленым лицом, делал глубокий вдох, а затем шагнул вперёд.

Старуха подгоняла его:
- Угу, угу, угу.

- Понял я, не волнуйся.

Жуи поднялся и красный шелк упал.

Глаза Чу Ваньнина широко распахнулись:
- Это ты….

Среди свечей феникса и шелкового полога, мужчина в императорском венце* с девятью жемчужными нитями, поднял взгляд. Свет и тень отражались на его бледном и красивом лице, пара насмешливо прищуренных черных глаз, чуть вздернутый подбородок. Он улыбнулся, повернувшись к Чу Ваньнину.
*мянь – корона китайского императора

Чу Ваньнин невольно замер …

Этот человек действительно был Мо Жань, но его лицо было болезненно бледным и такой же больной взгляд, сам его вид был каким-то странным.

- Ммм, похоже в сердце Чу Ваньнин не смог забыть этого достопочтенного. – Увидев его оцепенение, этот мужчина протянул руку и внезапно схватил его за запястье. Пальцы его были холодны как лед, он смотрел в глаза Чу Ваньнина таким хищными, жестокими взглядом, как стервятник.
Мо Жань скривил губы и рассмеялся, однако его смех совсем не был теплым, это был оскал. *
* белые частые зубы

- Этот достопочтенный очень доволен.
……. Какой бардак!

Чу Ваньнин был крайне рассержен и одновременно ему было смешно. Про себя он говорил, что видимо эта распутная тыква, сидя столько времени в пагоде Цзини, совсем сдурела и поэтому этот человек получился такой странный.
- Пусти.

Мо Жань не разжал руку.

Чу Ваньнин повернул голову к зеленой старой госпоже и сказал:
- Пусть он отпустит.

Не успел он договорить, как «невеста» Мо Жань мгновенно встал, Чу Ваньнин успел только заметить, как заколыхались жемчужные нити на его венце, его талию крепко обхватили и все закружилось перед глазами. Когда он опомнился, его уже толкнули на золотую с красным кровать. Мо Жань склонился и сильно по-настоящему придавил его сверху, собираясь (что-то сделать с лицом)??

- Наверное этот достопочтенный подарил тебе такие ощущения, которыми ты так сильно наслаждался? – жаркое дыхание этого мужчины опаляло его шею, - Настолько, что даже забыв обо всем, ты не забыл меня….

Чу Ваньнин нахмурившись, уворачивался от него, в душе проклиная эту магию в распутной тыкве, эти слова были попросту смешны.

Мо Жань всегда обходился с ним ласково и вежливо, он всегда соблюдал правила приличий. Так как же он мог таким образом с ним говорить? Ему было и стыдно, и смешно, он сердился, но оказался беспомощным, уклоняясь в этот момент и сминая постель.

Вдруг, в одно мгновение Чу Ваньнина сощурившись посмотрел в сторону и увидев этот беспорядок среди золотых и алых парчовых простыней, неожиданно вспомнил …

Сны.

Он тут же оцепенел.

Его лицо покраснело.

Это был его сон.

Во снах Мо Жань был именно таким. Его губы произносил эти резкие, едкие колючие слова, это его движения и поведение, грубое и жестокое, абсолютно безжалостное.

Значит это была иллюзия, созданная не по желанию распутной тыквы, а он сам в глубине сердца постыдно воображал подобное? Эта мысль была на столько позорной, что Чу Ваньнин почувствовал себя очень смущенным, он буквально сгорал от стыда, его уши пылали.
- Золотце ….

Неожиданно горячо и влажно. Пока Чу Ваньнин отвлекся, Мо Жань уже целовал его мочку уха, жадно и порочно засовывая внутрь язык.
- А…

Чу Ваньнин был застигнут врасплох, это было на столько неожиданно, так возбуждало, что он на удивление, застонал. Этот звук был таким хриплым и влажным, пропитанный водным паром.

Он уже издал этот звук и это был невыносимо унизительно.

Неизвестно почему, перед глазами эта сцена была слишком реальна. Как будто он очень долго, до этого вот так целовался с Мо Жань, обнимаясь, тот прижимал Чу Ваньнина к кровати. Мо Жань непрерывно целовал его шею, щеки, уши, его движения были грубыми и резкими.

Он снова разозлился так, что его глаза покраснели. Он боролся из последних сил, но никак не мог вырваться. Только когда губы этого «Мо Жань» вот-вот должны были коснуться его..

