ну и вариации на 100 главу

@темы: 2ha

---

100 Последнее слово Учителя

просто не могу представить как то иначе эту сцену только так и только с Ло ЮньСи



Мо Жань был в ужасе.
В этом мире он видел Девять песен Чу Ваньнина только один раз в жизни, и это было во время их поединка не на жизнь, а на смерть. Чу Ваннинг призвал Девять песен и нежный звук гуциня разорвал воздух, пронзив облака.

Мертвые люди, звери и птицы, оживленные при помощи магической техники игры ЧженЛон, живые управляемые как пешки на доске, как только попали под воздействие магии звуков Девяти песен, были в миг разбужены и к ним вернулось сознание. Звуки гуцинь повергли в хаос всю тщательно выстроенную миллионную армию пешек Мо Жань.
Однако, чтобы призвать столь непревзойденное духовное оружие, требовалась потратить огромное количество энергии внутреннего духовного ядра.

Сейчас Чу Ваньнин не мог призвать даже Тяньвень. Откуда же тогда он мог собрать столько сил, чтобы призвать такое оружие, которое было несравнимо сильнее Тяньвень?
Сейчас, в этом месте, рядом с Небесным озером шла ожесточенная битва. Она ничем не уступала битве в том году, когда сражались ученик и учитель. Однако, сейчас Мо Жань не мог припомнить всех деталей того кровавого сражения. И с ним рядом не было ни одного человека, который мог бы об этом рассказать.

По правде, в прошлой жизни, до самой своей смерти, Мо Жань так и не мог понять, почему Чу Ваньнин использовал всю свою духовную энергию, чтобы призвать Девять песен.
В этой ситуации бы любой непревзойденный мастер боевых искусств не поступил бы так, а Чу Ваньнин сделал это.

В тот день, все пешки ЧженЛон, что сделал Мо Жань, попав в радиус действия звука гуцинь взорвались и превратились в пепел. Сейчас, сила звука Девяти песен, как и много лет назад, когда Мо Жань последний раз его видел, была чистой и мощной. Казалось, что в этот раз она была еще мощнее, что даже заставило его сомневаться, а правда ли духовное ядро Чу Ваньнина было уничтожено в прошлый раз? Возможно, только потому что Чу Ваньнин на самом деле притворялся, он смог столько лет выносить такие унижения, чтобы в будущем смыть кровью свой позор.


Позже, он не мог удержаться, чтобы с тоской не думать о том, чтобы это на самом деле так и было. Если бы только Чу Ваньнин и правда притворялся, тогда бы все не зашло бы так далеко.
Как бы это было хорошо.

Девять песен разрушил заклинания Мо Жань и все культиваторы, которые под их воздействием убивали друг друга, внезапно очнулись. Они даже разбили ледяную колонну, к которой были прикованы Сюэ Мен и Мей Хансюэ, освободив их.
Мо Жань взмыл вверх к облакам, ветер свистел вокруг и развевал его мантию. Его глаза были полны ярости и одновременно восторга. Он хотел увидеть, что за новый, невиданный боевой прием применил Чу Ваньнин в этот раз.


Он подлетел к верхушке горы и ступил за магический барьер, чтобы подойти ближе к Чу Ваньнину.
Он видел, как пара бледных безжизненных рук опустились и перестали перебирать струны Девяти песен. Звук затих.
Чу Ваньнин поднял голову.
Его лицо было таким же белым, как сияющий, озаренный солнечным светом, снег.
Он сказал:
- Мо Жань, подойди.
Ни секунды не думая, импульсивно, он сразу же подошел.

Чу Ваньнин легко дотронулся до него кончиком пальца и из него полился яркий изумрудный, похожий на тонкий луч, свет, который как пар стал клубиться возле его груди. Мо Жань запоздало испугался, что Чу Ваньнин решил таким образом убить его.
Однако, этот свет не причинял боли, напротив, в том месте, куда просачивался этот свет, разлилось приятное тепло.
- Сюэ Мен ранил тебя в это место мечом. Я исцелил рану. – Мягко вздохнув проговорил Чу Ваньнин, - Отпусти его. Мо Жань, если он тоже умрет, в будущем, ты больше ни с кем не сможешь поговорить о прошлом…….
Прежде, чем Мо Жань успел среагировать и понять смысл этой фразы, магический барьер под его ногами внезапно исчез вместе с гуцинем , который призвал Чу Ваньнин.

Он тут же успел призвать Бугуй и вскочить на него, повиснув среди облаков. Однако Чу Ваньнин падал вниз, паря в воздухе, подобно изогнутому опавшему листу. Он израсходовал все свои жизненные и духовные силы.

- Ваньнин!
Он в смятении направил свой меч вниз, чтобы схватить человека, прежде чем тот упадет в ледяное Небесное озеро. Мо Жань подхватил и сжал его в объятьях.
- Чу Ваньнин! …Ты…ты….
Глаза Чу Ваньнина были закрыты, а из-под ресниц, ушей, ноздрей и изо рта хлынула алая кровь.


Всегда полный достоинства, строгий Чу Ваньнин, даже если и был схвачен и заточен на горе Ушань, никогда не сгибал спину. Он никогда не позволял себе выглядеть недостойно. Однако теперь, когда кровь лилась отовсюду, его строгий и изысканный вид исчез. Сейчас он выглядел жалко, полностью утратив контроль над собой.

Чу Ваньнин проглотил полный рот крови, но она все еще пузырилась на губах.
- Ты сказал…. умереть и жить не дашь мне….. однако, видишь Мо Жань…все таки под конец ты недооценил своего учителя….если я решил пойти своей дорогой, даже если захочешь… ты не сможешь меня удержать.
- …..Учитель…..Учитель.
Мо Жань смотрел на него и чувствовал, как холод прокрадывается в сердце и кровь застывает в жилах. Он чувствовал себя таким беспомощным в этот момент, что мог только кричать.

Чу Ваньнин улыбнулся и чуть приподнялся, он выглядел почти радостным.
- Столько времени я влачил это жалкое существование, но я так и не смог смириться. Я все время думал ….хотел составить тебе компанию еще на несколько лет, еще какое то время обучать тебя …. чтобы ты не совершил еще больше зла …однако теперь….теперь…

Мо Жань задрожал, держа этого человека в объятьях, он вдруг сильно испугался.

Страх.

Он очень давно не испытывал ничего подобного. А сейчас это чувство налетело и полностью сокрушило его. Почти вырвало его сердце.

- Теперь я понял, что только моя смерть способна изменить тебя… не причиняй больше зла….

Когда Чу Ваньнин проговорил это, вероятно боль усилилась. Из последних сил он вызвал Девять песен, духовного ядра уже не было и его тело было не в состоянии вынести такого напряжения. Все внутренние органы были повреждены. При вдохе изо рта вырывалась фонтаном кровь. Мо Жань держа его на руках, опустился на берег Небесного озера. На его безумном лице отражалось глухая боль, когда он непрерывно вливал поток духовной энергии.

Однако поток его духовной силы достигая тела Чу Ваньнина был как капля пресной воды растворенная в море.

Мо Жань действительно запаниковал. Великий император, Наступающий на Бессмертных крепко сжимал человека в своих объятьях. Он безуспешно пробовал распределить свою духовную энергию в умирающего, снова и снова терпя неудачу.

- Бесполезно…Мо Жань…. Я взываю Девять песен своей жизнью и смерть моя предрешена, если у тебя….. в сердце сохранилось немного света…..я прошу тебя…. Отпусти…

Кого отпустить?

Сюэ Мена и Мей Ханьсюэ?

Всех культиваторов с горы Куаньлунь, из снежного дворца?

Конечно, я разрешаю… я разрешаю всех отпустить! Ему необходимо лишь, чтобы Чу Ваньнин жил, необходимо, чтобы этот ненавистный человек не умер.

Чу Ваньнин задрожал и еле подняв руку, холодным как лед кончиком пальца дотронулся до лба Мо Жань. Этот жест был ласковым, почти интимным и казалось полон жалости.
- Пожалуйста, прошу тебя… пощади…отпусти себя……….
Злобное выражение на лице Мо Жань застыло.
Отпустить кого….
Перед смертью о ком он беспокоился?
Отпусти…отпусти себя……….
Он так сказал?

Император Тасьень Цзюнь держа его в руках сейчас чувствовал растерянность и какое-то облегчение, удовлетворение, смешанное с сильной болью.
- Пощадить себя? Твое последнее желание, это чтобы я отпустил себя?

Мо Жань беспрестанно бормотал эту фразу, его глаза покраснели. Внезапно он захохотал. Его смех был отвратительно злобный и неистовый, как будто пламя Агни пронзило небеса и испепелило его рассудок, сожгло его душу.
- Ха-ха-ха-ха! Отпустить себя? Чу Ваньнин, ты еще безумнее меня! Ты такой наивный …..ха-ха-ха-ха!
Казалось, что весь хребет Куньлунь вибрирует от эха его мрачного хохота. Это был искорёженный, скрипучий звук от которого любой бы содрогнулся от ужаса.

У Чу Ваньнина внутри болью отдавался безумный смех Мо Жаня, но он мог только глотать кровавую пену. Если бы у него сохранилось хоть немного сил, его выражение лица было бы сейчас очень болезненным, но однако у него не было сил даже нахмуриться. Только лишь пара глаз феникса…. некогда столь острых, которые иногда смотрели резко и сурово, а иногда тепло и нежно, сейчас походили на два пустых колодца.

Чистый и прозрачный, он походил на снега Небесного озера, на фарфор, покрытый инеем.
Глаза Чу Ваньнина постепенно теряли концентрацию, некогда блестящие и яркие как молния, они становились тусклыми.
Наконец, он обращаясь к Мо Жаню, мягко прошептал:
- Не смейся, это не ты, от этого у меня очень болит сердце.
- …………………
- Мо Жань, сейчас всю эту жизнь и в прошлом….с самого начала я плохо учил тебя, я сказал, что ты непригоден, от природы имеешь дурной характер не поддаешься перевоспитанию….. Я пренебрегал тобой на пике Сышэн , я не буду винить тебя за мою смерть …этот учитель был неправ…

Безжизненное серое лицо Чу Ваньнина окончательно утратило все краски. Еле двигались мертвенно бледные губы. Он с усилием поднял взгляд на Мо Жань и его глаза переполнились слезами, а потекла медленно вместо слез кровь. Она текла по щеке, спускаясь вниз.
Сквозь рслезы Чу Ваньнин все говорил:
- Однако ты….так сильно ненавидел меня…. до конца….сейчас, в это мгновение я хочу тишины…ты все еще не хочешь дать даже это…. Мо Жань… Мо Жань… я прошу снова, очнись, оглянись назад……….ты должен образумиться…
Проснись…


Он просил его проснуться, однако сам заснул с широко открытыми глазами и взглядом, устремленным вдаль.

Мо Жань не верил, он не хотел верить, в то, что вот так Чу Ваньнин умер.

В этой жизни, его образцовый наставник, его высокочтимый Учитель, этот человек, которого он ненавидел больше всего, теперь мертв.

Он лежал в объятьях Мо Жань и его алая кровь постепенно окрашивала в алый снег на хребте Куньлунь.
Потихоньку мороз делал свое дело, и она покрывалась инеем и превращалась в лед.

Лицо Чу Ваньнина все было в крови и Мо Жань наклонившись долго рассматривал его, а потом поднял свой рукав чтобы вытереть кровь.
Но крови было слишком много, а он все пытался очистить светлое и холодное лицо. Мо Жань свирепо тер и тер изо всех сил, сжав губы.
Однако кровь только больше размазывалась по лицу.
Его черты уже не были видны так четко.

Наконец он перестал смеяться.
Он закрыл глаза и прошептал:
- На этот раз ты выиграл, Чу Ваньнин. Я не смог остановить твою смерть.
Какое-то время он молчал, затем открыл глаза. Они, как всегда, были холодными, иссия черными, но теперь в глубине их, как в бездне на дне горел огонь.
- Однако ты тоже недооценил меня. Ты не хотел жить, и я не смог помешать тебе. Но если я хочу, чтобы ты не умирал, ты тоже не можешь остановить меня.


Мо Жань не объявил о смерти Чу Ваньнина. На руках он сам перенес его обратно на пик Сышэн.
В то время он уже достиг уровня культивации, при котором он мог поддерживать труп с помощью своих духовных сил в том виде, какой он был при жизни. Он поместил тело Чу Ваньнина в павильоне Алого лотоса у пруда и таким образом заставил его «жить».

Согласиться с тем, что он убил единственного человека в этом мире, который искренне заботился о нем, он не мог.

Всего лишь нужно не допустить, чтобы тело Чу Ваньнина обратилось в прах, чтобы он мог каждый день видеть его.

И именно так он мог чувствовать, что Чу Ваньнин не умер.

Была ли это его безумная ненависть или извращенная любовь, в этом случае он все еще имел место, где мог высказать, излить эти чувства.


Император, Наступающий на Бессмертных, Тасьень-Цзюнь, окончательно сошел с ума.

После смерти Чу Ваньнина, он каждый день отправлялся перед императорским приемом в павильон Алого лотоса, посмотреть на труп.
В первые дни его глаза метали молнии, в них затаился злобный блеск, когда он ходил перед трупом взад и вперед и непрестанно ругал его:
- Чу Ваньнин, ты заслужил это.
- Ты переживаешь о всех людях, обо всем в этом мире, только не обо мне, ты лицемер.
- И ты считаешь себя Учителем? Я был так слеп, когда выбрал тебя своим наставником! Дрянь!

Через какое-то время, он так же каждый день перед приемом приходил сюда и терпеливо спрашивал:
- Почему ты так долго спишь? Когда ты проснешься?
- Я уже давно отпустил Сюэ Мена, я тебя тоже отпущу, пожалуйста, проснись.

С каждым разом, когда он делал так, все слуги, весь двор укреплялись в мыслях, что он помешался.

Его жена, Сун Цютун, тоже чувствовала, что он сходит с ума. Она была напугана, поэтому воспользовавшись одним из столь редких спокойных дней, лежа рядом на подушке, обратилась к мужу:
-- А Жань, если человек уже умер, он никак не может воскреснуть. Эта женщина (в оригинале 妾身 qièshēn- уничижительное Я женщина говорит о себе, в отличии от личного Я 我 wǒ знает, что вы страдаете и вам тяжело, однако…..
- Я страдаю?
- ………………

Сун Цютун как никто умела улавливать интонации и настроение собеседника. Все эти годы рядом с Мо Жань, она жила будто ступая по тонкому льду. Она сразу уловила, как изменилось выражение его лица, став жестким и тут же опустила взгляд:
- Эта всего лишь недостойная женщина сказала глупость.
- Повернула назад. – На этот раз Мо Жань не отпустил ее так легко, он прищурился и сказал:- Если выплюнула половину, зачем глотать оставшееся? Ты сказала, что я страдаю?
- Ваше Величество….

В черных глазах Мо Жань появились отблески молний, он внезапно вскочил и схватил Сун Цютун за тонкую шею. Держа за горло одной рукой, он выдернул ее из кровати.
Выражение его лица мгновенно превратилось в морду свирепого хищника.
- Что значит, если человек уже умер, он никак не может воскреснуть, кто умер? Кто должен воскреснуть? - Мо Жань зарычал, еще сильнее сжимая пальцы. - Никто не умер, никто не воскреснет, и никто здесь не страдает!

Сун Цютун держалась из последних сил она смогла произнести:
- Алый павильон….

Эти слова привели Мо Жань окончательно в ярость, глаза его покраснели.
- В павильоне Алого лотоса есть только спящий Чу Ваньнин, ты не думаешь, что говоришь! Ты решаешься упрекать этого достопочтенного! Злобная тварь!

Сун Цютун увидев, что он совсем забылся от ярости, в сердце вся съежилась от страха. Не осознавая, что таким образом она может только подстегнуть безумие Мо Жань еще больше, она сделала ставку на обычный разговор и чуть повысив тон голоса продолжила:
- Ваше величество, человек лежащий в павильоне Алого лотоса умер, скончался, вы целыми днями напролет уже погрязли в этом … я женщина, как я могу не видеть вашу печаль?

Ее речь была очень умна. Мо Жань не мог ее тут ни в чем обвинить. В конце концов она думала только о нем и грудь ее переполняла забота о его будущем.

Мо Жань уставился на нее и его дыхание потихоньку успокоилось. Казалось, он прислушался к ее словам и не собирался продолжать орать на нее.
Он немного помедлил и спокойно произнес:
- Ты волнуешься за меня, я понял.

Сун Цютун вздохнула с облегчением.
- Эта скромная супруга, желает лишь блага для вашего Величества, не щадя своей жизни. Ваше величество, ваше положение в глазах подданных сейчас сильно, но не следует так на него полагаться.
- В таком случае, что ты считаешь, я должен сделать?
- Эта недостойная женщина, болтает лишнее, только ради того, чтобы Вашему Величеству было хорошо. Эта женщина полагает, что в будущем надо назначить дату когда Чу…. Мастера Чу, нужно похоронить…. Он уже мертв. Его пустое бренное тело, заставляет Ваше величество грустить, когда вы смотрите на него.

- Что еще? Ты явно сказала не все, сегодня договори до конца.

Сун Цютун увидела, что выражение его лица смягчилось, и ее сердце немного отпустило.

Она сложила руки и чуть прикрыв глаза наклонила голову в сторону. Она прекрасна осознавала, что в таком виде больше всего внешностью походила на Ши Минцзина.
Она глубоко верила, что Ши Минцзин был ахиллесовой пятой Мо Вэйюй несмотря на то, что никогда не понимала, почему так произошло. Но она со всей тщательностью старалась подражать внешности Ши Минцзина даже в мелочах, потакая его вкусу и возбуждая интерес Мо Жань.

Это был как воображаемый любовник, который всегда присутствовал рядом с ними. За все время их брака, только если Мо Жань не был в плохом настроении или пьян, он не мог прикасаться к ней. Сун Цютун чувствовала, что вероятнее всего Мо Жань не привлекает женская красота и женщины вообще, так что незримое присутствие Ши Минцзина не имело большого значения.
Ей было совершенно ясно, что тот мужчина, с пика Сышэн, умерший много лет назад, и был истинной любовью Тасьень- Цзюня.

А Чу Ваньнин был никем.
Сун Цютун думала, что он не более чем игрушка, на которой Тасьень Цзюнь вымещал свою злобу и ненависть, просто мужчина для избавления от скуки, для развлечения. И хотя Чу Ваньнин использовал свою жизнь чтобы обменять на жизни других и Мо Вэйюй день и ночь думал об этом, она понимала, что это не более чем кратковременное чувство вины, к которому император просто еще не привык.

Она была самоуверенна и уверенность ее опиралась на схожесть ее внешности с Ши Минцзин. А мертвеца в павильоне Алого лотоса, она не считала своим достойным противником.

Однако она не могла допустить, чтобы Мо Жань и дальше сходил с ума. Тем более сейчас, когда в государстве было неспокойно и беспорядки вспыхивали со всех сторон. Она боялась, что совершила ошибку, когда последовала этим хозяином. Если положение Мо Жань пошатнется или он бросит ее, она уже не столь молода, чтобы найти того, к кому можно было бы так прицепиться и так подняться наверх. Поэтому она всем сердцем хотела и убеждала Мо Жань взять себя в руки и избавиться от этого помешательства.

Поэтому, хорошенько подумав и взвесив все плюсы и минусы, набравшись смелости сказала:
- После смерти мастера Чу, никто больше не достоин того, чтобы подняться в павильон Алого лотоса.
- Неплохо. Продолжай. – ответил Мо Жань.
- Эта женщина, подумала, раз уж так получилось, что ваше Величество так волнуется, когда он ходит в этот павильон, уж лучше бы …..
- Лучше бы? – Мо Жань прищурился.
- Лучше бы в будущем запечатать павильон Алого лотоса. У этого зала может быть только один хозяин. Можно считать, что это хороший конец этой истории.