Бах!

Внезапно «Мо Жань» словно что-то почувствовал. Он вдруг резко замер и в замешательстве посмотрел на Чу Ваньнина.

Воспользовавшись этим, Чу Ваньнин наконец оттолкнул его. В его руке собирался золотой яркий свет. Тяньвэнь уже засияла и направленная на этого иллюзорного «Мо Жань», он одним ударом освободил себе путь.

Увидев сияние Тяньвэнь, «Мо Жань» был до крайности изумлен, не думая он бормотал:
- Ты оказывается… ты действительно …

Ивовая лоза просвистела, разбрызгивая искры во все стороны.

«Мо Жань» выдержал боль удара и не думая сопротивляться, он ошеломленно распахнул глаза и за секунду превратился в тонкую струйку дыма.

Зеленоволосая старушка тоже исчезла, как и призрачный «Мо Жань».

Под пологом со свадебным поздравлением стоял на коленях зеленоволосый, остроухий изящный мужчина. По нему было трудно определить, сколько ему лет.

Все еще кипящий от злости Чу Ваньнин сел на кровати, и схватившись за широко раскрытые полы своего одеяния, подавляя страсть и гнев свирепо уставился своими фениксовыми глазами на этого малого. Низким угрожающим голосом, словно рык хищника, он, скрежеща зубами выговорил:
- Мерзкое отродье.

Этот юный парень и был изначальным духом «распутной тыквы». Он посмотрел на Чу Ваньнина и его лицо стало совершенно белым, перепуганный, он осторожно произнёс:
- Это вы….

Чу Ваньнин был все еще раздражен. Он обернулся и пристально взглянул на него:
- Я кто? Что «ВЫ»?

Распутная тыква и так уже дрожал от страха, он отвешивал поклоны стучась головой о пол:
- Этот младший не знал, правда … - он как будто боялся и имя Чу Ваньнина произнести, дрожа как в припадке, он продолжал через силу, кланяясь до земли, - Прошу, господин бессмертный, простите, пожалуйста простите.

- …………..

В ранние годы Чу Ваньнин убил немало нечисти, он укротил огромное количество демонов и оборотней, Тяньвэнь среди этих отвратительных чудовищ была очень знаменита, у нее была отличная репутация. Некоторые мелкие демоны только заметив его, боялись шелохнуться от страха.

Однако он и предположить не мог, что этот дух распутной тыквы такой же добродетельный.

Чу Ваньнин, убрав Тяньвэнь, мрачно, с холодным выражением на лице, спокойно встал с кровати. Он долго молча смотрел на этого молодого мужчину, валяющегося у него в ногах, а затем произнес:
- Выпусти меня.

- Да, конечно!

Тут же дух распутной тыквы, не дерзая пренебречь приказом, немедленно принялся читать про себя заклинание. Как только он закончил «Бах!» и на этом месте все заволокло дымом. Чу Ваньнин растерялся, от того, что открыв глаза, он ничего не мог увидеть, сквозь этот дым, но когда мгла рассеялась, он наконец смог рассмотреть, что он уже вернулся в зал Даньсин и стоит посреди площади.

Вокруг него сразу же столпились люди.

- Учитель, все в порядке?
- Юйхен, ты справился, все привел в порядок!
- Учитель, учитель, вы не ранены?!

Дым вокруг него имел запах слегка подпорченной тыквы, у Чу Ваньнина от этого немного закружилась голова. Оглядевшись через время, он заметил, что распутная тыква исчезла, а перед ним на голубых камнях пола лежит всего лишь крохотная тыковка персикового цвета.

Чу Ваньнин на мгновение задумался о том, что только что произошло в иллюзии. Ему все еще было очень стыдно и у него не было желания сейчас много говорить, он лишь высокопарно сказал Сюэ Чженъюну:
- Возьмите эти обе получившиеся тыквы и заприте их в подавляющую злые силы пагоду, чтобы они содержались там в порядке.

Сюэ Чженъюн ответил:
- Хорошо… ээ…

Но взгляд его опустился вниз, он метался туда-сюда, в нерешительности разглядывая его.
Чу Ваньнин уставился на него, внутренне сжавшись от страха:
- Что?

- …. Ничего.