Автору есть что сказать:
Выпускная работа барышни Сун : «Рассуждения о том, как жестоко умереть из-за непонимания сути дела»

@темы: 2ha

---

к 98-99 главе

@темы: 2ha

---

разбирая следующие стеклянные главы немного прекрасного в дневник

lof:綿星

11L7
@rr_ri0624
не пирог, но красиво




阿亚天天摸鱼
@4GiMlKHnChCe4xM

@темы: 2ha

---

98-99 положу сюда, чтоб нигде ничего не терялось. (пропущено20 глав!!)

Арку с 77 по 97 переводит другой переводчик.

98. – Учитель, прошу, позаботьтесь обо мне.

На пике Сышэн было множество горных вершин и холмов, которые имели достаточно забавные названия, например вершина «Ааааааааааааааааа».
О причине, почему она была так названа, среди учеников секты ходили разные версии. Самая популярная была та, в которой говорилось, что склон горы очень крутой и все, кто с нее падали, последнее, что кричали, это –«Аааааааааааааааа» , потому так и назвали этот пик.

Но Мо Жань точно знал, что это не правда.
Вершина этой горы упирается в небо, она одиноко и тоскливо возвышается над всеми. Весь год она покрыта снегом и здесь всегда очень холодно. Когда на пике Сышэн кто-то умирал, тело на время оставляли здесь, в ледяном зале, пока шли приготовления к похоронам.

Мо Жань был здесь только один раз в его предыдущей жизни.
События того времени мало чем отличались от сегодняшних. После открытия портала адского царства кровавая битва унесла бесчисленное количество жизней и жизнь Ши Мей была среди прочих.

Тогда он не хотел принимать эту реальность, поэтому опустился на колени рядом с гробом, в котором лежал Ши Мей. Он смотрел на лицо человека внутри ледяного гроба, оно было словно живое. Мо Жань простоял в ледяном зале на коленях в течение многих дней несмотря на снег и ветер….

- Причина, почему я назвал эту гору «Аааааааааааа», в том, что в тот год умер твой отец, мой брат.
В предыдущей жизни , Сюэ Чжэнъюн сказал ему это, когда стоял рядом с ним в этом ледяном склепе, несмотря на холод и мороз.
– У меня из всей семьи был лишь старший брат. Мы вдвоем создавали эту секту на пике Сышэн, мы вдвоем, рука к руке трудились здесь, однако, твой отец….. ты его копия, в точности как он, такой же своенравный человек. Не прошло и нескольких безмятежных дней, как он один на один вступил в схватку и потеряв свое духовное ядро, пропал, просто ушел.

В ледяном зале было очень холодно и Сюэ Чжэнъюн вытащил из-за пояса фляжку с шаоцзю (50` водкой, наш человек). Он откупорил ее и сделал глоток. Потом посидел немного с фляжкой в руке и протянул Мо Жань.
- Давай, выпей немного. Главное, тете не говори.

Мо Жань не ответил и не двинулся с места.

Сюэ Чжэнъюн вздохнул и продолжил:
- Этот пик называется Аааааа, потому что в тот день я тоже чувствовал нестерпимую, невыносимую муку в душе, как и ты. Она раздирала меня изнутри и просилась наружу, когда я стоял тут над телом твоего отца и я решил выпустить боль, плакать и скорбеть, кричать во весь голос. И я расплакался, это был постыдный вой Аааааааааааааа, так я и назвал этот пик.

Он искоса глянул на Мо Жань и похлопал его по плечу.
- Твой дядя не много прочел святых писаний, но он тоже знает, что человеческая жизнь, подобна росе, которая исчезает мгновенно. Все, что ты можешь, это идти вперед и верить, что в следующей жизни вы тоже будете братьями.
Мо Жань медленно закрыл глаза.
- Примирись с утратой и прочее, все это пустая болтовня. Хочешь плакать, плачь сейчас. Если хочешь побыть тут с ним один - хорошо. Только пожалуйста, ешь и пей. Пойдем в зал Мен-По, ты поешь, а потом, если захочешь стоять здесь на коленях опять, я не буду тебя удерживать.

В ледяном зале, холодном и безмолвном, тихо трепетал на ветру белый шелк, мягко, как нежные пальцы, касаясь его лба.
Мо Жань медленно открыл глаза.

Перед ним, как и в его памяти, все так же стоял ледяной гроб, на вершине горной цепи Кунь-Лун, он был сделан из чистого льда и снега с этой горы. Гроб искрился и его окружал, как шелковые нити, морозный воздух.

Только внутри лежал другой человек, Чу Ваньнин.

Мо Жань мог болтать что угодно, но он никогда бы не мог подумать, что в этой жизни, после раскола неба, умрет Чу Ваньнин.
Он был застигнут врасплох, он не успел к этому подготовиться.
Когда перед его лицом оказалось это ледяное тело, вопреки ожиданиям, это его не сильно взволновало. Он не испытал ненависти, к тому, что этот человек умер, не испытал радости, он даже не был опечален тем, что Учитель ушел в мир иной.

Мо Жань почти с недоумением уставился на Чу Ваньнина и смотрел на него очень-очень долго. Его лицо, в сравнении с тем, каким оно было при жизни, тонкое и холодное, сейчас и в самом деле покрылось слоем инея. Его плотно закрытые ресницы замерзли, губы были мертвенно бледны, а кожа стала такой светлой, почти прозрачной, что под ней были видны бледно голубые вены, они были похожи на трещины на тонком белом фарфоре.

Как это мог быть именно этот человек?

Мо Жань протянул руку и робко дотронулся до щеки Чу Ваньнина, она была совсем холодная. Он опустил руку вниз, к горлу, ощупал шею. И не почувствовал пульса.
Он проделывал это снова и снова.
Затем он схватил его за руку и крепко стиснул кисть. Фаланги пальцев уже окоченели, но были все еще шершавые.

Мо Жань чувствовал нарастающее удивление, у Чу Ваньнина были маленькие мозоли на пальцах, но ладонь была очень нежная и гладкая. Он не мог удержаться и внимательно рассматривал каждый шрам, каждую рану, раскрывшуюся еще больше от мороза, хотя они были все промыты и очищены, но на них никогда больше не нарастет плоть, они никогда не закроются.

Он вспомнил слова Сюэ Мена. - «Он уже потерял свое духовное ядро, он стал как обычный человек, не знающий культивации. Он не мог применить заклинания и только мог тащить тебя на спине, шаг за шагом, взбираться по ступеням на пик Сышэн….»
В конце концов у него не было сил идти и он полз на коленях, тащил его на себе. Все его руки, все десять пальцев были стерты до мяса и покрыты кровью.

Он хотел вернуть его домой.

Сердце Мо Жань забилось сильнее, он бормотал:
-Зачем ты тащил меня, зачем возвращал?
-……………………
- Чу Ваньнин, это правда был ты?
- …………………….
- Если ты сейчас кивнешь, я тебе поверю, - Мо Жань серьезно сказал это человеку, лежащему в гробу. Его лицо было очень спокойным, как будто он полностью был уверен, что этот человек в самом деле сейчас проснется. – Чу Ваньнин, ты, бля, кивни головой, я сейчас же тебе поверю, я не ненавижу тебя, я…. я, бля, просто кивни, ладно?

Но Чу Ваньнин все так же лежал, со скучающим выражением на лице и замерзшими бровями. Как будто то, что Мо Жань ненавидел, его вообще не волновало. Сам он имел чистую совесть и просто оставил других волноваться в этом мире об этом.

Этот человек и при жизни и своей смертью заставлял людей больше раздражаться, чем сочувствовать ему.
Мо Жань внезапно усмехнулся:
- Верно! Когда это ты меня слушал?

Он смотрел на Чу Ваньнина и все больше чувствовал абсурдность ситуации.
Непрерывно, все это время, он взращивал в себе ненависть к Учителю. Он ненавидел его из-за того, что тот не спас Ши Мейя.
Эта ненависть сопровождала его непрерывно, все десять лет. Однако кто-то, всего день назад, сказал ему…..
- Чу Ваньнин ушел, потому что не хотел быть обузой.
Кто-то, сказал ему…..
- Сколько ран ты получил, умножь их на два, столько раз был ранен он.
Он израсходовал все свои духовные силы, чтобы спасти тебя…..

Хорошо, действительно, прекрасно. Чу Ваньнин все сделал правильно, а как же он?
Он ничего этого не знал, как последний дурак, столько времени был в блаженном неведении, как последний клоун он крутился волчком и скалил зубы. Разрывал свое сердце и наполнял душу ненавистью так долго.

Это все пустяк?

Если бы это недоразумение было недолгим, оно было бы подобно комку грязи, прилипшему к ране, пока она не зажила. Со временем его обнаружат, смоют и снова нанесут лекарство и пластырь на рану. Лучше и быть не может.
Но если бы это было недоразумение, продолжавшееся десять или двадцать лет, то люди, попавшие в эту ловушку, в эту сеть, вложили бы в это недоразумение ненависть на долгое время, возможно на всю жизнь.
Эти чувства уже зарубцевались, они обросли плотью, полностью сливаясь с телом.

И вдруг, кто-то говорит- «Это все не так. Это просто ошибка»

И что с этим всем делать? Все эти годы, месяцы, дни, все это находилось под кожей и уже впиталось в кровь.

Тогда следовало разорвать кожу, плоть, чтобы все исправить, исчерпать конфликт.

Ошибка, длящаяся год, это только недоразумение.
Ошибка, длящаяся десять лет, перерождается в месть.
Ошибка, длящаяся всю жизнь, от рождения до смерти, это судьба.
Их судьба была не из лучших.

Ворота ледяного зала медленно распахнулись.
Точь-в-точь, как и в прошлой жизни, вошел и Сюэ Чжэнъюн с флягой водки в руке. Тяжелой походкой он прошел через зал до Мо Жань и сел на пол. Они сидели рядом, бок о бок.
- Мне сказали, что ты пошел сюда, твой дядя пришел составить тебе компанию. - Красные глаза Сюэ Чжэнъюна красноречиво говорили о том, что он совсем недавно плакал. - А также, хотел составить компанию и ему.

Мо Жань не мог говорить. Сюэ Чжэнъюн тоже молча открыл флягу и сделал несколько глотков. Он остановился и принялся ожесточенно вытирать свой рот и щеки, а затем проговорил с жалкой, натянутой улыбкой:
- Раньше, когда я пил, и Юйхен видел это, он не особо был рад, а сейчас…………айай, не стоит говорить, что было то было. Я не считаю свои года, но терять старых друзей, один за другим… Жань-эр, сынок, понимаешь, как это? (можно перевести как «сынок» обращение нежное взрослого)
-………….
Мо Жань опустил глаза.
В своей предыдущей жизни Сюэ Чжэнъюн также задавал ему этот вопрос.
В той жизни только что погиб Ши Мей, самый близкий человек, как его могла волновать смерть других людей? Он не понимал и не хотел понимать.
Однако сейчас, как он мог не понять?


До того, как возродился, он остался совсем один, на огромной горе Ушань.
Однажды, когда он задремал, он очнулся от сна, потому что ему приснились прежние времена, когда он был учеником старейшины Юйхена. Его скромное жилище, со строгой обстановкой. Он проснулся с твердым намерением посетить свою старую комнату. Когда он толкнул дверь и вошел в это узкое, запустелое помещение, где жил учеником, все в нем уже покрылось слоем пыли.

Он обратил внимание на маленькую плитку-жаровню, которая была перевернута и валялась у стены. Он поднял ее, подержал в руках и машинально хотел поставить на место.
Эти годы, пролетели так стремительно, сейчас же он стоял посреди комнаты с маленькой плиткой и вдруг застыл.
«Эта жаровня, где она стояла?»

Он не мог вспомнить.
Своим хищным взглядом он оглянулся на съежившихся людей, которые стояли позади него. Командир гвардии или другой человек, все лица были размыты, он не мог различить, кого зовут Чжан Сань, а кого Сан Чжан.
Естественно, они не знали, куда их владыка в молодости привык ставить жаровню, в какой именно части комнаты.

- Так эта плитка раньше, где стояла?
Он не мог это вспомнить, а люди, которые помнили, были уже все мертвы и обратились в прах.

Так как же Мо Жань не мог понять чувства Сюэ Чжэнъюна в этот момент?

- Иногда, я вдруг вспоминаю какую-нибудь шутку или фразу из своей юности и забываясь, хочу произнести ее вслух, но вижу, что ни один человек вокруг не сможет ее понять.
Сюэ Чжэнъюн опять сделал глоток из фляги, потом опустил голову и рассмеялся.
- Твой батя, прежде мы были братья и по оружию… и твой учитель …..аа..

Его речь струилась как поток:
- Жань-эр, сынок, а ты знаешь, почему этот пик называется Аааааааааааааааа?

Мо Жань понимал, что не стоит говорить, что знает, однако сейчас в его мыслях был такой хаос, что он просто не хотел снова слушать рассказ Сюэ Чжэнъюна об этом событии. Поэтому он просто ответил:
- Знаю. Дядя приходил сюда и плакал в голос.
- Ааа, - Сюэ Чжэнъюн остолбенел и медленно захлопал глазами. Потом, видимо поняв, подмигнул, при этом стал заметнее тонкий шрам, и спросил, - Это твоя тетя тебе рассказала?
- Да.
Сюэ Чжэнъюн старательно утерев слезы, глубоко вздохнул и сказал:
- Хорошо, хорошо. Тогда ты знаешь, что дядя хотел тебе сказать. Нельзя все держать в себе, надо выплакаться, это ничего страшного. Мужчина тоже может проливать слезы, это не позор.

Мо Жань еще никогда не плакал. Возможно, потому что он прожил две жизни, он стал таким бесчувственным, как железо. По сравнению с душераздирающей болью, когда он потерял Ши Мей, сейчас же он был спокоен, как и всегда. Он был так спокоен, что даже испугался собственного оцепенения. Он не понимал, почему он до сих пор так холоден.
Посидев немного и допив всю флягу, Сюэ Чжэнъюн встал. Неизвестно, занемели ли ноги от долгого стояния на коленях или слишком много выпил, но он пошатнулся.
Похлопав своей большой рукой по плечу Мо Жань, прежде чем поплестись к выходу, он сказал:
- Хотя раскол в небе мы устранили, нужно еще выяснить, кто стоит за всем этим. Наверняка за этим происшествием скоро снова последует великая битва. Жань-эр, как закончишь здесь, сразу же спускайся и иди поешь, нельзя допустить, чтобы твое тело обессилило без еды.
Договорив, он повернулся и ушел.

Уже наступила глубокая ночь, снаружи, ледяной зал освещала лишь одинокий серп луны. Сюэ Чжэнъюн притоптывая ногами снег, который никогда не таял, поднял свою флягу и голосом, подобным старому разбитому гонгу, затянул старую песню провинции Сычуань.

Благодаря старым знакомым, теперь я словно призрак,
Только выпив, могу почувствовать себя счастливым.
Когда-то под деревом лавра мы спрятали вино,
А когда скрестили бокалы, лица уже испещрили морщины, и седина покрыла виски.
С рассветом сон ушел, и все люди вместе с ним,
Взгляну на это затуманенным взором, горькая слеза соберется в уголке глаза.
Хотел бы я оставшиеся дни провести во сне,
Навсегда остаться там, пить вино и быть вместе с дорогими сердцу людьми. (перевод Rin Otori)


Финал битвы в этой жизни отличался. Тогда в гробу лежал Ши Мей, сейчас Чу Ваньнин, поэтому у Сюэ Чжэнъюна было еще больше скорби и переживаний и песня была другой.
Мо Жань подошел к дверям, распахнутым настежь, и стоял спиной к ледяному залу. Он слышал хриплый голос, полный отчаяния и бесконечно долгий вздох. Скорбь этого мужественного человека была так глубока. Мелодия, подобно орлу высоко в небе, постепенно удалялась и окончательно затихала вдали поглощенная завыванием ветра.
Граница неба и земли, все звуки были размыты в лунном свете, только лишь одна фраза повторялась « и быть вместе с дорогими сердцу людьми……….»

Прошло неизвестно сколько времени, пока Мо Жань медленным шагом вышел из ледяного зала.
Дядя был совершенно прав. Хотя сейчас им удалось восстановить небесный барьер, на этом дело явно не закончится. Чу Ваньнин умер и им теперь придется справляться своими силами.

Когда он дошел до обеденного зала Мен-по, он уже опоздал к ужину и в зале никого не было, кроме старой женщины. Мо Жань попросил миску чунцинской лапши и забившись в дальний угол присел поесть. Лапша была острая и теплая. Он задирал голову и жадно глотал ее. Ее аромат рассеивался по всему залу. Густой горячий воздух и полумрак делали все вещи в зале Мен-по размытым.

Почему-то сейчас он вспомнил о том, как в прошлой жизни после смерти Ши Мейа дал волю своему гневу. Три дня и три ночи он не спускался вниз и отказывался от еды. В конце концов, его убедили покинуть ледяной зал, и он спустился, чтобы поесть. Войдя на кухню, он увидел спину человека, который хлопотал там, это был Чу Ваньнин. Жесты его были неловкими и неуклюжими, он раскатывал тесто, его лицо было перепачкано в муке. Рядом стояла начинка для чаошоу (пельмешки), мука и вода. А также безукоризненно ровный ряд уже аккуратно слепленных чаошоу.
Дзинь!
Все, что стояло на длинном узком столе, было сметено разом. Этот жестокий клокочущий звук, донесся сейчас из прошлого. Сейчас он заставил Мо Жань отложить в сторону палочки для еды.

В тот момент он думал, что Чу Ваньнин насмехается над ним, что он хочет его уколоть побольнее.
Однако потом он решил, что Чу Ваньнин правда хотел вместо умершего Ши Мей для него сварить чашку чаошоу, и только.

«Что это за чушь? Ты хочешь подражать ему? Ты думаешь, что можешь приготовить это как он? Ши Мей мертв, ты доволен? Да или нет, тебе обязательно нужно довести своих учеников до смерти или свести с ума, тогда ты будешь доволен? Чу Ваньнин! В этом мире никто больше не сможет так приготовить чаошоу, все равно на сколько ты хочешь подражать ему, ты никогда не сможешь сделать это так, как он!»

Каждое слово впивалось в сердце.

Он не хотел об этом больше думать. Он хотел доесть свою лапшу.

Но как он мог не вспоминать, как мог так просто отпустить это.

Он как никогда до этого, сейчас ясно вспомнил лицо Чу Ваньнина, отстраненное, как всегда, он все еще помнил каждую мелочь, каждую деталь.
Он вспомнил слегка дрожащие кончики пальцев и немного муки на щеках.
Он вспомнил, как аккуратные пухлые белоснежные чаошоу раскатились по полу.
Он вспомнил, как Чу Ваньнин, опустив глаза, нагнулся и медленно собрал их с пола, чтобы потом выбросить один за другим.
Выбросить собственноручно.

Он судорожно перемешал лапшу в чашке.

Мо Жань больше не мог есть, он отодвинул чашку и бросился вон из этого места, которое сводило его с ума. Он бешено мчался через весь пик Сышэн как будто хотел оставить позади все эти десять лет жизни, оставить все недоразумения и ошибки этой жизни за спиной. Он хотел вернуть все эти пустые годы назад, чтобы догнать того человека, который тогда покинул зал Мэнг -по.

Догнать и сказать всего одну фразу.

- Прости меня, я ошибался, когда ненавидел тебя.

Мо Жань беспорядочно метался в темноте ночи…..однако где бы он не останавливался, он везде видел разбитый силуэт фигуры Чу Ваньнина. У этой пагоды он обучал его грамоте, здесь они тренировались с мечом. На этом мосту он отдал ему зонт. В этом зале его наказали палками за тот раз, когда он взял вину на себя.
С каждой минутой этой ночи он все больше чувствовал скорбь и беспомощность.