Но выражение лица Сюэ Чженъюна вовсе не говорило о том, что там «ничего» . К тому же, Чу Ваньнин вдруг обнаружил, что кроме него, окружающие его люди с веселым любопытством тоже подходят ближе, все взгляды не явно обращены на него. Чу Ваньнин резко повернулся. Даже Мо Жань смотрел на него со смущением, его лицо, пшеничного цвета, покраснело.

- Что….

На этот раз до того, как он произнес «случилось», Чу Ваньнин уже понял причину.

Он опустил голову вниз и увидел свою одежду.

Оказывается, неизвестно в какой момент, пожалуй, тогда, когда он только вошел внутрь распутной тыквы, его одежда сразу же изменилась. Она стала такого же образца, как и на Сюэ Мэне, золотой венец и свадебный пао, поверх накидка с черно белой вышивкой. Именно такая одежда пользовалась популярностью у вступающих в брак, во время совершения брачных поклонений.

Чу Ваньнин:
- ……

Старейшина Юйхен в ритуальных одеждах сражающийся с нечистью- вот это событие. Очень скоро эта тема разговора наводнила вершину Пика Сышэн.

Толпы учеников обсуждали с большим интересом самый важный вопрос: «Интересно, кого же старейшина Юйхен, находясь в брюхе тыквы, в конце концов взял в жены»
Тот, кто дорожил своей жизнью восторженно говорили:
- Несомненно, конечно, это девушка небожительница, прекрасная словно ангел.

Тот кто не дорожил своей жизнью, подмигивая говорили:
- А может это небожитель, богоподобный мужчина?

Те же, кто очень высоко ценили свою жизнь, с серьезным видом объясняли:
- Старейшина, подняв фату, увидел самого духа распутной тыквы. Если бы он увидел кого -то другого под фатой, то распутная тыква бы не обрадовалась, и он не смог бы подчинить себе этого оборотня.

Но общественность отвергла мнение этого высоко ценившего свою жизнь, труса. Все посчитали, что это не интересно. Качая головами, они разошлись от него в стороны.

Вот только на Пике Сышэн был еще отважный, презиравший смерть, храбрец…

В этот день погода была плохой и утренние тренировки остановили. Мо Жань на рассвете прихватив с собой легкие закуски, воспользовавшись, что никто не обратил внимания, тайком прошел в павильон Алого лотоса надоедать Чу Ваньнину.

Поедая рис с пряностями, этот человек, в устах массы людей бывший «прекрасной небожительницей» «богоподобным мужчиной», хихикая потянул Чу Ваньнина за руку:
- Учитель, в распутной тыкве ты женился на мне?


Автор говорит:
Маленький театр «Это правда так – сначала покупаем машину, а потом кхе-кхе, жалуемся»
0.5 – Ты считаешь, я скотина*?
2.0 - …. Ты действительно скотина.
0.5 – Ну хватит, этот достопочтенный презирает тебя и такого рода отношения, когда мужчины встречаясь все держаться за руки. Смотри, этот достопочтенный вышел на сцену всего на секунду, а уже куда все подтолкнул. Если бы это была не иллюзия, эта машина сразу же поехала.
2.0 Купи тормоза. И пожалуйста купи номерной знак 2.0. И притормаживать в разговорах и сближении - это не значит медлить, быть нерешительным.
0.5 – Купи педаль газа. И признай, что это номер Тасянь Цзюнь. И в разговорах, и в сближении, всегда дави на газ, нечего много болтать.
*ты не человек


1. жезл исполнения желаний или чесательная палка, использовался для чесания. Изготавливалась из дорогих материалов и богато украшалась. В последствии получила значение благоприятных пожеланий и экзорцизма. Жуи постепенно становился символом власти и богатства высшего класса. В древние времена она имел широкий спектр применения. Во времена династии Цинь использовали как средство самообороны, а так же члены семьи или друзья отправляли эти чесалки в знак добрых пожеланий друг другу. Особенно использовались такие подарки на свадьбе как подношения императрицы, во время Праздника середины осени и Нового года



Императорские боты Стасяна

@темы: 18+, Хаски, 2ha, Хаски и его Учитель Белый Кот, Мо Жань, Чу ВаньНин, Император Мира Тасьень-Цзюнь, husky and his white cat shizun, Чу ВаньНин - Учитель, ЧВН, Шицзунь - Белый Кот, Мо ВэйЮй