Внезапно все вокруг осветилось. Тучи на небе расступились, туманная дыма рассеялась и выглянула яркая луна.
Мо Жань остановился отдышаться.
Пагода Тонтьень……….
На этом месте, в прежней жизни, он умер и так же на этом месте в первый раз встретил Чу Ваньнина.
Он слышал стук своего сердца, как будто били в барабан. Его глаза были полны смятения, как у загнанной лошади. Он чувствовал, что прошлое гналось за ним, нельзя уклониться от этого, нельзя этого избежать, прошлое заставило его прийти сейчас именно на это место.
Был прекрасный вечер, когда он впервые увидел господина Чу.

Мо Жань больше никуда не бежал. Он понял, что он не сможет сбежать, все предопределено, он навсегда в долгу перед Чу Ваньнином.
Он медленно поднялся по ступеням и подошел к яблоне, ветер уже сорвал с нее все цветы. Он протянул руку и погладил сухую и жесткую кору дерева, которая защищала мягкую сердцевину.

Уже прошло почти три дня после смерти Чу Ваньнина.
Мо Жань запрокинул голову и вдруг увидел единственный сохранившийся нежный цветок. И только сейчас из глубины внезапно поднялась нестерпимая волна боли, он прижался лбом к стволу дерева и разрыдался.
- Учитель…Учитель, - он задыхался от слез и непрерывно бормотал ту фразу, которую произнес тогда, в день первой встречи с Чу Ваньнином, - Позаботьтесь обо мне, хорошо… позаботьтесь обо мне..

Но ничего не могло измениться, пагода Тонтьень стояла на прежнем месте, и он был тут совсем один и некому позаботиться о нем, никто не вернется назад.

Мо Жань возродился в своем молодом пятнадцатилетнем теле, но это была лишь оболочка. Внутри была все та же душа тридцатидвухлетнего императора Тасьень Цзюня. Он видел слишком много смертей, перепробовал все, что возможно в мире людей, и кислое, и сладкое, поэтому после возрождения все его чувства, переживания не были уже такими искренними и яркими. Скорее это была лишь маска, которую он носил.

Однако в эти минуты на его лице отразилось все замешательство, вся его боль, он был словно обнажен, такой слабый и нежный, чистый и незрелый.

Только в этот момент он выглядел по настоящему юным парнем, который потерял своего наставника, как брошенный ребенок, лишившийся своей семьи, как бродячая собака, потерявшая дом и не способная найти дорогу назад.
Он просил позаботиться о нем.

Позаботься обо мне…
Но никто не откликнулся. Только лишь ветви, украшенные пышной листвой, качались на ветру.
В этом году красивый человек под этой яблоней, не мог поднять голову и хотя бы взглянуть на него, даже в последний раз.




99. Третье оружие Учителя


В ту ночь Мо Жань заснул прислонившись к яблоне.

На пике Сышэн было очень много мест, которые имели отношение к Чу Ваньнину, напоминали о нем, носили отпечаток его присутствия. Если хотел оплакивать его, павильон Красного лотоса, наилучшее место для этого. Но однако, сейчас, ему было достаточно просто опереться спиной о яблоню чтобы душа не так сильно болела, но он все равно мог чувствовать этот аромат воспоминаний.

Прежде, он считал, что выбрать из всех Чу Ваньнина наставником было огромнейшим несчастьем для него. Теперь же он понял, что это было ошибкой с самого начала.
Лишь сегодня он понял, что человек, которому это принесло несчастье был не Мо Вэйюй, а стоящий под цветущим деревом, с опущенной головой в глубоком раздумье, Чу Ваньнин.
- Господин бессмертный, господин бессмертный, позаботьтесь обо мне.

Он смутно помнил свои первые слова, обращенные к учителю. Наверное, они звучали так, а возможно чуть по-другому, но это было слишком давно, он не мог вспомнить их так ясно.
Однако он отчетливо помнил, то удивленное и потерянное в своих мыслях лицо, когда Чу Ваньнин поднял ресницы.
Его выражение лица тогда, ему очень понравилось, оно было нежным и ласковым.

Теперь же Мо Жань, лежа среди травы думал, что если бы было можно повернуть время вспять, вернуться в тот день, когда он выбирал наставника, он ни за что бы снова не стал просить Чу Ваньнина, пусть бы он сам выбрал себе учеников.

Но, по сколько в то мгновение он поднял глаза, ценой этого было то, что жизнь Чу Ваньнина стала бесконечно запутанной.
Две жизни.
Он сам все разрушил, своими руками.
Две жизни….
Комок сдавил горло, задыхаясь, он закрыл глаза. Его душу как будто терзали тысячи муравьев, бесконечно долго мучая его, эти ошибки и ожидание длились слишком долго и он впал в легкий сон.

А затем пришло воспоминание, к которому он не осмеливался даже прикоснуться со дня возрождения. В этом сне он вспомнил все и это воспоминание подняло нож и вырезало его сердце.

В то время он уже достиг вершины своего могущества. Чу Ваньнин уже давно лишился своего духовного ядра и был заключен под домашний арест во внутренних покоях дворца.
Однако до сих пор не прекратились посягательства на его власть. Сюй Мен в союзе с Мей Ханьсюэ несколько раз пытались свергнуть Мо Жань. В этот раз только благодаря его мощной духовной силе, он не погиб, но получил тяжелые ранения. Больше месяца он вынужден был восстанавливать свои силы в императорских покоях.
В горах в эти дни не прекращался сильный дождь.

Мо Жань в наброшенном на плечи тяжелом парчовом пао (халат на подкладке (Только мужской), белыми пальцами сжимая полу, стоял в галерее на выходе и всматривался в темноту снаружи. На его лице застыло радостное и одновременно несколько безумное выражение. Он не проронил ни звука, но во всем его теле чувствовалось нечто не человеческое, искаженное. У него было мужественное, красивое лицо, но выражение его глаз было мрачным и жестоким, в них не было и намека на доброту и нежность.
Чем дольше он находился на недостижимой высоте власти, тем мрачнее и угрюмее он становился.

За его спиной послышался звук легких шагов. Он, не поворачиваясь спросил:
- Ты здесь?
- Ты собрался окончательно уничтожить дворец Тасюэ на горе КуньЛунь? – раздался голос Чу Ваньнина в безлюдном тронном зале.
- Что поделать, ты опять прав. – ответил Мо Жань.
- …………..ты забыл, что ты обещал мне? Ты говорил, что никогда снова не будешь угрожать жизни Сюэ Мена.

- Уважаемый Учитель, ты пришел сюда и ничего не спросил о моих ранах. Я, стою тут на сквозняке, холодно вокруг, я могу простудиться, а тебя заботит лишь то, чтобы я кого-то там не убивал? - голос Мо Жаня звучал спокойно и доброжелательно.
- Мо Вэйюй, я здесь только для того, чтобы сказать, что не надо больше делать то, о чем потом будешь сожалеть.
- Ха! Сожалеть? Это ты Учитель должен сожалеть. В то время, когда я лично вырезал всю секту Жуфэн и ты сражался там против меня, ты лишился своего духовного ядра. И сейчас, если я собираюсь уничтожить снежный дворец, ты как обычный, простой человек не в состоянии мне помешать. Разве не ты должен сожалеть, что сунулся тогда не в свое дело?
Мо Жань наклонил голову набок и обернулся. Уголки рта его тронула безжалостная холодная улыбка и в глазах появился зловещий огонек.
- Чу Ваньнин, сейчас ты просто калека, как ты можешь остановить меня?

Возможно, потому что у него действительно ничего не осталось, долгое время Чу Ваньнин молчал.
Раздался раскат грома и дождь еще сильнее полился с черепичной крыши.

Чу Ваньнин молча стоял с закрытыми глазами, потом открыл их и прошептал всего два слова:
- Не ходи.

Черный пао взметнулся, когда Мо Жань резко обернулся.
За его спиной виднелось свинцово серое небо. Он уставился на стоящего внутри тронного зала Чу Ваньнина:
- Почему это мне не идти? Я дал Сюй Мену слишком много шансов, когда ты ради него расстелился(雌伏 - жаться к земле подобно самке) передо мной. Тогда я сдержал свое обещание, я отпустил твоего человека. Я сохранил ему жизнь. Сейчас же он хочет убить меня опять, и ты опять отговариваешь меня. С какой стати мне не ходить?
- ……………..
- Почему? Не можешь сказать? – Мо Жань холодно усмехнулся, - Не ты ли читал мне нотации, не ты ли ругал меня, а , Чу Ваньнин, разве теперь ты не слишком нетерпим к моим ошибкам? Я понимаю, Сэй Мен плоть от плоти твоей, твой любимый ученик, ты считаешь его воплощением душевной чистоты, а я всего лишь грязь на его подошве.

- Хватит. - лицо Чу Ваньнина стало серым, он нахмурил брови, пытаясь сдержаться изо всех сил.
- Не хватит! Почему это хватит? – Мо Жань с высоты своего положения испытывал жестокую радость в сердце, от чувства превосходства, победы, одновременно он и злился и пребывал в бешенном восторге и ревновал. Все эти сильные чувства словно распирали его сердце изнутри.

Его глаза были такими яркими и оживленными, когда он медленно прохаживался взад и вперед.

- Я не дам ему второго шанса, Чу Ваньнин, у него не будет второй попытки. Я хочу убить его, содрать с него кожу живьем, растоптать его, хочу пить вино из его черепа! Я хочу вырезать его печень и внутренности, разрубить его плоть и кости и приготовить их в котле с рисом! Ты не можешь меня остановить! ……Чу Ваньнин, ты не остановишь меня!
Его глаза покраснели, он говорил все это веселым тоном, почти потеряв человеческий облик.

Вдруг одна рука схватила его за ворот пао и другая отвесила пощечину.
- Хватит сходить с ума!

Лицо Чу Ваньнина было так близко, что можно было ясно увидеть, как дрожат его ресницы и на глазах блестят слезы.
- Мо Жань…проснись…очнись же наконец…

- Я проснулся! – щека горела от жгучей боли, однако это сводило его с ума еще больше. Он пристально уставился на Чу Ваньнина и внезапно порыв ярости захлестнул его:
- Я то не сплю! Это ты бредишь! Ты что, ослеп?

Оттолкнув его, он разорвал на груди свою одежду, открыв окровавленные бинты.
- Это ты слепой, Чу Ваньнин! – Взревев от ярости, он чувствовал, что этого недостаточно, его больная душа требовала еще, тогда он безжалостно схватился за засохшие бинты и одним рывком сорвал их с ран вместе с кусками плоти…
- Кто это сделал? Твой прекрасный ученик! Сюй Мен! Еще немного и я бы умер! Как ты можешь просить, чтобы я его пощадил! В твоих глазах только он, только его жизнь ценна, а как же я?!
Переполненный ненавистью, Мо Жань схватил руку Чу Ваньнина и приложил ее к кровоточащей ране.
- Ты же хотел остановить меня? Замечательно, я даю тебе прекрасный шанс меня удержать, вырви мое сердце! Чу Ваньнин, ты блять, такой крутой, давай же, вытащи мое сердце, останови меня!
-………….

Пальцы Чу Ваньнина дрожали и были холодны как лед.

Мо Жань уставился на него, разъяренный, неистовый. Вены на его шее дрожали от напряжения.
Осипшим голосом он повторял:
- Вырви его.

Снаружи все так же дождь бешено стучал по черепичной крыше, было слышно как он выстукивал тан-тан- тан-тан, бе-зу-ми-е, бе-зу-ми-е.
Во дворце стояла мертвая тишина.
Никто не сдвинулся с места.

Простояв так довольно долго, Мо Жань наконец ослабил хватку на руке Чу Ваньнина. Тяжело дыша, низким, раздраженным голосом он сказал:
- Судьбу жизни Сюэ Цимин и Мей Ханьсюэ определять мне.
-…………..
- Ты ненавидишь меня, Учитель. – проговорил Мо Жань, - Все равно так или иначе моя жизнь вот такая, наши жизни вот такие. Мы не можем вернуться назад и нам остается только вместе идти вперед, в темноту. По дороге на тот свет я заберу с собой немного старых друзей, чтобы они составили мне компанию.

В тот день Чу Ваньнин смотрел на удаляющийся черный силуэт человека и наконец сказал:
- Мо Жань, если ты разрушишь дворец Тасюэ и убьешь Сюэ Мэна, я тоже умру перед тобой. Неважно, что мне больше нечего тебе предложить к обмену, однако, по крайней мере я еще могу выбрать смерть.

Услышав это, Мо Жань остановился на мгновение, затем чуть повернул свое красивое лицо в сторону. На его лице появилась еле заметная ухмылка, скрытая туманом от дождя:
- Рядом с этим досточтимым ты не умрешь.
- ……………….
- Даже если вся твоя кровь выльется, я все еще буду в состоянии тебя удержать, я последую за тобой в царство Ямы (в ад) и верну назад. Ты мой в этой жизни, на всю жизнь, даже если это тебе отвратительно.
Казалось, приступ безумия Мо Жаня прошел и на лицо постепенно возвращалось обычное убийственно холодное выражение спокойствия. Он продолжил:
- Мой хороший Учитель, ты послушно останешься на пике Сышэн и когда я самолично схвачу Сюэ Мена и приведу его сюда. Я разрешу ему хорошенько налюбоваться на его божество, на его ангела, о котором он так беспокоится и день и ночь. Каким он может быть подо мной похотливым. В конце концов , мы ведь из одной секты, пусть он умрет с чистой совестью, чтобы ему все было ясно.

Однако, Мо Жань и подумать не мог, что мастер Чу, останется в конечном итоге все тем же мастером Чу.
Месяц спустя Мо Жань выполнил свое обещание. Он гордо стоял на вершине горы КуньЛунь, перед Небесным озером. Мэй Ханьсюэ и Сюэ Мэн уже были захвачены им и привязаны к ледяном колоннам дворца. После этого он использовал технику вейцзи ЧженЛон, чтобы контролировать умы всех тысяч людей во дворце Тасюэ и управлял ими так, чтобы они безжалостно убивали друг друга на глазах Сюй Мена и Мей Ханьсюэ.

Белые величественные снежные горы в одно мгновение окрасились словно на закате красным. Покраснело от крови и Небесное озеро. Вершины горы были пропитаны насквозь кровью.

Мо Жань неторопливо, с королевским достоинством уселся перед дверями снежного дворца. С одной стороны стоял слуга, подавая ему виноград. Сам он смотрел в другую сторону с улыбкой наблюдая за происходящим.

Он посмотрел на Сюй Мена, который был уже почти без сознания:
- МенМен, что тебя так смущает?
- ……………..

Сюй Мен никак не отреагировал, как будто он уже лишился слуха.
Мо Жань весьма довольный реакцией, с улыбкой почти ласковым тоном продолжил:
- Двоюродный старший брат тебе устроил представление, взгляни, разве тебе не нравится?
-…..ты, пощади людей снежного дворца..

Еле расслышав слабый шепот, Мо Жань моргнул и переспросил:
- Что?
- Отпусти людей дворца Тасюэ , - яркие глаза Сюй Мена сейчас выглядели безжизненными, - Отпусти их, отпусти Мей Ханьсюэ….это же я хотел твоей смерти, это я собирался тебя убить, убей меня, не наказывай других.

Мо Жань улыбнулся шире:
-Так ты хочешь поторговаться со мной?
- Нет, - Сюй Мен взглянул на него своими широко открытыми глазами, - Я умоляю тебя.
Баловень судьбы, этот счастливчик, сам, лично умолял его.

Демон в его сердце внезапно обрадовался. Глаза Мо Жань вспыхнули, как будто он был заинтересован. Он приподнял лицо Сюэ Мэна пальцем за подбородок, заставляя его запрокинуть голову и посмотреть на него. Как только он собрался что-то сказать, горизонт внезапно озарился изумрудно-зеленым сиянием.
- В чем дело?
Прежде чем начальник стражи успел ответить, он уже сам увидел над величественном снежном пиком брызнул сияющий поток света, который осветил все на тысячи ли, магический круг распростерся во все стороны и покрыл весь хребет Куньлунь.

В высшей точке магического круга в белых одеждах над всем сиянием, возвышался Чу Ваньнин. Его одежда и ниспадающие широкие рукава развевались на ветру в облаках.
Перед ним стоял странный изумительной красоты гуцинь. Он был полностью черный, а его узкая часть закручивалась вверх и расходилась пышными ветвями цветущей яблони, цветы которой излучали дивный свет.

…..Это было третье несравненное духовное оружие Чу Ваньнина – «Девять песен».

Автору есть что сказать:
Несмотря на то, что этот пес, 0.5 совершенно сбрендил, однако именно он радостно написал эту драму, ха-ха
И что то про Учителя… ( Я совершенно не понимаю китайских приколов ☹ )

@темы: Хаски, 2ha, Хаски и его Учитель Белый Кот, Мо Жань, Чу ВаньНин, Император Мира Тасьень-Цзюнь, husky and his white cat shizun, Чу ВаньНин - Учитель, Визуализация, Арт, ЧВН, Шицзунь - Белый Кот, Мо ВэйЮй

---

Милые чибби.

@темы: 2ha

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

хороший арт к 100 главе, чтоб не потерялся

@темы: 2ha

---

Взрослые скучные люди

Интересно, люди садящиеся смотреть китайское фэнтези, по сути сказку, и потом возмущающиеся что это не Тарковский и Пазолини, это очень умные или ужасно глупые люди?

---

Мысли о Магистре

Подумала, что Сюэ Ян похож в точности на подзаборного кота, которого приютил добрый мальчик.
Он ссыт по углам не от того, что хочет выбесить мальчика, а от того, что метит свою территорию, потому что так привык, он так всю жизнь жил и не понимает , как можно иначе.

Он приносит мальчику на подушку дохлых мышей, задушил его любимых канареек и принес , потому что он не понимает, как это можно не мстить не есть живую пищу. Это не правильно. Это хозяин глупый и неразумный ребенок, жизни не знает и позволяет с собой так обращаться по глупой доброте, а надо же вот как, ты мне палец отдавил, я вырежу всю семью твою до седьмого колена. Ты у меня глаза забрал, я весь город выжгу.

Он изодрал в клочья любимого хозяйского йорка, потому что должен остаться только один. Ты и я ,хозяин и кот так должно быть, так правильно.

Ты просто глупый, хозяин, ты не знаешь как правильно, вот как все устроено в этом мире. Потому что мир глазами подзаборного кота вот такой. И это не значит, что он не любит хозяина, он ради него на все готов, он его любит пуще всех своих 9 жизней, но их миры такие разные.

<www.youtube.com/watch?time_continue=1&v=-Q8T9d0...

---

mobile.twitter.com/zeldacw

@темы: 2ha

---

сцена со злополучным гуцинем.. Лучше б на окарине дудел, ей богу. Так мучатся

@темы: 2ha

---

Белый Кот может быть и чёрным.

@темы: #ЛоЮньСи

---

К психологу бы мне сходить. Досмотрела я Неукротимого

Так вот поняла, что ни в новелле ни в сериале меня так не торкнуло кролики, как вот этот паршивец. Шикарный псих. И вообще, люблю я плохишей. Прям синдром отличницы и хорошей девочки.. ""А тебе и миски не достанется"!.."

---

кто тут котиков не любит? Кровожадный, зловещий Чу

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Эрха и Юня меня так просто не отпустят :)

Хаски, конечно затягивает нереально. Думала закончу сейчас свои главы и до хэллоуина точно отдохну. Нееет, прям ломает. Хочу дойти до определённых глав и точно знаю, что и дальше будет сложно остановиться. Это Юня меня загипнотизировал, не иначе

---

76. Этот досточтимый снова лично увидел этого субъекта.

Чу Ваньнин никогда не был мастером таких двусмысленных бесед. А Мо Жань несмотря на то, что проучился у него уже пять лет, все еще был непосредственен как ребенок и когда он задал этот провокационный вопрос, Чу Ваньнин просто не знал, что ответить. Как всегда, он равнодушно взглянул на него и промолчал.
Цветок, который он подбросил, использовал заклинание ветра и очень быстро обследовал всю территорию Персикового источника. Не прошло и пары минут, как золотой цветок опустился в руку Чу Ваньнина.
- Бездна Предка?
Именно, Бездна Предка, там, где гнездились нусяо* (*怒枭 гневный филин/сова), куда люди ходили собирать золотые перья. Юймин говорили, что на дне пропасти бушевало негасимое алое пламя истинного огня. С древних времен лишь нусяо могли доставать до дна этой бездны. Любой другой, кто оступится и упадет вниз, вмиг сгорит и не останется даже пепла.

Чу Ваньнин вокруг своего тела и тела Мо Жань поставил магический барьер, с помощью которого они могли скрыться от преследования юймин.
Вскоре они подошли к Бездне Предка, но вглядываясь в нее, видели внизу лишь причудливое пламя. Все уступы обрыва были покрыты бесчисленными нусяо. В это время, эти птицы уже крепко спали по одиночке, засунув свои головы под крыло. Вся поверхность бездны была покрыта этими птицами как крохотными точками, на сколько хватало взгляда.
По словам Чу Ваньнина, если бы техникам ЧженЛон и в самом деле была применена, то она могла управляться только со дна бездны. Тогда, в таком случае, это «негасимое пламя Агни», о котором говорили юймин, в которое если упасть, даже пепла не останется, все это просто выдумка.
- А как мы проверим, что пламя внизу не сможет нас сжечь? – Мо Жань подошел к краю, лицо его ярко освещалось, улегся ничком на землю и уставился вниз. Он бубнил без умолку, - Каким образом? Выглядит все довольно правдоподобно.
- Сначала бросим что-нибудь вниз.
- Зайца, я пойду принесу зайца.
- Не нужно, - Чу Ваньнин поднялся и пронесся мимо него, белые одежды развевались на ветру. Он влетел в ближайшую рощу персиковых деревьев и не прошло и минуты, как он так же плавно опустился на прежнее место.
Мо Жань понял, что он сделал, лепестки персика не сравнятся с зайцем. Они еще более нежные и сгорят, даже не долетев до «истинного пламени». После такой проверки, человек может спокойно туда спуститься.


Чу Ваньни кончиком пальца поглаживал цветущую ветку персика, читая заклинание. Как только он увидел, как нежные лепестки пронзил голубой свет и накрыл цветы как капля, он направил ветку в бездну, прошептав:
- Иди.
Цветы персика, как маленькие парашюты парили в воздухе, плавно опускаясь вниз. Пара метров, пять метров, десять..
Цветущая ветка давно уже скрылась из вида, однако заклинание Чу Ваньнина давало ему возможность чувствовать то, что происходило с цветами. Он закрыл глаза и постояв так минуту, вновь широко их открыл.
- Персиковые цветы в порядке, идем.
Раз уж Чу Ваньнин был так уверен, то не имело значения что думал Мо Жань. Он тут же вместе с ним, подошел к самому краю бездны и начал спуск. Техника спуска у них была практически одинакова и все прошло гладко, через мгновение они одновременно достигли самого дна бездны. Хотя, Мо Жань уже примерно представлял себе, что его ждет на дне, все же эта картина, несмотря на психическую подготовку, заставила его похолодеть.

Теперь он точно знал, что это за красный свет внутри бездны.

Почти все пространство, которое можно было видеть, было заставлено несколькими тысячами отдельными деревянными конструкциями. К каждой деревянной перекладине был подвешена юймин. Их обнаженные прекрасные тела были все в крови. Во рту каждой юймин было то, что и испускало ослепительный красный свет. Это был плод лиНчи (похоже на личи, но не оно, пишется чуть по другому) . Когда несколько тысяч сияющих красных лиНчи были собраны вместе, сверху их легко было принять за красный огонь истинного пламени на дне бездны.


Лицо Чу Ваньнина стало совсем серым. Конечно, он читал об этом, все культиваторы цепенели при упоминании этого запретного красного фрукта ЛиНчи. Все знали о том, что если на последнем выдохе перед смертью вложить в рот человека этот плод, то его последний выдох растянется на 365 дней.
То есть то мгновение, освобождение смерти, растянется на очень долгое время, остановка сердца, мука, которая длиться бесконечно долго, это называлась казнь лиНчи.( Линчи́ (кит. трад. 凌遲, упр. 凌迟, пиньинь: língchí, буквально: «затяжная бесчеловечная смерть, медленная экзекуция»,)

Мо Жань буквально впился глазами в этот лес из живых мертвецов юймин. Он мог только пробормотать:
-…техника запечатывания души.

Оставляя почти в живых тело, но превращая его в такой живой столб, поступки у него останутся человеческими. И даже если создать из них тысячи фигур для игры в ЧженЛон, ни капли ненависти, чтобы определить, что это игра, не просочиться!

Не удивительно, что никакими способами нельзя было раскрыть, что это всего лишь фигуры ЧженЛон.


Мо Жань бессознательно задрожал от страха, подумав, что этот фальшивый Гучен, который в прошлый раз управлял всеми существами в озере Цзиньчэн, и неизвестный злодей, который сейчас сделал это в Персиковом источнике, как это возможно, что это один и тот же человек?
Ведь тогда, в озере Цзиньчэн, фальшивый Гучен пользовался простым способом, чтобы управлять фигурами ЧженЛон, они всего лишь подражали внешнему виду мертвых существ. Сейчас же, в Персиковом источнике, исключая небольшой нелогичности и глупости, тела, чувства, поступки, эмоции этих полубожеств ничем не отличались от настоящих юймин. Вплоть до того, что они даже могли использовать свою магию. То есть мастерство этого закулисного злодея было практически совершенным. Как мог прогресс этого фальшивого Гучена быть на столько быстрым, как он мог всему этому научиться за такое короткое время?

Чу Ваньнин шел мимо бесконечного строя этих закованных душ к центру. Там, над всеми возвышался каменный жернов, на котором была укреплена каменная колонна.
К вершине колонны была привязана юймин, которая явно уже давно была мертва. Плод лиНчи в ее рту засох и тело уже начало разлагаться. Ее тело было одето в ярко желтую, с вышитым золотом фениксом, мантию, а между бровей еще можно было разглядеть знак в виде звезды, который говорил о ее положении, о том, кем она была раньше.
- …..Вот она.
Мо Жань в изумлении проговорил:
- Это и есть настоящая Бессмертная Правительница юймин!
- Верно. - Чу Ваньнин посмотрел на колонну, затем обвел глазами бесконечные ряды живых столбов, его тонкие губы чуть приоткрылись и он продолжил, - Здесь пойманы и заперты все юймин, больше тысячи, если бы хоть кто-то из них был бы по настоящему жив, они бы не смирились с ее убийством, они прониклись бы лютой ненавистью. Больше того, когда я сражался с Повелительницей, я чувствовал, что ее силы гораздо ниже, чем у призрачного свадебного распорядителя в ЦайДье. Если я не ошибаюсь …. То в Персиковом источнике давно истреблено все племя юймин. Все, кто там есть, это просто фигуры под контролем ЧженЛон.
-!!! – Так вот оно что, они с Чу Ваньнин не сговариваясь думали одинаково! В ужасе Мо Жань развернулся, собираясь тут же вернуться наверх. Чу Ваньнин вытянул перед ним руку, взмахнув рукавом, преграждая путь.
- Куда ты собрался?
- Я хочу рассказать об этом дяде и всем остальным, они подвергаются огромному риску.
- Не действуй необдуманно. – Чу Ваньнин покачал головой, - Сейчас кто-то находится в темноте, а мы на свету. В Персиковом источнике огромное количество культивирующих, мы понятия не имеем, кто из них стоит за всем этим. Если мы будем действовать вслепую, положение может только ухудшиться.


- Хи-хи, давно не виделись. Чу Ваньнин, ты, как всегда, так осмотрителен и осторожен.

Игривый тонкий голос с насмешкой раздался в воздухе. Он вызывал шок, потому что был единственным живым посторонним звуком на дне Бездны Предка. Выражение лиц их изменилось и оба подняли головы наверх. Они увидели растерзанное окровавленное тело ребенка юймин, лет шести. Она сидел, спокойно болтая ногами, на ветке дерева, которое росло из утеса. Увидев, что они обернулись к нему, этот мертвый ребенок склонил голову набок, его глаза закатились, кровавые слезы катились по его лицу и спускались к улыбающемуся уголку рта.
- ЧженЛон! – отшатнувшись вскрикнул Мо Жань.
- Еще одна белая фигура. – мрачно произнес Чу Ваньнин.
- Хи-хи-хи. Ого, совершенно верно. Это белая фигура. – ребенок юймин затрясся и захлопал в ладоши, - А вы думали, что здесь может быть мое истинное тело? Я же не такой тупой.
- Ты тот же самый фальшивый Гучен из озера Цзинчэн! Ты просто сумасшедший! Зачем тебе все это? – прокричал Мо Жань.
- Хи-хи-хи, ты ничто. Как ты, никчемное ничтожество смеешь задавать мне вопросы? Попроси своего Учителя поговорить со мной.
- Ты….!
Чу Ваньнин взмахнул рукавом и вытянул тонкий палец, чтобы удержать Мо Жань, у которого от злости из ушей уже валил дым. Подняв взгляд, он холодно спросил:
- Ну, и какие же у вас планы, зачем вы это делаете?

Ребенок юймин беззаботно помахивал ногами в воздухе, он определено был давно мертв, но поскольку его тело было под контролем, он как марионетка на ниточках, беспрерывно двигался.

- Я строю планы, ого! Для вас это не важно.
- Тогда почему вы столько раз пытались забрать жизнь моего ученика? – холодно спросил Чу Ваньнин.
- Это не имеет значения. Мне просто может удачно пригодиться духовное ядро вашего ученика для завершения одного дела. – с усмешкой произнес ребенок. - Как это ни странно, но у него прекрасное духовное ядро. Вплоть до того, что по сравнению с вашим, его лучше. На озере Цзенчэн, я это сразу понял, что он обладает превосходной сущностью древесного духа. Если бы не это, я конечно, предпочел бы вас.

Его речь была такой пошлой и сладкой, произнесенные детским нежным голосом слова как будто были сказаны взрослым тоном, что Мо Жань невольно затошнило от ярости:
- Я поймаю тебя и подвешу вверх ногами, чтобы слить всю твою вонючую гнилую кровь, я бля, раздавлю твое духовное ядро, если ты попробуешь дотронуться до меня!

- Я тоже не хотел бы прикасаться к тебе. – проговорил ребенок все тем же медовым, доводящим до белого каления, голосом, - Но я вынужден из-за твоего прекрасного ядра бегать за тобой. А в мире все ценят красоту и твой наставник, куда красивее. Я, конечно, лучше бы трогал его.
- Ты!.. – шерсть у Мо Жаня от злости сразу встала дыбом, - Ты не осмеливаешься показать себя, прячась за белые пешки, подлая тварь и все равно думаешь, что достойна прикоснуться к моему Учителю?

Однако, мертвый ребенок одним взглядом дал ему понять, что не собирается продолжать с ним разговор, он отвернулся и опять уставился на Чу Ваньнина.
- Мастер Чу, когда мы впервые встретились на озере Цзинчэн, я сразу вас предупредил, что вам не следует вмешиваться в это дело. Однако, мастер, наоборот, не послушался меня. Вы так добры, что у меня за вас болит сердце.
- Теперь, раз уж точно знаю, что это дело касается Мо Жань, я буду расследовать его еще тщательнее и не отступлюсь.
- Пф, так и знал, что вы так ответите. – ребенок немного помолчал, а потом сказал со смехом, - Почему вы все, наставники, такие упертые, как ослы? …хорошо, раз уж мастер Чу не желает слушать моих советов, в таком случае, поживём – увидим. На самом деле, я тоже хочу посмотреть, на сколько хороша ваша Тяньвэнь, против моей крутой магической техники.
Прямые брови Чу Ваньнина поднялись в гневе:
- Неужели вы и в самом деле на столько хотите пролить кровь невинных?
- Люди под небом, это те же сорняки на берегу реки.
- Почему?
- Убогие, - ребенок хихикнул и поднялся на ноги, - Эти убогие, гнилые ублюдки, они мне отвратительны, я бы взял, собрал бы их всех вместе и раздавил одним махом.
- ……………….. – Мо Жань.

Чу Ваньнин проговорил голосом, который, казалось, заморозил все вокруг:
- Вы и в самом деле неизлечимы.
- Мастер полагает, что я неизлечим, но я думаю, просто вы не тот, кто может вылечить меня. Суть в том, что наша мораль сильно отличается, незачем вам впутываться в это дело. – ребенок самодовольно покачал головой, - Мастер сразу же распознал меня, что ваш покорный слуга управлял фигурами ЧженЛон на дне озера Цзенчэн, в Персиковом источнике так же нашел , Бездну Предка и даже увидел меня, белую фигуру. Я уже практически выдохся, никак не могу заполучить вашего ученика и вы, считай, что выиграли.

Он сделал паузу и глаза его сузились, но тут же резко вскочил и улыбнулся, при этом выплюнув сгусток крови.
- Только не забывай, что ты спас его на этот раз, однако, я хочу видеть, сможет ли этот наставник защищать его всю жизнь.
- …………………

- Что касается тайны , Бездны Предка, то вам двоим лучше об этом никому не болтать. – Ребенок потер кончиками пальцев и в руке у него появилось оранжевые перья.
Мо Жань уставился на перья в изумлении:
- Это золотое перо, деньги Персикового источника?
- Правильно, - на его лице появилась легкая улыбка, - Эти золотые перья теперь повсюду в Персиковом источнике, так и останутся, если вы уйдете молча и никому ничего не скажете. Все здесь будут в безопасности. Но, если вы будет плохо себя вести и разболтаете мой секрет, все эти перья вверху тут же духовно соединяться со своими хозяевами юймин внизу и получат их ненависть и обиду, что копится у них. И хотя этого недостаточно, чтобы отнять жизни культиваторов, но этого достаточно, чтобы отнять у них большую часть их духовных сил.
- Ты с самого начала это все задумал?! – Мо Жань вышел из себя.
- А разве нет? – ребенок притворился удивленным, - Неужели ты в самом деле думаешь, что все такие же как ты, грубые и невежественные?
- ……………………..

Это по-настоящему его взбесило!! Он и так знал, что не умеет ходить окольными путями и все говорит напрямик, что он действительно многого не знает и плохо умеет просчитывать ситуацию наперед. Однако сейчас, когда его выставили при всех как тупую скотину, он тут же хотел схватиться за Цзянгуй. Сейчас они посмотрят, кто тут действительно грубый и невежественный.

- Мастер Чу, вам и так это должно быть понятно, что даже если культиваторы узнают правду, однако взамен они лишатся своих сил, вряд ли в этом случае, они будут благодарны вам за избавление от зла и за вашу высокую мораль.
- Ты же слышал, как я только что говорил, что не хочу сейчас поднимать панику, - безразлично ответил Чу Ваньнин.
- Сейчас? Ха-ха! Похоже мастер хотел бы рассказать об этом позже, когда выйдет отсюда. Но в этом уже не будет смысла. – сказал улыбающийся ребенок, — Как только последний культиватор покинет Персиковый источник, я уничтожу тут все. Как и озеро Цзинчэн. Камня на камне не останется. Когда придет время, мертвые не смогут ничего подтвердить и вам никто не поверит.
- Так вот уважаемый, каков ваш путь, и вы с таким лицом еще смеете говорить, что это Мо Жань грубый и невежественный.

Но ребенку уже были неважны издевки Чу Ваньнина, под его ногами вдруг появилось небольшое пламя, оно все раздувалось и становилось больше и больше медленно пожирая его плоть и кости.
- Скажите мне все это, когда поймаете меня снова. Мастер Чу, я очень уважаю вас, вы правда благородный человек, джентльмен, но сегодня я даю вам последнее предупреждение. Не надо вмешиваться вам в это дело, в противном случае мы с вами…… как бы то ни было, до встречи.

Бах! Пламя мгновенно взмыло вверх, раздался взрыв.
Эта марионетка в виде ребенка юймин сгорела дотла и вниз упала белая блестящая шашка вейци для ЧженЛон и покатилась по земле.

Долгое время стояла мертвая тишина.
Мо Жань понимал, что слова этого загадочного человека были правдивы, однако он не мог не спросить:
- Учитель, и что мы так просто уйдем? Нет никакого другого решения?
- Прежде всего осмотрительность. Да, в начале нам надо покинуть Персиковый источник. - Лицо Чу Ваньнина выглядело смущенным и отражало подавленное настроение, - Раз уж эта загадочная персона не пожалела столько сил на технику запечатывания души, чтобы никто не узнал, что это именно он стоит за техникой игры ЧженЛон, это означает, что пока он не желает придавать это дело огласке. Я пошлю хозяину пика голосовое заклинание, чтобы он вывез Сюй Мен и Ши Мей не привлекая лишнего внимания. Что же касается тебя….

Чу Ваньнин сделал паузу , затем продолжил:
- Он преследовал тебя уже дважды, на озере и здесь, в Персиковом источнике. На сей раз его план провалился, но он старался настроить других против тебя, чтобы ты остался один, всеми покинутый. В это дело тебе пока незачем вмешиваться. Я попрошу хозяина пика быть посредником, он все уладит, он в этом деле лучший.
- Тогда мне что делать? – спросил Мо Жань, - Я не хочу свои проблемы на кого-то перекладывать.
- А что ты можешь сделать? Этот загадочный человек очень ясно дал понять в озере, когда хотел совершить жертвоприношение, что ему нужна твоя духовная энергия. Ему нужна именно древесная духовная энергия, но раз уж не получилось заполучить твою, я думаю, он пойдет разыскивать нечто похожее, такую же энергию высшего качества, взамен твоей. - Чу Ваньнин сделал паузу, а затем сказал – Если он найдет подобную душу, то боюсь опять прольется кровавый дождь, его надо остановить.

- Это все правда, все слова верны, но Учитель, найти похожую духовную энергию не так легко и быстро, если он и отправится сейчас искать замену, то ему обязательно нужно будет….
Говоря об этом, Мо Жань вдруг запнулся, резко поднял голову и посмотрел на Чу Ваньнина своими нежными черными глазами в упор и продолжил:
- Если эта скотина действительно будет искать похожую духовную сущность, то ему придется обойти все секты и проверить культиваторов. А они не будут без причины демонстрировать просто так свою духовную сущность. И лишь когда они будут выбирать оружие или во время каких-то экстремальных ситуаций они выпустят свою духовную энергию и ее можно будет почувствовать. Поэтому самым простым способом выбрать такого культиватора – это отправиться туда, где с рук продают оружие, на аукцион в Линши. И если пробраться на гору Тайшань, у ворот мы можем видеть каждого пришедшего и тогда возможно мы обнаружим следы этой твари.

Закончив говорить, он заметил наконец, что Чу Ваньнин внимательно и задумчиво смотрит на него. Он машинально смутился и стал робко переминаться с ноги на ногу:
- И… вот такая у меня догадка…
- Твоя догадка очень правильная. – сказал медленно Чу Ваньнин и тут он осознал, что ученик знает слишком много. Поэтому он прищурился и внимательно глядя ему в глаза, спросил, - - Мо Жань, ты что -то скрываешь от меня?
- Я…я, что я могу скрывать от Учителя? – проговорив это, он почувствовал, что волоски на его теле встали дыбом. Он четко ощущал, что пара ясных, как озера, темных глаз Чу Ваньнина, видит сквозь него все, как через стекло. Его душа ушла в пятки.

К счастью, Чу Ваньнин как будто забыл об этом через мгновение.
Он равнодушно опустил глаза и спокойно произнес:
- Начиная с этого дня, ты обойдешь со мной каждую секту, прежде чем вы вернемся на пик Сышэн.

@темы: 2ha

---

ну вот, теперь у Мо Жань 2.0 от любимой パンパン ПанПанг есть не только лицо

@темы: 2ha

---

Секси Юня